Андрей Земляной
Один на миллион
Алексей, не слушая торопливой скороговорки Хатчинсона, прошел толпу насквозь и подошел к накрытым тонкой черной пленкой телам.
От Прево, можно сказать, мало что осталось. Офицер явно бился до последнего. Кулаки его были сбиты в кровь, а одежда порезана в нескольких местах. Но умер он не от этого. Спина офицера была просто изрешечена пулями крупного калибра. Мама лежала неподалеку. Глядя на распластанное в луже крови тело, подросток не замечал, что сердце его превращается в кусок льда.
Мама тоже не отдала свою жизнь даром, о чем свидетельствовали многочисленные пятна крови вокруг и намертво зажатый в посиневшей руке саи с окровавленным лезвием. Он провел пальцем по холодной щеке и вздрогнул от желания отдернуть руку. Но волевым усилием заставил себя смотреть и запоминать.
Тут же были обнаружены трупы нападавших. Но знакомых лиц среди них не было.
Кто-то подходил и говорил какие-то слова, но Алексей не отрывал взгляда от пленки, под которой лежала мама.
Похоронили Веру через три дня, по православному обряду. Все три дня Хо и дядя Витя не отходили от мальчишки ни на шаг, пытаясь хоть как-то вывести его из шокового состояния, но все было напрасно. Очень быстро, буквально на глазах взрослых, знавших Алексея почти с рождения, подросток превратился во взрослого человека с недетским, пронзительным взглядом зеленых глаз. Он подолгу сидел в мамином кресле, перебирая все оставшееся после нее небогатое наследство, и думал о чем-то своем.
Через десять дней на встречу напросился полицейский, представившийся другом лейтенанта Прево.
Мальчик ждал снова утешительных слов, но тот просто бросил перед ним пачку фотографий.
– Распечатка с камеры наблюдения.
Алексей неторопливо разложил фотографии на столе.
Вот рыжий Кармел замахнулся битой, вот Милн размахивает своим ножом, явно пытаясь отвлечь внимание Луи Прево. А вот и Сэм с короткоствольным автоматом в стороне, и Рон, с тремя незнакомыми парнями, выкручивает маме руки.
– Я так понимаю, сама запись уничтожена, и это единственные фотографии?
Полицейский хмыкнул.
– Меня предупреждали, что ты необычный парень, но я не думал, что настолько.
– Даже более чем. – Алексей еще плотнее сжал губы. – От меня вы что хотите?
Капитан вздохнул.
– Чтобы ты не совался в город и не пытался устроить личную войну. Мы сами разберемся и с ублюдком, и с его папашей. Лейтенанта Прево уважали и очень многие хотели бы посчитаться и с его убийцами, и с самим Скальци. Лейтенант не давал пушерам[1] Скальци торговать на Свалке. Его давно предупреждали, но достать никак не получалось. А маму твою, скорее всего, убили просто потому, что не хотели оставлять свидетелей.
– А знаете, капитан, что мне от вас надо? – Алексей сгреб фотографии в стопку и пододвинул их к полицейскому. – Первое. Вы арестовываете Вин Хо и Виктора Петровича Стрельникова. Держите их три дня. Потом отпускаете. Предупреждаю: это очень сильные бойцы, и вы не ошибетесь, если в операции будет участвовать спецназ. Чтобы даже тени подозрения на них не упало. Второе. Мне нужно знать адреса и имена всех участников. Это все.
– Ты не уйдешь с планеты, – спокойно констатировал капитан. – Ты даже не успеешь покинуть город.
– А вот это совершенно не важно. – Алексей мельком глянул на внушительную колодку наград, украшавшую китель капитана. – Вот эта, красненькая, с синей продольной полосой. – Он слегка шевельнул пальцем. – Насколько я помню – Серебряный Крест. За последние десять лет его вручали только по одному поводу. Операция «Голубой шторм». Надо полагать, вы были в числе тех, кто удерживал периметр, и прикрывали эвакуацию?
Офицер молча кивнул.
– Вы тогда посадили в свой транспорт детей и женщин, даже не рассчитывая, что придет еще один. И насколько я понимаю, слова честь и долг для вас не пустой звук.
