Анна Катнер
Пленница пророчества
Получив пару тумаков, я вырвалась из гущи, юркнула под стол и только тогда позволила себе выругаться. Что ж, любопытство никогда не доводит до добра. О столице пока стоит забыть – до дома бы добраться. С этим возникли определенные сложности: какие-то смельчаки кидались в бой с издевательским криком «за принцессу». Минут через пять всеобщий бедлам разделился на два лагеря. А еще через десять минут меня в шесть рук выволокли из-под стола и, не слушая криков, вскинули на руки и принялись подкидывать под потолок, не забывая о страже, которая пыталась пресечь царящий хаос.
В какой-то момент моя голова все-таки познакомилась с потолочной балкой, и я, осоловев, сдалась на милость победителям. Тряска продолжалась еще минуты три, а потом в лицо подул свежий ветерок. Разлепив слезящийся глаз, я обнаружила, что толпа, человек пятнадцать, под громкое улюлюканье несет меня вверх по улице. Я хотела было заметить, что мой дом в другой стороне, но тут меня швырнули в воздух и не поймали.
Холодная вода мгновенно привела в чувство. Плавать я не умела. Голова все еще болела, и я медленно погружалась в реку. Память услужливо подсказывала, что Весла неглубокая, максимум два моих роста. Но когда ноги коснулись мягкого дна, я запаниковала, выпустив изо рта два десятка пузырей.
Вот так и умру. Глупая, идиотская смерть. Хотя какая жизнь, такая и кончина. Никто меня по-настоящему не любил, никто и плакать не будет. Отец уплыл, а брат забыл. Не до того ему сейчас – целой страной управляет. А ведь есть еще заговорщики, которые меня похитили. Зачем – вот бы узнать. С другой стороны, нет, не нужно этого знать, не хочу. Что бы они там ни задумали, все у них пошло не так.
Что ж, обо мне не сложат легенд. Не стану я чьей-то женой, не будет у меня больше надежд и радости. И могилой моей будет грязная речушка в богами забытой деревне на востоке страны, которой правил мой отец…
Я шмыгнула носом, подавилась водой, перепугалась и рванула вверх. Выскочила на поверхность, с шумом вдохнула и снова ушла на дно. Ну-ка, соберись!
Поднимая тучи брызг, я добралась до каменного парапета. Подтянулась на дрожащих руках, с трудом перевалилась вниз. Почувствовав спиной твердую землю, я рассмеялась. Небо над головой радовало голубизной, солнце ласкало кожу, от реки приятно пахло тиной. К черту все! Новая жизнь. Без воспоминаний, без лживых надежд и чаяний.
Не знаю, сколько я лежала так, улыбаясь и щурясь, разглядывая легкие облака. Наверное, пролежала бы и до вечера, если бы меня не накрыла тень, а мелодичный голос не произнес:
– Поднимайтесь, Ваше Высочество, вы простудитесь.
Глава 3
С тихим шипением я продолжала расчесывать волосы. Узлов было много, а вместо расчески приходилось использовать собственную пятерню. Затея, конечно, была глупая, но так я хоть как-то избегала неприятного разговора между мной и моими «спасителями». В лучших традициях дурно пахнущей истории ими оказались колдун и его девица. Фэрфакс смотрел с явной брезгливостью, его спутница – с любопытством, которое мне не нравилось. Молчание затягивалось, и в конце концов мне пришлось сдаться. Откинув мокрые волосы за спину, я угрюмо взглянула на парочку.
– Ну? Пришли насмехаться?
– Отнюдь, Ваше Высочество, – девица скромно потупила взор, чуть склонила голову и улыбнулась краешками губ. – Знай я раньше, что вы и есть та самая принцесса, то не позволила бы вам попасть в подобную ситуацию.
– И почему же?
– Потому что я искала вас.
Может быть, месяцев пять назад я бы с радостью вскрикнула и повисла на шее этой наемницы, но жизнь с Фэрфаксом все же кое-чему научила.
– Значит ты знаешь, кто я. – Я искоса взглянула на колдуна. – Вот тебе мой первый королевский приказ: арестуй это отродье.
