bannerbannerbanner
Золотая книга детектива (сборник)

Татьяна Полякова
Золотая книга детектива (сборник)

Полная версия

Т. Гармаш-Роффе. Снеговик

…Снежок попал прямо в лицо. Залепил глаза, забил нос.

– Ааа, ты так!!! – завопила Наташка, стирая снег. – Ну, я тебе сейчас!..

Она зачерпнула пригоршню снега, которого было так много, что даже не приходилось за ним особо наклоняться, – ловко слепила снежок, маленький и плотный: она знала, что такие летят быстрее, а бьют больнее, чем рыхлые и большие, какие делал Женька, и стала целиться.

Женька высунул ей язык и спрятался за дерево.

Наташка, стараясь ступать легко, чтобы скрип снега не выдал шаги, двинулась в его сторону. Однако Женька учуял и пулей вылетел из-за дерева. На огромной скорости он сделал кругов пять вокруг площадки, как заводной заяц, – Наташка выжидала, следя за ним. Уже смеркалось, и бросаться снежком, пока он носится, глупо – все равно промажешь. Ну ничего, он же не будет тут бегать вечно… Ага, вот сбавил скорость…

Она приготовилась. Женька спрятался за домиком. На этот раз Наташка не стала красться – ринулась за домик. Но Женька перебежал и спрятался за здоровым снеговиком. Затем высунулся на мгновение, показал ей язык и снова спрятался. Наташка находилась на небольшом расстоянии от снеговика, но вопрос состоял в том, с какой стороны лучше зайти. Ведь с какой ни зайди, а Женька побежит в противоположную, ясный пень.

Женька опять высунулся, выдернул морковку-нос и спрятался. Из-за снеговика раздался шумный хруст.

– Ну гад!

Такого Наташка снести не могла! Чтобы ее морковку!.. За которой она домой бегала!.. Да так нахально! Ну держись, козел! Ща ты у меня получишь снежку на свою голову!

Она разлетелась и со всей силы ударила по голове снеговика, обрушивая верхний ком на голову Женьки. Тот взвизгнул по-девчачьи, пригибаясь. Вся его шапка стала белой. Снег попал за шиворот, за выбившийся из воротника шарф, и потек холодными струйками по спине.

Наташка издала торжествующий клич и отскочила на безопасное расстояние.

– Уу, дура! Мне прям за воротник!

– Кто дура?! А?! Кто дура?!

Наташка стала грозно подступать. Женька принялся отстреливаться снегом с верхнего кома снеговика – мелко и часто, будто пулеметной очередью. Ему удалось снова попасть Наташке прямо в лицо, отчего та жмурилась и обтирала глаза, что усилило Женькин энтузиазм.

– Я тебе сейчас голову оторву, как этому снеговику, – пообещала она, неуклонно приближаясь.

И вдруг Женька затих. «Испугался», – удовлетворенно подумала Наташка, очищая от снега глаза.

– Что это? Что это? Наташка, что это?!

В голосе Женьки звучало что-то такое, отчего Наташка насторожилась.

Она сняла варежку и еще раз потерла глаза сухими теплыми пальчиками. Ей оставалось всего два шага до Женьки, который стоял, уставившись на снеговика. «Нет, он нарочно, – засомневалась она. – Ждет, пока я подойду…»

Девочка остановилась.

– Ну, чего у тебя там?

– Иди сюда, – Женька почти шептал, – иди, посмотри… Тут…

– Чего тут?

Женька глядел на нее широко распахнутыми глазами. В них был страх.

Нет, он все-таки не шутит! Наташка решилась и сделала последние два шага – хотя и осторожно, готовая в любой момент бежать.

Но Женька не шевелился. Она встала с другой стороны снеговика, на всякий случай.

– Смотри, Наташ!..

– Ой…

Из раскопанной Женькой ямки в туловище снеговика торчали заснеженные клочки волос.

– Наташ, что это?!

Она помолчала, озадаченная. Потом быстро и опасливо провела варежкой вокруг волос, снимая слой снега.

– Голова это, вот что!

Наташа всегда демонстрировала, что она умнее своего приятеля, и сейчас тоже старалась придерживаться завоеванных позиций; но ей вдруг стало не по себе.

