Андрей Валерьевич Степанов
Случайный солдат. Книги 1–3
Глава 7. Погоня
Несмотря на свои габариты и отсутствие местных улучшений, машина шла довольно резво. Мы выехали со стоянки и точно по навигатору отправились в сторону ближайшего шоссе. Миновав толпу на тротуаре, которая не собиралась расходиться от тела человека, я прибавил скорости и удалился от здания настолько быстро, насколько это позволял поток.
– Вы нас все еще отслеживаете? – уточнила Лена.
– Конечно, конечно, лично просматриваю все данные, – сказал Кирилл. – Впереди в данный момент все чисто.
Мы как раз останавливались на светофоре перед шоссе. Люди разъезжались по домам, пробки стремительно росли. Дорога была забита. Я затормозил, оставив перед собой не меньше двух метров свободного места. Не понаслышке был знаком с ситуациями, когда из-за аварии вперед и плотного потока сзади водители долго не могли разъехаться. Сейчас это нас никак не устраивалось. Я смотрел в зеркало заднего вида: сзади подъехала еще одна машина, следом за ней шла вторая, которая не собиралась тормозить. Может, у меня просто паранойя? На всякий случай я слегка выкрутил руль в сторону, чтобы иметь возможность выехать отсюда.
Сзади с громким хлопком, звоном разбитого стекла и скрежетом столкнулись две машины. Я автоматически отпустил педаль тормоза, но автомобиль тронулся недостаточно быстро, и мы ощутили толчок, несильный, но этого хватило для того, чтобы лишить нас части заднего бампера и фары. Упершись руками в руль, я удержался в неудобном кресле. Лену спас ремень безопасности.
– Сейчас я вам помогу, – сказал Кирилл. – Выезжайте на встречную.
Буквально через три секунды все светофоры на перекрестке загорелись красным. Мне уже некогда было смотреть на то, что творится сзади: я нажал на педаль газа и, стремительно набирая скорость, вырвался на встречную полосу, за считанные мгновения мы добрались до перекрестка.
– Теперь направо, там пробка меньше.
Послушно вырулив через две полосы, я свернул направо, свистнув шинами. Позади, проделав такой же маневр, выехал седан серебристого цвета. Из-за бликов фонарей на лобовом стекле я не мог разглядеть, сколько в нем сидит человек. Мы ехали по прямой, я взглянул на свою напарницу: она сидела, сжав пистолет в руке. Поймав мой взгляд, она покачала головой:
– На скорости я не высунусь из машины. И не думай.
– А прямо через стекло? – предложил я
Лена помотала головой. Похоже, ее начало укачивать. Вот и не верь в приметы после этого. Водитель сзади словно чувствовал наши слабые места и постоянно намеревался зайти справа.
Насколько мне это позволяла реакция, я не допускал его на эту сторону, постоянно оставляя его сзади. Но отчасти это было из-за того, что на дороге то и дело мелькали машины, и, хотя нам обеспечили беспрепятственный проезд за счет переключенных светофоров, некоторые автолюбители пытались проскочить, чем сильно рисковали. На некоторых перекрестках я крутил рулем так, что машина серьезно кренилась в сторону, но мы чудом не задели никого постороннего. Седан сзади нас тоже вели достаточно хорошо.
– Может, нам кого-нибудь в помощь отправят? – поинтересовался я, искренне надеясь на положительный ответ.
– Не знаю, поможет вам это или нет, но кто-то уже сообщил о гонках в Москве, так что позади вас держится две патрульных машины, – сообщил Кирилл. – Не знаю, приятная ли это для вас новость.
Возможно, это и была та самая приятная новость, если бы нам могли реально помочь. Пока что патрульные машины только сверкали маячками издалека, не рискуя приблизиться к нам. Мы же на всех парах мчались к МКАД. Трехполосная дорога на выезд была более-менее свободной и, несмотря на все мои усилия, седан догонял нас. Он заходил справа, а когда я пытался столкнуть его с дороги, резко тормозил и повторял тот же маневр с противоположной стороны.
Впереди был длинный кусок дороги без перекрестков и у него был отличный шанс на успех. Наконец, он протиснулся на соседнюю полосу. Я резко надавил на тормоз и седан ушел вперед на несколько метров, остановившись так же резко, как и я. Мне оставалось только взять пистолет и прострелить шины, чтобы избавиться от назойливого преследователя, но Борисов словно читал мои мысли:
– Не стреляй. Дождись, пока по вам откроют огонь, так у вас будет большее преимущество, если полиция вас догонит.
