Анна Идесис
Прозрение
Тусклый, как сквозь бычий пузырь, свет осветил лицо, как из глубины наверх выбрался – святой на нее с укором. Ей показалось вдруг, что его глаза осуждают ее.
– Да, я не всегда верю – в такое время живём, не постоянное. А кто сейчас верит? И не все как ты, совершенные, человек слабый, многим соблазнам подверженный, опять же завистники кругом. Вот скажи, ну чему здесь можно позавидовать, работаю как раб на галерах с утра до вечера, прихожу домой – уже темно, ухожу, ещё темно, иногда так хочется ничего не делать – весь день в кровати проваляться, или поспать подольше. На себя времени нет, и даже когда есть – ничего не хочется, так устаю, что даже деньги тратить нет желания. И все время как сжатая пружина, только слегка задень и взорвусь! И при этом умудряюсь нажить врагов, хотя сама не хочу этого, и стараюсь никого не обидеть. Но видно сколько не старайся, всем не угодишь! А уж если что – то получается у тебя, тут уж пеняй на себя – со всех сторон злоба. Особенно среди друзей. Так и чувствую как змея ползет по мне, из чужой души вылезла, хочет задушить, чтоб не было меня и моей жизни перед глазами.
Такие вот страхи, наверно с больной головы. Хотя кто сейчас здоров? Все не в себе, посмотришь на улице – лица у людей нервные, злые, только тронь – разорвут. Светлых, радостных лиц больше не осталось. Кажется, что весь город в какой – то мгле, даже у детей нет искры в глазах, идут навстречу хмурые и обреченные, горбятся как старики. Словно ждут чего – то плохого с минуты на минуту. Приготовились!
А ведь сколько не готовься – всегда неожиданно. Нету такой силы, чтоб заставить смерть осмыслить, чужую – пожалуйста, свою – никогда!
На плечах камень огромный, спотыкается человек, бредет, нет сил у него больше, и свет впереди, а камень бросить жалко – столько труда в нем, все мысли, все желания только с этим камнем связаны, не представляет по-другому, тяжела ноша, ноги его по колено в землю уходят от тяжести, но нет не выбросит! Будет тянуть, пока не раздавит его камень совсем. Потому что сросся он с ним, за долгие годы стал частью его тела.
Снова хор, и вот она со дна души опять грусть, как будто режет по живому.
– Да что это со мной? Я же никогда, ни при каких обстоятельствах не плачу – держусь ! А тут расклеилась! И не понять к хорошему или к плохому мне это расстройство. Вот выйду отсюда и все как рукой снимет! Забуду через час!
Все таки не нужно это все современному человеку – другие сейчас времена, другое общество, возле храма не нужно народ собирать, люди сами по своей воле возле экрана телевизора собираются. Это когда-то, для того чтобы охотников привязать к оседлой жизни – так легче ими управлять, приучили народ к вере, а теперь своя вера – технократическая. И это тоже для управления. Чтобы не возникали мысли не нужные, желания опасные, действия не положенные. А человек мечется от одного к другому, душевное спокойствие не может обрести!
