Анна Круглова
Мальдивы: ключ переломлен пополам
Я, хоть и не собиралась закончить свои дни на погребальном костре, чувствовала к бетелю сильнейший интерес. Немаловажной причиной являлось то, что здесь на острове из-за солнца, воды и отсутствия нормального кофе по вечерам, безумно хочется спать уже в 9-10 вечера по-местному времени. То бишь, по-ярославски в 7-8 вечера. Похоже на режим детсадовского ребенка. Вся надежда на чудодейственное бодрящее свойство бетеля.
Чтобы объяснить хорошему человеку Мустафе, что мне нужно, пришлось использовать весь словарно-мимический запас и 15 минут времени. Он делал удивленные глаза и переспрашивал: «Бетель?», с такой интонацией, что не оставалось сомнений, что данное слово он слышит первый раз в своей жизни. В итоге помогла комбинация слов «жевать», «лист» и тыкание пальцем в пластиковый цветок на шкафу. И о, чудо! Лицо хорошего человека прояснилось пониманием, он воскликнул: «Yes, betel!» (мол, почему сразу так не сказала), пулей метнулся куда-то и принес бумажный пакет. Сказав, что это подарок для меня, здесь же в лавке Мустафа скомпоновал набор и дал попробовать. Моё сердце учащенно забилось в тревожном ожидании чуда рождения алкоголя. И что? Никакого эффекта. Настроение не повысилось, спать как хотелось, так и продолжило хотеться. Проявился наименее желанный эффект – после 30 секунд жевания по количеству слюны во рту я могла бы посоперничать с верблюдом-дромадером.
Надежда умирает последней, сжевала вторую дозу. Опять ничего. Однако термин «экономическое наедалово», характеризующий обман в вопросах пропитания, я бы не стала употреблять. Скорее всего, мой организм закален суровой школой традиционных возлияний дешевым коньяком во время посещения рок-концертов и не восприимчив к бетелю.
Поскольку Мустафа был очень мил, добросердечен и старался помочь изо всех сил, поддержала его экономически, купив у него шумовку из кокоса, магнитик и открытку.
Коварные рыбы-хирурги
Одно из интереснейший занятий на Мальдивах – сноркелинг, или плавание и ныряние с маской и трубкой. Им можно заниматься каждый день, и не надоест. На расстоянии 50 метров от берега протяженное мелководье степени «воробью по колено» сразу переходило в добротную глубину степени «пучина морская». Красивейшие разноцветные рыбки в изобилии тусовались вокруг кораллов именно в этой пучине. Из-за того, что светло-голубая вода резко сменялась темно-синей ямой, первое время было не по себе. Казалось, что из глубины, как в ужастике «Синяя бездна» появится зубастая пасть и утащит в свое логово. Еще казалось, что ногу сведет судорогой, и что маска для плавания резко ни с того, ни с сего начнет пропускать воду. Поэтому в пучину я не заплывала, а опасливо придерживалась границы подводной ямы, так, чтобы в случае нападения акулы можно было бы легко встать на ноги.
Видовое разнообразие подводного мира впечатляло. Рыбки всех цветов радуги, размеров и форм как в мультике про рыбку Дори. Мне больше всего нравились рыбы-носороги и рыбы-попугаи. Надо сказать, выглядели они довольно устрашающе. И те, и те размером с мою руку. Рыбы-попугаи – ярко-синие, вальяжные, рот всегда приоткрыт, так что можно было лицезреть многочисленные зубы. Свое название рыбы-попугаи получили за челюстную кость с многочисленными зубами, которая формой напоминает клюв попугая.
Рыбы-носороги – шустрые и серебристые. Почему называются носорогами, думаю, можно не объяснять.
Рыбы-попугаи без дела не плавали, а занимались тем, что превращали кораллы в песок. Питаясь водорослями, которые растут на коралловых породах, они заодно жевали кусочки коралла, измельчая и переваривая его, в результате чего из тела рыбы выходили мелкие частицы песка. Говорят, за год рыба-попугай производит 1 тонну песка, не знаю, насколько это правда. Похоже на россказни из серии «в прежние времена мороженое стоило 20 копеек».
Мой внутренний ихтиолог под конец отпуска не выдержал бремени невежества и решил разобраться в вопросе видоопределения мальдивских рыб предметнее. С целью чего начал изучать статьи и каталоги в интернете. Первая же найденная статья называлась «Эти коварные рыбы-хирурги». Статья утверждала, что «наиболее часто «рыбьи травмы» туристы получают от рыбы-хирурга. Свое название они получили за имеющееся грозное оружие – острые, как скальпель хирурга, шипы, которые расположены на хвостовом стебле в специальных выемках по бокам. В спокойном состоянии эти «скальпели» прижаты к телу. В случае опасности или нападения они резко поднимаются и при мощном движении хвоста могут нанести серьезные раны».
