Андрей Валерьевич Степанов
Эгоист. Том 1
– Где произошел взрыв? – поинтересовался я.
– В Петербурге, – сразу же ответил Королев. – Сейчас покажу, – и принялся настраивать работу проектора.
Глава 3
Смысл сказанного до меня дошел не сразу. Во-первых, я ни разу в своей жизни не называл так город, а если когда и слышал подобное название, то обычно оно встречалось исключительно в литературе. Во-вторых, представить, что нечто подобное случилось не в Новосибирске или Нижнем Новгороде – где тоже есть неплохое метро – а именно в Питере.
– Ты не ослышался, – заявил полковник, выводя на экран первое изображение. – Северная столица больше не столица. И даже не город. Теперь вместо зданий там только развалины.
Кадр со спутника больше напоминал пейзаж с какой-то другой планеты. Основной цвет – грязь. В основной массе черная с серыми пятнами. Кое-где проглядывали контуры улиц. Но именно контуры, которые регулярно прерывались. Найти хотя бы одну прямую линию достаточной длины, чтобы считать ее улицей, мне не удалось.
Чем дольше я всматривался в кадр, тем больше мелочей подмечал и тем более жутко мне от этого становилось.
Снимал явно не классический погодный спутник, когда рельеф заметен, а здания фотографируются исключительно сверху и общее фото монтируется предельно плоским. Проекция зданий, насколько позволяло разрешение, демонстрировала остовы конструкций.
Суммарно фотография охватывала кусок примерно километр на километр. Я молча изучал изображение, пока полковник мерно постукивал пальцем по столу, а затем не удержался:
– Это же почти центр? – уточнил я, не замечая ни одного знакомого места. Как я не силился провести хотя бы несколько линий от одного края изображения до другого – не получалось.
– Центр, – кивнул полковник. – Все, что строилось еще при первых наших императорах и императрицах теперь залито водой и засыпано пеплом. А то, что осталось на поверхности – вот, сам видишь.
– Но там же метровые кирпичные стены, – с легким сомнением произнес я, встав со стула и подойдя поближе к изображению. – Какой силы должен быть взрыв, чтобы разнести, – тут я показал руками на стороны снимка, – минимум квадратный километр?
– Я бы посмеялся над твоей наивностью, – Королев вывел еще одно изображение. – Как тебе такой масштаб?
Новая фотография была явно больше. Настолько, что я потратил немало времени на поиск подходящего квадрата из предыдущего снимка, пока полковник не выделил красной рамкой.
– Ого… – только и смог ответить я. – Значит, буквально весь город стерт с лица земли?
– Новострой лег полностью, – Королев взял лазерную указку, подключил названия и широким жестом обвел все окраины города. – Монолит и панельные сложились примерно одинаково. Это значит, что взрыв был на глубине. Вероятно, в метро или даже чуть глубже.
– Но разве не…
– Понимаю, что твоей памяти досталось, но точно тебе говорю – в Петербурге ЕСТЬ места глубже, чем метро. Угу?
– Угу, – кивнул я, не собираясь спорить со старшим по званию.
– Я тебе намекал, думал, ты вспомнишь сам, но не вспоминаешь, значит, придется рассказывать. Глубина взрыва – приличная, близка или даже превышает сотню метров. Точнее мы не можем определить.
– Но вы же послали туда людей?
– Куда – туда? – поднял брови Королев. – В это пепельное болото? Свободных сил армии сейчас хватает лишь на то, чтобы создать разумное оцепление, включая морскую блокаду, чтобы не допустить проникновения в город мародеров и иностранных сил.
– А иностранные силы здесь при чем? Или бахнуло так, что и их зацепило?
– Были пострадавшие, – словно нехотя ответил Королев. – И немало. Для начала, в городе находилось приличное число иностранных граждан – а это уже приличный повод для скандала. Уверен, что девять из десяти таких граждан либо разметаны в пыль, либо раздавлены, либо утонули – то есть, их не вернуть. Кроме того, пострадали суда, техника и оборудование, было несколько высокопоставленных лиц, а если обратиться к вою в Интернете, то еще более-менее известных персон наберется с сотню.
