Андрей Викторович Дробот
Басенная осень
Басня о судье-обезьяне
Обезьяна… чудесно пролезла
До судейского властного кресла,
А потом… без большого труда
Стала вдруг – Председатель суда!
Взвыл народ под судом обезьяны,
Слал отводы, в решеньях изъяны
Находил, но на все был ответ:
Судьи правы, просители – нет.
Потому что в Законе изъян:
«Средь чиновников нет обезьян» -
Так прописано очень давно,
Доказать, что не так – не дано.
И средь нашего брата ведется:
Вмиг – святой – кто наверх проберется,
Словно рост по шкале должностей
Создает из животных – людей.
Басня о лучших местах
Мясистый гусь, от дроби улетая,
В стремление уцелеть, фигуры исполняя,
Кричал что было сил: – Кошмар! Здесь злобы царство!
Не жизнь – кромешное мытарство!
А вот на Севере все, говорят, – добрее,
Я улечу туда, там лучше и милее!
Гусь, слов на ветер не кидая,
На Север ускользнул, любови ожидая,
Но только под крылом поплыл ямальский лес,
Гусь перелётный навсегда исчез.
Куда? Никто доподлинно не знает,
И тот, кто съел – о нем не вспоминает.
Вот так и у людей – все ищут лучше дверь:
Да вот за ней везде – один и тот же зверь.
Басня об опасности бессознательных состояний
На высоте зеленой пальм скакала обезьяна,
Была на выданье она и оттого, как пьяна,
И сорвалась, но Бог смотрел, упала, не разбилась,
Лишь в бессознанье на земле, бездвижно, развалилась.
В той местности кабан гулял, в соку, но без подруги,
На сердце пламень, а в груди – любви дурные муки.
Услышал звук паденья он, подумал – от банана,
Подходит, видит, там лежит младая обезьяна,
Раскинув лапы, словно спит, приятная на морду,
Кабан почувствовал: любовь, где надо – очень твердо.
Кабан – свинья – и потому не стоит осужденья,
Что тут же удовлетворил приятные хотенья
Он с этой обезьяной и… пошел довольный дальше,
А обезьяна ожила для жизни величайшей:
От близости случайной той в старинный очень век
Родился пра- какой-то пра… – прадревний человек.
Хоть с обезьяной внешне он ну как одна семья,
Да вот внутри тот человек во истину – свинья!
И так всегда: коль ум терять случайно, неумело,
То можно бесу повод дать… – хорошенькое дело.
Басня о психологии козлов
Козёл, гуляя по полям в компании козлов,
Был жизнью дикой раздражен, и глупостью голов.
Он, стадо оглядев сполна, не смог найти хвалы,
Проблеял только вскользь: "Кругом одни козлы!!!"
Похвально бородой тряхнув, он гордо вдаль пошел,
Совсем как Бог или пророк, забыв, что сам – козёл.
И человек себя порой – мнит князем среди сброда,
Хотя и сам такой, как все, ведь сам – того же рода.
Басня о волшебном свойстве трона
Однажды крысу возвели на трон среди людей…
Она росла в домах у них, где сытно и теплей:
Училась ткать интриги, спор, и строить умно фразы…,
И не нашлось на высший трон достойнее заразы.
Теперь, какую б глупость вслух она бы ни шипела,
Придворные твердили ей: – Конечно, дело, дело!
Вдаль видит крыса! Вот так ум! Вот так величина!
Какое счастье, господа, что вождь у нас – Она!
Нет, в крысе от души до пят ничто не изменилось,
Осталась крысою такой – какой она родилась,
Таких же серых, как она, обычно – вон из хаты,
Но крыса хитро заняла монаршие палаты.
Вот так и у людей везде, к несчастью, так бывает,
Что черт-те-кто пролезет вверх, во власти обитает:
Душонка без поста сера, её с огнём не видно,
При чине же – величина, как это ни обидно!
Басня о цветке и морозе
На снег в разгар зимы упал цветок,
Когда замерзло всё, когда мороз жесток.
– Ты мой, – сказал мороз. – Ты превратишься в лёд…
– Смешной…, – отбрил цветок, – Гордыня так и прет…
Разгневался мороз, он стал цветок студить,
Ветрами обдувать и снегом хлестко бить.
– Ты посинел! – воскликнул он. – Уж скоро смерть твоя!
– Глупец! – изрек цветок. – Не настоящий я.
Когда бы поумней ты был ну хоть чуток,
То различил бы ты во мне лишь пластика кусок.
Вот так бывает, в жизни всяк способен ошибиться.
