Андрей Викторович Пучков
Дом для призрака

Меня мой городок вполне устраивал, он был маленьким, красивым, тупиковым и, относительно спокойным.

В карточке, которую мне дал Николай Николаевич, значилось, что его место работы находится по адресу улица Солнечная, дом тридцать семь. Я знал эту улицу, она была откровенно тенистой и уходила вглубь леса. В самом конце она немного изгибалась, и от последнего дома, который был мне нужен, уже не было видно начала улицы.

Между домами росли сосны и тополя, которые своими кронами закрывали солнце, и большую часть дня, улица находилась в тени. Было непонятно, почему её назвали Солнечной. Может автор названия решил так поприкалываться? Но, скорее всего, деревья высаживались вместе со строительством домов. В результате чего, через три десятка лет они камня на камне не оставили от солнечного названия.

Дом, расположенный по нужному мне адресу, был огорожен добротным забором из металлических прутьев, расплющенных на концах в виде пик. Слева от ограды находилась небольшая парковка.

Само здание стояло в глубине огороженной территории метрах в ста от дороги. Напротив него находились ворота и, калитка, сваренная из красиво изогнутых металлических прутков, узор которых складывался в какой-то растительный орнамент. Калитка была постоянно открыта, словно показывала, что там ничего не прячут, секретов нет, заходи и смотри.

Я подошёл к калитке, постоял, разглядывая ворота, потом прошептал:

– Ну… с Богом! – и решительно направился к зданию по широкой дорожке, выложенной тротуарной плиткой серого цвета.

Возле самого дома, и вдоль дорожки росли кусты рябины в рост человека. В общем, симпатичное, ухоженное место.

К основному двухэтажному строению примыкала пристройка, придающая зданию вид буквы «Г». По центру находилось высокое крыльцо в шесть ступеней. Обращало на себя внимание то, что окна первого этажа расположены высоко над землёй, выше ступеней; складывалось впечатление, что был еще один «нулевой» этаж.

Когда я уже подходил к крыльцу, ко мне из-за кустов вышел молодой мужчина лет тридцати, одетый в джинсы, кроссовки и белую футболку. Он вежливо поздоровался со мной и спросил цель моего визита. Я показал ему карточку Николая Николаевича и сказал, что пришёл поговорить насчёт работы. Он вернул мне карточку, посмотрел в глаза и улыбнулся.

Мне стало не по себе. Что-то в нём было не так! Седой не по возрасту, худощавый, плечи широкие, видно, что силой не обделён. Пришла невольная мысль: «Они тут что, спортсмены все, что ли?!» Привлекали внимание его глаза, светло-коричневые, с тёмными крапинками, какой-то пронзительно-тяжёлый взгляд. Он был опасен, я это понял сразу, но, опять же, для себя угрозы не чувствовал.

– Вы знаете, что ВЫ пришли сюда не один? – не переставая улыбаться, спросил он.

Ну конечно! Совсем забыл, что взял с собой Котяру. Так, для разнообразия, пускай животинка развлечётся. Я ещё не знал, что он развлечётся. И даже очень…

– Да, конечно, это со мной. Но если с ним нельзя, он подождет меня здесь или уйдет за ограду.

– Нет, нет, что вы, можете проходить с ним, это не запрещено. Я поблагодарил его, и поднялся на крыльцо.

Входная дверь солидная, двухстворчатая. Скромная табличка, гласившая, что здесь находится «Центр помощи эмигрантам», как-то не вязалась с её представительностью.

– Офигеть… Откуда это, интересно, в таёжном городе, расположенном в закрытой зоне, возьмутся эмигранты? – удивился я.

Вроде бы и сказал негромко, но, по всей вероятности, был услышан, так как дверь открылась, и меня пригласили войти.

Я вошёл и увидел пригласившего меня мужчину, который внешне чем-то походил на того, с которым я разговаривал на улице. Но этот был значительно старше, одет намного импозантнее: отглаженные темные брюки, белая рубашка с коротким рукавом и узкий черный галстук.

Такой же широкоплечий, и с таким же взглядом. Он посмотрел на Котяру, значит, тоже видел его, но ничего не сказал по этому поводу. Просто пригласил пройти за ним.

