Андриана Светланова
Азар. Огонь в Ираке. Книга 1
– Внимание! Приготовились, подъезжаем!
Кетрин вмиг очнулась, навострив уши. Все зашевелились, почувствовалось всеобщее напряжение.
– Приготовиться к высадке! Три, два…
Грузовик резко остановился и солдаты быстро стали выпрыгивать из фургона и куда-то бежать, распределяясь по разным направлениям.
– Эй! Не туда! – крикнул мне кто-то и схватил за руку, таща в противоположную сторону. Добравшись до угла одноэтажного дома и пригнувшись, солдат принялся материть меня, затем присмотрелся и спросил: «А где твоя винтовка?».
– Забыла в машине. – Машинально ответила я.
Тот вытаращил глаза, услышав женский голос. В следующий миг он сорвал с моей головы шлем и маску.
– Твою мать!!! – взревел солдат, глядя на копну рыжих волос, рассыпавшихся по моим плечам.
Откуда-то с неба на нас обрушился грохот, от которого заложило уши. Я не сразу сообразила, что по нам стреляют. Солдат сгрёб меня в охапку: «Пригнись! В укрытие, живо!». Он оттащил меня к стене здания, за которым мы скрылись, и стал отстреливаться. Я только сейчас огляделась по сторонам.
Мы в каком-то посёлке или маленьком городе, по обе стороны дороги тянутся одноэтажные полуразрушенные дома. Напротив нас, через дорогу, толпа военных иракской армии. Или это боевики, не понятно. Я не различала их. По мне, так все на одно лицо! У всех одинаковый камуфляж, чёрные бороды, покрытая голова. Они что-то кричали на арабском и стреляли в нашу сторону. Рядом с нами, за каменным выступом, отстреливался еще один американский солдат.
Я тихонько попыталась подползти к нему и начала снимать, лежа на земле. Он заметил меня и выругался. Я подумала, что действительно совершила большую глупость, тайком отправившись сюда. Но сейчас уже поздно думать об этом. Дрожащими руками я попыталась выровнять изображение на крошечном экране камеры. Если удастся выжить и доставить материал Дику – он озолотит.
В висках лихорадочно пульсировало от напряжения, я почти не слышала, что кричат солдаты друг другу. В воздухе запахло кровью и порохом. Мне нужно найти оружие. Тут я вспомнила про нож в ботинке. Я достала его и крепко зажала в руке. Второй рукой держала камеру, продолжая снимать. Тут краем глаза я уловила фигуру ребенка. Он находился метрах в десяти от нас, сидел на корточках и плакал, толкая безжизненное тело мужчины, лежавшего перед ним в луже крови. Видимо, это был его отец.
Я крикнула ему: «Малыш! Иди сюда! Прячься! Иди ко мне, скорее!». Мальчик услышал и посмотрел в нашу сторону. Его детское лицо исказила гримаса боли и ненависти. Он схватил пистолет с земли и стал беспорядочно нажимать на курок. Солдат, находившийся рядом со мной, машинально открыл огонь в ответ на стрельбу извне. Ребенок упал. «Нет!!! Не стреляй, там ребёнок!!» – заорала я, намереваясь броситься к мальчику. Солдат схватил меня за шкирку и грубо толкнул на землю:
– Куда?! Лежать! Мы и так из-за тебя чуть не погибли!
Он отвернулся. Я не знаю, видел ли он, в кого стреляет. Осознанно или случайно, но он для меня – убийца. Я не знаю, что на меня нашло в этот момент. Ослеплённая яростью, я с воплем бросилась на него и воткнула нож ему в шею, где не было защиты. Видимо, случайным образом попала в артерию, поскольку в этот же миг из раны фонтаном хлынула кровь. Солдат ошарашенно выпучил глаза, глядя на меня диким взглядом, полным ужаса и непонимания, повалился на землю. Пару секунд его тело сводила судорога, затем он затих, остекленелыми глазами глядя в пустоту. Я роняю нож на землю, в оцепенении смотрю на труп, но осознание ещё не пришло. К горлу подступает ком, затошнило.
Слышу шум шагов, поднимаю глаза и успеваю увидеть только чёрные глаза и бороду. От сильнейшего удара по голове падаю в темноту. «Это конец» – мелькнула последняя мысль, перед тем как отключиться.
