На лесной поляне было тихо. Слишком тихо для мирного летнего вечера. Сюда не доносились ни пение птиц, ни шелест деревьев, даже трава на поляне пригнулась к земле, словно пытаясь скрыться от неведомой угрозы.
На земле валялись три дорожных сумки. Двое путников лежали рядом на траве, вслушиваясь в тишину. Последние солнечные лучи скользили по их лицам.
– Говорят, что в спорах рождается истина, – с усмешкой произнесла рыжеволосая девушка. – А по-моему, истина рождается из тишины. Знаешь, я устала от шума больших городов.
– Хочешь отдохнуть? – поинтересовался ее спутник. – С твоими заслугами ты можешь себе это позволить.
– Отдохнуть? – она рассмеялась. – Ты это точно обо мне? Нет, дорогой, на покой меня никогда не тянуло, хочу всколыхнуть какое-нибудь сонное болото. Я уже попросила Грарга отправить нас в маленький городок, где редко происходит что-то запоминающееся.
– Хочешь, чтобы этот городок нас запомнил? – он хмыкнул.
– Почему нет? Я считаю, что орден недооценивает такие места для служения.
Ленивый диалог был нарушен новым голосом – негромким, шипящим:
– Вы уверены, что хотите отправиться в маленький городишко?
Голос звучал из ниоткуда и отовсюду одновременно. Казалось, что говорят земля и небо, трава и камни, деревья и прошедший по поляне ледяной ветер.
При первых звуках этого голоса путники вскочили и застыли, склонив головы.
– Да, повелитель, – на руке девушки блеснуло красным камнем старинное кольцо. – Клянусь, что там мы будем служить тебе так же, как и всегда.
– На сей раз мне нужно от вас особое служение, – шипящий голос зазвучал громче. – Вы никогда не были наставниками. Это упущение пора исправить. Приведите в орден нового человека.
Путники обменялись быстрыми взглядами.
– Сколько у нас времени, великий Грарг? – спросил второй человек, на его руке сиял золотом перстень с черным камнем.
– Три полных луны, – холодно произнес голос. Казалось, что среди буйства зелени летней поляны затрещал лёд. – Если сумеете выполнить мой приказ раньше, оставшееся время можете отдыхать от служения.
– Всё будет сделано в срок, повелитель, – отозвалась девушка. Красный камень в ее кольце снова сверкнул, хотя на него не падали солнечные лучи.
Бесшумно разошлась в стороны земля, и у ног путников образовался привычный для обоих ход. Они собирались шагнуть в подземную тьму, когда наступившую тишину нарушило неуместное громкое иканье. Путники обернулись.
Красноносый старик опирался спиной о толстый древесный ствол. В подрагивающей руке тряслось пластмассовое ведерко. Случайный свидетель посмотрел на подземный ход и снова икнул. Ноша выпала из руки, часть грибов и нож высыпались из ведерка на траву.
Девушка раздраженно вздохнула.
– Чёрт! – беззлобно ругнулся ее спутник. – Спускайся, я догоню.
– Только быстрее! – бросила она.
Дорожные сумки полетели вниз. За ними бесшумно нырнула легкая тень.
Старик сделал несколько нетвёрдых шагов в сторону загадочного природного явления. Он потёр глаза и снова икнул, оставшегося на поляне человека окутал ужасающий коктейль запахов. До того, как путник успел затаить дыхание, он унюхал застарелые "ароматы" лука, чеснока, селедки, дешёвой выпивки и немытого тела. Человек с кольцом невольно поморщился, но от старика не отступил и продолжал загораживать собой подземный ход.
– А эт-та штука откуда взялась? – протянул пьянчужка. – Вчера н-не было… – он с такой силой почесал в затылке, словно надеялся извлечь из головы разумное объяснение непонятной вещи. – Эй, парень, ты чего? Плохо, что ли?