Мужчина закатил глаза, сложив руки на груди и всем своим видом показывая, что очень хочет уйти. Женщина же продолжила улыбаться. Вместе эта парочка смотрелась идеально – вряд ли во всем королевстве нашлись бы менее симпатичные мне люди. Хоть сейчас в яму на полвека.
– К сожалению, Ваше Высочество, сила приказывать не всегда передается по рождению.
Интонация ее голоса мне не понравилась. На всякий случай я отодвинулась. В отличие от Фэрфакса, женщина была вооружена. И совсем не хотелось проверять, насколько остро заточен клинок.
– Королева без королевства, как музыкант без слуха, – продолжила красавица, холодно улыбаясь. – За вас была обещана награда, но без нее ваша жизнь и гроша не стоит.
– Тогда тебе придется меня откармливать, – я злобно хохотнула, – иначе награда выйдет совсем не королевская.
– А никто и не говорит, что она будет из королевской казны. Неужели в такую глушь новости совсем не доходят? – Женщина взглянула на Фэрфакса и, получив положительный ответ, коротко выругалась. – Вставай, принцесса, нам с тобой многое придется обговорить.
С трудом поднявшись с земли, я почувствовала, как мир медленно завертелся. Слепо вытянув руку, я ухватилась за колдуна, закрыла глаза и медленно сосчитала до десяти. К моему удивлению, все это время Фэрфакс спокойно стоял, не отстраняясь и не издавая вообще ни звука. Справившись с недомоганием, я отступила на пару шагов и невразумительно буркнула «спасибо». Колдун коротко махнул рукой, пропуская меня вперед. Подобрав подол мокрого платья, я поплелась вслед за наемницей, не обольщаясь насчет своей судьбы. Кое-что я выучила еще лучше – гадости в мире случаются гораздо чаще, чем приятные неожиданности.
На улицы мы так и не вышли, огородами добравшись до старого амбара на краю поселения. Внутри было сухо, тихо и светло – стены просвечивали, как решето. Меня усадили на деревянный брусок, выполняющий роль скамьи, и уже не церемонясь обрушили все последние новости.
Итак, за полгода моего отсутствия королевство изменилось.
Известие о моей пропаже отца весьма опечалило. Поначалу искали меня тайно – благо при дворе я не была популярна. Советники старательно нашептывали, что я сбежала из-под опеки с каким-нибудь низкородным рыцарем, и туда мне и дорога, не стоит поднимать лишнего шума, чтобы не пострадал хрупкий, еще не до конца оформившийся союз с Таланией. Младшая дочь тамошнего короля уже полгода гостила в Катергейме, и дело шло к очень выгодному браку между ней и принцем. Но пропажу заметили. Отец меня все-таки любил, а еще был королем, потому не стал придумывать небылицы о моем побеге и объявил о поисках во всеуслышание. Советники, говорят, волосы на голове рвали от досады.
Тому, кто приведет меня обратно в отчий дом, пообещали щедрую награду: дворянам – титул с землей, а всем остальным – золото. Вот только от горя отец позабыл, что среди наших подданных полно хитрецов, желающих нажиться. У ворот королевского замка выстроилась целая очередь из девиц разной степени полноты и рыжины. Иные умельцы обривали наголо несчастных или намертво приклеивали парики. Балаган продержался три недели, пока один из послов мягко – во весь голос – не намекнул королю, что из-за непрестолонаследного ребенка так не убиваются. И вообще, как так получилось, что царственную особу украли из-под королевского носа? Наверное, с глазу на глаз он сказал еще много чего – Талания славилась своими суровыми обычаями. К середине второго месяца с момент моей пропажи отец заявил, что скипетр, мантию, трон и все-все-все королевство вверяет сыну. Попросил у свежеиспеченного короля дозволения отправиться послом за Зеленое море и в одно прекрасное утро уплыл. Разумом этот поступок отца я понимала: благо королевства превыше всего. А вот сердцем… Сердцем мне очень хотелось верить, что далось ему решение нелегко.
В качестве короля Лоренц поддерживал мои поиски еще пару недель. Поговаривали, что терпение его иссякло на особо наглой парочке шарлатанов, которых он приказал нагишом выпороть на главной площади Капитолия. После этого поток желающих нажиться на семейной трагедии иссяк, а еще через несколько недель поиски окончательно свернули, отделавшись сухой речью: мол, пропала без вести, возможно, мертва.
