Анжела Валерьевна Долгова
Неизвестный фронт Гражданской войны: конфликт между властью большевиков и крестьянской массой в Пермской губернии
Из некоторых волостей Осинского уезда, например, Мало-Ашапской, военные комиссары сообщали об отсутствии унтер-офицеров из крестьян, ушедших на мировую войну рядовыми солдатами и дослужившихся до унтер-офицерских чинов. В отчетах волостных военкоматов уездным говорилось о невозможности их мобилизовать ввиду того, что «унтер-офицеров не было»83.19 августа комиссар Аряжской волости докладывал в уездный военкомат: «Унтер-офицеры, подлежащие призыву по мобилизации 17 августа, на подводы для следования в Осу не явились. По заявлению родителей сыновья их из дома ушли неизвестно куда»84.
Всего же количество унтер-офицеров по Осинскому уезду в это время было 543. Из них 30 – в Осе, 32 – в Рябковской волости, 44 – в Аряжской, 25 – в Савинской, 25 – в Ошвинской, 20 – в Уинской, 20 – в Аспинской, 21 – в Беляевской, 20 – в Дубровской волости. В остальных волостях уезда количество унтер-офицеров не превышало 10 человек85.
Успех мобилизации во многом зависел от агитационных отделов военных комиссариатов. В их задачу входило проведение митингов, распространение литературы. Так, в сентябре 1918 г. в Беляевской волости Осинского уезда прошли митинги на темы: «Причина и последствия войны», «Борьба за власть рабочих и беднейшего крестьянства», «Экономическое освобождение угнетенного класса», «Контрреволюция», «Об армии капиталистов и армии рабочих и крестьян», «Об организации партии коммунистов», «Организация комитетов бедноты», «Знакомство граждан с коммуной»86.
Военный комиссар Куединской волости Н.Н. Левкин в докладе от 22 сентября 1918 г. осинскому уездному военному комиссару отмечал: «Николай Нефедович Левкин, 21 год, сочувствующий партии левых эсеров. Весьма сожалею, что население Куединской волости до сих пор еще мало проникнуто тем патриотизмом, какое должны бы оказать в настоящий момент. Запись добровольцев в Красную армию весьма незначительна. Это зависит от того, что здесь нет лиц с агитаторскими силами, которые внушили бы им текущие события, а если какие и бывают проездом, то не делают никаких собраний, а обещают на завтрашний день, а время идет и не ждет»87.
Однако на агитационные отделы возлагались куда более серьезные задачи. Каждый работник заполнял анкету, в которой помимо личных сведений в самом последнем пункте требовалось дать общую оценку политической ситуации в той или иной волости. Заполнялся этот последний пункт в свободной форме, но именно он и дает объективные сведения. Как правило, агитаторы уделяли ему большое внимание.
Так, в период с 5 по 9 января 1919 г. отправленный в Сайгатскую волость агитатор Пермяков докладывал: «Военный комиссариат беспартийный, военного руководства нет, секретарь мальчик 14 лет. Работает очень слабо». Далее в пункте анкеты «Если неработоспособны, что сделано вами для устранения неработоспособности» был ответ «Ничего не сделано». «Как поставлена вербовка добровольцев в Красную армию (есть ли вербовочные пункты)» – «Вербовки добровольцев совсем нет». «Организованы ли комитеты бедноты, в каких деревнях и когда» – «Организованы сословия советов во всех деревнях и селах». «Ваше впечатление об отношении населения к текущим событиям, к Советской власти, настроение его и познания идей социализма» – «Совершенно нерозбираютца, не могут разобратца что такое призыв в войска, но ввиду того что белые напугали крестьян красными, то они сейчас все ище дрожат, боятся красных»88.
О Бабкинской волости агитатор Шавкунов докладывал 11 января 1919 г.: «Исполкома не существует. Есть военнореволюционный комитет из трех человек. Членов исполкома нет и военного комиссариата тоже нет. В комитетах бедноты есть только председатели… удовлетворяют продуктами население на равные пайки, беднейшее население наравне с кулаками и семьями белогвардейских бандитов ушедших в банду»89.
Тот же агитатор о состоянии дел в Рождественской волости за период с 19 декабря 1918 г. по 22 января 1919 г. писал: «Военный комиссар не знал своих обязанностей. Так как волость была в белогвардейских руках более двух месяцев, то их агитация слишком пагубно врезалась в население волости, и граждане – большая часть – ушла в белую банду. Благодаря ихней агитации ушло и беднейшее население»90.