Старик отвлекся от подземного хода. Человек с чёрным кольцом на пальце повалился на землю и теперь лежал с закрытыми глазами, раскинув руки. Грудь путника мерно приподнималась и опускалась, будто тот крепко спал.
Старик наклонился, протянул руку, но взгляд его тут же стал пустым, невидящим.
Грибник равнодушно отвернулся, почему-то мгновенно позабыв и о лежащем на земле незнакомце, и о подземном ходе. Нетвёрдой походкой он направился к деревьям и, хватаясь за поясницу, принялся подбирать рассыпанные рыжики с выгнутыми шляпками и пузатые подберёзовики.
Человек за его спиной открыл глаза и неслышно скользнул в ожидавший его ход. В тот же миг земля сомкнулась над головой путника. Подземный ход исчез, на его месте осталась лишь примятая трава.
Деревья зашелестели листьями, вдалеке щебетнула птица, радостно зацокала из дупла затаившаяся белка.
Старик, пошатываясь, уходил с поляны. Мимолётная встреча полностью стёрлась из его памяти.
А в темноте под землёй глухо звучали голоса.
– Пожалел? – чуть насмешливо спросила девушка.
– Какой смысл трогать старого пьянчужку? – отмахнулся ее спутник. – Заслуга была бы невелика. Пусть доживет, сколько ему положено.
– Так бы и сказал, что пожалел, – со смешком сказала она. – Ты все-таки нестандартный черный кольценосец, дорогой.
Камни в кольцах путников светились изнутри, их тусклое мерцание освещало тёмный туннель. Пара шла довольно быстро, привычно придерживаясь за неровные земляные стены.
Спустя несколько минут путники вынырнули из широкого подземного хода в полутьму безлюдного парка на окраине небольшого города Марска (*город придуман автором, любые совпадения случайны). Земля тут же сомкнулась за их спинами.
Чёрный и красный камни в кольцах мигнули в последний раз и одновременно погасли. По аллее зашагали двое обычных на вид людей в джинсах и футболках. Путники с легкостью несли туго набитые дорожные сумки.
Несколько минут спустя посреди одной из тропинок словно из ниоткуда появился яркий тёплый свет, из него шагнули ещё двое людей. Сияние медленно растаяло, аллея снова погрузилась в темноту. Пришедшие огляделись.
– Не успели! – с сожалением произнёс один.
– Ничего, найдём. Хорошо, что пришли именно они. Эти знают меру и не снесут полгорода с лица земли.
– Полгорода, конечно, не снесут, но служить своему Граргу будут всерьёз. Я останусь здесь, посмотрю объявления о сдаче квартиры, а с утра поищу колледж или университет, в который можно быстро оформить перевод.
– Думаю, в ближайшие дни этой паре будет не до служений. Наверняка они тоже займутся поиском жилья и подходящих учебных заведений. В таком городке нелегко затеряться, им нужно обосноваться здесь официально, иначе привлекут к себе внимание. Я вернусь утром на машине и сразу тебе позвоню.
Свет появился снова, старший мужчина шагнул прямо в его лучи и тут же исчез вместе с сиянием. Его спутник быстро двинулся по темной аллее к выходу из парка.
– Опоздали, – с сожалением пробормотал он.
Сегодня мне снова приснилась бабушка Липа – как раз на годовщину её смерти. Мне нравится беседовать с бабулей, как с живой. Когда я проговорилась о своих снах Вике, она была в ужасе и сказала, что ни за что не хотела бы такого общения. А я наоборот не пожелала бы от него отказаться, бабушка была для меня самым близким человеком. Ее больше нет в этом мире, но она все равно осталась со мной, пусть даже и в снах.
Зазвонил мой мобильник, на экране высветилось «Мама». Неожиданно, обычно она набирает мой номер два раза в месяц, первого и пятнадцатого числа. Как-то я случайно увидела, что мама забила себе «Позвонить Тане» на эти дни в органайзер телефона.
– Привет, мам.
– Привет, ребёнок. Что делаешь? Мы с Петром сейчас на кладбище собрались, поедешь с нами?
