Анна Антонова
Осень Локи
– Локи, ты знаешь, зачем мы собрались, – продолжал Один.
– Я хотел бы услышать от тебя, – не смутился тот.
Почему никто не хочет прямо говорить ему об этом?
– Ты обвиняешься в убийстве светлого бога весны Бальдра. И мы сошлись на честный суд.
– Кто же будет меня судить? – вопросил Локи, обводя насмешливым взглядом собравшихся ради него асов и ванов. – Справедливые боги, про которых нельзя вспомнить ничего предосудительного?
Он с мрачным удовлетворением отметил, как смятение наползло на лица его судей, только что горевшие праведным гневом. О да, Локи многое знал о каждом из присутствующих и не собирался этого скрывать.
– Ты, Идунн, – обратился он к богине вечной юности, хранительнице молодильных яблок, – более всех других жадна до ласк мужчин, и даже убийца брата побывал в твоих объятиях.
Идунн вспыхнула, ее красивое лицо исказилось, и он мстительно улыбнулся.
– Ты ведь просто шутишь, Локи? – попыталась вступиться за нее богиня плодородия.
– Не тебе выгораживать свою подружку, Гевьон, – парировал он. – Лучше расскажи, как один приятный юноша с помощью ценных даров завоевал твою любовь. И после этого все продолжают считать тебя девственницей?
Вздох, пронесшийся под сенью источника, был совсем неслышным, но чуткий Локи уловил его и усмехнулся. Он не знал, сколько еще ему позволят говорить, но и сказанного было вполне достаточно. Однако он не боялся ухудшить свое положение. Все уже решено, а показательное судилище необходимо Одину для устрашения остальных. И сокрытия истинного положения вещей, разумеется.
Один, конечно, вмешался – он не мог стерпеть таких оскорблений в адрес преданных ему богинь.
– Локи, ты, верно, начал сходить с ума от одиночества и заточения, – грозно проговорил всеотец. – Как ты смеешь обвинять богинь в выдуманных пороках?
– Они чисты и невинны, как и ты, брат мой? – Он упорно именовал Одина именно так, хотя вечно молодой и прекрасный Локи скорее выглядел его сыном или даже внуком. – Думаешь, мне не в чем тебя упрекнуть? Но во время наших совместных странствий случилось разное, и ты наверняка забыл рассказать об этом другим богам… И теперь остановишь меня, брат?
– Есть много способов заставить тебя замолчать, – грозно нахмурился всеотец.
– Не сомневаюсь, – согласился Локи. – В искусстве причинять боль тебе нет равных. Но как тогда ты заставишь меня признаться в том, чего я не совершал? Так пусть же все узнают, сколько раз выручал я тебя из различных передряг и насколько часто вершил ты несправедливый суд, отдавая победу в бою своим любимчикам.
– К чему вспоминать прошлые дела? – вмешалась в разговор Фригг, почтенная супруга Одина. – Мы собрались совсем не для этого…
– Отчего же? – перевел на нее взгляд Локи. – Почему бы не вспомнить, как ты сама изменила мужу с его собственными братьями, когда Один был в дальнем походе и тебе сообщили, что он погиб?
Не смутилась Фригг – ни тени не набежало на ее лицо.
– Жаль, здесь нет сына Бальдра, – величественно проговорила она. – Он бы не позволил тебе порочить мое имя.
– Здесь нет не только его сына, но и самого Бальдра, – зло заметил Локи. – Где же другие твои сыновья? Почему не встают на защиту своей добропорядочной матери?
– Как ты смеешь нападать на мудрую Фригг, которой ведомы все судьбы? – подала голос богиня любви.
– И твоя судьба, дорогая Фрейя? Ведомо ли мудрой Фригг, скольким ты дарила свою любовь, включая родного брата? Всем известно, что лишь половина павших воинов отправляется в Вальгаллу, а остальные – прямиком в твои покои… Или так принято у племени ванов, из которого вы происходите?
– Не тебе, хитрецу и обманщику, пришельцу из Йотунхейма, насмехаться над обычаями ванов, – бросился на защиту любимой дочери бог морей Ньерд.
– Мне известны ваши обычаи, ведь дети Фрейр и Фрейя у тебя родились от собственной сестры! – парировал Локи.