Проведение мобилизаций сильно осложнялось отсутствием опыта. Создание сети военных комиссариатов было формальным. На местах большинство волостных комиссаров не имели представления о своих должностных обязанностях, попросту «отсиживая» свое время. Поэтому агитработники должны были грамотно инструктировать военных комиссаров. Некоторые комиссары, понимая трудность стоящей перед ними задачи, проявляли инициативу, обращаясь в вышестоящие комиссариаты.
Так, будущий военный комиссар Осинского уездного военкомата Колегов, в то время волостной комиссар Сайгатского волостного военкомата, 16 августа 1918 г. подготовил «Соображения по деятельности Сайгатского волостного военного комиссариата с объявлением мобилизации» в Осинский уездный военный комиссариат: «По получении оповещения от уездного военного комиссариата с объявлением мобилизации, волостной военный комиссариат немедленно заполняет таковые соответствующим текстом, с указанием, на который день мобилизации и в какие часы должны явиться призываемые волости граждане, в волостной военный комиссариат, на предмет регистрации их рассылает таковые с нарочными по селениям всей волости для немедленного оповещения населения о мобилизации и расклейки последних в видных местах населения, через председателей сельских комитетов. По отправке нарочных по селениям волости, немедленно делается помощником комиссара или же делопроизводителем выборка по книгам учета тем лицам, которые подлежат по мобилизации призыву на военную службу, по годам их рождения и по выяснении числа призываемых немедленно о сем, сообщается секретным порядком в волостной исполком, на предмет назначения от населения подвод, для доставки призываемых, на указанный уездным комиссариатом, сборный пункт, или же волостной комиссариат входит с ходатайством в уездный волостной комиссариат о предоставлении ему парохода по случаю возможности отправить призываемых волости до сборного пункта водным путем. На всех явившихся в волостной комиссариат для регистрации лиц, составляется делопроизводителем именной список, и он же выясняет, все ли явились для регистрации лица, подлежащие призыву и на не явившихся, составляет отдельный список, с указанием причин неявки последних. Для следования призываемых на сборный пункт, как водным путем, так и на подводах, назначается комиссариатом из среды их старший по команде, которому вручается при отправке именной список призываемых, вместе с маршрутом следования и некоторыми нужными указаниями для следования, или же все призываемые сопровождаются до сборного пункта лично самим комиссаром волости или же его помощником»91.
Призывы в Красную армию в Осинском уезде начались еще в июне 1918 г., о чем свидетельствовали доклады агитатора В. Ивушкина (вступил в должность 12 июня) Агитационному отделу Всероссийского агитационного бюро Красной армии. Так, в докладе от 14 июня он писал: «Записано по Осинскому уезду красноармейцев 240 человек. Регулярного обучения и организации Красной армии сделать не удалось, потому что все записавшиеся красноармейцы были отрядами направлены в распоряжения Пермского областного военного комиссариата для дальнейшего следования на фронт против чехословаков, при гарнизоне г. Осы находится лишь 20 штыков»92.
Однако сил агитационных не хватало, трудности возникали там, где было мусульманское население. Поэтому создать волостные военные комиссариаты в Бизярской, Карьевской и Мало-Ашапской волостях не удалось. 12 июля Осинский уездный военкомат созвал съезд волостных военных комиссаров, на котором и были выяснены недочеты в деле образования военкоматов на местах.
На 21 июля 1918 г. Агитационный отдел г. Осы состоял из заведующего, делопроизводителя, помощника делопроизводителя, переписчика и 14 разъездных агитаторов.
По данным осинского Агитотдела, мобилизация 15–24 августа 1918 г. прошла достаточно хорошо. Были мобилизованы лица 1896 и 1897 гг. рождения, а также унтер-офицеры, родившиеся в 1893–1895 гг. Всего явилось 5773 человек, принято 2782 и отправлено в Пермь 2159. По словам заведующего, «настроение мобилизованных в большинстве безучастное, незнание текущего момента и целей и значения мобилизации»93. Количество добровольцев не указывалось.
