Анжелика Перова
Последнее дело дуба
Эта реальная, или почти реальная (судить вам), история случилась… Впрочем, не важно, где и когда. Главное, что она была.
Жила-была… не девочка уже, но и не зрелая женщина. Года здесь ни при чем.
Скажу так: героиня рассказа была не юна и не стара; не красавица, но и не уродина; не толстая и не худая; не семи пядей во лбу, но и не дура; не высокая, но и не маленькая; не излучала вселенского добра, но и не была злой. В общем, обычная.
Необычным было только имя – Липа. Мало кто знал, что по паспорту она Филиппа. Что за прихоть родителей была, дать такое имя – этого она не знала. Они умерли рано, Липе не было и семи. Взяла ее к себе бабушка, мамина мать, да и та скончалась через пару лет. Попала Липа к дальней двоюродной тетке в деревню, а та мало в чем могла просветить девочку на этот счет.
Тетка тоже была обычной. Своих двоих сыновей и Липу не разделяла. Девочку не обижала, но и материнской ласки особо не давала.
После сельской восьмилетки девочка подалась в город. Благо, что это было всего в тридцати километрах от деревеньки, где она воспитывалась у тетки.
Была у Липы одна страсть. Любила она прически и красоту куклам наводить. И было-то их всего две, так Липа настолько увлеклась экспериментами над ними, что игрушки облысели совсем быстро. Новых ей не покупали – ненужные траты, и девочка приспособилась стричь початки кукурузы, что в изобилии росли на огороде, представляя, что это волосы роскошных дам. И частенько получала от тетки за испорченный урожай.
Вот и поступила Липа в училище на парикмахера. Тетка несказанно обрадовалась, что пристроила воспитанницу, да и почти забыла о ней: не навещала, не помогала, Липу в гости не звала. Бывая в городе мимоходом, навещала иногда девочку в общежитии, но никогда не интересовалась, что да как, лишь жаловалась на безмужнее житье да на сыновей – оболтусов.
Училась девочка ни хорошо, ни плохо, без рвения, но и не спустя рукава. Компаний сверстников не чуждалась, но задушевных подруг не заимела. Закончила учебу и устроилась на работу в привокзальную парикмахерскую не самого высшего класса. Заработки были не высокие, но и с голоду помереть не давали. Тут же недалеко и недорого сняла комнатку в домике на окраине города с древней старушкой, при условии помощи по хозяйству.
Старушка, звали ее Римма Павловна, была абсолютно одинокая, не вредная и не надоедливая. Они сразу сроднились с Липой. Частенько вечера проводили вместе за ароматным чаем с домашними пирогами. Римма Павловна хоть и ходила плохо, но на топтание у старой печи сил хватало.
А еще у Риммы Павловны, бывшей учительницы, а во времена перестройки работавшей в книжном магазине, была огромная библиотека. Липа, с детства любящая читать и мечтать, как глянула на полки, заставленные разноцветными томиками различных жанров, так и утонула в них. Вечерами она брала книгу наугад, читала, а потом долго беседовала с пожилой женщиной о прочитанном. Римма Павловна вспоминала былое, удивлялась свежему восприятию старого произведения и с удовольствием включалась в полемику. Так и коротали они вечера вдвоем.
Между делом случился у них откровенный разговор.
– Неприглядная жизнь у тебя, Липушка, – пожалела вдруг девушку старушка.
– Отчего же, Римма Павловна? – отхлебнула горячий чай Липа, вовсе не считая себя несчастной.
– Работа, дом да книжки. Совсем серо. Что тебе светит? Ни кола, ни двора, ни родни нормальной, ни жизненной хватки. Хорошая ты девочка, но этого мало, чтобы что-то достичь в жизни. Тебе бы замуж удачно выйти. Но и тут не повезло. На фоне нынешних красоток, не обижайся, ты блеклая и незаметная. Если и выйдешь замуж, то за какого-нибудь остолопа, который через пять лет спиваться начнет.