Некоторое время дети молчали, созерцая заснеженную макушку.

– Как ты думаешь, он живой? – шепотом спросил Женька.

– Дурак, если б он живой был, снег бы от него растаял!

– Так что же… Он мертвый?!

Они переглянулись и дали стрекача. Ужас обуял их, от него слабели коленки и сводило зубы, и казалось, что мертвец сейчас погонится за ними…

Визгом огласился весь двор, затем подъезд. От страха они даже лифта ждать не стали – взлетели космической ракетой на четвертый этаж, где жили оба, дверь в дверь.

– Мама! – раздалось одновременно. – Мама, там мммертвец!!!

Обе мамы переглянулись в дверях квартир.

– Какой еще мертвец? Где?!

– На детской площадке! В снежной бабе!

Женщины снова переглянулись.

– Что вы выдумываете? – строго спросила та, что пополнее и повыше, мать Женьки, Света.

– Мы не выдумываем!!! Там… Там голова!!! – наперебой кричали дети.

Наташина мама, невысокая женщина в спортивном костюме, решилась первой.

– Давай спустимся, Свет.

Женщины накинули шубы, натянули сапожки и вызвали лифт. Дети стояли притихшие, яркий румянец начал понемногу гаснуть на их щеках.

На улице стало совсем темно, в воздухе закружились редкие снежинки. Группа приблизилась к снеговику. Женщины заглянули в образовавшееся отверстие.

– Слышь, Оль, – так звали Наташину маму, – произнесла Света, – а и впрямь на волосы человека похоже… Жалко, фонарик не взяли.

– Давай я сбегаю, мам! – вызвался Женька. – Я знаю, где он лежит!

Женька обернулся мгновенно, и луч фонаря высветил светлые короткие волосы, в которые забился снег.

Света измерила взглядом высоту от земли и выразительно посмотрела на подругу. У той расширились глаза от уловленной мысли: по росту это мог быть только ребенок

«…Или только его голова…» – подумала Оля, с ужасом отступая от снеговика, прихватив за руки обоих детей, тогда как Света уже вытащила из кармана шубы мобильник и вызывала милицию.

Через десять минут явился участковый, которому дети наперебой рассказали, как играли в снежки, и как Наташка свалила голову снеговика, и как…

Затем подъехала машина с мигалками, и из нее вышли еще двое милиционеров. Детей и их мам попросили отойти в сторону. Милиционеры принялись осторожно расколупывать снег…

Наташа и Женя стояли в нескольких шагах и не могли отвести завороженных глаз. Это было очень страшно!

Это было очень страшно и… очень интересно! Внутри снеговика, теперь уже понятно, стоял мертвый мальчик!

Дети впервые столкнулись со смертью. Слышали о ней, конечно, – но сейчас видели ее наяву и ощущали ужас, смешанный с любопытством, тем сильнее, что мертвым оказался ребенок, как они сами.

Народу вокруг изрядно прибавилось: привлеченные всполохами света милицейской машины и странным действом вокруг снеговика, люди стекались во двор. Участковый пытался удержать их, чтобы близко не подступали к месту происшествия и не мешали работать.

Наташку с Женькой совсем затерли, и они то и дело протискивались вперед, чтобы ничего не упустить.

Когда наконец второй ком от «снежной бабы» расчистили почти полностью, Женька выскочил вперед.

– Это Стасик из нашего дома! – закричал он. – Стасик Симкин!

По толпе прошелестел шорох выдохов и тихих восклицаний.

– Мамаши, – обернулся один милиционер. – Вы бы увели детей домой, тут им не место! Мы к вам после зайдем, вопросы есть, и протокол надо составить. Может, на опознание понадобится пригласить. А пока заберите их. Да и вообще, граждане, расходитесь, – зычно крикнул он в уже изрядную толпу любопытных. – Расходитесь, расходитесь, чего вы тут забыли, а?

Домой идти дети решительно не желали. Им хотелось участвовать до конца: это ведь они Стасика обнаружили! Это они забили тревогу, позвали родителей, в результате чего приехала милиция! Они себя чувствовали самыми главными – и вдруг нате вам, «домой»! Да если бы не они, то этот снеговик мог бы тут до следующей оттепели стоять!!!