Точно, тактика. Я через силу сглотнул, закашлялся и снова ощутил острую боль в груди. Лена сидела рядом, бледная, как смерть, запрокинув голову назад
– Если что, камера еще снимает, так что побольше смотри на дорогу, а не на Воронкову, успеешь еще, – с сарказмом проскрипел Борисов. На заднем плане хихикнул Кирилл.
– Очень смешно, – прохрипел я и тронул машину, пока полиция была чуть поодаль. Из седана не было видно никакого движения. Похоже, что стрелять они тоже не собирались, равно как и терять свое преимущество: стоило нам отъехать, автомобиль тоже начал движение. Похоже, что эта гонка кончится еще нескоро. Интуиция подвела меня в очередной раз, когда Кирилл сообщил, что выезд из города полностью перекрыт. Он начал прокладывать маршрут на нашем навигаторе, выводя на кольцо дворами, через соседнее шоссе. Дисплей показывал, что ближайший поворот на дорогу будет только метров через шестьсот, уже за пробкой.
Я свернул через тротуар и газон, слегка поскальзывая на траве. Следом за нами свернул седан. Если бы речь шла о каком-то шпионе, то в машине наверняка была бы спрятана пара ручных гранат или пулемет, шины были бы пуленепробиваемыми, а в случае опасности всегда можно было бы катапультироваться. Ключевым здесь было слово «если». В узких дворах до нас было трудно добраться, поэтому я сбросил скорость, чтобы не сбить кого-нибудь или, что еще хуже, не врезаться в неправильно припаркованный автомобиль.
Дурных мыслей было много: это только в кино стреляют по машине и не могут попасть по колесам или в пассажиров. Наша машина напоминала консервную банку и в случае чего первые же пули были бы адресованы водителю. Но пока еще никто не собирался превратить нас в решето, хотя я не сомневался, что до этого обязательно дойдет, как только преследователям надоест гоняться за нами.
Миновав несколько узких проездов, мы выбрались на дорогу пошире, а затем выехали на шоссе, в сторону центра города. Нужно было срочно найти место для разворота, свободное от отбойников. Вскоре оно появилось, узкое, приспособленное только для пешеходов, но я был уверен, что наша машина тоже там поместится. Я удостоверился, что преследователь снова заходит справа и, когда до перехода оставалось несколько десятков метров, нажал на тормоз и резко выкрутил руль влево. Хэтчбек со скрежетом прорвался через узкий проем в отбойнике, и мы помчались к выезду из города.
Елена что-то простонала и положила руку себе на лоб. Из всех пассажиров, что когда-либо ездили со мной, ей досталось больше всех. Мы миновали выезд на МКАД и направились прочь из Москвы. Жесткий диск был у нас, информации было собрано достаточно – впереди была только дорога и был абсолютно уверен, что мы избавились от преследования.
Похоже, что мы отделались малой кровью: один укачанный оперативник и мое сломанное ребро, которое временами скрипело аж до слез на глазах – это небольшая плата за тот набор информации, который мы получили, посетив офис. Хорошо, что нашлось обезболивающее, чуток притупившее до безумия неприятные ощущения в груди.
– Можете расслабиться немного, – сказал Кирилл. – Мы отслеживаем ваших преследователей, они попались.
– Какие-то они неагрессивные были, ничего толком сделать не смогли, – произнес я. – Может, еще не все и они предпримут еще одну попытку преследования?
– Сомневаюсь, – в голосе Кирилла можно было уловить довольные нотки. – Я в прямом эфире смотрю, как водителя арестовывают.
– Он один из тех, кто попался нам на паркинге? – поинтересовался я, хотя уже и дышать было непросто, не то что говорить.
– Эм-м, нет, – последовал ответ. – Где находится та парочка, нам сейчас неизвестно, мы обрабатываем данные с камер, но они пока нигде не попались. Возможно, они просто уехали из города. Компьютер не показывает совпадений ни по одной из камер столицы.
– Главное, чтобы их не было рядом с нами. – В наушниках я услышал только яростное печатание по клавишам, а затем тишину. Разговор был завершен.