В докладе командира отдельного пехотного батальона за сентябрь 1918 г. президиуму Пермского губернского чрезвычайного комитета говорилось следующее: «По прибытии нашего отряда дела на осинском фронте быстро поправились, переловлено более 150 дезертиров, и так подействовало в моральном отношении, что недавно бегущие части сразу оправились настолько, что погнали до этого наступающего противника. Командующий фронтом Аплок, почти умоляет нас не отзывать отряд, каковой и по сие время сражается доблестно на Осинском фронте. Первого октября был выслан отряд „Коммунистический“, так как сюда вошли коммунисты-мотовилихинцы, каковой и до настоящего времени находится там и по заявлениям Оханской уездной чрезвычайной комиссии крайне там необходим, ввиду того, что только благодаря его отрядам присутствию положение улучшилось и богатый до этого восстаниями Оханский уезд сохраняет спокойствие, каковое нужно для снабжения города Перми и армии жизненными продуктами, каковых так богато в Оханском уезде»94.
29 сентября 1918 г. осинский агитотдел сообщал в агит-отдел Пермского губвоенкомата: «Запись добровольцев за последнее время сильно увеличилась, с 1 по 29 сентября записалось 334, между тем как в августе поступило только 90, а в июле 75, объясняется это отчасти окончанием полевых работ, а главным образом, благодаря усиленной за последнее время агитации… До сего времени заняты бандами и не очищены еще нашими войсками волости: Камбарская, Михайловская, Заводо-Михайловская, Фокинская, Ершовская, Сайгатская, Дубровская, Маркетовская, Брюховская, Альняшинская, Александровская, и частями – Больше-Усинская, Ошьинская и Саквинская»95.
В сентябре 1918 г. белыми были заняты следующие волости: Алекснадровская, Аряжская, Альняшинская, Аксаитовская, Басинская, Брюховская, Больше-Гондырская, Больше-Толмазская, Больше-Усинская, Верх-Буевская, Дубровская, Ершовская, Камбарская, Красноярская, Куединская, Маркетовская, Заводо-Михайловская, Михайловская, Ново-Артауловская, Савинская, Сайгатская, Ошьинская, Урталкинская, Фокинская96.
В итоге с июня по сентябрь было принято 826 добровольцев97.
Призыв в Красную армию поддержал исполком Лысьвенского Совета рабочих и красноармейских депутатов, который 25 августа 1918 г. постановил: «Мобилизовать всех от 18 до 45 лет, не считаясь с нашими недостатками и болезнями, и выступить на защиту власти в тесном контакте с Лысьвенским полком, своей ротой или отрядом и к тому поручить компетентным лицам организацию в течении 10 дней роты или команды и быть готовым к выступлению и защите власти»98.
Таким образом, в Пермской губернии к осени 1918 г. был создан аппарат для проведения мобилизаций в Красную армию, представленный военными комиссариатами и мобилизационными пунктами. И в первые месяцы своей работы при поддержке органов Советской власти он сумел наладить учет призывного контингента и проведение мобилизаций. Несмотря на рост антибольшевистских настроений и антибольшевистские, антисоветские восстания, мобилизации проходили более или менее успешно. Число не явившихся на мобилизационные пункты и дезертировавших при следовании в боевые части, судя по сохранившимся в архивных документах неполным данным, не превышало 10 %.
«Освободить от призыва в ряды армии как незаменимых советских работников»: причины и способы уклонения и дезертирства осенью 1918 г.
2 сентября 1918 г. ВЦИК постановил превратить Советскую Россию в военный лагерь. В постановлении, в частности, говорилось: «Все граждане, независимо от занятий и возраста, должны беспрекословно выполнять те обязанности по обороне страны, какие будут на них возложены Советской властью»99. Фактически это означало, что уклонение от мобилизации в Красную армию и дезертирство возводились в ранг преступления против Советской власти, а уклонившиеся и дезертиры ставились вне законов Советской России. Это по-большевистски жесткое решение было вызвано не только поражениями Красной армии на Восточном фронте, но также покушением на вождя большевиков В.И. Ленина и борьбой за власть внутри высшего большевистского руководства100.
24 сентября был отдан приказ Уральского окружного комиссариата по военным делам Уральского военного округа, согласно которому призыву на военную службу подлежали все бывшие офицеры, военные чиновники и унтер-офицеры, родившиеся в 1890–1898 гг. включительно, постоянно или временно проживающие на территории Пермской и Вятской губерний (напомним, что обе губернии входили в Уральский военный округ). Первым днем мобилизации было назначено 15 октября101.