Дом действительно был большой. Возле двери начинался немалых размеров холл. Богатством он, конечно, не поражал, но мраморный пол на фоне добротных деревянных панелей, производил благоприятное впечатление.

С правой стороны от входных дверей, за стойкой сидел молодой мужчина в синей рубашке охранника. Слева, возле стены, в большой кадушке стояла пальма. Рядом пристроился красивый журнальный столик, возле которого находились два удобных на вид кресла. В одном из кресел сидело нечто, по моим ощущениям, напоминавшее моего Киллера, но без паучьих лап.

Я постоял немного, разглядывая его, а потом вопросительно глянул на своего сопровождающего.

– Всё в порядке, – улыбнулся он, – это тоже наша охрана.

Мы шли по длинному коридору, по обеим сторонам которого находилось множество кабинетов. Пока топал за своим сопровождающим, внимательно приглядывался ко всем, кого видел в коридоре. Но не встретил ни одного человека, хотя бы приблизительно похожего на эмигранта. Наконец, мы остановились перед кабинетом, на котором красовалась цифра тринадцать.

– Здесь у Вас возьмут заявление о приёме на работу, заполнят анкету и ещё некоторые формальности, – сказал мой сопровождающий и, попрощавшись со мной кивком головы, ушёл.

Я постучался и, не услышав приглашения, зашёл в кабинет. Котяра впёрся следом за мной.

Мне не повезло! Во-первых, кабинет номер тринадцать. А это уже напрягает. Во-вторых, за столом сидел именно такой человек, с типажом которого у меня всё время происходили какие-нибудь гадости.

Хозяин кабинета сидел за столом, развалившись в своём кресле, и смотрел на меня с каким-то пренебрежительно-презрительным выражением. К его столу был пододвинут ещё один стол в виде буквы «Т». Единственный стул, стоящий возле стены, был занят спортивной сумкой.

– Здравствуйте, – поздоровался я, решив не отступать от элементарных канонов вежливости.

Но, как и ожидал, в ответ мне здоровья не пожелали, и сесть не предложили. Если этот кадр рассчитывал на то, что мне ничего не остаётся, как только стоять перед ним, то он не угадал. Такой расклад меня совершенно не утраивал.

– Слушаю, – всё-таки снизошёл он до меня.

«Это ж надо так! У тебя и голос то противный! – мысленно поморщился я, – Ну что же, сам виноват, уважать людей надо…».

Ни слова не говоря, подхватил спортивную сумку и водрузил её на стол. Потом взял стул, поставил его с другой стороны стола и уселся, не забыв поразвязней развалиться. В таком положении, я не мог его видеть, мне мешала сумка, но и он по этой же причине не видел меня.

Честно говоря, я получал удовольствие от сложившейся ситуации. Это, конечно, не правильно, но он сам виноват. Котяра тоже млел, он сидел на столе напротив хозяина кабинета и, внимательно его разглядывал.

– Тебе кто разрешил сесть? – наконец раздалось из-за сумки.

– А я что, когда вошёл, спросил у тебя разрешения? – прогундосил я, стараясь скопировать его голос.

Владелец сумки встал, убрал её со стола и бросил на пол. Видимо сообразил, что ситуация выглядит вполне идиотской, в которой его посетитель ничего не теряет.

– Слушаю, – опять повторил он.

– Кого? – удивился я и с идиотским, надеюсь, видом огляделся по сторонам. Физиономия его пошла красными пятнами.

– Говори, – прошипел он.

– Хорошо, – послушно согласился я, – говорю. Ты Есенина любишь?

И начал декламировать:

Нивы сжаты, рощи голы,

от воды туман и сырость.

колесом за сини горы

солнце тихое скатилось.

Дремлет взрытая дорога.

ей сегодня примечталось,

что сосем-совсем немного

ждать зимы седой осталось…

Это его окончательно взбесило. Есенин, наверное, у него был не в фаворе, потому что говорить нормально от злости он уже не смог и только просипел:

– Если бы в соседних кабинетах не было этой толпы, я бы тебе показал… гадёныш!