– И каждый хочет разобраться, – заключил я.
– Именно. Но пока все держатся за периметром примерно так километров в сорок радиусом. И наши, и чужие. Внутрь не пускают никого. Официально, – сузив глаза, проговорил Королев. – Я уверен, что на территории города могут быть и выжившие, и проникшие через периметр. Стоит вопрос в их целях.
– А спасать людей разве не нужно? Ведь недели после взрыва там бедственное положение!
– К сожалению, не пускают никого официально, даже спасательные отряды добрались лишь до ближайшей городской застройки, лишь неделю спустя. Продвижение сильно затруднено, фотографий из города нет, не работает связь – в центре ее нет вовсе. По окраинам справляются силами армии.
– Звучит жутко, – я продолжал рассматривать снимки со спутника, – но я в целом понимаю, что пепел, грязь, вода и погода вообще не располагают к безопасным работам.
– Проблема еще в другом. Поскольку взрыв был очень мощным и произошел достаточно глубоко под землей, есть риски повреждения основных структур. То есть, мог сместиться грунт и в любой момент он может сдвинуться еще. В любую сторону.
– Не очень представляю, – я покачал головой.
– Пласт земли огромной толщины может опуститься еще ниже. Ты видишь, как разлилась река? Это просадка грунта. Но вот здесь, – Королев указал на левый верхний угол карты, – заметен подъем. И тень, и сухо, и даже пепел светлый – не мокрый. Есть и другие признаки, но наши специалисты отметили существенные перепады, которых в городе раньше замечено не было. Поэтому любая спасательная операция может привести к тысячам новых жертв.
Я хотел было задать еще вопрос, но полковник лишь взял небольшую паузу для передышки и сразу продолжили говорить дальше:
– Если пласт разломится, просядет или поднимется еще выше – этого не предскажет ни техника, ни человек. И если смещение будет существенным, то и результат также станет весьма и весьма печальным. Поэтому наша цель…
Теперь Королева прервали, влетев в кабинет без стука. Идеально выбритое лицо над армейской формой без единой награды и внушительные погоны вкупе с выражением полнейшей ярости не позволили мне вмешаться в разговор двух чинов.
– Королев! – рявкнул влетевший, который мне, к тому же, показался еще и на голову выше самого полковника, хотя тот был человеком рослым. – Как долго прикажешь ждать? Ваши фокусы меня уже доводят до…
– До маразма, похоже, Ливанов, до маразма, – холодно ответил полковник и встал, мгновенно сравнявшись в росте с грубияном. – У нас есть четкий план, и мы его придерживаемся. То, что вы не можете удерживать периметр или ваши же собственные солдаты бегают мародерствовать – исключительно ваши проблемы. Не стоит перекладывать с больной головы на здоровую.
Резкий ответ малость поубавил пыл дерзкого командующего, но тот, вместо продолжения разумной беседы, повернулся ко мне, ткнул пальцем и спросил:
– А это еще кто? Тоже часть твоего гениального плана? Ах, конечно же, да.
– Тебя не должно это волновать.
– Про твое прикрытие мы все в курсе, Королев, – теперь палец Ливанова уткнулся в грудь полковника. – Но скоро его не будет. Я знаю, что это твои люди напортачили в Питере. Тебе и отвечать за них.
И, бросив еще один яростный взгляд в мою сторону, вояка громко бахнул дверью, исчезнув в коридоре. Королев же без промедления вернулся ко мне.
– Ничего, что он это видел? – уточнил я.
– Хорошее чувство безопасности, – отметил полковник, – но Ливанов – один из тех, кто отвечает за кольцо оцепления. Только вот он и, я думаю, многие из его подчиненных, имеют прекрасное представление о ценностях, что сейчас находятся в городе. Не только музейных, но и вообще. Тычок за мародерство приведет его в чувство и еще пару дней я его здесь не увижу.
– Если он командует оцеплением довольно далеко отсюда, то как же он постоянно ошивается на вашей базе? – недовольно спросил я.
