Анна Георгиева
Жон-Дуанский список Ушкиной

Портативный ловец тараканов

Марья Ивановна волновалась! Ей удалось незаметно прикрыть Ловца классным журналом, и Витька, осчастливленный даровой пятёркой, ушёл, забыв на учительском столе своё сокровище.

Ловец был прекрасен! Его металлический красным сердечком нос возбуждённо блестел, алый глазик игриво подмигивал, стальной ключик в боку призывно намекал: «Заведи меня!» Марья Ивановна, забыв про обязанности заполнения различных журналов, бережно взяла в руки сокровище и вгляделась подслеповатыми глазами в око Ловца. «Интересно, как скоро Витька хватится своего любимца? Расстроится ли, не зная, куда делся его новый друг?» – размышляла учительница, заправляя за ухо привычным жестом седую прядку…

Утром шестиклассник Виктор торжественно внёс в кабинет это чудо и объявил, что мы имеем честь лицезреть «Портативного ловца тараканов»! История появления этого сокровища замысловата и заслуживает отдельного рассказа.

Когда завершилась история с учебником (см. «Гул затих…»), парень томился неясными сомнениями и предчувствиями, что-то постоянно занимало его мысли. Однажды после уроков он осознал, что мысли занимают ТАРАКАНЫ! Эти загадочные первобытные существа надёжно укоренились в Витькиной голове. Они то и дело шмыгали в школьной раздевалке по своим неведомым делам, возбуждая интерес. Виктор решил выследить одного из тараканов. Он дождался, когда после уроков разошлись все ученики, и залёг в засаду. Долго ждать не пришлось, рыжеусое тельце осторожно высунулось из-под школьной вешалки. Витька принял стойку сеттера, затем осторожно стал преследовать проходимца. Ничего не подозревающий таракан зашёл за тумбочку, где вповалку хранилась старая потерянная вонючая обувь. Охотник Виктор Ястребиный Коготь стрелой метнулся за врагом, насколько смог отодвинул ящик и… увидел тараканьи кладки! Их было немало!

Теперь цель Вити была ясна и прозрачна: защитить любимую школу от нашествия первобытных чудовищ! Для этого необходимо уничтожить кладки! И изловить главного таракана-вожака!

Когда концентрируешься на одной мысли, то ответ приходит сам собой. Через пару дней, листая ленту на «Авито», Витька увидел то, что было нужно – объявление о продаже «Портативного ловца тараканов»! Цена, конечно, была приличной и ехать за ним требовалось через всю область, но цель оправдывала средства! Витёк, сумбурно изложив родителям свою мечту, отправился в путь. Мама, занимаясь младшим сыном, привыкла уже к фантазиям старшего и не препятствовала его пытливому уму.

Витя ехал к своей мечте и размышлял, как, обладая портативным ловцом, покарать таракана-вожака, как понадёжнее уничтожить кладки. На очередной остановке парня посетила нежданная мысль, что в забывчивости он едет в противоположную сторону… Набрал номер родителей. Терпеливый предок, уважая настойчивость своего потомка, приехал на станцию, где пребывал незадачливый путешественник, вызвал такси и отправил отпрыска в пункт, где значился продавец «Портативного ловца тараканов». Действительно, родители у Виктора мудрые и понимающие… Благополучно возвратившись, парень развернул перед ними своё приобретение. Ловец ухмылялся розовым носом и розовым глазом. Родители сдержанно и устало восхитились.

Утром шестиклассник Виктор торжественно внёс в кабинет это чудо и объявил, что мы имеем честь лицезреть «Портативного ловца тараканов»! Марья Ивановна хлопотливо закудахтала вокруг своего любимого ученика. Витька залился соловьём:

– Я выследил! Я знаю их кладки! Я взял папин одеколон, пшыкнул на вожака, потом выпустил на него Ловца! Он его почти догнал! Вожак матёрый! Я ещё пшикал папиным одеколоном. Ловец уничтожил несколько подручных вожака!

Ребята просили завести Ловца, чтобы тот ещё попрыгал – потренировался. Их веселило, как на стальных лапках покачивалась неловкая тушка Ловца, на пузике которого значились традиционные буковки «Мэйд ин Чина». А Марье Ивановне вспоминалась игрушка её детства – стальная курочка с ключиком в боку, заведя который, можно было пустить курицу клевать что-нибудь, например, тех же тараканов. И как она сама не догадалась об этом сорок лет назад?