Ну что же, хамить, так хамить! Подавшись всем телом к нему, я зло ощерился:

– Не-е-е-т!.. Ты мне ничего показать не сможешь! А вот я тебе сейчас покажу!.. Ну что, Котяра, – обратился я к духу, – порадуй меня, покажись дяде.

И котяра порадовал. Не знаю, откуда в его, по большому счёту, нормальном мозгу, взялась эта жуткая морда. Она была такая страшная, что я и сам-то испугался. Мне даже стало жалко этого мужика. Котяра сидел на столе напротив него, и этот кошмар появился прямо перед его лицом.

Мой собеседник молча, с открытым ртом и выпученными глазами, прямо со своего стула кинулся в окно. Но стёкол выбить не смог. Сильно ударившись, упал на пол. При падении опрокинул какие-то полочки и ящики. По всему кабинету разлетелись папки и бумаги. Чудо, как весело.

Хозяин кабинета лежал во всём этом безобразии и с ужасом смотрел на монстра, удобно расположившегося на его столе. В это время Котяра проявил лапы с огромными когтями и выразительно посмотрел на него.

Увидев это, бедолага, на четвереньках пробежал мимо меня через весь кабинет и врезался головой в закрытую дверь. Опять упал и начал поскуливать от страха, при этом ноги и руки у него двигались так, как будто он продолжал бежать.

Я встал и нажал на ручку двери. Заметив, что дверь приоткрылась, мой бывший собеседник вскочил на карачки, и опять долбанулся в неё головой. Дверь распахнулась и, открывшись, ударилась о стену в коридоре. Поняв, что путь к спасению свободен, мой неудавшийся визави выкатился из кабинета и куда-то ускакал.

А потом я услышал визг. Это было что-то, такого я не слышал никогда и, наверное, уже не услышу. Котяра был счастлив.

– Твою ж мать!.. – с досадой обратился я к нему. – Ты, похоже, перестарался! Если этот чёрт ещё и в штаны со страху наделает, то не видать мне, пожалуй, этой работы.

Тем более что по шуму, доносящемуся из коридора, можно было догадаться – народу там собралось уже немало.

«Вот блин… как бы нас тут на пару не линчевали!»

– Почему Вы так решили, Александр Андреевич? – раздалось от дверей. – Наш договор остаётся в силе, – и в кабинет вошёл Николай Николаевич.

Он с недоумением осмотрелся, пошевелил ногой, лежавшую на полу сумку и опять спросил:

– Так почему… Вы, всё-таки, так решили?

Я, честно говоря, обрадовался его приходу, несмотря на то, что он опять попытался оторвать мне руку, когда мы поздоровались. Но сейчас я на это не обратил внимания. На его вопрос я, манкируя вежливостью, отвечать не стал, зато спросил о том, что интересовало меня:

– Николай Николаевич, когда я разговариваю тихо, почти сам с собой, меня всё равно слышат. Вот и Вы услышали, а я ведь говорил почти про себя. Чтобы только Котяра слышал. Вас в комнате не было.

– Видите ли, Александр, просто у некоторых наших сотрудников, и у меня в том числе, очень хороший слух. Позже объясню, – махнул рукой Николай Николаевич, а потом с нескрываемым интересом спросил:

– Мне сказали, что вы пришли не один, а с одним из своих духов?

– Да, с Котярой.

– Это он его так напугал?

– Да, но это я его попросил, – встал я на защиту духа, – признаю, что поступил глупо.

– Кто знает. Может, это даже и к лучшему. Возможно, теперь этот заносчивый идиот, сам уволится. Потому что в штаны он действительно наделал, и теперь об этом узнают все. Уж я об этом позабочусь.

Котяра, забившийся под стол, только услышав голос Николая Николаевича, после его слов довольно заурчал. Ещё бы, он заставил кого-то наделать в штаны. Было видно, что эта мысль доставляет ему прямо-таки эстетическое наслаждение.

– А зачем вы его на работу тогда приняли, если он вам не подходил? –поинтересовался я.

– Нам настоятельно порекомендовали взять его на непыльную и высокооплачиваемую работу. И мы не смогли отказать. Он, кстати, даже не знает, с чем связана наша работа. В его задачу входило сидеть и заполнять бумажки. Но ему очень хотелось руководить, а подпустить к такой информации такого человека уже не могли мы.

