Анжелика Артюх
Кинорежиссерки в современном мире

Короткое введение

Эта книга складывалась несколько лет и была закончена в разгар пандемии – во время очередной катастрофы, которую называли в русскоязычном сегменте интернета и постапокалипсисом, и «концом Истории», но ощущалась она, скорее, поворотом истории в русле концепции метамодернизма^[1], отзывающейся на специфические особенности восприятия первых двадцати лет XXI века. Греческий префикс «мета» обладает тремя значениями: наряду (или среди), между и после. «Изм» в конце слова говорил о напряжении, возникшем между обобщенным опытом (наличного бытия) и ожиданием будущего. Это ощущение колебания, свойственное метамодернизму и связанное с противоречиями, сменилось паникой, самоизоляцией, статистикой смертности от COVID-19 и короткой волной протеста в разных городах, самой значительной в новейшей истории России. Внезапно не стало времени, равно как и возможности усидеть в четырех стенах, чтобы неторопливо осмыслить прошедшие двадцать лет XXI века. Границы многих стран, включая Россию, были закрыты, международные фестивали едва возобновили активность после локдауна, как и кинотеатры, студии несли убытки в связи с отложенными проектами, представителям разных профессий, бизнесменам и студентам уже надоело сидеть по домам и заполнять паническими размышлениями «Фейсбук», несмотря на перспективу уйти с головой в эскапистский смысл исключительно онлайн-просмотров. Книжный бизнес в России тоже оказался перед лицом краха. Уверенности в том, что кому-то моя книга об американском кино на русском языке окажется нужна, было не так много, учитывая, что Министерство образования России в своей рейтинговой системе с недавних пор выставляет за русскоязычную книгу один (!) балл и тем самым тормозит развитие русскоязычного киноведческого образования, подрывает связь американистов с огромной русскоязычной аудиторией (в том числе зрительской) и в конечном счете препятствует осознанию вклада американского кино в мировой кинопроцесс.

Между тем первая в России книга о женщинах-режиссерах сложилась, и держать ее в столе нельзя. В ней – анализ «полевых исследований» и впечатлений от многолетних просмотров женского кино и общения с кинорежиссерками. Да, именно этот феминатив^[2] мне представляется подходящим, поскольку он ставит под сомнение закрепленную в русском языке лингвистическую универсальность понятия «кинорежиссер» как мужской профессии. В разных киношколах женщины стали осваивать «новые ремесла» – одно из центральных понятий метамодернизма, которое вбирает в себя идею «космического ремесленника» Делёза и Гваттари^[3], отсылает к практикам алхимиков как операторов Космоса и образу художника-маньериста, стремящегося объединить идею и правило, творческую свободу и академическую подготовку. Если смотреть с исторической дистанции, неожиданно предложенной пандемией, это, с одной стороны, неоромантический взлет авторов, а с другой стороны – поиск исторической глубины. Неслучайно одним из центральных жанров женского кино стал байопик^[4] с его попыткой переписать историю культуры и науки. Здесь префикс «мета» нужно воспринимать в значении «посреди» – между различных практик (материальных, технологических, социальных, политических, цифровых).

Масштабное освоение женщинами «новых ремесел» привело к радикальному перевороту в соотношении сил в киноиндустрии разных стран, заставило заговорить о новой фемоптике, о супергибридности жанров, разнообразных стратегиях перформатизма^[5], о нелинейности и многовариантности развития кинематографа, о новой «структуре чувства» метамодерна, порожденной четвертым типом капитализма^[6], платформами и политикой. Этот огромный пласт фильмов позволил увидеть неоромантический поворот в киноискусстве, свидетельствующий о важном для метамодернизма «бытии между», своего рода колебании (осцилляции) между иронией постмодерна и «новой искренностью» модерна, – как тот самый маятник, раскачивающийся между крайностями, но оказывающий определенное влияние на процессы скрытой перестройки российского общества и производящий аффекты в медиапространстве. Книга эта является и результатом осмысления шестилетнего опыта кураторства женской программы Московского международного кинофестиваля, позволившего мне дисциплинировать усилия по поиску новых фильмов и теоретических текстов и привлечь внимание к глобальным процессам стремления к гендерному балансу, который стал мечтой многих женщин в киноиндустриях XXI века…

Что вы найдете в книге?

