Анна Данилова
Свергнутая с небес
Юля сползла по стене вниз, едва удержалась, чтобы не упасть: ноги совсем не держали ее. Ее надежный Патрик и его кузина – любовники. К тому же никакая она не кузина, она была его любовницей. Юля уже не чувствовала своего тела. Даже кончики пальцев онемели. На лице появилась слабая улыбка.
До своей спальни она буквально доползла. Схватилась за телефон и набрала домашний номер Крымова.
«Ну же, бери скорее трубку… Ну же… Просыпайся!!!» Долгие гудки сменились потрескиванием, после чего она услышала такой родной голос. Сонный, далекий, но от звука которого она вся покрылась мурашками. Ее всю колотило от сознания того, что за какой-нибудь час она потеряла сразу двух своих мужчин, что теперь находится в чужой стране, в чужом городе, в чужом доме, в чужой спальне, на чужой кровати, чужих простынях и держит чужой телефон… И только голос Крымова – родной, близкий, теплый, ласковый…
– Женя? Я разбудила тебя?
– Кто это… Тома, это ты? Не дыши в трубку, я знаю, что это ты… Тебе снова не спится?
– Крымов…
– Подожди, – он вздохнул и, по-видимому, открыл глаза, медленно просыпаясь, – ласточка моя, цветочек ты мой ночной, ну хочешь, вызови такси и приезжай ко мне… Ты едешь?
– Крымов, это Земцова. Поцелуй от меня свой ночной цветок…
Она швырнула трубку, прилегла на кровать и вытянула ноги. Было так холодно, что ей показалось, будто наступила зима и за окном идет снег…
Глава 3
Шубин находился в квартире подруги Натальи Марковой – Екатерины Мещеряковой, в Петербурге, куда отправился, чтобы проверить алиби своей клиентки. Катя, как позволила себя называть некрасивая, с блеклой кожей и такими же белесыми, тусклыми волосами, молодая женщина, одетая в розовый халат и шлепанцы, варила Шубину уже вторую порцию кофе. На столе стояла кастрюлька с горячим молоком, сахарница и тарелка с бутербродами с сыром.
– Значит, говорите, что у вас день рождения в августе, и что двадцать третьего октября вы ничего не справляли, и в тот день вы не видели вашу подругу Наталью Маркову?
– Игорь, вы спрашиваете меня об этом уже второй раз. Говорю же, в тот день я ничего не отмечала и никого к себе не приглашала. И Наташу не видела. Кто вам дал мой адрес?
– Как кто… Никто. Это, так сказать, оперативные данные.
– Вы же не из милиции, насколько я поняла. Вам кофе с молоком? Ах, да, вы же сказали, что пьете черный кофе… Знаете, сегодня такой тяжелый день, с самого утра идет дождь, холодно, мне приходится включать электрическую печку. В квартире прохладно, неуютно, словом, тоска…
– Но Наташу-то Маркову вы знаете?
– Это вышивальщицу? Знаю. Она заходит ко мне иногда, поговорить о том о сем…
Шубин пил кофе, рассматривал фиалки на подоконнике этой старой и запущенной петербургской квартиры и спрашивал себя, зачем понадобилось Наташе придумывать себе такое нелепое алиби. Или Наташа лжет, что провела вечер двадцать третьего октября у этой страхолюдины, отмечая ее день рождения, либо эта Мещерякова нарочно подставляет Наташу, отрицая тот факт, что Маркова была у нее в день убийства ее дяди. Или же, что маловероятно, Мещерякова просто забыла, как провела двадцать третье октября, кто у нее был и что она отмечала… У нее, может, склероз, вон никак не запомнит, что он пьет кофе без молока, либо она была сильно пьяна в тот вечер и просто ничего не помнит.
– Вы не могли бы рассказать, при каких обстоятельствах вы познакомились с Наташей Марковой? В каком году?
– Нас познакомила Оля Зорина. Это было, кажется, в двухтысячном году. Оля – хороший человек, очень добрая, она пришла как-то зимой и привела с собой Наташу. У Натальи был нервный срыв. Она постоянно плакала. Выяснилось, что ее бросил мужчина. Оля попросила меня, чтобы я разрешила Наташе пожить немного у меня. Я разрешила. Так мы и познакомились.