Они помнят. Я была уверена, что забудут. Впрочем, может, дата смерти бабушки тоже забита в органайзер?
– Да, мам, я тоже туда собираюсь.
– Тогда выходи через полчаса, мы к тебе подъедем.
Я заметалась по комнате, соображая, в чём поехать. Лёгкие чёрные джинсы и футболка-тельняшка должны выглядеть нормально и на кладбище, и просто на улице, если вдруг мама и дядя Петя не смогут завезти меня домой. По моему опыту, такой «вдруг» очень даже возможен.
Я натянула джинсы и футболку и торопливо начала расчесываться. Вроде и волосы не слишком длинные, до середины лопаток, но густые, и запутываются так, что каждое утро мучаюсь.
Конечно, было бы лучше, если бы мама предупредила меня вчера, а не за полчаса до выхода, но ничего – успею. Хорошо, что они вообще собрались заехать за мной, а не предложили встретиться у кладбища.
Собрав волосы в хвост, я кинулась на кухню делать чай и бутерброды. Только надкусила хлеб с колбасой, как снова зазвонил мобильник. На этот раз – папа. Звонок предсказуемый, отец всегда звонит в конце месяца.
– Привет, – с набитым ртом попыталась выговорить я.
– Привет! Как дела, ребенок? Завтракаешь? – жизнерадостно поинтересовался он.
– Ага.
– Какие планы на сегодня?
– Сейчас поеду с мамой и дядей Петей на кладбище, потом свободна.
– Ах да, уже год прошел, – после долгой паузы вспомнил отец. Его тон стал лирически-печальным – соответственно случаю. – Купи от меня цветы, положи бабушке. Я заеду вечером после работы, привезу тебе деньги.
– Хорошо. Пап, я сейчас спешу, давай поговорим вечером.
– Хорошо, целую.
– Целую. Привет семье.
Забавные все-таки у меня отношения с родителями. Вика мне в этом завидует: делаю, что хочу, никто меня не контролирует, живу отдельно с шестнадцати лет. После бабушкиной смерти я так и осталась в её квартире. Официально моими опекунами считаются мама и дядя Петя, но встречаемся мы с ними обычно пару раз в месяц. Впрочем, могу сказать им спасибо за то, что не сдали в детдом.
Наверное, всю жизнь буду помнить, как после похорон, прямо на поминках, проходивших в этой квартире, родители начали ругаться и выяснять, кто теперь за меня отвечает.
– Официально Таня осталась с тобой, ты ею и занимайся, – все громче говорил отец. – У меня своих детей трое! Алименты до восемнадцати лет честно доплачу, а остальное – твои проблемы.
– У меня тоже есть семья, – шипела мама. – И Таня, между прочим, не только моя дочь, но и твоя. У нас две комнаты, нам с Петром и Кате. Нам некуда её поселить. А у вас свой дом, где трое детей, там и четверо! И алименты платят, пока ребенок учится и получает профессию, так что помогать своей дочери тебе придется ещё долго.
Я тогда впала в полный ступор и слушала всё это так, будто речь шла не обо мне. Викуся тихо выскользнула из кухни, где мы с ней мыли посуду, и убежала, а вернулась уже с Сергеем Сергеевичем, своим отцом. Ее родители тогда быстро ушли с поминок и начала скандала не застали.
– Танюш, пойдём пока к нам, нечего тебе здесь сидеть, – решительно сказал он и за руку вытащил меня из кухни. – Твоя мама сменит тебя с посудой. Идите с Викой, я скоро приду.
Викуся ждала меня в коридоре, испепеляя яростным взглядом дверь, за которой набирала обороты ссора. Кто-то из родственников и знакомых бабушки потихоньку уходил, кто-то наоборот задержался и с интересом наблюдал за скандалом. Обуваясь, я услышала ледяной голос Викиного отца:
– Меня ваши склоки и жизненные обстоятельства не интересуют. Если вы оба откажетесь от девочки, я сам оформлю над ней опеку, и добьюсь того, чтобы вы лишились родительских прав. Можете не сомневаться, я смогу это устроить. Кроме того, я прослежу, чтобы Таню не обделили при оформлении наследства.