Эссе, свидетельствующие о невозможности современного выстраивания завершенной картины мира, существующие между исследованием и концептуализацией как эпистемологическое письмо, данное нам в ощущениях культуры и политики, и характеризующие жанровую критическую форму метамодернизма.

Обширные концептуальные обзоры ситуаций в игровом женском кино на Западе и в России, в которых я пытаюсь ответить на вопросы: почему и как все изменилось?

Портреты женщин-режиссеров, которых я особенно ценю за их проекты перформатизма в последние двадцать лет. В создании этих портретов помог мой опыт киноведа-американиста и критика современного российского кино и искусства.

Поскольку я не считаю себя специалисткой в документальном кино, ему в этой книге отведена только глава, посвященная документированию акций Pussy Riot^[7]. Гигантский пласт мировой документалистики, благодаря которой в профессию пришло множество женщин, оставляю для коллег. Или отправляю к англоязычным публикациям, которых уже очень много. Мой фокус – игровое кино, которое я предпочитаю за особый идейный и формотворческий поиск. Здесь ситуация взрывная, противоречивая, интересная, поскольку женское кино не только проводит различные идеи феминизма, выработанные за прошлый век и находящиеся друг с другом в сложной полемике и взаимодействии, но и предлагает многочисленные и глубоко авторские женские фантазии, в которых находят художественное отражение самые разные актуальные проблемы: патриархат, семья, сексуальность, религия, феминность^[8], маскулинность, война, образование, материнство, власть, насилие, харассмент^[9], разнообразие, класс, гендер, история, революция, любовь, девственность, старение, биография, культура, творчество, медиа и многое другое. Хотелось привлечь для написания каждого эссе максимальное количество доступных мне источников, а также подключить опыт своего «полевого исследования», поскольку мне самой пришлось отсидеть пятнадцать суток в спецприемнике в Сахарово в феврале 2021 года. Эта книга – своего рода русскоязычный призыв серьезнее и внимательнее относиться к фильмам женщин-режиссеров. Она, надеюсь, даст понять, что на кинематографическом поле появилась довольно мощная конкурирующая сила, претендующая на то, чтобы не просто украсить собой «мужской клуб» кинематографистов разных стран, сложившийся в прошлом веке, но и скорректировать оптику взгляда на современный мир, прошлое и будущее и в итоге преобразовать зрительские картины мира. То, что эта сила мощная, недавно доказал фильм Хлои Чжао «Земля кочевников» (2020), который получил «Золотого льва» Венецианского фестиваля, «Оскар» в трех номинациях: «Лучший фильм», «Лучший режиссер», «Лучшая женская роль», а также четыре премии «Независимый дух», четыре BAFTA, премию Гильдии режиссеров США, премию Гильдии продюсеров США, премию Американского института киноискусства, и другие награды.

Кому адресована эта книга?

Прежде всего тем, кто любит и ценит больших художников и готов признать, что женщины вправе ими считаться. Читателями могут быть и молодые, и старые киноманы, разделяющие взгляды на то, что в искусстве кино важен не только талант, но и хорошо развивающаяся экономика, разумная культурная политика, мощное образование, способность к сотрудничеству, коммуникабельность, авантюризм, здоровье, организованность, многозадачность, риск, везение, смелость, креативность, чувство солидарности, самоотверженности…

Как эта книга соотносится с идеями феминизма?

Соотносится напрямую. В ней я отчетливо даю понять, что в нашу эпоху не существует догмы на этот счет. Идеи феминизма как философии и политики, направленной на преобразование мира, складывались в течение всего XX века благодаря деятельности женщин разных стран и континентов и перешли в XXI век, создав огромное дискуссионное поле довольно разнообразной, а порой и радикальной мысли, где черпают свои идеи и женщины-режиссеры. Если и есть что-то, что может объединить современных феминисток, то это мечта о гендерном равенстве, которая, на мой взгляд, в киноискусстве нереализуема, поскольку кино развивается по закону развития индустрий, а значит, требует особого профессионализма, равно как таланта и способностей. А они у всех очень разные. Здесь, на мой взгляд, не может быть равенства, но здесь возможно соревнование и коллективный поиск….

Что помогало в создании этой книги?