До их слуха долетали слова, которые будоражили воображение. Наташка была уже большой – десять лет исполнилось! – и она иногда смотрела по телевизору кино про бандитов. Женька был еще маленький, ему только девять с половиной, и взрослые фильмы он не смотрел. Тем не менее его, как и Наташку, завораживали слова «место преступления», «улики», «свидетели», «опознание». И эта мигалка, беззвучно плескавшая оранжевым светом, – все это создавало тревожное и волнующее ощущение. Куда же тут «домой»?!

Потому они, взявшись за руки, уперлись, когда мамы, следуя распоряжению милиционера, попытались увести их. Но тут вдруг другой милиционер спросил, может ли кто назвать точный адрес Стасика Симкина, и Женька снова обрадованно выскочил из толпы. Вместе с ним выдвинулась какая-то тетка и тоже принялась называть адрес, и милиционер стал слушать ее, а Женьке опять велел идти домой…

Мальчик даже расплакался, когда мама, раздраженная непослушанием сына, потащила его к подъезду. Женька всю дорогу оборачивался на «место преступления», с завистью глядя на Наташку, которую ее мама просто отвела в сторонку, откуда они могли наблюдать за происходящим…

Вечер был наполнен событиями. Во-первых, любопытная толпа вскоре переместилась к подъезду, к которому примчалась другая машина, на этот раз с синей мигалкой, – «Скорая помощь». Народ заволновался, когда из подъезда на носилках вынесли бабушку Стасика Симкина.

«Инфаркт… инфаркт… инфаркт…» – сочувственно прошелестело по толпе.

«Еще бы, – говорила какая-то женщина, когда народ стал расходиться, – мне бы сказали, что моего ребенка нашли в снеговике!!!» Кожа у всех шла мурашками – не от холода, а от жути.

Во-вторых, в квартиры Женьки и Наташи пришли милиционеры и принялись расспрашивать детей. Они снова почувствовали себя важными и главными, но… Увы, ничего стоящего они больше добавить не могли. Играли в снежки, потом Наташка сбила голову снеговика, затем Женька начал отстреливаться…

Они не знали, когда появился снеговик. Утром, по дороге в школу, они его заметили – да и как не заметить, он такой большой! А после школы увидели, что у снеговика нет лица. Просто снежный шар – надо же было ему сделать лицо! Они сначала обтесали немножко снег, а то шар был не гладким, а потом Наташка притащила из дома морковку для носа, а Женька из веточек сделал глаза и рот.

 

– А я еще эту морковку съел!.. – передернувшись, произнес Женька…

Протокол был составлен, милиция уехала. Детей отправили спать. Зарывшись под одеяла, Женя и Наташа, каждый у себя дома, долго не могли уснуть. Их сознание мучительно билось над вопросом: как же получается, что живой маленький Стасик и этот страшненький, застывший трупик из снеговика – один и тот же человек?!

Остаток вечера был наполнен телефонным перезвоном. Казалось, что звенел сам дом, как один огромный телефон: соседи обсуждали случившееся и обменивались сведениями, кто чем мог.

– …Родители его уехали на недельку в Египет, представляешь? Ничего себе подарочек им будет, бедным! На Новый год, с ума сойти можно!

– …Бабушка у него вроде глухая. Утром, когда внука не увидела, решила, что он пораньше в школу пошел, а она просто не услышала, глухая же…

– …По-моему, один из ментов, когда мальчика увозили, сказал, что его задушили…

– …Слышь, ребенка вроде бы задушили! Уж не маньяк ли какой?

– …Задушить мальчика да в снеговик его закатать!!! На такое только маньяк способен!!!

На следующий день весь квартал охватила паника: маньяк, маньяк, в наших местах появился маньяк!!!

Все снеговики в округе были снесены – даже такие маленькие, в которых и кошка не поместится.

Родители из всех окрестных дворов назначили экстренный сбор после работы. Директор школы, в которой учились почти все дети квартала, предоставила им пустой класс.

На собрании постановили: родители будут провожать и встречать детей по очереди, пока не поймают убийцу Стасика. Школа располагалась в одном из дворов квартала, и дети, даже маленькие, ходили в нее обычно самостоятельно – но ввиду объявившегося чудовища-маньяка следовало принять экстренные меры!