– Почему обязательно спиваться? – обиделась Липа такой перспективе.
– Уж поверь моему опыту. Я такой же как ты была. Думала, что за душу мою меня любить будут и на руках носить. А что душа? Ее не видно. Плачет ли она или мечется, плохо ей или хорошо. Спился мой первый муж. И второй такой же достался. Вот и бросила я о семейном счастье думать. Детей Бог не дал, но, думаю, что это скорее к счастью. Хоть и хотела я деток, но как подумаю, от каких проблем меня Боженька оградил, так и благодарю его. Наличие деток, как я погляжу на некоторых, не дает гарантии, что в старости не будешь одинока.
– Я как-то об этом не думаю, Римма Павловна. Живу и все.
– А о чем ты думаешь? О чем мечтаешь? – спросила старушка, присаживаясь рядом.
– Ой, смешные мечты у меня. Стыдно и признаться, – засмущалась Липа.
– Ну, почему же? Мечты – они разные бывают. Расскажи, – Римма Павловна доверительно положила сухонькую ладошку на плечо девушки.
– А мечтаю я, Римма Павловна, только не смейтесь, быть немного волшебницей. Хочу людям такие прически делать, чтоб на душе у них светло и легко становилось. Вот пришел ко мне хмурый человек, все наперекосяк у него в жизни, а я подстригла, уложила прическу, он взглянул на себя в зеркало и увидал себя совсем другим. И тот другой подмигивает ему весело: мол, не грусти, все хорошо будет. Ушел человек с другими мыслями и настроением, и в жизни вдруг все налаживаться стало.
– Эвона как ты, – задумалась старушка и пристально вгляделась в лицо девушки. – Не о себе, значит, мечтаешь, а всем помогать хочешь.
– Выходит, так, – согласилась девушка и вздохнула.
– Мастером дела своего хочешь быть, – уточнила Римма Павловна. – А что мешает?
– Ой, Римма Павловна, боюсь я. Люди, как правило, боятся нового. Приходят ко мне и просят либо подравнять старую прическу, либо командуют, как им хотелось бы. А я иногда смотрю на человека и вижу, что ему сделать на голове надо, чтоб внешность по другому заиграла.
– А ты возьми и сделай.
– Да что вы? Не буду же я навязывать свое видение, вдруг ему не понравится то, что я сделаю.
– Волков бояться – в лес не ходить. Не спрашивая, сделай, если уверена в своей правоте, – Римма Павловна даже прихлопнула ладошкой по столу.
– В том-то и дело, что не уверена, – вздохнула девушка. – Еще и начальство недовольно будет. Ну, как выгонят с работы за самоуправство? А кто еще меня возьмет без стажа?
– Ладно. Есть у меня идея, – сказала вдруг Римма Павловна. – Знаешь что, для начала отдаю свою голову ради научного эксперимента. Все равно в платке хожу. А если что не так, то волосы не зубы – отрастут. Стриги меня.
– Прямо сейчас? – опешила Липа.
– Прямо сейчас, – Римма Павловна решительным жестом сдернула платок и распустила седой пучок жиденьких волос. – Экспонат, конечно, с допотопных времен, но еще сгожусь на нужное дело. Посмотрим, какая ты мастерица.
Взгляд Липы загорелся блеском охотника. Лицо девушки преобразилось, будто она увидела что-то поистине уникальное и загадочное. От этой внутренней одухотворенности стала она вдруг поистине красавицей. Римма Павловна даже залюбовалась девушкой.
– А знаете, Римма Павловна, я не буду вас сегодня стричь, – вдруг заявила она и широко улыбнулась.
– Аль отказываешь старухе? – возмутилась женщина.
– Нет, не отказываю. Я сделаю это завтра. У меня нет с собой профессионального инструмента, одолжу его завтра на работе на вечерок. И с удовольствием вас подстригу. А еще хочу сделать вам тонирование цветом. Вы уж потерпите до завтра.