Глава 3
Я очнулась от непривычного ощущения холода и сырости. Лежу на скользком, ледяном полу. Невероятно! Наконец-то мне холодно, впервые с моего пребывания в этой знойной стране. Попыталась немедленно открыть глаза, но не смогла – голова раскалывалась, от малейшего резкого движения кружилась, к горлу подступала тошнота.
Всё же спустя несколько секунд я сосредоточилась и открыла глаза, осмотрелась.
Я в подвале. Темно, сыро, бетонные стены и пол, тусклая полоса света из коридора. Нет окон. Ржавая решетка. Эта картина живо напомнила мне об ужасной ночи из моего детства, когда я оказалась заперта на всю ночь в сыром подвале с крысами.
Чувствую, как паника цепкими когтистыми лапами сжимает моё горло. Делаю глубокий вдох, пытаюсь успокоиться. Я попробовала пошевелиться, но не тут-то было: ноги и руки связаны. На мне нет бронежилета, моей камеры, удостоверения журналиста и ножа. Холодно, пальцы заледенели! Очень болит голова. И рёбра! Меня били? Или волокли по земле… Я этого совершенно не помню, но тело помнит отчётливо.
Сколько же я здесь провалялась? Как хочется пить…
Я облизала губы, начала думать, что я могу предпринять. И в тот момент, когда в моей голове зашевелились мысли, вместе с ними пришёл запоздалый, леденящий душу страх.
Осознала всю безысходность ситуации. Я заложница у боевиков, их враг – американка, ещё и женщина. Повезёт, если убьют сразу. Но этого не будет. Все знают об их жестокости и о пытках, которым они подвергают пленных.
Голова пошла кругом, когда я осознала, что меня может ожидать. Я вспомнила женщину, которую насиловали американские солдаты тогда ночью. И я ничем ей не помогла. Видимо, карма не заставила себя долго ждать.
В голову пришла мысль убить себя первой. Тогда они не смогут издеваться надо мной. «Но чем, как… Нет, стоп! Я никогда не сделаю этого, это смертный грех! Буду стоять до конца, сколько смогу!». Сердце колотилось как бешеное, в ушах шумело, мысли путались.
Внезапно послышались приближающиеся шаги и отрывки арабской речи. Я кое-как поднялась на ноги, опираясь о стену. Двое мужчин восточной внешности подошли к решетке и не глядя на меня, стали отпирать замок. Оба были в военном камуфляже, головы покрыты платками, сами увешаны оружием. Один был моложе и без бороды, за счёт чего показался мне человечнее. Второй – с густой черной бородой и маленькими крысиными глазками. Когда эти глаза остановились на мне, моё тело прошиб холодный пот. В этих жестоких и пустых глазах я прочла свой приговор.
Аббас подошел к пленнице и влепил ей пощёчину: «Опусти глаза, ведьма!» Девушка вскрикнула от обжигающей боли, но в следующий миг подняла на него глаза вновь. Аббас озверел от такой наглости, и ударил её кулаком в лицо.
Кетрин упала, из носа потекла струйка крови. Он схватил девушку за горло и рывком поднял с пола: «Скоро от твоей гордости ничего не останется, американская шлюха!». Его английский был с сильным акцентом, но смысл этих слов она поняла.
Прежде чем Кетрин успела подумать о последствиях, в её зелёных глазах вспыхнул огонь презрения, а рот открылся и произнёс: « Такой мрази, как ты, не дано узнать, что означает иметь гордость!». Мужчина замер, затем резким движением прижал её к стене и приставил к горлу холодное лезвие ножа: «Сейчас ты предстанешь перед Аллахом!».
– Аббас! – окликнул его второй мужчина. – Хозяин ждёт пленницу. Живой.
Хватка ослабла, она смогла сделать вдох.
– Ты прав, Масуд. Но после допроса он отдаст её мне. И тогда придётся сполна ответить за своё оскорбление.
Затем добавил уже тише, глядя девушке прямо в глаза и повертев ножом перед её лицом, – Я отымею тебя во все отверстия, и не только членом, но и этим.