– Ну, зачем сразу так?.. – примирительно начал мой отчим дядя Петя.
Мы с Викусей вышли за дверь, и со мной впервые в жизни началась истерика. Не помню, как Вика тащила меня через двор, соображать что-то я начала, когда была уже у них дома, и тётя Вера отпаивала меня какими-то успокоительными каплями с резким запахом. Потом пришёл Сергей Сергеевич и сказал, что всё останется, как есть. Я буду жить в бабушкиной квартире, а мои родители – давать деньги на проживание.
Через несколько дней после похорон я впервые увидела бабушку во сне. В это время я ничего не хотела, ни с кем, кроме Вики, старалась не общаться, пила успокоительные таблетки горстями. И вдруг мне приснилась бабушка Липа, но какая-то другая, моложе, чем была на самом деле. Она с мягкой улыбкой сказала:
– Татьяна, прекращай эти сопли. Ты думаешь, мне легко видеть, как ты плачешь? Пойми, я ведь не навсегда ушла, просто переехала. Да, считай, что переехала.
– А как тебе там живется, бабушка?
Но бабушка Липа уже исчезла. Я проснулась и с того времени перестала о ней рыдать. Теперь я общаюсь с бабулей не меньше, а то и больше, чем с родителями. Никогда не знаю, в какую ночь она появится во сне. Например, через полтора месяца после своей смерти она поздравляла меня с семнадцатилетием.
Мы с мамой и отчимом пробыли на кладбище полчаса, положили цветы, выдернули появившиеся на могиле сорняки, я поцеловала начавший трескаться деревянный крест, мама и дядя Петя повторили это за мной.
– Ну что, поехали? – спросил дядя Петя.
В машине я спросила:
– Когда вы собираетесь ставить памятник?
– Ну, какой сейчас памятник? – отмахнулся дядя Петя. – Денег нет, все ушло на ремонт, отдых, да и на каждый месяц трат хватает.
Понятное дело, на памятник нет денег, хотя на хороший ремонт и семейный отдых на море с мамой и моей сводной сестрой Катей средства нашлись. Подозреваю, что в следующем году памятник закажу я, когда получится на него накопить.
– А где Катя? – поинтересовалась я, чтобы сменить тему.
– В детском лагере, сегодня вечером встречаем, – ответил дядя Петя. – С пирогами, как положено. Завтра начинается учебный год, надо отметить. Хочешь, приходи.
– Да, конечно, Таня, – смущённо вступила мама. – Приходи обязательно, у тебя ведь тоже завтра начало учебного года.
– О, точно! – хлопнул себя по лбу дядя Петя, ненадолго выпустив руль.
– Спасибо, не получится, ко мне папа заедет.
– А-а-а, – недовольно протянула мама. Когда речь заходит об отце, у нее всегда портится настроение. – Ты вот что скажи, Таня, тебе денег хватает? Может, попросить у него побольше?
– Хватает, – ответила я. – Я подрабатываю, я не говорила?
– Говорила, – вступил дядя Петя. – Слушай, Танюха, брось ты свои выгулы собак, сиденье с чужими детьми и прочую ерунду. Мала ты еще зарабатывать, учись себе спокойно.
– Спасибо, – пробормотала я. – Только мне хорошо платят, вам всем было бы тяжело давать мне столько денег.
Мама с отчимом заметно смутились, в машине повисла напряжённая тишина. Мне стало немного жаль их: хотели проявить подобие родительской заботы, и вдруг оказалось, что это не так просто, как они думали. Мне нужно на что-то жить, одеваться, есть, оплачивать квартиру, покупать книги и диски, да и, в конце концов, иногда хочется чем-то себя побаловать, купить какую-нибудь безделушку. Того, что мне выделяют родители, хватает только на оплату квартиры, интернета и очень экономное питание. Если не буду подрабатывать, у меня даже на проезд не останется.
