Анна Алора
Госпожа Ректор

Пролог

Леди Макони быстро шла по коридору. Ее темные волосы, собранные в аккуратную прическу, несколько растрепались. Пара локонов выпала и так и норовила попасть леди то в раскрытые в негодовании глаза, то в раздувавшийся от того же негодования носик.

Приличное платье длиной в пол, и то, казалось, воинственно шуршало всеми своими подъюбниками. Его фалды развевались как штандарты на вершине замка в ветреный день.

Щеки леди тоже не отличались обычной арктической бледностью. Наоборот, цветом они приближались к пламенеющему закату.

Наконец Макони подошла к объекту, вызвавшему у нее столь сильное негодование. Она остановилась перед высокой, выложенной серебряными плитками дверью и перевела дыхание.

– Негоже врываться к ректору без предупреждения?! Может быть, и негоже. Но ведь это уму непостижимо! – возмущенно думала девушка. Тем не менее, она была представителем знатного аристократического рода, имея уже на генном уровне пропечатанные манеры.

Леди Макони отдышалась, поправила прическу и решительно открыла дверь. Дверь поддалась ее решительности с трудом, ибо была тяжела на подъем и имела весьма почтенный возраст.

Тяжелый механизм заскрипел, охнул и с протяжным стоном дверь открылась. Макони остановилась в проеме и со словами:

– Вы не заняты, госпожа ректор? – прошла в кабинет.

Он был огромен. Громадный, старинный, метров под пятьдесят, не меньше. Причем практически пустой. На такой площади помещались только рабочий стол, правда, весьма приличных размеров, и несколько стульев вида старинного и сурового.

За столом сидела маленького роста дама в маленькой же шляпке на темных, без проблеска седины волосах, и упорно что-то писала, поминутно чертыхаясь сквозь зубы.

Зубы у дамы были белые, ровные, только чуть сточенные впереди. Привычка. Привыкла она во время работы, а работала дама практически без перерыва, грызть карандаш.

Она не обратила никакого внимания на вошедшую, ибо только-только начала разбираться в манускрипте, исписанном каракулями великого мага от теории магии лорда Фемини.

Леди Макони пришлось несколько раз покашлять, и каждый раз громче предыдущего.

Наконец дама подняла голову, и довольно рассеянно взглянула на вошедшую.

– Леди Макони! Рада вас видеть у себя, – она почти проворковала, однако глаза ее то и дело пытались вернуться к незаконченному.

– Госпожа ректор, взаимно, – вежливо и достаточно холодно проговорила Макони. Девушка понемногу остывала.

– Однако, что привело вас ко мне, дорогая? – с некоторым удивлением в голосе спросила ректор и даже перестала косить глазом в манускрипт.

– Эмм… – начала леди Макони, – я не привыкла жаловаться, вы знаете, – тут дама ободряюще кивнула головой, – но… Дело в том, что наш новый профессор, лорд Локко Фемини, – при упоминании этого имени, дама несколько скривилась, но быстро натянула приличествующую случаю мину, – Его манеры, поведение оставляют желать лучшего! – выпалила наконец леди Макони и облегченно выдохнула.

– Хмм… – нахмурилась дама, и в тоже время на ее лице промелькнула и пропала мечтательная улыбка, – и в чем же все это выражается?

– Да он меня преследует! Преследует. Жизни не дает, – пожаловалась леди Макони, опустив глаза долу.

– Ну, при такой наследственности… – дама вздохнула. – Так чем я могу вам помочь?

Леди Макони набралась смелости и выпалила:

– Прошу, прошу, отправьте меня в новый филиал, на самый север герцогства! Там освободилось место, я знаю.

Выпалила и замолчала.

Потому что место действительно освободилось. Место директрисы.

На самом деле, со стороны леди Макони таковая просьба вовсе не была совершенной наглостью. Опыта ей было не занимать. Общение как с юными магинями, так и юными магами давалось весьма неплохо. Да и, чего греха таить, такова была мечта нашей Макони.

В глубине души и сердца девушка мечтала о большем. Она мечтала о школе. Своей школе, где бы с детьми проводились занятия по современным методикам, а не только по этим, так называемым «испытанными временем».

Конечно, Макони понимала, что новое – это хорошо забытое старое. Но какая разница, раз этого старого никто уже и не помнит?