– Он это умеет. Быть там, где надо именно ему, – вздохнул полковник. – Но зато ты теперь понимаешь еще одну сложность нашей задачи.
– Помогать нам никто не собирается?
– Нет, – тут же ответил Королев. – Никто не собирается и не будет. Мы сейчас должны защищаться. Защитить себя, отдел, страну – любой провал тут же будет растиражирован. Все наши ошибки мгновенно разлетятся по миру.
– Тогда я хотел бы иметь представление о том, что мне нужно сделать?
– Чуть позже. Наша основная цель, о чем я уже начал говорить до того, как меня прервали, заключается в определении причины взрыва. Оттуда мы выйдем на ответственных. Если повезет, то разберемся со всем параллельно, но проблема была в момент взрыва и остается сейчас – у нас нет ни одной фотографии с улиц, мы не представляем, что происходит в центре города и не можем предположить, сколько живых людей, вероятно, враждебных, находится в Петербурге. Везунчики есть и это факт.
Я сложил все, что мне говорил до этого сам полковник, а также прикинул и данные от Кирилла.
– Но я не смогу отправиться завтра же. Вы ведь хотите отправить меня туда?
– Хотел. И хочу сейчас, но моя уверенность тает с каждым днем. Не только из-за того, что ты провел в коме несколько недель. Но еще и из-за ситуации вокруг города. Давления, как это принято сейчас называть, мирового сообщества. Думаешь, правительствам других стран не хочется влезть сейчас при таком удобном предлоге на нашу территорию? К тому же, столь удачно расположенную недалеко от границы? – и, не дождавшись от меня ответа, Королев добавил сам: – ведь таких стран десятки. Мир и так на пределе, поэтому если будет хоть одна маленькая провокация… кто знает, чем это все обернется.
– Но наверняка же есть общепринятое разумное объяснение, разве нет? Я понимаю, что когда я отправлюсь туда, я должен буду что-то раскопать…
– Вспомнить, прежде всего. О том, что происходило в городе, что привело к катастрофе. И это – твоя основная задача. Но будет. Не сейчас. Прямо сейчас тебе нужно провериться, привести себя в форму, понять, кто ты есть на самом деле. Для меня ты все еще Денис Мальцев, но физически ты уже другой человек. С прежними мозгами, которые для меня ценны. Очень ценны. И раскапывать тебе не нужно ничего. Просто вспомни, если там будут люди – ты с ними поговоришь…
– Значит… ой, простите, что перебил, – спохватился я, но Королев послушно притих: – А если моя тренировка займет слишком много времени?
– Максимум три дня на притирку. Если что-то пойдет не так – я морально готов дать тебе пять дней в том случае, если что-то в тебе сломается. А пока тебе действительно стоит поговорить с нашими специалистами. Кирилл тебе расскажет, кто ты есть, Игнатьев вроде бы разобрался с тем, как ты функционируешь, а потому поможет тебе справиться с лечением. И ремонтом, как это ни прискорбно.
– Так я киборг? – кашлянув, спросил я.
– Ага, отчасти, – подтвердил полковник. – В этом ничего страшного нет. Я не вижу, во всяком случае. Сделали тебя на совесть, подлатали, заменили, дополнили. Все должно работать, как часы.
– Только шестеренки пока с заусенками, – я помахал рукой и снова поморщился от скрипа. – Ситуация, конечно, пугающая, – еще раз посмотрев на кадр с разрушенным городом, я вздрогнул. Международный конфликт уже назрел и готов развернуться в самом неожиданном для этого месте. – Что-то хорошее вообще происходило за последние недели?
– Нет, – ожидаемо ответил полковник. – Страна в напряжении. Положение повышенной готовности введено по всей территории. Все другие проблемы забыты сразу же.
– Еще бы!
– Ну и тот напор, с которым на нас сразу же набросились, тоже дает определенную пищу для размышлений. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я?
– Не очень, полковник.
– Взрыв, грохот которого слышала почти вся страна, случился ночью. Через полчаса поблизости к месту взрыва стали появляться первые войска.
– Наши? – уточнил я.