Любовь и знание истории кино, потребовавшие высказать огромное уважение тем авторам и кинематографистам, сумевшим наработать огромный пласт художественных высказываний, которые все еще до конца не изучены, но которые и есть сложный аудиовизуальный язык. Это в массе своей мужчины, и не признать этот факт нельзя, и они продолжают изобретать и поражать своими открытиями. Еще помогало осознание того, что наиболее яркие и масштабные высказывания кинорежиссерок осуществлялись в диалоге и сотрудничестве не только с женщинами, но и с мужчинами, и даже с транс-персонами, а не в ситуации тотальной гендерной вражды. Кино – творчество коллективное, созидательное. Оно может быть проектным, но и протестным, эротичным, а порой даже порнографичным, направленным на то, чтобы рождать новые художественные миры, способные не только вызывать аффекты, но и переворачивать привычные социальные представления и стереотипы, служить источником информации…

То, что эта мощная сила, в наше время доказали и фильм Хлои Чжао «Земля кочевников» (2020), получивший «Золотого льва» Венецианского фестиваля, «Оскар» в трех номинациях: «лучший фильм», «лучший режиссер», «лучшая женская роль», а также четыре премии «Независимый дух», четыре BAFTA, премию Гильдии режиссеров США, премию Гильдии продюсеров США, премию Американского института киноискусства, и совсем новый фильм Жюли Дюкурно «Титан» (2021), награжденный «Золотой пальмовой ветвью» Каннского кинофестиваля. Символично, что Хлои Чжао стала второй в истории женщиной – обладательницей режиссерского «Оскара», а Жюли Дюкурно – второй в истории женщиной, завоевавшей «Золотую пальмовую ветвь». Женщины творят и побеждают на разных континентах, и это уже больше, чем тренд или мода.

Кому посвящается эта книга?

Моим родителям, Екатерине и Александру, прожившим вместе более пятидесяти лет; всем трем бывшим мужьям – Евгению, Дмитрию и Денису, которые научили меня лучше понимать разные искусства посредством своих знаний и личного непростого опыта; всем моим учителям, друзьям и духовным партнерам – Наталье, Сергею, Якову, Андрею, Арлен, Дениз, Дасти, Светлане, Кириллу, которые не твердили банальности и помогли сохранить веру в то, что поиск знания – это увлекательнейшая и рискованная одиссея; всем многочисленным кинорежиссеркам, убедившим меня своим примером и фильмами, что быть художником – это не только трудный путь, но это еще и способность мечтать; киноаналитику Ксении, организовавшей исследование гендерного баланса в России, которое стало приложением книги; спонсорам, вкладывавшим деньги в фильмы одаренных режиссерок и режиссеров. И наконец Антону, чьи лекции в Сети, а также замечательные примечания для этой книги вновь заставили меня поверить в перспективы изучения кино. Без всех этих творческих людей мой мир был бы пуст и неинтересен.

Женское кино как глобальный феномен

1

Распадающийся патриархат, волны феминистского движения, развитие киношкол, расширение фестивальной карты, развитие интернет-технологий, позволяющих создавать и продвигать различные сообщества и организации, постепенно способствуют смене гендерного порядка в разных странах и утверждению женщин-режиссеров в кинематографическом публичном пространстве, равно как и в киноиндустриях. Но в разных странах это утверждение все еще проходит по-разному и полно конфликтов, сложностей и проблем. В таких странах, как Швеция, гендерная политика в области кино уже больше десятилетия сознательно направлена на гендерное равноправие и открытие возможностей для женщин: количество продюсеров, режиссеров, сценаристов здесь стремится к балансу – 50 на 50, что в последние годы послужило формированию большой плеяды женщин-режиссеров. За Швецией следует и Норвегия, где, по данным Норвежского киноинститута, трудятся 26 % женщин-режиссеров, 37 % женщин-продюсеров, 29 % женщин-сценаристов. В Финляндии 40 % сотрудников киноиндустрии – женщины. Однако сделанные в середине 2010‐х исследования индустрий семи европейских стран (Австрии, Германии, Хорватии, Франции, Италии, Швеции, Великобритании) показывают, что, несмотря на усилия скандинавов, европейское кинопространство все еще остается полем борьбы за гендерное равноправие в киноиндустрии. Показательной была статистика за 2006–2013 годы, приведенная на сайте European Women’s Audiovisual Network^[10].

1. На территории семи названных стран только один из пяти фильмов сделан женщиной, то есть 21 % от общего числа фильмов.

2. Из выпускников киношкол 44 % – женщины, и только 24 % из них получают возможность снять свой первый фильм, что говорит о мизерном использовании потенциальных талантов.