Был составлен список по дням дежурных сопровождающих – чтоб не всем каждый день отпрашиваться с работы.

Было принято решение строго-настрого запретить детям гулять во дворах. В крайнем случае, под бдительным присмотром взрослых.

Был составлен короткий текст, призывавший всех без исключения жильцов двух домов, чьи окна выходили во двор, вспомнить, не заметили ли они какого-то подозрительного человека ночью.

Был назначен ответственный за координацию: Владимир Шаболин, мужчина лет тридцати четырех приятной внешности, отец двух семилетних «Рыжиков», прелестных девочек-близняшек. Он же обещал распечатать «обращение к жильцам». Разнести его по квартирам вызвались несколько человек…

Страхи родителей не могли не передаться детям. Уроки в школе шли впустую: дети говорили только о маньяке, дорисовав его образ немыслимой смесью из сказок и фильмов. Наташа с Женей никак не могли сойтись во мнениях: Женька считал, что маньяк – это человек-мутант со сверхъестественными возможностями, а Наташка больше склонялась к родству маньяка с семьей оборотней, преображающихся по ночам в вампиров…

Снегопад, державший город в своем белом плену уже третьи сутки, нагнетал атмосферу ужаса. Каждый невнятный силуэт, маячивший в просветах хлопьев, казался убийцей – маньяком, рыщущим в поисках новой жертвы…

* * *

Алексей Андреевич Кисанов (для своих просто «Кис»), частный сыщик по роду занятий, выискивал в Интернете подходящие турпутевки. Им с женой хотелось куда-нибудь поехать на Новый год, отдохнуть – было от чего! Недавние события капитально расшатали их нервы.

Но горные курорты их не прельщали, а за солнышком в конце декабря далеко нужно лететь… Дети у них маленькие, многочасовой полет им будет трудно перенести. На бабушку с дедушкой оставить малышей они не могли после всего того, что случилось.[1]

Куда же податься – вот в чем вопрос.

Но неожиданно оказалось, что некуда.

Столь суровый ответ на жизненно важный вопрос об отпуске принес ему новый клиент. Он сначала позвонил, вежливо представился: Владимир Шаболин – и попросил о встрече. По возможности немедленно.

Сыщик любезно ответил, что собирается в отпуск на две недели.

– Пожалуйста, примите меня, прошу вас! Речь идет о жизни детей!

Алексей Кисанов, недавно переживший все мыслимые страхи за жизнь собственных детей, не раздумывал ни секунды.

И вот Владимир Шаболин сидит в его кабинете. И рассказывает что-то невероятное и дикое. О снеговике, в который маньяк замуровал тело восьмилетнего мальчика. О страхе, оцепившем весь квартал. О том, что за десять долгих и жутких дней милиция не нашла никакого следа…

– Я ваш поклонник, Алексей Андреевич, – добавил Владимир. – Случайно как-то наткнулся в Интернете на рассказ о вашем деле с маньяком…

– Рассказ? – перебил его детектив. – В каком смысле «рассказ»?

– Не помню уже, то ли в блоге каком-то, то ли журналистская статья… Да что вы удивляетесь, Алексей Андреевич, Интернет – это огромный сливной бак, куда каждый сливает, что может… Так вот, я с тех пор перерыл все! Сам я программист – это профессия сродни вашей: в ней с логикой нужно быть «на ты»! Потому особо оценил ваши расследования… И по общему решению родителей нашего квартала, которым я предложил вашу кандидатуру, я обращаюсь к вам за помощью! Только не откажите, прошу вас! Называйте любой гонорар за труды – мы решили скинуться, так что каждой отдельно взятой семье будет не в убыток…

Алексей согласился. Гонорар тут был ни при чем. При чем тут были дети.

Час спустя Алексей знал все, о чем поведал ему Владимир Шаболин.

Три часа спустя он знал все, что сумела найти милиция. Энное количество лет назад Кис работал на Петровке оперативником и, уйдя в частный сыск, связь с «alma mater» не потерял. Что обеспечивало ему определенные блага и преимущества, под коими понимается доступ к милицейской информации – незамедлительный, без формальностей.