– И сколько она у вас тогда прожила?
– Около двух недель. У меня появилось свободное время, я собиралась в Финляндию, к брату, но так и не нашла денег… Знаете, я верю в то, что каждый наш шаг предопределен свыше… В квартире у меня поселилось очень несчастное существо, Наташа, она так нуждалась в моей помощи…
– Но почему Оля привела ее именно к вам? Разве она сама не могла ей помочь, предоставить свою квартиру?..
– У Оли двое маленьких детей, да и муж с тяжелым характером…
– Понятно. И что же было дальше?
Шубину показалось, что он своими вопросами довольно грубо влезает в жизни совершенно незнакомых ему женщин, не имея на это никаких моральных прав. Действительно, какое отношение могут иметь события пятилетней давности к причине, ради которой он оказался в Питере? Наташу бросил какой-то мужчина, у нее была депрессия, подруги решили ей помочь… Еще подумалось о том, что, не будь Катя Мещерякова такой вот неприбранной и выглядевшей несколько ущербной из-за своей непривлекательности женщиной, история с Наташей не казалась бы такой уж сумрачной. От этой женщины потягивало запахом лекарств и затхлостью, отчаянием. Он даже попытался представить себе, в каком же состоянии должна была находиться красавица Наташа, чтобы искать помощи у несчастной Кати? Как же дальше сложились их отношения? Обычно люди стараются как можно скорее забыть всех тех, кто был свидетелем их слабости и душевного нездоровья. Возможно, оправившись от предательства мужчины и собравшись с силами, Наташа ушла от Кати или даже бросила ее, уже начавшую привыкать к ней и нашедшую в ней близкого человека. Покинула эту пропитанную запахами отчаяния и беды квартиру и ее угрюмую хозяйку, по пути стряхивая с себя пыль одиночества и безнадежности… И это вместо благодарности…
– Вам плохо? Что-то вы побледнели, – услышал он и очнулся. Ему действительно было как-то нехорошо, словно не хватало воздуха.
– Вы сказали, что Наташа провела у вас две недели. Вы помогли ей?
– Думаю, что да, потому что после этого она вернулась к нормальной жизни, к работе… У нее появилось много новых заказов, а это деньги. Но тот мужчина, если вас это интересует, больше к ней не приходил и не звонил.
– А что это был за мужчина? Вы знаете его имя?
– Знаю, но вам не скажу. Если Наташа захочет, она сама вам все расскажет. Да только эта история не имеет никакого отношения к смерти ее дяди. Просто вы спросили, при каких обстоятельствах и когда я познакомилась с Наташей, вот я вам и рассказала.
– Ведь вы обиделись на Наташу, потому что она, поправившись, ушла от вас, бросила… Вам было хорошо с ней потому, что тогда вы чувствовали себя сильнее ее… Она рассказывала вам о своем несчастье, о своем мужчине, который бросил ее, и вы жили этими откровенными рассказами, этой бедой, примеривая на себя Наташины проблемы и ощущая себя на ее фоне счастливой и спокойной.
Она подняла голову и посмотрела на него с презрением. Зрачки ее серых, невыразительных глаз расширились, порозовевшие ноздри затрепетали, чувствовалось, что она разозлилась не на шутку.
– Что вы себе позволяете?
– Поверьте, мне нетрудно узнать, когда у вас день рождения и собирали ли вы двадцать третьего октября в своем доме подруг. И что тогда? Если не вы, то другие подтвердят, что Наташа была у вас. Зачем вы лжете?
– Ну, хорошо. У меня действительно были подруги. Но только это был не день рождения. Мы хотели познакомить двух одиноких людей, вот и придумали этот день рождения. Пришли только самые близкие люди, мои подруги…
– Среди них была Наташа?
– Нет, говорю же вам, ее не было! Но она позвонила мне и попросила подтвердить, что она была. Я тогда еще не знала, что у нее умер дядя. Не знала, что ей потребуется алиби. Думала, что это нужно для ее парня, с которым она встречается. Мало ли что?.. Но теперь, когда вы рассказали мне о том, что этого дядю убили… Я не могу отвечать за других людей. Я могу отвечать лишь за себя. Нет, Наташа не приходила ко мне, но все остальные, кто у меня находился в тот день, возможно, скажут, что Наташа тоже была. Уверена, что она им позвонила.