Призыв предполагалось провести с таким расчетом, чтобы завершить его полностью не позднее 15 ноября. Точные сроки явки должны были устанавливаться губернским комиссариатом по военным делам в зависимости от степени готовности местных органов к осуществлению призыва. Ответственность за несвоевременную явку призываемых возлагалась не только на комиссариаты по военным делам, но и на главы семей, к которым принадлежали призываемые, а также председателей Советов и комитетов бедноты, фабрично-заводских и домовых комитетов по месту работы и жительства призываемых. Принятые на военную службу подлежали отправке в войсковые части согласно разверсткам, сообщаемым в уездные комиссариаты102.
Об итогах проведения мобилизаций осенью 1918 г. сохранились лишь отрывочные сведения.
Так, в Осинском уезде, по состоянию на 14 сентября, на сборный пункт рабочих и крестьян, не эксплуатирующих чужого труда и родившихся в 1893, 1894 и 1895 гг., явилось 1348 вместо 1145 подлежавших призыву (118 %), 15 сентября-835 из 529 (158 %), 16 сентября-1212 из 941 (129 %), 17 сентября – 462 из 701 (66 %), 19 сентября – 231 из 579 (40 %)103. Далее по неустановленным причинам списки не были представлены.
Согласно отчетным данным Осинского уездного военкомата, по состоянию на 19 октября на сборный пункт явились 2237 человека из 2685, подлежавших призыву, т. е. явка составила 83 %, 738 получили «отпуска» (отсрочки) «для поправления здоровья» (27 %), признано годными к военной службе – 794 (30 %), всего отправлено в войска – 707 человек (26 %)104. Сопоставляя эти данные с данными за летние месяцы, видно, что процент явки практически не изменился, а вот процент отправленных на пополнение в РККА снизился почти в два раза.
В Ашапской волости списки освидетельствованных врачебной комиссией лиц, подлежащих всевобучу, свидетельствовали о незначительном количестве «годных к службе». На 14 июля 1918 г. из 38 освидетельствованных, средний возраст которых был 30 лет, здоровыми было признано 11 человек. У остальных были обнаружены болезни: лево- или правосторонняя паховая грыжа, переломы правой руки, глухота, слепота, психические заболевания105.
На 17 июля 1918 г.: из 10 годными признано 6 человек106.
На 19 июля: из 11 был признан годным один человек107. На 20 июля: из 10 человек – 2 человека108.
На 9 августа: из 17 человек (средний возраст 16 лет) годен один человек109.
На 11 августа: из 18 человек (средний возраст 16 лет) было признано годными лишь 7 человек110.
С назначением военных комиссаров тоже возникали проблемы. Как правило, на должность военного комиссара назначались лица с военным опытом. Так, в Альняшинской волости на пленарном заседании волисполкома от 25 июня 1918 г. проходили выборы военных комиссаров, где члены исполкома в количестве шести человек избрали бывшего участника русско-японской войны 34-летнего С.Д. Кирьянова и заведующего бюро всевобуча И.А. Хлебникова, отметив, что «избранные люди одобрительного поведения, принадлежащие к фракции большевиков, вполне отвечающие своему назначению. Первый, Кирьянов, давно знакомый с военным ведением дел, а последний, Хлебников, как бывший подпрапорщик, искусный деятель строевого обучения, должны пользоваться вознаграждением не свыше 300 рублей в месяц»111. На заседании также постановили: «Предложить людям, стоящим на платформе защиты Советской власти, напрячь последние силы и показать на деле то, к чему стремится трудовой рабочий люд населения, т. е. стать грудью вплоть, против врагов, стремящихся задушить революцию и загнуть в три дуги мужика-труженика. Не жалея ничего и не оглядываюсь ни на что – отправляться прямо на места столкновений, сразиться и отбить коварные банды кровопийц, несущих в нашу среду населения неизбежный голод и кровопролитную бойню»112.
В итоге 59 человек были признаны негодными по состоянию здоровья113, а сам недавно назначенный военный комиссар вскоре сбежал. 10 сентября 1918 г. на пленарном заседании Альняшинского волисполкома было принято решение назначить на эту должность бывшего председателя исполкома: «Председатель Белоногов объявил собрание открытым. Обсуждался вопрос по поводу бегства военного комиссара Сергея Кирьянова, который бежал 5 сентября, захватив с собою казенные деньги, выданные Осинским военным комиссариатом для вознаграждения инструкторов по всеобщему военному обучению. По обсуждении постановили считать Кирьянова изменником Советской власти, а вместо него избрать другого. Единогласно избран военным комиссаром председатель исполкома Денис Белоногов. Вместо него председателем избран Федор Стариков»114.
