Анна Гращенко
Первый Феникс
Исчез привычный гомон постоянно звенящих телефонов, не было слышно топота сотрудников, бегающих туда-сюда с ненужными бумажками. Списав это на волшебство пятничного утра, мальчик направился на четвертый этаж, где располагалась крошечная турфирма, на которую он работал.
Его собственные шаги отражались от дешевых стеновых панелей и оглушали. Мальчик ожидал увидеть пустующий офис, однако все сотрудники были на месте. И появление курьера никто не заметил.
Все было недвижимо – замершие пылинки поблескивали на утреннем солнце. Погруженные в этот болотистый воздух, люди замерли в каком-то неестественном стоп-кадре. Выбивались лишь короткие гудки, доносившиеся из телефонной трубки, которую держала секретарша – пышная дама, застегнувшая недостаточно пуговиц на своей полупрозрачной блузке.
Невысокий мужчина, плохо переносящий жару и обычно постоянно протирающий лицо носовым платком, стоял спиной к ксероксу. Он держал в руках небольшую стопку листов, все еще не вставив их в нужный отсек аппарата. Женщина, занимающаяся бухгалтерией, выглядывала из соседнего кабинета, не решаясь зайти.
Застывшие пылинки всколыхнулись от тихого стона. За столом в центре комнаты сидела стройная девушка в блузке с мелким цветочным рисунком. Она смотрела на свои ладони, покрытые крошечными блестящими бусинками крови. Девушка ровно дышала, не моргая. Она медленно повернулась к мальчику и, ничего не говоря, притронулась к своей левой щеке. Курьер сделал то же самое, и ладонь коснулась чего-то мокрого и теплого. Он, задержав дыхание, отвел руку и посмотрел на пальцы, которые были перемазаны ярко-алой кровью.
Мужчина, замерший возле ксерокса, упал первым, вновь приведя все в движение.
Краев машинально поднес ладони к лицу и внимательно их осмотрел – ничего. Он поднял взгляд и столкнулся с сотнями испуганных глаз. Мундир охотника обязывал его скрывать страх, а приказ – идти внутрь. Причем неважно, насколько свинским с его точки зрения этот приказ был.
Там, в глубине белоснежных звенящих коридоров, находится настоящий феникс.
– Что, думаешь, тебе крышка? – раздалось рядом.
Юра повернул голову и встретился взглядом с Глебом, который выглядел то ли испуганным, то ли обеспокоенным. Он быстро пробежался глазами по перепуганным лицам перед собой и, закусив губу, чуть дрожащими руками проверил предохранитель на МР7. Вдруг Юра понял, что все, что он принял за страх, на самом деле было нетерпением.
– Ну что, – Глеб широко улыбнулся и подмигнул толпе. – Пора поймать птичку.
Сказав это, он развернулся и, закинув оружие на плечо, наслаждался раздавшимися позади криками поддержки.
Глеб скучал по этим моментам. Он обожал, когда дамы смотрели на него как на героя (коим он действительно несколько раз себя показал), мужчины – с уважением, дети – с восхищением. Он забывал о самом существовании страха, когда слышал восторженные вопли за спиной. Кожей впитывал каждый голос, подбадривающий его. Он справится с этим фениксом, убьет чудовище. А когда выйдет из пластикового, наскоро слепленного здания, его встретят вдвое громче.
– Viens ici p`tite pute je vais te fumer[1], – присвистнул Глеб по-французски.
Юра неуверенно последовал за охотником, зажимая нос, чтобы не чувствовать зловония, кляня себя на чем свет стоит за то, что по глупости ввязался в это дело. Да что уж там, по вселенской тупости. Он хотел было развернуться и отправиться домой (конечно же, его уволят, но черт с ней, с работой). Несколько долгих секунд он боролся с желанием сигануть в первый подъехавший автобус, добраться до дома, завалиться на диван и сжигать бесчисленные часы за просмотром кино и играми, притворяясь, что ничего из услышанного и увиденного здесь с ним не случалось.