Родители привыкли, что я где-то живу, не мешая им, и мне нужно только вовремя выдавать деньги, разумеется, небольшую сумму, чтобы семейный бюджет не страдал, иногда звонить и периодически встречаться. Так было почти всегда: с двух лет меня поселили с одинокой бабулей, а папа и мама исправляли ошибку молодости, как они оба называют свой неудачный брак. Оба давно уже счастливы в новых семьях. Я даже не знаю бабушку и дедушку по отцу, те признают внуками только детей от его второго брака.
– А давно Катя в лагере? Где она отдыхала? – спросила я, чтобы разрядить напряжённую атмосферу.
И не ошиблась в выборе темы.
Остатка пути хватило на рассказ мамы и дяди Пети о чудесном детском лагере в дивном приморском поселке, где моя двенадцатилетняя сестра Катя провела две замечательных недели.
Надо будет и мне попробовать скопить за год денег и поехать следующим летом на недельку на Чёрное море. Полежать на песочке с книжкой в руках, поплавать в тёплой прозрачной воде, походить по берегу, вдыхая свежий, солёный морской воздух.
Можно позвать с собой Вику, если она, конечно, захочет поехать и отдохнуть на какое-то время от своей бурной личной жизни. Хотя… Я невольно улыбнулась. Мальчиков для неё и на море хватит, недостатка в них Вика нигде не ощутит.
Брр! Ну, какой враг человечества придумал будильник? Веки никак не размыкались, а вредная звонилка верещала всё громче и громче.
Я нашарила на тумбочке мобильник и, не глядя, ткнула пальцем в сенсорный экран.
– Вика, вставай! – стукнул в дверь отец. – Поторопись!
Я потянулась. Ага, так и вскочила! Было бы куда спешить! Сегодня – первый день занятий в музыкальном колледже. Я вздохнула с облегчением, закончив музыкальную школу, но этой весной родители поставили меня перед фактом: готовься, Викуся, к поступлению, там тебе разовьют эстетическое чувство, логику и, главное, ра-бо-то-спо-собность. Отец это слово так и выговорил – по слогам и с удовольствием гурмана-кота, увидевшего бесхозную банку сметаны. И неважно, что я терпеть не могу классическую музыку. Спорить было, как всегда, бесполезно.
Иногда мне кажется, что мозг моего папани состоит не из извилин, как у обычных людей: он напоминает деловой шкаф с множеством полочек и ящичков. В ящике с табличкой "Вика" у отца собраны планы на всю мою жизнь. В определённый момент очередная мысль извлекается из стерильного бронированного отсека и преподносится как непреложная истина. Не удивлюсь, если через несколько лет отец сообщит, что мне пора замуж, и тут же приведёт подходящего, на его взгляд, жениха.
Кто бы знал, насколько мне всё это надоело! Чувствую себя дома, как в тюрьме: мной постоянно командуют, лезут во все мои дела так, что не могу спокойно вздохнуть. И при этом требуют полного подчинения, мои желания никого не интересуют.
Вот бы изменить судьбу! Иногда я душу за это готова продать. Недёшево, конечно. В книгах и фильмах к герою-страдальцу в таких случаях тут же является покупатель и устраивает всё в лучшем виде. В жизни, к сожалению, так не бывает.
Я тихонько хихикнула, представив, как посреди комнаты прямо из воздуха возникает клыкастое рогатое чудовище. Впрочем, в фильмах те, кто зачем-то покупает души, выглядят вполне симпатично. Им я бы, пожалуй, продала – за свободу и счастливую жизнь. Хотя нет, маловато будет! Есть ещё условие: чтобы рядом всегда был человек, который меня поймёт, поддержит и решит любые проблемы.