А пока… Пока можно начать с места директрисы, вот!

Госпожа ректор откинулась на спинку стула, который был для нее великоват, и потому ей пришлось практически лечь, что было совсем неудобно.

– Надо менять мебель, надо, – подумала ректор. Она прикрыла глаза, и пребывала в задумчивости все это время.

– А как слухами земля полнится, однако. Ведь только-только проводили милую Сияну. Бывшая директриса действительно была мила, почему и не засиделась в новой должности. Вышла замуж и укатила на другой конец герцогства, – Подставила нас, конечно. Но что делать? Любовь. Однако оставить новый филиал без директрисы никак нельзя.

Пришлось госпоже ректору быстро вспомнить весь послужной список леди Макони, и она с удивлением поняла, что та и правда вполне подходящая кандидатура на освободившуюся должность.

Наконец дама открыла глаза. И зорко взглянула на затаившую дыхание девушку, которая стояла выпрямившись и не сводила глаз с руководительницы.

– А почему бы и нет? – решила госпожа ректор, и сказала:

– Я подумаю над вашей просьбой, дорогая. О своем решении сообщу в самое ближайшее время.

Глава 1

Леди Квинния, отпустив взволнованную девушку, встала с неуютного кресла и, потирая затекшую от неудобного положения поясницу, стала прохаживаться по кабинету. Ей было просто необходимо движение. Должность ректора настолько утомляла и настолько мало ей подходила, что, по чести говоря, дама с удовольствием отдала ее хоть той же леди Макони.

А что? Девушка молодая, амбициозная, знающая. Более того, постоянно стремящаяся эти знания улучшать, обновлять. Или как там говорили, «повышать квалификацию».

Временами леди Квинния весьма тосковала по этим «там». Вот спроси ее, где этот мир, разве сможет она сказать или показать туда дорогу? Нет. Нет, к сожалению.

А может быть, и к счастью.

Иной раз леди Квинния закрывала глаза, и видела воочию свой маленький домик, стоящий в самом конце поселения, окруженный садом и приличного размера огородом. Целых восемь, а вовсе не шесть соток.

Сияющая Мать… Этот мир, первозданный, где магии пшик. Мир, в который она попала так неожиданно.

Леди Квиннию бросило в воспоминания. То ли визит леди Макони, то ли упоминание ею старого теперь уже прохиндея лорда Ниоко-младшего было тому причиной, кто знает?

Да и не все ли равно?

Бывают, бывают такие дни, когда ты перестаешь ценить то, что имеешь, то, что есть сейчас. И уносишься на крыльях в далекую даль. В те времена, когда ты была счастлива. Счастлива, и любима.

И леди Квинния, ректор Лонельской Академии эмпатов, разрешила себе, позволила в них окунуться. Правда, куда как комфортнее было бы это сделать дома, в выделенном ей громадном же особняке, положенным по положению, но…

Воспоминания не спрашивают, когда им прийти. А приходят, когда им вздумается, невзирая ни какие обстоятельства.

Она даже забыла о брошенном на столе манускрипте по теоретической магии от маэстро Фемини-старшего, что было с ее стороны совершенно необычно.

Леди Квинния сняла вечную маленькую шляпку, увенчанную простой серебряной брошкой в виде маленькой капельки, и распустила свои, без признаков седины, волосы.

И погрузилась в воспоминания, не забыв однако предварительно подойти к двери, и закрыть ее на простой, обычный такой засов. Потому что магия- не магия, а чтобы такой засов открыть, нужна сила лесного великана, коих, Слава Сияющей, давно уже в этих краях не водилось.

Ушли, ушли далеко на запад, и следов не оставили.

Воспоминания накатывали волнами. Она то видела себя совсем маленькой девочкой, то уже вполне себе барышней на выданье. То…

Но начнем же наконец нашу историю.

Давным-давно, жили были и, представьте, дружили две девочки. Одна была спокойная, уравновешенная и деликатная особа, которой повезло родиться с магией Огня. Дар открылся у нее очень рано, и обнаружился уже при первой же проверке детей из магических семей, в три года.

