Анна Атталь-Бушуева
Философское время нуара – Masque

Полная версия

© Анна Атталь-Бушуева, 2024

ISBN 978-5-0064-6384-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сборник поэзии: «Философское время нуара – Masque»

Пролог

«Гадая смысл пути на черепках межгалактического слоя бытия – над пустотой происхождения судьбы – забрал свой воздух эфемерный век и душ квантируемый свет, как секулярный праздник мира и любви – воздвиг морали имманентный путь назад..»

Госпожа сквозь Солнца блики – внемлет над своей душой, что забрал от смысла боли – дух по покрывалу моря и отмеренным веслом – чудо философии оспорил, над которым правил он, день и ночь снимая формул – видный шанс у тлена мира, космоса за тот восторг. Что на ложный ропот смысла Господа снимают фарс, в умыслах на каждом ритме, космологии и притче, выделив тот шанс о прошлом. Отдаляясь и летя – свод твоих апофеозов снял реальность ценной прозы, экзистенции и пламя – вычленил над сводом правил. То что замертво застыло, в Госпоже над сводом их, имморальных черт и нравов, секулярном сне за право – мстить и не иметь причины, обездоленной как личность, на своём лице руин, от которых декадансу – видим мы пути обратно и истории, как память постоянства и души. Снять свои проблемы правил, доказательства и нрава, словом о гадание и лжи, точки развивая мирным – ходом личности и ритмом, смыслового века судеб, честь в которых не прибудет – на ногах, как масках счастья, в чёрном загребе от прошлых – утолений слов несчастья и морали слова «можно». Дав на роли человеческой, мост на чаяние – плыть, по космическому свету, черепом, как призмой быть интересом и устало – снять моральный принцип права, за считанием от боли – имманентных судеб воли, в человеческой душе, что поближе к секулярным видам пафоса и странным светом образа дрожит.

Испытать её ты сможешь, в Госпоже своей, как слава, приближаясь до услады – будет день в твоей печали изнурять и правом ада – сочетать моральных граней, инфернальный день. Как ладный век на черепе от взгляда, социальных правил чести – быть на свете человеком, на привычках имманентным, секулярным по душе, чтобы боли на искомой демократии любовной – не сложили неба чести, часть на отчем месте взглядов перед смыслом жизни ада. Как внутри идут и правят символизмы по усладам, имморальных и обиженных, жизнью мести в часе страшном, стать на небосводе – первым, затемнённым и отличным философии убытком, что в любви так ищут смыслы. Приближая час гаданий, ценности отличий знания, перед ролью и свободой инфернальных сводов повода – за искусством быть отчалившим, тратить неба звучный праздник, в черепках заглавий роли – ценности Господ и боли. Закрывая часть гаданий – подвиг имманент обратно забирает в славе данного, философии призвания, ценности Господ за личным интересом смысла блага, новой пользы центра истины – на своём конце от ада.

Чести прямоходный полдень – открывая как однажды – ты возводишь душ источник – в интересах как прекрасном, долге за свою свободу. Демократии по чуду, жизни на отдельной плахе экзистенции по части – дум Вселенной меж галактик исторического счастья, надо ли тебе остаться за оценкой мира правды, если ты отмерив череп – испытание уложишь, на своих ладонях мира – воли качества и лиры? За оценкой долга страждущих, писем личности о мирном праве безымянной участи – быть как сердце логик смирно, над своей основой пробы, бытия по частной памяти, интеллекта прав и горя. Что оставили нас двое – Господа на ужин мирных правил слов морали смирных, забирая части лирики и на чёрной форме призрака – ты проходишь, как оценка исторического рая, между слов немого признака и расплатой за старания. Вновь куют на смыслах логики – правом мести длинных волн, на играющем, как волей – черепами скуки горя, аналитики и скорби между душ пространства вылитых, золотых ступеней истины, двигаясь фатально вниз. По конечной траектории, эволюции и боли вросших – стен работы мира, призрака над своим обличьем стада – демократии у права. В черепках играя истиной, слова философски мнимых, иллюзорных стен утопии, формы над своей свободой и создания породы скорби – человеческого горя мирного, в чёрном пафосе работы жизни, над реальностью не прошенных – уходящих сфер и брошенных за стихией космологии, став опять своей утопией.

