Анна Финчем
Помидорки
Мои друзья, помидорки
Настя выглядела расстроенной, и её мама не знала, чем ей помочь. Если ребёночек расстроен, и ему три годика, можно взять его на ручки, или дать ему конфетку, или купить новую игрушку, а если ребёночку тридцать три? Какие есть варианты?
Зависит от категории мамы, конечно. Говорят, есть мамы, которые любят и уважают самих себя, смотрят на происходящее вокруг честно и без искажений, а поэтому и своего ребёнка воспринимают взрослым и самостоятельным существом. Они могут дать дельный совет, почти граничащий с волшебным пенделем, но в реальной жизни такие почти не встречаются.
Настина мама была человеком из серии: «Моя маленькая девочка, не переживай, ты у меня самая красивая, всё будет хорошо, садись ко мне на коленки и съешь ещё пирожное», даже если её дочь пришла жаловаться на то, что у неё пятнадцать килограммов лишнего веса, прыщи и кариес от чрезмерного потребления сладкого и мучного.
В очередной свой приход к маме в гости, после обеда из трёх блюд и десерта, Настя жаловалась на то, что она хочет выйти замуж, а вокруг неё совершенно нет подходящих мужчин. Вернее, нет достойных, финансово обеспеченных, свободных, зовущих замуж мужчин, на 100 процентов соответствующих её критериям будущего мужа, но это же примерно одно и то же, правда?
Мама в этом вопросе была неподходящим советчиком, так как сама она замужем была пару лет, не больше. Выходила замуж она уже беременной, что, собственно, и стало причиной скоропостижной свадьбы, а рождение крикливого младенца Настеньки стало причиной скоропостижного развода, но отсутствие практики совершенно не лишает человека возможности порассуждать о теории. А в теории все женщины знают, каким должен быть муж и что он должен делать, даже если прожили всю свою жизнь без такового.
Настя рассеянно поглощала вторую порцию десерта, погрузившись в свои мысли, вполуха слушая маму, которая что-то говорила о родственниках и других знакомых и незнакомых людях.
– А Маша, девочка с работы, помнишь, я тебе про неё рассказывала, она стала ходить в церковь, читать Библию, так ты знаешь, её жизнь так изменилась! Она с мужчиной хорошим познакомилась, у них свадьба скоро!
На слове «свадьба» фильтр блокировки шума, обычно включающийся в ушах дочерей и сыновей старше тридцати лет при разговоре с мамой на третьей минуте разговора, отключился и Настя перевела внимание с десерта на маму.
– Свадьба?
– Да, и они ещё и венчаться хотят, в этой же церкви, уже и с батюшкой договорились…
В какой-то степени, это был запрещённый приём. Незамужние девушки, страстно мечтающие выйти замуж и искренне верящие, что это и есть самое главное достижение в их жизни, все разговоры о чужих свадьбах примеряют на себя, что уж тут говорить о венчании! Красивая церковь, прелестная невеста, роскошное белое платье, букеты белых роз, рукоплещущие гости – все, как в американском фильме со счастливым концом. Настя совершенно точно хотела именно так.
А надо всего лишь ходить в церковь! Так просто! И почему она раньше до этого не додумалась? Девушка с аппетитом доела десерт и даже кивала, дослушивая окончание рассказов мамы.
Для неё слово «правильность» было не просто словом. В детстве ей говорили, что нужно быть хорошей, потому что быть хорошей – правильно. Правильно есть кашу и слушаться маму. Правильно хорошо учиться, приносить в дневнике пятёрки и радовать учителей. Правильно не спорить со взрослыми, не дружить с хулиганами, не прогуливать уроки и не иметь своего мнения. Или же иметь, но не высказывать. Правильно закончить школу с золотой медалью и поступить в институт, получить профессию и работать по специальности. Правильно варить борщ по рецепту, смотреть новости по телевизору, ходить на майские демонстрации и расти по карьерной лестнице.
На самом деле, нет ничего ужасного в том, чтобы быть правильной. Наоборот, так спокойнее и надёжнее, потому что если ты правильная, то и жизнь твоя складывается правильно. У Насти были хорошие отношения с мамой, коллегами и телевизором, и только в одном её «правильность» давала сбой. Продолжением фразы «закончить институт и найти работу» было «выйти замуж и создать семью», а вот этот пункт никак не хотел выполняться, несмотря на всю «правильность». И это расстраивало Настю, маму и даже телевизор, по которому никто не смотрел футбол.
К вопросу посещения храма Божьего Настя отнеслась со всей серьёзностью. Нашла церковь неподалёку, узнала, в какие часы она открыта, прочитала правила посещения. Джинсы не надевать, голову покрыть, по телефону не разговаривать. В воскресенье утром она уже была там, в храме Божием, полная надежд и радостного предвкушения.
Ей казалось, что приход в церковь должен быть похож на посещение театра: тихо, помпезно и все дамы в вечерних платьях. Следить за происходящим на сцене необязательно, а коньяк в антракте однозначно улучшает игру актёров во втором акте. Самое важное же не это. Самое важное – это ощущение сопричастности к искусству, даже если ты ничего в нем не понимаешь.
Открыв тяжёлую дверь церкви и замешкавшись на пороге, она наткнулась на осуждающий взгляд бабушки, сидящей на скамеечке возле входа. Растерянно оглянувшись на тех, кто зашёл после неё, она увидела, что все они, войдя, осеняют себя крестным знамением. Она быстро перекрестилась, после чего бабушка потеряла к ней интерес, продолжая сверлить взглядом вновь входящих.
Церковь была полна людей. Половина женщин была в джинсах и без платков, люди разговаривали между собой и по телефону, пара детишек хулиганского вида почти устроили потасовку. Роскошные букеты возле икон слегка завяли, присесть было некуда, а из высоких окошек довольно ощутимо дуло.
Настя ещё какое-то время осматривалась, пытаясь найти себе место поуютнее, в это время раздался шум, шаги, откуда-то из-под икон появились бородатые мужчины в расшитых одеждах и начали петь.
«Господи, помилуй, господи, помилуй, господи, помилуй мя».
Наcте пришло в голову, что бородатые крепкие мужчины вовсе не выглядели несчастными измождёнными жертвами, которых нужно было помиловать, а не казнить, да и вопрос захотелось задать, почему они вообще просят о помиловании, а не идут, к примеру, работать на завод, но так как все присутствующие в церкви затянули тоже самое, Настя решила не умничать, а просто делать всё то, что делали остальные – стоять смирно и повторять за поющими.
Прошло минут сорок. Она устала стоять, ей было холодно, некомфортно и скучно. Пару раз оглядывалась назад, на входную дверь, но никто не уходил, да и бабушка возле дверей зыркала на неё весьма недобро. От скуки она разглядывала иконы с непонятными картинками и непропорциональными лицами и смешные буковки на стенах, которые не могла прочитать. Когда все закончилось, посетители храма в едином порыве ринулись к дверям, и Насте пришлось задержаться, чтобы пропустить истинно верующих, а бабушка встала со скамеечки, вынесла швабру и тряпку откуда-то из боковой двери и принялась мыть полы с таким остервенением, как будто сам диавол их запачкал.
Настя вышла на улицу с ощущением неловкости. Ей казалось, что посещение церкви сделает её каким-то другим человеком, лучшей версией себя, но этого не случилось. Может, она что-то неправильно сделала? Она решила, что попробует ещё раз через неделю, хотя прямой связи между посещением церкви и замужеством пока не видела.
Пока она шла к машине, позвонила мама.
– Чем занимаешься, доченька? – интонация мамы была, как обычно, наигранно-радостной.
– В церкви была, – немного растерянно ответила Настя.
– О, вот и хорошо, надо же культурно отдыхать, – интонация стала ещё радостнее.
Если бы Настя сказала, что ходила в кукольный театр на утренний сеанс, реакция, скорей всего, была бы такой же. Хотя нет ничего плохого в позитивном настрое, надо признать.
Прошла неделя. Утро воскресенья было тёплым и прозрачным, и Настя проснулась в хорошем настроении.
Чашечка кофе была уже наполовину пуста, когда раздался телефонный звонок.
– Света, привет! – Настя была рада услышать подругу.
– Привет! Слушай, отличная погода, пойдём, погуляем? – Света искрилась энтузиазмом.
– Да я вот в церковь хочу сходить, – слова звучали немного неуверенно.
– В церковь? – Света искренне удивилась, – не знала, что ты веришь в Бога!
– Даже если не верю, он же есть? – Настя отшутилась, потому что не знала, что ответить. Когда мама рассказывала про Машу, она же не сказала, что Маша начала верить в Бога, и поэтому у неё все получилось. Она сказала, что Маша начала ходить в церковь!
– Конечно, есть, – Света ответила совершенно серьёзно, – и всегда был! Хорошо, давай тогда после посещения церкви встретимся, идёт?
Чаще всего они встречались в городском парке, возле фонтана. Здесь всегда было многолюдно, так как через парк проходила удобная для пешеходов дорога из одной части города в другую, а сегодня и вовсе все вышли погулять, порадоваться солнышку. Подруги прогулялись по красивой аллее, выполнили обычный ритуал съедания мороженого и сели на скамейку возле фонтана, наблюдая за игрой света в капельках падающей воды.
– Как тебе в церкви, нравится? – Света, улыбаясь, подставляла лицо солнечным лучам, – на меня там всегда такое спокойствие находит, ты знаешь. Так тихо, светло, умиротворённо.
– А ты службы посещаешь?
– Конечно, нет, зачем? Послушать, как бородатые дядьки поют «Кирие элейсон»? Могу и сама спеть, слова знаю. Говорят, что церкви строят на «местах силы», и там можно энергией напитаться, это мне нравится. И архитектура церквей меня всегда интересовала, я же архитектор, помнишь?
Настя кивнула. Ничего подобного с ней в церкви не происходило, она, скорее, просто ждала, пока служба закончится, смотрела на людей, большинство из которых, судя по всему, тоже просто ждали, когда служба закончится, от скуки оглядываясь по сторонам, рассматривая стены или соседей, проверяя сообщения в телефоне. Когда же служба заканчивалась, люди так торопились выйти из храма, что возле дверей возникал затор, и пройти первыми могли только мамы с детьми на руках, да и то после громкого требования. Вырвавшись на свободу, дети начинали носиться вокруг, женщины снимали платки и капюшоны, а мужчины облегчённо закуривали. Ожидая своей очереди на выход, Настя наблюдала за бабушкой-уборщицей, с грохотом передвигающей ведро с водой и швабру по полу, и видела, как она задувает, тушит и выбрасывает все свечи, которые люди ставили возле икон перед началом службы, потому что они мешали ей вымыть подсвечники. Ничего похожего на успокоение в этой картинке не было, а сама по себе архитектура церкви её не интересовала. Есть куда более важные вещи! Например, выйти замуж.
Они собрались уходить. На выходе из парка дорожка становилась чуть уже, и им пришлось подождать входящих. Оказалось, что задержка была потому, что в парк входила женщина, толкающая перед собой инвалидную коляску. В инвалидной коляске сидел мальчик лет десяти, причём сходство женщины и мальчика было таким сильным, что не оставалось сомнений, что это мать и сын. У мальчика были большие синие глаза и волнистые тёмные волосы, у матери тоже, только, скорее, седые. Настя посторонилась, как будто стараясь ни в коем случае не соприкоснуться с этой женщиной, а Света улыбнулась и мальчику, и женщине, стараясь освободить для них как можно больше места в проходе.
– Такой мальчик симпатичный, – сказала Света, когда они вышли из парк.
– Не знаю, – Настя покачала головой, – не дай Бог иметь ребёнка-инвалида!
Через неделю она опять пошла в церковь. Некоторых людей она уже узнавала, например, тех самых мам с детьми разного возраста, причём им приходилось прилагать усилия к тому, чтобы заставить детей стоять смирно, стала помнить больше слов из молитвы, и даже прочитала в интернете, почему некоторые большие подсвечники были круглыми, а некоторые – квадратными. Когда служба закончилась, она вышла на улицу, и решила присесть на лавочку в маленьком скверике неподалёку.
Она рассеянно смотрела на церковь, на купола, на небо, когда к ней подошла женщина. Обычная женщина, немолодая, в платочке, в одежде, которая была в моде лет двадцать назад… Таких обычно много возле церквей.
– Я присяду, дочка? – голос был немного глуховатым.
Настя вежливо подвинулась, хотя места на лавочке и так было достаточно. Женщина присела.
– Я вижу, ты в церковь ходишь, на службы… Это очень правильно, дочка! В храм Божий нужно ходить, пост соблюдать… Правильные люди ходят в церковь, и поэтому у них все в жизни хорошо складывается. Я не ходила, когда молодая была, вот и получилась у меня жизнь покалеченная, ни мужа, ни детей… Сейчас вот хожу, молюсь о здоровье…
Наверное, при других обстоятельствах Настя бы и слушать не стала, да и от странной собеседницы постаралась бы держаться подальше, но сейчас слова зацепили её. Правильные люди ходят в церковь! Кто же не хочет считать себя «правильным»?
– Ещё хорошо Библию читать, псалмы, молиться, иконку дома поставить, свечечкой углы в квартире окурить … Ты же читаешь Библию?
Настя хотела было ответить, что нет, ибо зачем ей эта тягомотина, но промолчала.
– Библию надо читать, это правильно, – женщина почти бормотала. – Меня Фаиной зовут, Фаей… Я каждый день Библию читаю, да… Каждый божий день….
Она замолчала, кивая головой, словно погрузившись в какой-то транс, и Настя было приподнялась с места.
– А ещё пост соблюдать, пост, очень нужно! Тело очищается тогда, от всего ненужного, пост – это очень правильно, дочка, очень правильно… Скоро как раз начнётся, кстати, так что ты соблюдай, соблюдай…
Насте показалось, что слова Фаины её гипнотизируют, но она, всё-таки, поднялась со скамейки и пошла домой. «Правильные люди ходят в церковь», стояло у неё в ушах, «правильные люди».
Она прочитала, что пишут в интернете про пост. Мясо, молоко, яйца, рыбу – не есть. Хорошо, ничего сложного. Почти во всех кафе и ресторанах уже давно появилось «постное меню», так что она, по большому счету, и не особо заметила изменений в обычном питании.
Очередной поход в гости к маме как раз пришёлся на дни поста, и есть мясо Настя гордо отказалась.
– Мама, сейчас же пост, ты что!? Нельзя мясное и молочное!
Мама, потратившая несколько часов на приготовление изысканной томлёной баранины с итальянскими травами, немного опешила.
– Так ты бы мне сказала заранее, откуда же я знала, что ты стала церковные традиции соблюдать?!
– Все правильные люди пост соблюдают. И я буду.
Мама, как вы помните, была человеком мягким. Ну что же, пост, так пост. Бог с ней, с бараниной.
После очередной воскресной службы в церкви к Насте подошла Фаина.
– Ну как ты, дочка? Пост соблюдаешь?
– Да, – Настя кивнула, – конечно, соблюдаю!
– Правильно делаешь, дочка, очень правильно… Дай Бог тебе мужа хорошего и детишек…
Эти слова грели Настю, и картинки мужа и детишек очень быстро приходили в голову. Более того, на этих картинках все были красивыми, хорошо одетыми, улыбающимися и, очевидно, очень счастливыми, почти как на красивой почтовой открытке. Муж смотрел на неё глазами, полными любви, она смотрела на детей, дети смотрели на смотрящего. В этой семье не существовало ссор и скандалов, в ней все и всегда были счастливы.
Они встретились со Светой, и решили пойти пообедать, раз уж наступило время обеда.
– Мне, пожалуйста, постное меню, – довольно строго сказала Настя официанту, – пост ведь, сами понимаете…
Официант только улыбнулся в ответ.
– Постное меню? – Света сделала круглые глаза, – чего это? Как так?
– Света, пост очень полезен для организма, для очистки от всякого ненужного, – нравоучительно сказала Настя, удивляясь невежеству подруги, – все правильные люди соблюдают пост!
– Правильные, говоришь, – Света хмыкнула и взяла обычное меню, – ну, не знаю, я лучше буду неправильной, но от телячьей котлетки не откажусь.
– Так ты и в церковь не ходишь, – Настя пожала плечами, выбирая между овощным супчиком и овощами на пару, – ну или, по крайней мере, на службы.
– Да я вообще человек простой, – Света улыбалась всё шире, – если я что-то делаю, то либо ради пользы для себя, либо для удовольствия, а в церковных завываниях какая польза? Удовольствия уж точно никакого…
– Ходить в церковь – правильно, – упрямо сказала Настя, злясь на подругу, – потом сама поймёшь. Кто в церковь не ходит, тех Бог наказывает!
– Даже если они ходят, но в Бога не верят? – вопрос прозвучал невинно.
Настя не нашлась с ответом и промолчала.
После обеда они пошли прогуляться по парку. На входе в парк опять возникла небольшая заминка, и чуть пройдя вперёд, они увидели ту же самую женщину с инвалидной коляской. Судя по всему, коляска попала колесом на бордюр, и поэтому не двигалась. Женщина пыталась как-то сдвинуть её с места, но у неё не получалось, а люди просто стояли и смотрели, ожидая, пока она освободит проход. Настя, поняв в чём дело, потянула было подругу за рукав, чтобы выйти из парка с другой стороны, но у Светы был другой план.
– Пойдём, поможем! – она решительно продвигалась через толпу.
Увидев, как Света спешит на помощь, из толпы вышел молодой парень, и все втроём они легко сняли коляску с бордюра.
– Спасибо большое, – женщина с коляской выглядела смущённой, – ума не приложу, как так получилось, вроде уже все дорожки тут знаю…
– Ничего, – улыбнулся парень, – всегда есть кому помочь!
– Пойдёмте, я помогу вам докатить коляску до скамейки, – Света взялась за ручки коляски, улыбаясь мальчику, и кивнула головой Насте, приглашая её пойти вместе с ними.
Настя колебалась. Ей было неуютно находиться рядом с этой женщиной. Ведь раз у неё в жизни случилось такое несчастье, значит, она что-то делала не так! Вот Бог её и наказал. Наверное, она не ходила в церковь, и теперь получила расплату. Ей было непонятно, почему Света с такой готовностью помогает, неужели не боится «заразиться» этим несчастьем?
Они все дошли до лавочки, и Света предложила купить всем мороженого, на что ребёнок радостно согласился. Подруги пошли к ларьку, и Настя использовала момент, чтобы улизнуть.
– Ты знаешь, я, наверное, пойду, ещё дома дела…
Света пожала плечами.
– Да, конечно. Я побуду ещё тут, в парке. Увидимся!
– Моя подруга просила её извинить, у неё дела, – сказала Света, вернувшись к скамейке и угощая всех мороженым.
– Я понимаю, – кивнула женщина, не меньше сына радующаяся угощению, – я вижу, как она смотрит на инвалидную коляску. Её это пугает…
– Ммм, – Света собиралась вступиться за подругу, но передумала. Женщина была права, глупо было бы отрицать.
– Грише десять, – продолжила женщина, – и он никогда не ходил. Я хорошо знаю эти взгляды…
Её звали Зинаида. Родители решили назвать девочку в честь бабушки, и казалось, что старомодное имя и ребёнка сделало немного «старомодным». Зина была спокойной скромной девочкой, носила платьишки с отложными воротничками и прямую чёлку. Она была хорошенькой, как куколка, но скромная одежда и манера вести себя незаметно скрадывали её красоту, и в школе она не пользовалась успехом у мальчиков, в отличие от ярко накрашенных крикливых одноклассниц. Она прилежно училась, помогала маме по дому и мечтала стать учительницей в школе. Хорошая мечта, несложная в достижении: закончи пединститут, зайди в ближайшую школу, поговори с директором и выходи на работу завтра, а лучше прямо сейчас. Работа ей нравилась, хоть и не приносила больших денег или какого-либо признания, но ей казалось, что она выполняет очень важную миссию, помогая воспитывать подрастающее поколение. Следующей мечтой, как и у всех, было выйти замуж. Крикливые одноклассницы туда уже вышли, а некоторые и вернулись, так как их яркого макияжа и истеричного характера оказалось недостаточно для сохранения брака, а Зина пока была не востребована.
Её счастливый случай наступил случайно. Директор школы, в которой она работала, была женщиной одинокой и амбициозной. Она посвящала школе всё своё время, и считала, что и все остальные, имеющие отношение к этой школе, должны поступать точно так же, и поэтому ученики и группы учеников принимали участие во всех возможных мероприятиях, которые проводились в городе и за его пределами, посещали кружки и секции, а учителя были вовлечены в благотворительность. На одной из благотворительных ярмарок, которую организовала школа в поддержку детей-сирот, Зину и заприметил немолодой, но успешный местный бизнесмен Александр, который уже пару раз обжёгся на жёнах из категории «много макияжа и гонора», и для него хорошенькая, но скромная и тихая Зина была как раз подходящей парой. На людях показаться не стыдно, и внимания особо уделять не надо. Более того, Зина выглядела естественно здоровой, а это гарантировало – или должно было гарантировать – здоровое потомство, а жена ему нужна была, по большому счету, для этого.
Он красиво говорил и ухаживал, хотя для неизбалованной Зины и это было много. Он все распланировал сам, выбрал день и место для свадьбы, купил платье, костюм и кольца, и сказал Зине, что сына назовёт Григорием, в честь своего деда.
– Вы знаете, – Зина рассказывала Свете свою историю спокойно и неторопливо, как будто сказку на ночь, – мне тогда все подруги завидовали. Что, мол, жених богатый, и жизнь так удачно складывается, и работать больше не надо, надо только как сыр в масле кататься, и всё. Сбыча мечт! «Ты такая счастливая, Зинка, такая счастливая! Надо же, как повезло!»
Свадьба была пышной, в красивом ресторане, где все приглашённые бизнесмены соревновались в том, у кого машина дороже, а их жены в том, у кого бриллианты покрупнее, Зина всем улыбалась и была так мила, юна и свежа, что все бизнесмены завидовали её новоиспечённому мужу, а их жены подсчитывали в уме, сколько нужно денег на то, чтобы выглядеть так же юно и свежо, как она.
Беременность наступила в срок, УЗИ показало мальчика. Александр был доволен собой и обсуждал с друзьями, в какую именно школу за границей лучше отдать сына, чтобы обеспечить ему хорошее образование. Он контролировал, чтобы Зина много гуляла и хорошо питалась, а в остальном его жизнь не очень изменилась.
Ребёнок родился в срок и здоровым. Молодой отец отметил это событие с размахом, закатив пирушку в модном клубе, и поручил своему секретарю найти няню.
Через пару недель, к удивлению и неудовольствию Александра выяснилось, что ребёнок, несмотря на серьёзное взрослое имя и наличие няни, позволял себе разные младенческие штуки, вроде плача и криков по ночам, и до момента, когда он станет абитуриентом Гарварда, должно пройти какое-то время. Лет восемнадцать, примерно. Молодому отцу, тем не менее, здоровый сон нужен был прямо сейчас. Зину переселили в детскую, поближе к младенцу, и сделали в комнате звукоизоляцию. Нельзя сказать, что Александр плохо относился к сыну, но пока в этом абсолютно беспомощном и пускающем пузыри существе, которому, к тому же, нужно было регулярно менять подгузники, он не видел продолжения себя или будущего наследника своей империи, и поэтому заботой о нем себя не особо утруждал.
Рассказ Зинаиды звучал так плавно, а голос так мелодично, что Света заслушалась. Мороженое было давно съедено, и приближалось время приготовления ужина.