– Тонирование, говоришь? – недоверчиво произнесла старушка, снова прикрывая голову платком.
– Да. Я уже вижу, как вы должны выглядеть. И не хочу довольствоваться полумерами, раз модель согласна на все, – пояснила девушка и обняла женщину. – Спасибо вам.
_
На следующий вечер Липа, вооружившись всем необходимым, добрых два часа колдовала над Риммой Павловной. Волосы старушки были подстрижены, окрашены и уложены немного в небрежную прическу. Не забыла Липа и про легкий едва уловимый макияж. Римма Павловна, все это время нарочно не смотревшая на себя в большое зеркало на стене, взглянула в своё отражение и охнула. На нее смотрела элегантная дама, посвежевшая и помолодевшая лет на двадцать.
– Липочка, – выдохнула восхищенно Римма Павловна. – Да ты уже волшебница. Я такой красавицей и в сорок лет не выглядела.
Девушка смущенно опустила глаза, радостно улыбаясь.
– Вам бы еще платье посветлее, Римма Павловна, и точно можно в третий раз замуж.
– Ну, про "замуж" это не по нашей части, но платье у меня есть, – загадочно улыбнулась старушка, которую после такого преображения назвать "старушкой" язык уже не повернулся бы ни у кого.
Римма Павловна скрылась в своей комнате, долго там возилась и охала, но вскоре появилась в горчичном платье с ажурным воротником и в коричневых туфлях на невысоком каблуке. На руке у нее висела кожаная старомодная сумочка в цвет обуви, которая дополняла весь ансамбль и вносила ретро-нотку в образ женщины.
– Ох, – уже восхитилась Липа.
– Что? Могу я еще волновать взоры? – усмехнулась Римма Павловна.
– Вы просто как королева, – улыбнулась девушка.
– А теперь идем, – скомандовала новоявленная королева.
– Куда? – удивилась Липа.
– Ну, не дома же такой красоте сидеть. Я для чего нарядилась? Тебя очаровывать? Есть у меня кое-что для тебя.
Через пять минут Липа и Римма Павловна медленно дефилировали вдоль домов по пригородной улице. Из окон бледными пятнами мелькали любопытные лица соседей.
– Смотри, Сергеевна даже не поздоровалась со мной, – шептала Римма Павловна, повиснув на руке Липы, и озорно улыбалась. – Точно, она меня не узнала. И так подслеповата, а в таком виде и подавно не узнала.
– Хи-хи, – прокомментировала Липа, довольная своей работой.
– Не, ну со Светкой я сама поздороваюсь… Привет, Игнатьевна.
Шедшая навстречу женщина открыла от удивления рот.
– Павловна, ты ли это?
– Я, – довольно ответила женщина.
– Ты чего? В лотерею миллион выиграла или молодильных яблок отыскала? – съязвила соседка.
– Ну, яблок – не яблок, но выигрыш отхватила. Только не деньгами, – не полезла в карман за словом Римма Павловна и подтолкнула Липу вперед, показывая, что разговор окончен.
– А куда мы идем? – спросила девушка, заметив, что дома уже закончились, и они шли вдоль железнодорожного полотна к станции.
– Это недалеко, – загадочно ответила женщина.
Вскоре они остановились у небольшой мелкой речушки, больше похожей на ручей, но с гордым названием «Крутая». Русло поворачивало у высокого холма и скрывалось из глаз в прибрежных зарослях.
Римма Павловна, кряхтя и охая, стала взбираться на пригорок. Липа последовала за ней, осторожно поддерживая женщину сзади.
– Вот, пришли, – остановилась старушка на вершине холма. – Смотри. Красота какая. Давно я тут не была. Все ноги не доходили. А сейчас я чувствую себя, будто и впрямь помолодела не только внешне.
Липа огляделась по сторонам.