Где над Солнцем бликом веет, Госпожа твоих сомнений, и тоски по духу радости – внеземной отрады века, лишь желанием оправданно, быть на числах человеком и утопией от раненых форм материи и духа слабых. Не диктуя человечеству – роли будущих страданий, ты отметишь странный праздник, в черепках морали истины – центром исторического взгляда, на подозванном от права – чести философских граней – осторожных дней сознания. За небесным снегом дальнего духа отражения погоды, слова на пустых забавах – аутентичной прозы главного, что за чувством человека говорят твои страдания, философским опытом и миром постоянства самооправдания. Чести над фантомной болью, Госпожи в своей неволе, рук судьбы и мира формы – бытия иллюзий только – ты находишь чёрным утром, говорящей правом скуки. Что гадая на сомнении склочных пафоса и муки – смысл разговорит свободы, на своих ногах невзгоды. Ты отметишь мерный праздник и Вселенной дум пространство – жаждой осознаний мира, где сложит инфернальный цикл бесконечности и чувства – лира от твоей души. Нас рисуя секулярно, словом отношений права, жаждой форм большого толка, смысловой забавы – долго. Человечеству и словом – быль приходит постоянно, вновь раскованно и странно разъясняет долгой мукой, что на небе от поруки – силы слабого устоя поднимают воздух, словно – век осовременил чувство на безликом праве – быть. И застенчиво играя, в черепках – ища свой признак – монументы отливая, день за веком ходит в личном искуплении и смыслах, на своих равнинах боли – интереса быть как море, жаждой неги и пространства, осязания и логик, права видеть постоянство. И считать на слове духа – свой обличья источник в Господах над тенью мира, в демократии, как жизни – отношения к искусству.

Замаскированный стиль

– Замаскируй пути отдушины во вне,

– Замаскируй пути нетленные – во мне

– И точно образ предрассудка – передай

– Внутри иллюзий – форму от души.

– Её строение, когда ты не один

– И тонешь оземь, подзывая бытие,

– Своё тщедушие, увы, на той Земле,

– В которой может неприметен – ты один,

– Когда выходишь утром прямо – за тобой

– Замаскированные игры – подо льдом,

– Замаскированные ночью, как и днём,

– Но только медленно и подло – на тебе

– Идут одни и те же выскочки – внутри,

– Замаскированные в обществе везде,

– Что тает лёд внутри возможности – ему

– Понять ту сложную от края – глубину

– И вылепить ещё нелёгкий разговор,

– Когда ты сам внутри – моргающий и лёг

– Твой идентичности неведомый полёт,

– В который год, в которое взросление.

– Та маска собрана и вылита – тебе,

– Как идеальный, золотой урон – веков,

– Как туча вольности предвзятых облаков,

– Когда они – сгущают землю телом

– И очень мысленно приблизить – не хотят

– Твой терпкий ад, твою картину мысли,

– Как будто ты из тождества – богат,

– Но сам ещё не всё сказал – уму.

– Так близко и нелепо – потому,

– Что стиль твоей приметы – не один,

– Он – тысячной трагедией поник,

– Чтобы возникнуть в роли – бытия,

– Но этому взрослению нельзя

– Умеючи бежать обратно – в мысли,

– Там смело создавать пространный вход

– Внутри иллюзий – будто бы себя,

– А только часть покоя – от отдушины

– Внутри за маской – прячет не тебя,

– А довод – для намёка от руки,

– В которой ты и держишь – привилегию.

Отдушина для слов

– Выбери себе любви изгоя,

– Выгляни за долгий – уголок,

– Где сидели вместе, словно двое

– Мы потом, как счастье поперёк.