– Одновременно с «не нашими». Я не буду называть, кто именно там оказался первым, но конфликт имел все шансы перерасти в горячий.
– Всего за полчаса… черт! – воскликнул я. – Это же невероятно быстро, надо было ловить момент или уже быть в воздухе…
– Вот именно. Но, к сожалению, все это укладывается в стандартные нормативы. И хотя имела место небольшая перестрелка с пятью ранеными, до полноценного конфликта было решено не доводить. А по итогу весь мир сейчас пережевывает происходящее, нагнетая обстановку. Самое популярное мнение – что мы сделали такое оружие, аналогов которому нет в мире. И оно же само бахнуло у нас под носом. Диверсию все, разумеется, исключают. Ее не могло быть просто потому, что мы сами во всем виноваты.
– Ага, как всегда, – скептически заметил я.
– Ладно, разберемся, – отмахнулся полковник. – Но свои основные надежды я возлагаю на тебя. И, кстати, еще вопрос о твоей памяти: что последнее ты помнишь? Или у тебя хронологическая каша в голове?
– Помню работу. Старую. Квартиру. Увольнение, как переехал. И все.
– Угу, – тут же закивал Королев. – Ладно, не помнишь и будет. Перезнакомишься заново с теми людьми, кого ты уже когда-то знал. Может, уже тут и вспомнишь чего, пока горячие парни на границе опять стрелять не начали.
Происходящее мне откровенно не нравилось. Еще мне не нравилось и то, что придется отвечать за происходящее. Что ответственность за то, чего я не помню, уже возложили на меня одного.
– Иди пока к Кириллу, – вздохнул полковник, почти мгновенно приняв усталый вид. – А дальше как пойдет. Иногда мне кажется, – добавил он, когда я уже стоял в дверях, – что наш отдел совершенно не в силах что-либо контролировать.
Глава 4
Я совершенно не знал полковника Королева. И потому, когда впервые услышал его звание, то сразу же представил его таким сильным и волевым, грозным – как в фильме Аватар, например. Жесткий парень, несмотря на возраст.
Вероятно, когда-то он и был таким, но сейчас недели давления сделали свое дело и в кабинете сидел человек если не сломленный, то очень к этому близкий. И это самым неприятным образом тоже давило на меня, потому что теперь я ощущал какую-то дополнительную ответственность за все происходящее.
Как ни странно, но не за страну и события в Питере, а именно за то, чтобы полковник выглядел достойно, а не измотанно и устало. Ну, и еще Ливанова мне очень сильно хотелось заткнуть. Во всех смыслах.
Поэтому я поспешил обратно к Кириллу, который до сих пор находился один в своей лаборатории, изучая показания таблиц и графиков. Услышав мои шаги, он спешно развернулся, но не стал закрывать окна на мониторе, а только лишь ткнул пальцем:
– Тебе это будет интересно, – он опередил почти все мои вопросы, тут же заинтересовав меня ломаной линией на расчерченном графике.
– И что это такое? – меня больше заинтересовал скачок, который выделялся на фоне прочих неровностей раза в три или четыре увеличенной высотой.
– Активность организма, – пробормотал Кирилл, а потом посмотрел на меня снизу вверх.
Выглядел он при этом довольно забавно – как школьник, который дает ответ, заведомо зная, что тот неверен. Я уставился на специалиста, дожидаясь, когда тот ответит нормально.
– Ну, я же не знаю, как ты отреагируешь, если я будут рассказывать тебе о твоем же устройстве.
– Взорвусь от ярости. Или буквально, – я дернул плечами. – Ты переживаешь за мою психику, что ли? Спасибо, полковник уже показал, что мне предстоит делать. Поэтому, представь себе, я сам хочу знать, чем вы меня напичкали. Можно словами, без анатомических подробностей. Вида разрушенного города мне хватило вот так, – я провел пальцем выше головы.
– М, – коротко отозвался Кирилл. – Хотя бы действительно успокоился. Что ж, меня это тоже устраивает, потому что раньше мы неплохо так ладили во время операций. А, ты же не помнишь. Извини. Надеюсь, память к тебе когда-нибудь вернется. Ну да ладно, значит, можно спокойно рассказать тебе, что с тобой случилось?