Мы ехали по шоссе, которое освещалось только нашими фарами, да светом машин, что изредка догоняли нас (или мы – их). В основном на дороге попадались грузовики, легковушек было гораздо меньше. Я придерживался той же тактики: двигаться по второму ряду, оставлять побольше места до идущих впереди автомобилей, однако это не помогло избежать небольшого прокола.
Ощутив, что машину слегка тянет в сторону, я съехал на обочину и остановился. По сути, следовало свернуть куда-нибудь, но только ближайший город мы оставили позади, а вокруг нас оставался лишь лес. Я заглушил двигатель, но не торопился отстегивать ремень. Мало ли что – теперь даже проколотое колесо могло оказаться происками врага. Выждав несколько минут, я вышел из машины и посмотрел на спущенное заднее колесо.
Подобные ситуации случались со мной не раз, но кто знает, что было причиной здесь: простое совпадение, подстава или… Сзади прошуршали колеса очередного автомобиля, он проехал чуть вперед нас и остановился. Я сделал вид, что не заметил его, приоткрыл водительскую дверь и взял в руки пистолет. Из машины впереди вышел мужчина в белой кепке и направился в нашу сторону. Выглядел он неопасным, но кто скажет по внешности о человеке?
– Вам нужна помощь? – Громко крикнул он, продолжая идти. Мне это не понравилось. Подпускать его слишком близко нельзя. Я встал за открытой дверью.
– Нет, не надо, мы сами справимся, – крикнул я в ответ, но шедший не останавливался.
– Точно? Я могу помочь.
Когда в темное время суток, на дороге тебе предлагают помощь, это выглядит очень подозрительно. Мне это показалось вдвойне подозрительным.
– Не нужно, – мое терпение подходило к концу.
– Но я… – униматься мужчина явно не собирался.
– Стой на месте! – как можно более грозно крикнул я и закашлялся, обрызгав каплями крови стекло.
– Я же вижу, вам надо помочь, – он сделал еще несколько шагов вперед, и я не выдержал, поднял пистолет и прицелился ему в грудь. Рука подрагивала. Человек остановился.
– Надо принимать помощь, когда ее тебе предлагают, – я вздрогнул от голоса, раздавшегося буквально за ухом. Вспоминая сейчас данную ситуацию, рассмотрев ее с Борисовым, мне кажется чуть ли не смешным, что я не воспользовался единственным удачным средством защиты: просто позволить себе свалиться обратно в машину, закрыться от одного из нападавших и постараться нейтрализовать второго. Но я решил… вернее, я ничего не решил, а действовал, не раздумывая, и нажал на курок.
Шум выстрела скрыл грохот многотонного грузовика, который промчался рядом. На долю секунды он осветил человека, в которого я попал – он был весь в белом. Или просто фары светили настолько ярко. Схватившись за шею, он упал на обочину. В образовавшейся тишине я услышал только его хрип.
– Ах ты… – толчок в спину, затем я почувствовал, как дверью меня прижимают к корпусу автомобиля, ладонь оказалась зажата, мне показалось даже, что она хрустнула, пистолет выпал из руки.
Нападавший яростно ударил дверью раз, другой, выбивая из меня весь воздух, а вместе с ним и кровь, которая уже текла по подбородку. Я поднял ногу, уперев колено в дверь, сопротивляясь, как только было можно, насколько позволяли силы. Но их оставалось все меньше. Я безуспешно попытался схватить противника за горло, но он тут же избавился от захвата ударом в локоть. Направленные в глаза пальцы он так же отбил без особых усилий.
– Где диск? – проорал он мне прямо в лицо, вытаращив глаза.
Я покачал головой, попытался что-то прохрипеть, но в горле забулькало. Еще один удар дверью, и я начал сползать вниз. Меня схватили за свитер, ткань затрещала, но выдержала. Снова передо мной появилось лицо нападавшего: оно было слегка расплывчатым. Я попытался сфокусироваться.
Похоже, мое лицо имело уже настолько отсутствующее выражение, что тот решил пару секунд терпеливо подождать. Это было роковое для него решение: словно в замедленной съемке его глаза закатились и только после этого, как будто намного позже, услышал я выстрел. Его руки расслабились, и он мешком упал на землю. Почти то же самое сделал и я, лишившись дополнительной опоры. Услышав шаги, попробовал подняться, подставил руку, но боль пронзила ее от запястья до плеча, и я снова привалился к машине.