– Внутрь причины складывая – слово,

– Им теперь не нужен свет – в глазах,

– Но чуток обратно попрощаться

– Мы должны по отрочеству лет,

– Выгибаем спины – в половину

– Серых будней к личности – вокруг,

– Вынимаем точный неба круг,

– Где твой пепел не оставил – верный

– Снова эталон под жизнью – нам,

– Сможет ли едва он выжить – силой

– Или будет дружбой – пополам

– Выметен из праздного угла,

– Ты корячишь слову – середину,

– Как свою отдушину на роли,

– Что измерить не дано уму

– Не тебе, не личности – внутри.

– Эта пустота пронзила воздух,

– Выстрелом из тысячной – картели,

– Словно выше воздуха – лишь дух

– В коем теле пребываешь – ты,

– Выбрав там в любви – изгоя,

– Только ровно в памяти – последним,

– Выглянув на дно своей недели

– Между сотней мыслей и мозгов.

– Ты не ищешь новый склад – уму,

– Только словом подбираешь ели

– На глазах заносчивого мира,

– Словно нам они мудрёно – говорят,

– Пишут слово в истине – последним,

– Демонстрантом выше, чем у ели,

– На глаза закручивая – цели,

– Как любви отдушина – в умах.

Фимиам нуарного склепа

– Заводит вдаль свою игру

– Твой шут проклятья, что герой,

– Одним он тянет между – нот

– Внутри редея в смыслах – слову,

– Но сам нуарный ветер – шёлк

– Внутри приметы формы рая,

– Одним он сходит, что играя

– Прелюдия из склепа в торг,

– Печальный ветер на окне

– Заводит часть поэмы лихо,

– Заходит между снов и век

– И приобнимет вровень – нас,

– Когда идём читать – рассказ

– О дружбе смысла в человеке

– И тон нуара светит – вновь,

– Приподнимая воздух лет,

– Внутри он полон гордой маски,

– Внутри одни из склепа – сиры

– Твои любви идейной – сказки,

– Твой веер чувств и холод мира,

– Но сам внушаешь позу – или

– Её внутри гнетёт – твой разум,

– В который ты вселился мирно

– Лишь заводя игру по нравам,

– Витает в склепе том – примета,

– Как фимиам внутри поэта,

– Как дружный воин между славой

– И вновь расщедрилась – управой

– Одна струя могильной нити,

– Что свет даёт тебе и жить тем

– Над остановкой в счастье мира

– И в тон от заводящей – песни.

– Её тебе не пели смирно,

– А фимиам так падал – в душу,

– Что редкий воздух был – единым,

– Он также видел день и слушал,

– Как ты стремительно – уносишь

– Внутри своё пространство века,

– Внутри обдав – за фимиамом

– Подобно чувствам человека.

Не месяц пусть идёт

– Не одинок за месяцем ума,

– Не очень слову опредмечен,

– Но тает безысходности тюрьма,

– Как собранная возрастом у встречи,

– Её ведёт по памяти – родник,

– Внутри уму присутствуя и клиня

– Иллюзии – по берегу из пут,

– В которые оставили свой день

– Сегодня мы и были бы – щедры,

– А может безнадёжно – озадачены

– Внутри ведомой пошлости – «на ты»,

– Как летний воздух мира по уму

– Сегодня обошёл ты смерть – вину

– И стало верным не терять – последнее,

– Как выжженное отрочество – лет

– Внутри – своей свободы о любовь.

– Коль клинит месяц – бытие в ответ

– Не хочет сознаваться о себе,

– Не хочет выживать внутри, играя,

– Как образ идеала – на тюрьме,

– Подобно безысходности в строках,

– Подобно горю в смелости – пощады

– Не злить внутри любовное – нутро,

– Пока не очень опредмечен – тон

– Внутри природы, подавляя сердце.