Действительно, вид открывался чудесный. За речкой темнел еловый лес стеной с остроконечными зубьями. Река Крутая не зря получила такое название, ибо извивалась резкими изгибами между холмов и пригорков. Заросшие камышом и рогозом берега скрывали в себе всевозможную дикую жизнь. Но самым живописным был дуб на вершине холма, где оказались путники.
Это было вековое дерево, немного кособокое и раскидистое. Казалось, что своими толстыми ветвями оно подпирает само небо. За дубом виднелось давно непаханое поле с обильным разнотравьем.
– Смотри, Липа, – указала рукой на дуб старушка. – Какая мощь и сила перед тобой. Запомни это место. Здесь покой и благодать.
Липа зачарованно смотрела на дерево. Оно влекло ее к себе, как нечто загадочное и притягательное. Девушка медленно подошла к нему, прикоснулась рукой к шершавой в глубоких морщинах коре и закинула голову вверх. Вечер близился к закату, но еще светлое небо просвечивало сквозь ветви и листву, рисующие причудливые узоры на ярком синем фоне.
Римма Павловна встала рядом.
– Там, – махнула она рукой. – С той стороны дерева есть небольшое дупло. О нем многие знают, но не знают, что оно волшебное.
– Волшебное? – переспросила Липа, обходя дерево.
В этом чарующем вечере девушка могла поверить во что угодно.
– Да, волшебное, – повторила Римма Павловна и раскрыла сумочку. – Возьми.
Липа удивленно взглянула на протянутые ей листочек бумаги и карандаш.
– Что это?
– Напиши свое самое заветное желание и положи в дупло поглубже, – приказала женщина.
– И оно исполнится? – грустно улыбнулась сказке Липа, но выполнила требование, немного помешкав.
– Да, девочка, исполнится, – с уверенностью в голосе произнесла старушка. – Только не торопи события. Всему свое время. Чем грандиознее и объемнее желание, тем больше времени и подготовки нужно для его исполнения. Ведь если ты попросишь меня приготовить яичницу, то получишь ее максимум через десять минут, а если захочешь пирогов, то будешь ждать несколько часов.
– Я поняла, – улыбнулась Липа. – И что, дуб все желания исполняет?
– А это как приглянешься ему, и о чем желать будешь, – ответила женщина. – Приходи к нему в это время как сегодня. Первое желание как договор с дубом. Время семнадцать ноль-ноль.
Обратную дорогу шли молча. Чувствовалось, что Римма Павловна, несмотря на всю браваду, все-таки устала от длительного похода, хотя не признавалась в этом.
– Римма Павловна, – осмелилась нарушить молчание Липа, когда они уже подходили к дому. – А откуда вы знаете про дуб и желания? Вы сами проверяли?
– Конечно, – уверенно ответила женщина. – Иначе, зачем бы я предложила тебе это?
– И у вас все сбылось?
– Естественно.
– А что вы загадывали?
– А вот это секрет. Нельзя рассказывать про желания. Счастье любит тишину и скромность. Учти это. И знай еще: как последний лист с дуба упадёт, то уснет до весны этот старый волшебник. Лето в наших краях не очень длинное. Так что, поторопись.
_
Как ни странно прозвучит, но с тех пор началась у Липы дружба с дубом.
То первое желание, что она написала на бумажке в первый раз, практически исполнилось тут же. Девушка загадала, чтоб нынешнее бодрое состояние Риммы Павловны не покидало ту никогда. И действительно, с новой прической и имиджем женщина стала и чувствовать себя лучше. Отступили куда-то старческие хвори и медлительность ног, взгляд стал светлее, а на устах чаще играла улыбка.
В минуты грусти, меланхолии, усталости Липа приходила к дубу, садилась под раскидистое дерево и мечтала. Она даже стала разговаривать с ним, как с самым близким другом, от которого не может быть секретов. И, казалось, дерево слушало ее, отвечало шелестом листвы, успокаивало качанием веток, согревало теплотой застарелой коры.