Наряду с подлежащими мобилизации на сборный пункт являлись добровольцы. При поступлении на службу им полагалось иметь два документа – личную и удостоверительную карточки. Последняя должна была предоставляться в приемный пункт каждым добровольцем, желающим вступить в Красную армию. Она составлялась органами сельского управления, домовыми комитетами, иными учреждениями, находящимися там, где проживала семья добровольца. Карточка содержала такие вопросы: год рождения, состав семьи, род занятий, участие в мировой войне, чин, в какую часть назначается.
Среди добровольцев были в основном крестьяне – как с опытом, дослужившиеся до унтер-офицера, так и без него; разного уровня достатка; грамотные и неграмотные115. Например: «доброволец Сухих Егор Петрович, 46 лет, неграмотный, село Ново-Никольское Сарашевской волости, хлебопашец, крестьянин, на действительной службе 3 месяца, ратник второго разряда, пехотинец»116.
На основании удостоверительной карточки приемным пунктом составлялась личная карточка добровольца. Все сведения по вопросам удостоверительной карточки могли заноситься в личную карточку только по данным удостоверительной карточки. Последняя являлась свидетельством добровольного характера службы117.
3 октября 1918 г. Пермским губвоенкоматом было мобилизовано 38 рабочих и крестьян, 23 унтер-офицера из числа крестьян; 5 октября – 26 и 49 соответственно, 6 октября – 4 и 41, 8 октября —4 и 30, 9 октября —280 и 12 (включая унтер-офицеров), 10 октября – 320 рабочих и крестьян118. Из Осинского уезда 5 октября на фронт были отправлены 84 человека119.
В октябре Рябковская волость Осинского уезда с населением около 19 тыс. человек дала не менее тысячи мобилизованных, Крюковская волость – 185, а Богомягковская – 102 человека120.
Таким образом, говорить о массовости дезертирства осенью 1918 г. не приходится. Об отдельных случаях можно узнать из сводок волостных военкоматов. Так, в сентябре в Больше-Тамазской волости из 15 человек, отправленных в Осу, 5 сбежали121. В Бизярской волости отправленные 22 октября на переосвидетельствование мобилизованные в числе 7 человек дезертировали122.
Среди списков мобилизованных в документах военкоматов попадаются и списки добровольцев, изъявивших желание поступить в Красную армию, точнее – в местный «советский» или «коммунистический» батальон. Списки таких добровольцев составлялись волостными комиссарами и имели почти одни и те же названия: «список добровольцев для отправки в советский/коммунистический батальон», «составлял командир полка такой-то». Скорее всего, не только крестьяне, но и волостные военные комиссары понятия не имели, куда отправятся добровольцы. Часто в списках 1918 г. даже не указывались ни дата, ни название учреждения, работники которого составляли список, ни фамилии их и должности. Указывались только фамилия, имя и отчество добровольцев. Таковых было немало. Случалось, даже если это была небольшая деревня или село, в Красную армию добровольно записывалось почти все трудоспособное мужское население. Списки эти были длинными. Иногда напротив фамилии ставились знаки «плюс» или «минус».
В самих списках и сопутствующих им документах нет никаких указаний на то, что понималось под этими знаками и что означало отсутствие какого-то из двух этих знаков. Вероятнее всего, такое большое количество добровольцев, внесенных в список, объясняется тем, что мало кто рисковал отказаться, когда добровольно поступить в Красную армию предлагали командиры войсковых частей или руководители местных советских учреждений. Однако, когда дело доходило до отправки в часть и следования на фронт, далеко не все «добровольцы» являлись на сборный пункт. Кроме того, уже на сборном пункте кто-то мог быть признан негодным по здоровью, а кто-то мог и отказаться в последний момент, ссылаясь, скажем, на низкое жалованье и плохое вещевое и прочее довольствие (не выдали сапоги, не выдали махорку и т. д.). Их-то, вероятнее всего, и помечали «минусом».
В Осинском уезде 11 октября исполком Сарашевской волости составил список «большевиков-коммунистов, изъявивших желание встать на защиту Советской власти, подлежащих отправке в Осинский советский батальон»123. Однако в списке из 21 человека согласились отправиться на фронт лишь трое.
