Анна Гаврилова
Любимая адептка его величества. Книга 3
Маргарита
Портальная вспышка погасла, и мы очутились в знакомой гостиной. Столичный особняк Сонторов. Я огляделась и, дойдя до ближайшего кресла, буквально рухнула в него.
А вот Филиния осталась стоять.
Бабушка – а ведь она мне в самом деле бабушка! – выглядела очень спокойной. Прямая, собранная… Я сначала поразилась крепости её нервов, а потом поняла – герцогиня Сонтор уже пережила этот момент.
У неё было время подумать, сопоставить и ощутить всю палитру противоречивых эмоций. Пройти сквозь бурю, которая поднималась внутри.
Зато по мне ударило. Даже ноги сейчас подкашивались.
– Маргариточка, чаю хочешь? – спросила герцогиня ласково.
– Очень хочу, – кивнула я.
Леди вызвала горничную. Затем мы выпили по чашке, и Филиния сказала:
– Я очень хочу знать, как жила моя сестра в чужом мире.
Уф. Воспоминания и радостные, и тяжёлые, учитывая, что бабушки Альбины больше нет.
– Когда она умерла, Маргарита? – уточнила Филиния.
Кажется, я уже говорила, но не важно:
– Три года назад.
Леди шумно вздохнула, в уголках глаз проступили слёзы. А у меня вдруг тоже вопрос появился:
– Филиния, сколько тебе… то есть вам лет?
Губы Филинии дрогнули:
– Мы снова на «вы»?
Я смутилась – ситуация была всё же неудобная. Меня пригласили как наёмного сотрудника, а тут выяснилось, что я настоящая родственница. Учитывая предыдущую реакцию герцогини, когда она даже мысли о родстве не допускала, я пока не понимала рада Филиния или нет.
Неловкость, угу.
Но вскоре эта неловкость развеялась…
Сначала Филиния разрыдалась, а когда я подошла, чтобы успокоить, принялась обнимать и целовать.
Я тоже не выдержала. В итоге рыдали вместе, чем сильно напугали прислугу.
Когда стало немного поспокойнее и мы прекратили размазывать слёзы, леди Сонтор сказала:
– Весной мне исполнилось сто пятьдесят, Маргарита.
– Хм… Что-что?
Нет, я помнила свой вопрос, просто…
– Ты спрашивала сколько мне лет, – объяснила Филиния. – Мне сто пятьдесят. Альбрине, будь она жива, было бы сейчас сто сорок девять.
Кому как, а мне снова потребовалось присесть, цифра прозвучала ошеломительная.
Разумеется, я знала, что маги этого мира живут дольше, но в тему ещё не вникала. Было некогда. А сами местные, даже на занятиях в Академии, вопрос возраста не поднимали, для них продолжительность жизни была в порядке вещей.
– Что тебя так удивило, Марго? – не поняла Филиния.
Я вздохнула и вернулась в кресло. Села и принялась высчитывать в уме… Моей маме сейчас сорок один, и она родилась через восемь лет после свадьбы. Значит, если Альбрине бы было сейчас сто сорок девять, то получается… мою маму она родила в сто восемь лет?
Шок усилился. Я откинулась на спинку кресла и, пытаясь смириться с невероятным, продолжила думать.
А замуж за деда бабушка вышла… в свой юбилей, в сотню?
Из горла вырвался нервный смешок. Альбина всегда выглядела моложе своих лет, сдала только в последние годы – начала стареть стремительно.
Угу, моложе. Но не на столько же!
– А сколько ей было, когда она пропала? – выдохнула я.
– Двадцать пять.
Снова расчёты. Никогда не жаловалась на математические способности, но сейчас их явно не хватало. Пришлось попросить лист бумаги и все цифры записать.
Вывод получился следующим:
– Либо в нашем мире время идёт как-то иначе, либо Альбина, то есть Альбрина, провела на Земле сто двадцать один год. И лишь спустя семьдесят пять лет после своего перемещения вышла замуж.
Мысль о том, что до нас у бабушки могла быть какая-то другая семья, я отбросила – нет, невозможно. Вот просто невозможно, и всё.
Не выдержав, я воскликнула:
– Она вышла замуж в сто лет!
Филиния непонимающе тряхнула головой.
– Марго, прости, но что тебя удивляет?