Перед уходом девушка всегда оставляла в дупле маленькую записочку с сиюминутным желанием. О самом сокровенном она почему-то стеснялась просить. Или она хотела, чтобы сначала дерево ее приняло, полюбило?
Как-то в выходной целый день лил дождь. Липе очень хотелось пойти к дубу, но непогода мешала ей. Тогда девушка села писать ему письмо, где выложила все, что накопилось в ней за целую неделю. Так завязалась односторонняя переписка.
На работе дела шли неплохо. В парикмахерской сменилось руководство. Помещение переоборудовали на современный лад, частично отремонтировали, и вместо двух кресел в нем теперь возвышалось четыре. Соответственно, вдвое увеличилось и число мастеров. Статус парикмахерской сменился на "салон", поднялись цены, а с ними и зарплата, правда, не в геометрической прогрессии. С пятидневки перешли на двенадцатичасовой рабочий день по сменному графику: два дня через два. Клиентов прибавилось.
Сначала Липа обрадовалась, что будет больше свободных дней, но потом заскучала в выходные, не зная, чем себя занять. Книги книгами, но хотелось деятельности.
Тут снова пришла на помощь Римма Павловна.
– Липочка, у тебя теперь навалом свободного времени. Знаешь, меня изводят мои соседки. Они хотят, чтобы ты поколдовала над ними.
– Так что не придут ко мне в парикмахерскую? – Липа никак не могла смириться с названием "салон".
– Деточка, ты же знаешь, какие цены там стали. Понимаю, что работаешь не на себя лично, надо кормить начальство и оплачивать аренду. Да и топтать ноги далеко старухам. От их огородов-то. Это же полдня потратить надо, чтоб сходить в парикмахерскую. Да и стеснительно им как-то. Под старый зад по салонам бегать. Может, как-то по-свойски облагородишь их на дому? Заплатят чуть меньше, но ведь без налогов.
– Да я только рада буду, если без претензий, – улыбнулась Липа.
– Да какие претензии могут быть, что ты? – всплеснула руками Римма Павловна.
– Хорошо, пусть завтра и приходят. Я выходная. Только не все сразу.
– Ладно, очередь им установлю, – улыбнулась женщина.
За два дня Липа подстригла, перекрасила и навела шарм на добрую женскую половину с их улицы. Затесалось и несколько пожилых мужчин, к которым девушка отнеслась с большим рвением, ибо мужские прически разнообразием не отличались, но и тут нашлось поле деятельности для фантазии мастера. А уж Липа постаралась на славу. Ни одной стрижки не повторила, ни одной головы не оставила без индивидуальности. Тут ее вдохновение и мастерство раскрылось как цветок в солнечную погоду.
А на утро рабочего дня Липу ждал разнос.
– До меня дошли слухи, Липа. Как ты посмела? – кричала Светлана Вадимовна, новая владелица салона и начальник по совместительству.
– Что такого я сделала? – искренне недоумевала Липа.
– Ты отбиваешь у салона потенциальных клиентов. И еще спрашиваешь, что ты такого сделала?
– Светлана Вадимовна, да эти старушки ни в жизнь не пойдут в салон, – попыталась оправдаться девушка. – Им дорого тут, да и далеко. Некоторые дальше своего огорода и в магазин на окраине никуда не ходят. Тут я вам не конкурентка.
– Это как посмотреть, – сверкнула глазами начальница. – Где старушки, там и другие пойдут, как узнают, что ты по дешевке услуги предоставляешь. Может, ты свой салон откроешь и будешь там благотворительностью заниматься? Будешь за аренду платить, налоги, за сотрудников отстегивать, оборудование и материалы закупать из своих денег? Меня интересует, где ты инструменты взяла для своей деятельности?
– Только старые ножницы, которыми тут не пользовались, – ответила Липа, давясь от подкативших слез.
– Это уже попахивает воровством, – припечатала Светлана Вадимовна.
– Я их вернула, – опять слабо попыталась защититься Липа.