Четыре часа спустя он прибыл на место происшествия десятидневной давности.

…Снегопад не прекращался все эти дни, отчего Кис ничего интересного на месте происшествия обнаружить не смог, кроме опушенных чистым новым снежком корявых останков того снеговика, в которого какая-то сволочь замуровала ребенка.

Впрочем, слово «замуровала» являлось не совсем точным, так как Стасик, как следовало из материалов дела, был сначала задушен. И уже затем закатан – залеплен? – в снеговик…

История эта отдавала жутью, и Алексей понимал, отчего среди родителей квартала царит паника, отчего коллективное воображение рисует маньяка.

Маньяк или нет – узнать об этом можно будет только тогда, когда (и если) найдется еще один детский труп, превращенный в снеговика. В этом районе или на другом конце Москвы.

Но проверять версию маньяка подобным методом Алексею Кисанову совсем не улыбалось.

Осмотрев площадку и ее окрестности, он развернул на крыше «домика», находившегося на детской площадке, папку. Некоторое время перелистывал бумажки – ксерокопии с милицейских протоколов. Потом принялся чертыхаться… Если не сказать материться.

Владимир Шаболин, откомандированный родительским сообществом на связь с детективом, топтался в почтительном невдалеке.

– Что такое? – несколько застенчиво спросил он.

– Да вот… Работа по осмотру места преступления была, к сожалению, очень плохо проведена. Справа от детской площадки расположено здание диспетчерской. Находился ли в нем кто-нибудь в то время, когда приехала милиция? И кто? Работает ли там какой-нибудь дежурный слесарь или электрик по ночам? Он мог оказаться свидетелем убийства, между прочим… Но ничего не выяснили, никого не допросили! Или вон та стоянка, – Кис повернул голову влево от площадки, где метрах в двадцати начиналась стоянка для машин. – Нет ни фотографий, ни списка машин! Возможно, в вечер обнаружения тела убийца тут тоже околачивался. Некоторые маньяки любят приходить на место своего преступления, знаете ли… Он мог, к примеру, наблюдать за сценой, не выходя из машины…

– Но там же только жильцы дома паркуются, там редко свободные места бывают, – поспешил утешить детектива Шаболин. – Чужой вряд ли бы занял чье-то место, иначе бы шуму было, и мы бы уже об этом знали!

Кис посмотрел на него, чуть прищурив глаза.

– А вы жильцов дома из числа подозреваемых уже исключили?

Шаболин раскрыл рот. Кис попал в точку – в ту болезненную точку возле сердца, которая ныла со дня убийства Стасика. Жильцов дома он в число подозреваемых никогда и не включал! Все давно сошлись на версии о маньяке – слово, которое по определению не сочетается со словом «сосед». Соседи – это свои! А маньяк…

Собственно, маньяк ведь тоже кому-то сосед!!!

Ему стало не по себе. Ведь детей в школы и детские сады провожают и встречают по очереди жильцы окрестных домов! Соседи!!

Захотелось сразу бежать, всех предупредить – что, конечно, совершенно неразумно. Владимир был программистом, человеком логичным и даже рассудительным (что не всегда одно и то же). И быстро сообразил, что, во-первых, предупредить он может все тех же соседей, а во-вторых, сыщик всего лишь только вопрос задал, в котором брезжило это предположение…

– Вы считаете, что маньяком может оказаться один из жителей наших домов? – решил уточнить он.

– Почему «маньяком», Владимир? Пока у нас есть факт одного убийства. Никакой серии.

– Пока, – с нажимом ответил Шаболин. – Серия еще может начаться…

– Может, – кивнул Алексей. – Но следов насилия на теле Стасика не обнаружено. Не то чтобы это полностью исключало версию маньяка, но все же это весьма нетипично. Обычно это психопаты с сексуальными отклонениями…

– Но кому нужно убивать Стасика?! Это совсем не укладывается в голове!

– Не укладывается, – согласился сыщик. – Надо над этим поразмыслить. А пока самый главной вопрос вот какой: зачем Стасик вышел ночью на улицу? Кто его выманил?

– А милиция? Они ничего не выяснили?