Путем нехитрых вычислений я сопоставила, что примерно в это же время Фэрфакс разругался с моими похитителями. С помощью недолгих рассуждений я убедилась, что заговорщики свою цель видели не в выкупе и не в награде.
Если в первые месяцы в столичных тавернах еще изредка судачили о странной пропаже, то к концу лета история подзабылась окончательно. Но, по словам спутницы колдуна, были еще люди, которые готовы очень и очень щедро заплатить за мою персону.
– Но прежде всего, – наемница изящно сложила руки на груди, – мне нужно убедиться, что ты та, за кого себя выдаешь.
– Его спроси. – Я мрачно ткнула пальцем в колдуна, который развалился на сене и делал вид, что дремал. К нашему разговору Фэрфакс проявлял удивительно мало внимания – лишь один раз подал голос, поправляя наемницу в какой-то малозначительной детали.
– Он, как ты его называешь, колдун, его слово мало где ценится.
– Да неужели? А вот придворный звездочет был очень уважаемым, – злорадно ухмыльнулась я. Фэрфакс пропустил колкость мимо ушей. – И как прикажешь доказывать?
– Для начала давай познакомимся. Меня зовут Делайла, и я немного знаю о жизни при дворе. Как звали твою самую первую нянюшку?
– Саира. – Я вспомнила сморщенную, загорелую пожилую женщину, которая тихо напевала мне грустные песни. Было в них много про пиратов, сокровища и драконов. Я засыпала, представляя, что однажды настанет день, и я уплыву навстречу приключениям. И далеко, там, где кончается край неба, найду счастье, о котором постоянно говорили взрослые. В то время королева Витория еще не решила, что делать с бастардом, поэтому в замке я была тенью. Лет мне было всего ничего. – И о чем это может тебе сказать? Саира давно умерла.
– А вот и нет. Живет, и вполне неплохо. От нее-то я и знаю про твой шрам под коленом.
– Да о нем половина моих служанок знала. Тоже мне тайна.
– Как ты его получила?
Я послушно рассказала, как обожглась на кухне, необдуманно прислонив ногу к остывающему вертелу. Ума, конечно, у меня в то время было не особо много, но ругались тогда сильно: сначала за то, что сбежала из комнаты, а потом уже за все остальное.
Делайла выслушала, благосклонно улыбаясь. Видимо, убедившись, что я та самая принцесса, раз помню никому не известные подробности, она поведала свой план на мой счет.
Авантюра, в которую меня собирались втянуть, выглядела сомнительно. Но многообещающе. В соседней Ниверии проживал дворянин, который мог отдать за мою голову весьма много золота. Спрашивать, почему и зачем, я не стала. Только дурак не поймет, что молодой король за вновь обретенную сестрицу отдаст втрое больше. От меня же зависело, приду ли я к некоему графу Хёрсту на своих ногах, или же меня приволокут, не слишком заботясь о комфорте во время путешествия. Поразмыслив с полминуты и для вредности потянув еще время, я согласилась. Хуже, чем у колдуна, быть уже не могло.
* * *
Жизнь принцесс часто называют сказочной. Говорят это обычно с завистью, тихим шепотом, исподлобья наблюдая за каким-нибудь уроком танцев или рукоделия, или этикета, или во время долгой прогулки по летнему саду. Годам к шестнадцати молодая особа королевских кровей владеет стандартным набором навыков и умений: танцевать, петь, сочинять стихи, вышивать салфетки, степенно прохаживаться, держа ровно спину, улыбаться не «скаля зубы», есть с помощью вилки и ножа и не выхлебывать вино из кубка за пару секунд. Наиболее талантливые могут похвастаться умением рисовать или играть на музыкальных инструментах.
Сидя на поросшем мхом пне, я мысленно сокрушалась несправедливости. В голову наставникам не приходило учить меня ориентироваться по мху или звездам, разводить костер или махать мечом. Зачем это принцессе? Рано или поздно (по опыту предшественников обычно «рано») у нее будет муж, который прекрасно разбирается в этих делах. Зачем забивать прелестную головку подробностями, которые никогда не понадобятся? Будет принцесса жить прекрасной сказочной жизнью… Затем, что сказки – выдумка. И эту, в общем-то, идеальную в своей простоте мысль нельзя никогда упускать из вида. Но довольно о прошлом.