Меня удивляло всё – от возраста, до количества времени, которое прошло между бабушкиным «попаданием» и свадьбой.
Что она делала эти семьдесят пять лет? Просто жила? Где-то и как-то? Только, учитывая с каким историческим периодом это совпадало…
Конечно, Сибирь далеко, но две Мировые войны и прочие трудности тогдашнего времени не могли её не коснуться.
А быт? Отсутствие электричества? Удобств? Других благ цивилизации?
– Нет, дело точно в разном течении времени, – резюмировала я.
Филиния подумала и возразила:
– Вряд ли. Я не специалист по межмировым переходам, но насколько помню теорию, миры с иным течением времени, если и существуют, то должны располагаться очень далеко. Так далеко, что туда не добраться. Переходы возможны лишь между ближними мирами, которые похожи по основным физическим параметрам, включая время.
– Но Альбрина переместилась в результате какого-то непонятного события, – не согласилась я. – Возможно сработал какой-то из её артефактов. Значит её могло забросить в любую даль.
– Тот мир не дальний. Ведь иначе мы бы с тобой не встретились. Боксби просто не смог бы туда переместиться и привести тебя.
Логично.
Я задумалась, а потом кивнула:
– Значит просто цифры не сходятся.
– А в чём именно они не сходятся?
Я объяснила, и тут узнала поразительную вещь. Оказалось, сто лет – не такой уж значительный возраст, когда речь о магах. Более того, сотня – этакий расцвет. «Угасание» у магов начинается после ста пятидесяти, и то не всегда. Если маг полон жизни и желания жить, то его расцвет может длиться чуть ли не бесконечно.
То есть ничего особенного в столетнем замужестве Филиния не видела.
Рождение детей после сотни? Тоже ерунда!
Более того…
– То, что Альбрина ждала семьдесят пять лет прежде, чем устроить личную жизнь, вполне объяснимо, – заявила вдруг Филиния. – Возможно сестра надеялась, что её найдут, но скорее всего дело в другом. Лотар. Такую любовь, как была у них, невозможно забыть.
– Лотар – это ведь король Биорма? – на всякий случай уточнила я.
Леди Сонтор кивнула:
– Он. И он тоже очень долго оплакивал потерю Альбрины. Прошло полвека, прежде чем Лотар женился.
Пятьдесят лет? Да, немало.
– Лотар сейчас жив?
– Да. Но уже отошёл от дел и передал королевство сыну.
– Ясно, – пробормотала я.
Было грустно, а с другой стороны, я помнила отношения деда и бабушки, они жили душа в душу и очень друг друга любили. Альбина-Альбрина всё-таки обрела счастье в чужом мире. Я рада, что Лотар тоже утешился. Это правильнее, чем убиваться до конца своих дней.
А ещё вспомнился виденный сегодня дядя Вейз. На вид ему было двадцать пять, но сколько в действительности? И почему он так молод?
– Двадцать восемь, – просветила меня Филиния. – Он поздний ребёнок. У брата и Циоры долго не получалось.
Я кивнула и невольно вспомнила кое-кого ещё.
Уточнять было неудобно, неуютно, но я всё равно озвучила:
– Филиния, а сколько сейчас Георгу?
Бабушка закатила глаза.
– Ему сорок, Марго. Мальчишка!
Мальчишка? Да он всего на год младше моей мамы.
Я испытала смешанные чувства, ведь по меркам родного мира сорок – солидный возраст. Да я вообще считала Георга почти стариком!
Но если время расцвета у магов это сотня, то получается… Георгу ещё лет шестьдесят «цвести и цвести»?
Шестьдесят до «расцвета», а потом дополнительные пятьдесят до того, что здесь считают началом старости? Но и это ещё не всё. Вон, Филиния в свои годы бодрее многих моих земных сверстников. Энергия так и прёт.
Если зрелость начинается в сто, а Георгу сорок, то, переложив на земные представления о возрасте… выходит, что он практически подросток?
Я не выдержала и фыркнула. Закусила губу, чтобы не рассмеяться в голос, а Филиния встрепенулась:
– Марго, что такое?
Я хотела поделиться соображениями, но тут на пороге гостиной возник слуга и сказал жалобно:
– Леди, я прошу прощения, но там юный Честос. Он сидит в нашем саду с самого утра, всё ждёт леди Маргариту. Уже замучил спрашивать, когда она появится.