Он с удовлетворением заметил страх, промелькнувший в зеленых глазах, и отпустил её. Второй мужчина подошел, накинул ей на голову мешок, перерезал веревку на ногах, и толкнул вперед: «Иди!».
Я зашевелилась, ступая в темноту. Скрипнула дверца решетки. Масуд шёл рядом, толкая меня в нужную сторону. Голова гудела от напряжения, тошнило, в месте удара Аббаса кожа горела огнём. Я с трудом могла соображать. Это к лучшему, – в моём положении лучше вообще не думать!
Мы шли по ступеням вверх, становилось теплее, сквозь холщовый мешок пробивался дневной свет.
«Кэти, когда-нибудь твой взбалмошный характер доведёт тебя до беды. Ты должна бороться со своими демонами внутри, и тогда Господь не оставит тебя!» – вечно твердил мне отец Лайонелл. Вот я и в беде.
И похоже, исправиться мне не удалось и Господь всё-таки решил, что мне не место на этой земле. Память показала мне мою мать, как она поджимает губы: «Ты так похожа на своего отца! Такая же сумасбродная, неуправляемая! Когда-нибудь ты плохо кончишь, так же, как и он!». Мам, твоя мечта сбылась. Скоро ты избавишься от меня и я не стану портить очередной семейный рождественский ужин в доме отчима своей кислой миной. Но я ни о чём не сожалею. Я такая, какая есть, и не стану другой никогда.
Мысленно я прощалась со всеми, понимая, что это мои последние минуты…
– Стой здесь.– Сказал Масуд, грубо вырвав меня из собственных размышлений.
С головы сдернули мешок.
Кетрин перестала дышать, увидев, где находится. Она посреди зала, полного вооружённых мужчин. Они стояли вдоль стен, все похожи друг на друга: смуглые, с черными бородами, одетые в чалму и джуббу, увешенные автоматами и гранатами. Все смотрели на неё с презрением и издёвкой.
Впереди, на стуле сидел пожилой мужчина. По обеим сторонам от него стояло двое мужчин помоложе, видимо, приближённые. Его борода была седой, а взгляд более осмысленный, нежели у других. Молча сканировал её пронзительным взглядом умных глаз, от которых ничто не могло укрыться. По его манере держаться было ясно, что он здесь главный.
– Я – Джехан, кто ты такая? – прогремел его голос.
Кетрин собрала остатки мужества: «Моё имя Катерина. Я журналистка».
Голос предательски дрожал. Кетрин из последних сил попыталась сосредоточиться. Она чувствовала кожей, как сотни чёрных глаз ощупывают её тело, придумывая как можно его использовать для собственного развлечения. Или это её воспалённое воображение?
Ей казалось, что всё это происходит не с ней. Сейчас она проснётся в своей уютной съёмной квартирке на Fulton Street в Нью-Йорке, и поймёт, что это был только сон. Но время шло, а она не просыпалась. Капли холодного пота совершенно реально струились по спине, ноги дрожали от напряжения, а рёбра надсадно ныли после побоев, простреливая тупой болью.
Она действительно в заложниках. И очевидно, что живой отсюда ей не выбраться.
Прикусив губу, которая беспорядочно тряслась, Кетрин вновь подняла глаза на старика.
В этот момент её внимание привлёк мужчина, стоявший по правую руку от Джехана. Он отличался от других присутствующих своим внешним видом, чем невольно заставил Кетрин задержать взгляд.
Высокий, крепкий, стоит в расслабленной позе, скрестив руки на груди, будто ему скучно. Это явно обман. По рельефу его мускулов и осанке сразу видно, что он в любой момент готов к действию, по острому взгляду – что он ничего не упускает. Кожа смуглая, лицо худощавое, без бороды, короткие тёмные волосы. Голова не покрыта, как у остальных. Что странно.
Глаза явно светлые, но издалека не видно, какого оттенка. Они резко контрастируют со смуглой кожей. Буравит пристальным взглядом, который трудно выдержать.
Кетрин торопливо переводит взгляд, исподтишка рассматривая его дальше. Черты лица резкие, рельефные скулы, на левой щеке, ближе к виску, рваный шрам, нос явно не единожды был сломан. От шеи вниз и на руках видны татуировки, скрывающиеся под чёрной футболкой.