Другая же была ее полная противоположность. Подвижная, бойкая, скорая на ответ и словом, и делом. Вот только, несмотря на пусть довольно дальнее, но родство с лордами Сияющими, магия явно чуралась девочки. Ни в три года, ни в семь лет даже ее следов не было обнаружено.

Первой была матушка лорда Кивали, о котором мы так много говорили в первой книжке “Жена для Главы Ковена”, а второй – леди Квинния, как вы уже догадались.

Квини, как называли ее в семье, конечно, в глубине души страшно переживала по этому поводу. Но вот вида, вида никогда не показывала. Всегда и везде держала хвост пистолетом.

Выросли девочки.

Первая удачно вышла замуж за блистательного лорда Сияющего, а вторая… Судьба второй была в своем роде незавидна. Кому, скажите, нужна в женах девушка, у которой магические потоки перекрыты полностью? Всем нужны наследники, всем нужны наследницы, да только с даром. А какой дар может передать детям такая мать? Верно, никакого.

Безусловно, бывали случаи, и не такие уж редкие, когда у детей проявлялся дар отца. Но был он значительно слабее.

Так что пришлось Квини делать вид, что замужество ей совершенно не интересно. И кинулась девушка получать образование в области теоретической магии. А что? Теоретики занимали довольно почетное место в Лотании. Практиков и так хватало.

Случилось так, что засиделась девушка над фолиантами у своего магического руководителя за полночь. Пора бы и домой. Она растерла слезящиеся глаза руками, зевнула и стала собирать материал, дабы наутро засеть за него как следует.

Надо сказать, что Квини была достаточно хороша собой и привлекала внимание мужчин. Но что ей до их внимания, когда замуж-то не брали?

Правда, на нее заглядывалась пара теоретиков с отделения, но ведь, засранцы, в жены тоже предпочитали магинь!

Засада.

Квини тяжко вздохнула, забрала тяжеленный фолиант и отправилась восвояси.

Но не успела она выйти за пределы дома, как услышала:

– Нет! У меня получится. У меня получится! – чей-то голос повторял и повторял, – Я докажу ему!

Квини осторожно выглянула из-за угла, и увидела мальчишку лет двенадцати, который упорно делал пассы руками и что-то бормотал в перерывах.

Он был весь мокрый от напряжения.

– Это ведь сын наставника? – подумала девушка. – Точно, он. Говорят, у него с магией Перемещения проблемы. Она вздохнула, и, не желая мешать страдальцу, пошла себе потихоньку. Однако далеко уйти ей не удалось.

У паршивца получилось. Один-единственный раз, после чего магия опять заснула глубоким сном, и очнулась только в двадцать лет.

А наша леди Квинния, будущий маг-теоретик, отправилась в неизвестность.

Неизвестность встретила девушку приятным шумом могучих деревьев и запахом, от которого сразу закружилась голова. Квини свалилась на что-то мягкое и довольно упругое. Это упругое под ней издало низкий звук, похожий на тарахтенье повозки по булыжной мостовой, и дернулось.

Квини с испугу подскочила, и откатилась подальше. Существо, а это явно было существо, задвигалось, и перевернулось на бок. Через мгновенье оно открыло рот, что-то сказало, и голова у Квини закружилась еще сильнее.

Девушка крутила головой во все стороны, совершенно не понимая где она. Вот что с ней случилось, это она понимала. К великому своему сожалению. Ибо понимание это было невыносимо.

Невыносимо настолько, что она даже забыла о существе рядом с ней, которое, слава Сияющей, заснуло, кажется. По крайней мере, никакого движения с его стороны не чувствовалось.

Квини даже зашипела сквозь стиснутые зубы:

– Ах ты ж маленький поганец… Ах ты ж маг недоделанный…

Конечно, такие выражения в устах молодой девушки никуда не годились, но, как мы знаем, Квини была существом бойким и за словом в карман не лезла, никогда.

Тут она почувствовала, что ее желудок того и гляди вывернется наизнанку. Этот запах!

Пахло на редкость отвратительно. Запах был резкий, сладковатый, и, к сожалению, знакомый. Пару раз леди Квини случилось отравиться, поэтому ей сложно было его с чем-то спутать.

Девушка быстро отошла как можно дальше от его источника, да только источник этот, казалось, был везде.