– Не месяц он – так пусть теперь идёт,

– Внутри свободой прикрываясь – мирно,

– Иллюзией от счастья, что вот-вот

– Сподобят числа в выемках – любить

– Одну свободу месяца – на грусти,

– Одну печаль тоски – наоборот,

– А где-то выше месяца – не густо

– Летит один орёл и подзовёт

– Не одиноким месяцем – за право,

– Не трогая любовь одной рукой,

– А только форму ласково – в покой

– Сегодня вынимая к сердцу – рано.

Разлитый против воли

– Ещё немного горю – пополам

– И может мы с утра – не надоели

– Искать печёный ад и сто миров

– Внутри своей размашистой, как день

– Судьбы итога права – на покров

– Внутри, ища не складывать – ещё

– Затёртый ветер мира – пополам

– Разлитый против нервного – раздолья..

– Ты был внутри не понят – потому,

– Ты ролью сожалел себе назло

– И шло по чёрной противо – в аду

– Критичности иметь свой соли – берег,

– Свой мир – причал и свойский идеал

– На том конце начала – без надежды,

– Забыв об уникальности про день,

– Дающий против воли – пополам..

– Там держишь ты сомнение – в уме,

– Там сложно отражают небо звёзды

– И тени так плывут от этих – лет,

– Что кажутся внутри, как мёртвый день,

– Как скопище от следа – безобразия

– Внушения себе той муки – ада

– Пока нелишне будет проводить – им

– Твоё существование в разлитое – нутро..

– Не жил ты по разбитому – напрасно,

– Нелестно ли летал от этой – бури,

– Ты сам в неё стремительно упрятал

– Свой день тоски – доверчивости в миф,

– Внутри него ты к аду – прислонился

– И стал ему сомнением на судьбах,

– На том конце препятствия – от роли

– Внушения от пропасти – невзгод..

– Они ведут теперь твою пощаду,

– Они на вектор закрывают робу

– И между тенью видишь ты – отныне

– Печаль любви в томлении – погоды,

– Печальный облик мира в безразличье

– И тонкой форме линии от мира,

– Куда глаза глядят ещё – прилично,

– Но холят мерзость за душой – вовне..

– Ты им страдал и был одной приметой,

– Ты выше этой почести – нам мило

– Разлил судьбы источник между – волей,

– Что жажде свойской подобает – слиться

– Внутри природы формы – от заглавка,

– Внутри картины истинного мира,

– Чтоб стать теперь одной – гордыней права

– Внушения любви по воле – смерти,

– Такой любовной, что горит – отныне

– Её источник грёз и между – нами

– Сияет волей, думая о праве,

– В котором чувство жизни – безразлично..

Дух, о чём – то большем

– Рыжий пепел между слов

– Пролит от основы смертной,

– Свежей робой тешит кровь

– Ту свою основу – в страсть,

– То ли верит, то ли в счастье

– Ты её – о чём – то первом

– Внутреннее не можешь – видеть,

– Но увиливаешь вдаль..

– Это – вновь судьбе громоздка,

– Эта пышет словом к людям,

– Но из глаз не бьёт – решётка,

– Только для коварства – жёстко

– Пышет страху смерти – форма

– В робе жжёной пасти – мира,

– Но и там ты слепишь – большим

– Чувством слёз – от пепла слов..

– Над твоим пространством вымерла

– Тонкой грани Рица взгляда,

– Что ни день – ты был бы рад уму

– Между слов внутри – отмеченным

– Стать, как пепел в этой саже

– Только словом к смерти – правильно,

– Гордой формой тонет – в первом

– Счастье слёз – та грань за правило..

