А. В. Ганин
Атаман А. И. Дутов

Вскоре после окончания формирования дивизион Дутова отличился в боях на реке Прут. Русским войскам на этом участке противостоял сильный II австро-венгерский корпус. На рассвете 22 мая 1916 г. 9-я армия перешла в наступление. В журнале военных действий 1-го Оренбургского казачьего полка отмечено, что переправа через Прут происходила 28 мая 1916 г. под сильным артиллерийским огнем. Казаки переправлялись через реку вброд, мосты были взорваны, причем на реке было сильное течение, а вода, по свидетельству участников переправы, в результате весеннего половодья была выше пояса (вероятно, переправлялись верхом)²⁵⁷. В ночном бою при переправе через Прут стрелковый дивизион Дутова взял линию окопов и удерживал ее в течение двух суток до смены, потеряв 50 % нижних чинов и 60 % офицерского состава. Будучи контуженным, войсковой старшина Дутов остался в строю и в цепи до конца боя и ушел после смены последним²⁵⁸. К сожалению, на первом этапе операции стратегической коннице Келлера была отведена лишь пассивная роль обеспечения левого фланга армии и фронта, что, по мнению русского военного историка А.А. Керсновского, было большой ошибкой²⁵⁹. Тем не менее операция развивалась успешно. Потери противника достигали 60 000 человек убитыми, ранеными и пленными. 9-я армия потеряла до 30 000 человек. После занятия 5 июня Черновиц ударная группа армии была остановлена на линии реки Прут для перемены операционного направления, а для преследования отступавшего противника (южная группа 7-й австро-венгерской армии генерала К. фон Пфланцер-Балтина) были выделены III кавалерийский и Сводный корпуса. В результате запоздалого подключения III корпуса к активным действиям австрийцы не были отрезаны от Карпат, а лишь оттеснены к ним и заняли упорную оборону.

Дивизион Дутова в составе III кавалерийского корпуса принял участие в преследовании австрийцев от Черновиц через Буковину до карпатских горных проходов у Кирлибаба – Дорна-Ватра. Как отмечалось 24 июля 1916 г. в журнале военных действий 1-го Оренбургского казачьего полка, «условия на позиции очень трудные – на высотах снег, холод, сильный пронизывающий ветер, людям очень трудно»²⁶⁰. Пеший дивизион практически не отставал от конного 1-го Оренбургского казачьего полка, пройдя, по сведениям из официальной биографии Дутова, с боями пешком 450 верст в течение 10 дней без дневок²⁶¹, что, впрочем, представляется маловероятным. Дивизион был организован Дутовым с нуля и постепенно обзавелся своими обозами и мастерскими. Донесения Дутова отличались лаконичностью: «Приказ Ваш исполнен деревня (Ней-Ицкани в Карпатах. – А. Г.), благодаря доблести стрелков, взята; иду дальше на высоту 1227». Другое донесение при атаке укрепленной позиции у Рункуль не менее кратко и красноречиво: «Преодолев семь рядов проволоки и взяв четыре линии окопов, стрелки и казаки вверенного мне участка преследуют противника на Кирлибабу. 250 пленных и трофеи представляю. Потери незначительны. Сейчас с цепью нахожусь у высоты «Обчина»²⁶².

В ходе дальнейшего наступления наших войск 130-тысячная 7-я австро-венгерская армия в междуречье Днестра и Прута была разгромлена. 9-я русская армия угрожала Венгрии и нефтяным скважинам Галиции. В июле армия Лечицкого действовала в двух направлениях: на Галич и в Трансильванию, причем левый (карпатский) фланг, на котором сражался Дутов, в ходе боев был достаточно ослаблен. Особенностью боевых действий на фронте армии была их маневренность, имели место конные столкновения, однако умело использовать конницу командование не смогло. Очевидно, что конница не была предназначена для горной войны, тем не менее другого применения для корпуса Келлера в тот период почему-то не нашлось. Против Келлера действовал XI австрийский корпус. 28 июля войска Лечицкого заняли Станиславов. Армия готовилась к походу через Карпаты в Трансильванию. В 21 час 14 августа в войну против Австро-Венгрии на стороне Антанты, во многом благодаря блестящим действиям Лечицкого, вступила Румыния, что, однако, не привело к усилению русского фронта, а скорее, наоборот, ослабило его²⁶³.