Бессмысленно с обманом биться,
Обман же, под личиной роз,
Пробьется сквозь любой мороз.
Басня о мимолетности успеха
Искрился снег в день ясный, в солнечных лучах,
А рядышком в тени лежал такой же снег, но чах.
Успехом яркий снег доволен был, считал своей заслугой,
И снег, бледневший, одарил словесною услугой:
– Легко крутись, умно стелись и тоже засияешь,
А то промаешься в тени, весной растаешь.
Советы падали легко, шёл дальше ясный день,
И надо же такому быть: переместилась тень!
Снег яркий мигом побледнел, ожил бледневший снег,
Удача к каждому придёт, но знайте – не на век.
Басня о величине человеческого ума
Вблизи от берега, качаясь на волнах, сидели утки,
Недвижно: день, и ночь, пошли другие сутки.
Тем уткам – всё равно, им был не важен срок -
Те утки были фальшь, их кряки слал манок.
А в небесах, легко, живая пролетала,
Но к горю своему фальшивок увидала.
Подумала: "Свои! Мне – к ним. Родная кровь",
Ведь сколько б ни терпел, но каждый ждёт любовь.
Она слетела вниз, присела на водицу,
Прокрякала: – Привет, я родственная птица!…
В ответ – затих манок, ни Ох, да и ни Ах,
А из кустов вблизи вдруг раздалось: Ба-бах!…
Вот так и человек, он – царь ума, рассудка,
А ловится на ложь, как эта дура-утка.
Басня о свечных суждениях
В церквушке маленькой у алтаря горели свечи,
Их пламя оживляло зал, свечей рождало речи.
– Я в церкви – чаще всех, – сказала вдруг одна,
Другая: – Что с того? Я – лучше всех видна.
– Знатнее всех я здесь, – тут высказалась третья,
Четвертая: – И что? Дружна я с долголетьем…,
А пятая – Всё тлен, я набожнее вас…,
Но вскоре свет свечей почти погас…
Тут Бог их притушил, симпатией объятый:
– Вы для меня равны, воздам вам равной платой.
Не важно в чем друг друга превзошли,
Мне главное, что вы пришли…
Басня о неудачном обучении
В лесу на вырубке пеньков – не сосчитать,
– Их надо на поруки взять,
Помочь и обучить, – собрание древ решило,
И птиц умнейших пригласило.
Тут был и филин – мудрости хранитель,
Историк ворон – местный долгожитель,
Не обошлось без пенья соловья…
Пришло немало местного зверья,
Чтобы ухаживать за низкими пеньками.
– Пусть вырастут и станут вровень с нами, -
Лес дал учителям такой наказ.
– Лет через десять станут лучше вас! -
Заверил пестрый школьный коллектив -
Долг педагогов строить позитив.
Тот срок минул и два…, учителя старались,
Но пни, как были пнями, так остались.
Ученики-пеньки и средь людей бывают,
Что сколь их ни учи, умом не вырастают.
Басня об обманчивой храбрости
Муляж медведя разыскал проныра воробей,
И расчирикался вовсю, что всех вокруг храбрей:
– Смотрите под сосной забылся злобный зверь,
Он от меня не скроется теперь!
Рванулся воробей, медведю сел на спину,
Давай его клевать, топтать и драть ворсину.
Натешился он всласть, отвел он птичью душу,
А стая спела песнь воинственному мужу:
– Ты сказочный храбрец, коль всыпал зверю ты,
С таким вождем нам не страшны коты!
И стайка воробьев забыв про ум и страх,
Кормиться стала прямо при котах…
Тут многие нашли печальный свой конец,
И, говорят, что даже сам храбрец.
Вот так и средь людей бывают сумасброды,
Да и хвастливой множество породы,
Но ежели такой при власти,
Не избежать губительной напасти.
Басня о флаге
Как на лице худом изломанная шапка,
Так флаг висел на древке, словно тряпка,
Не ясно чей, какого города, какой страны,
Невзрачная вещица, мыть полы.
Но ветер лишь возник, заколыхался флаг,
И сразу видно чей, и ясно: друг иль враг.
Вот так и человек: нет имени и званья,
Пока их не раскроют испытанья.
Басня о прелести легкого труда
В парке обширном, в лесу ли, руша вокруг тишину,
Дятел-трудяга буравил клювом больную сосну.
Мимо синица летела и, любопытством горя,
Рядом присела, спросила: – Что ты тут долбишься зря?