Ему и его покровителям ясно дали понять, что мелкий клерк – это максимум, на что он может у нас рассчитывать. Честно говоря, у меня уже возникала мысль самому напугать его. Поэтому, всё что ни делается, делается к лучшему! – подвёл итог Николай Николаевич.

Я написал заявление о приёме на работу, заполнил анкету и, ещё какие-то бумаги. Всё это я проделал в кабинете у Николая Николаевича.

В этот день я познакомился со многими, но не запомнил, как их всех звать и кто есть кто. Но того, кто первым встретил меня возле крыльца на улице, я запомнил. Его звали Сергей.

По словам Николая Николаевича, здесь работают пятьдесят пять сотрудников, включая и охрану.

– У нас нет деления на отделы, – рассказывал он, – все работают на своём рабочем месте или ожидают команды в комнате отдыха. Если требуется выезд, то посылаются сотрудники с разными способностями. Сколько поедет, зависит от серьёзности, необычности и возможной опасности обстановки.

Ближе к вечеру Сергей на микроавтобусе добросил меня до дома. По дороге он рассказал, что его закрепили за этим автобусом. По утрам он собирает сотрудников и везёт на работу. Обратно уже как у кого получится, но, как правило, увозят всех. Почти у каждого есть автомобиль, подвозят друг друга.

Дома я поужинал и рано лег спать, предупредив свору, чтобы не шумели. Я лежал на кровати и слушал, как в квартире возится моя компания. Что-то двигают, чем-то скрипят. Кто-то бубнит на два голоса, наверное, повар разговаривает с Киллером. Не заметил, как уснул. Снился мне Котяра. Он сидел на подоконнике, орал «Ку-ку» и долбил своим хвостом по голове Зубастика.

Глава 2 Знакомство с научным отделом и оружейной комнатой

Выспался отлично. Утром, когда зашёл в ванную комнату умыться, увидел Зубастика, который что-то делал в ванне. Сопел, ворочался и чем-то скрипел. Когда я окатил его водой, он открыл было на меня пасть, но получив полотенцем по голове, спрятался в стене и, обиженно смотрел на меня из зеркала.

Повар нажарил на завтрак колбасы и подал её со спагетти. Пока я ел, пришёл Котяра, залез на холодильник и спросил, куда мы пойдём сегодня. Я ответил, что сегодня иду один. Котяра сказал, что тогда он будет спать, и уснул прямо там, на холодильнике. Ему, в общем-то, повезло, Повар, как правило, не позволяет находиться на своей кухне без дела.

Рядом с моим домом есть автобусная остановка, с которой в половину девятого меня и забрал Сергей. В автобусе уже находились две красивые девушки. Я, украдкой начал их разглядывать. Заметив мой к ним интерес, они в ответ начали откровенно глазеть на меня. В результате чего подавили огневой мощью, и я быстренько отвернулся.

По дороге на работу мы подхватили ещё одного мужчину. На вид ему было около пятидесяти лет. Может больше, может меньше, точнее определить не смог. Он был высокого роста, широкий в плечах, я бы даже сказал, что он был весь широкий. Коротко стриженные каштановые с рыжиной волосы, толстые, перевитые мышцами руки и короткая мощная шея. Казалось, что он является олицетворением силы.

«Да-а-а!.. – пришла невесёлая мысль. – Этот, пожалуй, и ноги выдернуть сможет, не говоря уж про руки!»

Стоически выдержав рукопожатие, сказал:

– Ещё немного, и вы оторвали бы мне руку…

Он засмеялся:

– Меня зовут Семен Семёныч, но можно просто Семёныч.

– Александр, можно просто Саня, – представился я.

– Скажите, Александр, – спросила одна из девушек, – вы имеете какое-то отношение к тому, что случилось вчера с нашим Игорьком?

– С каким Игорьком, и почему вы решили, что я как-то в этом замешан?

– Видите ли, – сочла своим долгом объяснить девушка, – новенькие у нас появляются крайне редко. Ну а поскольку все уже знают, что Игорёк оформлял нового работника, значит, это вы, другого новенького у нас нет.