Кто-то остановился напротив меня. Тишина. Мне оставалось лишь ждать, тянуть я не мог, лучше бы все равно не стало. Я вытер от крови подбородок, насколько это вообще позволяли поврежденные ребра. Дыхание мое было хриплым, и я почти ничего не мог слышать.
Всего лишь несколько ударов, а меня уже привели в состояние овоща. Собравшись с силами, я приподнялся и встал на ноги. В голове шумело, колени подгибались, и я не имел ни малейшего понятия о том, что у меня было сломано. Открыв глаза, я увидел Лену, стоящую напротив.
– Спасибо, – невнятно пробулькал я и снова опустил веки, голова кружилась.
– Не стоит благодарности, – девушка сделала шаг вперед и взяла меня за запястье. Боль возникла, едва она коснулась руки. Жаль, что сильных обезболивающих в запасе не было.
– Вам надо торопиться! – дал о себе знать капитан Борисов. Лучше бы он комментировал ситуацию, когда мы только остановились на обочине. – Время поджимает.
Пульсирующая боль не утихала. По сравнению с ней остальные мои побои практически не болели. Хотелось лишь сидеть на холодной земле и не шевелиться. Замереть, чтобы не ощущать ничего. Но это не помогало.
– Ты не сможешь вести машину, – тихо произнесла Воронкова. Я кивнул.
Ее слова отдавались в голове эхом, словно она находилась далеко, а не стояла рядом со мной.
– Перебирайтесь в другую, – нетерпеливо сказал Борисов. – Нам некого выслать к вам на помощь.
Вот бессердечный гад. У него было несколько часов на восстановление, а у меня – считанные минуты. Впрочем, организм не отключался, не считая все эти «неприятности» достаточными для потери сознания.
Но если дышать не очень глубоко и не слишком часто, то боль в груди почти не ощущается. Другое дело запястье, которое, очевидно, было сломано. Страшно было даже представить, каков у меня был вид. Хуже всего было ощущать себя частично недееспособным. Но капитан был прав, нельзя было медлить. Надо было собраться.
Я открыл глаза. Отраженный свет от фар нашей машины освещал часть дороги, лежащее тело, Лену, стоявшую рядом. Несомненно, это выглядело бы очень романтично, если бы не обстановка.
– Смогу, наверное, – пробормотал я. – Но нам действительно придется сесть в другую машину. Капитан прав. Надо спешить. – Оттолкнувшись спиной от машины, я сделал шаг вперед. Вроде, не все так плохо. Лена отпустила мою руку (мне показалось, что нехотя, хотя кто знает, какие фантазии готов придумать мозг после такого тяжелого дня), и я побрел в сторону автомобиля, на котором приехали нападавшие. Или один из них. Возможно, это была ловушка. Мысли путались, но я надеялся, что мне хватит сил проехать оставшееся расстояние.
Ключ был в замке зажигания. Я откинул голову на жесткий подголовник. Машина была старой и не очень удобной, но зато незаметной. Решив не пристегиваться, я завел двигатель. Лена села рядом, положив на колени несколько документов. Мне уже было не до вопросов.
Глава 8. Интересный пациент
Пора немного отвлечься от столь увлекательных приключений и рассмотреть всю ситуацию под немного другим углом. Может показаться, что все это слишком наигранно. Как же обычный человек может вдруг влезть в такие интриги, затесаться к военным без специального образования, без подготовки? Как его могут отправить в первый же день на задание? Да и вообще, вооружить, без проверок, справок и других документов – это же опасно.
Позднее, когда у меня самого выдалась свободная минута поговорить с капитаном Борисовым, я задал ему практически эти же вопросы. Мы тогда сидели в столовой, и он не казался таким раздраженным, как обычно, поэтому я решился поговорить с ним.
– Я думал, здесь с приемом все сложно. Лена рассказывала, что нужно иметь некоторые заслуги и чистую репутацию, рекомендации и еще немало всего, – начал я.
– И? – капитан пил крепкий черный чай, не признавая кофе. – К чему такой вопрос от тебя?
– Кхм, просто интересуюсь, почему меня взяли без лишних вопросов. Ведь у меня нет нормальной подготовки, я даже в армии не был. – Я отрезал добрый кусок мяса: готовили в местной столовой лучше, чем в некоторых ресторанах.