В этот момент он услышал всхлипывания и тонкий женский голосок. Девушка, срываясь на хрип, читала молитву, путая слова и рыдая. Юра оглянулся вокруг, напряженно вслушиваясь. Он жестом попросил толпу замолчать, и люди, к его удивлению, послушно затихли. Молчали все, кроме девушки, которая так же горько плакала, то выкрикивая слова молитвы, то шепча их. Краев растерянно взглянул на толпу. Девушка была не среди этих людей. Она была в здании.
Когда Юрий подбежал к крыльцу, Глеб и Марина уже скрылись за стеклянными дверями. Он схватился за широкую стальную ручку и тут же, вскрикнув, отдернул руку – весь дверной каркас вместе с ручкой был раскален настолько, что жар отходил от него волнами.
Юра всмотрелся в фигуры за стеклом – Марина хлопала ладонью по кнопке вызова лифта, Глеб кругами ходил вокруг нее, крепко держа автомат наготове. Оба охотника были абсолютно спокойны. Юра позвал их, сложив ладони рупором, но реакции не последовало. Громко выругавшись, он быстро снял мундир и, сложив его в четыре слоя, обхватил плотной тканью дверную ручку, резко дернул на себя и успел проскочить внутрь до того, как раскаленная сталь вновь коснулась кожи. Он облегченно вздохнул, но вдруг едкий черный дымок заструился прямо перед его носом. Он вскрикнул и, отшвырнув загоревшийся в руках мундир, поспешил затоптать пламя ногами.
– Эй, новенький, – Глеб звонко свистнул, заставив Юру вздрогнуть, – нам наверх, пошли.
Юра еще раз обернулся на то место, где лежал его обгоревший мундир. Взглянул на руку – ожога нет, кожа цела, хотя в голове все еще пульсировала тупая боль.
Раздался скрип раздвигающихся дверей лифта, и парень успел забежать в тесную кабину до того, как они закрылись.
– Так, мне плевать, кто ты, – Марина сосредоточенно перепроверяла оружие, бросив быстрый взгляд на Юру. – Просто не путайся под ногами.
Глеб нажал на кнопку четвертого этажа, и спустя пару секунд лифт взвыл старыми тросами, дернулся и пополз вверх.
– Вы не обожглись? – Юра схватил их обоих за руки, пытаясь взглянуть на ладони.
– С чего бы? – Марина выдернула ладонь, посмотрев на парня в недоумении.
Глеб удивленно наблюдал, как Юра оглядывает обе его руки – автомат, брякнув, повис на плече охотника. Ни на ладони, ни на тыльной стороне ни следа.
Лифт тащился неоправданно медленно, будто пробираясь через болото.
– Погадай мне, симпатяга, – хохотнул Глеб, подставляя ладони ближе к лицу Юры.
– Что ты ищешь? – Марина шлепнула Глеба по рукам.
– Двери были раскаленные, как вы зашли?
– Чего? – девушка удивленно выгнула бровь.
– Говорю, двери были кипяток!
– Не помню такого, – отозвался Глеб, обиженно потиравший ушибленные руки.
– Но… – Юра нахмурился. – Черт, эта девка не дает думать.
– Какая девка? – Марина вздохнула.
– Ну, эта, которая плачет, – он кивнул в сторону дверей. – Блин, она внутри вообще?
– Эм, малыш. – Девушка положила руку ему на плечо и внимательно посмотрела в глаза. – Тут только мы.
Лифт дернулся, несколько секунд жужжал, пытаясь возобновить подъем, но потом, громко щелкнув, задрожал и спустя секунду замер.
– Э-э-эй. – Глеб растолкал всех, пробравшись к дверям, и с силой по ним ударил.
Кабина не шевельнулась. Марина отчитала напарника за панику, шум и покушение на казенное имущество, после чего снова обратилась к Юре.
– Что ты слышишь?
– А вы – нет? – Юра удивленно переводил взгляд с охотницы на охотника.
Глеб пожал плечами, глядя на него с подозрением. Девушка внимательно смотрела в упор и медленно помотала головой из стороны в сторону.
– Все тихо, – ответила она. – Так что именно ты слышишь?
– Женский плач, – ответил он растерянно.
– Ты понимаешь, кто это? Кроме нас троих в здании есть только один человек.
– Стой, так ты, – Глеб схватил Юру за плечо. – Ты феникса слышишь! Здорово!