Скажите, а что вы ему сделали? Он был в таком ужасе! Серёже пришлось везти его в больницу. Он даже говорить не мог. Вы его били? Чем вы его били? Вы его долго били? У него огромная шишка на голове! – выдала она на одном дыхании.

– А ещё он в штаны наложил, – басом захохотал Семён Семёныч.

Обе девушки укоризненно посмотрели на него, но было видно, что они совсем не в обиде на его некорректность.

– А, вот Вы о чём…да…некрасиво получилось, но к этому я не имею никакого отношения, я к нему даже не прикасался. Он просто неудачно открыл головой дверь. Дело в том, что в ходе нашей с ним беседы мне пришлось попросить своего «спутника» показаться этому Игорьку. Он увидел и слегка испугался.

– Да, мы слышали, что вы пришли с духом, кстати, а что это за дух, кто он? Кем был раньше? – поинтересовалась вторая девушка.

– Честно говоря, я не знаю, он просто живёт со мной. Больше я ничего про него сказать не могу.

Сергей заехал на парковку, мы вышли из машины, и пошли к конторе, в которой мне предстояло работать.

Когда я зашёл в холл, ко мне из-за стойки подошёл охранник и попросил зайти к Николаю Николаевичу.

Я уже знал, где находится его кабинет – заполнял вчера там бумаги. Быстро поднялся на второй этаж, постучался в дверь с цифрой два и, услышав лаконичное: «не заперто», вошёл.

В кабинете у начальника находилась молодая женщина. Молодая и всё! Точнее определить возраст было невозможно. Красивая женщина! Длинные черные волосы перекинуты через левое плечо, черные пронзительные глаза, прямой нос, красивые яркие губы. Я, было, подумал, что накрашены, но, присмотревшись, понял, нет, свои собственные. На ней были надеты чёрные брюки, чёрная шёлковая рубашка и элегантные сапожки, почему-то серого цвета, что, в общем-то, не портило картину.

Пока мы с ней разглядывали друг друга, Николай Николаевич нас представил:

– Знакомьтесь, Александр Андреевич, – это Мария Николаевна, начальник научного отдела. Да, один отдел у нас всё-таки существует.

Она протянула мне руку, и я пожал её, рукопожатие у неё тоже было крепким, что в последнее время перестало меня удивлять.

– Мария Николаевна более подробно расскажет о нашей работе, она очень умный человек.

– Спасибо, Николаич, приятно слышать такую оценку моих умственных способностей, – улыбнулась женщина и, уже обращаясь ко мне, предложила:

– Давайте пройдём в наш отдел, там будет удобнее, – и она жестом руки пригласила меня выйти из кабинета.

Мы вернулись в холл и от центральной двери направились в пристройку. По дороге Мария Николаевна рассказала, что её отдел занимает два этажа – «нулевой» и первый. На «нулевом» этаже находятся лаборатории, а на первом – кабинеты.

Вход в её владения перекрывала массивная дверь. Мария Николаевна набрала код на панели, щёлкнул замок, и дверь чуть приоткрылась.

Мы прошли через всю пристройку, и зашли в кабинет, расположенный в самом конце коридора. Кабинет большой и уютный. Мария Николаевна предложила мне сесть в кресло, стоящее рядом с журнальным столиком. Сама устроилась напротив в таком же кресле и, стала опять меня рассматривать.

По всей вероятности, это было место для гостей. Так как дальше, в глубине кабинета находился большой стол, с расставленными вокруг него офисными креслами.

Открылась дверь, и зашла красивая рыжеволосая девушка, одетая в светло-синие джинсы, легкие туфли на каблучке и желтую блузку с таким вырезом, что я про себя глубоко вздохнул. Именно она интересовалась в микроавтобусе моим Котярой.

Девушка поставила на столик красивый деревянный разнос, на котором стояли чайник, заварник, тарелочки с печеньем и конфетами. Мазнула по мне зелёными глазами и, вышла. Шла она так, и смотрелась сзади так, что я поспешно отвел глаза.