Делайла мне не нравилась. Мне вообще не нравились женщины, разгуливающие по лесу в штанах, с мечом наперевес. Да и лес осточертел. Шел шестой день пути: я устала, промокла и могла похвастаться новой царапиной, тянувшейся через левую щеку. Ночлег находился под открытым небом: кутаясь в одеяла, мы по очереди несли караул. Вернее, я бесстыдно спала, пока за мной исподтишка приглядывал колдун. Не доверял, паршивец. И правильно делал. Все принцессы злопамятны, хотя и не все обладают хорошей памятью. Ему не повезло: на память я не жаловалась, а обиды во мне накопилось хоть бочками вычерпывай. Кинжал в спине колдуну, конечно, не угрожал, но птиц с веток я специально не сгоняла, по утрам наслаждаясь его кислой миной.
С наемницей было сложнее. На все мои стоны она не обращала внимания, но просьбы выполняла охотно и даже сама начинала разговор. Интересовала ее жизнь при дворе: наряды, балы, еда и – женщина даже в походных штанах остается женщиной – сплетни. Я, истосковавшись по слушателям, с удовольствием делилась тем, что помнила. Колдун в наши разговоры не лез, лишь изредка хмыкал и кривил рот в презрительной усмешке. Он вообще не обращал на меня внимания, если не считать обрывистых команд «помой», «набери воды» или «сиди тихо».
Опасностей на пути было немало: лесные звери, разбойники и, возможно, еще какая нечисть. Про последнюю я бесстыдно подслушала, и беззаботно спать по ночам расхотелось.
В минуты одиночества, когда колдун и наемница были заняты, в мою голову настырно лезли мысли: как я согласилась на такую авантюру?! Хотелось отвесить себе хорошего тумака, хлестнуть лошадь и ускакать как можно дальше. Расспросить Делайлу не хватало духу, да и колдун был всегда рядом. Уж ему-то я не хотела показывать свой страх – засмеет, гад.
– Прорастешь, – равнодушно бросил Фэрфакс, проходя мимо.
– У меня от этого грубого седла все болит, – огрызнулась я, нехотя поднимаясь с уютного пня.
Солнце давно скрылось за кронами деревьев, когда наш маленький отряд остановился на ночлег. Критично оглядев стоянку, я пристроила одеяло в корнях дерева. Все равно уснуть не смогу, а лежать на сырой земле не хотелось. Однако колдовской огонь грел сильнее обычного, и очень скоро я задремала. Снилось мне мое умеренно счастливое детство, не омраченное ни обвинениями в грязной крови, ни заговорами, ни колдунами. Как наяву, я бродила по просторным комнатам летнего дворца, разглядывая фамильные портреты. Особенно мне нравилось полотно, на котором было изображено королевское семейство: отец, брат и женщина, которая для меня была лишь королевой. По ее желанию моя жизнь проходила вдали от родни, в четырех стенах обветшалой усадьбы, по недоразумению называвшейся дворцом. Конечно, иная на ее месте просто удавила бы меня в младенчестве, но королева Витория поступила мудрее: не став признавать меня бастардом, она предпочла прослыть злой матерью, сохранив идиллию в семье еще на десяток лет. До самой своей смерти.
Я все разглядывала картину, когда меня окликнула служанка. Повернувшись обратно к картине, я встретилась взглядом с колдуном. Не с настоящим: на лице мужчины, искусно изображенного на холсте, застыло такое же сосредоточенное и внимательное выражение, какое обычно бывало у моего похитителя. А еще прямой нос и правильный подбородок придавали им немалое сходство, разве что глаза отличались – были янтарными. Совсем не по-королевски показав портрету язык, я шагнула к окну, широким жестом раздвинув тяжелые шторы. На улице комьями валил серый снег. Сад пропал, сменившись изломанными хребтами гор. Я не успела удивиться, как стекло треснуло и взорвалось тысячей осколков.