Сам он давно не обращал внимания на напоминания о его происхождении из рода инеистых великанов.
– Не смей порочить имя Фрейра, – вступил в перебранку однорукий бог войны.
– Где твоя рука, Тюр? – тут же откликнулся Локи. – Кажется, она осталась в пасти волка Фенрира?
– Это так, – с достоинством кивнул Тюр. – Но огромный волк закован в цепи и томится в неволе.
– Как и ты, Локи, – вмешался солнечный бог плодородия, брат Фрейи.
– Не ты ли надел на меня оковы и посадил в темницу, Фрейр? – не смутился тот. – Впрочем, куда тебе: ты даже не сумел сохранить свой меч, отдав его за дочь великана, к которой воспылал неистовой страстью. Не задавила ли она тебя ненароком на брачном ложе? Оставшись без меча, как ты будешь сражаться, когда наступит день Рагнарека и великаны пойдут войной на богов?
– Если великаны будут подобны тебе, то я легко с ними справлюсь, – парировал Фрейр. – Много вас таких в Йотунхейме, Локи?
– Таких больше нет, и тебе это прекрасно известно, – невозмутимо заявил тот. – Спроси у своей великанши!
Слуга Фрейра не выдержал оскорблений и вступился за него.
– На месте своего хозяина, – проговорил он, – я бы растерзал тебя, как противно каркающую ворону.
– Хорошо, что ты на своем месте, – отозвался Локи. – И навсегда останешься лишь жалким рабом.
– Мы словно слышим речи лишившегося рассудка, – вымолвил доселе отмалчивавшийся Хеймдалль, хранитель радужного моста Биврест, соединяющего миры. – Или тебе в темнице подают слишком много пива?
– Не тебе, сторожу у ворот, читать мне наставления, – презрительно бросил Локи.
– Захочешь сбежать, я найду тебя в любом из девяти миров, какое бы обличье ты ни принял, – тяжело уронил Хеймдалль.
– Ты же не думаешь, что все будет так просто? – хмыкнул Локи, но его осунувшееся за время заточения лицо побледнело еще сильнее.
Никто не должен заметить его страх. Нет, он не боялся наказания за дерзкие речи. Что они могут сделать с ним? Вряд ли после перепалки его участь станет тяжелее. Но в тот момент он особенно отчетливо осознал, что возврата к прошлому не будет.
– Страж ворот, разве ты забыл, что смерть Бальдра – первый шаг к Рагнареку? – справившись с собой, дерзко продолжал Локи. – А когда наступят сумерки богов, нам с тобой суждено убить друг друга в последней битве… Или ты не слышал пророчество?
Словно высеченное в скале лицо Хеймдалля осталось непроницаемым.
– Но пока не наступил Рагнарек, ты успеешь вкусить свою долю страданий, – мрачно изрек он. – И сполна расплатиться за все, что совершил.
– Если страдания будут соответствовать моим преступлениям, то я приглашу тебя на этот пир, – парировал Локи.
Но леденящий холод уже вползал в его душу.
Глава 5
Самая умная
Следующую лекцию по средневековой литературе мы ожидали с нетерпением, предвкушая новые развлечения. Да и результаты теста было любопытно узнать, хотя я ответила только на половину вопросов.
И фрау Одинокова нас не разочаровала. Она величественно вплыла в аудиторию, снова вся в черном, с такой же гладкой прической, и церемонно поприветствовала нас.
– Спасибо, что отвечали на вопросы честно, – похвалила она. – Я получила исчерпывающее представление о ваших познаниях в литературе и истории Средних веков. Отрадно, что целых девять человек на курсе знакомы с таким произведением, как «Песнь о Роланде». Некоторым также известны «Песнь о Нибелунгах» и поэма «Беовульф». Один назвал «Смерь Артура» Томаса Мэллори.
– Король Артур! Рыцари круглого стола! – шепотом ужаснулась я. – Как мы могли о них забыть?
Одинокова послала в мою сторону строгий взгляд, и я тут же умолкла.
– Относительно хронологии также возникли сомнения, – продолжала преподавательница. – Не буду озвучивать экстравагантные версии и сразу скажу: Средними веками называют период с пятого по пятнадцатый век нашей эры. Впрочем, это довольно приблизительно и во многом зависит от конкретной страны.