Алексей поднял глаза и посмотрел на капитана. Тот хотел что-то сказать, но слова замерли в горле, не в силах вырваться под взглядом шестнадцатилетнего подростка.
– Я рассчитаюсь с уничтожившими мою жизнь. Что будет дальше, абсолютно не играет роли. Это мой выбор, и я имею на него право.
Капитан перевел глаза на фотографии. Конечно, скорее всего, паренек с четырьмя ублюдками не справится. Но с лежки он их сорвет. И тут могут начаться небезынтересные варианты.
– Ладно. Я попробую. – Он тяжело поднялся и не прощаясь вышел из дома.
Через сутки капитан перезвонил и пригласил Алексея на допрос. Парень сразу понял, что механизм запущен, и стал собираться. Он тщательно вымылся, поскольку экономить воду уже не было смысла, оделся и засунул в рюкзак несколько памятных вещей. В том числе мамин фотоальбом, ее кольцо, подаренный мамой крестик и небольшую бронзовую фигурку солдата в необычной плоской шапочке с лентами сзади и ружьем в руках. Потом написал несколько писем, подписал адреса и разложил веером на столе.
Еще раз оглядев дом, он решительно шагнул на выход.
До полицейского участка добрался на такси. Время было дорого. Капитан, расспрашивая о каких-то знакомых мамы и лейтенанта, показывал ему разные фотографии с незнакомыми людьми, и на одной фотографии прозрачным маркером было написано: «Лейн-стрит, дом 42, бильярдная Стива Рено. 16 часов. Все в сборе».
Надпись намертво врезалась ему в память. Он отрицательно покачал головой.
– Нет, сэр, я не знаю никого из этих людей.
– Жаль. – Капитан вздохнул. – Не смею больше задерживать. Может, патрульные подвезут тебя до свал… поселка?
– Спасибо. Я немного прогуляюсь по городу.
«А капитан молодец, – отстраненно подумал Алексей, глянув на время. – Без пяти четыре. Подогнал время тик в тик».
Когда он дошел до нужного места, уже начало темнеть. Закрытые плотными шторами окна заведения не пропускали света, но чуткий слух подростка уловил легкий фон, говоривший о том, что люди внутри были. Перед входом было пыльно, и пыль эта, судя по всему, давнишняя. Значит, задний вход.
Дверь заднего входа была металлической и находилась в поле зрения как минимум двух камер. Алексей, маскируясь в тенях, отбрасываемых единственным фонарем, проскользнул за мусорный бак и приготовился ждать.
Где-то через час у дверей притормозил небольшой микроавтобус и из него вышел здоровенный чернокожий бугай и стайка ярко накрашенных полуодетых девиц. Их, видимо, ждали, поскольку дверь открыли почти сразу. Алексею оставалось только выскочить из укрытия и, буквально втиснув последнюю девушку вовнутрь, срубить локтем стоявшего у двери. Потом он мягкими касаниями, походя, отправил в нокаут всех девушек, здоровяка, и прислушался. В комнате вовсю шла гулянка. Гремела музыка и слышались голоса. Он еще раз прошелся по всем телам, погружая их в еще более глубокое забытье, особенно тщательно обработав здоровяка, и шагнул в комнату. Несколько бильярдных столов, на одном из которых стояли выпивка и закуска, и развалившиеся в креслах вокруг тиви убийцы его матери. Лишь один из них успел встать, но тут же рухнул обратно.
Быстро, но тщательно, он привязал их к креслам клейкой лентой, и только тогда пошел за последним участником банкета.
Когда они очнулись, все кресла стояли кругом на очищенном от столов пространстве, а Алексей неторопливо перебирал аптечные пузырьки купленные по дороге. Они что-то мычали, дергались в креслах, но лента держала прочно. Алексей наконец закончил смешивать ингредиенты и наполнил четыре шприца. Не обращая внимание на отчаянно пытающихся вырваться людей, сделал внутривенные инъекции, и только после этого освободил им рты.