– Ничего хорошего, – возразила Марина, – первым делом по возвращении сдашь кровь на анализ, – увидев недоумение на лицах обоих парней, она добавила: – Люди не слышат фениксов, это ненормально. Но… Разберемся с этим позже. – Она тряхнула головой, приводя мысли в порядок. – Расскажи больше о том, что слышишь.
Юра не разобрал последних слов, женские стоны заглушили охотников. Он не мог определить, откуда исходит голос, – тот звучал сразу везде. Всхлипы и плач вязким желе просачивались через вентиляционные отверстия под крышей кабины и медленно сползали по стенам, собираясь жижей в ногах. Юра чувствовал, как эти стенания вытесняли воздух из лифта, а густой плач поднимался все выше, топя охотников в себе. Скоро он заполнит всю кабину полностью, а люди, в ней находящиеся, захлебнутся в срывающихся на хрип мольбах о спасении.
Краев машинально приподнялся и вытянул шею, хватая ртом стремительно исчезающий воздух. В голове билось одно единственное слово: «Умру».
В какой-то момент ему показалось, что он не только ощущает вязкое болото, в котором тонул, но и увидел его – тугая темнота заполнила кабину лифта и тянулась вверх. Ее уровень достиг лиц охотников, тягучая маслоподобная жижа забила их рты и ноздри, залила глаза и продолжала подниматься.
– На меня смотри. – Девушка схватила его лицо, крепко сжав ладонями, и заставила посмотреть на нее. – Где ты впервые услышал это?
Тусклый желтый свет лифта резанул глаза, болото исчезло, но парень все еще чувствовал горький привкус и запах гари.
– На улице. – Он смотрел в болотисто-зеленые глаза охотницы.
Крики цепляли его за кожу, глубоко вонзаясь в нее, и тянули его от этих глаз. Но девушка крепко держала, ее ледяные пальцы касались его бровей и висков.
– Где она? Снаружи?
– Нет.
– А где?
Он смотрел на нее, вслушиваясь в вязкие стоны.
– Прямо здесь.
Марина вглядывалась в лицо парня, который вдруг успокоился. Голос стих, стенания и крики исчезли. Юра почувствовал, как по его левой щеке скользнуло что-то вязкое и горячее. Марина медленно убрала от лица Юры правую руку. На его щеке остался алый отпечаток.
Девушка машинально вытерла ладонь о мундир, на темно-зеленой ткани остались черные следы. Но на кончиках пальцев тут же выступили новые красные бусины, которые набухали, а после, став слишком тяжелыми, скатывались по длинным пальцам, собравшись на ладони крошечной кровавой лужицей. На месте соскользнувших капель появлялись новые. С гулким шлепком протянулась от руки до пола тонкая алая струйка, наполняющая воздух вокруг железным привкусом.
– Надо выбираться. – Глеб первым сумел отвести взгляд от непрерывной красной линии.
Он поправил перекинутый через плечо ремень автомата и потянулся к потолку в поисках аварийного люка.
– Нам нужны бинты, – вторым очнулся Юра.
– Ничего нет, – Глеб с силой бил по потолку, пытаясь найти проход.
Желая привести помещение в приличный вид за минимальные деньги, хозяева здания решили залепить всю кабину дешевыми пластиковыми панелями с мраморным узором. Получившееся смотрелось неплохо, но никто не подумал о том, что злосчастный ремонт скрыл люк в крыше. Точнее, все на это наплевали.
Не добившись ничего кулаками, Глеб снял с плеча автомат и прикладом принялся колотить потолочные панели. Они, не выдерживая напора, осыпались, наполнив кабину мелкой пластмассовой пылью.
Юра стянул футболку и разорвал ее на несколько лоскутов. Одним он наскоро перебинтовал руку девушки, которая все еще завороженно наблюдала за тем, как новые и новые капли скатываются по пальцам. Остальные плотно свернул и запихнул в карманы джинсов. Всего через минуту серая ткань начала темнеть, пропитываясь кровью.
Наконец, сбив с потолка очередной фрагмент, Глеб нашел линию люка. Уже руками он ободрал остатки, полностью освободив квадрат стороной в полметра. Дверца поддалась сразу же, со скрипом откинувшись вверх. Этот резкий звук заставил Марину вздрогнуть, она с хрипом вздохнула и подняла взгляд.