– Угощайтесь! – предложила Мария Николаевна. – Не стесняйтесь. Если что-то заинтересовало, задавайте вопросы.

Я поблагодарил, налил себе чаю и, отхлебнул горячего напитка. Это был не чай, а что-то заваренное на травах, очень вкусно, мне понравилось.

– Скажите, пожалуйста, – начал я, – рядом никого нет, я говорю шёпотом, но меня…

– Слышат, – закончила за меня Мария Николаевна.

Я кивнул.

– Всё дело в том, Александр Андреевич, что у некоторых наших сотрудников, в прямом смысле слова звериный слух, который, как вы знаете, многократно превосходит человеческий.

Попробую объяснить. Вы ведь слышали – в сказках, в каких-то мистических историях, былинах – о том, что в древней Руси люди могли превращаться в животных, птиц и даже рыб. Одно из упоминаний об этом есть даже в таком величайшем памятнике, как «Слово о полку Игореве». И она процитировала:

Над широким берегом Дуная,

Над великой Галицкой землей

Плачет, из Путивля долетая,

Голос Ярославны молодой:

«Обернусь я, бедная, кукушкой,

По Дунаю-речке полечу

И рукав с бобровою опушкой,

Наклонясь, в Каяле омочу…»

– Конечно, слышал!..

«Оба-на!.. Действительно слышал. Память, что ли, возвращается?» – удивился я. – То есть вы хотите сказать, что мужчина, который мне вчера открыл дверь и встретил в фойе…

– Волк, оборотень, – опять не дала она мне договорить.

– А Николай Николаевич…

– Тоже оборотень, – улыбнулась она, – но уже медведь…

– Тогда Семен Семёныч тоже очень похож на оборотня-медведя, – заключил я.

«Интересно, и почему этот бред меня не удивляет?» – вздохнул я про себя.

– Верно, на медведя, но он не оборотень. Он берендей. Вкратце поясню: берендей – это колдун-оборотень, оборачивающийся в медведя.

В отличие от оборотня, ему не надо для обращения пересекать какую-то условную границу между людской сущностью и звериной. «Оборотиться», «обвернуться», или в буквальном смысле перекувыркнуться через что-то.

Например, через пенёк, какую-нибудь ветку, верёвку или двенадцать ножей, воткнутых в землю, что, в общем-то, применительно к ножам, не очень-то и удобно. Берендей же просто становится медведем по своему желанию.

– Теперь понятно, почему мне всё время хотят оторвать руку – силы в них, конечно, немерено.

Мария Николаевна улыбнулась.

– Я думаю, что теперь они будут здороваться с Вами нормально, по-человечески. Вы стали своим. Поверьте, они умеют соразмерять свои силы.

«Да нет! – мысленно не согласился я с ней. – По-человечески они здороваться уже никогда не будут… Вот только странно, почему я до сих пор сижу здесь? Почему не начал визжать, брызгать слюной, метаться и орать, что тут все сумасшедшие? И почему, всё ещё не убегаю?..

А потому, – закончил я свою мысль, – что у меня в доме живёт семь непонятных тварей! Которые меня мало того, что не удивляют и не пугают, а ещё и забавляют. Да чего там греха таить – кормят!»

– Скажите, пожалуйста, – вновь начал я, – а вот девушка, которая заходила, она что, тоже оборотень?

– Нет!.. Наша Светочка не лиса, как вы, скорее всего, подумали – она ведающая или ведунья. Если совсем уж по-простому – ведьма. Как, впрочем, и я. Кстати, она моя помощница, очень перспективная девушка, а вот её подруга Ниночка – чистокровная лисичка.

Я молча сидел и смотрел на неё: «Они ведьмы! Надо же!.. Начальница и помощница… И лисичка… И волки… И медведи… Колдуны. А почему бы мне всё-таки не побегать и не поорать? Такой случай подвернулся. Самому не придётся до психушки добираться!»

Но вместо этого сказал:

– Понятно, – и улыбнулся.

Я помнил, что у меня дома живут семь тварей.

Она ещё о многом рассказывала. Хорошо, что кресло было удобное, а то от длительного сиденья я бы, наверное, устал. Когда чайник остыл, опять пришла рыжая, забрала остывший и вместо него поставила горячий, точно такой же.