– Сияющая Мать… Это … Это совершенно невозможно… – и бедняжку стошнило в свою очередь.

Квини отерла губы платочком, который, вот счастье, оказался в карманчике платья, и ей ощутимо полегчало. Нет, запах никуда не делся. Он так и витал в воздухе. Но теперь ей был ясен его источник. Им являлось это существо. Существо, которое, казалось, заворочалось и начало подавать звуки.

Невнятные звуки перешли в довольно отчетливые, но Квини все одно разобрать их не могла.

Она настороженно смотрела в сторону существа, а сама старательно продвигалась как можно дальше от него.

– Как говорится, береженого и Сияющая Мать бережет, – подумала девушка, поглядывая в сторону источника неприятного запаха.

Источник же наконец с трудом принял сидячее положение, охнул, хорошо, от души матернулся и вытащил из-под органа, не упоминаемым в приличном обществе, тяжеленный фолиант. Тот самый, что несла домой наша Квини.

– Айй! Что это за книга? Откуда? Однако… Однако какой интересный экземпляр, – заинтересованно сказало существо, и начало шарить руками вокруг.

Конечно, Квини ни слова не понимала, но интонации и собственно, саму причину, как не понять?

Увидев фолиант драгоценного учителя в руках существа, девушка, не медля ни минуты, птицей метнулась к нему, протягивая руки.

Володя Савельев, который только-только пришел в себя после очередного, накатившего, как обычно, совершенно неожиданно, приступа жесточайшей мигрени, от неожиданности свалился на матрас. Матрас сей был не простой, а надувной, и как раз в гараже, стоящим на окраине села, хранимым и используемым для определенного рода нужд.

Володя приходил сюда обычно раз в неделю, пытаясь привести в порядок оставшийся от дядьки мотоцикл. Он смутно помнил, как вечером принес пару литров бензина, дабы промыть как следует уже подготовленные для сборки детали.

А сейчас, падая, левой ногой, обутой в видавший виды сапог, поддал этой бутыли, да как следует. Она издала тихий звон, и помещение гаража наполнилось непередаваемым ароматом.

Глаза Володи налились слезами, которые так и брызнули, так и потекли, застревая в заросшем щетиной лице.

И за слезами этими, туманящими его и без того мутный взор, несчастный, заикаясь, завопил что было сил:

– Женщина! Да вы что себе позволяете?… Да кто вы такая?! – тут дар речи окончательно отказал Володе, лишившемуся надежды на сборку необходимого транспорта.

Женщина, которой была именно наша Квини, выхватила фолиант, остановилась на мгновенье, и ее лицо стало наливаться синевой.

– Сияющая Мать!.. Опять этот смрад… Меня сейчас стошнит, – и девушка чуть не свалилась, но нашла в себе силы как можно дальше отойти от нового источника невыносимого запаха.

При этом фолиант Квини прижимала к себе, не желая с ним расставаться в этом не гостеприимном месте.

Ей удалось-таки не свалиться, а тихо, невзирая на неподходящую для этого одежду, отползти подальше.

Володя же, чуть придя в себя, не обращая никакого внимания на нее, двинулся к разбитой бутыли.

К его великому сожалению, вся жидкость успела впитаться в солому, коей тут было множество.

– Эхх… Опять к деду Паше придется идти, – закручинился Володя, глядя на пострадавшую бутыль как на почившую верную подружку.

Он постоял, повздыхал. Резко пахло бензином. И голова Володи не выдержала новой напасти, и закружилась. Мужчина медленно вернулся к своему матрасу, лег, отвернувшись к стене, и, постарался дышать как можно осторожнее.

– Неужели проклятый приступ повторится? – с ужасом подумал он, и начал массировать виски круговыми движениями.

Конечно, он знал, что в случае приступа никакой массаж не поможет. Но мало ли. Утопающий хватается и за соломинку.

Тут Володя почувствовал мерзкий запах и повернул голову. Повернул и увидел, что лежит практически в луже собственной блевотины.

Похоже, его вчера вырвало.

Глава 2

Квини, которую этот запах чуть не довел до очередного приступа тошноты, решительно двинулась вон из этого непонятного помещения. Вон от этого ужасного запаха и не менее ужасного существа.