Наступление 9-й армии для содействия румынам было назначено Брусиловым на 18 августа. Армия Лечицкого должна была наступать в направлении на Кирлибаба – Сигот, причем закрепление за русскими войсками района Сигота, по мнению начальника штаба Верховного главнокомандующего, фактически главнокомандующего русской армией Генерального штаба генерала от инфантерии М.В. Алексеева, должно было содействовать румынским операциям в Трансильвании. Корпус графа Келлера находился в составе южной группы 9-й армии, действовавшей на участке от Кирлибабы до румынской границы.

Август и сентябрь на фронте армии прошли в ожесточенных и крайне тяжелых боях, причем уже в сентябре войска в Карпатах сражались в глубоком снегу. Лечицкому по-прежнему противостояла 7-я австро-венгерская армия. Бои у Дорна-Ватры, Кирлибабы и Якобен показались немцам из состава переброшенной против войск Лечицкого с Западного фронта 1-й германской пехотной дивизии тяжелее верденских. Русское наступление развивалось медленно. Вплоть до 13 сентября, когда Лечицкий из-за значительных потерь (145 офицеров и 10 058 нижних чинов) был вынужден приостановить операцию, бои шли беспрерывно. После приостановки наступления войска заняли высоты, командовавшие над шоссе Кирлибаба – Дорна-Ватра²⁶⁴.

1 октября 1916 г. под деревней Паничи в Румынии Дутов был вновь контужен и вдобавок получил ранение от разрыва шестидюймового снаряда, в результате чего на некоторое время лишился зрения и слуха и получил трещину черепа. По одному из свидетельств, Дутов также временно не владел речью и правой половиной тела²⁶⁵. Сам Дутов уже в декабре 1917 г. говорил: «У меня перебита шея, треснул череп, и никуда не годятся плечо и рука»²⁶⁶.

Раненный и контуженный, он вернулся в Оренбург. Казалось, что ему придется навсегда оставить строй, однако уже спустя два месяца он вернулся в полк. Судьба хранила Дутова для дальнейших свершений. 16 октября 1916 г. Высочайшим приказом он был назначен командующим 1-м Оренбургским казачьим Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полком²⁶⁷. К полку Дутов прибыл лишь 18 ноября, а 15 декабря в связи с неясностью своего статуса писал начальнику штаба 10-й кавалерийской дивизии: «Я прибыл к полку 18 ноября, о чем и донес. Прошу не отказать [сообщить], был ли приказ по дивизии о моем положении или нет. Затем, как считать стрелковый дивизион сданным или еще мне его надо сдавать. Войск[овой] Старш[ина] Дутов»²⁶⁸.

Между тем на фронте продолжалась борьба у Кирлибабы и Дорна-Ватры. Потери русских войск были значительны. Как писал А.А. Керсновский, «склоны гор у Кирлибабы превратились в обширные русские кладбища… Весь ноябрь шли тут героические бои в облаках и за облаками… История их когда-нибудь будет написана. Трофеи наши в этой горной войне были значительны, потери – огромны, героизм – беспределен»²⁶⁹. Наступление 9-й армии на город Дорна-Ватра началось 15 ноября 1916 г., бои приняли затяжной характер и выбить австрийцев из карпатских горных проходов нашим войскам не удалось. Как вспоминал А.Г. Шкуро, «горы были страшно крутые, продвижение обозов невозможно, подвоз продуктов приходилось производить на вьюках по горным тропинкам, вывоз раненых был затруднен. Вообще работа была страшно трудная»²⁷⁰.