Вздрогнув, я проснулась, выпуталась из одеяла и огляделась. Совсем стемнело. Костер неярко освещал полянку, лишь чуть-чуть рассеивая сумрак. В полумраке я различила две фигуры с обнаженными клинками. Я уже хотела испугаться, но сообразила, что это колдун и наемница. Одним богам известно, почему они не могли просто лечь спать, как все нормальные люди, и каждую ночь то пели песни, то громко смеялись, то кривлялись, хвастаясь своими похождениями, а теперь еще и новое развлечение нашли – подраться. Я искренне желала, чтобы они забили друг друга до смерти. Сон больше не шел. Досадливо чертыхнувшись, я выбралась из-под одеяла, откинула растрепанные волосы за плечи и принялась ждать, когда поединок закончится.
Смотреть на бой было тошно. Я пыталась занять себя перекладыванием скудных пожитков, но звон стали назойливо лез в мысли. В конце концов я сдалась, положила подбородок на колени и наблюдала за поединком. Наемница орудовала мечом. Гибкая, изящная, она танцевала, дразня колдуна. Фэрфакс казался неповоротливым боровом: рычал, отбивая атаки двумя кинжалами, хмурился и, как мне казалось, воспринимал поединок как нечто большее, чем обычную тренировку.
Выждав удачный момент, Делайла отправила его на землю пинком в живот. Досада колдуна подняла мне настроение. Мужчина оказался прижат к земле каблуком наемницы. Склонившись, она что-то говорила, а Фэрфакс шипел сквозь зубы и не сопротивлялся. Я уже собиралась отпустить язвительную шутку, когда каким-то чудом мужчина оказался сверху, подмяв под себя наемницу. Еще с полминуты она пыталась вырваться, но тот, наверное, удерживал ее магией. Внезапно повисла очень неприятная тишина: колдун низко склонился, мигнул костер, а я, что было силы, кашлянула. Оба подпрыгнули от испуга. Я нахально отсалютовала им пальцами и гаденько улыбнулась, видя раздосадованное выражение лица колдуна. Вот только лицезреть злодейские нежности мне не хватало!
– Я, между прочим, хочу спать.
– Так спи. – Фэрфакс помог девушке подняться.
– Это очень сложно, когда вы скачете тут, как раненые зайцы.
– А ты отвернись, – посоветовал колдун.
Делайла выглядела немного смущенной. Она уселась возле костра, закутавшись в одеяло, и прикрыла глаза. Не говоря больше ни слова, колдун улегся спать. Я еще немного поворчала себе под нос, костеря Фэрфакса. Только слепой не видел, каким он был идиотом – влюбленным идиотом, ибо Делайла не была настроена отвечать взаимностью. О, в этом я кое-что понимала! И тихо радовалась, предвкушая разбитое сердце мерзкого колдунишки.
Следующим днем мы вышли к небольшой деревеньке. До Острогов ей предстояло расти еще не один десяток лет, хотя домов в ней было предостаточно и даже нашелся постоялый двор. Истосковавшись по мягкой постели, я узурпировала единственную кровать, приготовившись сражаться до последнего вздоха за право спать по-человечески, но Делайла куда-то исчезла, а колдун лишь махнул рукой.
Молчаливость никогда не была сильной чертой моего характера. Взбив подушку, я принялась рассуждать о графе, который не поскупился заплатить за мою голову кругленькую сумму. Фэрфакс слушал с умеренным интересом, изредка кивая.
– Но мой брат дал бы втрое больше, если бы ты отвел меня домой.
– Сомневаюсь.
– А все-таки зачем я этому графу?
– Наверное, хочет снискать благосклонность короны, – пожал плечами колдун.
– О, это он точно получит. Но что мешало тебе самому отвезти меня во дворец и получить награду? Тогда, когда твои первые наниматели решили выйти из игры. – Я улыбалась, разглядывая колдуна. Страх перед ним давно пропал, осталась обида и желание сделать какую-нибудь гадость.
– Ну. – Фэрфакс критично оглядел дырку на локте, снял куртку и повесил на стул. – Мне хотелось, чтобы из тебя вышел толк. Иными словами, мне стало жаль губить такую глупышку, поэтому я решил пересадить тебя в благодатную почву деревни, где ты бы прожила беззаботную жизнь вдали от убийц и всяких заговоров.