В тусклом свете девушке удалось разглядеть, что существо это было, несомненно, мужецкого пола. Одежда, чрезвычайно странная и неряшливая, говорила об этом. Да и щетина. Да и голос его был явно не женским.

Квини заволновалась.

Существо, правда, вело себя мирно, никоим образом не приближалось к ней, а опять вернулось в место своего обитания и, похоже, забылось мертвым сном.

Девушка, тем не менее, нашла дверь, которая была изнутри заперта на ржавый, видавший виды, засов. Для того, чтобы его открыть, ей пришлось оторвать от груди фолиант, и положить его на явно немытый не одну декаду пол.

– На что же я похожа! Мое платье, о Сияющая…, – чуть не застонала она. Квини только могла предположить, на что, потому что темновато было в гараже, лишь затянутая паутиной одинокая лампочка при входе давала какой-то свет. Тусклый, мрачный, но позволяющий хоть что-то разглядеть и приблизиться к двери.

Так что девушка взялась обеими руками за ржавый засов, и с трудом его вытащила из ржавой же петли.

Толкнула дверь, и оказалась наконец на воздухе. На свежем воздухе!

Квини стояла, дышала и не могла надышаться.

– А повезло же мне, Сияющая Мать! – вдруг подумала девушка. – Здесь, похоже, лето. Или поздняя весна. По крайней мере, достаточно тепло даже ночью.

Ночь действительно стояла теплая, был самый разгар лета, стоял сенокос.

Воздух пах лесом, травой, мхом. Откуда-то слышались слабые, редкие звуки. Похоже, это ночные птицы вылетали на охоту и сообщали зазевавшемуся зверьку, что его час пробил.

Над сараем царила ночь, во всем ее великолепии и во всей ее темноте.

По крайней мере, Квини постояла, подышала и, будучи девушкой весьма здравомыслящей, к тому же весьма сведущей в магии, пусть и теоретической, решила таки вернуться в помещение.

До утра.

До того момента, когда рассветет и она сможет понять, где же оказалась, в конце-то концов.

Однако коротать ночь до рассвета в таком неприятном соседстве ей придется впервые.

Вот тут Квини чуть не расплакалась. Но наклонилась, забрала свой фолиант и вошла внутрь, оставив, однако, дверь широко распахнутой.

Села рядом с ней, у стены. Положила фолиант рядом с собой, обняла колени и положила на них голову. Длинная темная коса, заколотая на затылке, придерживалась маленькой шляпкой с серебряной брошкой в виде капельки дождя.

Глаза Квини сами собой закрылись, и, несмотря на непривычную позу, девушка отправилась в объятия Морфея.

И объятия эти были столь крепки, что она даже не сразу почувствовала, как кто-то весьма нетерпеливо трясет ее за плечо.

Когда девушка раскрыла глаза, то даже не поняла, где она, что с ней, и кто этот субъект. Однако Квини хватило достоинства сбросить руку нахала со своего плеча, и осведомиться:

– Что вы себе позволяете, хам! – проговорив последнее слово, Квини удивилась так, что и сказать нельзя. Откуда это слово вообще взялось?! До сего момента она ничего подобного не слышала, повторить не могла, и значения не знала.

Однако, судя по всему, словечко оказалось верным и в самую точку, потому что субъект руку отдернул и с отчетливой обидой в голосе произнес:

– А вот ругаться, мадам, вам никто права не давал! Врываетесь, понимаешь ли, в помещение, переступаете порог чужой собственности, без всякого на то разрешения со стороны владельца. Мешаете ему, – тут субъект несколько замялся, но продолжил с еще большим напором, – культурно отдыхать! Между прочим, в свой законный выходной, законный!

– И позволяете тут себе! Выражения попрошу выбирать получше, – очевидно, выдав все, на что был сейчас способен, субъект закончил значительно тише.

Квини мгновенно замолчала, с удивлением осознавая, что набор звуков, который издавал субъект, для нее таковым уже не является. Она прекрасно понимала, что это слова, и смысл многих был совершенно ясен.

Ну, мы-то с вами, читатели мои, не удивлены, верно? Ведь Тася, главная героиня романа «Жена для главы Ковена» после первой ночи, проведенной в другом мире, так же начала понимать чужой язык и говорить на нем.

А чем хуже наша Квинни? Ничем, совершенно.