15 ноября Брусилов приказал III конному корпусу выступить в район Рымника. В связи с разгромом румынской армии русским войскам пришлось спасать как своего нового союзника, так и положение на левом фланге собственного Восточного фронта. От реки Прут войска должны были следовать по территории Валахии походным порядком. Корпус графа Келлера, таким образом, был вынужден преодолеть 500 верст от Буковины до Бухареста, в результате чего лошади были крайне истощены. В декабре корпус уже находился в составе 6-й армии, занимавшей участок фронта от Фирул-Маре до черноморского побережья.

В фондах РГВИА сохранились полевые книжки Дутова за декабрь 1916 – январь 1917 г. На основе их анализа можно сделать вывод о том, что в полку Дутов занимался в основном хозяйственной деятельностью, твердо отдавал приказания подчиненным. С казаками Дутов обращался строго, не допуская беспорядка в части. К примеру, если казак набивал спину лошади, командир полка в качестве наказания отправлял его в стрелковый дивизион, служба в котором, разумеется, была опаснее по само́й природе пехотной службы. Однако с казаками другой подход был недопустим, так как при всей жесткости Дутова среди казаков имели место случаи мародерства²⁷¹. Строг был Дутов и по отношению к офицерам, заставляя покидать полк даже за сквернословие²⁷².

К 20 декабря 1916 г., когда бои шли в районе реки Рымны, в сотнях полка имелось по восемь рядов, воевать казакам приходилось на австрийских патронах (как уже отмечалось, полк был вооружен австрийскими винтовками)²⁷³. В распоряжении Дутова было лишь пять сотен полка, шестая была выделена для несения конвойной службы. В кровопролитных боях зимы 1916/17 г. полк Дутова прикрывал отступление румынской армии от Бухареста и потерял тогда почти половину своего состава. К 24 января 1917 г. из-за потерь и сложностей с доставкой фуража корпус Келлера был выведен в резерв и дислоцирован вдоль реки Прут в районе Селище – Исайканы – Сбироя – Нов. Дрогушаны – Вороничени²⁷⁴.

Уже в этот период своей жизни Дутов не забывал о собственных благах – в частности, в декабре 1916 г. требовал в свое распоряжение экипаж и лошадей²⁷⁵. Для перевозки вещей Дутова было разрешено приобрести двуколку²⁷⁶. Стремление к комфорту будет присуще ему и в дальнейшем. 16 ноября 1916 г. Дутову для подтверждения его прав на потомственное дворянство оренбургским вице-губернатором Л.А. Пушкиным было выдано свидетельство для представления в Оренбургское дворянское депутатское собрание в том, что «он поведения безукоризненного, под судом и следствием не был и в настоящее время не состоит и ни в чем предосудительном в политическом отношении не замечен»²⁷⁷. Однако гораздо более интересны аттестации, данные Дутову 11 и 24 февраля 1917 г. начальником 10-й кавалерийской дивизии генерал-лейтенантом В.Е. Марковым и командиром III конного корпуса графом Келлером. В «мнении начальника» от 11 февраля генерал Марков писал: «Последние бои в Румынии, в которых принимал участие полк под командой войск[ового] ст[аршины] ДУТОВА, дают право видеть в нем отлично разбирающегося в обстановке командира и принимающего соответствующие решения энергично, в силу чего считаю его выдающимся, но по краткости времени командования полком только вполне соответствующим своему назначению»²⁷⁸.