Ответ по пункту «Когда были Средние века?» я благополучно пропустила, не желая позориться даже анонимно.
– И наконец, самый веселый вопрос: как была одета средневековая дама, – позволила себе улыбнуться Мария Владимировна. – Весьма остроумно ответил один студент – или скорее всего студентка – «не в брюки».
Все невольно оглянулись на Катьку Жаркову, и та горделиво приосанилась.
– И он – или она – совершенно правы. Конечно, наряд сильно зависел от социального статуса женщины. Простолюдины одевались бедно, а вот у богатых были сложные многослойные платья с длинными рукавами. Одежда совершенно не функциональная, но призванная подчеркнуть благосостояние, когда нет нужды экономить дорогую ткань.
Наш обычно не слишком организованный курс слушал Одинокову как завороженный. То ли тема оказалась такой увлекательной, то ли фрау доцент – прекрасной рассказчицей.
– Притом что в Средневековье люди не мылись, – продолжила она и тут же поправилась: – В современном понимании. Применялись обтирания и умащение благовониями. Все достижения античности в виде водопровода и канализации были благополучно забыты, и содержимое ночных горшков выливалось на улицу прямо из окон…
Я слушала преподавательницу с удовольствием. Именно эта страница в истории казалась мне наиболее увлекательной и овеянной романтическим флером, несмотря на обилие малоаппетитных подробностей.
– Но вернемся к нашей теме. Сейчас я продиктую список произведений, которые необходимо прочитать к концу семестра. И мой вам совет: все, что задают, читайте и на потом не откладывайте. Некоторые говорят: сейчас не успеваю, а после окончания вуза побольше свободного времени будет… Знайте, это самообман – если не прочитаете сейчас, то не прочитаете уже никогда.
Мы молчали, впечатленные ее вдохновенной речью.
– А можете список в чат выложить? – поднял руку Торопов.
Он сегодня почтил универ своим присутствием, что меня совсем не порадовало. Вчера я не стала связываться с Максимом, намереваясь сначала все хорошенько обдумать, но решение не приняла и опасалась назойливых вопросов.
– Могу, – величаво взглянула на него Одинокова. – Но не буду. Тренируйте мелкую моторику, пока совсем писать не разучились.
– Долго и неудобно… – продолжал канючить Пашка.
Он умел притворяться большим шаловливым ребенком, но теперь-то я знала, что это просто маска.
– А лекции записывать вы собираетесь? – удивилась преподавательница и обвела аудиторию недоуменным взглядом.
Все смущенно опустили глаза. Конспекты в тетрадках у нас писали считаные единицы. Остальные либо печатали в планшетах, либо полагались на собственную память.
– Учтите, в зимнюю сессию нас с вами ждет дифференцированный зачет, а в летнюю – экзамен, – напомнила фрау доцент. – Как готовиться будете?
– По учебнику, – пояснил Пашка.
Преподавательница поморщилась:
– Они, конечно, существуют, но ни один из них не подходит целиком и полностью. Я всегда за то, чтобы студенты читали оригиналы произведений, а не параграфы в учебниках.
– Как оригиналы? – вытаращила глаза простодушная Катька Жаркова. – Что, прямо без перевода?
Ей удалось рассмешить невозмутимую Марию Владимировну.
– Если вы владеете древнеисландским или старофранцузским языком, то можете, конечно, читать в оригинале, – улыбнулась она. – Но так много я от вас не требую. Есть прекрасные переводы, которые отлично передают все особенности старинных текстов.
– А вам легко сдать? – поинтересовался Пашка, видимо, пользуясь хорошим настроением преподавательницы.
– Конечно, – подтвердила она. – Если пойму, что вы читали сами произведения, а не их краткие пересказы. А для этого к ответам на вопросы будет дополнительное задание: чтение наизусть одного из отрывков на ваш выбор.
– Нет! – не удержавшись, воскликнула я. – Неужели опять?
– Что такое? – повернулась в мою сторону преподавательница.
– Да ничего, – пробормотала я, сразу смутившись и опустив глаза в стол.