– А, теперь это называется так, – у меня непроизвольно сжались кулаки.
– Да, и я ни капельки не жалею о своем поступке. – Мужчина подошел к кровати, глядя на меня сверху вниз. – А теперь ты уйдешь.
– Вот еще.
– Тогда я лягу рядом. – Фэрфакс, не дожидаясь ответа, развалился поверх покрывала и отобрал подушку. Я подскочила как ошпаренная.
– Можешь сходить прогуляться, – милостиво разрешил колдун, и я последовала его совету. Прогуливаться пришлось по единственной прямой улице, ловя на себе подозрительные взгляды местных жителей.
К шепоткам за спиной я привыкла. Иногда льстила себе мыслями, что все дело в красоте, которой, если говорить честно, у меня было немного. От неизвестной матери мне досталась бледная кожа, симпатичные ямочки на щеках и правильный нос. От отца – зеленые глаза и рыжие волосы. Но шептались вовсе не об этом, а о том, что больно не сходятся сроки, да и обстоятельства моего рождения, как бы так сказать, окутаны тайной. В дворянских семьях, наоборот, принято из такого события делать большой праздник, а меня же до последнего ото всех скрывали, разве что в чулане не прятали, пока отец не стал королем.
Вспоминая прежнюю жизнь, я сама не заметила, как оказалась достаточно далеко от постоялого двора, почти на самой окраине деревеньки. Последний покосившийся забор окружал пепелище. Горело давно, почерневшая печь возвышалась над черными балками, уныло смотря в небо. Я остановилась напротив, рассеянно постукивая пальцами по уцелевшей жерди.
– Знатный был пожар.
Я вздрогнула от неожиданности и стремительно обернулась. Дряхлый старик стоял у калитки напротив, опираясь на узловатую клюку. Одного глаза у него не было, зато перекошенный рот был полон зубов. Седые волосы нечесаными космами спадали ниже плеч.
– Тебя на свете еще не было, – продолжал он, глядя сквозь меня, – когда дом мага сожгли.
– Колдуна, что ли?
– Хороший был мужик, зубы лечил, – старик растянул сухие губы в улыбке, – даже после смерти чары действуют. Поэтому и боятся здесь жить.
Я запоздало сообразила, что обжитых домов рядом с пепелищем не было.
– Но раз было давно…
– А у мертвых время по-другому течет, девочка. Для меня – давно, для тебя – вечность назад, а для духа – пару секунд. Дом-то сожгли с магом внутри. Дверь снаружи подперли оглоблей, чтоб не выбрался. Только я все помню.
Мне стало неуютно. Чувство было таким сильным, что, не будь я принцессой, подобрала бы юбку и пустилась прочь со всех ног. Старик, видимо, довольный произведенным эффектом, заковылял к своему дому. Стараясь не поворачиваться спиной к пепелищу, я последовала его примеру.
Постоялый двор встретил послеобеденной тишиной. На веранде дремал дородный мужик в дорогом камзоле, совсем не вяжущемся с простыми холщовыми штанами. В главной зале кто-то курил возле очага. Поднимаясь по лестнице, я услышала голоса, и их интонации мне совсем не понравились.
Колдун и наемница ругались. По-особому: спокойно, зло. Без криков, швыряния посуды или молний, но от фальшивого спокойствия волосы на голове вставали дыбом. Я мялась у порога, не решаясь зайти. С одной стороны, какое мне дело до разборок двух чудаков, но с другой – все равно же придется входить. В конце концов я толкнула дверь, с непроницаемым лицом заглядывая внутрь.
К моему мрачному удовольствию, все было еще хуже, чем слышалось. Колдун нервно расхаживал из угла в угол, а Делайла деловито полировала меч.
– …Знаешь, работенка не пыльная, делов – на день. От плана не сильно отклонимся, – не заметив меня, продолжала девушка. – Да и когда ты бежал от опасности, поджав хвост, как трусливый пес?..
– Работенка? – Я подозрительно сощурилась. Понятия не имею, чем занимаются наемницы, но мне это уже не нравилось. Как и Фэрфаксу. Лицо колдуна посуровело, и в его коротком, но емком «нет» угадывалось раздражение. Делайлу это ничуть не смутило. Она раскачивалась на стуле, закинув ноги на подоконник.
