Андрей Владимирович Фёдоров
Идрис и Пифон
Сейчас же он стоял замерший, словно такая же, как и остальные тут, ледяная статуя. Не отрывал взгляда от руки, пребывая в состоянии шока, не в силах был что-либо сказать. Его ступор прервал Данте.
– Чего ты так? Это же не смертельно…
Идрис мигом очухался.
– А что это тогда, если не знак скорой смерти?
– Чёрная метка. Она убьёт тебя, если не закончишь дело до конца, попытаешься отступить или сдаться.
– Какая радость, что не сразу… Когда она появилась?
– Как только ты оказался здесь. Надо же было тебя чем-то стимулировать. Богородица предвидела, что ты захочешь отказаться, так что нужно было заставить. Собственно, эта метка и делает то, что нужно. Всё ещё думаешь, что мы в… – прищурился, почесав затылок, – Как ты это назвал? Реалити-шоу? Нет, Идрис. Это самый что ни на есть реальный мир. И хочешь ты, или нет, тебе придётся закончить свою миссию и спасти жителей города от проклятия Пифона, – довольно улыбнулся, – ты готов слушать дальше?
– Да, – еле слышно отвечал Идрис, растерянно глядя в огонь, даже не желая задавать никаких вопросов, стараясь ни во что не вникать. Он просто смотрел на пламя, лишь бы не видеть этой чёрной амёбы на руке, которая могла его убить, если он даст слабину. С другой стороны в голове прокрадывалась мысль, что это тоже может быть спецэффект, но шок и ужас продолжали влиять на разум, не позволяя тому мыслить рационально, а потому он просто смотрел в огонь, отвергая теперь любую догадку о реалити-шоу.
– Замечательно! – отвечал Данте и хлопнул в ладоши, – ты с нами?
– Да, да… Я здесь… – Идрис на мгновение отвлёкся, потом посмотрел на поэта краем глаза.
– Хорошо! Тогда я тебе объясню, почему это непросто. Тебе придётся столкнуться с ужасами, которых ты ещё не видел, с безумием, которое не будет укладываться в твоей голове, со страхом, который не позволяет даже сильнейшим из воинов на ногах стоять. Тебе придётся переосмыслить жизнь, вспомнить всё, за что стыдно, покаяться за каждый грех, и только тогда, будучи чистым разумом душой и помыслами, ты сможешь победить Пифона, спасти город и вернуть себя и свою душу обратно в мир, из которого ты пришёл.
Идрис с удивлением и недоумением посмотрел на Данте и сразу переспросил:
– Мир, откуда я пришёл?
– Да. Богородица говорила, что ты из другого мира, из другого измерения.
Идрис усмехнулся.
– Так всё-таки пространственно-временные аномалии существуют, и я попал в другое измерение?
– Видимо, да. А, может быть, и нет. Например, древнегреческий философ Иоклид считал, что наш разум – это целая вселенная с множеством измерений внутри, и, засыпая, каждую ночь мы блуждаем по ним, исполняя роль богов, заставляя наш внутренний мир работать, как часы.
– Иоклид? – приподнял брови Идрис, – не слышал про такого никогда…
– И, тем не менее, он был, – пожал плечами Данте, хитро улыбаясь.
Идрис задумался.
– А почему именно я должен спасать этот город?
Данте огляделся.
– А разве тут со мной стоит кто-то другой? Увидев тебя, ноющего на всю аллею, я вообще не хотел верить, что ты – именно тот, о котором говорила Богородица. Но срок твоего появления подошёл, а в нужный час не появилось никого другого, кроме тебя, а значит, ты – тот самый человек из пророчества.
– Слушай, а почему бы нам не подождать появления кого-нибудь другого?
– Ещё большего идиота, чем ты? Нет уж, спасибо!
Идрис распсиховался.
– Да почему я?! Почему Богородица говорила обо мне?! Я ничего не умею, кроме как людей обманывать, рассказывая им сказки про астральных духов по ту сторону зеркал! Я и в школе плохо учился, в результате и образования хорошего нет. Да и не смельчак совсем. Ну, только дурак меня мог сделать героем, а тем более так заставить идти вперёд с помощью метки! Испорчу же всё… – подумав, спросил, – так почему я?!