– Хм, так если ты знаешь, что со мной случилось, то у нас уже есть часть информации, которая нужна Королеву, разве нет? – усомнился я.
– Не в том смысле, Денис. Не стоит придираться к словам. Я тебе говорю о том, в каком виде тебя обнаружили, где и как.
– Уже что-то. Давай. Говори. Единственное, что меня удивляет, – я не стал спрашивать разрешения, а просто выдвинул для себя стул и сел рядом с Кириллом, – так это что никто не в курсе, как все случилось, но зато меня – или то, что от меня осталось, – нашли без проблем.
– Вот как раз… черт, ну ты можешь не стебаться, а? – нахмурился техник. – Я как раз пытаюсь с тобой нормально поговорить.
– Как раньше?
– Как раньше.
– А я тебя не стебал до этого?
– Дружеские подколы были, – немного помявшись, ответил Кирилл.
– Ну, вот видишь. Значит все, как и было раньше. Нечему удивляться. Продолжай, пожалуйста. Ругаться с тобой я смысла не вижу, ведь если я действительно начинен механической всячиной, как мне только что сказал Королев, то лечить меня будешь ты наравне с Игнатьевым?
– Единственное, что раньше было иначе – ты говорил меньше, – вздохнул Кирилл. – А слушал – больше. Надо будет донастроить тебя, чтобы на язык меньше вольт шло. Шутка!
То ли я так изменился в лице, то ли он просто поспешил оправдаться, но последнее слово прозвучало так, словно я уже тянул руки к его шее.
– Да нормально все, – настороженно проговорил я. – Давай к делу вернемся, ладно? Мне важно знать, что у меня внутри.
– Ну, человеческого в тебе достаточно много. Как минимум, оболочка осталась натуральной – но я, вроде бы, это уже упоминал, – затараторил Кирилл. – Но вот с внутренностями беда.
– Так я Франкенштейн или как? – я задрал футболку посмотреть на торс, но не заметил каких-то особых шрамов. Вернее, я их вовсе не заметил.
– Не совсем, как видишь, все новое и ровное. Успеешь ты еще шрамов наполучать в боях. Думаю, без этого не обойдется в связи со всей этой ситуацией.
– Про ситуацию я в курсе, Кирилл, – с нажимом произнес я. – Давай по внутренностям пройдемся.
Техник замер, размышляя, выдать ему чернушную шуточку или промолчать. И решил благоразумно держать свое чувство юмора при себе.
– В общем, смотри. Тебя нашли рядом с разбившимся вертолетом – благо что рухнул он почти на воинскую часть. Поэтому твои останки оперативно попытались реанимировать, но… – тут он замолк.
– Давай уж во всех подробностях, что ли, – нервно попросил я, уже предчувствуя не самую приятную историю. – Если разбившийся вертолет, то мне крепко досталось.
– Поломало тебя нехило. Не в фарш, конечно, иначе бы даже наши технологии тебя не спасли, но пристойно. Раздробленные конечности, куча переломов, раздавленное легкое, что аж видно…
– Так, хорош, – громко ответил я, и без его слов уже четко нарисовавший картину своей почти что кончины. – Я понял, что не пострадала только голова.
– Ну, почему же. Голова тоже пострадала. Трещины в черепе, местами кожу содрало, но там в целом лицо у тебя сохранилось. Восстановить все до нормы помогли пакеты Игнатьева и чуток скальпеля, чтобы не перекосило из-за уже спекшихся наростов.
– Пакеты Игнатьева? – что-то шевельнулось в глубинах памяти. – Мне кажется, что я где-то уже такое слышал.
– Ты их активно пользовал, если что. И сам доктор тебе про них никак не мог не рассказать, он же обожает хвалиться своими изобретениями. Вон тот стол он разработал специально для тебя – видишь?
И Кирилл указал в сторону платформы, на которой я не так давно лежал. Ничего необычного, даже с учетом обилия скрытых за серой пластмассой приводов и подозрительно толстых кабелей.