На обед пошли втроём: я, Мария Николаевна и Светлана. На первом этаже был неплохой буфет, куда привозили готовые обеды. Их оставалось только разогреть, на вкус очень даже неплохо.

В небольшом зале, отделанном темными деревянными панелями, стояло пять столиков, кроме них, к стойке бара приткнулись ещё пять высоких стульев. В баре продавали несколько сортов пива, всевозможные молочные коктейли, выпечку и много ещё чего. За столиком кроме нас никого не было, и я, против своей воли постоянно поднимал глаза на Светлану.

У меня не было выбора, она сидела напротив меня. Похоже, ей нравилось, что я всё время на неё смотрю. Блузка у неё вдруг оказалась расстёгнута на несколько пуговиц. Мне показалось, что дальше её расстёгивать некуда, дальше начинались джинсы. С трудом поев и чудом не подавившись слюной от такого зрелища, я уткнулся в стакан с чаем и делал вид, что очень им увлечён.

Надеюсь, я не покраснел. Мария Николаевна делала вид, что ничего не замечает. У неё у самой-то, честно говоря, рубашка была застёгнута не на все пуговицы. И тоже было на что посмотреть, и это «что», наверное, покруче, чем у Светланы.

Когда мы уже собрались уходить, в буфет ввалился и подсел к нам Семён Семёныч. Поздоровавшись, он с удовольствием сообщил, что вернулся из больницы, куда вчера увезли Игорька.

Медики определили, что тот всё-таки ушиб свою головушку до состояния сотрясения. Когда же врачи его спросили, каким образом и в результате чего он получил травму. Игорёк всё честно им рассказал. Тут Семён Семёныч захохотал:

– Прикинь, Саня, Игорёк рассказал врачам, что увидел чудовище на столе в своём кабинете. Ну а поскольку он был трезвым и, как показали анализы, не уколотым, и даже не обкуренным. Ему вызвали психиатра.

Он опять заржал и чуть не опрокинул стол, выбираясь из-за него. Так смеясь и ушёл, не забыв прихватить со стола кусок черничного пирога, который не успела доесть Светлана.

– Теперь ему к нам дорога заказана, – промурлыкала Мария Николаевна.

– Почему? – удивился я.

– Видите ли, Саша, его покровители – высокопоставленные люди, но даже они не знают, чем мы тут занимаемся. Они знают, что у нас высокие зарплаты, и не более того.

Его взяли, чтобы лишний раз с ними не ссориться, легче взять. Такова система. Но когда дело касается серьезных вещей, с нашей конторой лучше не связываться. Вы со своим духом подвернулись очень кстати. Где надо покажут справочку от психиатра и всё! Куда уж серьёзнее, псих на ответственной государственной службе.

– Но он же не псих, он действительно видел.

– Псих у нас только один, и он только что стырил у меня пирог, – пробормотала Светлана и уже громче добавила:

– Да, он не псих. Но знаем об этом только мы, о чём, разумеется, никому не скажем.

И она, откинувшись на спинку стула, потянулась. Глядя на неё, я аж дыхание задержал: «Вот зараза! Ты посмотри, что творит… Блин… Но как смотрится-то, а! – думал я, глядя на её желтую блузку и на то, что было под ней. – Что-то я слишком много стал разговаривать сам с собой. Значит, наверное, скоро поеду вслед за Игорьком!»

После обеда ходил по разным кабинетам, где меня вводили в общий курс дела. Я побывал в так называемой оружейной комнате, где хранились приспособления необходимые при встрече с духами, или призраками. Как я уже успел понять, их каждый называл по-своему, как хотел. В оружейке был установлен активатор для насыщения воды водородом.

Оружейная комната находилась на втором этаже, и заведовал ею Анатолий Викторович. Крепкий мужик среднего роста, лет пятидесяти. Он показал, как пользоваться «маузером», «гранатой» и «мечом». Как перезаряжать их.

В «Маузере» из рукоятки извлекалась батарея и заменялась на новую. Ствола у него, как я уже говорил, не было. Вместо него имелась вертикальная прорезь, сквозь которую выбрасывались молекулы водорода. Сверху, отверстие для залива «водородной воды».