– Позже, скорее даже ближе к концу, ты этот вопрос задашь сам себе снова. А перед этим слёз прольёшь не меньше, чем за всю предыдущую жизнь. После ты поймёшь. И ответ найдёшь сам. А сейчас смирись с тем, что ты идиот, которому судьба-злодейка уготовила спасение мира. И слушай во всём меня. Быть может, умнее станешь. А пока хватит ныть! Идём!
– Ныть?! – возмутился Идрис, но ничего не отвечал, хотя было обидно, ведь он никогда ни единой слезинки не пролил. Просто пошёл следом за Данте уже вдоль другой аллеи. Только и успевал спрашивать, крича вслед, – А куда мы идём?
– Нет времени для разговоров!
Шли всё дальше и дальше, пока Данте не остановился, подняв правую руку вверх.
– Что такое? – навострил уши Идрис.
– Ты слышишь?
Вдали послышался плач. То ли детский, то ли женский.
– Слышу.
– Это впереди! Идём! – скомандовал Данте и махнул рукой.
А там чуть подальше на скамейке сидела девушка и ревела, да так сильно, что сжались мужские сердца до размеров грецкого ореха, не в силах вынести дамских слёз. Сразу появилось навязчивое стремление успокоить бедняжку, а в случае чего и наказать её обидчиков. С другой стороны, казалось, если не успокоить, то она зальётся слезами так, что начнётся новый всемирный потоп. А потому успокоение её фактически стало задачей спасения ни много, ни мало целой аллеи.
– Стой! – воскликнул Дмитрий и взглянул на Данте, – ты же сказал, что все стали такими… – замешкался, – какие есть. А она?
Тот улыбнулся.
– Я сам сейчас в не меньшем шоке.
Идрис и Данте c осторожностью, дабы не напугать, подошли ближе и разглядели девушку. Она была худощавой шатенкой, ростом невысокая, одета в зимнюю шубу, валенки и утеплённые колготки – в общем-то, не красотка, и уж точно не модница.
Она даже не заметила, что к ней подошли двое незнакомых мужчин. Всё продолжала реветь, и, казалось, влага в её теле – неисчерпаемый ресурс, который уже должен был когда-нибудь, да закончиться. Слёз девушка наплакала уже столько, а мороз на улице был такой сильный, что капли возвели под её ногами маленькую ледяную глыбу, с виду напоминавшую знаменитую «слоновью ногу» внутри разрушенного четвёртого энергоблока Чернобыльской АЭС.
И тут Идрису стало не по себе. Только он вспоминал, как ему пришлось ехать в Припять на съёмки одного из шоу для канала НТН, где экстрасенсам нужно было попросить у духов ускорить полураспад изотопов, дабы очистить Зону Отчуждения от заражения, так его сразу же бросало в дрожь. После поездки он так боялся смерти от рака, что стабильно раз в три месяца ходил на платный скрининг онкологических заболеваний, дабы не пропустить первую стадию и вылечиться, если эхо Чернобыля когда-нибудь даст о себе знать. Когда денег стало меньше, делать скрининг перестал. К счастью, пока не заболел, но страх никуда не исчез. Наоборот, стал ещё более бояться страшной смерти в муках и боли. Но осознание того, что с момента шоу прошло несколько лет, а на онкологию ни намёка, действовало на потомственного мага и ясновидящего крайне успокаивающе.
– Что с вами? – спросил Данте.
Девушка отвечала голосом, показавшимся Идрису до боли знакомым:
– Ничего!
– Может быть, мы сможем вам помочь?
Она вдруг резко вскочила и с плаксивыми глазами, красным носом и чуть охрипшим голосом воскликнула:
– Сказала же, что ничего!
– Лариса?! – воскликнул изумившийся Идрис. Кого-кого, а её тут встретить он точно не ожидал.
– Кто? – спросила она.
– Кассандра! – спросил Данте, – неужели это ты?!
– Я спросила этого! Что за Лариса?! – подозрительно посмотрев на Дмитрия, переспросила она.
– Не бери в голову! Он здесь новенький! Спутал просто! – Данте махнул рукой на Идриса, который стоял, пребывая в шоке, – ты лучше скажи, как избежала проклятья?
– А ты как думаешь, если я же и предупредила людей, что Пифон лжёт? Поэтому и выжила…
– Но ты же не ушла из города!