Кетрин встречала мужчин такого типа на боях без правил, куда ходила однажды со своим бывшим. Но у тех был абсолютно пустой, звериный взгляд. У этого же мужчины взгляд нереально тяжелый, но далеко не пустой. Подавляющий своей энергетикой, прямой и жёсткий.
Кетрин поёжилась от его взгляда, ей показалось, что он видит её насквозь и буквально слышит, о чём она думает.
«Кто он вообще такой? Почему выглядит не так, как остальные? Почему стоит при этом рядом со стариком? Почему так внимательно смотрит на меня?»
– У нас не принято разглядывать мужчин, и в целом поднимать глаза без разрешения! – раздался властный голос Джехана.
Кетрин спохватилась и послушно опустила глаза. Сейчас не время показывать свой характер. Нужно думать, прежде чем что-то делать и говорить, – возможно, этот человек помилует её, если она проявит благоразумие?
– Ты солгала. Твоё имя Кетрин, а не Катерина. Так? – спросил он.
– Я не лгу. Моё родное имя Катерина. – Коротко ответила девушка.
Джехан нахмурился, повернулся к незнакомцу справа от него и что-то спросил. Тот склонился к Джехану, и что-то шепнул на ухо в ответ.
– Ренат говорит, что это русское имя. Объясни.
В душе шевельнулось что-то, похожее на надежду…
– Да, это так. Меня увезли в Штаты в детстве, против моей воли. Там изменили имя на Кетрин, фамилию на Коулби, по отчиму. Я работаю журналисткой и коплю деньги, чтобы самостоятельно вернуться на Родину. Поэтому я здесь.
Кетрин была честна, как никогда. Как же легко и приятно говорить правду! И, похоже, это верный путь, – взгляд старца стал менее враждебным.
– Значит, ты здесь ради денег?
– Да.
– Почему ты убила солдата-соотечественника?
– Потому, что он застрелил ребенка.
– Ты решила отомстить за иракского ребенка? – старец недоверчиво изогнул бровь.
– Я полагаю, у ребенка не может быть национальности, это просто маленький, ни в чём не повинный человек, – твёрдо заявила Кетрин, глядя мужчине прямо в глаза.
Она вновь ощутила боль, заново переживая момент, когда на её глазах застрелили мальчика. И с ужасом осознала, что собственноручно убила человека. У того солдата ведь тоже была семья. Получается, чем она лучше любого из этих бандитов?
Незнакомец склонился и шепнул что-то Джехану. Тот согласно кивнул. Тогда Ренат заговорил по-русски: «О чём твой репортаж?»
Его глаза голубые! Наконец увидела. Холодные, пронзительные. Взгляд острый, как сотни ножей. А голос резкий и глубокий, под стать взгляду. При этом интонация очень спокойная, но когда он заговорил, в зале повисла тишина. От звука его голоса из центра груди во все конечности прокатились разряды.
Услышав уверенную русскую речь, я окончательно растерялась, не в силах вымолвить хоть что-то членораздельное.
Пауза затянулась, Ренат повторил вопрос иначе: «Ты пишешь о подвиге американской армии?».
– Нет. Я… хотела бы открыть миру правду. – Наконец последовал ответ.
Незнакомец словно сканировал меня, и я выдержала его взгляд, хоть это было непросто. Для меня сейчас это противостояние глаз как спасательный круг. Я отвлеклась, тело перестало неумолимо вибрировать от страха, подбородок перестал дрожать.
Его взгляд держал меня на плаву, не давал окончательно захлебнуться в собственной панике. Где-то в глубине души, на сакральном уровне, я ощущала связь с этим человеком. Он и пугал, и притягивал одновременно.
Раздался голос Джехана, и я перевела взгляд на него: «Меня интересуют все сведения, которые ты знаешь: кто главный, как штаб охраняется, численность личного состава и единиц техники. Всё, что ты знаешь».
Повисла пауза, Кетрин наконец спросила то, что её мучило: «А если я скажу? Что будет со мной?».
Джехан звучно рассмеялся, а вместе с ним и все остальные. Ренат усмехнулся. Моя надежда рухнула. Пощады не будет.