В аттестации от 24 февраля 1917 г. отмечалось, что Дутов «здоровья крепкого. На тяжесть походной жизни не жалуется – всегда весел. Нравственности хорошей. Умственно развит хорошо. Живо интересуется службой и любит ее. Начитан и хорошо образован. Боевого опыта еще не имеет, но стремится к самостоятельному решению боевых задач. В бою несколько впечатлителен и склонен дать обстановку боя по впечатлению младших и несколько преувеличенную. Работать любит напоказ, хотя вообще в работе неутомим. Хозяйство знает. О подчиненных заботлив. Хороший. Соответствует занимаемой должности командира казачьего полка. Подписал: Начальник 10-й кавалерийской дивизии, генерал-лейтенант МАРКОВ. С первой аттестацией начальника дивизии я не согласен и вполне присоединяюсь ко второй, так как всегда считал войскового старшину ДУТОВА Отличным боевым командиром полка. «Отличный»[,] вполне соответствует занимаемой должности. Подписал: Генерал Граф КЕЛЛЕР»²⁷⁹. К февралю 1917 г. за боевые отличия Дутов был награжден мечами и бантом к ордену Св. Анны 3-й степени и орденом Св. Анны 2-й степени, однако без мечей. Авторы официальной биографии Дутова утверждали, что его заслуги «на войне прежним правительством оценивались очень мало, орденов у него немного – причиной тому была независимость Атамана, нежелание льстить высшему начальству, отстаивание казачьих интересов и полное презрение к умышленно ложным донесениям с целью украсить свои дела и описать подвиги»²⁸⁰. Судя по приведенным выше данным, такая картина идеализирует Дутова и не вполне соответствует действительности.

Глава 3
«Великая и бескровная»

От войны к политике

В должности командира полка Дутов находился лишь четыре месяца, Февральская революция изменила его в общем-то заурядный до тех пор жизненный путь безвестного казачьего штаб-офицера. В марте 1917 г. премьер-министр Г.Е. Львов дал разрешение на проведение в Петрограде первого общеказачьего съезда «для выяснения нужд казачества», и 16 марта 1917 г. войсковой старшина Дутов в качестве делегата от своего полка прибыл в столицу. Началась его политическая карьера.

Как справедливо отметил современный американский историк А.В. Шмелев, «роль казачества в событиях 1917 года, во многом, еще не выяснена»²⁸¹. Очевидно, что серьезное исследование этой роли невозможно без рассмотрения деятельности Дутова – одного из крупнейших политических деятелей, выдвинутых казачьей средой в 1917 г. Можно с уверенностью сказать, что к февралю 1917 г. Дутов как политическая фигура еще не состоялся, а являлся лишь одним из сотен полковых командиров. Он не был трусом на войне, правда, на фронте пробыл менее года. Не будь революции, Дутов вряд ли смог бы проявить все свои способности. Природа революции такова, что неизбежно революционная стихия, мутный водоворот событий выдвигают на первый план новых, ранее ничем не выделявшихся людей. Одним из них в 1917 г. стал Александр Ильич Дутов.

Весной 1917 г. его судьба круто изменилась. К сожалению, вполне достоверных сведений о том, что же выбросило Александра Ильича на гребень революционной волны, нет. Единственное свидетельство оренбургского казачьего офицера генерал-майора И.М. Зайцева заставляет задуматься об удивительной роли случайности в истории. Генерал Зайцев писал о Дутове: «Поначалу казалось странным, почему от полка командирован командир, в то время как представителями дивизий были, в большинстве случаев, обер-офицеры. Впоследствии выяснилось, что полк был недоволен своим командиром и с целью избавиться от него под благовидным предлогом его делегировал в Петроград. Дело в следующем: в первые дни революции лихой граф Келлер – командир III конного корпуса, находившегося в то время в Бессарабии, экстренно пригласил командиров полков и спросил их: могут ли они со своими полками двинуться в поход на Царское Село, освободить Царскую Семью. А.И. Дутов как командир шефского полка от имени полка заявил, что его полк охотно пойдет освобождать своего Шефа. Вот это-то будто бы и возбудило недовольство всего полка. Такие разговоры были тогда. Впоследствии в результате всех событий выяснилось, что главным агитатором против Дутова, осуждавшим его заявление от имени полка о готовности казаков идти спасать Царскую Семью, был старый офицер полка Лосев, оставшийся впоследствии у большевиков»²⁸². Свидетельство Зайцева находит подтверждение в «Записках» знаменитого партизана А.Г. Шкуро, впоследствии генерала, а на момент рассматриваемых событий – войскового старшины и командира партизанского отряда в составе III конного корпуса, который отметил, что Келлер после отречения Николая II действительно собрал представителей всех подчиненных ему частей и объявил о своем решении идти защищать императора²⁸³. Не исключено, что речь идет об одном и том же событии. Даже если это и не так, ничто не мешало Келлеру зондировать почву в своем корпусе по вопросу о походе для спасения императора. Кроме того, приведенные выше документы свидетельствуют о том, что Келлер лично знал Дутова и, по всей видимости, даже покровительствовал ему. Так что свидетельство Зайцева вполне может заслуживать доверия. В то же время официальная биография оренбургского атамана сообщает, что Дутов был делегирован в Петроград, поскольку являлся «командиром полка, любимым и офицерами и казаками»²⁸⁴.