– Дерьмо! Сраный ублюдок! Ты заплатишь за это…
– У вас всего пять–десять минут, – ровно произнес он, когда крики немного стихли. – Через минуту вы почувствуете боль, а через две она станет невыносимой. Но умрете вы не от гадости, что я в вас влил. Вы умрете от боли… Надеюсь, эта боль будет хоть в малой степени равна той, когда я потерял мать. Счастливо оставаться.
Он уже почти шагнул за порог, занятый мыслями о том, как проведет свои последние часы, как взгляд его упал на микроавтобус. У негра-сутенера нашлись не только ключи, но и толстая пачка денег, что было очень кстати для исполнения нового плана. Двигатель принял после первых оборотов стартера. Конечно, не флайт-кар, но кое-что он тоже сможет. А космопорт был совсем рядом. Каких-то пятьдесят километров по отличной автостраде. Он аккуратно припарковал машину на самом краю площадки и оставил ключи зажигания в замке, а дверь открытой, в надежде, что воровство здесь так же распространено, как и в других местах Новой Европы.
* * *
Капитану Фогелю
Приступить к исполнению операции.
Хант
Корабли уже давно не садились на это огромное бетонное поле. Только небольшие, по сравнению с кораблями, юркие челноки, приземлялись, чтобы поднять груз и пассажиров на орбиту, где их ждали огромные магистральные лайнеры.
И часа не понадобилось Алексею, чтобы понять всю глупость своей затеи. Компании-космоперевозчики категорически не желали возить зайцев. Поэтому грузы, как следовало из специальных объявлений, перевозились в «вентилируемых отсеках», что означало как минимум вакуум, или в инертной атмосфере, а люди подвергались тройной идентификации.
Он почувствовал, что та искорка удачи, что мелькнула перед ним в виде сутенерского автобуса, гаснет. Но отчего-то эта мысль не взволновала его совершенно. Из-под толстого слоя льда в его душе не пробивались эмоции. Прогуливаясь нарочито вальяжным шагом по залу ожидания, он несколько раз прошелся мимо длинного дивана, на котором расположилась группа его ровесников, плотно окружившая седоволосого мужчину в дорогом костюме.
– Ну что? Никто не знает? – насмешливо переспросил он по-русски. – Подумайте еще раз. Трехмерная матрица, десять на десять на десять. Алфавит – тридцать три знака расположен циклично. Размер ключа – тридцать знаков. Сколько времени потребуется на дешифровку сообщения из ста знаков?
– Два часа, – не задумываясь, проговорил Алексей вполголоса. Но у седого, похоже, был исключительный слух. Он рывком обернулся на голос.
– Ну-ну, молодой человек. – Он насмешливо поднял брови. – Я почему-то считал иначе. Не смогли бы вы доказать свою позицию?
На Алексея тут же уставились двадцать пар совершенно не детских глаз. Он слегка усмехнулся и твердо произнес:
– Вы считали все знаки за действительные элементы, тогда как в русском можно пренебречь твердым знаком, буквой ё, а также некоторыми гласными. На разборчивость сообщения это не повлияет. В итоге можно считать действительными всего двадцать пять букв. Если же считать все знаки, то получается восемь часов, имея в виду стандартный криптопроцессор типа «Альбион». Лишние буквы увеличивают время в тэ куб.
Седой приподнял уже обе брови и несколько раз медленно свел ладони вместе.
– Браво! Может, вы тогда скажете необходимый размер матрицы?
– Для полевых условий?
– Ну, например. – Мужчина почему-то подобрался, словно пантера перед прыжком. Несмотря на крайне почтенный возраст седого, Алексей не сомневался – перед ним настоящий боец высочайшего класса.
– Исходя из представления, что процессы тактического уровня длятся не более недели, можно уверенно принять размерность в четырнадцать дней как удовлетворяющую запросу. В стандартных случаях используется метод блокнота или матрица двести на двести.
У седого форменным образом округлились глаза.
– Позволено ли мне будет спросить, у кого вы учились?
– У Питера Дженсена.
Алексей думал, что больше, чем сейчас, глаза седого не станут. Однако он ошибался. Глаза его на мгновение расширились до вообще невероятной величины, а затем снова приняли нормальный размер.
– И давно?