Мол, впервые увидев эту разноцветную рыбу на мелководье, туристы с восторгом наблюдают, как она резвится в воде. Но иногда рыба-хирург по необъяснимым причинам способна нанести резаные раны неподвижно стоящему в воде и не провоцирующему ее человеку. Своими острыми шипами она легко прорезает защитную обувь, для зашивания нанесенных ранений потребуется помощь уже другого хирурга – из медицинской клиники. А токсичная слизь, покрывающая шипы, при попадании в рану вызывает сильную боль и заражение.
Если медицинская помощь не оказывается своевременно, кроме инфекции и интоксикации пострадавшему может грозить и потеря крови. Еще хуже, если раны нанесены вдали от берега и в случае повреждения кровеносных сосудов. Тогда появляется опасность привлечь акул, которые быстро реагируют на появление крови в воде.
Дальше следовало перечисление других опасных мальдивских видов рыб. К ним автор статьи отнес ската и мурену. По его словам, скаты любят приплывать на мелководье, греться на солнышке и сливаться с дном, вводя в заблуждение туристов, которые наступают на ската по недосмотру. Скат поднимает свой хвост и жалит отдыхающего. Мурены же просто могут укусить.
Хорошо, что я прочитала про коварство хирургов за два до отъезда. Сомневаюсь, что в местном госпитале с готовностью зашьют раны. Воображение нарисовало картинку, как рыба-хирург разрезает мне ногу, я, превознемогая боль, доплываю до берега, оставляя за собой кровавый след, приманивающий доселе невстреченных акул. Волоча ногу, ковыляю до госпиталя, а медсестра шарахается от меня как от прокаженной, потому что у меня нет ПЦР-теста, и предлагает полежать под забором.
Стоит ли говорить, что отныне мой сноркелинг стал представлять собой внимательнейшее вглядывание в каждую проплывающую рыбку Дори (поголовье которых после прочтения мною статьи по субъективным ощущениям выросло как минимум вдвое), на предмет поиска прижатых к телу «скальпелей». И само собой, никаких скальпелей я не углядела. В тот же день в трех метрах от берега был обнаружен огромный скат, коварно поджидавший возможности ужалить. Еще немного и было бы прости, прощай, со всех вокзалов поезда. А под внушительным валуном (на глубине всего лишь по пояс) была найдена коричневая мурена. Да уж. Во истину, многие знания – многие печали. Надо было заняться самообразованием по части разнообразия рыбного мира Индийского океана в самолете на обратном пути. А еще лучше – дома.
Байт, байт
Наряду со сноркелингом живейший интерес представляла рыбалка на закате. За 40$ с человека миниатюрный (впрочем, все мальдивцы миниатюрны) сухонький пожилой рыбак сажал желающих в лодку, выдавал по мотку лески со стратегическим запасом крючков, вез к рифу, помогал нанизывать наживку и, что немаловажно, по завершении рыбалки отвозил обратно.
Кроме нас, желающим был молодой смуглокожий парень в розовых шортах, Мэтт из Кейптауна. Умостились, взяли лески, перчатки, поплыли. Остановились за рифом метрах в ста от рыболовецкой баржи. С баржи вываливали в воду то, что оставалось от туш тунца после того, как с них срезалось филе. Оставалось изрядно: хребет с кусками мяса, голова, хвост. Причем мяса так много, что его с лихвой бы хватило забить морозилку среднестатистической российской семьи под завязку. Со всех окрестных рифов и рифчиков сплывалась рыбья братия, чтобы попировать тунцовыми остатками. В общем, место для рыбалки было выбрано фартовое.
В качестве наживки использовалось что? Правильно, тунец. Наш рыбак-предводитель захватил его килограмма два-три. Каждому из нас был выдан моток лески с крючком. Никакого мажорного баловства в виде удилищ, поплавков и грузил. Процесс ловли выглядел так: стоило забросить леску и размотать ее метров на 15-20, сразу же снизу кто-то дергал. Мэтт всё время шептал: байт, байт. Байт переводится в том числе, как «клюет», но мне нравилось думать, что он использовал основное значение – «кусает». Привычное «клюет, клюет» не подходило по масштабу. Кусало так, словно под водой жили не рыбы, а монстры в рыбьем обличье. Приговаривать оказалось заразно, через полчаса у нас с Мэттом образовался дуэт приговаривающих. Несколько байт-байт и можно было подсекать. Очень пригодились строительные перчатки, без них руки были бы изрезаны леской в кровь.