– Они удовлетворились констатацией факта, что мальчик был убит вне квартиры. Следов вторжения в нее нет – стало быть, во дворе… С вашего позволения, я откланяюсь. Мне нужно навестить родных Стасика.

Владимиру Шаболину очень хотелось пойти вместе с сыщиком и послушать, какие вопросы он задает, – но он понимал, что будет неуместно заявиться к родителям Стасика в непонятно каком качестве. Потому он только ответил несколько разочарованно: «Да-да, конечно. Держите меня в курсе, если можно. Мобильный со мной, номер у вас есть…»

Дверь детективу открыла хорошенькая светловолосая девушка с припухшими глазами. Алексей представился, вошел. В квартире сильно пахло сердечными каплями – валокордином, кажется.

Настя – так она назвалась – оказалась мамой Стасика. Золотистый ее загар смотрелся неожиданно и даже вызывающе на фоне белоснежной русской зимы. Ах да, их ведь с мужем вызвали из Египта, куда они уехали на неделю!

Она была очень молода, лет двадцать семь, не больше. Рано вышла замуж, рано родила, понятно.

Ее мужа, отца Стасика, не было дома – еще не пришел с работы, – но на одной из полок книжного шкафа Алексей увидел семейную фотографию. Стасик, живой. Худенький, невысокий, белобрысый, похожий на обоих родителей одновременно. В серых глазах, несмотря на мечтательно-задумчивое выражение, сквозило искоркой озорство. Улыбка, немного ненатуральная – изобразил по просьбе фотографа! – обозначила две милые ямочки на щеках.

Отец Стасика тоже был русым и тоже молодым. Ну, может, на годик постарше Насти.

– Вы однокурсники? – спросил он, указывая на фото.

– Одноклассники… – отчего-то покраснела она.

Понятно. Почти все молодые родители – Кис это знал – имели общую черту: им хотелось на дискотеки, на тусовки в компании друзей и прочие увеселительные мероприятия, отчего они куда более часто по сравнению с родителями постарше бросали детей на бабушек. Даже на глухих бабушек – как в данном случае.

– Бабушка – это ваша мама?

– Нет, мужа… Да вот и она!

Настя посмотрела на дверь комнаты, в которой они находились. Алексей тоже.

– Я не знала, что у вас гости, – произнесла женщина, которой не было еще и пятидесяти и которая никак не подходила на роль «глухой бабки».

Она повернула назад. Настя прокричала ей в спину: «Это частный детектив! Он пришел, чтобы…»

Бабушка, которой так не шло это слово, не обернулась и скрылась в одной из комнат.

 

– Она глухая, – пояснила Настя. – Почти. Осложнение после гриппа. Одно ухо не слышит совсем, а второе плохо…

Она вдруг заплакала.

– Если бы мы…

Алексей понял: «Если бы мы не уехали». Но как они могли не уехать? Это ведь так нормально, отпуск!

– Настя, – проговорил он, – не надо… Все, что мы можем теперь, это найти и наказать убийцу. Помогите мне в этом!

Мало-помалу он разговорил молодую женщину. То увлекаясь рассказом о сыне, будто оживляя его образ своими словами, то плача, она все же отвечала на вопросы детектива.

Оказалось, что маленький Стасик был уже незаурядной личностью. Он увлекался фантастикой и сам сочинял фантастические истории. Он обожал компьютерные игры и чаты любителей фантастики и был готов сидеть часами у монитора, печатая вслепую: то есть не глядя на клавиши. Хотя родители его жестко ограничивали в пользовании компьютером: всем известно, что он вредно влияет на детскую психику!

При слове «чаты» Кис насторожился. Главный вопрос – «Кто выманил Стасика на улицу ночью?» – мог содержать ответ в них.

Он попросил разрешения изучить компьютер мальчика. Быстро обнаружил сайты, которые он посещал. Однако для доступа к чату у него затребовали логин и пароль. Логин Алексей нашел легко – он сохранился в памяти компьютера. А вот пароль…

Он испросил у Насти разрешения позвать Владимира Шаболина. Программист с этим справится быстрее, решил Алексей.

– Конечно, – всхлипнула Настя.