Выслушав Витю, учительница попросила его записать эту историю на оценку. Уставший и довольный Витька сдал работу и убежал по своим суматошным подростковым делам, забыв Ловца, которого Марья Ивановна аккуратно прикрыла классным журналом…

Разглядывая эту неказистую дешёвую игрушку, уставшая женщина размышляла о Витькиных тараканах, о детстве и о коте Тарасе, который тоже вполне мог бы сойти за Ловца. О незаполненном журнале и родительском собрании думать не хотелось…

Часы-вымя

Часы всегда показывали 18.35. На циферблате этих чудесных часиков цифры и числа отсутствовали, а на месте оных были мелкие портретики писателей и поэтов, которым в 2018 году случился юбилей, но их оказалось мало, поэтому добавили тех, у кого круглая дата кончины.

Марья Ивановна философски взирала на этот хоровод, иногда вспоминая, как созидали их несколько инициативных учеников её класса. В тот год руководство посетила креативная идея, чтобы каждый класс был украшен часами в стиле предмета, преподаваемого в этом кабинете… Годом ранее, когда ручонки учеников её класса были ещё в зачаточной стадии умений, Марья Ивановна самостоятельно колдовала над рождественским венком, изображающим пятистопный амфибрахий (в частной школе классное руководство осуществлялось с начальной школы). Дети быстро растут, и вот накануне 2018 года уже она вместе с инициативной группой ваяла литературные часы!

Задумка была шикарная: циферблат украсить выдающимися ликами, а низ часов украсить голубоватыми сосульками из монтажной пены. В воображении рисовалось именно так: изящно, утончённо, изысканно, как и подобает «Кабинету изящной словесности» (именно такая табличка со дня основания школы именовала кабинет Марьи Ивановны).

Началось с того, что заготовка оказалась небольшой, и портретики помещались как-то неаккуратно. Решено было «состарить» их зажигалкой, отчего некоторых ожидало безвременное аутодафе, поэтому приходилось снова и снова печатать светлые лики юбиляров. Дети почти никого не знали и поминутно переспрашивали: кто есть кто. Было решено приделать малюсенькие таблички под каждым из портретов с фамилией, именем, отчеством и годами жизни. Естественно, три-четыре раза таблички были перепутаны, и Вольтер в кучерявом парике становился поэтом Гумилёвым… Кого не могли запомнить, называли по внешним признакам: Человек в шляпе, Кучерявый, Бородач, Усач, Злой дядька, Очкастый… Долго совещались, по какому принципу организовать последовательность. В итоге решили – по хронологии, уходящей в глубь времён.

Час занял поэт, актёр советского кино Леонид Филатов (между делом прочитали «Про Федота Стрельца…»). Два – Твардовский (рассказала о «Василии Тёркине»). Три – Ходасевич (промямлила что-то невразумительное о незаслуженно забытом). Четыре – Гумилёв (читала много наизусть из раннего Николая Степановича, рассказала о расстреле. Произвело впечатление: пантеры, конкистадоры, экзотика, Африка, офицерская честь). Пять – Мопассан (сказала, что потом изучим, малы ещё). Шесть – Стивенсон (к счастью, знакомый. Обсудили «Остров сокровищ»). Семь – Салтыков-Щедрин (посмотрели мультфильм «Премудрый пискарь». Было весело). Восемь – Лермонтов (проэкзаменовала пятиклассников на знание стихотворения «Бородино»). Девять – Шевченко (детям не нравился, хотели заменить хоть кем, но прочитала строчки, что самой отец читал: «Как умру, похороните на Украйне милой, посреди широкой степи выройте могилу, чтоб лежать мне на кургане над рекой могучей, чтобы видеть, как бушует старый Днепр под кручей…». Оставили). Десять – Гюго (знали про французского мальчика Гавроша). Одиннадцать – Карамзин (в доступном варианте пересказала «Бедную Лизу». Сочувствовали). Венчал полдень (или полночь) Вольтер в кучерявом парике (философ был. Этой информации хватило).