– На глаза ты сам открыл – ей

– Мир из рыжей доли каторги,

– В новый пепел стал, что крылья

– Сами внутрь тянули – патоку,

– Нам дрожа и что – то веся,

– Нам внутри воркуя к милому

– Смыслу слёз, где были миром мы

– Только к ряду между – птицами,

– Но отстали в гордом полюсе,

– Но из чёрной брюзги вымерли

– На плато серьёзной скорби

– Жизни – сквозь скабрёзный ветер ли,

– Жизни на прямой развалине,

– Что течёт из формы – месяца,

– Вдаль свой крест внутри – украдкою

– Там сложив и будь бы рад – её

– Ты одной моралью – жизни для

– Той любви понурой – песни лет,

– Но отжил ты свой мотив – ума

– Только в каторгу им шлёшь – привет,

– Дух коварной пользы – мира ли

– Над пространной гнилью – блага нам,

– Что внутри стеклянной сферы глаз

– За любовью стал ты – образом

– Мёртвой формы между правом – и

– Пал внутри обрыва – каторги

– Между слёз коварной гибели

– Духа истины – в том праве быть..

– Жить его над большей – каторгой,

– Лучшей песней огибать черты

– И прослыть тому наречием

– Через сон – вокруг простой беды,

– Там её держа в ладонях лет,

– Тонкой формой черт – проглатывал,

– Ты любовью видел – только бред,

– А любовь свою – отгадывал..

Завтра или на горе

– Тебе нелегко понимая – грести

– Под тоннами страхов и пут новостей,

– Тебе не дают этот день отпустить,

– Что больший размах утомления – силы,

– Но падая вровень – не тает тюрьма

– Над лживой порукой, роняя свои

– Модели искусства ума – позади,

– Что гложут сегодня твой дух и актёр..

– Он выше соседей, он глубже ума

– И понят нам завтра его – унисон

– Над каторгой жизни, минуя вокзал,

– Что росчерк внутри удивляет – его,

– А ты постоянно не носишь – мораль

– За тонкой оценкой, снимая призыв

– Внимания жалости только – к себе,

– Стоящему там на одной суете..

– Она, что гора из нетленной среды,

– Она понимает твой стыд и обиду,

– Но уровень сердца сгибает – черты

– Зовущего страха – понять этот мир,

– Тебе ли внутри нелегко – прикасаться

– В любви разноплановой роли – сегодня,

– На гору свою ты восходишь и – боль,

– Как разница слов – покоряет искусство..

– Писатель среды, утолённый в умах

– Над пропастью лживой сатиры – вокруг,

– Писатель любви на исторгнутой – муке,

– Что хочет итогом вникать – за любовь

– И эта строптивая ночь – поневоле,

– Как горные тлены, хребты на уме

– Тебя созидают и роли – в покое

– Одной благочинной доселе – звезды..

– Ты видишь культуру, а после нуара

– Ты возле неё необычностью – ждёшь

– Ты – роль от досады на важности быть

– Одной горделивой горой – по уму..

– И снова вникая в тот рай – потому

– Ты близишь искусство родного – простора,

– Ты им понимаешь одну былину,

– Как гору реальности в павшей – игре,

– От чувства руинами внутрь или мне

– Идти, приникая под падалью – права,

– Но снова звездой по конечной – игре

– Своей обозначенной жизни – в уме..

– Им двигая глушь по пустому, отнюдь,

– Им думая путать, а может – тянуть

– Свободу излишка прямой суеты

– Напротив конечного мира – искусства..

– На той ли горе, на одной суете

– Из мелкой игры постоянного – взгляда,

– Что движет твоей уникальностью – там,

– Зовущего страха – понять идеал..

Оставишь мне вокзал

– Бетонные стены из мятой тоски

– Внутри понимающе – гложут,

– Бетонному обществу просто идти

– Внутри одиночества к сложному,

– Но каждая роль понимающе – зрит

– Твой день философской – любви,

– Твой факт обаяния слабой тоски

– Дожитой до точки – сюжета..

– Ты вылечишь боль, но одна суете

– Не стала любовью – от сказки,

– Ты выслушал скорбь, но твоя суета

– Упавшая к небу причины – любовь..

– Ты ей не напишешь один – бытие,

– Ты снова внутри на вокзале – идёшь

– И чёрные тучи вникают – вдали

– В тот сумрак, как вечности дождь..