3. 84 % финансовых ресурсов европейских кинофондов идут фильмам мужчин-режиссеров.

4. Главной проблемой является получение средств из кинофондов. Женщины слабо представлены в комиссиях и управлениях фондами. 56 % женщин высказались негативно по поводу национальных фондов, 31,5 % – по поводу внешнего финансирования.

5. Особенностью работы женщин на европейском пространстве является их постоянное перемещение из кино на телевидение.

6. Разница в оплате труда в киноиндустриях не везде афишируется, однако она есть. Например, во Франции женщины в среднем получают на 31,5 % меньше, чем мужчины.

Между тем женщины продолжают отстаивать свои права в киноиндустрии. В том числе не без помощи киноинституций, хотя очевидно, что пандемия многое изменит в киноиндустриях разных стран и повлияет на участие женщин в киносфере, однако борьбу это не остановит. Но мы пока смотрим на этап развития женского кино до глобального кризиса пандемии, тем самым анализируя двадцатилетний отрезок XXI века. Благодаря инициативе Шведского киноинститута «5050 × 2020», стартовавшей на Каннском кинофестивале в 2016 году, к гендерному балансу стали стремиться киноорганизации целого ряда стран, например Британский киноинститут, канадский Telefilm, Screen Ireland, Screen Australia, Creative Scotland. В 2018 году политику гендерного равенства ввели Eurimage, Council of Europe. В большинстве западных стран гендерный баланс является предметом постоянных дискуссий. И очевидно, что женщинам по-прежнему трудно прорваться в высокобюджетный кинематограф и в том же Голливуде работают только 9 % женщин. Но ситуация в независимом и малобюджетном секторе за последние годы серьезно изменилась. В среднем в западных странах число женщин, занятых в кино, уже превысило 25 %. Например, в Израиле число женщин в основных кинематографических профессиях приближается к 30 %. В индустрии Германии, где все еще сильны гендерные стереотипы, ситуация меняется медленно: там 5 % женщин занято в высокобюджетном секторе кино и около 20 % – в остальных секторах^[11]. Очень хорошо виден всплеск женского кино в Греции, где с 1990‐х годов, после падения диктатуры, у женщин появилась возможность учиться в западных киношколах, а затем работать в системе копродукций не только с различными каналами телевидения, но и с иностранными кинокомпаниями, получая финансирование из транснациональных фондов вроде Eurimage и Media Program, а также благодаря работе Греческого киноцентра, финансирующего в этой православной и в общем-то патриархальной стране 80 % всех национальных фильмов. Именно здесь появились новые яркие женщины-режиссеры: Афина Рейчел Цангари, Элизавет Хронопулу, Лусия Рикаки, Элени Александраки, Анжелика Антониоу, Ольга Малеа, Константина Воулгари, Тоня Моркетаки, которые в сложнейших условиях экономического кризиса, но политической свободы создавали яркие художественные высказывания самых разных направлений, часто политически окрашенные. Оптимизм, связанный с Олимпийскими играми 2004 года, прошел, настали кризис и депрессия. Однако женщин это не остановило. Порой их фильмы имеют мизерный бюджет, являются самофинансируемыми, не говоря уже о том, что режиссерки сами писали к ним сценарии.