Если свидетельство Зайцева достоверно, то можно сделать вывод о конформизме Дутова, поскольку получается, что Александр Ильич был склонен менять свои политические пристрастия в зависимости от текущей конъюнктуры – до февраля 1917 г. был монархистом, затем, в том числе и по карьерным мотивам, принял Февральскую революцию, после Февраля стал демократом, в период выступления Л.Г. Корнилова занял выжидательную позицию, а позднее, в годы Гражданской войны, также менял ориентацию с Комуча на Сибирское правительство, а затем на правительство адмирала А.В. Колчака. Разве что с большевиками Дутов никогда не был, но к октябрю 1917 г. в лагере сторонников Ленина оренбургского атамана однозначно воспринимали как врага и контрреволюционера, поэтому очевидно, что он не мог быть вместе с ними. Небезынтересно, что сам Дутов, как бы упреждая этот упрек, в декабре 1917 г. поспешил заявить, что во все периоды его точка зрения «…была определенна. Своими взглядами и мнениями, как перчатками, я не играю»²⁸⁵.

К сожалению, проверить достоверность свидетельства Зайцева не представляется возможным. Впрочем, как позднее писал один из ближайших соратников Дутова по антибольшевистской борьбе Генерального штаба генерал-майор И.Г. Акулинин, «революционный шквал сразу выбросил скромного войскового старшину Дутова на поверхность бушующего моря в роли стойкого борца за Родину и горячего поборника казачьих прав»²⁸⁶.

Так или иначе, казачество весной 1917 г. вместе со всей страной оказалось в новых, во многом непонятных для него условиях, к которым приходилось спешно адаптироваться и намечать пути дальнейшего развития. Как писал уже в эмиграции Генерального штаба генерал-лейтенант А.И. Деникин, «по инициативе революционной демократии началась сильнейшая агитация, с целью проведения идеи «расказачивания». Там, где казаки были вкраплены в меньшинстве среди иногороднего или туземного населения, она имела вначале некоторый успех… Но в общем идея самоупразднения никакого успеха не имела. Наоборот, среди казачества все более усиливалось стремление к внутренней обособленной организации и к единению всех казачьих войск… Во главе казачества появились такие крупные люди, как Каледин (Дон), Дутов (Оренбург), Караулов (Терек)»²⁸⁷. Таким образом, Деникин, скорее всего, в связи с позднейшей деятельностью Дутова ставил его в один ряд с Калединым и считал крупной фигурой. Эту оценку можно назвать справедливой и, опираясь на нее, прийти к выводу о том, что, коль скоро Каледин по праву занимает место в ряду вождей российской контрреволюции первого плана, такое же место должно принадлежать и Дутову.