Ладно, хоть мою душу покупать никто не спешит, но всё не так уж плохо. Компания у меня в колледже будет – лучше не придумаешь. Туда же поступила моя подруга Таня Синица, причем – бывает же такое – совершенно добровольно. А ещё…
Я снова сладко потянулась и улыбнулась. С каким парнем я вчера познакомилась в ночном клубе! Перед глазами так и стоит высокий кареглазый блондин с длинными, собранными в хвост вьющимися волосами и великолепной фигурой. Имя у него красивое – Герберт. Взгляд глубокий, затягивает, как соломинку в водоворот, сопротивляться нереально, да и не хочется.
Я случайно встретилась с парнем глазами и уже не могла отвести взгляда. Герберт, широко улыбаясь, направился ко мне и пригласил на медленный танец. Никита пытался сказать, что я пришла с ним, но как можно было отказать Герберту! После этого я уже не возвращалась к своей компании. Мы держались отдельно, танцевали и разговаривали до часу ночи. Я так и не поняла, с кем вообще пришел в клуб новый знакомый. Да это и неважно.
Никогда не встречала таких, как Герберт. Красивый, обаятельный, мужественный, от него словно исходит невероятная сила. А ещё я чувствую себя с этим парнем очень легко, будто мы давно и хорошо знакомы.
Никита, конечно, обиделся, что я ушла с Гербертом. Но бойфренд молодец – лицо держал, обошлось без неприятных сцен. Даже немного обидно: Ник почти тут же познакомился с какой-то страшненькой девицей и весь вечер провел с ней. На нас с Гербертом, правда, поглядывал, хотя подойти не пытался.
Я неохотно сползла с кровати на мягкий коврик. Когда шлёпала босиком мимо шкафа, взгляд упал на отражение в зеркальной дверце. М-да, лучше бы не смотрела. На голове – кошмар, лицо заспанное, не смытые ночью подводка для глаз и тушь расплылись, и теперь я, классическая синеглазая блондинка, похожа на панду. Сколько раз клялась себе смывать косметику перед сном, как бы ни устала, – и вот опять! Я раздраженно отвернулась от зеркала.
Ничего, сейчас проснусь и приведу себя в порядок, надо только открыть окно.
Свежий воздух сразу помог: глаза наконец-то полностью раскрылись, правда, шевелиться мне всё ещё не хотелось.
– Вика, собирайся быстрее, – вновь донёсся из-за двери голос отца. – Если хочешь, чтобы я тебя подвёз.
И зачем меня торопить? До выхода ещё минут сорок!
На кухне отец в домашних шортах и майке листал ежедневник. Еды на столе почему-то не было.
– Мама ещё не встала? – вяло удивилась я.
– Нет, – ответил отец.
В его голосе звякнули знакомые металлические нотки. Ну вот, хорошо утро начинается! Сейчас-то папаня чем недоволен?
– Сегодня завтраком займёшься ты. И если ещё хоть раз загуляешься без предупреждения до глубокой ночи, утренняя готовка станет твоей постоянной обязанностью.
Теперь понятно. Значит, они всё-таки услышали, когда я пришла. И чего родителям не спится? Я не маленькая, мне скоро восемнадцать. Что со мной может произойти?
– Пап, в клуб я ходила не одна, и вообще там полно охранников. Деньги на такси у меня всегда есть, я не пешком возвращаюсь.
– Да, деньги на такси у тебя есть, – противно-ровным голосом заговорил отец. – Но я видел, как во втором часу ночи тебя привёз здоровенный парень, и вы двадцать минут обжимались у подъезда. Тебе рассказать, чем могут закончиться такие вот приключения?
Началось! Отец начитался в новостях страшилок и теперь примеряет их на наш городок.
– Откуда взялся этот блондин? – резко спросил папаня. – Я его раньше не видел.
– Между прочим, он бы тебе понравился! – затараторила я. – Герберт будет психологом, он учится на четвёртом курсе…
– Я спрашиваю, откуда он взялся? – В голосе отца снова зазвенел металл. – И, кстати, куда делся Никита?