– Да, подготовки нет, – капитан отставил кружку в сторону. – Но иногда, особенно когда положение становится критическим, ты проявляешь навыки, которыми обладает не каждый солдат.
Я сидел и сдерживался изо всех сил, стараясь не расплыться в довольной улыбке. Что бы я ни говорил другим людям, с самооценкой у меня всегда было в порядке. Точнее говоря, она была несколько завышенной, поэтому я редко чувствовал недостаток уверенности.
– Но вы же не знали, кто я,
– Почему же? – притворно удивился капитан. – Знали. У нас были досье на всех жителей дома. И на тебя было. Сейчас мы его уже немного подправили, конечно, – он усмехнулся, снова отхлебнул чая и продолжил. – Ну, а главное, у тебя уже была рекомендация. Лена про тебя рассказала. Честно скажу, если бы этот трюк с веревкой выполнил кто-то из моих людей без подготовки, получил бы минимум выговор. Мое спасение тебе тоже плюсом пошло.
Что стоило заметить, капитан никогда не стыдился признавать того, что ему кто-то помог. Это возвышало его в моих глазах, хотя он и казался вечно раздраженным. Тем временем, он продолжал:
– Но, хотя твой агрессивный стиль вождения пытались выдать за недостаток, большинством решили, что это скорее плюс. И, похоже, не ошиблись.
– Каким большинством?
– Психологи, – фыркнул Борисов. – Я их не очень люблю, но они в целом точно дают оценку человеку, делают его, как бы выразить…. Более предсказуемым. Но тебя они до сих пор не могут кратко и емко описать. Сперва они считали тебя решительным и экспрессивным, потом немного поубавили в оценке и сказали, что у них слишком мало данных, чтобы дать твой точный портрет. Но я рад, что они не ошиблись в оценке твоей сдержанности.
– В смысле? – я отложил нож с вилкой.
– У них есть свои параметры, объединенные по группам. На их основе выносится решение: можно ли человека отправить на аналитическую работу, послать в «поле», дать или не дать оружие. Если человек получает максимальную оценку, то его можно вооружить почти чем угодно.
– Значит, у меня совсем не максимальная, – улыбнулся я. – Но я не горю желанием обвешаться гранатами и идти в бой на передовой. Есть более эффективные способы.
– Именно, есть. Но оценка была у тебя более низкой. За тебя вступился сам Королев.
– Ого, – удивился я. – Не знал этого.
– Ты еще многого не знаешь, – последовал ответ.
– Надеюсь, еще удастся выясить.
– Боишься умереть молодым? – взгляд капитана был серьезен. – Или боишься признать, что боишься смерти?
– Может быть, эти вопросы мне зададут психологи? Я хотя бы подготовиться успею, – я улыбнулся как можно естественнее, хотя не сомневался, что этого не получилось.
– Ответь сейчас, – голос прозвучал мягче, чем обычно. – Нам не нужны смертники, которым нужно умереть за дело.
– Я и не собираюсь. Но смерти боюсь, – честно признался я. – Мучительной особенно.
– Это нормально. Впрочем, мы отвлеклись. Или ты получил ответ на свой вопрос?
– Да, – подтвердил я. – Временами я забываю, что у вас есть доступ почти ко всей информации в мире и собрать досье можно без прямого или косвенного контакта.
– Именно. И никакой бумажной волокиты. Очень удобно. А сейчас мне пора. – Он пожал мне руку и отошел от столика, оставив меня в одиночестве.
Разговор этот произошел через пару дней после нашего возвращения на базу. Диск мы благополучно доставили, меня сразу же отправили к доктору Игнатьеву, который по доброте душевной вкатил мне приличную порцию обезболивающего и еще какой-то своей химии, после чего я проспал больше тридцати часов. Справедливости ради нужно сказать, что проснулся я бодрым без единого неприятного ощущения в теле.
Специалисты разбирали информацию с жесткого диска, нетронутые врагом точки усиливались людьми, которые смогли вернуться, но их было немного. Лена Воронкова отбыла на поверхность. Королев искал новые кадры, но все же нашел время на пару минут встретиться со мной, чтобы выразить свою благодарность. Он же напомнил о том, что надо бы посетить психолога, но посоветовал перед этим основательно подкрепиться. Как раз во время обеда я столкнулся с капитаном Борисовым.