– Почему вы так легко сдали мне ее? Предали?
– Понимаете, когда речь идет о том, чтобы прикрыть подругу ради того, чтобы помочь ей в любовном деле, – это одно. Но когда пахнет смертью, убийством – это другое…
– Вы думали, что она хочет обмануть парня, с которым встречается? Почему?
– Да потому, что я часто так делаю… Прикрываю подруг. Существует расхожее мнение, что в основном мужчины изменяют своим женам, что они все такие подлые, пользуются тем, что им все можно… Но с кем они изменяют? С женщинами, Игорь. Большинство из них – замужние. Отличие состоит в том, что мужчины изменяют грубо, часто попадаются, и из-за этого происходят разводы, целые драмы или даже иногда разыгрываются настоящие трагедии! Женщины же изменяют очень осторожно, я бы даже сказала, аккуратно, по-тихому, и почти никогда не попадаются…
– И вы им помогаете?
– Конечно.
– За деньги, разумеется?
– Почему бы и нет? Я и квартиру свою им предоставляю. Отдам ключи и пойду себе гулять. Или в кино отправлюсь. И мне хорошо, и им…
Он вдруг понял, что перед ним сидит само зло. И в то же время несчастная женщина, в жизни которой так и не нашлось места для мужчины. Возможно, это результат тяжелой психологической травмы, связанной с насилием в детстве… Но ему уже она была неинтересна. Деньги… Она все делала за деньги. Устраивала вечеринки и наверняка сама выступала в роли сводни. Сдавала квартиру любовникам. Обеспечивала любовникам алиби. Что ж, у каждого свой бизнес. Так, может, она и Наташу в свое время приютила за деньги?..
– Так была у вас Наташа или нет? – Шубин достал пятисотенную и протянул Мещеряковой. – Расскажите, кто был на этой вечеринке и ради кого она устраивалась?
Мещерякова, схватив деньги, деловито достала из кармана блокнот, ручку и стала что-то быстро черкать.
– Нет, ее не было, хотя все устраивалось ради нее. У нее есть парень, но она не хочет с ним встречаться. Говорит, что познакомилась с другим мужчиной, правда, женатым. Ей надо было встретиться с этим мужчиной, но так, чтобы ее парень об этом не узнал. Вот она и придумала мой день рождения. Дала мне деньги на продукты, пригласила Олю Зорину и Валентину Филимонову. Я все купила, приготовила, накрыла на стол, все пришли к семи часам, кроме нее. Она позвонила и сказала, чтобы ее не ждали, но чтобы все подтвердили, что она была. Вот и все.
– Так ведь ее и не должно было быть, раз она собиралась обеспечить себе алиби… – Шубин был окончательно сбит с толку. – Но тогда становится непонятным, зачем же она давала вам деньги на продукты? Что за бред вы несете, Катя?
– Она хотел прийти ко мне вроде бы одна, а тот мужчина, который женатый, должен был прийти с Олей.
…Шубин буквально выбежал из квартиры Мещеряковой. На улице немного пришел в себя. Позвонил Крымову:
– Слушай, старик, она сумасшедшая, эта Мещерякова. Несет какую-то ахинею… Но утверждает, что Марковой у нее двадцать третьего не было. Клянется и божится. Но я ей не верю. Она за что-то мстит ей. Но это их дела. Надо бы встретиться с Ольгой Зориной и Валентиной Филимоновой, подругами Марковой. Честное слово, старик, мы совершенно не знаем женщин, даже не представляем, что творится у них в головах… А у тебя что нового?
– Мы с твоим братом были на квартире убитого Маркова, – сказал Крымов. – Нам Корнилов ключи дал. Осмотрели все комнаты, перерыли шкафы и пришли к выводу, что это ограбление. Что его убили с целью ограбления. В квартире не осталось, по сути, ни одной ценной вещи. Вынесли даже телевизор, представляешь?! Видеомагнитофон, музыкальный центр…
– Как вы об этом узнали?