Дятел слегка удивился: – Пищу ищу под корой,
Дереву надо лечиться, лесу я нужен такой…
– Глупый…, – распелась синица. – Там, на аллее еды
В щедрых кормушках несчетно. Лопай! Простые труды!!!
Дятел смутился: от службы клюв и все кости болят,
А на халтуре синицы, словно чинуши сидят…
– Как же мой долг и деревья…? – дятел воззвал к синеве…
– Меньше о родине думай, больше пекись о себе, -
Свистнула дятлу синица. Прелесть – большая беда:
Дятел забыл про деревья. Легкая манит еда.
Свист от лукавой синицы – словно девиз для страны:
Люди всё больше не благу – денежным знакам верны.
И так везде, там, где деньги выше целебности дел -
Беды придут, а за ними – горький, печальный удел.
Басня о снеге и ветке
Мгновенно лето в северных краях,
Вновь щедрый снег, скопился на ветвях.
Согнулись многие, а снег летит, летит…,
Зимой он поощрен, он веткам говорит:
– Как ни крепитесь, обломаю вас.
Таких как вы обламывал не раз.
Нашел ослабленные и на них повис:
Всей тяжестью тянул нещадно вниз…
И время шло, хоть тяжело тянулось,
А там: то ль ветер, то ль весна вернулась…
И снег исчез, жизнь начала светлеть,
Беда проходит, надо лишь терпеть.
А как же я? – обломанная ветка простонала.
– Твое несчастье тоже миновало…
Басня о предназначении
На диких просторах Ямала, вдали от больших поселений,
Община людей кочевала и стадо из многих оленей.
Их связь неразрывна, что даже… завидя и нож, и тынзян
Не бегством олени спасались от рук коренных северян,
А дружно кружили, кружили, как вихрь карусельный из тел,
Вокруг… Их тынзяном тащили – всех тех, кто в петлю залетел
Случайно… – вот вся справедливость, что кровью стекала сквозь мхи.
– Но жизнь здесь берут не за шалость, ошибки и не за грехи,
А просто, когда попадешься…, – рассказывал старый олень
Ребенку, чья жизнь начиналась, как утром рождается день.
– Живи, как ты любишь, как хочешь, нет миру правдивой цены,
А плата – одна – вот её-то отдать, как ни хочешь, должны.
Как эти олени и люди – в пути, пусть устав от борьбы:
Но только лишь кружат и кружат вокруг первозданной судьбы.
Басня о черных орлах
Над городом птицы большие парили у неба, где тучи белы.
По крыльев размаху, величью полета, казалось – орлы.
Но как опустились пониже, туда, где качаются кроны,
Так стало понятно: над городом правят вороны!
Такое бывает в высотах любой человеческой власти:
Вдали – вроде Боги, а ближе – так – бесы полуночной масти.
Басня о певчей птице
На ветке птица распевала средь тайги,
А мимо шёл зверёк, замедлил он шаги,
Прислушался, задумался, остановился,
И к птице той с советом обратился:
– Насвистывать среди лесов – наивные забавы,
Тут не добьешься, певчая, ни семечек, ни славы.
Тебе бы в парке городском так голосить,
Там фотосессии и корм могла бы заслужить.
Пришел ещё зверёк и так сказал, вздохнув:
– Поёшь ты так себе, не утруждай свой клюв,
Найди себе, перо, получше роль,
А то клевать придётся не зерно, а соль…
А вскоре третий зверь решил изречь совет:
– Что, глупая, шумишь, и так покоя нет,
Ты всех вокруг трещаньем извела…
Тут птица, глянув вниз, неспешно изрекла:
– Пою не для хвалы, кормушка не нужна,
Я просто так живу, я просто петь должна.
Вот в том совет для всех, как быть или не быть:
Не надо слушать мир…, от сердца надо жить.
Басня о превратностях жизни
На рыболовный крепкий крюк попал червяк.
Он покрутился, постонал, но можно жить и так.
Привык к попранию в правах, что задница болит,
А в глотке, да и в животе – ну словно лом стоит,
Но плавать с рыбами в пруду – всё ж не шахтерский труд,
Вот только дергают вверху, проспаться не дают,
И одиночество кругом – молчание гнетёт,
Ах, вот навстречу сом плывет, открыв, как двери, рот.
– Послушай, друг! – вскричал червяк. – Сними меня с крюка…
Но сом наживку заглотил – не стало червяка,
А вскоре, дёргаясь волной в руках у рыбака,
Сом закричал: – Послушай, друг, сними меня с крюка…
Уху на кухне заглотил удачливый рыбак,
Но подавился, случай – плут, да тот ещё чудак.