Местные рыбы обладали удивительной способностью мастерски обсасывать с наживки мясо, оставляя только невкусные белые сухожилия, на которые любая порядочная рыба-носорог не позарится. Либо леска вытягивалась вовсе без крючка. Подводные бестии обкусывали и проглатывали крючки сто страшной скоростью. Стало понятно, зачем был взят стратегический запас крючков. Хотелось иметь магнитную болванку на веревке, чтобы примагничивать наевшихся крючков рыбин по примеру питерских собирателей монеток. С той лишь разницей, что собиратели монеток примагничивают не рыб, а монетки из каналов Санкт-Петербурга.
Рыбак-гид сам не ловил, но без дела не сидел. Был постоянно занят тем, что насаживал нам на крючок очередной кусок тунца, либо снимал с крючка пойманную рыбу, либо привязывал к леске новый крючок (криворукие дурачки-туристы, что с нас взять).
Улов был отличный. Все рыбины как на подбор, размером с локоть. Если рыба была маленькая (сантиметров 20, в Ярославле такая считается отличным уловом), считалось, что она бэби-фиш. Бэби-фишей отпускали. В каждую выуженную рыбу тыкали пальцем и спрашивали ху из ит. Рыба ни разу не повторилась. Встретились знакомые по сноркелингу рыба-носорог и рыба-попугай. Остальные названия были мудреные. Запомнились вайт снеппер и групер, они считались самыми козырными. Еще существует рэд снеппер, он самый козырный. Фотки с ним местные рыбками хранят в смартфонах и показывают детям и внукам.
Село солнце, стемнело, мгновенно взошла Луна. Казалось бы, тропики, океан, теплый бриз, темное небо, усеянное звездами, Луна, лодка и шикарный улов. Завтра будет такой же отличный день. Но именно в этот момент я ощутила глубокую грусть.
Где бы я не была и с кем бы я не была, звезды и Луна ассоциируются у меня с одиночеством и конечностью человеческого существования. Луне и звездам нет до нас никакого дела, они не принадлежат никому и ничему, существуют миллиарды лет и просуществуют еще столько же. Они равнодушно взирают на человеческие песчинки, которые глупо беспокоятся о локдаунах, пандемиях, HPA и справках из аптеки. Наша жизнь по сравнению их жизнью – пылинка на дороге вечности.
Что-то меня некстати потянуло в философскую сторону. Видимо, дает о себе знать память о попытках угодить Инессе Васильевне. Хватит ее вспоминать, ей не угодишь. Хорошо, что она не прочитает данные записи, иначе пожалеет, что ставила двойки, а не колы.
***
Вернулись на базу, то есть пристань. Рыбак обещал разделать наш улов и разнести по хостелам.
Буквально через час разделанная и готовая к приготовлению рыба лежала на столе под навесом. Харди взялся приготовить из нее барбекю. По-хозяйски наварил картошки с укропчиком и чесноком. Наш человек. Закинула же его злодейка-судьба на Мальдивы, ему бы с такими кулинарными талантами в России жить. Не повезло, что тут скажешь.
Рыба-носорог оказалась на редкость жесткой. Я не пробовала африканских носорогов, но думаю, что они даже в сыром виде помягче будут. Козырные вайт снеппер и группер свою козырную репутацию оправдали, были нежны и вкусны. Названия остальных рыб я не запомнила и тем более, не соотнесла их с жареными кусками на тарелке.
День Х
Оставался открытым вопрос, нужно ли сдавать тест на ковид, чтобы улететь домой. Информация встречалась противоречивая. Всезнающая женщина с пляжа говорила, не нужно, потому что мальдивцы и так счастливы, когда туристы, оставив свои денежки, сваливают на свои родины. Хардли уверял, что тест нужен всенепременно, иначе его (Харди) лишат лицензии. Многостраничный голдлайн на сайте местного МЗ заявлял, что тест нужен только для уезжающих с локальных островов. Химмафуши локальный остров или нет? «Катарские авиалинии» предупреждали, что тест не нужен для выезда с Мальдив, но нужен для въезда в Турцию. Турецкое правительство было согласно, что тест для въезда нужен, но добавляло, что транзитные пассажиры могут обойтись без него. Черт ногу сломит! Стоил тест недешево – 150$. Выбор тратить-не тратить 150$, казалось бы, эмоционально очевиден, но я дальновидный человек и подсчитала возможные убытки, погуглив стоимость обратных билетов. 100 000 рублей Мале-Москва на одного. Налево пойдешь, не сдашь тест – катарцы не пустят без бумажки на борт, придется покупать билет самостоятельно. Направо пойдешь, сдашь тест, но он окажется положительным – засядешь в карантин, затем придется покупать билет самостоятельно. Выход один – сдать чертов тест и надеяться на отрицательный результат.