– Мистер Дженсен – друг моей мамы. – Он на мгновение сбился, и лицо его слегка дернулось. – Бывший друг. Он занимался со мной с четырех лет.
– Почему бывший? – вновь выстрелил вопросом седой. – Разве доктор Дженсен умер?
– Не мистер Дженсен. – Алексей поднял мертвенно спокойные глаза. – Мама.
Седой встал, обошел диван и подошел совсем близко.
– Что-то мне подсказывает, что это одна из причин того, что вы, юноша, уже час срисовываете системы безопасности космопорта? – произнес он. – Не поделитесь своей историей вкратце?
Мягко воркуя, седой, удерживая Алексея за локоть, обогнул диван и посадил его на мгновенно расчищенное пространство.
– Нечего рассказывать. – Он откинулся на мягкую подушку. – Маму и ее ухажера – лейтенанта Прево, неделю назад убили семеро подонков. А сегодня я достал тех, кто при этом выжил.
– А как? – деловито спросил один из мальчишек.
– Влил им внутривенно смесь этанадола, литоина и раствора йода.
– Твою дивизию, – прошептал кто-то слева. – Непростая смерть.
– А русский так хорошо знаешь откуда? – продолжал экспресс-допрос седой.
– Я же Алексей Чарский, – слабо улыбнулся Лешка. – Мама – Вера Чарская.
– Забавно, – медленно произнес седой и на несколько секунд прикрыл глаза. – Значит, так, – тоном, не допускающим возражений, тихо произнес он. – Теперь ты Сергей Зверев. Меня зовут Дмитрий Егорович Санин. – Он достал из бокового кармана пиджака толстое портмоне и, почти не глядя, протянул его одному из мальчишек. – Ваня, Саша, Николай, займитесь ксивой. Девочки? – Он бросил вопросительный взгляд.
– Ясно, – ответила одна из них, высокая длинноногая блондинка. – Вера, Света, Люда, в магазин. Кира, давай к нашим из Космофлота. Катя, займись лицом…
Вокруг совершенно обалдевшего Алексея закрутился бурный, но крайне осмысленный вихрь. Ничуть не стесняясь, одна из девушек достала из бюстгальтера прозрачные пластиковые накладки и, орудуя маникюрными ножницами, вырезала две тонких полоски. Затем скрутила их колечком и, крепко прижав голову Алексея, точным движением вставила в нос. От этой операции тонкий аристократический профиль сразу приобрел слегка негроидный вид. Затем она отделила от пластика тонкую пленку, вырезала еще один кусок и налепила его на подбородок. Теперь Алексей обзавелся угрожающего вида челюстью. Еще несколько штрихов – и он оторопел, глядя на себя в крохотное зеркальце. Совершенно другое лицо. И это меньше чем за пять минут. Тональный крем скрыл стык пластика и кожи, а контактные линзы с новым рисунком сетчатки и модные полихроматические очки довершили преобразование окончательно.
Один из парней аккуратно снял с Алексея очки и поднес к его лицу что-то похожее на ручку, и тут же убрал ее. Все это время двое парней занимались его руками, нанося кисточками какую-то жидкость на кончики пальцев, потом еще более аккуратно стали приклеивать тончайшую пленку.
– Пленка прочная, но все равно, до регистрации старайся ничего не трогать. Ясно?
Алексей молча кивнул.
– Твой чип-кард. – Другой парень протянул еще теплое удостоверение. – Давай свои старые документы.
Алексей безропотно вынул из кармана карточку.
– Повтори, как тебя зовут? – спросил Санин.
– Сергей Зверев.
– Отлично. – Мужчина кивнул. – А вот и девчонки.
Неторопливо, словно гуляя, к ним подошли три девушки, отлучившиеся в магазин. Ребята, стоявшие так, что загородили его со всех сторон, сошлись еще плотнее, а седой уже потрошил пакеты.
– Рубашка, брюки, сумка, туалетные принадлежности, – перечислял он, раскладывая вещи на коленях. – Чего смотришь? Переодевайся!
Безуспешно пытаясь унять отчаянно бьющееся сердце, Алексей сбросил куртку, рубашку, штаны и быстро оделся во все новое.