– Сосед по лестничной клетке рассказал. Он довольно часто заходил к Маркову, они дружили…
– А что он рассказал о женщине, которая проживала с Марковым?
– Что звали ее Лариса, красивая, нигде не работала, покойный ее содержал и очень любил. А поскольку она пропала, то предположил, что ее тоже убили, иначе она бы непременно объявилась… Он еще сказал, что она не из тех, кого можно заподозрить в убийстве или, тем более, ограблении… Но самое главное – это объявившийся неожиданно… покупатель.
– Какой еще покупатель?
– Ты не поверишь, но мотив убийства прост до неприличия… Оказывается, вечером двадцать третьего октября к Юлию Маркову приходил покупатель, человек, которого Марков очень хорошо знал и которому обещал в конце недели продать пианино «Petrof» за сто пятьдесят тысяч рублей. Совершенно новый инструмент. Я так понял, что через магазин. Другими словами, покупатель пришел и оставил деньги Маркову, чтобы пианино, которое должны были привезти в магазин со дня на день, досталось именно ему. Он на следующий день должен был ехать в Москву, в командировку, и по возвращении собирался забрать пианино домой, чтобы подарить дочери. Он и уехал в Москву, а когда приехал, узнал, что Марков умер. Он и рассказал о деньгах, которые оставил покойному… Вот, собственно, и все.
– Ты выяснил, кто мог знать о том, что Маркову собирались принести деньги?
– Никто ничего не знал. Так, во всяком случае, говорит покупатель. Фамилия его Буровцев.
– Наша клиентка – девушка не бедная, раз может нам заплатить три тысячи евро. Получается, что это не она убила своего дядю. Сто пятьдесят тысяч рублей… Не вижу смысла убивать единственного родственника, чтобы, прикарманив эти деньги, затем нанять нас и раскошелиться на три тысячи евро… Полная бессмыслица.
– Значит, я зря приехал в Питер?
– Шубин, походи по музеям, повстречайся с ее подружками… Может, что и нароешь… А если нет, то возвращайся. Будем искать сожительницу убитого. Может, она что знает, если жива, конечно…
– Как дела у Земцовой? По-прежнему молчит?
– Молчит… Но это отдельная история…
– Не хочешь, не говори.
– Да нет, дело не в этом. Просто я – полный идиот. Я попался, Игорек…
– Как это?
– Я с девушкой познакомился. Тамарой зовут. Она ночевала у меня пару раз. Красивая девушка, правда, назойливая очень…
– Неужели Земцова приехала и застала тебя с ней? – усмехнулся Шубин, и сам мало веря в свое предположение.
– Хуже. Она позвонила мне, и я назвал ее Тамарой, пригласил к себе… И это среди ночи.
– Так, может, это была не она?
– Она, Игорек, она. Думаю, что вот теперь это точно конец. Я сам все испортил. У меня был шанс, я держался, крепился… Но я нормальный мужчина…
– Я воздержусь от комментариев, – сухо ответил Шубин. – Теперь уж она точно не уйдет от своего французика. Представляешь, как ты выглядел на его фоне? А я и не знал, что у тебя очередная баба…
Шубин отключил телефон, плотнее замотал шею шарфом и, поеживаясь от холодного и влажного ветра, направился в сторону автобусной остановки, чтобы потом пересесть на метро и доехать до Невского. По дороге он позвонил по телефону (список телефонов всех общих с Марковой знакомых Мещерякова написала на отдельном листке и продала Шубину за сто рублей) Ольге Зориной и назначил ей встречу возле Дома книги.
В отличие от мутной, непонятной и неприятной Мещеряковой Ольга Зорина оказалась тоненькой изящной женщиной в черной кожаной курточке, черных брюках и вязаной белой шапочке, из-под которой выбивались черные блестящие волосы.
– Мерзкая погода, – сказал Шубин, подхватывая Зорину под локоть и быстрым шагом направляясь в расположенную неподалеку от Дома книги кондитерскую. – Давайте посидим где-нибудь, согреемся… Надеюсь, у вас есть время?