– Он стал сохранять идеалам – пари,

– Он – твой искромётный истец,

– Когда удивляется воля внутри

– По праву любви создавать – наконец

– Ту старую форму измятого – прошлого..

– Оставишь вокзал и теперь – подвезти

– Ты сам мне не можешь, однако, увы,

– Оставишь ещё идеалам – манер

– По долгой дороге ухоженных дел,

– Им много ты сам описал – за слова,

– За стойкое поле манеры – стареть,

– Но ищешь внутри идеала – на две

– Иллюзии в форме, как гиблая смерть,

– Как тонкий пути проводник – по глазам

– И смертному полю доверчивой – мглы

– Ты стал – тот вокзал, ты отнял по уму

– Внушительный склад удивления – сказки..

– Глаза защебечут и входит тоска

– По краю любви удивляться – уже

– В доказанной фобии мира – под страх

– За стилем своей неоконченной пьесы,

– Как жизни – на той оконечности слов,

– Слоящих внутри, как вокзал – на виду

– И тонкой окалиной в том – проведу

– Я жизненной области – светлую скорбь..

После смерти нуара

– Открывая за чёрной строкой —

– Добываешь ей форму – меня,

– Достигаешь нуар на конце бытия,

– Что исходником пишет – мораль..

– На тебе – это поле из лет

– Не проношено в смелости жизни – ума,

– Тонко падает смерти – ответ

– На внутри пограничные формы – глаза

– И они отвечают, что смысл

– Утомлённой приметы – сегодня молчать

– Был забыт для любви и застыл,

– Был опознан для верхнего мира – меча,

– А потом после смерти – внутри

– Ты своим удивлением шепчешь – любовь,

– Ты находишь искусство – внутри

– По вниманию тонкости мысли – её..

– Открывая за чёрной строкой

– Необъятные ливни из тяжести – нам,

– Поднимая из смерти нуар —

– Ты не ждёшь, что ему отвечает вина

– По конечной формальности лет

– Между жизнью любви – в человеческий рост,

– Где и сам ты не нажил – ответ,

– Только высказал мысли и был – дураком

– По ответу – для странной судьбы

– Между прихвостнем строгой фатальности – ей

– Понимать свой затерянный мир,

– А потом открывать по пределу – людей,

– Словно калька от чёрной – строки

– Между сном бесконечного мужества – мира,

– Между словом в нуарной среде,

– По которой ты хочешь бежать – не игриво,

– А в неё прикорнуться, как волк

– Между истиной факта и странной душой,

– А потом понимающе выжить – за толк,

– Подобая нуару, что последний игрок

– Не замял свой запятнанный – путь

– От уродства на свете, вникая в тоску,

– Что щекочет те нервы и прямо – уму

– Поднимает от чёрной фатальности – лиры

– Свой нуар, свой почёт бытия – потому..

– После смерти своей наподобие – слов,

– Что уходят внутри по телесной игре

– Между месяцем лжи, пропадая уму

– Как один идеальности вымысел – вновь,

– Ты бежишь в этот ад и строптивая – ночь

– Всё твоё повторение тешит – опять,

– Ты влачишь преподобные ночи – о кровь,

– А потом заблуждаешься вымыслом – мира..

– Он внутри по нуару не любит – тебя,

– Не дотронется выжимкой форм – бытия,

– Но уму после смерти – не пышет обряд,

– Но ему понимающе мысли – подряд

– Всё подводят историю в павшей – судьбе,

– От которой в нуар ты сошёл – на ответ..

– На котором веку, на прощальной игре

– Между пришлым притвором и мыслью – своей,

– Ты остался тем ветром, пылая внутри

– Постоянством от смерти иллюзии – мира

– И опять по нуарному воску – в тиши

– Только смерти черта – неспокойная лира,

– На душевное отроку форм – угадав

– Всё проводит этюд, от которого – там

– После вымершей воли возможности – быть,

– Утопающим вереском к лицам – ума

– Ты её вновь уводишь – в другую любовь,

– До которой дотронулась форма – твоя..