И мне, лично:
– Леди Маргарита, вы могли бы успокоить мальчика? Он уже… – нет, слова «достал» не прозвучало, но смысл продемонстрированной мне мимики был именно такой.
Настроение сразу устремилось к точке минуса. Я ведь так и не купила ребёнку зверя взамен «украденного» котика. Следовательно, меня ждут новые упрёки, слёзы, и всё то, чего мне очень бы хотелось избежать.
– Кстати, да! – воскликнула вдруг Филиния. – С Марком нужно встретиться!
Я посмотрела на бабушку с опаской, а та с лёгкостью прервала наш разговор:
– Иди, Маргарита. Пообщайся.
Очень неохотно я встала, и… да, направилась в сад.
***
Солнце. Оно ударило по глазам, и яркий свет стал первым, что я увидела. Лишь проморгавшись, разглядела мальчишку, который отирался вдалеке, а, заметив меня, поспешил к особняку.
– Началось, – пробормотала уныло.
Марк шёл. Потом ускорился, а в итоге вообще побежал, чтобы налететь ураганом.
– Марго! – прозвенел радостный детский голос.
Меня обняли с разбегу, уцепившись где-то в районе бёдер и едва не свалив с ног.
На помощь тут же пришёл слуга:
– Молодой человек! – воскликнул он возмущённо. – Полегче! Перед вами леди!
Мальчишка отлип от моей юбки, но его восторга строгий оклик не сбил.
– Марго, спасибо! Это же так… так… Ну, вообще!
Последнее «ну, вообще» получилось совсем уж выразительным.
Тут я поняла, что чего-то не знаю, но возникло одно подозрение…
– Маргарита, идём же! – Марк схватил за руку и потянул вглубь сада. – Ты только посмотри как он вырос за эти три дня!
– Вырос? Кто?
Захотелось застонать, потому что…
– Как кто? Грифон, конечно! – последовал ожидаемый ответ. – Маргарита, это лучший подарок в моей жизни! Где ты его только достала?
Ы-ы-ы… Георг. Зараза. Всё-таки заполучил меня в свои должницы.
Невзирая на подчёркнутое страдание, меня тащили дальше – туда, где был устроен уютный островок для отдыха и стояла плетёная мебель.
Пока мелкий буксир в лице соседского мальчишки утягивал прочь, в голове шевелились нервные мысли – а я сейчас нарушаю приказ Георга «сидеть и носа не показывать», или всё-таки нет?
Но сопротивляться было в любом случае невозможно, и очень скоро я очутилась перед плетёным креслом, в котором лежал свёрток, похожий на конверт для младенца.
Ну а в свёртке… Мелкое, полуобщипанное, всклокоченное! Сначала показалось, что это просто больная курица, но…
– Грифон, Марго! – взвизгнул Марк. – Грифон, понимаешь? Ни у кого такого нет!
Всё. Удариться головой о стену и не жить.
– А… как я его тебе передала? – уточнила на всякий случай.
– Ты что? Забыла? С посыльным!
Три дня назад и с посыльным. Отлично.
– Только знаешь, Марго, имя, которое ты ему дала, которое написано в сопроводительной карточке…
Ах, я ещё и имя дала? Какая прелесть.
– Оно немного странное, – продолжил мальчик. – Мне бы хотелось другое, но, конечно, и это подойдёт.
– А как я назвала грифона?
– Снова забыла? – удивился Марк. – Ну ты вообще. Слышал, что у девчонок память дырявая, но не до такой же степени!
Угу. Иногда память вообще как решето.
– Так что за имя?
– Гр-риша, – запнувшись на букве «р» сообщили мне.
Или это не запинание? Или Георг именно так, с удвоенным «р», написал?
Ну, король. Ну, гад! Нашёл таки способ отвадить меня от выданной Клёкоту клички!
– Гр-риша хороший, – проворковал мальчишка, подступая к похожему на больную курицу существу. – Гр-риша умный.
– Клац-клац, – прозвучало в ответ.
Птенец, подаренный Марку, был не белым, а бежевым. Смотрелось неплохо, да и грифонёнок был в целом милым, но возник у меня ещё один вопрос…
– Марк, а твои родители? Как они отреагировали? – просто грифон не хомяк, и даже не адский кот. Там ого-го какая туша! Опасная и жрёт немало.