Часовой механизм, с трудом вставленный в нужное место, погнутый-выгнутый, естественно, не работал – стрелка не крутилась, но благодаря батарейке долгое время раздавалось отчётливое стрекотанье. Когда все писательские лики были приклеены, дело дошло до сосулек. Пока вырезали их из монтажной пены, замусорили всё вокруг, потом красили их в голубой, который, соединившись с монтажной пеной, неожиданно приобрёл телесный оттенок. Формой сосульки напоминали коровье вымя…

Креативность пятого класса в тот год зашкаливала! Разноцветные воздушные шарики, нанизанные на палку, символизировали ёлку: кривую, но чрезвычайно весёленькую. Пятый класс Марьи Ивановны жил насыщенной жизнью. Впереди были долгих шесть с половиной лет взросления…

Уже пролетело пять из этих шести. Каждый день хочется сохранить в памяти! Марья Ивановна вздохнула: «Ученики уйдут, как ушли и предыдущие, которым уже за двадцать. Конечно, они будут прибегать, особенно в первые годы, станут садиться за любимые парты, но ведь это время будет уже не школьным уроком в кабинете изящной словесности».

А часики продержались пять лет! Нынешние суматошные пятиклассники активно играли на перемене мусорным ведром и нечаянно их уронили. Почти ничего не произошло: часы по-прежнему показывали 18.35. Разве что «сосульки-вымя» отвалилось, отсохло за ненадобностью. Когда десятиклассники – солидные хозяева кабинета пришли на очередной урок, то сразу и не заметили произошедшей перемены. Только красивая девушка – когда-то девчушка с косичками из той самой инициативной группы, привычно скользнув взглядом по стенам класса, удивлённо произнесла: «А где же наше вымя?»

Часы всегда показывали 18.35. – время, когда Марья Ивановна дома…

Объективный термос

«Убедительно просим провести беседу с учителем Марьей Ивановной Ушкиной, которая позволяет себе обзывать моего сына свиньёй и зассанцем, а также регулярно игнорит его, когда он хочет ответить на уроке»…

Директорша, выложив перед Марьей Ивановной заявление очередной «яжматери» (устойчивое выражение современности), с сочувственным интересом смотрела на коллегу, ожидая её реакции.

Марья Ивановна иногда оправдывалась, иногда гордо разворачивалась и уходила, один раз заплакала и пару раз просто воспарила над суетным столом в кабинете…

Этот сон в течение последних пяти лет иногда повторялся в череде однообразных ночей Марьи Ивановны. Кот Тарас, чувствуя матушкину тревогу, пружинисто прыгал к её изголовью и включал мурчание средней мощности, тогда мОрок постепенно уходил…

Накануне выпускного вечера её девятиклассников сон почему-то повторился в особенно ярких красках. Неудивительно, ведь и этот мальчишечка, ставший кучерявым юношей, тоже выпускался из 9 класса. Но, конечно, уже другой школы.

«Здравствуй, Машка Ушкина, позволь так тебя называть. Мы ведь не чужие. Как ты там, дорогая, поживаешь? Тебя по-прежнему донимают «яжматушки» или успокоились, поскольку выросли их чадушки? Как Тарас жив-здоров? Много ли подруг у него? Всех ли привечаете? Столько вопросов задала, а тебе, наверно, интересно вспомнить другое. Вот новенький мальчик в нашем классе появился, не знаю, приживётся ли, робкий очень. Вспомни, как девочка С. приводила остервеневших родителей, когда ей показалось, что её осознанно лишили наград. А ведь они просто завалились куда-то в суматохе подготовки к празднику. Помнишь, как тебе скорую после этого вызывали? С., наверно, уже взрослая красивая и умная девушка? А слезливая глуповатая блондиночка К. всё ещё учится с вами или нашла школу попроще? Марья свет Ивановна, ты всё ещё переживаешь из-за того мелкопакостного пацанёнка Р. Глупо, дорогая! Это же целый анекдот: «свинья зассанец», когда ты его после физкультуры хотела похвалить, назвав кабаном-секачом… Чего ж ты хотела, пятый класс всегда такой! Готовься, дорогая, скоро снова «пятачков» набирать! Ну, счастливо. Здоровья тебе, терпения… Твоя Марья Ивановна».

Летний ветерок обдувал раскрасневшееся лицо учительницы Ушкиной. По случаю выпускного, она приняла бокал шампанского, и из недр чёрного ящика извлекла «Капсулу времени»! Её-то как раз сейчас потрошили восторженные выпускники.

      Это только название такое, громкое – «Капсула времени» – на самом деле это старый термос. Из его узкого горлышка каждый выпускник пытался выковырять послание себе из прошлого от себя. Стоял весёлый басовитый гул, – мальчишек в классе было больше. Ветерок ерошил вихры и локоны, – выпускной справляли на теплоходе. На заднем плане звенели бокалы, – «яжматушки» говорливо чокались с любимыми педагогами. Марья Ивановна замерла в воспоминаниях на корме с письмом самой себе из пятилетнего прошлого…

Замечательную она тогда игру придумала во время похода (ну, не придумала – вспомнила – неновая ведь идея): написать самим себе в будущее. Пятиклассники, высунув от усердия языки, выводили свои каракули. Марья Ивановна, вдохновившись их энтузиазмом, выплеснула на бумагу все свои школьные тревоги, особенно про мальчика Р., чья «яжматерь» не так давно существенно испортила весеннее настроение. Естественно, Р. в лес не пошёл.