– Нам в прошлом году уже задавали наизусть учить на античке, – любезно сообщил за меня Пашка и тут же поправился: – В смысле на античной литературе.
– И что, не понравилось? – усмехнулась Одинокова.
– Нет, – практически хором ответили все.
– Там же стихи без рифмы и размера, – пояснила Катька, – потому что у древнегреческого языка мелодический строй и принципиально другая система ударений…
– О! – воскликнула фрау доцент. – Вы меня приятно удивляете! Если так много помните из курса прошлого года, есть надежда, что и после моего некоторые знания в ваших головах задержатся.
– Обижаете, – пробасил Пашка.
Не знаю, как Торопов, а я была уверена, что курс по средневековой литературе точно не забуду еще долго.
– А кто-нибудь может процитировать стихи, которые тогда учили? – вдруг хитро улыбнулась Мария Владимировна.
В аудитории повисло напряженное молчание. Казалось, можно было уловить, как крутятся шестеренки в многострадальных студенческих головах. И я поняла, что настал мой звездный час.
– Богу равным кажется мне по счастью
Человек, который так близко-близко
Пред тобой сидит, твой звучащий нежно
Слушает голос[3], —
продекламировала я прямо с места.
– Сапфо, – с уважением заметила Одинокова и похвалила: – Молодец, уважаю! Если хотя бы одна студентка смогла через год процитировать стихи без рифмы и размера, то я смело задам вам выучить отрывки побольше.
Однокурсники стали оборачиваться. Я поймала несколько откровенно ненавидящих взглядов и изрядно струхнула, уже ругая себя последними словами. Кто меня только за язык тянул, зачем надо было выпендриваться? Ну помнишь и молчи себе в тряпочку! Вот всегда я так. Молчу-молчу, а потом как выступлю – получается чаще всего себе во вред.
– Ну и ничего страшного, выучим, – вдруг громко заявил Пашка и ободряюще подмигнул.
Немного отлегло от сердца. Если Торопов на моей стороне, вряд ли кто-то из однокурсников решится открыто обвинять меня. Приятно иметь такую защиту, хотя я подозревала, что Пашкой движет в первую очередь корыстный интерес.
– Люблю пообщаться со студентами неформально, но, к сожалению, нечасто могу себе позволить, – посерьезнела преподавательница. – Время не ждет, поэтому давайте приступим к новой теме. Вам о чем-нибудь говорят словосочетания «Старшая Эдда» и «Младшая Эдда»?
Эти словосочетания лично мне ни о чем не говорили, но лекция о сборниках древнеисландского эпоса неожиданно оказалась очень увлекательной. Я даже не заметила, как пролетело время, хотя обычно чуть ли не минуты считаю до перемены. Все остальные предметы тоже не были такими уж скучными, просто никогда не захватывали настолько, чтобы забыть о часах.
Я увлеченно строчила в тетради про ясень Иггдрасиль, мировое древо, на котором, согласно мифам древних скандинавов, располагалось девять миров, включая и нашу грешную землю – Мидгард. Про верховного бога Одина, его сына Тора с молотом Мьельниром, Локи, отвечавшего за двуличие, коварство и обман, и всех прочих – эту пеструю компанию связывали сложные и запутанные отношения, в которых было не так-то легко разобраться. Про чертоги Вальгаллы, расположенные в мире богов Асгарде, куда попадали после смерти воины, героически павшие на поле брани – их забирали оттуда прекрасные девы валькирии и потом всячески ублажали, прислуживая на пирах и проводя с ними ночи. Про валькирий и Вальгаллу знали, кажется, и те, кто слыхом не слыхивал ни о каких «Эддах». А вот о Фольквангре – дворце Фрейи, куда попадала вторая половина павших воинов, я услышала впервые и удивилась: куда они ей одной в таком количестве, даже если она сама богиня любви?
Я настолько увлеклась, что, услышав звонок, не сразу вернулась в реальность и даже слегка расстроилась, ведь продолжение последует еще не скоро. Конечно, можно прочитать, но гораздо интереснее послушать скандинавские мифы в исполнении Одиноковой.
Преподавательница степенно попрощалась и покинула аудиторию, но на этом приключения не закончились.