– Оу! – счастье мальчишки ничуть не померкло. – С моими родителями тебе лучше пока не встречаться. С гувернёром тоже!
– Всё ясно, – с горем выдохнула я.
Ну, Георг! Он ещё и подставил!
Разумеется, сделал это не нарочно, но выглядит как тонкая изощрённая месть. Я ему на нервы своими приключениями надавила, а он ввернул ответочку. Практически поссорил с соседями.
Ы! Надеюсь это единичный случай и просто совпадение.
– Марго, ты глянь какие у Гр-риши коготки!
Глава 3
С Марком и его новым питомцем я провозилась около часа. Затем вернулась к Филинии – нам как раз подали обед.
После еды мы снова перешли в гостиную, где я принялась рассказывать о жизни бабушки Альбины. Теперь её земная биография воспринималась чуть иначе, а некоторые черты характера и привычки обрели новый смысл.
Бабушка была простой и в то же время какой-то утончённой. Откуда взялась утончённость у обычной уроженки сибирской глубинки никто не знал.
Альбина всегда держала осанку – не сутулилась даже вечером, после целого дня трудной работы. Требовала от детей и внуков порядка, чистоты и умеренной, но всё-таки дисциплины.
В редких случаях переходила на такой тон, от которого бежали мурашки даже у деда. Не командный, а… даже сложно объяснить. Такой бывает у Георга иногда.
Я рассказывала и рассказывала… Обо всём. О семье, о быте и работе. В какой-то момент опять начались слёзы. Домашняя челядь, слыша наши всхлипы, снова ударилась в панику – нам подавали то успокоительные капли, то чай.
Темы бабушкиных детей, моих мамы и дяди, мы тоже, разумеется, коснулись. Говоря о маме, я поняла, что ужасно соскучилась – вот прямо сил нет.
– Так кем моя племянница всё-таки работает? – послушав рассказ, непонимающе нахмурилась Филиния.
– Всё сложно. Официально она сотрудник института, занимается этнографическими исследованиями. Но на самом деле там масса всего – и геологию изучают, и аномальные места планеты, чуть ли ни летающие тарелки ищут.
– Тарелки? Летающие? – совсем запуталась Филиния.
– Инопланетян, – отмахнулась я.
К счастью, объяснять про инопланетную жизнь и возможность её существования не пришлось, мы свернули к вещам более приземлённым.
– А твой отец, Марго?
– Они с мамой расстались, когда я была совсем маленькой. Он общается со мною, но так.
Тема отца не являлась чем-то болезненным, и отношений у нас скорее вообще не было. Но я не страдала, мне вполне хватало мамы и дяди. Ну и бабушки с дедушкой, когда те были живыми. Вполне обычная ситуация для нашего мира, увы.
– Ясно, – кивнула Филиния.
И мы снова погрузились в обсуждение земной биографии Альбины. При этом я понимала, что кое-что упускаю.
Смутно, но всё-таки помнила, что нам с леди Сонтор следует поговорить про предстоящий бал, а ещё… Ещё я не успела рассказать про приключение в подвале – про клад, орзимуса и шпагу. По всему выходило, что Филиния ничего не знает, но прямо сейчас эта история была неуместна. Как и тема бала – мы слишком увлечённо говорили о другом.
В какой-то момент из глаз герцогини снова полились слёзы, и я услышала ожидаемое, в общем-то, признание. Филиния поведала о том, что Георг рассказал ей ту недостающую часть истории посещения нами Урмаса. Он открыл леди правду про её сына, который, как оказалось, не погиб, а был убит.
Именно весть об убийстве маркиза Сонтора стала для Филинии последней каплей. Заставила поверить, что и с Альбриной не всё просто. К моменту, когда мы оказались в замке Вейзов, герцогиня почти не сомневалась.
Она не понимала одного – почему все эти испытания выпали именно ей?
Трагично и больно, но новые слёзы тоже высохли. Леди безапелляционно заявила, что не намерена оплакивать прошлое – она и так оплакивала свои потери почти двадцать лет.
– Нужно идти вперёд, – твёрдо сказала Филиния. – Только вперёд. Опираться на настоящее и смотреть в будущее.
Я согласно кивнула и сжала её тонкую, суховатую ладонь. В ответ поймала улыбку и, по просьбе леди, продолжила вспоминать о жизни бабушки. Попутно рассказывая про наш такой необычный, технологичный и весьма переменчивый мир.