Напротив остальных фамилий было отмечено: «в поступлении отказался». В селе Ново-Никольском Сарашевской волости из 19 человек отказались трое. В д. Усть-Шлыки из 10 по меньшей мере один человек отказался124. В Крыловской волости добровольцами записались 22 человека, из них двое «находились в лесу, как сторожа»125. В Комаровской волости 20 человек были отправлены добровольцами126, в Мазунинской – 12127, в Устиновской – 15 человек128. Добровольцы имели разные профессии: столяр, кузнец, чернорабочий, хлебопашец, пекарь, плотник, портной, сапожник, стекольщик, маляр, извозчик, каменщик, фабричный рабочий, кучер, конторщик129.
* * *
Осенью 1918 г. мобилизации в Пермской губернии стали возможными лишь на свободных от белых территориях, число которых стремительно сокращалось из-за успешного наступления войск Временного всероссийского правительства (Уфимской директории)130. Это – Аксаитовская, Александровская, Альняшинская, Басинская, Маркетовская, Ново-Артауловская, Дубровская, Больше-Усинская, Фокинская, Ошьинская, Савинская, Сайгатская, Больше-Гондырская, Заводо-Ашапская, Камбарская, Михайловская, Ершовская волости Осинского уезда. Иногда военные комиссары, перед тем как эвакуироваться, успевали сообщить о невозможности проведения мобилизаций ввиду занятия местности белыми131. В Усольском уезде в сводках уездного военкомата говорилось: «Волостной комиссар из пределов Александровской волости эвакуировался, а потому проведение мобилизации невозможно»132. Тем не менее набор в Красную армию в таких волостях предполагалось осуществлять по мере их освобождения от белых.
Крестьяне приходили на сборный пункт без вещей, необходимых в дорогу. При этом они говорили, что необходимо вернуться за ними домой, на что в военкомате им отвечали согласием, и они вновь расходились. Отмечалось также формальное прибытие на сборный пункт: дождавшись, когда их возьмут на учет, крестьяне расходились по домам. Кроме того, придумывали разные причины, чтобы покинуть сборный пункт: «сходить за хлебом», «вернуться за одеждой» или «нужно в больницу»133. Судя по отчетам волостных военных комиссаров, подобные отговорки не отличались разнообразием. О них крестьяне узнавали друг от друга и какое-то время успешно использовали в целях уклонения от службы.
Власти и военное командование пытались пресечь уклонение от мобилизации. Об этом, в частности, в сентябре 1918 г. велась переписка между отделом мобилизации Осинского уездного военкомата и начальником штаба 5-й Уральской пехотной дивизии. Было принято решение о мерах по пресечению уклонения и дезертирства: «В целях предотвращения дезертирства мобилизуемых и уклонения от явки на сборный пункт волостные и сельские власти на местах обязаны проверять документы у прибывающих со сборного пункта солдат, причем оказавшиеся без таковых под конвоем отправлять обратно в Осу, применяя строгие репрессии к родственникам, уличенным в укрывательстве дезертиров. Не допускать отъезда мобилизуемых домой под предлогом за хлебом и т. п., дающим повод к дезертирству, под ответственность волостных комиссаров»134.
* * *
Мобилизации в Красную армию, проводимые осенью 1918 г., не распространялись на все население. Были исключения: когда призыву не подлежали так называемые «незаменимые работники».
Это создало еще один повод для уклонения от призыва: жители сельских населенных пунктов стали ссылаться на нехватку кадров и необходимость оставить «для нужд населения» того или иного специалиста. Основание для такого способа уклонения дал декрет СНК от 29 мая 1918 г. «О призыве на службу в РККА служащих правительственных учреждений и рабочих промышленных предприятий», где говорилось, что «в случаях, когда выбытие для исполнения призыва служащих из состава учреждений может неблагоприятно отразиться на работе последних, предоставляется означенным учреждениям право возбуждать ходатайство о командировании на места прежней службы тех из призванных в Красную армию лиц, которые являются незаменимыми специалистами. Число командированных таким порядком не должно превышать 1 процента штатного состава данного учреждения на каждую призываемую возрастную категорию»135.
Декрет стал законным основанием для получения отсрочки в последующие годы и затронул главным образом служащих советских учреждений.