– Есть, я на работе отпросилась. Вы ведь из-за Наташи решили со мной встретиться? Что там у нее стряслось? Кажется, дядя умер?
Они вошли в кафе, Зорина сняла курточку и повесила на спинку стула. Сняла шапку, тряхнула волосами и посмотрела на Шубина своими ярко-синими веселыми глазами.
– У вас такие красивые глаза, – не выдержав, сказал он. – Никогда прежде не видел таких прозрачных синих глаз… Вы что будете пить, кофе или чай?
– Чай. Любой. Главное, чтобы он был горячий.
Шубин принес чай, пирожки.
– Скажите, Ольга, вы не знаете, где была Наташа двадцать третьего октября вечером? Только прежде, чем ответить, подумайте хорошенько: вы несете ответственность за сказанное. Господина Маркова, дядю Наташи, убили. И, если Наташа попросила вас об алиби, это может означать только одно – она имеет отношение к убийству своего дяди. И тот факт, что она прилетела в Саратов двадцать пятого утром, еще ни о чем не говорит!
– Как это не говорит, если у нее на руках должен быть билет!
– Понимаете, Оля, люди ради достижения своих целей совершают еще и не такие фантастические путешествия…
– Что вы имеете в виду?
– Ваша подруга могла прилететь в Саратов по чужому паспорту, такие случаи бывали, и не раз… Убить своего дядю, после чего по этому же документу вернуться обратно. И уже двадцать пятого рано утром вылететь из Питера в Саратов по своему паспорту, так-то вот…
– Глупости! – воскликнула Зорина и чуть не уронила чашку. – Никуда она не улетала двадцать третьего, это совершенно точно. Двадцать третьего мы все: Наташа, я, Валя Филимонова и Катя Мещерякова – были вместе! У Мещеряковой на квартире.
– И что вы там делали?
– У Кати был день рождения…
– День рождения у нее в августе, – заметил Шубин.
– Да какая разница, когда у нее день рождения? Мы просто договорились, что у нее день рождения, чтобы был повод встретиться и пригласить туда кое-кого… Мужчину, короче говоря. Хотели познакомить Наташу с одним человеком. Вот, собственно, и все!
– Но тогда почему же ваша подруга Мещерякова отрицает, что Наташа была с вами?
– Да вы не обращайте внимания на нее. Она и сама-то странная, да и с Наташей у нее сложные отношения.
– Понимаете, я, может, и покажусь вам невежливым, но меня их отношения не интересуют. Я просто хотел узнать у Кати, была ли Наташа у нее в тот вечер или нет, и получил отрицательный ответ.
– Говорю же, она просто мстит ей. Представилась такая возможность, вот она и мстит.
– Но за что?
– За то, что Наташа бросила ее, ушла от нее после того, как Катя помогла ей однажды. Катя – очень одинокий человек, она постоянно одна. Нигде не работает, но всем как-то помогает… Кому-то за ребенком присмотреть или понянчить, кому-то в квартире прибраться или пироги испечь. Есть такой сорт людей, которые живут чужими жизнями, чужими интересами.
– Я слышал от нее эту историю с Наташей. Только не понял, что с ней случилось, вернее, кто ее бросил.
– Это Михаил. Он собирался жениться на Наташе, у них были прекрасные отношения, мы все знали Мишу, такой красивый молодой человек… Он был женат, но крутил и с другими женщинами, пока не выбрал себе одну девицу, ее отец – какой-то крупный чиновник здесь, в Питере, и женился на ней, представляете! Бросив законную жену и, конечно, нашу Наташу. Поначалу родители этой девушки были против их брака, но потом, когда узнали, что дочка беременна, смирились. Купили молодым и квартиру, и машину, и даже дачу на Карельском перешейке… Наташа очень тяжело переживала разрыв… Вот и получается, что от мужчин одно зло… – проронила она и посмотрела на Шубина растерянным взглядом. – Да, для Наташи это был удар. Она позвонила мне и сказала, что хочет умереть. Мы встретились, и я стала ее уговаривать успокоиться, взять себя в руки, что она еще молодая. Знаете, в таких случаях надо разговаривать очень осторожно, подбирая каждое слово, чтобы не навредить, не спровоцировать, не напомнить… Словом, она погрузилась в глубочайшую депрессию, перестала есть… Ее было опасно оставлять одну дома. Я знала, что у нее есть дядя, с которым она переписывалась по Интернету и с которым у нее очень близкие, родственные отношения. Я так поняла, что он звал ее к себе, чтобы пережить эти мучительные дни, но она отказалась. А потом ей сделалось совсем худо…
Я хотела ее забрать к себе, но мой муж… Он не позволил. У нас двое детей, тесно… Я позвонила Кате и попросила ее помочь Наташе. Так они и познакомились. Катя приняла ее, отвела ей комнату, заботилась о ней, ухаживала…
– За деньги? – оборвал ее Шубин.