– Ты как? Подняться сможешь? – Глеб положил руку ей на плечо и чуть встряхнул.
Девушка кивнула, чуть туже затянув влажную от крови ткань, и шагнула к люку. Юра присел и сложил руки, чтобы подсадить ее. Марина ухватилась за край прохода, а напарник подтолкнул, чтобы она смогла выбраться наверх. Спустя несколько секунд все трое очутились рядом с девушкой на пыльной, перемазанной машинным маслом крыше лифта.
– На дверях должен быть аварийный механизм, – Юра осматривал стену шахты, подсвечивая фонариком телефона.
Кабина замерла между третьим и четвертым этажами. Кромешная темнота шахты лифта рассеивалась лишь тонкими щелями внешних дверей, которые недостаточно плотно закрывались. Двери третьего этажа заканчивались, не доходя охотникам до колен, а двери четвертого начинались полутора метрами выше.
Приблизившись вплотную, Глеб разглядел в щель блестящий в электрическом свете белоснежный кафельный пол узкого коридора, он оказался прямо на уровне его глаз. Вдоль серых пластиковых стен на равном расстоянии друг от друга зияли безмолвными дырами проходы в офисы маленьких компаний. Напротив каждой двери – окна, в которые заглядывало белое предвечернее небо, которое Глеб не видел, но ощущал.
В одинаковом ряду офисов лишь четвертая от них дверь врезалась в белоснежный пол темно-красным тараном. Почти черное пятно, уже полностью заполнившее офис, медленно тянулось к окнам, растекаясь по белому кафелю.
– Ты слышишь что-нибудь? – Марина расстегнула несколько пуговиц мундира и в получившийся карман попыталась уложить кровоточащую руку. Та совсем не слушалась. Закрепив ватную ладонь покрепче, она убрала со лба намокшую челку и прислонилась спиной к стене шахты. У нее сильно кружилась голова, лифт, казалось, то и дело срывался вниз, она не чувствовала опоры под ногами.
– Нет, – ответил Юра, с полминуты внимательно прислушиваясь. – О, нашел!
Он, убрав телефон в карман, дернул на себя какой-то рычаг, который поддался не сразу. Раздался хлюпающий звук залитого старым маслом механизма, и двери со скрипом и дребезжанием разъехались в стороны. Глеб дождался, чтобы они раскрылись на треть, подпрыгнул, подтянулся и выбрался на скользкий пол.
Оказавшись снаружи, он тут же развернулся и протянул руки вниз, схватил Марину, которую подсадил Юра, и вдвоем они помогли девушке выбраться из шахты. Марина отошла от дверей лифта и села на пол перед окном, глубоко вдыхая жесткий летний воздух. Глеб протянул руку в темноту, но шахта ответила ему оглушающим треском и скрежетом.
Облаком в лицо мужчине вылетела черная пыль с ошметками масла, раздался металлический рев и грохот. Глеб плюхнулся на пол и по грудь нырнул в шахту.
– Упал? – выдохнула Марина, метнувшись к лифту.
Ответом ей была отборная ругань, раздавшаяся из глубины масляного тоннеля.
– Держу! – Глеб рванулся вперед, девушка успела схватить его здоровой рукой за щиколотку, завалившись на бок.
– Эй, конфетка, ты как? – крикнул Глеб, висевший над пропастью шахты по пояс.
Одной рукой он держался за не до конца открывшуюся дверь лифта.
– У меня еще достаточно сил, чтобы навалять тебе, – хрипло отозвалась девушка.
Она часто моргала, пытаясь прогнать темные пятна перед глазами.
– Ладно, фея моя. – Глеб улыбнулся, когда девушка чуть сильнее сжала его ногу. Он прекрасно ощущал, насколько слаба была ее хватка. – Эй, новенький! – крикнул он уже в глубину шахты. – Хватайся за трос!
– Он металлический, – раздалось из темноты. – Слишком горячий.