– Еще раз услышу о твоей внерабочей деятельности – вылетишь пробкой с работы, – прошипела начальница. – И с сегодняшнего дня буду проверять сумки. У всех! Чтоб ничего не тащили отсюда.
Последние слова Светлана Вадимовна добавила громче, но ее грозные крики и так все слышали.
– Допрыгались, все из-за тебя, – шепотом змеи произнесла одна из коллег, Марина, едва Липа, сдерживая слезы, подошла к рабочему месту.
Хлопнула входная дверь, и показался первый клиент. Все чинно встали навстречу.
Молодая хорошо одетая женщина, немного в смущении от того, что ее встречают сразу четыре мастера, пробежала глазами по лицам мастеров и направилась к креслу Липы.
– Простите, этот мастер пока не работает, – ринулась навстречу начальница. – Прошу пройти к этому креслу.
Липа парализовано застыла. Она поняла, что ее наказывают. Ведь зарплата полностью зависела от количества обслуженных лично ею клиентов, она получала проценты с предоставленных услуг. А в будние дни посреди лета – поры отпусков и дач, не всегда можно было похвастаться обилием народа.
Следующей салон навестила начальник местного железнодорожного вокзала. Женщина огромного авторитета и очень склочная. Нельзя было сказать, что она была желанной клиенткой, ибо на правах арендодателя всегда платила половину от цены стрижки. Она всегда садилась в кресло к Марине. Но сегодня девушка была не в духе после утренней сцены и начала с того, что по неосторожности состригла длинный локон – предмет гордости его хозяйки.
Тут же взвыл сигнал тревоги. Это визгливо закричало вокзальное начальство. На шум прибежала Светлана Вадимовна и попыталась успокоить бурю.
– Валерия Федоровна, прошу прощения за неаккуратность мастера. Она будет оштрафована, – пообещала женщина.
– Но волосы мне это не вернет, – возразила разъярённая фурия.
Марина дрожала как осиновый лист, пытаясь от расстройства не расплакаться в голос. Светлана Вадимовна махнула рукой подойти другой девушке, но та испуганно замотала головой. Третья была занята клиентом, поэтому осталась только Липа. Она подошла на непослушных ногах.
– Быстро все исправь, – процедила сквозь зубы Светлана Вадимовна. – Иначе уволю.
Липа смотрела на клиентку, прекрасно понимая, что отрезанное она не вернёт на место, исправить тут что-то невозможно. Девушка догадалась, что стала тем козлом отпущения, который расплатится за все. Она на миг закрыла глаза и мысленно обратилась за помощью к душевному другу – дубу, затем глубоко вдохнула и спокойно произнесла:
– Прошу вас, доверьтесь мне, успокойтесь. У вас правильный овал лица, вам пойдет любая прическа, но, чтобы подчеркнуть ваши красивые глаза, нужен акцент на челке.
Валерия Федоровна замерла на полуслове и недоверчиво покосилась на девушку. Липа приступила к работе, встав между клиенткой и зеркалом.
Была – не была, решила она. Липа давно приглядывалась к этой женщине и прекрасно видела, что ее нынешняя прическа ей не идет: длинные белые локоны только прибавляли года и делали ее вульгарной. Ей очень подошла бы стрижка с объёмом наверху и челкой-елочкой, что Липа и начала сооружать на свой страх и риск, замелькав ножницами так, что женщина не успела опомниться. На пол безжалостно полетели белые пряди.
Вид у Светланы Вадимовны стал таким, будто ее сейчас хватит удар. Она побагровела, но лишь молча ушла в кабинет, не желая учинять скандал при посторонних, с твердым намерением уволить опальную подчиненную.
Через двадцать минут Светлана Вадимовна вышла в зал с заранее прискорбным лицом. Каково же было ее удивление, когда увидала клиентку, с восхищением рассматривающую себя в зеркале.