– Пифон проклял и заколдовал только тех, кто поверил ему. Я знала, что он лжёт, и потому он меня и не тронул…
– Я рад, что ты жива, – улыбнулся Данте.
– Я тоже, – поддакнул Дмитрий.
– Слушай, – вмешалась Кассандра, – а, может, ты познакомишь меня с ним? Кто это?
– А, да! – стукнул ладошкой себе по лбу Данте, – Кассандра, это Идрис. Идрис, это Кассандра!
– Идрис? – улыбнулась, – какое интересное и загадочное имя…
– Взаимно, – отвечал тот. Её заплаканное лицо, всеми силами старавшееся выдавить из себя искреннюю, счастливую улыбку в такой тяжелейшей жизненной ситуации, показалось Идрису столь милым, что он не смог не улыбнуться в ответ. К своему удивлению, он нашёл в ней, один в один похожей на Ларису, что-то, чего никогда до этого не замечал. Что-то удивительно прекрасное, чудесное, казавшееся ему в ней до этого момента таким несущественным, что любая из его поклонниц, деливших ложе с великим и неподражаемым магом и экстрасенсом Идрисом, казалась ему на голову лучше Ларисы, с которой он в постель лёг бы только тогда, когда не перепало бы ничего лучше. Это в ней Дмитрию всегда казалось удивительным: любая другая давно бы убежала, а она – верная, как собака, следовала за Идрисом и в огонь, и в воду, разделяя с ним и хорошее, и плохое, и радость, и печаль. Это и делало Ларису в его глазах девушкой с весьма загадочным и непостижимым мировоззрением. Пускай та и прикидывалась вроде бы простодушной дурочкой, искренне помогавшей своему боссу и кумиру, но это с трудом объясняло подобную её привязанность, бессмысленную и больную. Если наивная глупышка действительно хотела затащить Идриса под венец, тот уже однозначно этого не желал, так как выбрал для себя жизнь закоренелого холостяка, вечного повесу, авантюриста и просто невероятного и непревзойдённого для любой женщины любовника.
Данте продолжал:
– Кассандра была той, кому ниспослано было видение, что Пифон – обманщик, к тому же виноватый в эпидемии. Ей никто не поверил. А Идрис появился в этом мире, чтобы спасти нас от Пифона и снять заклятие с города и его жителей!
– Вот как! – удивилась Кассандра, – это похвально! Быть спасителем мира – это действительно круто, достойно уважения. Осталось только понять, почему Лариса…
– Кстати, да! – поддакнул Данте, – почему?
– Внешне лицом один в один с моей подчинённой на работе…
– Вот как, – усмехнулась Кассандра, – я-то думала, у вас с ней любовь!
– Я убеждённый холостяк! – Идрис гордо приподнял подбородок.
– Однако, какая жалость! – рассмеялась Кассандра.
Несколько секунд продлилось неловкое молчание, ибо Идрис не понимал, что ему на это ответить, да и то, что над ним издеваются: то Данте, называя идиотом, то сейчас Кассандра, жутко раздражала своим смехом ни к чему: «И с чего бы они вдруг себе позволяют так относиться ко мне?! Я Дмитрий Идрис – маг и экстрасенс!»
Молчание прервал Данте, вопросительно посмотрел на Кассандру.
– А ты чего одна здесь сидишь, плачешь? Могла и меня найти, вообще-то…
Кассандра усмехнулась.
– Тебя и до появления Пифона в городе было найти сложнее, чем иголку в стоге сена. Что говорить о событиях после? А насчёт того, почему плачу, отчасти ты уже сам на свой вопрос и ответил, – резко изменился её вид. Старавшаяся выглядеть жизнерадостной и счастливой, она вдруг стала хмурой, – От одиночества. Пять лет одна тут пробыла, пытаясь понять, почему мне никто не поверил, когда предупреждала об опасности, исходящей от Пифона. Хотя, это не единственная причина. Каждый раз слёзы льются по разным поводам. И веришь, или нет, за эти пять лет не было ни дня, чтобы я не заплакала. Ни одного! Правда…
– Это не удивительно. Столько же сил приложила, чтобы остановить Пифона ещё до его появления, и всё без толку…
– И это тоже, конечно, но реже. Чаще всего мне было на этих кретинов наплевать. Сами виноваты, что меня не послушали – ни капельки не жалко. Да и дышать без них стало даже как-то легче, воздух не отравлен глупостью и невежеством. В остальном обычное женское одиночество: то некому обнять, то некому поцеловать. Кстати, иногда, бывает, плачу от голода. С пришествия Пифона ни разу нормально не ела. Нередко от холода. Говорю ж, разные причины…
– Слушай! – неожиданно для себя вдруг обратился к ней Идрис с предложением, которое и его самого порядком удивило. Никому он бы такой чести никогда бы не оказал, но ей вдруг решил – а пошли с нами, если тебе одиноко! Мы идём спасать город, а ты поможешь нам! – посмотрел на Данте, – возьмём её?