– Эти вещи тебе нужны? – деловито поинтересовался один из парней, показывая рукой на сброшенную одежду.
Алексей вздохнул.
– Не настолько, чтобы рисковать по пустякам.
– А тут? – Дмитрий Егорович показал на сумку.
– Фотоальбом и семейная реликвия. – Он достал и показал статуэтку.
– Ясно. – Санин кивнул. – Альбом отдай девчонкам. Пусть в трусы закопают. А матроса переложи в новую сумку.
Ребята деловито приподняли диванную подушку и, вскрыв ножом обивку, затолкали сумку внутрь.
– О… провозились, – недовольно произнес седой. – Уже пора.
И мгновенно ребята преобразились. Еще секунду назад напоминая скорее диверсантов на вражеской территории, они заулыбались, расслабились и свободной походкой двинулись в сторону регистрационной стойки.
Уставшая за смену, женщина регистратор лишь бросила короткий взгляд на экран монитора, где высветились его данные, дала дистанционный контроллер сетчатки, и после того, как загорелся зеленый сигнал, махнула рукой.
– Проходи.
Сама компания «Космофлот», вообще проявила чудеса безалаберности. Женщина на контроле, даже не проверив его документы, коротко переглянулась с Кирой и тут же пропустила Алексея во внутреннюю зону и уже через полчаса он сидел в уютном кресле рядом с красавицей-блондинкой.
– Ты и вправду занимался у самого Дженсена? – спросила Татьяна, когда шаттл наконец оторвался от земли.
– Ну да, – несколько озадаченно ответил Алексей. – Только я никогда не думал, что он такая знаменитость.
Девушка хмыкнула.
– Его работы послужили основой для создания теории гиперпривода и гипернавигации. Основной труд «Частные случаи общей теории поля». К сожалению, Дженсен не успел до своей болезни вывести следствия из пятой формулы.
– А что за формула? – поинтересовался Алексей.
– Вот, смотри. – Таня вывела формулу на ручном интеркоме.
– Знаешь, где-то я уже ее видел, – задумчиво произнес Алексей. – Вспомнил. Как-то во время факультатива Дженсен задумался надолго и сначала стер, что было записано на доске, а потом стал писать какую-то формулу. Сама формула была короткой, а вот несколько следствий занимали всю доску да еще стенам досталось. Постоял немного, а потом снова все стер.
Таня на мгновение задумалась, достала из кармашка на поясе небольшой, размером с карандаш, цилиндрик и раздвинула его, сделав вдвое длиннее. Затем развернула словно рулон бумаги, и в руках у нее появился толстый белый прямоугольник примерно десять на двадцать сантиметров.
– Это планшет, – пояснила она удивленному Алексею. – Пользоваться умеешь?
– Ну в теории, наверно, но вижу такой впервые.
– Просто пишешь, как по бумаге. – Она вытащила из утолщенного корешка и подала Алексею тонкий стержень. – Если захочешь перелистнуть страницу, просто пальцем зацепи любой уголок и проведи немного по экрану. Напиши все, что вспомнить сможешь? Это очень важно.
– Ну, попробую. – Он пожал плечами. – Только боюсь, все выводы сразу не вспомню.
Он быстро покрывал поверхность экрана математическими значками.
– Вот. Это основная формула. Теперь следствия. – Он сменил экран и продолжил писать. – Насколько я понимаю, вот это имеет отношение к соотношению плотности информационного потока к его устойчивости. Смысл в самостабилизации потока при достижении некоего уровня…
Он писал еще минут пять, потом обессиленно откинулся в кресле.
– Все. Если еще чего вспомню, скажу.
– Спасибо. – Татьяна задумчиво листала написанные Алексеем страницы, затем встала и, сделав пару шагов по проходу, сунула планшет в руки Дмитрия Егоровича и склонилась, что-то шепча ему на ухо.
Когда она вернулась, Алексей уже мирно сопел, откинувшись в кресле.
Подход шаттла, стыковка, все это прошло мимо вымотанного происшедшим подростка. Разбудили его только тогда, когда пассажиры потянулись на выход.