– У Наташи были деньги на лекарства, продукты… Но это нормально.
– А мне кажется, что все то время, что Наташа жила у вашей странноватой приятельницы Мещеряковой, она содержала ее. Возможно, Катя и присматривала за ней, заботилась, я вполне это допускаю, но определенную выгоду она имела. Она так устроена, эта ваша Мещерякова…
Ольга Зорина допила чай и отодвинула от себя чашку.
– Я удивляюсь, как это вы, человек посторонний, – развела она руками, – так глубоко заглянули туда, куда мы заглядывать, честно говоря, даже боялись… Катя… Неужели мы все ослепли и не замечали всего этого, ее корысти, желания поживиться за счет несчастий других людей? Да, безусловно, Наташа давала ей деньги. Предполагаю даже, что суммы были немалые.
– И за что? За то, что ей позволено было жить в этой заросшей паутиной квартире, в которой пахнет старыми вещами, грязью…
– Она спасалась от одиночества, вы поймите и ее тоже. Ну, у кого бы она могла еще жить? Кто бы ее принял? Ведь она так болела, что боялась находиться дома одна…
– Не понимаю, почему она не поехала к дяде или почему он сам не приехал сюда?
– Она не разрешила.
– Ведь они же переписывались, кажется, по Интернету?
– Да, переписывались, но на нее это действовало не очень-то хорошо, она сама мне говорила…
– Но почему? Вероятно, вы что-то знаете…
Зорина достала пудреницу и быстрыми, привычными движениями припудрила нос и щеки. Она словно раздумывала, рассказать Шубину что-то, что могло иметь отношение к истории болезни и выздоровления своей подруги или нет.
Ольга Зорина действительно не знала, как вести себя с этим незнакомым человеком, представившимся ей сотрудником детективного агентства, занимающегося расследованием убийства дяди Наташи Марковой, своей близкой подруги. Она понимала, что Шубин приехал в Питер исключительно для того, чтобы навести справки как о самой Наташе, так и о том, есть ли у той на момент убийства алиби.
– Безусловно, у нее есть алиби, ведь двадцать третьего октября мы все собрались у Кати дома. Это были обычные посиделки подруг, собравшихся вместе, чтобы отдохнуть от своих проблем, как-то развеяться и, быть может, познакомиться с мужчинами. Время от времени Катя приглашала на такие вот «девичники» одиноких или просто желающих развлечься женатых мужчин. Вас это удивляет, я понимаю, но вы не думайте, что только вам, мужчинам, все позволено. У нас, женщин, тоже одна жизнь, и нам бывает очень грустно и одиноко. Мы – нормальные женщины, и нам так же, как и вам, необходимо разнообразие.
– Катя устраивала в своей квартире оргии? – ухмыльнулся как-то нехорошо Шубин, и Ольга вдруг поняла, что этот разговор доставляет ей даже некоторое удовольствие, поскольку дает возможность рассказать что-то очень важное о женщинах хотя бы одному мужчине, такому вот нейтральному, как этот детектив.
– Да называйте это как хотите, хоть оргии, хоть как…
– Но если можно, расскажите мне все же поподробнее о ваших посиделках, – попросил Шубин.
– Зачем вам это? Чтобы узнать, кто же убил Наташиного дядю? Или просто для того, чтобы побольше знать о женщинах?