Тот пожал плечами.
– В принципе, если хочешь. Если не будет обузой, бери. Тебе мир спасать, не мне…
– Ну, так что?
Кассандра хитро и таинственно улыбнулась, будто Мона Лиза. Чуть отпустила взгляд, а после отвечала:
– Я согласна!
– Отлично! – улыбнулся Идрис, – мы идём?
– Уже давно пора! Время – волк! В лес убежит! Скорее!
Они двинулись дальше вдоль аллеи и оказались в сквере рядом с большим фонтаном, вода в котором замёрзла в одно мгновенье, а потому тот сейчас из себя представлял диковинную инсталляцию изо льда. Да такую красивую, что невольно даже в таком ужасном событии, как насланное Пифоном проклятье, наблюдаешь какую-то странную и необъяснимую прелесть. Недаром говорят, что всегда, везде и во всём, каким бы плохим, это оно ни было бы, нужно искать свои плюсы. И если бы не проклятье Идриса, не увидел бы тогда он такой чудесной красоты.
Стоило только Идрису, Данте и Кассандре заглянуть за обратную сторону фонтана, так они тут же обнаружили там дверь. Обычную дверь с косяком, и всё. Она просто стояла, ни на что не опираясь, не было ни стен, ни забора. Эта дверь просто была.
Данте быстро подошёл к ней и взялся за ручку. Идрис же, гонимый нескрываемым любопытством, быстренько подбежал за другую сторону двери и не увидел ничего такого, куда можно было бы попасть, войдя туда. Потом рассмеялся.
– И куда мы собрались?
– Идиот… – вздохнул Данте.
– Почему идиот?! Там же нет прохода! – возмутился Идрис, – это просто дверь. Она никуда не ведёт. С другой стороны то же самое, что и с одной.
– Если дверь стоит, значит, она куда-нибудь, да ведёт…
Данте открыл её и поманил ясновидящего рукой.
Он робко зашёл сбоку, удивлённо и восторженно мотая головой, будто маленький ребёнок, оказавшийся в сказке. Перестал верить своим глазам, отказываясь признавать реальность происходящего. Сильнее любопытства его пока всё ещё одолевал страх. Он был словно Алисой в Стране Чудес, словно в Матрице. Отчаянно бы дрался за то, чтобы взять у Морфеуса другую таблетку, лишь бы не попадать в эту кроличью нору, столь жуткую, какую и в голову никогда бы не пришло описывать Льюису Кэрроллу, лишь бы сберечь свою героиню от подобных моральных потрясений, через которые уже прошёл Идрис менее чем за час нахождения здесь.
И тут Данте с Кассандрой проходят через дверь, и Дмитрий, выпучив глаза, увидел, как они просто исчезли, не появившись с другой стороны. И стоило только обойти, он увидел за открытой дверью летнюю поляну и лес с речкой вдали. Открыл рот от удивления.
– Как… – выдавил он, не веря своим глазам.
– Ты идёшь?!
– Да, конечно, я иду!
– Только плащ оставь, а то на жаре сваришься…
Идрис первые минуты боялся, не понимая, как подобное возможно физически. В голове уже взыграла фантазия, где он был маленькой мухой, летевшей к красивому цветку, который потом оказывался венериной-мухоловкой, проглотившей и не подавившейся. Казалось, только он пройдёт, как из первого же куста выпрыгнет какое-нибудь чудище и утащит его во тьму, либо по ту сторону будет находиться какая-нибудь механическая ловушка. Умирать, понятное дело, не хотелось, так что стоял на месте и не двигался, вместо этого глупо глядел вдаль на лес и речку.