Уже вечером, за час до того, как мне предстояло сесть в экипаж и вернуться в Академию, леди Сонтор вдруг выдохнула:
– Маргариточка, мы кое-что забыли.
Тон, которым было сказано, показался каким-то неоднозначным.
Выражение лица двоюродной бабушки тоже стало странноватым – я испытала недоумение. А Филиния поднялась и указала на дверь:
– Пойдём!
– Мм-м? – ответила я. – А куда?
Через несколько минут меня ввели в другую гостиную – самую дальнюю и непопулярную в этом доме. Ту самую, где висел парадный портрет Георга, подаренный самим королём.
Сразу после нашего знакомства Георг так рассердился, когда юная леди из вассального рода не узнала сюзерена, что прислал картину, которая прямо сейчас предстала в новом свете.
Со стены взирал Георг, а в самой гостиной, буквально везде, стояли сундуки и ларчики. Лежали рулоны какой-то ткани, ещё был белоснежный фарфоровый сервиз на сто-пятьсот персон и уйма других вещей.
Я словно очутилась в дорогущей торговой лавке! Аж глаза поначалу разбежались!
А потом спросила осторожно:
– Это что?
– Это подарки, Маргарита. От его величества. От Георга.
Серьёзно?
– А по какому поводу? – новый, ещё более осторожный вопрос.
Герцогиня опять вздохнула и выдала:
– Позавчера его величество удостоил меня своим визитом и, кроме прочего, попросил твоей руки. Он намерен взять тебя в жёны, Маргарита.
Пауза и продолжение:
– Королям, конечно, не отказывают, но я сказала, что отвечу лишь после того, как узнаю твоё мнение. Сама понимаешь, даже сейчас, когда выяснилось, что ты действительно моя родная кровь, я не могу распоряжаться твоей судьбой. Просто не могу.
У меня рот приоткрылся и уши привяли. Не от того, что Филиния «не могла распоряжаться», а вообще, в принципе.
Королям не отказывают? Георг намерен взять в жёны?
Намерен?!
А больше он ничего не хочет?
– Его величество был весьма недоволен моим ответом, – герцогиня Сонтор нервно передёрнула плечами, – но это не важно. Без твоего согласия я тебя не отдам.
Не отдам?
А я что, вещь?
Внутри вспыхнуло пламя, взгляд застелило алым. Эта пелена быстро спала, но огненное настроение никуда не ушло. Я была не в ярости, но почти. Умом понимала, что мы в мире с жёсткой иерархией, и тут свои традиции, более того, на Земле девушек тоже когда-то именно «выдавали», а мужей выбирали родители.
Кое-где такие правила сохраняются до сих пор, но я-то из цивилизованного общества! Оттуда, где столь дремучих пережитков давно нет!
К Филинии претензий никаких, но Георг… Намерен он!
Как вообще додумался делать предложение не выяснив, хочу ли я замуж? Люблю ли его? Согласна ли слушать его рычание всю оставшуюся жизнь?
Он меня не спросил!
Он сделал предложение не мне, а моей бабушке!
Что дальше? Приказ брать кастрюлю и идти на кухню? Классический «Домострой»? Босая, беременная, у плиты?
– Марго? – герцогиня аж отодвинулась. – Маргариточка, с тобой всё в порядке?
– Нет, – рявкнула не хуже взирающего с портрета индивида. – Не в порядке. И я не согласна!
А чтобы Филиния уж точно поняла правильно:
– Я отказываюсь выходить замуж за Георга. Не пойду. Без вариантов. Нет, и всё!
– Уф… – тихо-тихо произнесла леди. И уже с толикой обречённости: – Так и чувствовала, что с этим сватовством что-то пойдёт не так.
***
Для кого-то подобные фортели ерунда, но я кипела весь вечер и половину ночи. Лишь утром смогла выдохнуть и сказать себе:
– Всё, проехали. Вопрос свадьбы закрыт.
Я даже на Георга уже не злилась – ну что взять со средневекового неандертальца? Он же дикий!
Спасибо хоть у кого-то моей руки попросил, а то ведь мог поступить на манер предшественника, Рика Брайта. Или ещё хуже – огреть дубиной по голове и поволочь к алтарю.
Из общаги я вышла почти спокойная. За завтраком на людей тоже не бросалась. К началу занятий пребывала уже в состоянии полной сосредоточенности и готовности впитывать знания.