Динамичнее и интереснее до пандемии была ситуация в Китае, который в 2018 году обогнал по кассовым сборам вместе взятые США и Канаду. Здесь расшатываемая активными женщинами многовековая патриархальная (и патриархатная) система уже создала феномен leftover woman (или sheng nu^[12]), который официально стигматизирован, но представляет городских, успешных в карьерном плане незамужних женщин старше 27 лет, имеющих хорошее университетское образование. Именно такому типу женщин посвящен дебютный фильм «Полет в небесные просторы» (Send me to the Clouds, 2019) Цунцун Тэн, успешно прошедший в кинопрокате Китая. Этот фильм вызвал на родине большие споры, поскольку обнажил влияние феминистской концепции независимой женщины в стране, еще двадцать лет назад не особо чувствительной к западным идеям. Стремительное развитие китайского кино, нацеленного на транснационализацию и сотрудничество с Голливудом и с Гонконгом, бурное развитие кинотеатров, открытие новых студий все активнее заставляют женщин дебютировать в кинематографе, равно как и искать проекты в Китае тех выпускниц киношкол, которые сумели поучиться в США, благо этому способствуют государственные программы обмена студентами. К примеру, кассовым хитом 2018 года стал романтический дебютный фильм тайваньской певицы Рене Лиу «Мы и они» (Us and Them), собравший в Китае более $200 миллионов и купленный Netflix. Дебюты китайских режиссерок – постоянные участники крупнейших фестивалей и лидеры китайского проката. Так, например, 2017 год стал фестивально-триумфальным для фильма «Ангелы носят белое» (Angels Wear White) Вивьен Ку, ранее прославившейся как продюсер фильма «Черный уголь, тонкий лед», получившего «Золотого медведя» Берлинале-2014. Фильм, стартовал на Венецианском кинофестивале и добрался до фестивалей в Сиэтле и Москве, лишний раз убедив в том, что современные сюжеты из жизни Китая периода модернизации и роста больших городов, рассмотренные через призму судеб молодых женщин, пользуются огромным международным спросом. Еще один пример – это дебют Су Лун «Как долго продлится наша любовь?» (How long Will I love You), собравший более $100 миллионов и опередивший в 2018 году в национальном прокате фильм «Мстители. Война бесконечности». В прокате особенно выигрывают романтические фильмы из жизни современного Китая, и надо отдать должное китайским режиссеркам, они стали заметны среди лидеров. Так, Рене Лиу, Су Лун и Ли Фанфан (с картиной «Вечно молодой» / Forever Young) вошли в десятку режиссеров 2018 года, создавших самые кассовые китайские фильмы.

Большие возможности китайского проката заставляют китаянок ориентироваться на коммерческое производство. Однако фильмов в стране выпускается много, так что изрядное их количество попадает на фестивали, которые прокатывают фильмы большего критического потенциала. В Китае женщинам войти в кино становится все легче, поскольку до пандемии на кино был спрос не только в стране, но и за ее пределами, так как качество китайских фильмов заметно повысилось. И это позволяет открывать совершенно новые имена: достаточно вспомнить кассовый прокатный хит Чжао Вэй «Молодые» (So Young, 2013) или успешный дебют дочери режиссера Чжана Имоу – Чжан Мо «Внезапно семнадцать» (17 Again, 2015). Интересно, что именно в Китае, в бурно развивающейся пекинской городской среде, молодые женщины заявляют о том, что не желают быть «рабынями деторождения», и в знак протеста готовы даже коллективно играть спектакли в духе документального театра, рассказывая о собственном жизненном пути и утверждая свою новую автономную жизненную программу.

Бурное развитие китайского коммерческого жанрового кинематографа, который активно сотрудничает с гонконгским и американским, позволяет наиболее успешным актрисам также становиться режиссерами и браться за реализацию сложившихся коммерческих жанров. В этой стране режиссерки стремятся утвердить свой голос не только в артхаусе и арт-кино, но и в коммерческом жанровом кино, основанном на конвенциональных принципах. Как и в других странах, в Китае мы можем говорить о феномене multitasking women, то есть о женщинах, проявляющих себя в нескольких киношных специальностях одновременно, что делает их фильмы более личностными и авторскими и позволяет рассматривать в русле авторской теории. К примеру, самые высокооплачиваемые актрисы Китая Сюй Цзинлэй и Ева Цзин стали режиссерами кассовых хитов (полицейский триллер «Пропавшая» (The Missing, 2017) и романтическая комедия «Месть Софи» (Sophie’s Revenge, 2009) соответственно), продемонстрировав невероятно высокий уровень жанровой режиссуры и яркий визуальный стиль.

Подобный гендерный поворот и устремление женщин во многих странах в еще вчера считавшиеся мужскими профессии совершенно закономерны. Первые два десятилетия нового века в мире ознаменованы ростом количества образованных женщин, что напрямую связано с возможностями их дальнейшей профессиональной реализации. В ряде стран это стало результатом влияния волн феминистского движения. Особенно интересным оно было в США, где официально насчитывается три волны феминистского движения, а сейчас уже отмечают зарождение четвертой.