Очевидно, такая вот выходило, когда субъект из родного мира попадал в другой. Мгновенная подстройка чего-то там в мозгу, и вот вам результат. Возможно, такое происходило не во всех мирах. Но нам сейчас, право, нет до этого никакого дела. В нашем случае получилось именно так.

Так что Квинни поудивлялась чуток, да и вспомнила кое-что из трудов дорогого учителя, который остался где-то там, далеко, в родном мире. И из глаз далеко не сентиментальной барышни выкатились крупные прозрачные слезы.

Субъект, строго ее отчитывающий, а это был не кто иной, как наш пришедший в себя после приступа Володя, увидев результат, который произвел его спич, несколько ошалел.

Ну не привык он к тому, чтобы его речи приводили дам в слезы. Скорее, бывали некоторые дамы, способные его довести до белого каления, но никак не он.

Володя был существом с нежным сердцем и доброй душой. Росточка не сказать чтоб великого, но под метр семьдесят пять имел. А что? Вполне себе хороший рост для простого русского мужика. Правда, вот простым мужиком наш Вова не был.

Закончил Володя вполне себе престижный университет в одной из столиц, и занялся обычной научной деятельностью в простом НИИ, оставшимся от советских времен. Да только вот голова у нашего Володи была золотая. Что ни квартал, то открытие у него. Что не эксперимент, то тут и подтверждение гипотезы.

Одним словом, в наш компьютерный век очень быстро на него вышли люди из известной Силиконовой долины, и ну переманивать ценного кадра в свои, американские пенаты.

А Володя что? Кто ж откажется от таковых-то пенат. Но не свезло, не получилось у мужика. Все оказалось до слез просто и обычно. Русский мужик, хоть золотая голова, а оказался с брачком. И брачок этот силиконовая долина раскусила в два счета. Володя, находясь вдали от отчизны, стал тосковать. Да так, что удивлялись видавшие виды бывшие соотечественники, трудящиеся с ним бок о бок.

Такая на него напала ностальгия, что он и сам диву давался. Со слезами расторг Володя контракт с американской стороной, которая рассталась с мистером Савельефф, тоже чуть не утирая слезы.

Володя возвратился на родину, кинулся в родной НИИ. Тот принял его с радостью. Еще бы. Такая голова, как у Володи, на земле не валяется. Однако свалилась уже на родимой земле на нашего Володю новая напасть.

Совершенно неожиданно, казалось бы, без всякого на то повода, на мужчину стали нападать приступы мигрени. Да такие, что здоровый молодой мужик просто чуть не падал, и имел единственное желание – лечь в кровать и тихо помереть.

И вот стоит он сейчас, в распахнутом несвежем ватнике, в поношенных джинсах и на голую ногу сапогах, и смотрит на даму, по лицо которой текут слезы.

– Эмм… – Это, я дико извиняюсь, мадам, – смущенно проговорил Володя, и достав из широких штанин старомодных джинсов довольно чистый носовой платок, протянул его растерянной женщине.

Наша Квини посмотрела на проявляющего заботу субъекта, посмотрела на свое платье, и, махнув рукой, приняла платок, который тут же и использовала по прямому назначению, даже забыв о том, что у нее и свой имелся.

Она вытерла слезы и старательно высморкалась, и наконец спросила:

– Я где?!

Володя оторопело взглянул на явно страдающую дамочку, и ответил со всей четкостью, на которую был способен:

– Мадам, вы в моем личном гараже.

На что та замотала головой:

– Нет, что это за место? Мир какой?

Услышав про мир, Володя занервничал. Два последних приступа были достаточно тяжелыми, но вот до галлюцинаций разного рода дело еще не доходило.

– Мир какой? – повторил Володя, и повнимательнее посмотрел на нарушительницу его территории.

Тетка как тетка. Странноватая, правда. Платье вон грязное, длинное. Ну, да сейчас чего только не наденут. Шляпка вон маленькая на голове. Волосы темные, похоже, длинные. Вон как свернуты под той шляпкой да приколоты.

Глаза у незнакомки были серые, темно серые, прямо штормовые.

– Симпатичная видно была в молодости, да и сейчас еще ничего, – подумал вдруг Володя.