Пожалуй, решил я про себя, посещение психолога будет не худшей идеей, ведь мне как раз нужно было с кем-то поговорить. В этот раз меня уже никто не провожал, вероятно, настойчивого сопровождающего тоже отправили наверх. На табличках отсутствовали имена и звания – так было проще войти, не испытывая смущения. Я постучал в дверь с лаконичной табличкой «Психолог».
– Войдите, – произнес женский голос. Весьма приятный, подумал я и толкнул дверь.
Кабинет был разделен на две части небольшой ширмой. Передо мной стояла кушетка, за ширмой, очевидно, находилась сама хозяйка кабинета.
– Располагайтесь, – вежливо произнес тот же голос. Я скинул обувь и поудобнее лег на кушетку.
– Вы знаете, зачем вы здесь? – за ширмой послышались шаги, затем скрипнули по полу ножки стула.
– Наверное, да. Нужно обсудить все произошедшее со мной за последние дни, чтобы мне это было легче принять, а вам составить мой точный психологический портрет. – Я говорил первое, что приходило мне в голову, стараясь угадать цель беседы. За ширмой на стол со стуком легла ручка. Какая раздражительная. Но, похоже, я угадал, сам того не ожидая.
– Замечательно, – произнесла психолог будто сквозь зубы. – Давайте обсудим. Денис, верно?
– В отличие от меня, вы отлично знаете имя своего собеседника.
– Меня зовут Екатерина. И если вы действительно хотите, чтобы я вам помогла, нам нужно пройти несколько тестов.
– Сомневаюсь, что мне помогут тесты. Мне нужно всего лишь выговориться, – вздохнул я и покрутил головой по сторонам: снова камера.
– У нас здесь не исповедальня, а кабинет психолога, – голос зазвенел. Кажется, я сам того не желая, доводил до белого каления армейского психолога. – Я могу сообщить, что вы отказались от моих услуг и дальнейшая ваша судьба будет на усмотрении полковника Королева.
– Мы оба прекрасно знаем, что наш разговор записывается и отказ получил я. Давайте перестанем препираться и займемся делом.
В наступившей тишине я услышал только скрип ручки и редкие постукивания по клавишам.
– Давайте проведем первый тест, – я закатил глаза: неужели все они здесь такие упрямые? – Под подушкой на кушетке лежит пистолет, – я покачивал головой в такт ее речи, чувствуя только накатывающую скуку и отсутствие реальной помощи. – Достаньте его.
Я сунул руку под голову, достал знакомый «викинг», извлек обойму: полная. Потом покосился на камеру, прикидывая, что именно видно на экране, вставил обойму назад, но не до конца.
– Вам нравится держать оружие в руках? – раздался голос из-за ширмы.
– Странный вопрос. – Я старался быть максимально честным. – Здесь несколько иные ощущения.
– Какие же? – снова стук клавиш.
– Безопасности, защищенности, – ответил я.
– И все? – последняя нота звякнула, словно колокольчик.
– Сомневаюсь, что здесь должно быть что-то еще. – Я медленно сдвинул затвор в сторону, убедился, что в ствол не попал патрон, и со щелчком отпустил его.
Снова повисла тишина, которую никто не решался нарушить. Я ждал, что скажет психолог, она же наверняка следила за мной.
– Вы… чувствуете агрессию, держа пистолет в руке? – в голосе слышалось волнение. Эффект надо было закрепить.
– Нет, ни капли, – последовало мое очередное признание, и я поднял пистолет к голове, надеясь, что мое представление произведет должное впечатление. – Только спокойствие.
Из-за ширмы послышался шорох халата, цоканье каблуков и через пару секунд передо мной стояла Екатерина, довольно симпатичная девушка, на вид немногим больше двадцати лет, со светлыми кудрями, тонкими губами, большими очками, закрывающими ярко-зеленые глаза, отражающие страх.
– Бум, – сказал я и нажал на курок. Сухо щелкнул боек, не нашедший патрона перед собой. Девушка прикрыла рукой рот и сделала шаг вперед. Я же перехватил пистолет за ствол и протянул ей: – Только спокойствие, – повторил я.
Она яростно выдернула «викинг» из моей руки и снова ушла за ширму. Я встал с кушетки и последовал за ней. Девушка села за компьютер и начала в темпе набирать текст, положив пистолет рядом с собой. Может я и перегнул палку, но ее методы мне никак не нравились.
– Продолжим? – Поинтересовался я.
– Непременно. – Зеленые глаза блеснули из-за очков. Она повернула монитор так, чтобы я мог видеть изображение. На экране я рассмотрел московский офис и две фигуры. Очевидно, то была запись с моей камеры, уже после того, момента, как охранник был убит. Моя первая жертва. Сейчас должна была появиться вторая. Катерина нажала кнопку «проиграть» и на экране началось движение. Вспышка, падение одного тела, затем выстрел второго, и его падение уже без вспышки. Все это заняло три секунды.
– Сейчас вы зададите вопрос о моих чувствах или будете искать причину моих действий? – я оторвал глаза от экрана.
– Нет. С чувствами и причинами все и так понятно. Угроза жизни, самооборона, выполнение задания – все вы отвечаете одно и то же. Я хочу, чтобы вы пережили эмоции снова.
Я приподнял бровь. Это решение не казалось мне наиболее эффективным в освобождении моей совести от тягот прошлых дней.
– И как это должно помочь?
– Увидите, Денис, увидите, – она стала проматывать запись дальше, пока не дошла до следующего момента, уже на обочине дороги. – Вы ведь чувствуете, что поступили верно?
– Да, – с уверенностью произнес я.
– Хорошо, – она включила момент, когда к нашей машине приближался человек в белом, и убавила звук. Казалось, что он просто идет к нам, но я помнил это иначе. Еще пара шагов, он хватается за шею, падает. В свете фар, да еще после обработки картинка выглядит весьма натуральной. – А что вы скажете об этом?
– То же, что и по предыдущей ситуации.
– А если я скажу, что это был абсолютно невинный человек, который намеревался вам помочь.
На миг я оторопел. Обычный человек? Этого не может быть. Он просто не мог быть просто тем, кто решил остановиться и помочь. Я постарался воспроизвести в памяти то, что произошло тогда, чтобы убедить себя в правильности своих действий. Екатерина улыбнулась, заметив сомнение на моем лице.
– Раздумываете над правильностью своих действий? А тогда тоже думали? – она давила вопросами, вынуждая как можно скорее дать ответ, не оставляя времени на раздумья.
– Я сделал несколько предупреждений, но он не остановился даже при виде оружия в руке. Он никак не мог быть обычным человеком. – Я догадывался, что мой ответ могут воспринять совсем не как положительный, но мне уже было все равно.
– То есть, вы готовы оправдать себя всеми способами, какие только придут вам в голову?
– Это не оправдание, это констатация факта. Человек был опасен – любой адекватный человек остановится при виде оружия. Если бы он был посторонним, он бы сразу же уехал.
Екатерина хмыкнула и продолжила проматывать запись, пролистала момент моего избиения и остановила очередной кадр. На экране застыло лицо Лены с выражением сочувствия. Этого я не помнил, наверное, как раз в этот момент я закрыл глаза.
– Что вы чувствовали?
Вопрос застал меня врасплох. Я не знал, что я чувствовал, потом вспомнил.
– Боль. Мне сломали запястье, – выкрутился я из неудобной ситуации.
– А сейчас? – снова пометки, монитор психолог развернула к себе. – Что вы чувствуете сейчас?
– Скуку, – я пожал плечами. – Мне пока нечем заняться.
Рука зависла над клавиатурой, затем последовало несколько быстрых движений.
– Судя по заметкам доктора Игнатьева, вам сегодня сделали выходной, – девушка постучала длинным ногтем по столу.
– Я еще не очень хорошо ориентируюсь здесь, чтобы знать, где можно провести время, – улыбнулся я.
– На свидание и не рассчитывайте, – со строгим видом сказала девушка. – Вы просили, чтобы я вам помогла – я помогу. – Она обнажила в улыбке ровные зубы и сразу же растеряла всю свою строгость. – Но меня вполне можно называть по имени.
Девушка протянула руку, которую я мягко пожал. Неожиданный поворот.
– Похоже, вы можете стать самым интересным моим пациентом, – она встала из-за стола. – До вас им был Владимир Воронков. Так до конца его и не раскусила, но теперь уже поздно. Идемте, зал ждет нас.