      А поход тогда удался! Весело жарили сосиски на шампурах, играли, смеялись. Помнится, к ним подходил неизвестно откуда взявшийся в лесу белый пудель. Добрый знак – решили все, пока за ним следом из кустов не вышел бомжеватый мужик. Марья Ивановна, сжимая шампур в руке, поняла, что за своих детей порвёт любого! Но, к счастью, обошлось. Потом капсулу весело закапывали: организованно разрыли большую яму, заложили термос – непредвзятый, объективный свидетель жизни! Закопали, притоптали, исполнили «Танец жареного лосося»…

Маруся Ушкина всегда любила такую игру – закопай клад. В далёком советском детстве с девчонками прятали секретики: стёклышко, а под ним фантик уютно помещали в ямку, присыпали земелькой, веточками, потом самым близким подругам под большим секретом показывали. Позже, в буйной юности, с друзьями закапывали бутылочку алкоголя, чтобы лет через пять в знак долгой дружбы или любви откопать и весело выпить. В общем, Марья Ивановна была мастером-кладозакапывателем. Вот и тряхнула стариной, предложив своим ребяткам закопать клад в виде термоса – объективного свидетеля жизни, готового стать почтовой капсулой времени.

Время шло. Ребята росли. Марья Ивановна вдохновенно сеяла разумное, доброе, вечное… Но однажды, где-то на третьем году после памятного похода, к Ушкиной стали приходить странные сновидения – одно тревожнее другого. То снился кучерявый Р. (он в ту пору уже перешёл в другую школу), во сне, помочившись в ямку с кладом, намекал: «Я – свинья зассанец!» Иногда Марья Ивановна видела, как она сама, словно кабан-секач прокладывает путь классу через заснеженный лес к месту клада. В довершении она увидела, что лес на том месте вырубили и построили неимоверно высокий дом, уходящий в небо верхними этажами…

По времени этот сон приходился уже на позднюю весну, когда и учителя, и ученики жили в предвкушении финала «посевов разумного, доброго, вечного». Ушкина погадала на тетради отличницы – выпадало, что сон вещий, но говорить о нём не стоило. В выходной день, ничего не сказав классу, Марья Ивановна отправилась в путь…

Каково же было её удивление, когда на знакомом месте она не увидела привычного лесного массива! Частично он уже был вырублен, неподалёку виднелся пока неглубокий котлован, рядом по случаю выходного мирно дремали трактор, экскаватор и мужик-охранник. Он-то и поведал странной взволнованной тётке, что строится здесь «Особая экономическая зона». Тётка, а именно Марья Ивановна, немного сбивчиво объяснила охраннику историю кладокопательства и сновидчества… Возможно, он бы покрутил пальцем у виска и отправил даму восвояси, но, во-первых, Марья Ивановна была учителем-словесником, и обладала талантом убеждения Словом, а, во-вторых, сам охранник тоже был не чужд «души прекрасным порывам».

Из недр своей хибарки-времянки он вытащил лопату, и они принялись копать. Видимо, подземные воды или тектонические сдвиги переместили объект от памятного места. Но куда?! Ушкина какое-то время бестолково суетилась вокруг охранника, давала советы, в какую сторону копать, пока терпение душевного мужика не иссякло. Он торжественно вручил даме лопату и отошёл на перекур…

Марья Ивановна замерла! «О, великий термос – «Капсула времени»! Объективный свидетель деяний ученических! Дай знак, где копать, чтобы добыть твоё нутро многострадальное из недр подземных!» – мысленно сформулировала посыл мудрая Ушкина. Вспомнив литературные примеры, она дополнительно обратилась к силам природы: «Свет мой, Солнышко, а также Ветер Буйный, да еще Дуб с Берёзою («Учись у них – у дуба, у берёзы…»), ну и Месяц тоже, дайте знак»!