– Мы здесь не одни. – Колдун покосился на меня, складывая руки на груди.
– А она нам тоже пригодится, – девушка одарила меня обворожительной улыбкой, от которой мучительно заныл живот. – С тобой или без тебя, но я за это возьмусь. А ты остался все таким же… Слишком осторожным.
У меня был шанс сбежать. Вот прямо сейчас попятиться назад, аккуратно прикрыв за собой дверь, и удрать как можно дальше от разъяренного колдуна. Воображение услужливо рисовало гром и молнии, обрушившиеся на несчастный постоялый двор. Я знала: обвинения в трусости Фэрфакс не переваривал ни под каким видом. Усвоено это было меньше чем за неделю и стоило мне стольких страданий, что забыть невозможно.
– Хорошо. Я помогу, – как-то тускло ответил колдун. – Но не жди, что я буду в восторге.
– Разумеется, нет. Мы выдвинемся на закате и к полуночи уже будем свободны. Эй, милочка, куда это собралась?
Я замерла, крепко вцепившись в ручку двери. Намечалось что-то по-настоящему плохое.
– Еды хотела достать, – нашлась я, невинно пряча руки за спиной.
– Об этом мы позаботимся. Скажите-ка, принцесса, вы боитесь темноты?
– Нет.
– А того, что может в ней обитать?
– Я путешествую в компании с колдуном. Это всем остальным надо нас опасаться.
– Прелестно! – Делайла хлопнула в ладоши. – Значит, ты не будешь возражать против нашей маленькой прогулки?
– Буду.
– А, впрочем, неважно. Ты девица?
Тут я задохнулась от возмущения. С распутством высшего света я была знакома не понаслышке. Несмотря на то что большую часть жизни я провела не в столице, в округе летнего дворца было достаточно поместий, где вовсю кипела жизнь.
Редкая влюбленность обходится без ночных побегов и тайных встреч где-нибудь за конюшней. Было это настолько само собой разумеющееся, что подобный вопрос никогда и не поднимался. Королевская семья всегда находилась в центре внимания. И если мой брат мог позволить себе вольности, которые бы простила людская любовь и благосклонность советников, то мне, как бастарду, не оставалось ничего иного, кроме как вдвойне усердно вести себя прилично. Да и, если быть совсем честной, мне в голову не приходило, что кавалеров можно поощрять чем-то большим, нежели улыбкой или восхищенным вздохом. К тому же кавалеров-то было не то чтобы много. Затворничество, на которое меня обрекло происхождение, оставило отпечаток на моем характере. Так что, пожалуй, я могла бы стать одной из самых целомудренных принцесс за последний век.
По моим щекам разлилась жаркая краска. Делайла бессердечно ухмылялась, а колдун, казалось, вот-вот рассмеется. Гнев придал сил, и я, гордо вскинув голову, ответила.
– Ну и замечательно. Одной проблемой меньше.
– Не только волкодлаки падки на девственниц. – Фэрфакс покачал головой.
– Но нам нужны только они.
– Лес дремуч…
– От медведя мы ее как-нибудь защитим.
– Я вообще-то против, – мой голос сорвался.
– Милая, выбора у тебя нет, – наемница потрепала меня по макушке. – Должна же от тебя быть хоть какая-то польза?
– А какая польза от меня будет, если в лесу меня что-нибудь сожрет?
– Не сожрет, – самоуверенно откликнулась Делайла. – Волкодлаки – одиночки. Глазом не успеешь моргнуть, как мы сделаем из его шкуры новое одеяло.
– Нет уж, спасибо. Тебе надо…
– Помнится, у нас уговор: с комфортом до графа в обмен на полное послушание, – Делайла отложила меч. – Можем перейти к запасному плану, где ты путешествуешь с мешком на голове. В любом случае на закате тебе предстоит небольшая прогулка. Со связанными руками или нет?