– Ты чего, Антипова, до фига умная, да? – подлетел ко мне Юрка Рябов, сдававший каждый зачет и экзамен по нескольку раз и чудом перебравшийся на второй курс.
– Да, – спокойно подтвердила я.
Никогда не понимала угрожающего пафоса этого вопроса. Что, если я и правда здесь самая умная? По крайней мере, провалами в памяти не страдаю и не сразу забываю выученное, освобождая место в голове для новой порции знаний. Веселее подобной претензии лишь любимый совет некоторых родителей: «Не умничай!» В чем его смысл, спрашивается, – оставайся дураком?
– Теперь из-за тебя какие-то стишки дурацкие учить! – продолжал возмущаться Рябов. – Ну ты и ботаничка, заучка несчастная!
– В школу ходить родители заставляют, и то только до девятого класса. А в институт поступают взрослые люди по собственной воле, – назидательно заметила я. – Никто тебя тут не держит.
– Много ты понимаешь! – фыркнул он. – Это девчонки поступают, чтобы замуж побыстрее выйти, а нам, парням, надо от армии косить. Приходится тут с вами фигней страдать.
– Страдал бы фигней в другом месте!
– В другие места физику с математикой надо было сдавать, – посетовал Юрка. – А я только литературу с историей потянул.
– Вот и учи стишки, – припечатала я.
Отчего-то мне было не страшно, а весело. Мысленно я еще находилась там, в суровом и жестоком, но таком привлекательном мире северных богов.
Рядом с нами нарисовался Пашка, и Рябов сразу сник.
– Отвали, Рябой, – проговорил Торопов вроде бы без угрозы в голосе, но Юрка взглянул на него и решил промолчать. – Настя спасла честь нашего курса, ясно?
Юрка закатил глаза, но все же предпочел послушаться и отвалить. Больше желающих предъявлять мне претензии не нашлось, тем более в ненавязчивом присутствии Торопова.
– Насть, можно тебя на минутку? – галантно поинтересовался он.
Я вопросительно глянула на Ленку, и она кивнула мне ободряюще: не теряйся, мол! Я обреченно поплелась за Пашкой к выходу из аудитории.
Мы отошли к подоконнику, на котором бурно колосилась какая-то трава в длинном деревянном ящике. Я ждала вопросов о Максиме, но Торопов оказался куда дипломатичнее.
– Молодец, – похвалил он. – Здорово ты эту доцентшу с ее стишками уела!
– Разве? – слабо удивилась я, не заметив ничего подобного.
– Конечно! Она нас хотела дурачками выставить, а ты не позволила.
– Ну спасибо, – усмехнулась я, подозревая подвох.
Однако его так и не обнаружилось.
– Ладно, давай, увидимся, – бросил Пашка и потопал вниз по лестнице.
Я пораженно смотрела ему вслед. Ни вопроса о Максиме, ни намека на вчерашнюю встречу! Торопов – прирожденный стратег. Кажется, я его недооценивала.
– Что он тебе сказал? – подлетела ко мне сгорающая от любопытства Ленка.
– Ничего особенного, – ответила я. – Похвалил.
– Не хочешь говорить – ну и не надо, – обиделась подруга.
Я вздохнула. Вот так всегда: скажешь чистую правду – никто не поверит. А наврешь с три короба – строго наоборот.
– Бежим, – спохватилась она.
– Куда? – не поняла я.
– В библиотеку, а то не достанется! Или рванина какая-нибудь.
Одинокова все же с недовольным видом назвала учебник по зарубежной литературе Средних веков, которым можно было обзавестись на всякий случай.
– Но учтите, – предупредила она. – Если на зачете увижу, что вы пересказываете параграфы, сможете получить максимум три балла.
Многих это вполне устраивало, поэтому курс дружно рванул в библиотеку, только мы с Ленкой подзадержались и оказались в самом хвосте.
– Ребята, не волнуйтесь, – успокаивала нас библиотекарь. – Учебников на всех хватит.
Уже подходила наша очередь, когда передо мной вдруг технично ввинтился Рябов.
– Ты куда? – возмутилась я.
– А мне занимали, – нахально отозвался он. – У меня тут знакомые стоят.
– У нас тут все знакомые!
– Ничего не знаю! Петров, я занимал? – поинтересовался он.