– Заходи, не бойся! – подзывал его Данте
– Да как это работает? – воскликнул Идрис, показывая рукой по ту сторону двери.
– Мы теряем время! – возмутился поэт и покачал головой, недовольно цокая, пока неуклюжий и трусливый падаван искал в себе смелость взглянуть в лицо тёмной стороне силы и отвергнуть её.
Кассандра мило улыбнулась.
– Это не страшно, Идрис! Не бойся! – и это удивительно, как магически действуют на мужчин слова женщин, когда те упрекают представителей сильного пола в трусости. После этого Идрис резко скинул плащ, набрал полную грудь воздуха и смело зашёл внутрь, поражаясь собственной храбростью. Когда прошёл, Данте захлопнул дверь.
Глава 5. До встречи на реке Стикс!
– Ну как оно? – улыбнулся Данте, с насмешливым видом глядя на Идриса, у которого от таких чудес глаза на лоб налезли. Увидь это Соколов, точно бы рехнулся.
– Такого не бывает… – прошептал тот в ответ, стоя в поле, от которого веяло ароматом душистых трав и цветов, на это чистое голубое небо без облаков, на этот чудесный, дремучий лес вдали, улавливая ушами журчание реки неподалёку, веяние тёплого ветерочка и щебет птиц. В сравнении с тем, что он видел и ощущал там за дверью, здесь жизнь, казалось, устроила бразильскую фиесту всем бегающим, летающим и ползучим тварям на радость. Это было просто непередаваемое ощущение – ещё минуту назад коченеть от холода, а сейчас здесь ощущать, как твой нос и щёки приятно наливаются горячей кровью, а лёгкие медленно наполняются тёплым летним воздухом, будто кузнечные меха. Казалось, что заклятье с города уже сняли. И если Данте старался быть сдержанным, Идрис просто улыбался и пребывал в приподнятом настроении, то Кассандра буквально порхала по полю, как бабочка, припрыгивая, пританцовывая и напевая всей округе свои только что придуманные мелодии. Ещё пару мгновений назад вытирала слёзы от горя, а оказавшись здесь, всю её печаль, тоску рукой сняло. И, казалось, никогда она ещё не чувствовала себя столь радостной, как сейчас. Удивительно это, однако, как мало нужно некоторым людям для счастья!
– Куда мы попали? – спросил Идрис.
– В другое измерение.
– С ума сойти!
– Чему ты так удивлён?
– Просто… – протянул Идрис, формулируя мысль, – удобно. Захотел, и, не покупая билет на самолёт, из Москвы телепортируешься в Доминикану, – потом удивлённо взглянул на Данте, – как ты это делаешь?
Поэт пожал плечами.
– Я просто умею. Не знаю, почему и как. Просто умею. Дано. Я сам этого объяснить себе не могу. Просто однажды в детстве потерялся в лесу, увидел там такую же дверь, представил, что за ней мой дом, отворил её и оказался, представь себе, дома. Видимо, было дано для какой-то великой миссии. Подозреваю, это она и есть.
Идрис с досадой хлопнул ладошами.
– Знал бы ты, сколько бы стоила эта технология в нашем мире, если ты мог объяснить, как и чем ты это делаешь…
– Видимо, великий замысел и заключался в том, чтобы мой дар не попал в руки злым людям, которые воспользуются телепортацией в своих корыстных целях.
– Тогда создатель был действительно мудр!
Они шли дальше. Поле, с той стороны двери казавшееся маленьким, на деле было просто невероятно большим, а лес с изменением расстояния, к удивлению Идриса, никак не менялся в размере. Всё выглядело так, будто сами они стоят на месте, двигая ногами на беговой дорожке, а пейзаж вокруг был искусственно нарисованной (притом мастерски нарисованной) декорацией, которая была намотана на огромную катушку и вращалась, чтобы создать у идущего ложное ощущение движения.