Я бросила взгляд на колдуна. Возможно, мне показалось, но он едва заметно покачал головой. Гаденыш этакий, чтоб их всех…
– Ладно, от одной прогулки еще никто не умирал, – угрюмо пробурчала я, косясь на потрепанный бордовый плащ в руках наемницы, – но вот без этой тряпки лучше обойтись…
* * *
Если взглянуть на жизнь знатной дворянки, можно заметить, что распорядок ее дня, хоть и весьма насыщен событиями, по природе своей ужасно однообразен. Полчаса уходит на кручение перед зеркалом, еще час – на легкий завтрак, два часа после – на занятия всякой ерундой: вышивание, придирчивое разглядывание собственных (или, чаще всего, чужих) поделок, плетение кошелечков, заказ новых нарядов. После обеда, когда солнце еще слишком высоко, чтобы начинать танцы или развеселый пир, те счастливицы, чьи мужья достаточно богаты, чтобы обладать собственным садом, неспешно прогуливаются по ухоженным аллеям, слушают щебетание птиц и любуются розовыми кустами. Иные довольствуются пешими прогулками в город или по окрестным лугам. Так или иначе, минимум четыре часа они проводят на свежем воздухе, набираясь сил для вечерних увеселений. Поэтому ни одна дамочка не откажется от прогулки в две или три мили в погожий денек.
Именно так рассуждала Делайла, для убедительности крепко придерживая меня за плечи – видимо, чтобы я не сбежала от этой блестящей перспективы. А я отказалась. Пришлось, правда, добавить с десяток бранных слов, от которых уши любой приличной девушки покраснели бы, как спелые помидоры. Но наемница лишь хмыкнула, накинув мне на плечи дорожный плащ и толкая на едва видневшуюся среди густой поросли тропинку. Я протестовала, идя нарочито медленно, заставляя наемницу наступать мне на пятки, и не скупилась на проклятия. В лучшем случае ее ждала быстрая смерть от рук придворного палача.
Роль приманки мне категорически не нравилась, как и прогулка по дикой чащобе, в которой обитает невесть какая нежить. Я объяснила это и колдуну, и Делайле, но оба остались равнодушны к моим доводам.
– И что мне там делать?!
– Просто идти, – очень спокойно откликнулся колдун, – найди какую-нибудь полянку, полюбуйся природой.
– А если оно придет меня жрать?!
– Что значит «если»? Оно придет, а мы его убьем.
– А если…
– Хватит. – Фэрфакс поджал губы. – Тебе нечего бояться.
– А монстра?! – Я надрывалась изо всех сил. Кажется, мои яростные крики слышали на другом конце королевства.
– Если ты не заткнешься, мы разыграем сценарий с оглушенной приманкой, – Делайла подмигнула и, прежде чем я успела огрызнуться, юркнула в ближайшие кусты.
– Чтоб ты там и осталась. – Я почувствовала, как к глазам подступают слезы. Фэрфакс задержался на несколько секунд, окидывая меня внимательным взглядом. – И ты тоже. Чтоб оно вас сожрало.
– Не сходи с тропы, – бросил колдун и буквально растворился в воздухе.
От злости хотелось выть не хуже оборотня. В место, где только что стоял Фэрфакс, полетела ветка, затем – шишка, валявшаяся под ногами, а когда и это не принесло облегчения – мой собственный кулак. Молотить рукой воздух было глупо, но так действительно полегчало. Убедившись, что колдун исчез, я зашагала по лесной тропинке.
Обычно гулять по лесу мне нравилось. Королевский парк не мог похвастаться дикой природой – там все было аккуратно подстрижено, вымыто, убрано. Цветы росли в строгом соответствии с замыслом главного садовника, а сухую листву и ветки собирали раньше, чем они успевали опасть на землю. В летнем дворце, где я провела большую часть своей жизни, дела обстояли чуть иначе. Дворцом это место называли лишь отпетые лжецы. Усадьба, хоть и большая, сложенная из белого камня, порядком обветшала и износилась. Сад плавно перетекал в лес, где я могла часами бродить по тропинкам, мечтая о прекрасном принце из сказок и большом приключении. Мне нравилось ощущать под ногами ковер из осыпавшихся иголок, прошлогодней листвы и мха. Вот только в королевском саду не водились зубастые чудовища, и худшее, что могло со мной там случиться, – это порванный подол платья.