Еще один хронический двоечник с готовностью подтвердил обидный для меня факт.
– Это был последний, – объявила библиотекарь, оформив учебник на Юрку.
– Ничего себе, – возмутилась я. – Вы же сказали: на всех хватит!
Она виновато развела руками:
– Немного не рассчитала. Зайдите завтра – поищу в фондах.
Рябов злорадно ухмылялся. Не глядя на него, я повернулась и направилась к выходу. Почему-то было обидно почти до слез.
* * *
– Локи, ты слишком весел, – проговорила девушка с красивым, но словно застывшим лицом. – Но недолго тебе осталось изводить нас своими шутками. Ты сполна расплатишься за все преступления, особенно за убийство моего отца!
– Скади, – он смерил ее заинтересованным оценивающим взглядом, но ничего в лице девушки не дрогнуло, – отважная охотница из Йотунхейма, ты ребенок великана, как и я. Однако мы оба не похожи на отвратительных чудовищ. На что же ты на меня в обиде? Не я убил твоего отца, а могучие боги, мечтавшие вернуть в Асгард Идунн – без ее молодильных яблок они стали стареть и терять силы прямо на глазах…
– И ты, Локи? – уточнила Скади.
– Нет, и ты это прекрасно знаешь, – парировал он. – Я вовсе не из рода светлых асов, как и ты сама. Но благодаря похищению Идунн ты осталась в выигрыше, ведь в качестве выкупа за смерть отца тебе позволили стать супругой Ньерда и войти в число асгардских богинь. Как и многие другие, ты мечтала упасть в объятия Бальдра, но пришлось делать выбор, глядя только на ноги, и ты предпочла обладателя наиболее чистых, верно? Бог морей Ньерд продолжает мыть ноги?
– Локи, тебя ждут вечные муки, – отчеканила Скади. – За твои преступления тебя привяжут к скале путами, которых ты не сможешь разорвать, а я приду полюбоваться и придумаю, как сделать твои мучения еще сильнее. До самого начала Рагнарека!
– Значит, страдать мне придется недолго, – безмятежно отозвался он. – Все знают, что после гибели Бальдра наступают сумерки богов… И почему ты сейчас так жестока, Скади? Мы же оба помним, как ласково ты однажды вечером предложила мне зайти в твои покои…
Локи с мрачным удовлетворением отметил, что ему наконец-то удалось вызвать гнев отважной охотницы из суровых северных земель. Ее глаза сверкнули молниями, но он спокойно выдержал этот взгляд.
– Ньерд, ты знал, что жена выбирает себе любовника в твое отсутствие, причем каждый раз нового?
Бог морей хранил презрительное молчание, и Локи продолжал, никем не останавливаемый:
– Я не принял твое приглашение, Скади, и с тех пор ты затаила на меня злость… Прости, но тебе не стоит обижаться, мне нравятся совсем другие девушки – мягкие и нежные. На любовном ложе приятнее чувствовать себя охотником, а не загнанным зверем. Или ты со мной не согласен, Ньерд?
Тот по-прежнему молчал. И тут жена Тора, золотоволосая Сиф, до сих пор прятавшаяся за спинами богов, бесстрашно выступила вперед.
– Возможно, ты так зол, потому что испытываешь жажду? Испей этот медовый напиток. – Сиф боязливо приблизилась к нему и с поклоном подала кубок.
Локи посмотрел на нее с удивлением.
– Только жена моего дорогого друга Тора оказалась добра ко мне, – с усмешкой заявил он и с трудом поднял скованные руки, чтобы взять ее дар.
Он неспешно принял кубок, отпил и одобрительно взглянул на нее.
– Благодарю тебя, Сиф, – учтиво проговорил он. – Надеюсь, ты сделала это от чистого сердца, а не потому, что надеешься скрыть ото всех нашу маленькую тайну?
С мстительным удовольствием Локи уловил страх, заметавшийся в глазах молодой женщины, и безжалостно продолжал, бросив кубок на землю:
– Ты вовсе не так неприступна, как все думают… А где же твой любимый супруг? – перебил он сам себя. – Тор не хочет участвовать в суде над своим другом, ведь он лучше других знает, что я невиновен?