– «Если» ты скажешь?? Поверь, ты расскажешь нам всё в любом случае. Есть немало способов заставить тебя это сделать. А потом тебя казнят. – Успокоившись, размеренно объяснил Джехан.
Мужество покинуло Кетрин, она почувствовала, что ещё немного – и она потеряет сознание. Она в отчаянии бросила взгляд на Рената. С чего-то решила, что он может помочь. Напрасно. Голубые глаза были непроницаемы.
Внезапно он наклонился к Джехану и что-то ему сказал. Кетрин затаила дыхание. Тот молчал, видимо, обдумывал.
Ренат добавил ещё пару слов. Джехан ответил, Ренат утвердительно кивнул. Повернувшись ко мне, Джехан бегло осмотрел мою фигуру, словно я была диковинным товаром на базаре и он прикидывал, какой цены товар.
Затем произнес, растягивая слова: «Я передумал. После допроса ты будешь собственностью Рената. Он волен делать с тобой всё, что пожелает. И время твоей смерти он решит сам, когда ты ему наскучишь».
Кетрин в замешательстве уставилась на Рената, не зная, радоваться или огорчаться такому повороту событий. «Собственностью Рената»… Это ещё что означает??
Но лицо Рената по-прежнему было непроницаемо и она не могла прочитать ответы на свои вопросы. Кетрин посетила странная, совершенно неуместная мысль – он когда-нибудь улыбается? Что способно его рассмешить? Или вывести из себя?
В любом случае, Господь подарил ей время. А вместе с тем и шанс. Когда она сможет здраво мыслить, она найдёт способ сбежать от своего тюремщика!
– Робби Джехан (мой господин Джехан – прим. автора), позволь мне слово! – раздался знакомый голос, от которого всё моё тело прошиб озноб.
Аббас выступил вперёд. Джехан удивлённо посмотрел на него: «Говори».
Аббас метнул взгляд в мою сторону, и заговорил что-то на своём языке. Я сжалась в комок, прекрасно догадываясь, о чём он просил. Он хочет забрать меня себе. Ведь это он приволок меня сюда. Я всем своим нутром чувствовала, что оказаться в его руках означало долгую и мучительную смерть. Лучше сразу перерезать себе горло!
Хотя перспектива стать «собственностью Рената» мне также не нравилась, но попасть в руки к такому, как Аббас, внушало самый настоящий ужас. Я с замиранием сердца переводила взгляд от одного к другому, пока они решали мою судьбу.
Джехан что-то ответил, видимо передав право выбора Ренату, так как Аббас обращался теперь к нему. Ренат отрицательно покачал головой. Аббас повысил голос и стал спорить с ним. Ренат спокойно ответил отказом, – я слышала решимость в его ровном голосе, интонация которого всегда была одинаково спокойной. Одновременно с этим, уловила истерические нотки в голосе Аббаса.
Джехан вмешался и резко что-то ответил Аббасу. Тот молча склонил голову и замолчал. Он не смог заполучить меня! Я посмотрела на Рената почти с благодарностью. Однако в ответ получила всё тот же непроницаемый взгляд, который начинал меня порядком раздражать.
– Ты будешь допрошена сейчас. Масуд, отведи в переговорную. Я приду позже.
Допрос был долгий и изматывающий, но я решила рассказать всё, решив для себя, что собственная жизнь важнее лжепатриотизма.
Наконец Джехан встал из-за стола: «Мы закончили. Ренат, забирай свой трофей. Девчонка не сможет идти, бледная вся, сейчас отключится».
Это была чистая правда. Когда ко мне приблизился Ренат, я потеряла сознание.
Глава 4
Ренат выругался, доставая обмякшее тело из машины. Бегло оглядел кровоподтёки и синяки на белой коже. Проклятье! Как он будет заниматься с ней сексом, если она в таком состоянии! Этот ублюдок Аббас всегда жесток с женщинами: не кормит, избивает, пытает! Эта, похоже, ещё легко отделалась.
Вовремя Ренат её приметил, иначе девчонке пришлось бы не сладко. Аббас хотел заполучить её себе. Там, в зале, он готов был многое отдать Ренату в обмен на его трофей.