* * *
Теория гиперпространства впервые в законченной форме появилась в работе молодого тогда математика Питера Дженсена. Работа позволила не только резко повысить качество навигации, но и дала возможность осуществить качественный скачок в исследованиях гипердрайва. Но к сожалению, одна проблема осталась не решенной до сих пор.
Это проблема сверхдальней связи. Пока связь через гиперпространство невозможна. Ее осуществляют курьерские корабли. Они накапливают на своих носителях информацию для передачи, осуществляют прыжок и «сливают» информацию по назначению. Кроме того, главным элементом любого гиперпривода остается генератор прокола с деталями из московия, сверхтрансуранида, с атомным номером 124. Установки по промышленному получению московия – основа космической промышленности любой развитой страны. Природные же запасы этого редчайшего вещества были обнаружены лишь в системе Асканды, которая по праву считается уникальной. Таким образом, экономика и фундаментальные исследования переплелись так тесно, как еще никогда в истории человечества. Страна, владеющая московием, может строить достаточное количество гипердвигателей и осуществлять активную межпланетную торговлю, что, в свою очередь, весьма благотворно сказывается на экономическом положении членов социума, и кроме этого, большие количества этого вещества позволяют вести затратные исследования, позволяющие конструировать более быстрые корабли.
Перефразируя Ротшильда, теперь можно сказать. Тот кто владеет московием – тот владеет миром.
Медиаиздание «Новые горизонты».Сварожич, Русь
– Добро пожаловать на борт военно-транспортного корабля Российских военно-космических сил «Вулкан». – Встречавшая их миловидная девушка в форменном комбинезоне улыбнулась. – Прошу занять каюты и приготовиться к прыжку. Ориентировочное время до прыжка один час. Время в гиперпространстве – около трех суток. Общее время в пути приблизительно восемьдесят два часа.
Алексей только успел принять душ и переодеться в полетный комбинезон, как в каюту вошла девушка, встречавшая их в шлюзе.
– Вас просят прибыть на третью обзорную палубу. Я провожу…
Недоумевая, зачем он мог понадобиться, Алексей поспешил за девушкой.
Там уже стояли Дмитрий Егорович Санин и незнакомый офицер космофлота.
– Так это из-за него весь сыр-бор? – Офицер весело кивнул головой в сторону Алексея и подошел к нему. – Ну, давай знакомиться. Меня зовут Денис Валерьевич. – Он протянул руку.
– М-м… – Алексей вопросительно глянул на Санина и тот в ответ кивнул.
– Можешь представиться настоящим именем.
– Алексей. – И пожал протянутую руку.
– Ох, Димка! – с непонятной грустью произнес офицер, полуобернувшись к седому. – Уже дети воюют. К добру ли это?
Седой ответил еще более туманно.
– Настоящие имперские волки, продукт тщательной селекции и сурового воспитания.
Тем временем на экранах внешнего обзора уже стал отчетливо виден маневрировавший неподалеку корабль.
– Это, – пояснил офицер, – корабль орбитальной охраны. Требуют пустить досмотровую группу, для проверки корабля на предмет контрабанды.
– Контрабанда это я? – спокойно спросил Алексей.
Все происшедшее, и смерть мамы и убийство, словно накачали его до бровей анестезией. Ему теперь все было до лампочки. Одно он знал точно. В тюрьму он не пойдет и постарается продать свою свободу и жизнь максимально дорого.
– Да ты что, парень? – Офицер рассмеялся в голос. – И вправду думаешь, что мы пустим хоть одну сволочь шляться по кораблю, и тем более отдадим тебя? – Он поднес руку с браслетом комма ко рту. – Вахтенный связи!
– Слушаю!
– Подключи голосовую, с рубки на обзорную – три.
– Есть.
И сразу же в невидимых динамиках зазвучали голоса.
– …повторяю, прошу остановиться и принять досмотровую группу. В противном случае вы будете атакованы.
В ответ раздался хорошо поставленный мужской голос.
– Неопознанный корабль, с вами говорит капитан второго ранга Леонидов. Командир корабля «Вулкан», ВКС Российской Империи. Вы совершаете преступление, предусмотренное статьями сто десять и сто двадцать семь, частью особенной, Конвенции о свободном сообщении в космосе. Всякую попытку помешать передвижениям корабля буду рассматривать как пиратство, со всеми вытекающими последствиями. Весь необходимый досмотр был проведен вами в космопорту, согласно вашим правилам.
– «Вулкан», говорит главный диспетчер Новой Европы Вернон Гонсалес. У вас на борту, возможно, скрывается опасный преступник, разыскиваемый за совершение серии преступлений. Выдача такого человека – долг каждого гражданина Объединенных Миров.
– Так. Мистер Гонсалес, а ну уберите-ка свою лоханку, пока я не разнес ее в клочья. Пока вы заговариваете мне зубы, этот салабон собирается пересечь мой курс. В противном случае я буду вынужден открыть огонь на поражение.
– Вы же транспортный корабль? – удивился диспетчер. – Откуда у вас оружие.
– Национальная традиция, мистер Гонсалес. Так что? Будем воевать? Или…
– Неужели вы будете воевать из-за одного мальчишки? – В голосе диспетчера зазвучала ирония. – Вас потом отдадут под трибунал.
– Со своим трибуналом я как-нибудь сам разберусь. А пока советую вам запомнить, что мы воюем исключительно из-за своих мальчишек и девчонок. Вам все ясно? И кстати, почему это корабль, который должен высадить группу досмотра, так и не представился? Я уже начинаю волноваться…
Похоже, диспетчер совершенно не уловил звучавшую в голосе капитана иронию, потому что начал уверять в совершеннейшей законности проводимой операции.
Тем временем «Вулкан» продолжал набирать скорость, и по ушам вдруг резко ударил звук сирены.
– О! – удивился офицер. – Рекомендую всем занять места на перегрузочных креслах. Похоже, у нас и вправду война.
Люди быстро покинули палубу, а в гулкой тишине продолжали звучать голоса…
– Боевая тревога. Экипажам аварийных команд и боевым расчетам занять места по расписанию. Включить гиперпривод.
– Привод включен.
– Аварийный режим разгона. Нагрузка сто тридцать.
– Есть сто тридцать.
– Зафиксирован лучевой удар. Потери щита – пять процентов. Зафиксирован пуск торпед. Подлетное время десять секунд.
– Бэчэ два. Поражение торпед в автоматическом режиме.
– Есть поражение.
– Зафиксирован скачок поля генератора противника.
– Вторая!
– Бэчэ два на связи.
– Отстрелите-ка ему генератор.
– Есть, капитан.
– Генераторы перехода в режиме.
– Залп! Прыжок!
Звезды за иллюминаторами на мгновение размазались и исчезли. И все вдруг стихло. И через несколько секунд…
– Всем отбой тревоги. Благодарю за службу.
Все время, пока корабль шел в подпространстве, Санин не оставлял Алексея. Сначала он попросил его повторить несколько раз рассказ о событиях того вечера, потом долго расспрашивал о жизни на Свалке, выпытывая все новые и новые подробности. Потом уходил ненадолго, и все повторялось вновь.
Алексей спокойно переносил все эти разговоры, прекрасно понимая, что седой взял на себя гигантскую ответственность, провозя фактически контрабандой жителя другой планеты, да еще и преступника. Наконец он решился задать занимавший его с самого начала вопрос.
– Дмитрий Егорович…
– Что? Хочешь спросить меня, почему я тебе помог? – Седой встал и одним движением расправил складки на пиджаке. – Как ты думаешь, что за ребятки в моей группе?
– Тут и думать нечего, – усмехнулся Алексей. – Специнтернат для особо одаренных в искусстве разведки детей.
– Емко и точно, – прокомментировал Дмитрий Егорович. – Ознакомительная поездка после курса, посвященного изучению страны. – Он отошел к окну-экрану. – Разведка, она не сама по себе. Нормальная разведка только тогда эффективна, когда за разведчиком стоит не абстрактный народ, а конкретные люди. Даже солдат воюет не за народ, а за свою мать, жену, детей и друзей. Если бы я оставил тебя без помощи, то, скорее всего, у моих ребят появились ко мне неприятные вопросы. А я, во-первых, избегаю ситуаций, в которых подобные вопросы образуются. Во-вторых, у меня была вакансия в коллективном билете. Один из моих мальчишек заболел, и в последний момент его пришлось оставить в посольстве.