Удивительное чувство, тем не менее, не мешавшее Идрису ностальгировать по давно ушедшему детству, отрочеству и юности. А вспоминать оттуда было что, ибо местность эта удивительным образом напоминала поле с лесом, росшим рядом с домом, где была квартира семьи Пустовых, куда маленький Дима часто убегал после того, как удавалось отпроситься у матери сходить на прогулку. Только там, в полной тишине и покое он мог отдыхать душой от этого жестокого и чёрствого мира. Когда чуть повзрослел, то начал появляться на любимом поле с друзьями, а там и первые шашлыки подоспели, сделанные самостоятельно, без родителей, также первые походы, первые драки, первая школа жизни. А самое главное, первая любовь.
Первой серьёзной возлюбленной Димы стала Анна. То была невероятно красивая девушка с русыми волосами, серыми глазами, небольшой нос в форме шарика, квадратное лицо, заострённый подбородок, среднего размера губы, бледная кожа, маленькая грудь и довольно широкие бёдра для такой вроде бы худенькой девушки. И была она столь обаятельна, столь добра, столь мила, что кто бы с ней ни знакомился из впечатлительных мальчиков или же влюблялись в неё, или же составляли об Ане крайне позитивное мнение, после которого желали ей только добра и счастья. Но отвечала взаимностью она далеко не всем. Стать её парнем хотя бы на несколько дней было для любого малолетнего сперматоксикозника настоящим подарком судьбы, и поэтому боролись они за её расположение не на жизнь, а на смерть.
Но Диме удивительным образом повезло добиться её внимания без особых усилий. Он просто общался, улыбался ей каждый раз, когда появлялась хорошая возможность, а в один прекрасный момент просто подошёл и подарил розу, сказав, что любит. Она приняла её и поцеловала Диму, согласившись быть его девушкой. Многие даже удивились этим новоявленным голубкам – ничего общего между ними не было, а кто-то насторожился, но в целом все считали, что они – отличная пара. Так пускай вечно будут вместе. Но не всё было так просто для Димы, как хотелось.
Он тогда пыхтел, как паровоз, выкуривая по пачке в день, и баловался марихуаной до кучи. Анна про это увлечение своего парня была в курсе, но не говорила ему ни слова, пока не встречались, ведь кто она ему была, чтобы указывать? Только отношения начались, Аня в ультимативной форме потребовала от Димы прекратить травить свой организм всякой гадостью, и тот согласился. Правда, продержался без всех этих наркотиков меньше суток. Он хорошо запомнил этот момент: только проводил её до дома, и сразу же слетел с катушек, скурив два косяка и полпачки только за несколько часов, после чего танцевал под Макса Ромео, мысленно отправляя дьявола в космос потусоваться где-нибудь в другом месте. Главное, только не среди настоящих раста, которых Пустов видел разве что только на картинках, даже не зная всей их философии. Правда, фанатеть от регги и путать Боба Марли с группой Inner Circle это ему не мешало.
Разумеется, сия тайна недолго пробыла таковой. Узнав об этом обмане, Анна бросила его спустя пять дней отношений, подарив ему всего пару поцелуев за это время. То есть ни секса тебе, ни прогулок под луной – похоже это было больше на что-то платоническое, но чуть более интимное. Известие о расставании произвело на Диму эффект выпущенной Амуром стрелы, только отравленной. Услышав от неё эту весть, просто наорал на неё и удалился. Позже он пришёл домой и улёгся на диван, уткнувшись в стенку. Долго смотрел в неё, с трудом вытерпев самую настоящую, натуральную сердечную боль, и уснул.
На следующее утро звонил, извинялся, предлагал начать всё сначала, обещал больше не лгать ей, еженедельно отчитывался о том, что не выкурил ни одной сигареты, ни одного косяка. А ей хоть бы хны по деревне! На ответный контакт не идёт, но и не игнорирует сообщения, читая их, но не блокируя, что только подогревало тщетные Димины надежды. Вскоре Анна сдалась и пошла навстречу, предложив остаться друзьями. Тот согласился. Но уже с самых первых минут «дружбы» стало ясно, что вечно это продолжаться не будет.
Дима стал самым настоящим сталкером: преследовал Анну, посылал ей цветы, дарил подарки, ревновал к каждому дубу, убеждал, что её ухажёры – ничтожны. А приходя домой, развешивал у себя на стене её старые и новые фото, плюс фотографии её ухажёров, разрисовывая на тех мишени для дартса, плюс к тому не раз открыто говорил ей, что мечтает их убить. В итоге, узнав об этом помешательстве, даже его друзья стали твердить Диме, что он натурально свихнулся на ней. Поняла это и Анна, разорвав отношения раз и навсегда, после чего уехала в Новгород, занялась пауэрлифтингом и стала чемпионом Европы в среднем весе среди женщин.