Его сложно судить за это, – молодая, стройная, с аппетитной грудью, округлыми бёдрами… У него самого потекли слюнки, как только её привели в зал. Рыжеволосая девушка наверняка стала объектом вожделения многих, находившихся там. Но пользуясь своим положением, Ренат забрал её себе. Снова он оказался первым, даже в такой мелочной схватке, как борьба за пленницу. Однако, с Аббасом надо быть начеку, рано или поздно ему надоест проигрывать.
Ренат взял девушку на руки и понес к дому. Она была очень лёгкой – он невольно подумал о том, когда она ела в последний раз.
– Бакир, открой мне ворота, руки заняты. – Проговорил он в видеодомофон.
Его дом был расположен в самом конце небольшого поселка, расположенного в 50 км от города. Дом обнесён высоким кирпичным забором с колючей проволокой по верху, снабжён видео-наблюдением и охраной, поэтому его пленницу никто не мог видеть, кроме немногочисленного персонала. Пока она на его территории – она в относительной безопасности. Опасность для неё представляет только он сам.
Ренат миновал охрану, коротко кивнув дежурному. Его персонал был вышколен не задавать лишних вопросов, поэтому дежурный быстро скользнул взглядом по девушке на руках командира и тут же отвёл глаза.
Подходя к дому по аккуратной тропинке, засыпанной мелким белым гравием, он встретил Зейнаб. Пожилая женщина много лет работала на него – убирала его дом, готовила, а самое главное – редко попадалась на глаза. Кроме того, она не раз зашивала его раны и отпаивала отварами, когда он был полуживой после ранений.
– Ренат, мархаба! Кис халек? («Здравствуй, как дела?» – арабский)
– Здравствуй, Зейнаб! Всё благополучно. Как видишь, я с подарком.
– Кого это ты привёз? Какие странные волосы. Иностранка??
– Она американка, моя наложница. Подарок Джехана. Скажи нашим, что она моя собственность. Я не потерплю посягательств на то, что принадлежит мне.
Женщина удручённо покачала головой: «Поняла, Ренат. Скажу ребятам. Но они бы и так не посмели. Только, боюсь, Гухрух это всё не понравится. Слухи по посёлку разлетятся быстро. Ты же знаешь, какая она ревнивая…»
Ренат совсем позабыл о своей любовнице. С ней он разберётся позже.
– Гухрух мне не жена, я не обязан отчитываться. Ты уже приготовила ужин? Там хватит на двоих? Девочка очень слаба.
Зейнаб хотела было расспросить хозяина, откуда взялась новая гостья и надолго ли задержится, но вовремя прикусила язык и вместо этого ответила: «Да, хватит, я приготовила на два дня!».
Ренат поблагодарил женщину и направился к дому. Персонал жил отдельно от него, располагаясь в двух небольших коттеджах правее от дома. Слева находились гараж на пять машин и хоз. блок. Повсюду было много зелени и цветов, Зейнаб очень любила работать в саду. Женщины и мужчины жили отдельно. Многие из них придерживались традиций ислама, но не Ренат.
Он предпочитал находиться в своём жилище в уединении. Отдохнуть ему удавалось редко, поэтому к одиночеству он относился уважительно. Иногда на ночь к нему наведывалась Гухрух, иногда другие девушки, хотя без брака отношения с женщинами в его стране не приветствовались. Впрочем, алкоголь также был запрещен, но этот факт не помешал Ренату оборудовать небольшой бар в собственной спальне.
Он в принципе не любил подчиняться правилам, не любил отказывать себе в том, чего хочет. Сейчас он хочет эту рыжеволосую девочку, которую прижимает к груди.
Его двухэтажный дом из белого кирпича не был роскошным, но был монументальным и строгим. Первый этаж занимала небольшая гостиная и просторная кухня с широкими стеклянными окнами в пол, открывая прекрасный вид на цветущий сад с фонтаном. На втором этаже располагались две смежные спальни. Их тонированные окна выходили на улицу, позволяя лицезреть практически весь посёлок. Также было сделано окно прямо в крыше, дарившее возможность ночью любоваться на звёздное небо.