Уже 12 марта 1917 г. в помещении общеказачьей организации состоялось собрание донских казаков под председательством профессора горного института А.И. Поботина. Участники обменялись мнениями об участии казаков в революционном движении. Присяжным поверенным А.С. Яковлевым была выдвинута идея образования союза всех казачьих войск для поддержки Временного правительства. Эта идея была поддержана всеми участниками собрания. Была избрана комиссия для организации съезда казачьих представителей и подготовки к созданию союза. В состав комиссии вошли: А.П. Савватеев, Ф.Д. Крюков, П.Д. Крюков, П.Д. Захарьев, А.С. Яковлев, П.П. Логвинов и В.С. Филатов. Организационное собрание было назначено на 23 марта²⁸⁸.

Первый общеказачий съезд (позднее его называли предварительным²⁸⁹) был созван в Петрограде 23–29 марта 1917 г. по инициативе членов Петроградского Общества взаимопомощи Донских казаков, однако телеграммы запоздали, и целый ряд казачьих войск не успел прислать своих делегатов с мест. Были представлены лишь Донское, Кубанское, Терское, Астраханское, Оренбургское и Уральское казачьи войска. Часть казачьих войск была представлена исключительно делегатами-фронтовиками²⁹⁰. Несмотря на это, с открытием съезда явно торопились, с целью выяснить позицию казачества в новой политической ситуации. Одной из задач съезда было объединение казачьего и неказачьего населения казачьих областей. Открыл съезд в зале Армии и Флота член Государственной думы от Донского казачьего войска А.П. Савватеев. В приветственной речи он сказал: «Нас всех ждет Учредительное Собрание, которое решит судьбу нашей родины, которое даст нам новый уклад жизни, и было бы преступлением перед казачеством, если бы мы не приготовились к этому радостному и вместе очень важному Собранию, чтобы не указать ему наши нужды и наши права. Но для того, чтобы предстать во всеоружии на Учредительном Собрании, нам нужно соорганизоваться, сговориться между собою, чтобы дружно, без раздора, как один человек, рассказать о нуждах нашего казачества»²⁹¹.

На съезде присутствовал главнокомандующий войсками Петроградского военного округа Генерального штаба генерал-лейтенант Л.Г. Корнилов. На заседаниях обсуждались вопросы казачьего землепользования, участия казаков в войне, самоуправления, реформирования сословия. Большинство делегатов высказалось за войну до победы, поддержку Временного правительства, доведение страны до Учредительного собрания, неприкосновенность казачьих земель, возврат казачеству земель, ранее ему принадлежавших, но затем перешедших в частное владение. Была также выдвинута идея полного самоуправления казачьих войск. Казаков особенно беспокоила угроза поземельных столкновений с крестьянами. Уже тогда говорилось о возможности защиты казачьих земель от посягательств с оружием в руках. Вопрос о военной службе казаков было решено отложить до окончания войны, однако депутаты требовали снять с казачества полицейские функции, которыми в экстренных случаях его обременяла власть. Кроме того, возникло предложение уравнять казачью воинскую повинность с неказачьей, что было равносильно призыву к упразднению казачества, при этом казаки, как ни оригинально, стремились служить на общих основаниях, но при этом сохранить свои прежние привилегии. Звучали и другие, весьма любопытные высказывания. В частности, было заявлено, что казакам не нужно следовать за какими-либо политическими силами, а необходимо самим вести народ за собой. Николай II и его окружение на съезде были названы предателями. Показательно и то, что съезд приветствовал Совет рабочих и солдатских депутатов.

Участие Дутова в работе съезда выразилось в двух ремарках. Первая относилась к 25 марта и была чисто технической по своему характеру. Вторая куда более показательна. Она относится к достаточно острому для казаков вопросу о самоснаряжении. На съезде звучали призывы к отмене самоснаряжения, являвшегося между тем одной из основ казачьей воинской повинности. С этим вопросом была связана и возникшая на съезде неслыханная ранее идея оплаты государством расходов казачества за весь период Первой мировой войны. Тогда-то на вечернем заседании 28 марта 1917 г. и прозвучала весьма неблаговидная реплика Дутова: «Мы предъявляем иск к старому режиму»²⁹². Эта фраза полностью соответствовала духу съезда и первых послефевральских недель, однако то, что ее сказал не кто-нибудь, а Дутов, наводит на печальные размышления об ответственности будущих вождей Белого движения за события 1917 г. Итак, Дутов, как и многие другие будущие белые вожди, принял Февраль.