Темнота становилась болотисто-густой. Глеб видел только побелевшие пальцы, вцепившиеся в его руку. Дальше – полная, глянцевая, густая темнота, скрывавшая любые очертания человека. Охотник не был уверен, держит ли он Юру, или тот уже упал вслед за оборвавшейся кабиной лифта и лежит внизу, среди искореженного металла. Потому что он держал только руку, не человека. И лишь глухой голос, доносившийся будто через стену, уверял его, что разжимать пальцы нельзя.
Он закусил губу и резко оттолкнулся от дверцы лифта, за которую держался. Плечо заныло, мышцы начали гореть. Еще толчок – и он вновь выбрался на кафельный пол по грудь.
Из болота темноты вынырнула вторая рука, ухватившись за край дверного проема. Еще секунда, и на белоснежном полу появилась третья фигура. Юра тяжело дышал, откашливаясь. Легкие драло песком при каждом вдохе, он с трудом хватал воздух ртом. Стоя на четвереньках и упершись лбом в пол, он не знал, что было ему нужнее сейчас: воздух, которого совсем не было там, в темноте, или холод кафельной плитки, ласкавшей пальцы.
Юра не сразу понял, что лифт под его ногами рухнул вниз. В какой-то момент качнулась крыша. Железная, скользкая от масла основа пошла волнами под его ногами и исчезла. Он махнул руками, не дотянувшись до края выхода, и полетел вслед за скрежетом и грохотом. Рука сама схватилась за стальной трос, парень не успел ни осознать что-либо, ни среагировать.
Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он не падает, а висит в кромешной темноте, которая сгущалась и клубилась вокруг него, притянутая ощущением скорой смерти. Узкие иглы света от внешних дверей пропали все одновременно, погрузив его в вязкую смолистую жижу. Она забивалась в ноздри и рот, не давая дышать. Скользила между пальцами, мешая держаться за трос, щекотала мочки ушей, нашептывая слова гибели.
Юра схватился за трос второй рукой и, с трудом поняв, где верх, где низ, а где он сам, подтянулся, поднявшись на пару метров. Он не видел ни рук, ни троса, но металл в его руках теплел с каждой секундой. Вскоре в нос ударил запах горелой кожи. Парень с трудом отдирал обожженные ладони от троса и подтягивался вверх.
Рука над его головой появилась за мгновение до того, как пальцы разжались бы, а человек полетел бы в разинутую пасть шахты.
И он все равно провалился.
Ошарашенно прижимаясь к холодному полу, Юра во всех деталях вспоминал, как его тело коснулось дна шахты, органы разорвались, череп разбился.
Но вот он – тут.
– Отныне только здоровый образ жизни, – выдохнул запыхавшийся Глеб, разминая руки, – только лестница.
– У нас это в уставе прописано вообще-то, – Марина потерла переносицу.
– Надо его почитать, – кивнул охотник.
Юра внимательно разглядывал свои ладони. Он уперся лбом в ледяной пол и, поджав руки, поднес их к лицу. Ни царапины. В голове по кругу всплывали воспоминания, как он отдирал прожженные до костей ладони от раскаленного троса, в носу все еще стоял запах горелой плоти. Боль продолжала дрелью просверливать мозг. И она, эта боль, была настоящей, и запах, и жар – все было на самом деле. И смерть была настоящей. Но сейчас он смотрел на абсолютно невредимую кожу.
Женский голосок заставил его оторвать внимание от этих мыслей. Слова быстрыми струйками текли по полу и стремились к нему. Краев медленно поднял голову и прислушался. Совсем слабые всхлипы и путаные слова молитв.
– А теперь за птенчиком. – Глеб вскочил на ноги и, держа автомат наготове, направился к комнате, из которой медленно вытекала лужа крови.
– Стой, – сказал Юра негромко, но достаточно резко.
Охотник остановился, недоверчиво обернувшись на него.
– Нет времени, новенький.
– Ты ее напугаешь. – Парень поднялся и быстро подошел к Глебу. – Она испугается и снова это сделает. Вот, на, – он выхватил оставшиеся куски серой ткани из карманов и протянул их охотнику, – смени повязки.
– Ты понимаешь, что там – феникс? – вмешалась Марина.
Она снова перебралась к окну и тяжело дышала, облокотившись о стену.
– Да.
– И что он убил шестерых?
– Пятерых, – резко поправил Глеб.
– Да без разницы, – ухмыльнулась девушка. – Справишься?