Вот меркнет свет, казалось – всё… – и вдруг с небес – рука…
Рыбак, как все: – Послушай, друг, сними меня с крюка!
Но вон душа… – цикл завершен, готов червям обед.
Все жаждут соскочить с крюка, да вот счастливцев нет.
Басня о неудавшемся рае
Решили однажды служители ада
Построить свой рай – для душонок отраду.
Поставили храм, где молились они,
Затем сократили рабочие дни,
А для облегчения тяжких трудов,
Ввели автоматику адских котлов…
Товаром заполнили все магазины,
Кто хочет – купили дома и машины,
Зарплаты и пенсии стали расти…,
А между котлами дорожки мести…
В аду стало лучше, красивее, чище,
На кухнях – полно, той, что не было, пищи,
Росло населенье – росло производство:
Котлов стало больше и больше уродства…
Да, да: ад потребовал больше сырья:
Всех тех, кто прожил, прегрешенья плодя.
И так на Земле – там, где лучше – там хуже,
А двери из ада всё уже и уже…
Чертовский порядок нельзя отменить:
Чтоб жить, как в раю, – надо больше грешить.
Басня о необходимой осторожности
Однажды вечером лиса, как собралась поспать:
Хвост расчесала, улеглась на мягкую кровать,
Раздался торопливый стук в стальную дверь норы…
Лиса визита не ждала, но лисы все хитры,
На цыпочках прошла к глазку и глянула в него,
Чтоб, если что – не открывать – мол, дома никого.
За дверью в сумерках темнел неясный, чуждый вид…
– Ты, рыжая, не открывай, – инстинкт ей говорит.
Лиса – от двери… Снова стук, настойчивый, тройной,
Лиса в смятенье: – Кто ж пришел на голову больной
Так поздно, без звонка, без слов… Вновь повторился стук…
– А вдруг – то курица пришла, или зайчонок – вдруг? -
Подумала лиса. Пьянит надежды зыбкой хмель.
И вот уже инстинкт кричит: – Ты, рыжая, проверь…
А то упустишь… Редкий гость – бесхлопотный доход -
А тут за дверью счастье ждет и лезет прямо в рот…
И снова стук, лиса – к двери, запоры отошли…
А там – за шкурою её добытчики пришли…
Тут вывод – чистый прагматизм: нельзя всем открывать,
Всё ж большинство приходит к нам, чтоб не отдать, а взять.
Басня о месте жительства
Берёза юга, зеленея, листвою посреди весны,
Сказала северным берёзам, что вёсны их земель грустны,
Что много лучше жить на юге, где дольше цвет и ярче свет…
– …Неужто в вас, подруги, воли к счастливой жизни вовсе нет?
Расслышали зов иноземья берёзы северных широт,
И свой ответ послали сёстрам, как ветер сделал поворот:
Мы расцветём, вы не печальтесь, достанет нам счастливых дней.
Всем лучше там, где пьется счастье, но не из ваз, а от корней.
И в том совет всем тем, кто смотрит, завистливо, на чуждый двор.
Живите счастливо, где корни…, везде есть солнце и топор.
Басня об истоках доброты
За забором высоким держали дурную собаку,
Лаем гнала прохожих, на улице прыгала в драку.
– Монстр ужасный, – твердили соседи, её обходя,
Но собака хозяйское, как-то, куснула дитя.
Кровь родная стекла, не заставило ждать наказанье,
Через боль изменилось собачье сознанье.
Лай дурной поутих и характер спокойнее стал.
– Добрый пес! – так народ измененья признал.
Так любое добро не обходится без понужденья,
Потому что кругом лишь зверье от рожденья.
Басня о хитрой выдре
Блаженствует лишь тот, кто правит жизнью хитро:
В протоке средь травы жила речная выдра.
Чтоб сделать чудный кадр её фотограф ждал,
И от пустой охоты он сказал:
– Ну мимо проплыви, на миг явись зверушка,
Я для тебя не враг, в руках моих не пушка…
Как в сказке из травы сквозь шумный ветерок
Фотографа достиг враждебный голосок:
– Кто ты мне друг, иль враг совсем не знаю я,
Но хуже человека нет зверья!
Сколь выдр побили вы! Весь род наш – горемыки -
За шкурки мы дошли до Красной книги!
Зачем искать средь вас, кого не опасаться?
Нам лучше с вами вовсе не встречаться.
Да-а-а, выдра не Сократ, но есть в её словах,
Что кажется нам подлинной купюрой:
Даже своим с людьми с оглядкой надо жить,
Не поплатиться чтобы шкурой.