Но я все же не удержался и подошел поближе. Любопытство брало верх над страхом – как бы здесь меня резали и держали, а теперь можно посмотреть со стороны. Интересно получается.
В середине стола расположилось отверстие диаметром около шести-семи сантиметров, а сразу под ним на легкой петле – разъем наподобие трехфазной промышленной вилки, только штырьков побольше и расположение мне сперва показалось хаотичным.
– Эта хреновина торчала у меня в спине? – я машинально протянул руку к пояснице, чтобы прощупать, нет ли там дырок.
– Все у тебя со спиной нормально. Сейчас нормально.
– Зашили лоскут? Так что это?
– Питание подавали, пока твой организм не вырабатывал его в достаточном количестве, – Кирилл встал рядом и зачем-то поднял разъем так, чтобы тот выступал над поверхностью стола. Получилась не слишком приятная картина – похоже, что разъемы входили на несколько сантиметров вглубь тела. Меня передернуло.
– Нет, я все понимаю, высокие технологии, но разве нельзя было как-то по-другому, чтобы ничего мне в спину не совать?
– Это уникальный кабель, если что. Он разработан…
– Дай угадаю: доктором Игнатьевым?
– Да, – кивнул техник. – Через него и настроить можно было, и питание подать, пока твой организм еще не слишком функционировал.
– А вот теперь давай конкретнее. Что функционировало, что не так со мной?
– Смотри, разъем тебе входил вот сюда, – он ткнул мне пальцем в правую часть живота. – Ну, только со спины разумеется. Ты же помнишь, что здесь располагается?
– Ты намекаешь, что у меня нет печени?
– Я тебе прямо говорю, что печени у тебя нет.
– О… а сердце? – озадаченно уточнил я.
– С ним все нормально, ему без разницы, гонять настоящую кровь или ее замену. К тому же внешне кровь выглядит, как настоящая…
– То есть я разницы не увижу?
– Нет. Вот с сосудами, мышцами и прочим пришлось помучиться, – продолжил Кирилл свою лекцию. – Но видишь, у тебя что-то там скрипит и трется.
– То есть, надо будет разрезать и поправить?
– Если будет донимать в течение пары дней – да, – уверенно отозвался техник, повергая меня этим в состояние полнейшего непонимания себя. – Но это нестрашно.
Я принялся прощупывать руки, старательно прожимая пальцами собственную плоть. Если что-то внутри скрипит и трется, я должен понять, что к чему.
Однако такая «терапия» не дала никаких результатов ровным счетом – только Кирилл рядом стоял, едва сдерживая улыбку:
– Ты что делаешь? – спросил он. – Хочешь понять, чего в тебя напихали?
– И желательно самому проверить.
– Ну только за скальпелем не тянись, – пошутил спец. – Искусственные мышцы, кости и сухожилия сделаны из полимеров. Мы постарались сконструировать их таким образом, чтобы прочность была разнонаправленной. То есть, не как у нормальных трубчатых костей, да, а чтобы даже сильным ударом ее нельзя было переломить, – тон Кирилла и манера подачи изменились, словно он читал лекцию, поэтому я поспешил остановить его:
– Я понял-понял!
– А что касается сухожилий, то тут уже сложнее с материалом было, – продолжал он, как ни в чем не бывало. – Надо же было придать базовую эластичность, но сохранить жесткость, чтобы избежать всякой мутоты с ненормальными креплениями. Ну, это когда газовые амортизаторы ставят на болты, – добавил он и с любопытством уставился на меня.
– Класс, а что тогда для тебя «нормальное крепление»? – поинтересовался я, представив, что у меня в ноге стоит газовый амортизатор на болтах.
– Это плавный переход по типу градиента…
– А попроще?
– Два материала, – вздохнул Кирилл. – Один жестче и плотнее, другой более рыхлый, но его можно скрутить. Оба нашпигованы датчиками, которые срабатывают от сигналов из твоего мозга. Ты же можешь ходить сейчас?
– Могу, конечно! – воскликнул я.
– Вот, значит все датчики работают. Микротоки организма помогают, даже мучить тебя не приходится повышенным напряжением.