– Светлана Вадимовна, дорогуша, забудем инцидент. Я удовлетворена. Никогда бы не подумала, что прическа может так преобразить меня. Я столько лет боялась изменить длинным волосам, но ваша сотрудница совершила чудо.
Женщина со всех сторон рассматривала себя. Действительно, она стала выглядеть моложе, изящнее, стильнее. Оказалось, что у нее красивая длинная шея и по-девичьи трогательный затылок. Каскадная рваная челка прикрывала складки на лбу, делая акцент на глубине глаз. В зеркале отражалась женственная и озорная дама.
– Я рада, что вам понравилось, – пролепетала Светлана Вадимовна, полностью согласная с увиденным.
– Я просто в восторге, – рассыпалась в похвалах начальница вокзала. – Сколько я вам должна?
– Ну что вы, это абсолютно бесплатно. В честь, так сказать, морального ущерба, – Светлана Вадимовна снисходительно улыбнулась, будто она ни на минуту не сомневалась в результате.
– Да какой моральный ущерб, милочка. Вы шутите? Да меня хоть на обложку журнала фотографируй с этой прической.
– Позвольте вам посоветовать двухцветное мелирование, – подала робкий голос Липа. – Тогда вы освежите за счет этого цвет лица и полностью отпадет необходимость в закрашивании седины.
– Я приду за этим завтра, – пообещала женщина. – Сейчас нет времени, руководство вызывает. Но обязательно доверюсь вам еще раз. Спасибо огромное.
Липа испытывала восторг, но не столько от похвалы в свой адрес, а от того, что она решилась сделать то, что сделала: последовала за своей интуицией, фантазией, и клиент остался доволен.
– Только не думай, что ты герой дня, – произнесла Светлана Вадимовна, едва закрылась дверь за клиенткой, опуская Липу с небес на землю. – Сегодня тебе просто повезло.
В первый же выходной Липа оставила записку в дупле: "Хочу, чтоб Светлана Вадимовна перестала орать на меня".
Каково же было ее изумление, когда на следующий день начальник пришла на работу только к обеду, и горло ее было обмотано шерстяным шарфом, не смотря на теплую летнюю погоду. Оказывается, что накануне она напилась холодного и застудила горло. Голос пропал.
"Но я же не этого хотела", – с ужасом подумала Липа, слушая, как начальник отдает распоряжение сиплым шепотом. Но Светлана Вадимовна не орет же. Кто поспорит, что желание не сбылось?
Прошел почти год. Снова наступило солнечное лето с короткими грозами и ливнями. Липа частенько захаживала к дубу, сидела в его раскидистой тени, иногда делилась с деревом проблемами и мечтами. А когда не могла прийти, то писала длинные письма, будто сердечному другу, и оставляла их в дупле. Дуб – существительное мужского рода. А в силу своего солидного возраста он ассоциировался у девушки со старым и мудрым дедом, который всегда внимательно выслушает, посочувствует покачиванием веток, успокоит шелестом листьев на ветру, даст знак птичьим пением, ободряюще подмигнет солнечным лучом в просвете кроны – волос.
С желаниями Липа теперь была осторожна, ибо не хотела, чтобы кто-то страдал от этого. Она просила у дерева редко, только тогда, когда чувствовала безысходность или явную необходимость в чем-то.
Хотя, как-то и решилась на сущую ерунду. Безделицу, как тогда думала Липа. Но все по порядку…
На работе в салоне дела пошли в гору. Многие клиенты хотели стричься только у нее, в связи с загруженностью и во избежание очередей пришлось ввести предварительную запись. Появились и такие, кто безоговорочно и доверительно отдавал себя в руки мастера без каких-либо ограничений. Тут уж Липа давала волю своему воображению и видению. Слава о мастере преображения постепенно разрасталась. Начальница по-прежнему не благоволила к Липе, но перестала придираться, даже закрыла глаза на то, что девушка вопреки запрету все же иногда подрабатывала на дому. Ведь прибыль Липа приносила салону не маленькую.