Заливалось немного, граммов семьдесят. На рукоятке что-то вроде курка – нажимаешь, цепь замыкается, и начинается реакция. Молекулы водорода высвобождаются и под давлением выбрасываются лучом метров на пятнадцать. Одна заправка обеспечивает десять минут непрерывной работы.

Имелись стволы и посолиднее. Длиной чуть больше метра, приклад складной. Посредине, снизу вставляется мощная батарея, сверху заливался литр «водородной» воды. К нему шёл прицел с дальностью до ста метров.

Принцип работы тот же, что и у «Маузера». Разбирался на три части и укладывался в кейс. Прозвали этот прибор без затей – «Дубок», так как весил он килограммов семь, и им можно было нехило приложить, если приспичит.

«Граната» представляла собой металлический шар диаметром двенадцать сантиметров, сильно приплюснутый с двух сторон и похожий на тарелку НЛО. С одной стороны, в него вставляется цилиндр, на котором находится кнопка детонатора. Нажимаешь и бросаешь, через три секунды подрыв. По периметру располагаются сотни маленьких отверстий, через которые при подрыве, под давлением вылетают капли «водородной» воды.

«Меч» и был очень похож на короткий меч. Батарея вставляется в рукоятку. Лезвие пронизано множеством мелких каналов, отверстия которых выходят возле режущих кромок. В рукоятке емкость для воды, заливается граммов сто пятьдесят. Возле гарды, кнопка активации.

При запуске батареи высвобожденный водород не подавался под давлением, а через отверстия в лезвии свободно истекал, окружая лезвие водородом. Махать мечом можно было несколько часов, пока не устанешь. Причём им можно было заколоть или зарубить своего оппонента. Но если переусердствуешь, меч сломается. Лезвие ослаблено каналами, а в сплаве содержалась значительная доля серебра. Всё это не придавало ему прочности.

Анатолий Викторович учил меня обращаться с этими приборами. Перезаряжать их, заправлять, насыщать воду водородом в активаторе. Я учился быстро вытаскивать и применять всё оружие, какое было. Особое внимание он уделил мечу и пытался научить меня хоть сколько-то осмысленно им размахивать.

– Поверь, – говорил он, – иногда у тебя может и не быть времени, чтобы вытащить другое оружие, кроме меча. На совсем уж крайний случай, можно активировать «гранату» прямо в руках! Но при этом надо закрыть глаза, а то их может повредить каплями.

Руки, конечно, при подрыве отобьет, зато на расстоянии пятнадцати метров снесёт всю нечисть. И пока она очухается, можно будет успеть приготовить другое оружие или, в конце концов, убежать.

И запомни, капли воды действуют мощно за счет своего размера. Однако же, воздействие капель кратковременно, в отличие от молекул водорода.

– А почему бы тогда не использовать сжиженный водород или сжатый в баллоне?

Оружейник с сочувствием посмотрел на меня и, решив, видимо, не расстраивать убогого, ответил:

– Ты знаешь, какая температура у сжиженного водорода?

Я этого не знал даже в свои лучшие времена. Не дождавшись ответа, Анатолий Викторович сам же и ответил:

– Двести пятьдесят девять градусов в минусе! Оружие получится слишком тяжёлым из-за предохранений от обморожения. И сложным, с таким минусом шутить нельзя. Ну и баллон со сжатым водородом тоже не подарок. Лучше не таскать на себе настолько взрывоопасный предмет.

– Но ведь в воздухе, которым мы дышим, есть водород, – начал опять умничать я, что-то, наверное, действительно вспоминая из школьной программы, – почему он не действует на призраков?

– Совершенно, верно, есть, – согласился со мной Анатолий Викторович, и опять ткнул меня носом в мои знания, – а какое содержание водорода в воздухе?

Разумеется, я не знал.

– Ноль целых, две сотых процента! – опять не дождавшись от меня ответа, сказал оружейник. – Количество ничтожно, духи его просто не чувствуют. Когда освоим это оружие, перейдём к огнестрельному и холодному, – продолжил он и, заметив мой удивлённый взгляд, пояснил: