Анна Дашевская
Всё, что меня не убило…

Всё, что меня не убило, сильно об этом пожалеет, потому что теперь моя очередь…

Глава 1

Мигрень, как обычно, подкралась незаметно на мягких лапах. Вот только что, стоя в бесконечной пробке, я нажимала на кнопки радио и пыталась найти не слишком противную музыку, и вдруг… Голову словно закрыло толстым одеялом, звуки отдалились, но при этом каждый, казалось, вонзался прямо в правый висок. Когда встречная машина чиркнула по глазам дальним светом, у меня даже слёзы полились.

– Так жить нельзя, – пробормотала я, – надо удавиться. Права была Каштанка.

Приткнула машину у тротуара – слава богу, здесь, далеко за пределами Садового кольца, хотя бы не нужно было оплачивать парковку! – и, щурясь и смахивая слёзы, вызвала «трезвого водителя».

Полчаса ожидания я провела с головой, напоминающей раскалённый колокол. Разрекламированная таблетка от мигрени («пятнадцать минут, и вы забудете о головной боли!») нисколько не помогала, нужно было просто отлежаться в тёмной комнате.

Ещё час дороги, и home, sweet home! Родная спальня, задёрнутые шторы, приоткрытая створка окна, выходящего в заснеженный сад, прохладное махровое полотенце, смоченное холодной водой, с завёрнутыми в него кусочками льда…

– Надо телефон вырубить, – приказала я самой себе, уже проваливаясь в сон.

И, конечно, не выключила.

Разбудил меня звонок. Минуту полежала, привыкая к ощущениям: в спальне темно и прохладно, за окном тихо, только где-то на дальнем краю посёлка лает басом собака. Голова ещё не прошла, но это уже не мигрень, а просто головная боль, можно терпеть. Телефон заткнулся, и очень хорошо: с сегодняшнего дня я, Екатерина Михайловна Каретникова, заведующая кафедрой травматологии, ортопедии и военно-полевой хирургии при знаменитой московской больнице, доктор наук, профессор и прочая, в отпуске. В от-пус-ке! Всем коллегам, подчинённым, студентам, пациентам и диссертантам сообщила, что улетаю в горы, wifi будет лимитированный, так что ждите через месяц и управляйтесь сами.

Месяц свободы…

Я мечтательно зажмурилась.

Можно будет недельку провести не вылезая из кровати, разве что за едой, потом и в самом деле улететь на пару недель куда-нибудь, где горы, много снега и мало народу, ну, а последнюю неделю не планировать вообще. Потому что я каждый день вижу, как самые лучшие планы разрушаются некомпетентностью, глупостью или сознательным противодействием.

Айфон снова заиграл нехитрую мелодию, и я, приподнявшись на локте, взглянула на экран. Взглянула – и рухнула на подушки со стоном:

– Антон! Иди к чёрту. Не хочу с тобой разговаривать.

Бывший муж идти никуда не пожелал и продолжал с периодичностью в пять минут перезванивать. На восьмой раз не выдержала и со злостью ткнула пальцем в экран.

– Катя, мне нужна твоя помощь! – сообщил приятный мужской голос.

– Десять лет и две жены назад. Я тебе никто. И ты мне тоже.

– Ты близкий мне человек, – убедительно сказал он. – И мне в самом деле нужна твоя помощь. Очень.

Записав фамилию, возраст и предполагаемый диагноз того, чьё здоровье так волновало Антона, я отключилась, ещё раз выругалась, нашла координаты заведующего отделением проктологии, которому можно было передать пациента…

В общем, пришлось проснуться и вставать.

Вот уже пятый год я жила не в московской квартире, пыльной, тесной и пропахшей соседскими кошками, а в ближнем Подмосковье. Десять километров от МКАД, полчаса до клиники на машине – и можно спать, не ожидая в пять утра воя сирены «скорой» или грохота мусоровоза под окном. Конечно, вот сейчас зима снежная, и для того, чтобы утром выехать из ворот, приходилось поработать лопатой, но я слегка приплачивала поселковому сторожу, и к моему возвращению дорожка уже была расчищена. Убирать дом дважды в неделю приходила соседка Лидия Николаевна, она же, ругая совершенно не хозяйственную хозяйку, собирала смородину, яблоки и малину, варила варенье и солила привезённые с рынка огурцы и помидоры.

– Вот кстати! – сказала я вслух сама себе, почувствовав, как рот наполняется слюной. – Маринованный помидор! Вот чего душа просит!

Банка с маринадом стояла в холодильнике, и половина её содержимого перекочевала в хрустальную салатницу. Потом я отрезала пару кусков бородинского хлеба, обжарила их на сливочном масле и присолила, положив сверху по ломтику сладкого красного лука. Наконец, достала дедову серебряную стопку, налила в неё водки и полюбовалась получившимся натюрмортом.

Водка упала куда следовало и разошлась по жилам теплом, лук был сладким и острым, а помидор умопомрачительно вкусным. Жизнь определённо налаживалась. Даже головная боль прошла совсем не оставив никаких последствий.

Заварив свежий чай, я снова прислушалась к себе и сказала:

– Варенье. Клубничное, пожалуй, да?

Увы, нигде в кухне варенья не оказалось, а чай без него уже казался горьким и пахнущим веником. Минут через десять плюнула, достала из ящика стола большой чуть поржавевший ключ и вышла в прихожую.

– Вот интересно, – бурчала я себе под нос, вставляя ключ в старинный замок. – Вот мне очень интересно, за каким чёртом надо запирать погреб в доме, где никто не бывает, кроме меня и Лидусика? Ящики письменного стола я на ключ не закрываю, а там, между прочим, документы лежат.

Замок, слегка скрипнув, открылся, и я потянула на себя тяжёлую дверь.

Выключатель справа под рукой, семь ступенек вниз, и вот они, сокровища Голконды! Справа – длинный стеллаж, на котором в строгом порядке стоят надписанные банки с огурцами, помидорами, «охотничьим салатом» и вареньями. Слева – ящик с картошкой, корзина с луком, небольшой стеллаж для вина и в самом конце бочонок литров на двадцать – домашний бренди, подарок друзей из Армении на сорокапятилетие. Бочонок ждал своего часа уже четыре года…

Протянула руку к банке, прочитала надпись: «Яблоки с невежинской рябиной», поставила банку на место и взяла следующую. В этот момент лампочка над головой ярко вспыхнула, мигнула и погасла. Застыв на месте, я на ощупь сунула варенье обратно и протёрла глаза. Нет, не показалось: в дальней стене погреба и в самом деле тоненькой ниткой очерчивались светящиеся контуры двери.

В глухой дальней стене, за которой была только лишь земля, и ничего больше.

– Фиг вам, – сказала я. – Такого не бывает. Если это розыгрыш, то его авторы получат по шее. А если нет…

Нащупав в темноте лестницу, я взлетела по ней, словно белка, распахнула дверь в ярко освещённую кухню и остановилась. Ничего лишнего – стол, чашка, ложка, заварочный чайник, накрытый полотенцем… Чашка с розами, ложка серебряная, на полотенце красным вышиты петухи. Всё в порядке.

Сунув в задний карман джинсов телефон, я достала новую лампочку, нашла фонарик, проверила – работает! – и снова отправилась в погреб.

Заменённая лампа светила минуту, не больше, после чего повторила путь своей предшественницы, то есть, вспыхнула особенно ярко и погасла. Контуры двери никуда не делись, продолжали вычерчиваться тоненькой полоской света.

– Ладно, – сообщила я темноте. – Мы пойдём другим путём.

Однако фонарик, только что исправно работавший, зажечься не пожелал. Плюнув на всё, я сделала шесть шагов, подошла к стене и стала её ощупывать. Бетон. Бетон! Бетон!! Светящаяся ниточка утверждала, что дверь есть, но ведь не может она быть сделана из бетона?

Наверху раздались шаги, и голос соседки позвал:

– Катерина Михайловна, ты где?

– Иду! – крикнула я, схватила с полки первую попавшуюся банку и поднялась наверх. – За вареньем ходила, а там свет перегорел, и лампочек больше нет.

– Да как же…

– Лидусик, я завтра съезжу в «Перекрёсток» и куплю, всё равно много всего нужно. Пойдём чай пить…

Итак, на данный момент у меня две задачи, тактическая и стратегическая. Первое – максимально скрывать от Лидии Николаевны загадочную дверь, что, замечу, будет непросто, поскольку погреб она считает своей вотчиной. Второе – как можно скорее разведать, что это за явление, куда или откуда ход ведёт и как его закрыть. Да-да, вы не ослышались. Не открыть, а именно закрыть.

Почему?

Весь мой жизненный опыт показывал, что золотой дождь пролился на голову лишь Данае, остальным сыпались и продолжают сыпаться куда менее увлекательные субстанции. Кстати, золотой дождь тоже ничего особо хорошего девушке не принёс. Но это ладно, я о другом. Ни разу в жизни не приносили мне радости сюрпризы, «приятные неожиданности» и тому подобное.

Пример? Легко!

Некоторое время назад пригласил меня к себе заместитель главврача нашей клиники. В кресло усадил, чаю предложил, слов приятных наговорил. И предложил съездить по обмену на три месяца в госпиталь Веллингтона, в Лондоне, прочитать лекции для врачей отделения неотложной хирургии и скорой помощи.

В Лондон, по обмену, читать лекции! Ну сказка же, да?

С неплохой оплатой, между прочим. Кто бы отказался? Конечно, я поехала, отлично провела время в Альбионе, а когда вернулась, обнаружила, что в моём отделении уволили пятерых врачей и вместо них подписали договоры с двумя менеджерами.

Менеджерами, не имеющими даже начального медицинского образования, но хорошо знающими, как впаривать наши услуги за большие деньги!

Устроенный мною скандал дошёл до ушей главного и отчасти помог мне спустить пар, но пятерых лично мной воспитанных и обученных оперирующих хирургов я потеряла…

И это не единственный в моей биографии случай, так что к «дарам судьбы» я отношусь с подозрением априори. Загадочную дверь я с большим удовольствием замазала бы слоем самого лучшего цемента и ещё железными швеллерами укрепила.

Увы, не успела.

Проводив Лидию Николаевну, я зевнула, с сомнением посмотрела на вход в погреб и старательно заперла висячий замок, а потом ещё поставила впритык к двери ведро с водой. Можно считать это паранойей, но я не желаю никаких гостей в этом доме!

Изгнанная мигрень всё же сказывалась на общем состоянии, и спать хотелось немыслимо, так что я поднялась на второй этаж и легла, чтобы мгновенно уснуть.

Что меня разбудило, я поняла не сразу, с трудом вынырнув из глубины сна. Потом услышала снизу бряканье ведра и сдавленный мужской голос, произносящий что-то непонятное, но явно ругательное. «Что ж это за язык? – думала я, нащупывая под кроватью гантель. – Ни один из тех, которые я знаю…». В мягких тапочках, стараясь не шуметь, я спустилась по лестнице вниз и встала сбоку от двери, ведущей в прихожую. Теперь там звучал уже женский голос, и язык я снова не смогла угадать.

Получается, что дверь всё-таки открылась, замок никого не удержал, и непонятные визитёры проникли в мою крепость без единого выстрела.

Я набрала в грудь воздуха, словно перед прыжком в прорубь, рывком распахнула дверь и скомандовала:

– Руки вверх и не шевелитесь!

– Нос почесать можно? – ответил смеющийся голос мужчины.

Очень знакомый голос, а уж когда его обладатель повернулся ко мне лицом!.. Я пошатнулась и схватилась за стену, чтобы удержаться на ногах; гантель выпала из моей руки.

– Михаил? О господи, откуда ты взялся? Ты ж погиб там… на Камчатке?

– Ну, что ты, милая, – давний приятель шагнул вперёд и подхватил меня, не давая упасть. – Я жив, и я здесь. Ты не рада меня видеть?

– Прежде чем радоваться, я хотела бы знать подробности, – высвободившись из его рук, твёрдо сказала я. – И, кстати, начни с того, что познакомишь меня с твоей спутницей.

Слух подвёл меня: сопровождала его не женщина, а девочка-подросток, лет четырнадцати-пятнадцати от силы. Она смотрела на нас обоих с настороженностью и явно не понимала, что мы говорим.

– Хорошо, – сказал Михаил уже всерьёз. – Я действительно многое должен тебе рассказать и кое за что попросить прощения. Но ты права, прежде всего, нужно представить вас друг другу. Итак, это Анндаранэ ап’Векламиан Дарго, единственная наследница… ну, скажем так, короля страны, гражданством которой я с гордостью обладаю.

И тут же, без перехода, он повернулся к девочке и заговорил на том же самом, совершенно ни с чем не сопоставимом языке. Я разобрала лишь, что произнесено было моё имя.

С Михаилом Берестовым мы познакомились давно, совсем давно, прошло, наверное, лет двадцать пять. Мы с Антоном тогда впервые поехали кататься на горных лыжах в Приэльбрусье, очень быстро сбилась компания человек в пятнадцать, которая отлично проводила время: трасса, солнце и снег днём, домашнее вино и разговоры вечерами, и это восхитительное чувство свободы, какое можно испытать только в горах…

Удивительным образом после отъезда с поляны Чегет компания эта сохранилась, и два раза в год более или менее тем же составом мы ездили кататься. Сперва это был тот же Чегет, потом пришла очередь Австрии, итальянских курортов, Франции…

Лет десять назад кто-то сообщил, что Берестов погиб где-то на Дальнем Востоке, вроде бы на Камчатке. Что именно и как случилось, никто не знал.

Но вот теперь этот самый покойник открыл несуществующую дверь в моём погребе и привёл через неё незнакомую девчонку, назвав ту принцессой.

В этот момент Михаил вытащил из кармана какую-то цепочку и протянул девочке. Та благодарно кивнула, застегнула замочек, и на её груди оказался небольшой кулон из аметиста, оправленного в серебро. Мило, скромно и очень по девичьи. Но почему сейчас?

Анндаранэ как-её-там приложила к кулону ладонь и что-то прошептала, после чего сказала, глядя прямо на меня:

– Доброй ночи, госпожа Каретникова, я счастлива с вами познакомиться, и прошу простить за визит без приглашения.

– Доброй ночи… – ответила я в некоторой растерянности.

Давний знакомец перехватил управление:

– Девочки, а давайте мы уйдём из прихожей, ты, Катя, напоишь нас чаем, и мы обо всём поговорим.

Н-да, как выясняется, кое-кому никакие запоры не помеха. Кстати, замок, ничуть не повреждённый, лежал рядом с дверью на скамеечке.

– Да-да, и об этом тоже поговорим, – кивнул Михаил, заметив, куда я смотрю.

На кухне я автоматически зажгла газ под чайником, достала хлеб, масло, сыр и отварной язык для бутербродов. Потом остановилась и спросила с некоторой растерянностью:

– Вы есть-то хотите?

– Я – да, – ответила девочка. – Очень хочу, спасибо.

– Не откажусь, – Михаил улыбнулся. – А давай я горячие бутерброды сделаю. Как тогда в горах, а?

– Делай! – махнув рукой, я показала ему, где искать разделочную доску и полезла за сковородой.

За чаем и бутербродами мы молчали, гости, по-видимому, потому что были голодны, я же прикидывала, как станут разворачиваться события, и всё больше озадачивалась.

Подвеска, которую девочка надела, после чего заговорила по-русски – это что, электронный переводчик? Ой, не смешите мои тапки! Даже если бы какую-нибудь плату или чип можно было вмонтировать в мозг, так мгновенно это бы не заработало. Но не могу же я, материалистка до мозга костей, признать, что на моих глазах кто-то воспользовался магическим переводчиком…

Ага, вот и прозвучало это самое слово, которое я старалась не произносить мысленно как можно дольше.

Магия.

Добавим к этому принцессу неизвестной страны с именем и фамилией, не похожими по звучанию ни на один известный мне язык, появление из запертого погреба вместе с этой самой принцессой моего старинного знакомого, десять лет считавшегося покойником… И что за варево в результате получается у нас в кастрюльке?

Отставив чашку, незваная гостья зевнула, деликатно прикрывая рот ладошкой.

– Простите, – сказала она. – Очень долгий был день…

– Давайте я уложу вас спать, – сказала я, решительно поднимаясь. – А завтра можно будет обо всём поговорить.

Девочке я постелила в свободной спальне и выдала чистую пижаму и новую зубную щётку. Судя по тому, что она не удивилась, как минимум гигиенические традиции у них такие же, что не может не радовать.

Когда я спустилась в кухню, Михаил сидел, откинув голову на спинку диванчика и закрыв глаза. Вид у него тоже был не слишком свежий.

– Тебе я постелила в кабинете, извини, ещё одной спальни нет.

– Я знаю, – слабо улыбнулся он. – Этот дом строили по моему проекту…

– Знаешь, тебе о многом придётся мне рассказать.

– Это точно. Утром отвечу на все вопросы, а сейчас, прости, сил нет.

По понятным причинам утро началось поздно. Господи, спасибо ещё раз, что у меня отпуск! Встать в шесть, чтобы к восьми приехать в отделение было бы совсем невыносимо…

Впрочем, мои (незваные) гости поднялись раньше меня; собственно, и разбудило меня шарканье лопаты под окном. Я выглянула и с удивлением увидела, что они вдвоём чистят дорожки от снега. Хм, а ведь вчера девочка была в платье, и ничего тёплого на ней не наблюдалось… А сейчас – вполне модная куртка, шапка с помпоном и джинсы.

Еще пару минут я полюбовалась их деятельностью (а кто не любит смотреть на спину работающего товарища?), а потом со вздохом отправилась умываться и одеваться.

С кухни потянуло запахом кофе. Ага, значит, гости как минимум нашли кофейную мельницу…

Оказалось, что не только мельницу. Завтрак был сервирован просто роскошно – французские гренки, мёд, варенье, фруктовый салат и, как венец разврата, – взбитые сливки.

– С ума сойти! – честно сказала я. – Сливок в доме точно не было, да и клубнику свежую я не припомню.

Гости переглянулись, и Михаил сказал:

– Кать, ну должна же быть от магии польза в хозяйстве?

– Конечно, должна, – согласилась я. – Должно быть, магия вообще вещь полезная, жаль, что я раньше об этом не знала. Сейчас я выпью кофе, и ты мне всё расскажешь.

Я отрезала кусочек гренки и попробовала.

– Просто отлично! – сказала честно. – Ровно так, как я люблю, и сладости в меру, и не раскисло, и корочка поджаристая.

– Вам правда понравилось, госпожа Каретникова? – расцвела в улыбке девочка. – Я первый раз в жизни готовила завтрак. Конечно, дядя Михаэль мне помогал…

– Советами, только советами!

Я отложила нож и вилку.

– Так. Один вопрос я предлагаю решить немедленно.

Они снова переглянулись. У меня почему-то возникло ощущение, что это был обмен не столько взглядами, сколько мыслями. Хотя… почему бы и нет? если магия существует, вполне может быть и чтение мыслей.

– Какой? – спросил Михаил настороженно.

– Если вы, юная леди, каждый раз будете называть меня по фамилии, сторонний наблюдатель удивится. А если кто-нибудь услышит, что я обращаюсь к вам «Ваше высочество», или как в вашей стране положено обращаться к наследнице?..

– Обращаться положено так же, как к любой женщине, прошедшей первое совершеннолетие. Кирэ. Но я вас понимаю… Что вы предлагаете?

– Ну, если Михаил – дядя, то я готова считаться тётей. Можно ко мне обращаться на «ты» и по имени, Катерина.

– С удовольствием, дорогая тётушка, – девочка вскочила, присела в реверансе и, обежав стол, чмокнула меня в щёку.

– Отлично. Тогда второй момент: если я каждый раз буду выговаривать имя «Анндаранэ», язык сломается. «Анни» пойдёт?

– Конечно.

Допив вторую чашку кофе, я посмотрела на Михаила. Он верно понял мой призыв и сказал:

– Пойдём в кабинет?

– А можно, в кабинет пойду я, посмотрю книги? – спросила принцесса. – Вам ведь всё равно, и в гостиной вполне удобно разговаривать, правда?

– Хорошо, – ответила я. – Крайний левый шкаф заперт, там справочники и редкие издания. Если что-то заинтересует, скажи.

– Итак, – начал Михаил, когда мы расположились в гостиной. – Как ты предпочтёшь, задавать вопросы или послушать, что я буду рассказывать.

– Рассказывай, – махнула я рукой. – А потом я задам вопросы.

Он усмехнулся:

– Ну, хорошо. Итак, для начала: полагаю, ты догадалась, что мы пришли из другого мира. Параллельного, как принято говорить у вас.

– Хорошо, что не перпендикулярного, – пробормотала я.

– Ну, в известной степени его можно считать и перпендикулярным. Мир у нас магический, поэтому многое отличается. Например, электричеством мы не пользуемся, поскольку в сочетании с магической энергией оно начинает вести себя непредсказуемо.

– То есть?

– То есть, может лампу зажечь, а может и взорваться вся сеть. После нескольких экспериментов и гибели двух учёных это дело прикрыли. Да, честно говоря, оно нам не особо и нужно – магические светильники дешевле и безопаснее электросетей, и никто не перегораживает реки для строительства гидростанций и не сжигает уголь. С двигателями внутреннего сгорания тоже не задалось, поскольку выяснилось, что использование огненных элементалей опять-таки дешевле и безопаснее.

– И воздух не портит, – добавила я зачем-то.

– И это тоже, – согласился мой гость. – Что еще?… Три материка, Аландаун, Альстрир и Анквелеган. Наше королевство называется Лантар, кроме нас на Альстрире еще два государства…

– Знаешь, это для меня сейчас не самое важное, – перебила я его. – В конце концов, я к вам туда не собираюсь. Лучше расскажи мне, почему ваша дверь открывается именно в моем подвале? И что означала твоя фраза «я сам этот дом проектировал»? И в магию я поверю только тогда, когда увижу её своими глазами, – зачем-то добавила я.

Михаил хмыкнул.

– Ну, проще всего последнее, в смысле – показать тебе магию. Конечно, тут совсем другой фон, но кое-что сделать возможно… – внезапно он исчез из кресла и появился в коридоре, перед распахнутой дверью.

– Это что?

– Простейший портал. Переместиться в пространстве может только достаточно сильный маг, с уровнем не ниже пятнадцатого, и только в ту точку, которую видит. Или в ту, которую очень хорошо знает.

– Да-да, или к точке должна быть сделала привязка, или нужен стационарный портал с рассчитанными пунктами выходов. Я тоже читаю фантастику.

– Ну, вот, – Михаил развёл руками; глаза его смеялись. – Ты всё знаешь лучше меня! Ладно, тогда вот…

Он сжал правый кулак, потом резко разжал его, и в его руке оказалась бутылка шотландского виски, да ещё и моего любимого сорта.

– Впечатляет. Настоящий?

– Можешь попробовать! Что касается дома… Ты купила его пять лет назад, так?

– Верно.

– Ситуация такая… – Он потёр нос, задумавшись. – Дело в том, что наш мир является как бы перекрёстком, где сходятся дороги из примерно десятка различных миров. Два или три там ненаселённых, просто неподходящие для жизни. Три магических, и один из них пришлось заблокировать. Остальные – вроде этого, технические цивилизации. Как ты понимаешь, переход из нашего мира в соседний возможен только в определённых местах. Мы стараемся защитить такую точку от любопытных, от несанкционированного доступа и так далее. Вот здесь лет сорок назад был построен дом, и в доме поселился человек, знающий в чём дело.

– Я покупала его у наследников… – медленно сказала я. – И они очень торопились с продажей.

– Вот именно. Когда мы узнали, что Валентина Андреевна умерла, было уже поздно. Ты стала собственницей точки перехода.

– Она не умерла. Ты разве не знаешь? На неё напали возле станции. Пытались отобрать сумку, а она так вцепилась, что даже у мёртвой не смогли вытащить из пальцев. Те… напавшие разозлились и убили.

– И что, никого не нашли?

– Нет. По-моему, никто и не искал. Какой им интерес в том, чтобы найти убийц какой-то пенсионерки?

Тишина повисла в гостиной. Неприятная тишина, честно говоря.

– Это ужасно, – пробормотал, наконец, мой гость. – Мне бы хотелось… посетить её могилу. Ты не знаешь, где это?

– Нет. Извини. Так что, Валентина Липницкая была… от вас?

– Валентина здешняя, но её муж был гражданином Лантара. Она много лет прожила в нашей столице, а когда Базиль умер, вернулась домой. Сюда.

– Ага. И дом проектировал ты?

– Да.

– А что вообще ты делал в Москве, когда мы познакомились?

Он вздохнул:

– Видишь ли, дело в том, что у нас принято отправлять молодёжь в путешествие по мирам… Ну, как в девятнадцатом веке в Англии отправляли молодых дворян в путешествие по континенту, например, понимаешь?

– И?

– И я здесь организовывал для них эти путешествия. Документы, проживание, обучение на выбранных курсах, экскурсии… На год пребывания требуется чертовски много всего!

– То есть ты – как бы турагентство с приёмом в иных мирах? – мне вдруг стало смешно.

Турагентство! Всего лишь! а выглядит прямо будто лорд-мэр Лондона!

– Дорогая, если тебе так будет легче, ради бога, – недолорд-мэр улыбнулся. – Вообще-то я советник по безопасности нашего правителя, считай, короля. И моё дело заботиться о безопасности государства, правящей семьи и народа в целом. И зря ты морщишься, у нас несколько иная система приоритетов, чем у тех, о ком ты сейчас подумала.

Ладно, что я, в самом деле… Советник так советник. Пусть советует.

– Хорошо, я поняла. В конце концов, не моё дело, как вы собирались скрывать от меня, что мой погреб служит этаким проходным двором для иномирян. Какие ваши дальнейшие планы?

– Мы ничего не собирались скрывать. Более того, вообще не должны были пользоваться этим проходом. Прости, но другой ход, в безлюдном месте, внезапно перестал работать, а у кирэ Анндаранэ всего месяц на это путешествие, так уж вышло.

– Перестал работать? – по моей спине отчего-то прокатилась ледяная волна. – И там, в нём… кто-то был?

– Нет. Просто дверь не открылась. Образно выражаясь, замок заржавел, и петли надо смазать. Я планировал показать кирэ Москву, Питер, Рим и Венецию, на недельку свозить в горы куда-нибудь в Австрию, и потом ещё на неделю – на тёплые острова.

– Отличный план. Значит, кирэ – это?..

– Обращение к девушке из знатного рода. Замужняя дама – кирэ-адан, мужчина – адан, старый, особо уважаемый мужчина – адан-лоэ. У низшего сословия почти то же самое, но другие слова: итэ, итэ-акс, акс, акс-лоэ. Тебя бы называли геретэ-лоэ, профессор.

– И что, никаких высочеств и величеств?

– Нет. У наших правителей непростая жизнь, на их плечах лежит серьёзная ответственность, и уважение к ним выражают иначе.

– Здорово, – пробормотала я, чтобы что-нибудь сказать; в конце концов, что за дело мне до того, как обращаются в другом мире к почтенному старцу? – От меня что-нибудь нужно?

– Нет, дорогая, – склонившись, Михаил поцеловал мне руку. – Всего лишь вызвать нам такси.

– Лучше я сама вас отвезу, – приняла я решение. – Мне всё равно нужно в город, хочу в «Азбуку вкуса» зайти, купить кое-что.

– Триста граммов еды, – рассмеялся он.

Я тоже улыбнулась, вспомнив эту присказку из наших совместных поездок на Чегет…

Высадив гостей возле метро «Сокол», я поглядела, как они исчезают в чреве подземки, и поехала по своим делам. Прощаясь, Михаил обещал, что на обратном пути они меня не побеспокоят, пойдут через другой ход, но отчего-то поверить у меня не получилось.

Итак, у меня был План, как провести отпуск: неделя блаженного безделья как можно ближе к кровати, десять дней в горах и остальное время – как придётся.

Нужно ли говорить, что первые три дня мне приходилось уезжать в город после завтрака и возвращаться уже в темноте? Но не поехать на консультацию, если меня о ней просит коллега и давний друг, тоже было невозможно… Точно так же, как и отказать одной из самых сложных больных, что были в моей хирургической истории, и не сыграть роль посажённой матери на её свадьбе. И к себе в отделение пришлось наведаться, потому что те самые менеджеры, прости господи, наворотили такого, что у меня полдня ушло только на изучение составленных ими отчетов.

На третий день я и поняла, что слиться в единое целое с подушкой (прости, любимая!) мне не светит, и надо уезжать. Позвонила в турагентство знакомой девочке, и через полчаса была осчастливлена коротким и внятным е-мейлом с перечислением мест, куда можно было уехать в ближайшее время с наименьшими затратами денег и нервов. Пятилетняя французская виза у меня стояла, так что оставалось лишь изучить список, подумать, выбрать и заплатить.