– Мы познакомились на дискотеке, Герберт предложил меня подвезти, – не глядя на папу, выпалила я. – А Никита остался в клубе.
– Ты вообще не соображаешь, что делаешь?!
Отец что-то говорил, но я уже не прислушивалась. Давно усвоила: когда он читает морали, лучше сохранять внимательный вид и думать о чём-то более приятном. О Герберте, например.
Я выложила на белые тарелки с золотистой узорчатой каёмочкой омлет, сосиски и гренки. В высоких чёрных чашках уже дымился кипяток и плавали чайные пакетики.
– С завтраком справилась, – кивнул папаня. – Для начала сойдёт. Только запомни на будущее, что чай следует заваривать в чайнике. Яйца хорошо взбивают, перед тем как делать омлет…
И как только мамуля терпит его занудство?
Я снова отключилась, но на этот раз ненадолго. К реальности меня вернул вопрос отца:
– Когда заканчиваются занятия в колледже?
– Не знаю. Мы с Синичкой хотели посидеть в кафе, отметить первый учебный день.
– С Таней? – переспросил отец. – Хорошо, с ней сиди. Только учти: если куда-нибудь отправишься одна – посажу под домашний арест и найму охранника, чтобы возил тебя в колледж и обратно. На такое денег не жалко!
Я в ужасе уставилась на отца. Он что, действительно собрался лишить меня нормальной жизни? А ведь мы с Танюшкой ни о чем не договаривались. Вечером я встречаюсь с Гербертом. Что ж мне, с Синичкой к нему на свидание идти, что ли?!
– И не вздумай, как ночью, отключить мобильник, – добавил отец.
– Я его не отключала, он сам вырубился без зарядки.
Тут затрезвонил зарядившийся за ночь мобильник. Синичка! Позвонила она очень удачно.
– Привет, Викуся, – зазвенел в трубке ее голос. – Ты уже собралась? Я минут через пять буду на остановке.
– Не надо на остановку, выходи во двор, нас папа отвезёт. Кстати, я уже отпросилась на вечер в "Избушку".
– Хорошо, – ответила Синичка после небольшой паузы.
Вот и умница, сразу поняла, что вопросов сейчас задавать не надо. Теперь можно спокойно ехать в колледж в одной машине с отцом и Танюшкой.
Когда наша машина остановилась у крыльца колледжа, отец спросил у Синички:
– Долго собираетесь отмечать начало учебного года?
– Ещё не решили, – не моргнув глазом, ответила Таня.
– Понимаю, сам был студентом. – Он с улыбкой протянул мне несколько купюр. – Это на кафе. А потом приходите к нам, продолжим праздник дома.
Я похолодела. Вот и начало контроля! Наша высотка и пятиэтажка Танюши стоят друг против друга. Стоит Синичке включить свет, а моему папане – выглянуть в окно, как станет ясно, что его строжайший запрет нарушен.
Мы вошли в длинное серое трёхэтажное здание с большой стеклянной витриной, заменяющей стену в холле на первом этаже. Знакомая по школе суета – толпа в вестибюле, цветы, оживленная болтовня. Даже некоторые родители заявились, хотя детки вроде уже большие и могут ходить на такие мероприятия без мам и пап.
По дороге в зал на праздничное собрание – неужели для кого-то это праздник? – я разглядывала новую красную сумку подруги, единственное яркое пятно в Танюшкином сегодняшнем облике. Длинное бежевое платье, мокасины телесного цвета, отсутствие косметики, густые каштановые волосы собраны в хвост…
Если бы Синичку приодеть и накрасить – была бы просто бомба! И почему она старается выглядеть неприметно? На неё всё равно обращают внимание, от этого хорошенькой Танюшке не избавиться.
В большом зале мы сели на одном из передних рядов. На высокой сцене громоздился большой стол, к нему были придвинуты стулья. Чёрный рояль скромно прятался в углу рядом с открытым занавесом. Я с отвращением посмотрела на большой деревянный ящик на ножках, скрывающий в себе клавиши, струны и молоточки
– Простите, здесь свободно?