– А я с такими штуками могу больше, чем обычный человек? – пришел мне в голову вполне логичный вопрос. Единственной странностью было лишь то, что этот вопрос я задал так поздно.
– Думаю, что да. Уверен, что да. Но насколько больше – пока никто не знает. Предел прочности материалов на порядок выше, чем у мышц человека. Но пока ты был в отключке, проверить все это не представлялось никакой возможности.
– Значит, во мне датчики, пластик и какая-то херовина вместо печени, чтобы гонять фальшивую кровь по организму?
– Да. Кстати, кровь с красителем, чтобы если вдруг тебя ранят, люди не падали в обморок от цвета черной крови или, что куда хуже, когда она прозрачная, заметили бы твое ранение. Ведь нервная система и отказать может.
– В смысле?!
– Я не проверял еще ничего! – воскликнул Кирилл. – На отказоустойчивость и на нагрузки надо проверять тебя несколько часов подряд! Заодно все, что тебя беспокоит, может притереться и перестанет скрипеть. Ты же неделями на месте лежал.
– Так, давай с тренировками и проверками попозже. Что еще во мне не так?
– Ну, сердце нормальное. Кровь, хоть и ненатуральная, но полностью сохраняет все функции обычной. Кроме того, у тебя же несколько суставов заменено, так что пришлось повозиться с тем, чтобы подача смазки туда была постоянной.
– А масленку куда зашили? – уже нервно пошутил я.
– Вот не надо. Не надо! – громко произнес Кирилл. – Мы не какие-то там! Подача идет натуральным методом, но сама смазка тоже искусственная. Сосуды в порядке, капилляры соединяются – это уже заслуга Игнатьева.
– Ну я не сомневался, – фыркнул я. – Он умудрился изобрести на этот раз что?
– Ничего не изобретал, просто его пакеты прекрасно взаимодействую с некоторыми полимерами, которые мы назвали переходными для твоего тела. Как, голова еще не болит от новой информации? – участливо спросил он.
– Нет, не болит. Знаешь, не все так страшно, как кажется. Но вопросов еще полно.
– Еще бы не полно! Спрашивай! – Кирилл как-то втянулся в объяснения, избежав лекционного тона, который он начал использовать чуть раньше.
– Я могу есть? Питаться, как все нормальные люди? Ты как-то избегаешь темы желудка.
– Вообще я думал, что ты спросишь про главную человеческую функцию, – усмехнулся он, – а ты о еде беспокоишься. Так даже если нет желудка – это же здорово!
– Ага, а энергию откуда я буду получать? – нахмурился я. – Из воздуха?
– Вообще-то я пошутил, – смягчился Кирилл. – У тебя есть желудок, у тебя есть полноценная система пищеварения, которая, в случае чего, сможет давать тебе нормальную энергию. Но на первых порах я бы тебе не советовал налегать на большие порции. Сам по себе желудок есть, но он еще не готов к работе. Поэтому сегодня, – он закрутился вокруг совей оси в поисках бутылки с водой, пока не обнаружил ее на одном из заваленных столов. – Вот, держи. Свежая и чистая.
– Хорошо, что мне не нужно пить масло… – вздохнул я и отпил из маленькой бутылки, сделав пару глотков.
– Ну как? – Кирилл выждал несколько секунд.
– Вода как вода. Безвкусная.
– Не горчит? Не соленая?
– Почему ты спрашиваешь? – я покрутил бутылку без единой этикетки. – Ты мне чего подсунул?
– Воду. Обычную. Безвкусную. Если бы у тебя были проблемы с восприятием вкуса, это могло бы несколько осложнить нашу жизнь. Но раз все нормально – не бери в голову, – легко закончил тему с едой Кирилл. – И не тошнит? – вдруг дополнил он.
– Нет.
– Прекрасно! Первый эксперимент мы провели.
– Погоди ты со своими экспериментами! Вот сейчас я ничего не ел. За счет чего я двигаюсь, если запасов энергии минимум?