Сейчас, конечно, без слёз на неё не взглянешь: раньше такая маленькая, милая, хрупкая была, а сейчас шкафина настоящая. Но это уже совсем другая история.
А что Дима? При последней встрече он пообещал ей, что она ещё пожалеет о своём отказе, и целью всей остальной жизни поставил обогащение, но лучшей идеи, кроме как стать экстрасенсом так и не нашёл.
Сейчас же он уже её не вспоминает, по крайней мере, старается так сделать. Но знает, что у неё всё в порядке: Анна много путешествует, любит фотографироваться со своим мужем, по совместительству её личным тренером, а также теперь живёт в Норвегии, кроме того открыв там их с хахалем семейный бизнес по продаже спортивного питания и диет для культуристов и фитнес-моделей. Дело вроде бы идёт в гору, и она счастлива, но Диме уже и наплевать. Просто поглядывает на страничку иногда…
С ним в памяти остался тот первый поцелуй, когда они лежали в поле, валяясь на траве, она кусала его нос, а он потом стоял перед ней на коленях, уткнувшись лбом в живот, твёрденький от накаченного пресса, и клялся в любви – её верный цепной пёс.
А более ему помнить о ней на самом деле больше ничего и не хотелось, ведь сегодня его знают, как Дмитрия Идриса – потомственного мага и ясновидящего, слушающего мёртвых и способного снять любую порчу щелчком пальца. Какое ему дело до этой колхозницы? Правда, иногда представляет, как она смотрит выпуски с ним, смеётся с мужем, и на душе сразу становится так паршиво, как будто наслали тысячу проклятий. Но это не магия, а психология – проходит самостоятельно, правда только отчасти, ибо действительно эффективного обезболивающего от душевной боли не придумают и через тысячу лет после завоевания человечеством всех экзопланет галактики «Млечный Путь».
– Эй, что с тобой? – спросил Идриса Данте.
– Тоска нагрянула незвано…
– Давай-ка без тоски! Скоро будем на месте; нужно быть готовым…
– Я готов! – отвечал Идрис, отбрасывая от себя дурные мысли.
– Не волнуйся! – приободрила его Кассандра, – всё будет хорошо. Я уверена!
– Спасибо, что поддерживаешь, – улыбнулся Идрис, уловив на себе чувство симпатии, возникшее к нему со стороны Кассандры, которая будто влюбилась, словно девчонка. А он, как и Дима Пустов из той реальности в общении с Ларисой – не знал, что ему и делать. Её так он точно не любил. Объяснить почему, не мог. Просто не нравится, и всё тут. Симпатии, за исключением дружеской, к ней не испытывал никакой. А тут её улыбка подействовала лучше всякого энергетика, и это было просто невероятно! Никто никогда ещё не дарил ему столько позитивных эмоций только одной лишь силой искренней улыбки, что называется, от всей души. И как только у неё вышло?
Вскоре дошли до реки. Оттуда по мосту на другой берег, а потом вдоль по нему, пока не добрались до большого скопления суетившихся и плачущих людей. Кто-то орал, кто-то визжал, кто-то ходил из стороны в сторону, не находя себе места – все выглядели так, словно как та девочка Таня – бесноватыми. Да настолько, что Идрису на подсознательном уровне даже страшно было туда подходить. В итоге он буквально заставлял ноги двигаться вперёд, а те предательски громко кричали ему: «Тревога! SOS! Не подходи! Держись подальше!» Но почему? Ответ появился, стоило только приблизиться и взглянуть на причину такого столпотворения, что сделать было непросто. Идрис был невысокого роста, поэтому из-за широких спин мужиков ему было тяжело толком разглядеть, что происходило, но кое-что рассмотреть удалось. И в тот момент он убедился, что интуиция никогда не подводит…
На песке лежала маленькая девочка, лет восьми-девяти. Вся сине-зелёная и не дышит. А мать буквально визжит, не подпуская никого и на метр, и голос её, что странно, показался Идрису да более знакомым:
– Она умерла!!! Вы убили её!