Юра молча кивнул и, не оборачиваясь на охотников, пошел к расползающейся бордовой луже. Глеб, бормоча что-то под нос, присел рядом с ослабевшей девушкой и, аккуратно достав ее руку из мундира, снял пропитанные кровью повязки. На руке не было ни единой раны, но красная жидкость все так же текла с ладони тонкой непрерывной струйкой.
Юра подошел к краю алого пятна, от которого тянулось несколько кровавых троп, появившихся, когда выносили трупы. Он с минуту стоял, не решаясь шагнуть вперед.
Нога погрузилась в теплую жижу, мягкую, как растопленный воск. Вокруг его ног кровь мгновенно застывала и оставалась окаменевшими черными отпечатками кроссовок. Вдруг плач девушки изменился, он перестал звучать отовсюду сразу.
Теперь он раздавался из-за стены и был абсолютно реальным, человеческим. Но чем живее становился голос, тем сложнее было идти. Воздух потяжелел, он давил на плечи и голову свинцовыми лапами, пытаясь прижать к полу. Еще через несколько шагов Краев смог зайти внутрь и осмотреться.
Белизна, наполнявшая кабинет ранее, едва просматривалась через пятна крови, покрывавшие его почти полностью. По стенам тянулись длинные кровавые полосы, начинавшиеся отпечатками рук. Со столов с тихими щелчками срывались алые капли.
В дальнем углу, свернувшись калачиком, лежала крошечная девушка, крепко сжимавшая серебряный крестик и иногда целовавшая его дрожащими губами. Ее белый сарафан был перепачкан, волосы и лицо полностью покрыты кровью. В этой комнате, насквозь пропахшей смертью, лишь в ее светло-серых глазах читалась жизнь. Она лежала на боку, поджав ноги и обняв одной рукой колени. Смотрела прямо перед собой, но, казалось, ничего не видела.
На почерневшем от крови лице белесыми шрамами от уголков глаз тянулись тонкие полосы – в какой-то момент она вовсе забыла о слезах, которые не прекращали литься.
Юра смотрел на нее, крохотную испуганную девочку, и невидимая тяжесть вновь ударила по нему, пытаясь пробить насквозь, слить с кровью на полу. Парень попробовал сделать шаг вперед, но ногу пронзило резкой болью. Он вскрикнул и, потеряв опору, упал на пол, успев в последний момент выставить руки вперед.
Приподнявшись, он вдруг заметил в багряном глянце лицо. Сначала принял его за свое отражение – перепуганный кудрявый парень с ошалелыми глазами. Но спустя секунду в этом лице что-то переменилось. Медленно, едва заметно, губы растягивались в улыбке. Брови сведены, в глазах… азарт?
Человек, смотревший на Юру с той стороны кровавого пола, горел нетерпением. Как спортсмен, истосковавшийся по тренировкам за время травмы, ожидающий, когда его выпустят на поле. Он улыбнулся еще шире, продемонстрировав острые белоснежные зубы – его рот был полон клыков одинаковой формы, похожих на наконечники стрел. Юра хотел отвернуться, но тело не слушалось. Казалось, что воздух вот-вот раздавит его.
Отражение, внимательно глядевшее ему в глаза, вдруг посмотрело за его плечо. В крови отражалось черное марево, раскинувшееся позади. Иногда в этом облаке мелькали лица – мужские, женские, детские. Все они выглядывали из непроглядно-черного тумана, счастливые, широко улыбающиеся, смотрели по сторонам, смеялись, глядя на Юру.
Марево опускалось ниже, лица появлялись чаще. Среди остальных выглянула Марина. Всего на мгновение – она испуганно посмотрела на него и тут же исчезла.
Юра снова встретился глазами со своим отражением. Они оба дрожали. Юра – от давящего сверху веса, который уже едва выдерживал, отражение – от нетерпения. Он опускался все ниже. И, наконец, упал лицом в кровь.
Сначала ему показалось, что его придавило к полу резким толчком в спину, но в действительности причиной тому был рывок вперед – кто-то обхватил его за шею и притянул к полу.