– Дотошный, – протянул техник. – От питания внутривенно отключили неделю назад, посмотреть, что с тобой будет. Дополнительную энергию тебе дает маленькая штучка, которую сделал еще один твой знакомец. Помнишь Илью?
– Слышал имя как-то на днях, но не помню, – признался я.
– Друг же твой старый.
– М… возможно, – я пожал плечами. – Королев тоже спрашивал, о чем я помню. Я называл события, но не помню ни одно лица или имени.
– Ладно, Илья – твой одноклассник, а ее у него был профессор, который изобрел почти вечную батарейку.
– Тоже для меня?
– Нет, еще пока ты работал у нас и не страдал от потери памяти.
– А… – выдал я. – У меня уже начало складываться впечатление о том, что все в этом отделе делается только для меня одного.
– Прости, что разрушил чувство твоей собственной исключительности, – развел руками Кирилл. – Жизнь такая штука… ладно, шутить больше не буду. Короче. Батарейка маленькая. Запаса энергии в ней хватит на двести лет с большим запасом, но я не уверен, что ты столько проживешь, даже будучи человеком лишь наполовину.
– Вот спасибо, утешил, – саркастически ответил я и еще раз повел плечом. Что-то скрипнуло: – но вот с такими звуками в моем теле я иногда боюсь не дожить даже до завтра!
– Не переживай ты так, Денис, мы во всем разберемся. Это недолго, несколько тестов. Я тебя бы даже к нашему местному психологу отправлять не стал.
– У вас есть психолог? – удивился я.
– Да, ты ее тоже знал. Хорошая девушка, знает свое дело, но немного провокатор, – Кирилл покраснел. – Но это все не относится к делу. Она обычно проверяет готовность оперативников, а еще смотрит на то, как они себя ведут после избыточной нагрузки.
– Хм, знал… Насколько хорошо?
– Не мне решать, но раз ты до сих пор не спросил про самые главные функции организма…
– А раз ты мне до сих пор не сказал, что с девушками мне ничего не светит, пожалуй, все в порядке, разве не так? – парировал я, и Кирилл довольно заржал.
– Да, в порядке. Еще вопросы будут?
– У вас тут все такие юмористы как ты или нормальные люди тоже есть?
– Вот сейчас обидно было, – натужно насупился Кирилл. – У нас все нормальные. Володя тоже.
– Кто это?
– Владимир Воронков, твой напарник и друг.
– О…
– На задании сейчас, но мы его уже уведомили, чтобы возвращался по завершении на базу. Завтра-послезавтра прибудет, познакомитесь заново и отправитесь в Питер после завершения всех твоих проверок и испытаний.
Я не стал ничего говорить, пытаясь лишь переварить тот колоссальный объем информации, который выдал мне Кирилл. Непросто было не только понять и принять все это, но еще и признать, что какой бы ни была моя прошлая жизнь, сейчас она кончилась.
– В принципе, часть тестов мы могли бы начать прямо здесь, – продолжил техник, выводя меня из ступора задумчивости.
– А с руками у меня то же, что и с ногами? – уточнил я.
– Не такие серьезные модификации, но есть кое-какие изменения, – Кирилл отошел к одному из многочисленных столов, порылся в завалах, извлек на свет огрызок металлической трубы. – Вот, держи. Алюминий, четыре миллиметра стенка. Сдавишь одной рукой?
– С дуба рухнул? Я даже если наступил бы – и то не получилось, – сказал я, но болванку в ладонь взял.
Металл приятно холодил, но толщина в четыре миллиметра пугала. Я напрягся и попытался сдавить, не особо прилагая усилий.
– Фигня какая-то.
– Сильнее пробуй. Не бойся скрипов, все притрется. Ну?! – подначивал Кирилл, которому наверняка куда сильнее, чем мне, было интересно посмотреть на сдавленную болванку.
Я уставился на кусок металла, но вспомнил про нависшую надо мной ответственность. За полковника Королева особенно – и пальцы сами собой сжались, превратив круглую болванку в овал.
– Ух… ты… – выдал Кирилл. – Я же говорил, что у тебя все получится! А ты переживал! Ха!