Первая волна пришлась на движение суфражисток после основания в 1869 году National Woman Suffrage Association. Движение требовало политического, экономического и социального равенства полов. В 1916 году, после пятидесяти лет сопротивления, активистки National Woman’s Party приняли даже радикальные меры, объявив голодную забастовку и пикетируя Белый дом. В августе 1920 года американские женщины наконец-то добились получения избирательного права, что произошло немного позже, чем в России, где женщины после двенадцатилетней борьбы получили возможность выбирать в Государственную думу в июле 2017‐го благодаря указу Временного правительства. Вторая волна феминистского движения в США была связана с борьбой за гражданские права и пришлась на 1960–1970‐е годы, затронув эмансипированных послевоенных женщин, которые могли устраиваться на работу в военное время, в то время как мужчины выполняли свой воинский долг. Патриархатный Голливуд, кстати, еще с конца 1940‐х выразил страх перед этим всплеском женского самоутверждения образом femme fatale^[13] в нуарах, однако даже по ним было видно, что американские женщины на экранах не только стали активными участницами криминальных «сделок», но и обрели интеллект, ставящий их в один ряд с мужчинами. Женщины требовали одинаковых индивидуальных прав, запрета дискриминации во всех сферах, юридического равенства. Только в 1960‐м американские женщины получили право покупать противозачаточные таблетки, к 1968 году им удалось преодолеть секс-сегрегацию и добиться равенства в зарплатах, в 1974‐м замужние женщины получили право иметь кредитную карту на собственное имя наравне с мужьями. Тем не менее на протяжении всего XX века американские женщины не имели права на легальные аборты почти в двух третях штатов. Только в 1973 году решением Верховного суда по делу Roe v. Wade был оправдан аборт в Техасе и принято решение, что женщина сама может решать, иметь или не иметь детей. После этого прецедента подобные решения стали приниматься и в других штатах. Третья волна феминистского движения пришлась на 1990–2000‐е и непосредственно затребовала интерсекциональный, более комплексный подход по отношению к женщинам, то есть учет множества критериев возникновения неравенства, включая пол, класс, расу, религию, возраст, этническое происхождение, сексуальность, здоровье и т. д. Третья волна гораздо больше задействовала профессионализацию женщин, их желание и право иметь и работу, и семью как противодействие антифеминистским религиозным установкам и реформе welfare^[14] Билла Клинтона.

Двадцать первый век отмечен вступлением Америки в эпоху постфеминистской культуры, которая делает акцент на профессиональных возможностях и образовании женщин и девочек, свободе выбора работы, семейной жизни, родительских прав и физического, в частности сексуального, расширения прав и возможностей. Постфеминизм^[15] использует возможности медиа для того, чтобы женщины могли утвердиться в публичной сфере и политической жизни. В 2016‐м многие американские женщины активно голосовали за Хиллари Клинтон как кандидата в президенты США, и победа Трампа вывела их на женский марш в Вашингтоне с требованиями социального равенства, которые уже во многом стали характеризовать новую, четвертую волну. Понятие «четвертая волна» до сих пор не считается устоявшимся, однако последовавшее за маршами движение #MeToo вновь усилило эту волну. #MeToo, c октября 2017 года охватившее вначале США, а затем ряд западных стран и вызванное обвинениями целого ряда женщин в адрес основателя студии Miramax Харви Вайнштейна в сексуальных домогательствах, явно радикально скорректировало феминистскую повестку нашего времени и повлияло на процессы в западных киноиндустриях. На первый план снова вышли проблемы сексуального насилия над женщинами, домогательств, вопрос гендерного беспокойства и обретения женщинами большей политической власти. Феминизм раскололся, став частью масштабных культурных войн в США. Уже сейчас некоторые американские феминистки, вроде Камиллы Пальи^[16] или Кристины Хофф-Соммерс^[17], озадачены тем, не перерастет ли движение #MeToo в настоящую «охоту на ведьм», не произойдет ли дискриминация мужчин в обществе и не установится ли новая викторианская мораль, или «новое пуританство». Как верно отметила Аленка Зупанчич^[18], выдвижение на первый план благодаря медиа разговоров о сексуальном насилии не только никак не добавило в массовую дискуссию размышлений о структуре желания, которое по природе своей сложно и диалектично, поскольку всегда выступает определением субъективации и незащищенности; массовое и систематическое предъявление связи между властью и сексом стало успешно обелять те ситуации, где осуществление власти влияет на всю нашу жизнь (то есть устройство государства, общества, его институций, властного аппарата и т. д.), причем фундаментальным образом. Но очевидно, что движение #MeToo усилило стремление к гендерному балансу в кино разных стран, увеличило количество женских фильмов на фестивалях и участие женщин в развитии киноиндустрий по всему миру, что является прямым следствием повышения внимания к проблемам женщин в масс-медиа. Конечно, пандемия, затронувшая глобальный мир, затмила на какое-то время женскую повестку в масс-медиа, но можно предположить, что она же ее скорректирует согласно новым запросам кризисного времени.