Возвращаясь к работе съезда, отмечу, что, кроме двух незначительных высказываний, Дутов на съезде никак себя не проявил. Очевидно, присматривался к петроградской политической жизни. В то же время в ходе работы съезда возникла идея создания массовой казачьей организации – Союза казачьих войск – с последующим выделением из него постоянно действующего Совета. Совет Союза казачьих войск должен был в перспективе освободить казачьи части от разлагающего влияния различных комитетов и Советов солдатских депутатов²⁹³. Это сохраняло казачьи части на фронте и в условиях разложения неказачьих частей могло сделать их внушительной силой на общероссийской политической арене. Однако съезд сами его участники не сочли полномочным для решения таких вопросов, поэтому было решено в мае 1917 г. созвать более представительный 2-й общеказачий съезд (его еще называли Первым Всероссийским казачьим съездом, или Кругом). Была сформирована комиссия для работ по созданию Союза казачьих войск, получившая название «Временный совет Союза Казачьих Войск» под председательством А.П. Савватеева. С этого момента и началось возвышение Дутова, который занял пост одного из товарищей (помощников) председателя (по некоторым данным – старшего товарища²⁹⁴). Как вспоминал позднее И.М. Зайцев, «в Петрограде он (Дутов. – А. Г.) обратился (к Зайцеву. – А. Г.) с просьбой о содействии. Он спрашивал, что ему делать и нельзя ли найти ему какое-либо применение. Я посоветовал ему продолжать работу во Временном казачьем совете, вместе с Савватеевым, и вести работу в духе и направлении директив, данных в свое время А.И. Гучковым, и что при этом условии можно надеяться на прикомандирование его к Главному Штабу. Действительно, прикомандирование к Главному Штабу удалось устроить, и А.И. Дутову была поручена работа по казачьему вопросу совместно с Савватеевым»²⁹⁵.

В состав Временного совета из делегатов съезда вошли 34 представителя 13 казачьих войск (Донского – 6, Кубанского – 5, Терского – 4, Оренбургского – 3, Уральского, Астраханского, Забайкальского, Амурского, Семиреченского, Уссурийского и Сибирского – по 2, Енисейского и Красноярского – по 1). Помимо Дутова Оренбургское войско во Временном совете представляли подъесаул Т.И. Вагин и казак 16-го Оренбургского казачьего полка И.Е. Соколов, которые, в отличие от первого, в дальнейшем никак себя не проявили. 27 марта первый общеказачий съезд завершил свою работу. Были приняты резолюции по земельному вопросу, по вопросу о военной службе, о взаимоотношении между офицерами и казаками, о самоуправлении, о войне, об отношении к Временному правительству и об отношении к Совету рабочих и солдатских депутатов. Суть этих резолюций сводилась к стремлению закрепить за казачьими войсками их земли как неприкосновенную собственность каждого войска, причем на основании закона, который должен был быть принят Учредительным собранием, предполагалась передача казачьим войскам всех частновладельческих земель, выделенных из казачьих территорий Высочайшими пожалованиями, а также государственных, удельных, кабинетских, монастырских и церковных земель. За их собственниками должны были остаться лишь крестьянские, надельные земли, земли мелких собственников и крестьянских товариществ. Вопросы самоуправления должны были разрешаться каждым войском самостоятельно. В отношении военной службы предполагалось добиться увеличения правительственной помощи казакам в вопросе снаряжения на войну, обсудить вопрос о внесении в послевоенное время изменений в порядок отбывания казаками воинской повинности. Выдвигалась идея единения казачьих офицеров и нижних чинов перед внешней опасностью, а войну признавалось необходимым довести «до победоносного конца» при полном доверии Временному правительству.