Мужики рядом удивляются.
– Мы убили?! А ничего, что это ты уже битый час не даёшь нам сделать ей искусственное дыхание?!
– Идите вы к чёрту, проклятые! Скоро он придёт и поможет!
– Он поможет?! Кому? Ей?! Она же мертва! Не помочь уже! Она больше часа не дышит, понимаешь?! Это всё! Верная смерть!
– Вы просто не верите в чудо! А я верю! Я знаю, что он поможет! Он скоро придёт…
Идрис посмотрел на Данте и спросил:
– О ком она?
Вдруг наступила тишина, и все резко обернулись, расступились и замерли, глядя на Идриса. Данте расхохотался.
– Она о тебе, дружище…
Тот подошёл вплотную, взглянул на женщину, после чего ужаснулся, желая убежать отсюда восвояси. В ней он узнал ту самую, которой он вешал лапшу на уши о том, что её дочь жива. А после ту выловили из озера, и, ясное дело, она уже была мёртвой. Это был один из тех нечастых случаев, когда неудачи Пустова, если их вообще будет уместно так называть, попали на камеру очевидцев, что вели на берегу съёмку поисково-спасательной операции. Правда, и такая сомнительная, казалось бы, слава была в тот момент полезна для Идриса, ибо деятельность Соколова в то время уже изрядно подкосила финансовое положение великого мага и ясновидящего. Он с ужасом обрушался в те дни насчёт того, что не владеет настоящей магией получения денег из воздуха, представляя, как просто трёт две купюры, из которых потом чудесным образом вылезала бы третья, тут же идущая ему в карман. Но так он делать не умел, а потому приходилось пиарить себя подобным опасным способом, который, по правде говоря, не раз мог стоить ему жизни. Ведь если местные узнали бы всю правду или поняли, что Идрис просто морочит всем голову, ему определённо пришлось бы несладко. Везение и суматоха позволили сбежать из этого ада без потерь. И самым ужасным в той ситуации, пожалуй, было то, что Соколов на своём канале на YouTube этой истории посвятил отдельный выпуск, не забыв перемолоть Пустову все кости за враньё. И всё бы ничего – Идрис уже привык к разносам Евгения, но после этого выпуска одно из федеральных СМИ расфорсило информацию о провале великого мага Идриса, и пришлось оправдываться уже перед всей страной.
Тот лучше ничего не придумал, сказав, что девочка сейчас просто по лесу гуляет где-то в округе. Решил такой ложью успокоить мать, но не подозревал, что тело найдут столь быстро как раз в той реке, рядом с которой был разбит лагерь поисковиков и спасателей. Сказал после этого, что спутал водоросли с деревьями в своём видении, и это было лучшее из всех придуманных им оправданий, что он выдал за всю свою карьеру. «Самое лучшее из плохих, а плохими были все!» – подытожил за Пустова Соколов делая на эту тему чуть позже второе видео, отдав тому должное, ведь в этот раз сваливать всю вину на ленивых и ветреных, что касается желаний, духов, как обычно, он не стал. Но это его карьеру всё равно не спасло. А всего лишь хотел покрасоваться перед камерами и похвастаться своими суперспособностями, небезосновательно предполагая, что труп, как обычно, будут искать несколько дней и обнаружат её окоченевшую где-нибудь в лесу.
В общем, провал абсолютный и по всем пунктам.
Вот и перекосило Идриса, как увидел он её заплаканное и одновременно разгневанное лицо, переполненное ненависти к судьбе, так дико поступившей с ней. В этот момент обуял его страх такой же, как пришла весть о том, что нашли труп девочки под водой. Ноги не хотели держать, да и остальное тело вдруг стало сродни желе по упругости и плотности. Когда глядела на него, ему казалось, что она буквально просверливает взглядом, мысленно выпуская кишки за подаренную ложную надежду. Он смотрел на остальных людей, и в представлениях его они голыми руками отрывали ему части тела, будто зомби из фильмов ужасов, за сказанную им ложь. Идрис хотел убежать, но мышцы его тела категорически отказывались сокращаться и выполнять команды спинного мозга. Он просто стоял и смотрел, находясь в шоке и ожидая своей незавидной судьбы. Потом нашёл в себе силы взглянуть на Данте.