В общем, спустя полчаса знаки, посылы и перекуривший мужик-охранник сделали своё дело – чудесный объективный термос – «Капсула времени» – был в руках Марьи Ивановны…

Когда утихли эмоции восторженной тётки, восхваляющей Дуб, Берёзу, Солнце, Месяц, Ветер, исполняющей непонятные конвульсивные движения, называемые ею «Танец жареного лосося», и она наконец покинула охраняемую зону, мужик решил на всякий случай перекреститься и сплюнуть через левое плечо одновременно…

Дома, посовещавшись с котом Тарасом, Марья Ивановна приняла решение: классу о священнодействии не сообщать. «Капсула», облепленная глиной, повидавшая в течение нескольких лет подземную жизнь времени, была торжественно помещена в надёжный пакет и уютно расположена в дальнем углу лоджии, чтобы в оставшиеся годы спокойно дожидаться торжественного момента – выпускного. Тарас исполнил над ней традиционный «Танец жареного лосося», украсив его своей короночкой – лезгинкой.

…Марья Ивановна стояла на корме теплохода, прислушиваясь к восторженным возгласам удивления выпускников, читающих письма из прошлого, изъятые из мудрого нутра объективного термоса – «Капсулы времени». В руках у неё было её собственное письмо. Впереди её ожидало ещё два светлых и трудных года со своими повзрослевшими учениками. Дома её ждал кот Тарас, готовый охранять чуткий сон матушки…

Теория заговора

– Что мы им сделали?! Они сговорились! Это заговор! – истошно верещала коллега Марьи Ивановны…

После восьми уроков у Иваны Марьевны уже не было никаких сил даже заправить за уши седые прядки. Неровной походкой она перемещалась к уборной (впервые за день). Вопли коллеги заставили её насторожиться…

………………………….

Хмурое утро этого дня не предвещало ничего хорошего: за окном снег тоскливо накрапывал; кот Тарас даже не улыбнулся, только приказал подать еды; зеркало тоскливо взирало на Марью Ивановну одним помятым ухом; тусклый бок чайника смутно преломлял крупный задумчивый нос; школьная сумка не упихивалась в тетради…

………………………….

– Что мы им сделали?! Они сговорились! Это заговор! – вопли напоминали сирену, оповещающую граждан о приближении бомбардировки.

Марья Ивановна не могла припомнить, какой предмет ведёт эта взволнованная женщина. «Может, её душит мысль о порабощении земли рептилоидами? Может, иллюминаты проникли в нашу школу? Или же опять вследствие непрерывных уроков сработала теория фантомного времени?» – размышляла Ивана Марьевна, направляясь после уборной к эпицентру тревоги.

– Они сговорились! – лексический запас, явно, оставлял желать лучшего… С большим трудом Марья Ивановна поняла, что речь идёт о её десятом классе, ученики которого решили саботировать ношение утверждённой школьной формы.

– Почему Вы так решили? – робко вклинилась в непрерывный набат злополучная классная руководительница упомянутого класса.

– Он признался!..

Дальше коллега, решив действовать в лучших традициях теории заговора, замолчала…

Марья Ивановна особым методом активизировала резервное десятое дыхание и принялась за расследование инцидента. Сегодня у неё были помощники…

«В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой стороны было что-то вроде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было семь больших, вроде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели < > к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма. < > Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтоб он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях…»

…А также брюки синие и пиджак должен носить, как кожу фальшивую рептилоид натягивает, обязательным к ношению является специальный знак с эмблемой… Ивана Марьевна просветлившись, познала истину!

– Зачморит его! – откуда-то извне в прояснённое сознание проник новый педагогический термин коллеги, одержимой теориями заговора…

…Взгрустнулось Марье Ивановне. Просветлённым сознанием поняла уставшая женщина, что ещё минута и она за…пустит стол, за которым сидели досужие коллеги, в космическое пространство. Однако, могут пострадать невиновные жители других планет… Возможно, стол достигнет Нибиру! Чтобы не выпустить на волю рептилоида, она покусала руку с тыльной стороны ладони, заодно проверив кожу на прочность. Шкурка сидела, словно влитая! А как же иначе – три пары перчаток! Взяв в руки лопату и надев белый фартук, она поверглась к вратам храма…

Дома её поджидал Тарас. Улыбаясь, он предложил хозяйке рюмочку молочка, выслушал, проанализировал ситуацию… Конечно, преданный десятый класс был невиновен. Любительница конспирологии перебдела…

Снимая третью пару перчаток, Ивана Марьевна опасливо поглядывала на Тараса: не в заговоре ли её любимец? Огромный жёлтый глаз с вертикальным чёрным зрачком подтвердил, что всё в порядке…