– Слышите грохот? – вдруг раздался женский голос. – Возвращается Тор, охраняющий Асгард от вторжения врагов. Уж он-то заставит умолкнуть охальника, бесстыдно поносящего великих богов.
– Кто это говорит? – прищурился Локи. – Кажется, служанка Фрейра? Один, зачем ты пустил сюда грязную скотницу?
Ему не успели ответить – у источника появился Тор, утомленный с дороги, в пыльной одежде, но с горящими мрачным огнем глазами.
– Мне послышалось или речь идет о моей жене? – забыв поприветствовать собравшихся, вопросил он.
Даже могучие боги, казалось, устрашились его, но только не Локи.
– Тор, ты как раз вовремя, – непринужденно заявил он. – Мы уже обсуждали это, но, кажется, ты знаешь не все… Правда, Сиф?
Золотоволосая красавица растерянно стояла перед всеми, бессильно опустив руки. Локи внутренне усмехался. Ему не было ее жаль. Сиф поплатится за свою показную доброту! Больше у нее не возникнет желания пытаться так глупо подкупить его.
– Если ты сейчас же не замолчишь, тебя заставит мой молот. – Тор взвесил в руке грозное оружие.
На Локи это не произвело никакого впечатления. Он равнодушно взглянул на Мьельнир и напомнил:
– Друг, ты не забыл, кто его тебе принес?
– Это не помешает мне обратить его против тебя, если ты скажешь хоть слово о моей жене! – вознегодовал Тор.
Локи с насмешкой смотрел на друга, сильного и справедливого, но такого простодушного. Неужели за время их дружбы Тор совсем не научился хитрости? Но останавливаться он не собирался, да и поздно было отступать. То, что он хотел сказать, должны услышать все. Не в правилах Локи обрывать речь на полуслове. И пусть его ждет бездна – забыть о себе он не позволит еще долго.
– Сиф, разве ты не помнишь, как нам было хорошо вместе? – снова обратился он к смущенной женщине. – Твой муж прекрасен и невероятно силен, но в тот день ты легко променяла его на меня… А когда ты уснула со мной, я срезал твои удивительные длинные волосы. Все вы имели счастье лицезреть Сиф без волос, не так ли, великие боги? Пока я не заставил цвергов выковать для нее новые, из тончайшего золота…
Молчали боги и богини. Много оскорблений они услышали от Локи, но это обвинение стало самым серьезным. Все знали, как чиста и целомудренна Сиф, она ни за что не согласилась бы изменить супругу. И все знали, как страшен в гневе ее муж Тор. Взоры обратились к бедной женщине, но она не нашла в себе силы протестовать.
– Это было колдовство, – тихо проговорила она. – Локи сначала развлекал меня остроумной беседой, а потом предложил помочь расчесать волосы. Все вы знаете, мне нелегко с ними управляться! Я слышала, как Локи произносил заклинания, а что произошло дальше, не помню, очнулась уже без волос…
Громовержец тяжело смотрел на нее, все крепче сжимая в руке молот.
– Тор, ты разрешал мне беседовать с твоим другом, пока сам далеко! – в отчаянии выкрикнула Сиф.
Локи издевательски ухмыльнулся. Не было никаких заклинаний, Сиф придумала их, чтобы оправдаться, но он не собирался разоблачать ее ложь. Он ведь тоже обманул Тора, сказав про них, когда тот навещал его в темнице.
– Вот чем закончились ваши беседы! – прорычал Тор. – Конечно, я никогда не был искусен в речах… Локи, я сам буду вершить суд над тобой! Заброшу тебя на восток, в земли Утгарда…
– Те самые, где ты так отважно прятался от великана в его рукавице? – не смутился Локи.
Тор крутанул в руке молот:
– Я отправлю тебя прямиком в Хельхейм, в царство мертвых…
– Но это же слишком легкое наказание для меня, правда? – обратился он к Одину, забыв назвать его братом.
– Локи сбивает нас с толку, отвлекая своей глупой болтовней, – тяжело проронил всеотец. – Не пора ли вернуться к тому, зачем мы здесь собрались?
Боги загомонили, как простые смертные, которым нанесли ужасную обиду. Локи довольно усмехнулся. Кажется, шуткам конец, но напоследок он позабавился на славу.