Учиться, учиться и ещё раз учиться! Всё, чего я хочу!
Но вместо нормального препода в аудиторию вошёл… да, король.
Уголки моих губ сразу поползли вниз, а желание учиться сменилось мечтой о телепортационном амулете самого дальнего действия. Чтобы р-раз, и за тысячу километров отсюда!
Просто, в отличие от меня, Георг спокоен не был. Он напоминал разбуженный вулкан.
Лава ещё не лилась, но чёрный вулканический дым, перемешанный с пеплом, не менее смертоносен. Опасен для всего живого! Поэтому второй идеей было… умереть.
Вот прямо лечь, сложить лапки на груди и не шевелиться до самого завершения пары.
Но мне не позволили.
Вернее, я не успела.
Оказалась под прицелом королевского взгляда сразу, едва Георг переступил порог. Прикидываться дохлой было поздно, пришлось сидеть. А монарх…
Для начала он вышел на середину аудитории и, сложив руки на груди, уставился на меня прожигающим взглядом. Смотрел так, словно кроме нас в помещении вообще никого нет.
Пришлось этот взгляд выдержать. Вспомнить о том, что мой отказ более чем оправдан – я не согласна быть вещью, которую передают в чью-то собственность!
И да, это тот случай, когда Георг сам виноват.
Я смотрела на него столь же прямо и смущаться не собиралась. Если его величество умный человек, то мы просто возьмём и забудем этот эпизод со «сватовством».
Кажется он понял. После нескольких минут молчаливой перепалки, под изумлёнными непонимающими взглядами моих сокурсников, король отступил и рычаще назвал тему лекции.
Затем началось занятие. Но оно всё равно вышло нервным. Таким, что после звонка я летела из аудитории как гоночный болид.
Джим, видевший всю ситуацию, сначала недоумевал молча, а потом не выдержал:
– Марго, что происходит?
– Ничего, – буркнула я рассерженно.
Но через минуту меня прорвало:
– Георг попросил у Филинии моей руки, – прошипела я в ухо МикВою. – А я сказала, что не выйду! Ни за что!
У Ботаника приоткрылся рот.
Я понимала причины изумления, догадывалась, что с точки зрения коренных обитателей этого мира мой поступок выглядит странно, но всё равно надеялась на понимание.
Однако вместо слов поддержки услышала:
– Марго, ты совсем дура?
– Сам дурак, – отворачиваясь, процедила я.
Мы успели перейти в другую аудиторию, где ожидался семинар с магистром Грэмсом. И Грэмс даже появился – я увидела его в дверном проёме в момент звонка.
Но тут вредного старикашку грубо подвинули, и в аудиторию вошёл… да, снова Георг.
Сюзерен продолжал метать молнии и вообще напоминал этакую помесь золотого карума с голодным орзимусом. В какой-то момент я даже зашарила рукой в надежде вытащить из воздуха шпагу Вейзов, чтобы защититься. Но реликвия, увы, не пришла.
Семинар прошёл гораздо сложнее чем лекция – в прошлый раз был монолог, а теперь мы перешли к «общению». Только все вопросы задавались почему-то исключительно мне!
И утонуть одной неудавшейся невесте в пучине неудов, если бы не Заучка. Зора явилась в начале занятия и принялась подсказывать.
Когда выдалась возможность, она спросила оторопело:
«Марго, а что происходит? Почему Георг так зверствует?»
«Я отказалась выйти за него замуж».
Сущность присвистнула.
А я тоже начала закипать. Что он вообще творит? Что за беспредел?
Здравая часть меня шептала: после занятия нужно подойти к королю и поговорить – как взрослые адекватные люди. Объяснить, привести аргументы, утихомирить его в конце-то концов.
Но эмоции входить в берега не желали. Они уже пробивали потолок! Одновременно нарастало подозрение, что Георг мои доводы попросту не услышит. Он слишком важная шишка, не привыкшая к слову «нет».
Вот так и пошло. Я дулась и свирепела, а Георг изрыгал пламя. Весь первый курс сидел притихший, боялся даже дышать.
Но когда король явился в качестве препода и на третье занятие…
– Маргарита, а может ты передумаешь? Извинишься перед ним? Как-то загладишь свою вину? – страдальчески зашептал МикВой.