Первые двадцать лет XXI века отличаются ростом числа образованных женщин. В США, Южной Корее, во многих странах Европы количество женщин с высшим образованием стало превышать количество мужчин. Это автоматически дает им больше возможностей получать позиции в тех сферах, которые раньше были для них почти что закрыты, – менеджемент, технологии, фармацевтика и т. д. Не говоря уже о том, что создает предпосылки для открытия собственного бизнеса. В том же Китае женщины держат 40 % частного бизнеса. В Южной Корее 55 % женщин успешно сдают экзамен для работы в других странах. В США больше 50 % женщин получают степень PhD и работают на серьезных должностях. В Китае или Греции они активно стараются учиться в европейских и американских вузах, чтобы затем успешно делать карьеру. То есть, по сути, женщины во многих странах ищут доступ к финансовым ресурсам, что напрямую связано и с кино, которое в большинстве стран является частной индустрией. Естественно, что в такой ситуации женщины устремляются в продюсирование кино, – ведь это возможность организовывать движение финансов и создавать свой кинопроект, в том числе в сотрудничестве с режиссерками. Мои беседы с женщинами-режиссерами на площадке иерусалимской Film Lab убедили меня в том, что в Америке, Израиле, Франции, Швеции женщины успешно находят контакт с женщинами, чтобы создавать собственные проекты, однако они жалуются на то, что им крайне трудно пробиться в киноиндустрии как во все еще «мужском клубе».

В XXI веке женский кинематограф – это массовый и заметный феномен. Сегодня мы можем говорить не только об отдельных именах женщин-режиссеров из разных стран, как это было двадцать лет назад, но и о своего рода глобальном феномене, который позволяет нам констатировать появление Women’s Cinema^[19]. Женщины-режиссеры боролись и борятся за место в индустрии и признание много лет, используя различные методы самопродвижения, современные медиа и институции для утверждения своего голоса и авторской позиции в кинематографе. Они используют различные площадки для утверждения своих прав в мейнстриме, арт-кино, экспериментальном кино, где традиционно доминировали мужчины. Они устраивают настоящие медиаскандалы, которые взрывают ситуацию в фестивальном мире и меняют культурную политику в самых разных странах.

Например, памятен скандал 2012 года, который стал причиной изменения отборочной политики Каннского фестиваля – крупнейшего в мире. Британский режиссер Андреа Арнольд публично задала вопрос, который разлетелся по всем возможным изданиям: «Почему ни один фильм женщины-режиссера не был отобран в конкурсную программу Канн?» The Guardian, Independent, Le Mond и другие крупнейшие мировые издания опубликовали статьи с упреками в адрес крупнейшего фестиваля в непонимании того, что женское кино стало мощной силой в мировом кинематографическом контексте. Одним из ключевых этапов протеста стало публичное заявление феминистской группы La Barbe, подписанное девятьюстами женщинами, в газете Le Monde. «Мужчины любят в женщинах глубину, но только тогда, когда она представлена в декольте», – эти слова Арнольд перепечатывались неоднократно в разных освещающих скандал статьях. Как бы ни оправдывался директор Каннского фестиваля Тьерри Фремо, говоря, что отборщики прежде всего руководствуются понятием хорошего фильма, а не фильма, созданного женщиной, скандал сделал свое дело. Медиаскандал сподвиг женщин-режиссеров, продюсеров и представительниц других кинематографических профессий подписать петицию на Change.org, и это организованное выступление женщин заметно изменило политику крупнейшего кинофестиваля. После этого год за годом отборочный комитет Каннского кинофестиваля гораздо активнее привлекал в свои программы женщин-режиссеров, не только продвинув уже известные имена, вроде Клер Дени, Софии Копполы, Джейн Кемпион, Эммануэль Берко, Наоми Каваси, Азии Ардженто, Андреа Арнольд, Джоди Фостер, но и открыв новые – Аличе Рохвахер, Майвенн, Флоры Ло, Джессики Хауснер, Джулии Янг, Алис Винокур, Селин Сьямма и других. Интересно, что в 2016 году зачинательница скандала Андреа Арнольд получила приз жюри за фильм «Американская милашка» (American Honey).