И хоть это не означало освобождение от службы полностью, а лишь предоставляло отсрочку, сразу же после выхода декрета уездные военкоматы начали получать множество ходатайств об освобождении «незаменимых работников». Иногда списки составлялись раньше, чем выходил приказ о мобилизации. В них говорилось: «освобожден приемщиком по ходатайству продовольственного отдела», «освобожден по ходатайству партии коммунистов», «собранием волостного совета рабочих и крестьянских депутатов», «коммуной слесарей и кузнецов», «кожевенным подотделом», «почтовым отделением»136. Все, кто занимал какую-либо должность в советских и прочих учреждениях и организациях, подлежали освобождению: работники военкоматов, председатели и секретари отдела снабжения, председатели и секретари комитетов бедноты, лесные сторожа, лесообъездчики, учителя, транспортные служащие137. При этом до службы в занимаемой должности почти все они участвовали в мировой войне и почти все получили освобождение138.
Так, Д.С. Полыгалов, 1888 г. р., житель д. Гремята Беляевской волости Осинского уезда находился в старой армии в качестве ротного офицера. После возвращения работал в судоходстве139. Ф.Е. Казаков, 1891 г. р., д. Наплывня той же волости и уезда, бывший унтер-офицер, по возвращении также работал в судоходстве. Рядовые Н.А. Болотов, 1895 г. р. д. Наплывня, А.В. Полыгалов, 1881 г. р., д. Гремята, К.Г. Петухов, 1874 г. р., д. Гляденово, А.А. Петухов, 1889 г. р., д. Пташки, старший писарь Г.Я. Петухов, 1887 г. р. также находились на разных должностях в гражданских учреждениях140.
25 сентября возглавляемая И. Колеговым комиссия по производству расследования о причинах неявки мобилизуемых некоторых волостей Осинского уезда на сборный пункт 14–20 сентября постановила: «В отношении волостей Рябковской, Больше-Талмазской, Больше-Гондырской и Ашапской на основании поступивших из этих волостей сведений о причинах неявки считать таковую законной. В отношении волостей: Маркетовской, Дубровской, Альняшинской, Больше-Усинской, Фокинской, Ошьинской, Сайгатской, Александровской, Савинской, Больше-Гондырской, Аксаитовской, Басинской, Ново-Артауловской, Заводо-Ашапской, Камбарской, Михайловской и Ершовской, как находящихся в сфере военных действий против контрреволюционных банд, поручить уездному военному комиссару мобилизацию этих волостей производить по мере очищения их от контрреволюционных банд. В отношении волостей Верх-Буевской и Мало-Ашапской, как не входящих в сферу военных действий и не представивших никаких документальных данных о причинах неявки их на сборный пункт, поручить уездному комиссариату произвести дознание через подлежащие учреждения и в случае установления факта явного уклонения этих волостей от мобилизации сделать распоряжение о принятии соответствующих мер к немедленной высылке из волостей всех уклонившихся на сборный пункт, применяя для этого в случае надобности вооруженную силу вплоть до расстрела»141.
Военкоматы составляли списки тех, кто не подлежал мобилизации как освобожденный. Один из таких список был составлен по Беляевской волости Осинского уезда в октябре 1918 г.142
76 работников комитета бедноты д. Курмакаша Аспинской волости направили просьбу оставить мобилизованного кузнеца «для ковки лошадей, устройства молотилок, сортировок, веялок и повозок, колес и прочего домашнего инвентаря»143. В д. Барда рабочий, узнав, что его призывают на службу, обратился к врачу 5-й Уральской пехотной дивизии с просьбой зачислить его в санитарный отряд, так как он занимается «исключительно плотническим ремеслом»144.
Аспинский волостной исполком составил список должностных лиц, подлежащих мобилизации, которых, по его мнению, следовало от нее освободить145.
Уездные военкоматы получали ходатайства и от волостных военкоматов. Так, от Рождественнского военкомата в Осинский военкомат поступил список служащих, в котором, кроме комиссара, военного руководителя, секретаря и его помощника, упоминались два лесных сторожа146.
Ходатайства нередко сопровождались разного рода удостоверениями с подписями их выдавших представителей местных сообществ и жителей. Например, в Бымовской волости Осинского уезда подобное удостоверение было выдано кредитным товариществом гражданину Н.Д. Веретенникову, в котором указывалось, что он «состоит на должности счетовода кредитного товарищества и заменить его совсем некому»147.