***
Госпиталь располагался в центре острова и своей безмятежностью взывал к спокойствию. Каждый день в открытые двери были видны неспешно прогуливающиеся от кабинета к кабинету медсестры. Пациентов не наблюдалось ни одного. Однако, когда мы опрометчиво подошли зашли внутрь, сообщив, что хотим сдать ПЦР-тест, началась невообразимая суматоха! В разгул бубонной чумы от больного, покрытый чумными пузырями и язвами так не шарахались. Медсестра вытолкала нас за двери, крикнув приходить только с гидом. Госпиталь – чистейшее место на всем острове, заразным туристам здесь не место. Кто знает, какой заразы они нацепляли в самолетах-рассадниках.
Роль гида добросердечно взял на себя ангел-хранитель Харди. Наступил день Х, день сдачи ковид-теста, самый ответственный и сложный день на Мальдивах. Цена ошибки – 100 000 рублей.
В 7 утра в сопровождении Харди нужно было стоять за забором госпиталя. Заразным туристам запрещено находиться даже во внутреннем дворе, мало ли что. Вышла вчерашняя медсестра в полном противоковидном обмундировании и даже резиновых (!) сапогах. Дисциплинированные ребята, не то, что фаталистичные русские. В России ПЦР-тест у меня брали, спустив медицинскую маску на подбородок, чтобы дышалось свободнее. Я думала, что мазок возьмут прям тут, под пальмой, но нет. Для сего действа имелась специальная каморка. Пробирку с мазками отдали гиду (так вот для чего был нужен гид!), чтобы не дай бог зараза, пусть и в закупоренном виде не попала в святая святых – в госпиталь. Гид вызвонил по телефону юркого мальчика на скутере, тот мигом метнулся на пристань и отдал пробирки капитану. Капитан, отсалютовав, помчал в Мале. Дело поставлено на поток! Результаты будут завтра.
***
Очень боялась, что ночью прибегут люди в защитных костюмах, резиновых сапогах и с криками "Аларм, аларм!" повесят на ворота хостела амбарный замок. Еду будут просовывать под дверь или, возможно, засовывать в окно на длинной палке по типу тех, с помощью которых укротитель дает львам кусок мяса. Придется снова и снова сдавать этот чертов тест, каждый раз он будет давать положительные или ложноположительные результаты, в конце концов с работы меня уволят за прогулы. Я останусь жить на Химмафуши и начну зарабатывать на жизнь тем, что буду печь на пристани русские блинчики, продавая их по 5 руфий за штуку, а в свободное от продаж блинчиков время подрабатывать проституцией. У мужа в моем видении все в порядке, он получает свой отрицательный результат и преспокойно возвращается в Россию. Эх, надо было перед сдачей теста безответственно прополоскать нос с горлом и выпить стакан воды.
Удивительно. Написание книги «Жизнь на Мальдивах после положительного ПЦР-теста. Хроники с места событий» меня совершенно не привлекало. Хотя, по сути, ее содержательное отличие от милого моему сердцу варианта «Мальдивский локдаун. Хроники с места событий» было бы минимально.
***
Захотелось отвлечься и сходить съесть тунца. Облом. Официант волнообразными жестами, не оставляющими сомнений в их трактовке, показал, что тунец плавает в море и посоветовал зайти завтра. Мол, завтра его выловят всенепременно. Что ж, придется обойтись без тунца.
***
Утро следующего дня наполнило меня гордостью – ковид-тесты сданы успешно. Рецепты блинчиков можно больше не гуглить, а вместо этого бросить в океан монетку.
Если у меня есть выбор, я никогда не возвращаюсь в одно и то же место дважды, хотя каждый раз исправно кидаю монетки в океаны, моря, озера, реки, пруды, каналы, фонтаны и прочие водоемы. Когда находишься где-то, и тебе там нравится, кажется, что стоит обязательно вернуться. Потом приезжаешь домой, проходит месяц, другой, третий, наступает пора очередного отпуска. И ты думаешь: в мире столько стран и городов, где я еще не бывала, зачем я буду возвращаться на Кипр? Пусть воспоминания о нем согревают душу, но поеду лучше в Ейск, ведь я ни разу не была на Азовском море (справедливости ради, Азовское море – единственный водоем, куда я не бросила монетку. И не бросила бы даже под угрозой «брось монетку в Азовское море или до скончания своих дней каждый вечер смотри ток-шоу «Давай поженимся». Да простят меня ейчане и ейки).
Конечно, Мальдивы мне безумно понравились, даже с учетом коронавирусных ограничений они прекрасны. Я специально заплыла подальше к рифу и бросила монетку. Она упала точно между двумя морскими ежами. Через некоторое время она обрастет водорослями и станет частью рифа. Но я вряд ли сюда когда-нибудь вернусь.
Мале-Доха-Стамбул-Москва-Ярославль