В одном из постановлений съезда говорилось: «Мы, офицеры и казаки всех казачьих войск… обсудив наши прежние взаимоотношения, постановили: предать их забвению и проклятию вместе с подлым старым режимом, ибо это он сделал нас врагами, разделив нас бездной взаимного недоверия. Отныне между нами нет вражды, а есть только любовь и единение. Отныне между нами нет начальников и подчиненных, а есть старшие и младшие братья. Сольемся в одну дружную семью и составим такую силу, которую никто не может одолеть…»²⁹⁶

Временный совет должен был начать работу с 5 апреля, чтобы дать возможность делегатам съездить домой и ознакомить станичников с решениями съезда, а также запастись вещами для продолжительной жизни в Петрограде. Работа во Временном совете велась в четырех комиссиях: военной, земельной, юридической и финансовой. Секретарем Временного совета стал П.П. Калмыков (донец), казначеем и председателем военной комиссии – войсковой старшина А.Н. Греков (донец), земельную комиссию возглавил терец Г.А. Ткачев (кубанец), юридическую – И.Г. Харламов (донец), финансовую – В.С. Филатов (донец). Дутов не вошел ни в одну из комиссий, но пожелал участвовать во всех «по мере надобности». В апреле он объехал фронтовые казачьи части и вел агитацию за продолжение войны. В период пребывания в Петрограде он продолжал состоять командиром 1-го Оренбургского казачьего полка, но при этом числился в резерве чинов Петроградского военного округа²⁹⁷. Состояние в резерве чинов позволяло офицеру получать жалованье и жить на казенной квартире²⁹⁸. Подобное положение (за исключением командования полком) Дутов сохранил за собой вплоть до октября 1917 г. Однако Дутов утверждал, что отказался от жалованья по должности председателя Совета Союза казачьих войск (600 руб.) в пользу фонда на теплые вещи казакам на фронте²⁹⁹. После Дутова полк с 1 июля 1917 г. принял кавалер ордена Св. Георгия 4-й степени полковник И.Н. Лосев³⁰⁰.

По данным на 30 апреля, Дутов состоял в хозяйственной, финансово-экономической, организационной и по военным делам комиссиях Временного совета³⁰¹. Программа Союза казачьих войск была опубликована 30 апреля 1917 г. В ней отмечалось, что «I. Союз Казачьих войск учреждается в целях объединения Казачьих войск для выяснения их общих интересов и проведения необходимых реформ. II. Членами Союза могут быть только Казачьи Войска, разделяющие программу Союза. III. Программа Союза и исполнительные его органы определяются Съездом представителей от Казачьих Войск. IV. До утверждения программы Союза Учредительным Съездом в задачу Союза входят: 1) Укрепление нового государственного строя на началах декларации Временного Правительства. 2) Подготовка казачества к Всероссийскому Учредительному Собранию. 3) Разработка норм и оснований, на которых должна быть построена будущая государственная и общественная жизнь казачьих войск. 4) Разработка неотложных реформ, касающихся казачьих войск, до созыва Учредительного Собрания. V. Временное заведывание делами Союза возлагается на Временный Совет Союза, который состоит из 36-ти лиц, избранных на Съезде 23–29 марта 1917 года³⁰². При выборах от каждого войска в числе избранных в Совет Союза должно быть не менее одного от фронта. Во Временный Совет входят, сверх 36-ти, как непременные члены – Члены 4-й Государственной Думы – казаки и все члены Организационного бюро – казаки. Временному Совету предоставляется право приглашения сведующих (так в документе. – А. Г.) лиц. VI. Программа деятельности Союза вырабатывается Временным Советом в соответствии с этими задачами, которые положены в основу этой Организации (п. I) и обстоятельствами текущего момента. На него же возлагается разработка положения о Совете представителей Войск и созыве первого Учредительного Съезда Союза Казачьих Войск в г. Петрограде на основании пропорционального представительства…»³⁰³.