Кровь начала стремительно подниматься по его коже, покрывая плотным слоем. Он лежал лицом вниз, чувствуя, как теплая жижа скользит по спине. Перед глазами все поплыло красными и черными пятнами – он не мог понять, открыты были глаза или нет. Несколько раз ему показалось, что он снова увидел мелькающие в темноте лица, но теперь все они были испуганы. Они выглядывали с привычной улыбкой, но потом резко менялись, исчезали уже обезображенными гримасой ужаса.
Вдруг воздух стал невесомым и сухим. Юра осторожно пошевелил руками, ощутив, как вязкая жидкость нехотя течет сквозь пальцы. Давление исчезло, лица тоже. Вокруг была только кровь. Больше ничего.
Краев резко вскочил на ноги и в два прыжка оказался в углу, где, сжавшись в комочек, лежала девушка. Она замерла – не плакала, не молилась и не дышала. Он, рухнув рядом, быстро сжал ее запястье – пульса нет. Девушка не выглядела мертвой. Страх в ее застывших глазах был такой же живой и настоящий. В ушах стоял ее дрожащий голос – человеческий, испуганный, обреченный. Он размял ноющее плечо – эта боль тоже была настоящей. Сила, не дававшая ему подойти, не была игрой воображения.
Он подскочил к окну, резко его раскрыл – дышать этим сухим железным воздухом больше нельзя. На оконной раме остался алый отпечаток его руки. Юра высунулся наружу – на улице воздух был такой же шершавый. И тоже пах кровью. Толпа на маленькой площади под окнами исчезла, ничто не шевелилось – не было ни движения, ни звуков. Абсолютная тишина.
– Ты ищешь меня? – раздался ласковый голос откуда-то снизу.
Он внимательно посмотрел вокруг и наконец заметил крошечную белокурую фигурку. Девушка с прозрачно-серыми глазами стояла рядом с палисадником, спрятавшись от солнца в тени невысокого дуба. Парень резко отпрянул от окна, поскользнулся на крови и чуть не упал, но сумел удержаться. Он посмотрел в угол комнаты – девушка, сжимавшая в руке перепачканный кровью крестик, лежала там, глядя перед собой невидящими глазами.
– Ушел?.. – послышался грустный голос с улицы. – Ну верни-и-ись.
Парень снова осторожно подошел к окну: там, рядом с девушкой в белом сарафане, кто-то был. Блеснули звездочки на погонах охотничьего мундира. Марина слабо улыбнулась, когда они встретились взглядами, и едва заметно кивнула, как бы говоря: «Да, это я».
Юра сломя голову выбежал из кабинета.
Возле пустой шахты лифта сидела, облокотившись о стену, девушка. На ее лбу и щеках выступили алые бусины, одежда почернела, пропитавшись кровью. Глеб сидел рядом, он замер с серой тряпкой в руке, вытирая кровь с ее лица. Они оба не шевелились. Юра подбежал, быстро проверил их пульс – его не было. Хотел сорвать с плеча Глеба автомат, но передумал и выхватил охотничий нож, висевший у того на поясе.
Краев рванул вниз по лестнице, преодолевая каждый пролет в два прыжка. Увидев охотников, он не успел ничего обдумать, но если тут охотница не дышала, то там, на улице, она была жива. У него не возникало сомнений в том, что там была именно она, не мираж или призрак. Краев на бегу плечом раскрыл дверь и выбежал на улицу. Кожу обожгло кипящим воздухом, вокруг плыли вверх волны жара.
Юра оглянулся и заметил две фигуры. На траве рядышком сидели юные девушки – одна из них одета в мундир Форта, а у второй практически белые волосы, крупными волнами спадающие на плечи.
Блондинка радостно улыбнулась, заметив парня, и помахала ему, подзывая подойти ближе. Юра осторожно ступал по земле, не сводя глаз с девушек. Марина смотрела на него чуть нахмурившись, будто собиралась отчитать за какой-то промах. В нескольких шагах от них тихо переговаривались пятеро – плотный усатый мужчина, три девушки и долговязый рыжий юноша. Они бросили на него быстрый взгляд и, не заинтересовавшись, вернулись к своему разговору.
Белокурая девушка не стала дожидаться, пока парень к ним подойдет, и пружинящим шагом быстро пошла навстречу. Она раскинула руки в стороны, готовая обнять его. Юра не стал сопротивляться, белые девичьи руки обвились вокруг его шеи, напудренный носик уперся в щеку. Он растерянно погладил ее по спине.