Шаболин был, кажется, рад оказаться полезным. Детектив объяснил ему задачу: все переговоры Стасика в Интернете. Где самым важным был вопрос: не предлагал ли кто-то мальчику встретиться ночью во дворе?

Владимир кивнул – пальцы его уже побежали по клавиатуре, и на экране с огромной скоростью открывались и закрывались окна. «М-да, – сказал себе Кис, – нам, простым смертным, такой виртуозности не достичь никогда!»

Он подумал, что неожиданная помощь Шаболина очень кстати: и результат будет лучше, и время экономится! Пока он там колдует, Кис продолжит свои расспросы.

Они с Настей перешли на кухню.

– Чем еще увлекался Стасик, кроме фантастики и связанных с нею игр и чатов? Чем еще занимался? Музыкой, спортом?

– Музыкой нет, у него слуха не было… Спортом тоже нет, в смысле спортивных секций, если вы об этом спрашиваете. А так, он летом любил гонять на велосипеде, а зимой на коньках. Все жалел, что у нас катка во дворе нет. Через три двора есть, там кооперативные дома, они каждую зиму заливают – но там дети не очень жалуют чужих… Еще он ролики недавно начал осваивать.

– Простите, Настя, я не понял. В вашем дворе есть каток. Почему вы сказали, что его нет?

– У нас?

– Ну да.

– Где?

Вместо ответа Алексей попросил ее подойти к окну.

– Надо же… Наверное, совсем недавно залили, я не обратила внимания… Но в прошлую зиму не было, и в позапрошлую тоже…

Любопытно.

Детектив выдал новую порцию вопросов, на которые Настя старательно отвечала. Особенно Алексея интересовало, как мальчик проводил свои ночи.

Оказалось, что Стасик был по природе «совой» – еще в детском саду мучился с дневным сном, вменяемым всем без исключения по строгому распорядку «детского учреждения». Он очень любил посидеть со взрослой родительской компанией за полночь, а когда родители уходили на вечер к друзьям, то вечно просился с ними…

– Он даже выдумал, что у него бессонница…

– Почему вы говорите, что «выдумал»? Ее не было?

– Ну конечно, не было! Какая бессонница может быть у восьмилетнего ребенка? Вот он, к примеру, когда с катка приходил, поест и сразу спать рухнет, одетый! Его даже будить приходилось, чтобы зубы почистил, разделся и под одеяло лег. Зато, чуть учует, что мы с мужем на вечеринку уходим, у него сразу «бессонница», заснуть он не может, возьмите его с собой, а то он глаз не закроет, всю ночь мучиться будет! Мы его даже «симулянтом» с мужем звали… Просто он не любил уходить спать. То есть, как бы объяснить… Он спать любил – а уходить спать не любил, понимаете? Потом учителя жаловались, что Стасик на уроках невнимателен и засыпает часто…

– Погодите, Настя, я что-то не уловил. Если Стасик был просто симулянтом, то отчего он засыпал на уроках?

– Так он же не любил уходить спать, оттого и тянул всячески… А потом не высыпался.

– Вы уверены, что он действительно спал? А не играл на компьютере, к примеру, или выходил во двор?

– Никогда! – воскликнула Настя.

И, помедлив секунду, добавила горестно:

– Во всяком случае, мы не замечали… Мы, вообще-то, крепко спим… А свекровь глухая…

– Стасик не страдал лунатизмом?

– Это что такое?

– Специфическое состояние, когда человек спит, но при этом способен ходить, даже разговаривать…

– Мы никогда за ним этого «специфического состояния» не замечали…

Она снова заплакала.

Алексей никогда не знал, как утешать людей в горе. Не мог же он сказать: это такая дурная шутка, Настя, и сын ваш жив… Не мог!

Но коли не мог он объявить, что Стасик жив, то все остальные слова были ложью. «Время лечит»? Это правда истинная – и одновременно никому не нужная банальность. Пока оно, Время, вылечит – придется ей дойти до самого донышка боли… До мутного, удушающего, илистого дна, где нечем дышать и даже вроде бы незачем… В горе часто кажется, что залечь там, на мутном дне боли, и больше никогда не дышать – это лучше всего.