– Понимаете, Ольга, ваша подруга приехала в Саратов, связалась с нами и попросила нас выяснить, кто убил ее дядю. Спрашивается, зачем ей это? Если в этом поступке и кроется какая-то тайна, поскольку далеко не каждая племянница готова выложить крупную сумму за расследование убийства родственника, то разгадать ее можно, лишь поняв человека. А для того, чтобы выяснить, что представляет собой клиентка, необходимо знать, как и чем она живет, кто ее окружает, в каких отношениях она была с убитым, ведь так?
– Вот и спросили бы непосредственно у нее самой, – пожала плечами Ольга. – Наташа – человек контактный, она бы ответила вам на все вопросы…
Ей важно было знать, рассказала ли Наташа Шубину и тем людям, которых та наняла, о том, о чем уже готова была рассказать Шубину сама Ольга.
– Она и рассказала, что они с дядей были в очень хороших дружеских отношениях, что переписывались. Еще сказала, что Юлий Александрович внешне очень походил на ее отца и что он был единственным близким родственником…
– Вот вам и ответ на все ваши вопросы! – воскликнула Зорина. – Смерть Юлия потрясла ее, это же так естественно. Когда же она узнала, что его убили…
– А как вы узнали о том, что Марков умер не естественной смертью, а его убили?
– Наташа мне позвонила и сказала, что у нее есть подозрения, что его убили, что он не мог сам отравить себя и что она постарается, во-первых, убедить в этом правоохранительные органы, чтобы они занялись расследованием убийства, во-вторых, найдет людей, которые вели бы расследование параллельно… за деньги.
– Ольга, вы что-то знаете, я вижу это по вашим глазам… Какое отношение имел сам Юлий Александрович к тому, что время от времени происходило на квартире Мещеряковой?
– Да ничего такого там не происходило! Что вы себе уже успели напридумывать?! Катя приглашала мужчин, это верно, но исключительно с целью знакомства.
– Только одна Катя устраивала эти знакомства?
– Конечно, нет. Я тоже несколько раз приглашала к нам знакомых мужчин: троюродного брата, неженатого… А в другой раз – сотрудника, женатого, но ужасно несчастного и одинокого человека. У него жена постоянно в больницах…
– А как-то раз в вашей женской компании оказался Марков? Я правильно угадал?
Ольга подумала о том, что ничего особенного не случится, если она признается в том, что Юлий действительно однажды присутствовал на одной из этих вечеринок, но ушел после нее с Наташей. Что ему так никто и не понравился: ни Валентина, ни сама Ольга, ни, тем более, Катя… Хотя Наташа приглашала своего неженатого и очень приятного, обаятельного дядю, конечно же, с целью познакомить со своими подругами на предмет дальнейших отношений. Она надеялась, что ему понравится красавица Валя, поскольку та не замужем, да и характер у нее просто ангельский. Хотя не исключала возможности, что он выберет себе в подруги Ольгу. Но Юлий вел себя галантно со всеми, никого не выделяя…
– Да, вы угадали. Но он так никого и не выбрал.
– И когда же он был у Мещеряковой на квартире?
– Два года назад. После этого он, как рассказала нам Наташа, познакомился с женщиной, ее зовут Лариса, и что он с ней счастлив.
– А что еще вам известно об этой Ларисе?
– Со слов Наташи выходило, что она очень хороша собой, молода, ей всего тридцать два года. И что Юлий в ней просто души не чает.
– Она видела ее?
– Ну, конечно, она же ездила к Юлию… Хотя подробности мне неизвестны. Понимаете, женатый мужчина, к тому же который любит свою жену, уже не так интересен… Он – чужой.
– Надо думать, ваш муж ничего не знает о ваших вечеринках, о том, как вы развлекаетесь?
– Нет. Как и я ничего не знаю о его мальчишниках. Он же тоже время от времени ездит на рыбалку, встречается с друзьями в сауне, короче, развлекается, как может… Хотя он знает, что у меня есть подруга Катя, которую я иногда навещаю.