– Ой, надо же, заболталась совсем! Вы уж извините, я вас, наверное, задерживаю своими рассказами, – Зинаида смотрела на сына, а тот смотрел на неё, улыбаясь. Света тоже смотрела на них, не понимая, как такой красивый и спокойный мальчик вообще оказался в инвалидной коляске, но вслух сказала иное.
– Такие красивые глаза! Синие, – она задумалась, подбирая эпитет, – как море!
– Как море, – одновременно с ней закончила фразу Зинаида, и рассмеялась. – Когда-нибудь мы на это самое море поедем, правда, Гриша?
Мальчик кивнул.
– Теперь я хочу услышать продолжение истории! – воскликнула Света, – если, конечно, вы не против?
– Конечно, не против, я из этого секрета не делаю, – кивнула женщина. – Мы гуляем тут каждое воскресенье, так что увидимся обязательно!
Настя, тем временем, продолжала своё «введение в религиозность». Она стала замечать на улицах плакаты и вывески, говорящие о Боге, найти постную пищу не составляло труда, а если в разговоре с коллегами по работе упоминала, что ходила в воскресенье в церковь, все уважительно кивали. Мама отдала ей старое издание Библии, оставшееся от бабушки, и Настя заставляла себя читать по страничке каждый день, хотя, на самом деле, никакого удовольствия это ей не доставляло. Слова были нескладными и трудночитаемыми, а уж о чем конкретно там говорилось, и вовсе оставалось для неё загадкой. Но она не сдавалась. Она стала замечать, как часто люди упоминают слово «Бог» в ежедневной речи, даже не задумываясь: «Слава Богу», «Не дай Бог», «Бог терпел и нам велел», «Бог накажет», «Бог дал – Бог взял».
Бог, как неупорядоченная сила, присутствовал везде, а вот походами в церковь, как виделось Насте, эту силу можно было не только упорядочить, но и обернуть себе на пользу, с очевидным обоснованием: «Я же правильная, потому у меня и жизнь должна складываться правильно». Она прочитала все десять заповедей, и не нашла ничего, чего она бы не соблюдала, уж точно не желала «ни вола, ни осла соседа своего», не убивала, не крала и не прелюбодействовала. В конце концов, не в этом ли секрет несчастья других людей? Они просто «неправильные». Зачем Богу им давать что-то хорошее? Бог представлялся ей чем-то вроде руководителя пионерской организации: он смотрит на твою успеваемость и поведение и решает, поедешь ты в летний лагерь к морю, или нет, достаточно ли хорошо и правильно ты себя вела для этого или нет, достойна ли ты этого или нет.
Ходить в церковь по воскресеньям, соблюдать пост, читать Библию. То, что она делала это и продолжала свою обычную ежедневную жизнь, казалось ей достижением, достойным вознаграждения. Другие – то и этого не делают, а на что-то рассчитывают! Смешные.
После церкви она, как обычно, встретилась со Светой в парке.
– Ну как там, истинно верующие продвинулись на своём пути к Богу? – Света часто была ироничной.
– Не понимаю твоего сарказма. Ходить в церковь – правильно, и тебе бы не мешало, – без тени улыбки ответила Настя.
– Я не путаю понятия «ходить в церковь» и «верить в Бога», – Света подталкивала подругу к ларьку с мороженым, – одно от другого не зависит. Соблюдение кем-то придуманных ритуалов не приближает тебя к вере, а вера не заставляет тебя выполнять ритуалы.
– А как же молитвы и свечи? Люди в церковь и ходят, чтобы Бога просить о чем-то!
– Ну и дураки, – Света пожала плечами, – где-то написано, что именно эта церковь является офисом Бога, а приёмные часы строго с 10 до 11 по воскресеньям? Опоздал – лишился исполнения желаний?
– И где, по-твоему, людям с Богом разговаривать? В ресторане?
– Да где угодно. Индусы говорят, в туалете нельзя, а все остальное – можно.
Настя не ответила. Входящую в парк Зинаиду с коляской они увидели почти одновременно, но Света радостно помахала ей рукой, а Настя попыталась спрятаться за Светину спину.