Баритон, прозвучавший над ухом, был гораздо приятнее, чем звуки музыкальных инструментов.
Вот это да! Темноволосый синеглазый парень внешне не уступает Герберту. Только Герберт выглядит как плохой, но обаятельный герой боевика, а в этом симпатяге, кроме силы и мужественности, чувствуется что-то до противности правильное. Этакий "хороший парень" из киношных боевиков и детективов. Как сюда занесло такого красавчика? Он не слишком похож на изнеженного, вечно берегущего ручки или горлышко музыканта.
Я искоса взглянула на Синичку. Обратит внимание или нет? Конечно, обратила, подруга смотрит на парня с явным интересом. Танюшу вообще привлекает всё правильное. Вот бы Синичка начала с ним встречаться! Сколько ещё она собирается ждать большой и светлой любви?
– Да, конечно, – улыбнулась я.
Красавчик сел рядом со мной. Жаль, лучше бы сразу подсел к Танюшке.
– С какого ты отделения? – спросила Синичка.
– С фортепианного, – ответил он. – Первый курс.
– И Вика тоже, – она улыбнулась. – А я с дирижёрского. Но на приёмных экзаменах тебя не было.
– Действительно, не было. – Парень чуть нахмурился. – Я поступил в другом городе, но оттуда пришлось переехать, а здесь получилось перевестись только на платное обучение.
– Мы собираемся после занятий в кафе. Пойдёшь с нами? – вмешалась я.
Стоило поторопиться, красавчика успели приметить не только мы. Девчонки с соседних рядов смотрят на него с большим интересом.
– Пойду.
Новый знакомый немного оживился, – во всяком случае, глаза заблестели. До этого парень вроде старался держаться приветливо, но взгляд у него был отстранённый, задумчивый. О таких ребятах говорят: "на своей волне". Мне было бы с ним скучновато, а вот Синичке этот парень подойдёт. Все, девочки, кто не успел – тот опоздал. На сегодня мальчик уже занят.
– Извини, нам надо поговорить, – сказала Танюшка. – Мы пока отсядем, встретимся после занятий.
Я чуть не поперхнулась от негодования. Нет, ну как так можно?! Я ради нее стараюсь, а Синичка тут же отправляет от нас приглянувшегося ей симпатягу!
– Не надо, я сам пересяду.
Парень отошёл в сторону и сел на том же полупустом ряду через несколько кресел от нас.
– Ты в своём уме? – возмущенно прошипела я.
– А в чём дело? – подруга растерянно моргнула.
– Зачем ты его прогнала? Вообще-то мальчик мог и обидеться.
– Он не обиделся. О чем ты хотела поговорить? Опять с папой проблемы?
Ответить не дали аплодисменты: на сцену выходили директриса колледжа и ещё несколько человек. Все тетки с высокими прическами, в строгих пиджачках, лица серьёзные… Единственный мужчина среди них – седой завхоз в мешковатом костюме. Ох, какая же тут будет тоска!
– Рассказывать? – переспросила я.
– Ага.
Танюша слушала одновременно и меня, и директрису, да ещё успевала записывать что-то в блокнот. Интересно, как ей это удаётся?
Когда я говорила о ночной поездке с Гербертом, подруга смотрела так, будто собиралась покрутить пальцем у виска. Наверняка и покрутила бы, будь мы одни.
– И что ты собираешься делать? – спросила Синичка, когда я рассказала об утреннем разговоре с отцом.
– У нас с Гербертом свидание в шесть у памятника Лермонтову. Пойдём в "Избушку", Лермонтов почти рядом. Я выскочу совсем ненадолго и сразу же вернусь. А если тот симпатичный мальчик с нами пойдёт, тебе скучать не придётся, – я весело подмигнула Синичке.
По-моему, ей давно пора расслабиться и сходить на свидание.