Войдя в своё жилище, Ренат скинул обувь, отнёс свою ношу в спальню на второй этаж и аккуратно опустил на кровать. Он выбрал свою спальню, решив, что она будет спать рядом с ним. В его широкой постели маленькая девушка выглядела совсем беззащитной и хрупкой.
Присев на край кровати, он посмотрел на худое лицо девушки. На лице был крупный синяк, нос отёк от удара, кожа бледная, мешки под глазами, и всё-равно она была очень привлекательна. Он не встречал такого удивительного сочетания черт: светлая кожа, рыжие вьющиеся волосы красноватого оттенка, зелёные глаза, стройная фигура с соблазнительными формами. Такая маленькая и нежная с виду, но при этом такая стойкая и отважная!
Он вспомнил, как прямо она держала спинку на допросе, хотя ноги её подгибались. Как она посмотрела ему прямо в глаза, умоляя его помочь, ища сострадания. В нём этого давно уже нет. Но он ощутил другую, не менее сильную эмоцию, – желание.
Он захотел заполучить её в свою постель с момента, как увидел. И получил! Только надо дать ей немного времени прийти в себя и окрепнуть. Он сможет доставить ей такое наслаждение, о котором она и помыслить не смела. Уверен, что и она – ему. Он чувствуем своим мужским нутром, что она идеально подойдёт ему в постели! Если, конечно, не станет упрямиться.
Кетрин медленно приходила в сознание.
Она лежала на мягкой постели под покрывалом, и это было восхитительное блаженство! Широкая, удобнейшая кровать и благоухающее чистотой постельное бельё – это всё, что ей нужно для счастья! Она сладко потянулась, выставив руки вперёд и издав мурлыкающий звук. Но внезапно ощутила тупую боль в районе рёбер, тут же к ней вернулась память последних событий, а вместе с тем и осознание, в чьей она постели.
Кетрин резко села, озираясь по сторонам. Она была в этой спальне одна. Вокруг самая обычная обстановка; кресло, столик, шкаф с книгами, плазма на стене, прикроватная тумбочка с ночником. Стены выкрашены в песочный оттенок. На окнах плотные тёмно-коричневые шторы. Кровать широкая, мягкая, с белоснежным бельём, благоухающим чистотой.
Девушка осмотрела себя, – она была в трусиках и мужской светлой футболке. И больше ничего. Бинты с груди сняты.
«Он трогал меня, прикасался, переодевал! Как это низко, ведь я была без сознания! Мне нужно найти одежду и попытаться сбежать, пока его нет!» – Кетрин стремительно встала, подошла к окну, аккуратно отодвинула штору. На улице темнело. Хоть стёкла окна были тонированы, защищая от зноя, – по заходящему солнцу было очевидно, что уже вечер. Невероятно, сколько же она спала?! По открывшейся её взгляду картине Кетрин поняла, что находится на втором этаже.
Вдалеке, за могучим кирпичным забором, виднелся весь посёлок, кипела размеренная жизнь. На улице играли дети, сновали женщины в хиджабах, одна из них пыталась загнать коз в сарай, а стоявшая рядом девочка смеялась над ней. Поселок словно располагался в лесу и был окружен густой растительностью, напоминая зелёный оазис: лавр, финиковые пальмы, айва, кипарис. Так вот откуда в воздухе эти приятные, густые ароматы!
Ещё дальше, окутанные вечерней дымкой, едва заметные из моего окна, виднелись пики горных хребтов, у подножья которых раскинулись плантации риса и кукурузы. Такая прекрасная и такая чужая страна!
Вся эта картина показалась настолько умиротворяющей, что я ощутила прилив сил. Я в относительной безопасности. Здесь нет военных, нет боевиков. Думаю, легко смогу сбежать, надо только найти подходящую одежду.
Отойдя от окна, я продолжила исследование и подошла к книжному шкафу.
На полках аккуратными рядами стояли книги. Моё внимание сразу же привлекли русские буквы на корешках. Лермонтов, Маяковский, Островский… Я попала в рай, не иначе! С благоговением провела по ним пальцами, будто это были драгоценности. Произвольно вытянув одну из книг, открыла её, жадно глотая знакомые строчки, радуясь так, словно встретила старых друзей!
– Рад, что ты нашла себе занятие, Катерина.