И ничем он не мог помочь, частный детектив Алексей Кисанов. Нет у него слов таких, нет у него такого могущества, чтобы удержать Настю от погружения на дно… Она поплачет и возьмет себя в руки – потом снова будет плакать, уходя ко дну, и снова брать себя в руки, как барон Мюнхгаузен, который, как известно, сам себя вытаскивал за волосы из болота.

Рецепт барона Мюнхгаузена – единственный стоящий рецепт. Иных попросту нет!

– Настя, – проговорил он, – Настя! Вы в состоянии отвечать на мои вопросы?

Настя все плакала.

Положение спас Витя, отец Стасика. Войдя в квартиру, он быстро уяснил диспозицию. Отвел жену в комнату, вернулся к детективу на кухню.

– Спрашивайте что угодно, не стесняйтесь, – произнес он с суровостъю, которая так не шла к его почти мальчишескому курносому лицу. – Сына не вернуть, теперь все, что остается, найти ублюдка, который его убил! Я своими руками его задушу!

И он рубанул маленькими крепкими ладонями воздух.

– Что могло выманить Стасика во двор ночью?

– Инопланетяне, – невесело усмехнулся Витя. – Стаська бредил ими. Они с моим братом, Костей, на них помешались… Брату семнадцать, – пояснил он на вопрошающий взгляд детектива.

В милицейских протоколах не содержалось никаких сведений о Косте. «Работнички хреновы!» – про себя выругался Кис и тут же попросил координаты юного дяди. Оказалось, что он жил с родителями в соседнем доме. Мама братьев приходилась Стасику той самой глухой бабушкой, оставшейся с мальчиком на время отпуска Виктора и Насти.

– Он мог позвать мальчика ночью во двор? Не знаю, например, проследить за каким-нибудь небесным явлением? В надежде, что это окажется НЛО?

– Не знаю… Костя бы сказал тогда!

Вовсе не факт. Если дело по каким-то причинам худо повернулось и дядя чувствует себя теперь виноватым в смерти племянника, то мог и скрыть… Но Алексей не стал делиться этим соображением с Виктором.

– Хорошо, я сам у него спрошу. А пока давайте переберем иные возможности, Витя. Хотя бы для того, чтобы их отмести, ладно? Стасик ведь ушел ночью не просто погулять. Стало быть, его что-то привлекло во дворе. Или кто-то. Начнем с девочки, хоть это и маловероятно в его возрасте. Была у него подружка?

– Нет. Стасик немножко… Как бы это сказать… Фантазер, что ли. Он с детьми практически не дружил. Нет, он не дикий, не подумайте, нормально общался со всеми. Всегда был готов всем помочь. То коляску затащит в подъезд, то дверь придержит… К старшим с уважением относился, мы его так воспитали, но он и по характеру был очень отзывчивый, кошек и собак кормил, вечно из дома сосиски таскал… А вот играл он чаще всего один. Дружил только с дядей. Из-за фантастики. И очень любил наши взрослые компании и разговоры…

– Хорошо. Значит, дети исключаются. Если вдруг кто-то назначил мальчику встречу, мы, надеюсь, узнаем с помощью Владимира Шаболина, который сейчас изучает компьютер Стасика. Будем считать, что возможные ответы на вопрос «кто?» мы очертили. Теперь вопрос «что?». Мог он, к примеру, пойти покататься на коньках? Настя сказала, что он очень любил коньки. Судя по всему, каток залили совсем недавно, и до этого его несколько лет в вашем дворе не было…

– Но Стасик по ночам спит! С чего бы ему?

– Хорошо. А если, допустим, он проснулся ночью и увидел в окно, что кто-то кого-то бьет? Побежал бы заступаться?

– Нет, не думаю. Он бы испугался и милицию вызвал. Он ведь маленький был, худенький, даже для своих восьми лет, куда ему заступаться! К тому же мы его всегда так учили: если что, самому не вмешиваться, а на помощь взрослых звать! Номера милиции и «Скорой помощи» он знал. В крайнем случае он бы Костику позвонил, дяде своему, но сам бы не пошел, я уверен!

1См. роман Татьяны Гармаш-Роффе «Расколотый мир», издательство «Эксмо».
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12 
Рейтинг@Mail.ru