Пальцы скользили по мягкой хлопковой ткани, когда горячий воздух колыхнулся от раздавшегося вскрика. Волны жара разошлись в стороны, на мгновение окатив всех ветром. Блондинка медленно подняла голову, и на Юру посмотрели два ярко-алых глаза. Радужку залило кровью, которая пузырилась где-то в самом сознании девушки и выплескивалась наружу нескрываемой злостью.
Юра резко оттолкнул ее и рванулся в сторону Марины, но его плечо вдруг сжала чья-то сильная рука. Он обернулся: девушка, улыбаясь, медленно вытащила из живота окровавленный охотничий нож. Ее хватка была сильнее, чем можно было ожидать. Она притянула парня ближе – настолько, что он разглядел бурлящую кровь в ее глазах. И свое в них же отражение.
На него снова смотрел человек, горящий азартом, желанием двигаться, драться, воспринимающий происходящее как игру, в которой он без сомнения победит. Но теперь это было уже его отражение.
Он схватил левой рукой девушку за шею и легко поднял ее в воздух. Юра не мог понять, был ли это он сильнее или она легче, его это не интересовало. Девушка царапала его руку и колотила ногами воздух, пытаясь высвободиться, но он лишь сжал тонкую шею сильнее. Парень завороженно смотрел, как кровь в ее глазах затихала. Тонкие ручки безвольно болтались в воздухе, ноги ослабли, все еще не дотягиваясь до земли.
Он еще с минуту держал ее, потом отшвырнул обмякшее тело в сторону. Обернулся к Марине и столкнулся с ее полным ужаса взглядом. Охотница хотела что-то сказать, но Краев почувствовал резкий удар в грудь, сбивший его с ног. Ощутил соленый вкус на губах.
Медленно приподнялся и снова столкнулся взглядом со своим отражением в глянце крови. Уставший, растерянный. Просто он. Снова в комнате, состоящей из страха. Слух резануло раздавшимся рядом всхлипом. Юра повернул голову и увидел девушку, сжимавшую в руке крестик. Она едва слышно шептала, как и прежде. Он торопливо подошел к ней и опустился рядом. Аккуратно погладил ее по щеке, и впервые взгляд светло-серых глаз уперся во что-то, а не посмотрел сквозь.
Девушка смотрела на него, не шевелясь и ожидая худшего – что кто-то умрет. Она или он, неважно. Юра осторожно взял ее запястье – под пальцами он ощутил сердцебиение. Облегченно вздохнув, поднял девушку на руки и вышел в коридор. Снаружи весь воздух концентрировался на тяжелом частом дыхании Марины. Глеб вскочил на ноги, направив на них автомат.
– Не стреляй, – глухо сказал Юра.
Он не был уверен, сказал ли это или лишь подумал, но Глеб, постояв еще несколько секунд со вскинутым автоматом, все же опустил оружие. Он смотрел с недоверием, но уверенность и спокойствие кудрявого «новенького» каким-то образом передались ему.
Он наклонился к Марине, не открывшей глаз, когда вышел Юра. Девушка дышала слабо, но с каждым вдохом спокойнее и легче. Глеб перекинул автомат за спину и, подняв напарницу на руки, быстро пошел следом за Юрой, который, ничего не сказав, направился к лестнице.
Краев все еще прекрасно помнил каждую ступеньку, хотя в прошлый раз пронесся по ней за несколько секунд. Ему казалось, что именно тот раз был настоящим, а сейчас он шагал будто во сне, неясно как переставляя ноги. Чувствовал, что, если сейчас он вдруг попробует сделать хоть один осознанный, осмысленный шаг – упадет с лестницы.
Он понимал, что на улице их ждет толпа перепуганных людей, давно бы разбежавшихся от страха, но им надо было увидеть, как охотники уничтожат тварь, убившую пятерых. Не увидев этого своими глазами, они не смогут заснуть.
Но ему хотелось очнуться и, вынырнув из этого сна, в котором у людей билось сердце, выйти в абсолютно пустой двор, и видеть себя, желающего драться и убивать.