– А в-третьих?
– А в-третьих, – седой обернулся, – называй это предчувствием, но когда я тебя увидел, во мне что-то щелкнуло. Даже дыхание перехватило.
– И что дальше со мной будет?
– А что? – удивился седой. – В нашу школу ты, конечно, не попадешь. Внешней разведке очень важна четко прослеживаемая родословная. Чтобы не обнаружились вдруг незапланированные родственники и друзья на той стороне. Да и поздно уже тебе. Окончишь школу, поступишь в университет… Но что-то мне подсказывает, что на спокойную жизнь можешь не рассчитывать.
* * *
Объединенная контрразведывательная
служба Демсоюза.
Служебный архив.
Объект хранения 47/28345 уровень GL
Стенограмма разговора полковника Ханта Питера Роджера, личный номер RY-9755 с капитаном Фогелем Аароном Линкольном, личный номер PD-2271.
ПХ: Аарон, вы что идиот? Как это сбежал!? Что мне докладывать руководству? Что шестнадцатилетний мальчишка смог преодолеть все наши системы безопасности и сесть на русский корабль? Вы уверены, что это не была русская операция с самого начала?
АФ: Но, господин полковник, тут все с самого начала пошло наперекосяк…
ПХ: Молчите, капитан, и слушайте меня. Нам нужен русский шпион. Да не эти два старика, которых не смогли арестовать дубоголовые полисмены, а кто-то при власти и до кого мы сможем дотянуться. Только тогда с нас не спустят шкуру. Точнее, только тогда я смогу ограничиться лишь выговором в отношении вас… И еще. Делайте что хотите, но мне нужна голова этого мальчишки. Я не хочу быть пророком, но если он и вправду уволок секрет Дженсена, нам всем предстоит немало неприятных дней…
Далекая родина началась для Алексея с огромного орбитального порта. Десятки кораблей и тысячи путешественников из разных миров человеческого ареала. К удивлению Алексея, ни досмотра, ни контроля не было. Их сразу провели служебным коридором в челнок военного образца, и корабль достаточно жестко стартовал к поверхности. Через десять минут он уже заходил на посадку посреди бескрайнего посадочного поля. На Руси царило лето. Запах выжженной солнцем степи, горький и сладкий одновременно, почему-то заставил Алексея пошатнуться и присесть на ступеньку.
– Ты чего? – Татьяна наклонилась, придерживая сумку рукой.
– Как-то странно все. – Мальчишка дернул плечом. – Как будто я видел все это раньше. И степь, и город на горизонте. Как будто домой вернулся.
– Это бывает. – Девушка слегка нахмурила пушистые брови. – Генная память. Тебе помочь?
– Я сам. Спасибо.
Первое, на что обратил внимание Алексей, была какая-то невероятная ширина города. Просторные улицы и проспекты, высокие здания с причудливой архитектурой, и окруженные парками особняки. Лазурное небо над городом было полно летающих машин всевозможных размеров и расцветок.
Почему-то было полное ощущение, что город готовится к празднику.
– У вас всегда так? – Алексей кивнул на город за окном.
– Как «так»? – удивился один из его новых знакомых, Кирилл.
– Ну… Празднично.
– А… – глубокомысленно протянул его собеседник. – По-разному. Но вообще-то праздник еще не скоро. Только через две недели.
– А какой?
– День примирения. В этот день все должны прощать старые грехи и как бы начинать жизнь заново…
– Жизнь заново, – задумчиво повторил Алексей, скользя взглядом по пейзажу за окном.
По приезду в город их сразу разделили. Седой отправил своих подопечных куда-то дальше, а сам с Алексеем пересел в другую машину и отвез его в небольшую гостиницу на краю города, поручив заботам хозяина отеля и портье в одном лице. А через пять дней, забрав его вместе с вещами, привез к солидному особняку за красивой решетчатой оградой.