От низкого, уверенного мужского голоса руки дрогнули и я выронила книгу. Та громко, с претензией шлёпнулась на ламинат. От его двусмысленного тона, которым было произнесено «Катерина», щеки мгновенно вспыхнули и пошли красными пятнами смущения.
– Просто удивилась, увидев знакомых здесь. В смысле, русских актёров… То есть, авторов… – пролепетала Кетрин.
«Б…ь, что ты несёшь?!»
Я совершенно растерялась, ощущая себя умственно-отсталой под этим внимательным взглядом.
В присутствии этого человека всё меняется – плотность воздуха, ощущения, контрастность мира в целом. Всё становится ярче, приобретает какое-то насыщенное звучание, оживает, волнует, будоражит. В его присутствии я натянута, как струна. От волнения переставляю буквы неправильно и путаю слова, мелю полнейшую чушь.
Скорее всего, виной этому стал его вкрадчивый тон, переливающийся всеми оттенками порока, а также его мощное тренированное тело, которое смутило бы даже заядлую скромницу. Но самое сильное впечатление производил этот тяжёлый, прожигающий насквозь взгляд, намертво припечатывающий к месту.
Кетрин мысленно одёрнула себя, призывая взять себя в руки.
Он не читаем для неё. Закрыт. Что там внутри, под маской хладнокровия, деланного спокойствия и безразличия? И есть ли там что-то?
Обычно она с лёгкостью распознавала людей, особенно мужчин, ловко применяя к ним свою систему классификации. Пустотелый мачо, маменькин сынок, нарцисс, ботаник-задрот, нижний – любитель куни, болельщик – пивное пузо, бэд-бой, и так далее. Как правило, не ошибалась, предугадывая исход общения с тем или иным мужчиной.
Все её романы, хоть их было не так уж и много по нынешним меркам, заканчивались очень быстро. Либо мужчина не выдерживал её характер, либо она не выдерживала его предсказуемость.
К тому же, она много работала, всегда оставляя личную жизнь на вторых ролях. Здесь же – она не представляет, что он за тип. Что от него ждать? На что он способен? Почему ей кажется, что он крайне опасен для неё?
И не спрятаться за спасительной работой. Не обратиться к кому-либо за помощью. Нет денег, телефона, документов при себе. У неё сейчас есть только она сама. Но и её он намерен присвоить себе, сделать своей шлюхой. «Собственность Рената».
Кетрин беспокойно вглядывалась в ледяную бездну его глаз в поисках ответов. Но разглядеть что-либо, кроме сдержанного интереса, так и не смогла.
Ренат подошёл ближе, наклонился к её ногам и поднял книгу, аккуратно вернув её на место. Он приблизился к Кетрин специально, намеренно нарушая зону её личного пространства. Внимательно следил за её реакцией. Сам не прикасался, сунув руки в карманы брюк.
– Боишься меня? – спросил так, будто это утверждение, а не вопрос.
Кетрин совсем стушевалась. Когда он близко, её организм странно ведёт себя, включает аварийный режим! Пульс бешено стучит в висках, разгоняя кровь по венам, дыхание стало частым и прерывистым, словно не хватает воздуха. Она теряет контроль над ситуацией и свою природную сообразительность.
Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы взглянуть на него. Нависает над ней, как гора. Давит своей бешеной энергетикой. И этот его запах, сложный и смелый. По всей видимости, туалетная вода или мыло – смесь терпких ароматов, вызывающих лёгкое головокружение… Лимон, кедр, амбра и едва уловимые нотки лабданума. Смешан с его личным запахом мужского тела. Аромат очень ему подходит, – как вторая кожа окутывает его, подчёркивая его характер.
Кетрин поплыла. Ядерная смесь страха и возбуждения сделала своё дело, напрочь лишая здравого смысла.
Надо что-то ответить, он ждёт. Что он спрашивал?? Что-то про страх? Боюсь ли я его? Разумеется! Боюсь до одури! Но чтобы я сказала это вслух – не дождётся!
– Скорее, не люблю неизвестность.
Ренат усмехнулся её ответу. Изучая её лицо, он подвинулся к ней совсем близко, так, что Кетрин ощутила на коже его тёплое дыхание. Сердце упало от страха и забилось где-то внизу живота.