Однако эти вот ее слова про мир заставили мужика поежиться. Тут два варианта, – неохотно подумал он. Либо у меня глюки начались, либо у нее.

Ну вот только с людьми, имеющими проблемы с психикой, ему не встречаться не доводилось. Помнится, читал где-то, или говорили коллеги в свое время, что тут главное – не противоречить.

И он ласковым по возможности голосом повторил:

– Мир какой? Так это мир, какой он и есть. Наш вот мир.

Квинни посмотрела на мужика с досадой. Ее подобным ласковым голосом было не обмануть. Девушка мгновенно сообразила, что субъект этот в просто никуда не годящейся одежке, похоже, считает ее не вполне здоровой.

– Да уж… – подумала девушка, – дикий тут мир, однако. О попаданцах ничего не слыхали.

И Квинни, подумав и помолчав минутку, тоже решила не противоречить. А что? Вариант. Где-то в ранних работах маэстро Фемини она видела даже нечто вроде инструкции для попаданцев в миры, далекие от магии, где никто, как правило, не верит в то, что кроме их мира полно и других.

Нет, ну в теории многие соглашаются, тем более, посмотрев на звездное небо, сияющее этими мирами в лунную ночь. Но ведь это где-то там, далеко.

А чтобы вот тут, да рядом с таким Володей, заметим, человеком далеко не простым, ученым, как говорится, с прошаренными мозгами…

Вот такое осознание мало кому давалось.

Маэстро прямо и писал: «Если встреченный вами отдельно взятый субъект, при упоминании о другом мире, начинает смотреть на вас странно и говорить голосом, которым разговаривают с малыми детьми, знайте – к несчастью, вы оказались в мире, где попаданцы вроде вас являются великой редкостью.

Мир этот, скорее всего, лишен магии полностью либо энергетические каналы самой планеты пребывают в плачевном состоянии. Самое лучшее, что вы можете предпринять в таком случае – немедленно вернуться в точку отбытия».

Вспомнила Квини чуть не слово в слово, можно сказать, процитировала на память, и взгрустнула. «Немедленно вернуться в точку отбытия»… Как же!

Подсиропил мне сыночек ваш, учитель. Ох, подсиропил.

Девушка вздохнула, и, посмотрев на ласково глядевшего мужчину, сказала:

– Вы правы, конечно. Что это я…Бессонная ночь, извините. Наш мир, конечно, наш.

– А теперь не соблаговолите ли вы проводить меня в ближайший населенный пункт? – слова, которые произносила Квини, были для нее в новинку, но она понимала их значение.

Слава тебе, Сияющая Мать! Не оставляешь дочь свою в мирах чужих… – и Квини чуть не опустилась на колени, ощутив ее явное благословение. Однако девушка вовремя спохватилась.

Неизвестно, как в таком диком мире этот, с позволения сказать, мужчина, отнесется к подобному проявлению чувств с ее стороны.

Володя, услышав более-менее нормальные речи, хоть его и порядком смутило слово «соблаговолите», несколько успокоился и спросил:

– Отчего ж и не проводить, провожу. Тем более, что этот пункт недалеко. Однако позвольте полюбопытствовать, мадам, как вы оказались в моем гараже?

Квини, которой сказать было нечего, просто развела руками и повинилась:

– Сама в толк никак не возьму. Вроде домой шла, да темно. Заблудилась я, – и девушка, посмотрев на мужчину жалостливым взором, обняла фолиант учителя еще крепче.

Не сказать, чтобы Володя вполне поверил ее словам, однако Квини уже не производила на него впечатление человека, который явно не в ладах с рассудком.

Скорее, его посетила другая мысль.

А не товарищ ли она ему по несчастью?

Может быть, дама тоже страдает приступами мигрени или чего похуже. Ведь и у него бывало, что память подводила.

Если бы Квини знала, о чем подумал Вован, глядя на нее, то, несмотря на весьма крепкую нервную систему, могла бы и в обморок упасть.

Ненадолго, конечно. Ибо не пристало девушке из приличной магической семьи таковое прилюдное проявление чувств. А скорее всего, и падать бы не стала, а обошлась одной пощечиной. В любом случае, мысли таковые Володя держал при себе.

– Так мы идем? – нетерпеливо сказала девушка, и даже притопнула ножкой.