При упоминании о муже Ольга поймала себя на том, что, произнося вслух такие слова, как «рыбалка» или «сауна», она гонит от себя прочь возникающие тотчас в ее сознании неприятные и обидные картины, связанные с присутствием на всех этих мужских мероприятиях голых женщин, – среди рыбацких сетей или спиннингов, с войлочными банными шапочками на шальных головах… Глядя на поведение женатых мужчин, которых приглашала Катя, ей было нетрудно представить на их месте своего мужа, и всякий раз Оля убеждалась в том, что нет таких причин, за исключением любви, которые помешали бы мужчине изменить своей жене. Такие слова, как совесть, уважение или, тем более, стыд, были в этом случае неуместны.
– Я не собираюсь оправдываться, но в то же время мне бы не хотелось, чтобы вы думали, будто мы развлекаемся так же грубо, как и мужчины. Чаще всего эти вечеринки ничем не заканчиваются… Посидим за столом, поговорим, потанцуем… И редко когда сложится пара. Согласитесь, Игорь, вы так подробно расспрашивали меня о нас не столько из-за истинной причины, заставившей вас приехать сюда, сколько из любопытства. Ведь вы же мужчина, и вам интересно знать что-то новое о женщинах. Вы женаты?
– Нет, – вдруг неожиданно для себя сказал Шубин, хотя до этого момента почему-то не ощущал себя холостым, неженатым. У него еще сохранилось какое-то болезненное чувство ответственности по отношению к бывшей жене, Жене Жуковой, растившей его сына. К тому же, и это главное, он любил Земцову. А сейчас, когда он узнал, что Земцова, находясь в далеком Париже, «накрыла» Крымова с очередной любовницей, он тем более чувствовал себя чуть ли не обязанным предложить ей себя (и уже в который раз!) в качестве мужа.
– Так я и думала, – одними глазами улыбнулась Ольга Зорина и засуетилась, засобиралась. – Вы извините, но мне пора. Телефон вам мой известен… Да, кстати, это Наташа дала вам наши координаты?..
– Отчасти, – уклончиво ответил Шубин.
– Значит, вам предстоит еще встречаться с Валей?
– Вероятно. Ольга, я почему-то уверен, что у кого-то из вас есть ключи от квартиры вашей подруги, Натальи Марковой. Ведь наверняка у нее дома есть цветы, которые надо поливать, или попугай, которого надо кормить…
– Попугая нет, но цветы я хожу поливать. Сегодня вот запланировала вечером. Но не будет ли это предательством, впускать вас в ее квартиру? Ведь Наташа же узнает об этом…
– А мы ей ничего не скажем. – И Шубин, краснея от стыда за то, что ему приходится выдавать себя за потенциального любовника, положил свою ладонь на ладонь Ольги Зориной. Она тоже покраснела, и Шубин подумал, что она подумала о том же, о чем и он. Они будут вдвоем в пустой и тихой квартире Наташи Марковой, где им никто не помешает вместе полить цветы, а заодно и просмотреть электронную переписку хозяйки с ее саратовским дядей. – Вот только пароль… У нее есть пароль? – Его вдруг бросило в жар. Он только что вспомнил, что может и не открыть электронную почту своей клиентки.
– Пароля нет. Она ведь живет одна, а потому никто, кроме нее, не пользуется компьютером. К тому же она сама говорила мне, что паролями пользуются лишь те люди, которым есть что скрывать или беречь. Может, профессиональную информацию или же любовные письма, мало ли… А ей перед кем отчитываться? Кого бояться?
– Вот и отлично… Так мы встретимся сегодня вечером? Вы проводите меня на квартиру Наташи?
– А чего ждать вечера? Меня же и так отпустили с работы… – Ольга посмотрела ему прямо в глаза, и он все понял. Такими методами ему еще не приходилось пользоваться в достижении своих целей. Она откровенно предлагала ему себя, эта питерская замужняя дама. Поначалу откровенно рассказала ему о том, как они с подружками развлекаются с помощью убогой Кати, потом дала понять, что ей ничего не стоит впустить его в квартиру своей близкой подруги и даже показать, как пользоваться ее электронной почтой. Предательство на предательстве. Абсолютная беспринципность и распущенность. И это мать двоих детей. Хотя какое ему дело до ее морального облика? Он может посмотреть переписку Марковых, а потом, сославшись на сильную головную боль, отказаться от ее интимных услуг. Поступить с ней так же беспринципно, как и она поступила со своими подружками, которых только что заложила почем зря…