Зора этот стон услышала, и хоть кто-то встал на мою сторону!
«Даже не думай, – прозвучал в голове её голос. – Мы выиграем эту битву. Мы его порвём!»
В общем, кто как, а Зора вошла в раж. Бесконечные вопросы короля были её шансом блеснуть знаниями, и упускать возможность моя желеобразная подруга не собиралась.
Она отвечала чётко, ёмко, давала какие-то комментарии, а я озвучивала, иногда бездумно. К обеду я превратилась в бочку пороха, а Георг… да, после обеда занятия у первокурсников вёл тоже он.
Кроме прочего, на большой перемене я умудрилась встретить в коридоре ректора Калтума, и тот, увидав меня, показательно осенил себя защитным знамением. А ещё воздел глаза к потолку, словно вопрошая небо, за что ему это всё.
Зато вслух ничего не сказал. Прошёл мимо с самым страдальческим видом.
К концу дня я ненавидела всех и вся. Отдельно ненавидела политический строй Эстраола – монархию, которая позволяет Георгу творить такую дичь.
А Заучка предложила:
«Может в попечительский совет Академии пожаловаться?»
Я отмахнулась, однако вариант запомнила. И, невзирая на всё раздражение, связанное с величеством, спросила у сущности вот о чём:
«Зора, технология, которую изобрёл твой создатель… К сожалению, это очень важно. Настолько, что об этом нельзя молчать».
Сидящая на моей ноге чёрная клякса сразу напряглась:
«К чему ты клонишь?»
«Нужно предоставить эту информацию Георгу. Я обязана сказать. Кто-то долгое время убивал сильных магов, и семена их дара почему-то не возвращались. Может оказаться, что исчезновение семян связано с технологией. Тем более, как выяснилось, в природе всё-таки существует способ приманивать чужие семена».
Я говорила о себе, о своей способности. Если я умею, вероятно есть кто-то ещё? Некто, кто тоже способен?
Собрать семена и уничтожить. Непонятно зачем уничтожать, но это бы объяснило вырождение магии.
Зора молчала очень долго, прежде чем произнести:
«Если говорить о создателе, то придётся сказать и обо мне. Георг меня… в живых точно не оставит». – Страха в голосе сущности не было, но она точно боялась.
«Ещё как оставит, – буркнула я. – Мы что-нибудь придумаем».
«Марго, ты уверена, что нельзя обойтись без этого?»
«Уверена. Твой создатель спрятал сведения от тебя, но ведь мог передать кому-то другому».
«Он бы не стал», – сказала Зора убеждённо.
«Невозможные вещи тоже порой случаются,» – с грустью напомнила я.
Согласие Зоры… оно было очень и очень неохотным. Мне же предстояло отыскать способ защитить «кляксу», которая не так уж безобидна, если вспомнить её истинный объём и вид.
Но подругу обижать в любом случае не позволю! Не дам покушаться на моих друзей – они мне дороги, и их у меня очень немного.
Но про технологию расскажу, когда представится возможность, когда Георг будет адекватен. Тогда же поделюсь новостью про росток.
Последний, кстати, развивался довольно быстро – за три минувших дня выбросил аж пять новых листьев.
Жрец дышал к растению неровно, но я кое-что придумала. Накануне выходного мы с МикВоем и Психом снова посетили восточную башню и вытащили из сложенного там хлама большую птичью клетку.
С помощью смертоносного рубина я отрезала у клетки дно, затем парни помогли отнести конструкцию к общежитию. Клетка была тяжёлой – для прутьев и основания использовался, как ни поразительно, чугун.
Дальше, от дверей общаги, нести пришлось самой…
По пути я напоролась на комендантшу, и той моё намерение затащить в комнату непонятную штуковину категорически не понравилось.
Мне устроили настоящий допрос, но я отбилась, и в итоге клетка всё же заняла положенное ей место, укрыв растение наподобие купола. Правда при этом я точно оказалась у комендантши на совсем уж особом счету.
Но не важно. Куда интереснее был разговор с Ботаником и Психом. Зная об обязанности парней докладывать Георгу, я рассказала про живущего в моей комнате адского котика и заявила, что клетка для него.
И, главное, не соврала! Ведь правда для Жреца. Другое дело, что накрывать собиралась не кота, а другого «питомца». Ведь как ни крути, а обгладывать вероятного преемника Великого Древа нельзя.