Света купила мороженого на всех и помогла Зине с коляской. Настя натянуто улыбалась, так как просто развернуться и уйти сейчас было бы невежливо, а невежливо – это неправильно.
– Держи, – Света протянула Грише мороженое, – ванильное!
– Спасибо, – у мальчика был приятный голос, – но ванильное мама больше любит, а я – шоколадное.
Настя поморщилась. Ему дают мороженое, а он ещё и недоволен! К её удивлению, Света в ответ только рассмеялась.
– Ого, о маме заботишься, настоящий джентльмен!
Когда мороженое было роздано согласно предпочтениям, и все сели на лавочку, Света попросила Зину продолжить её историю. Насте не хотелось ничего слышать про ребёнка-инвалида, но просто встать и уйти она не могла. Это неправильно.
Зину, в отличие от Александра, ребёнок очень радовал. Просто тем, что он у неё был, своей теплотой, приятным запахом, улыбкой. Он был как большая живая кукла, красивенький, забавный и уютный. Она посвятила всю себя этому малышу, носила его с собой в специальном одеяльце на ремешках, кормила его, когда он требовал и спала рядом с ним, охраняя его сон. Она заботилась о нем, как о части себя, и это её радовало. Никакой любви в её браке и в отношениях с мужем не было и в помине, муж находил своё призвание в работе, а она – в хлопотах об этом маленьком существе, в котором и была теперь её любовь.
– Я ему часто ту колыбельную пела, помните, из оперы «Порги и Бесс»? – Зина улыбалась, когда говорила о сыне, – «Summertime»?
– Да, – кивнула Света, – твой папа богат, а твоя мама красива.
– Спи сладко, мой малыш…
Все трое вспомнили приятную мелодию, и она повисла в воздухе, как ароматное облачко, пахнущее ванилью и корицей.
Человеком, который указал им обоим на то, что неплохо бы и папаше проявить заботу о дите, была няня, строгая женщина средних лет, воспитавшая пятерых в стиле «пеленать с руками, кормить по часам». Когда ребёнку было примерно полгода, Александр стал понемногу брать его на руки и даже делать с ним пару шагов по комнате, внимательно наблюдая, чтобы тот, ненароком, не сделал чего-нибудь неподобающего. Ему казалось, что этого вполне достаточно, но няня пошла дальше.
– Вашей супруге необходимо проводить какое-то время вне дома, гулять, заботиться о себе! Ходить в салоны красоты, в конце концов! А вам – помогать ей с ребёнком.
– Подождите, разве «помогать ей с ребёнком» не ваша работа? Я вас именно для этого и нанял! – возмутился Александр.
– Я от своих обязанностей и не отказываюсь, а вы от своих обязанностей отца уклоняетесь. Это неправильно.
– Я деньги зарабатываю, чтобы этого ребёнка было чем кормить и вам платить зарплату, так что не надо мне указывать на правильность! Этой мой дом и мой ребёнок.
– Как хотите, – няня пожала плечами, – если потом ребёнок вас за своего принимать не будет, ко мне претензий просьба не иметь, я предупредила.
Без салонов красоты Зина как-то обходилась, но однажды утром ей позвонили из школы, и сказали, что она должна подписать какую-то бумагу, чтобы её декретный отпуск был должным образом оформлен, причём прийти нужно было лично и не позднее сегодняшнего дня.
– Послушай, мне нужно на работу попасть, срочно, а у няни выходной сегодня, – озабоченно сказала она мужу, – добираться далеко, на двух автобусах…
– И чего ты от меня хочешь? – Александр неспешно завтракал, так как верил, что только медленно пережёванная пища хорошо усваивается, – чтобы я машину с водителем по пробкам отправил, тебя в твою школу отвезти?
– Да нет, просто, может, ты побудешь с Гришей, пока я не вернусь? Я постараюсь поскорее…
– А няню вызвать нельзя? Что, вот именно только сегодня?
– Да, они сказали, что сегодня последний день, они забыли про эту бумагу, а няня в другой город уехала, у внука день рождения сегодня.
