Андрей Толоков
Таксофон
Глава четвёртая
Не верю!
Вчера с Верой Константин не виделся. У Моховой был отгул. А сегодня капитан решил прийти пораньше и встретить Веру прямо на улице. Немирович направился в сторону автобусной остановки, чтобы встретить Мохову подальше от отдела. Расчёт оказался верным. Вера шла по улице, слегка наклонив голову. Когда она увидела идущего к ней навстречу Константина, намеренно замедлила шаг.
– А где цветы? – спросила, улыбаясь, Вера.
– Прости, – Костя развёл руками, – я новенький в этом городе. Пока ещё не знаю, где можно купить цветы. Я исправлюсь.
– Посмотрим.
– Вера, – Немирович взял женщину под руку, – мне нужна твоя помощь.
– Даже так? Ты решил использовать моё расположение к тебе в корыстных целях?
– Да! – Немирович склонил голову. – Грешен. Но без тебя никак.
– Проси.
– Мне надо узнать результаты двух экспертиз.
– Ха! – хихикнула Мохова. – Зайди к нашим и прочитай.
– Заходил. Со мной никто не разговаривает. Регинский.
– А-а-а! – протяжно произнесла Вера. – Понятно. Узнаю Каракуля.
– Так поможешь?
– Помогу. Попробую.
Мохова сдержала своё обещание. Сразу после обеда она заглянула к Немировичу. Увидев, что Константин не один, показала жестом, что надо выйти.
– Вот что, – тихо сказала Вера, прислонившись к подоконнику в коридоре, – на одежде следов крови Ольги нет. Хотя это ни о чём не говорит. А вот на ноже есть.
– В этом я как раз не сомневался.
– Но! – Вера подняла палец вверх, – пальчиков Нечипоренко тоже нет.
– И в этом я не сомневался. Ещё какие-нибудь детали есть?
– Нет, Костя.
– А газета?
– А что газета? Наша местная газета. Апрельский номер. Тираж двадцать тысяч. Каждый пятый выписывает.
– Спасибо тебе, Вера.
– Спасибо это мало. Сегодня вечером ведёшь меня гулять в парк.
– С огромным удовольствием.
Костя поцеловал Веру в щёку и зашёл в кабинет. Немирович постоянно задавал себе одни и те же вопросы: почему Бычков был направлен на повторный обыск? Почему его послал Регинский? От кого исходила инициатива? Костя снял трубку и набрал номер Бычкова.
– Да, – Костя узнал голос следователя, – слушаю вас.
– Добрый день, Алексей Иванович. Это Немирович.
– Слушаю, капитан. Чего ты хотел? – Бычков явно не горел желанием разговаривать с опером.
– Я хочу узнать, а чья инициатива была назначить повторный обыск.
– Немирович, – Бычков говорил быстро и нервно, – а не много ли ты на себя берёшь? К твоему сведению, обыск квартиры был один. И проводил его я. А то, что вы там с Волковым носом поводили это не обыск, а смех один.
– Согласен с вами, – Костя был готов угодить Бычкову лишь бы добиться своего. – И всё же, кто инициировал?
– Я не понимаю, чего ты, капитан, хочешь? Ты что, первый день работаешь?
Костя молчал, не поддавался на провокацию следователя.
– Молчишь? Тогда поясню. У меня есть подозреваемый. Я изучаю все обстоятельства, ищу улики. Обыск квартиры первое дело. Что в этом тебя удивляет?
– Спасибо за ликбез, – Немирович понял, что его вопрос останется без ответа. – Меня уже ничего не удивляет. Извините за беспокойство.
– На здоровье, – грубо ответил Бычков.
– Ещё секунду. Чисто по делу. На ноже пальчики Немировича нашли?
Бычков затих. Куда подевалось его красноречие? Немирович уже знал ответ, но подкинул этот вопрос следователю не зря. Таким способом Константин определял свою позицию.
– Наверняка и на одежде нашлись следы, – подбросил ещё предположение Костя.
– Нет, – услышал наконец ответ Бычкова Немирович.
– Что нет?
– Следов пальцев нет и на одежде ничего нет. Опытный гад. Зачистил всё. А одежду мог и поменять. Да не мог, а поменял.
– И то верно. Мог зачистить. Мог нож в канализацию выбросить, но почему-то домой принёс. Неправильный преступник этот Нечипоренко.
– Ты издеваешься!? – закричал Бычков и бросил трубку.
Вот теперь отношения со следователем были испорчены окончательно. Но Немировичу к этому не привыкать. Следом Костя набрал номер участкового Фомича. Опытный милиционер, хорошо знающий обстановку в своём районе, мог за прошедшие сутки получить нужную информацию.
– Ты меня прости, Константин Сергеевич, – говорил поникшим голосом участковый, – хотел вчера вечером оставшиеся квартиры обойти, да давление подвело. Старый я стал. Пора на покой.
– Тогда я сам сегодня пройдусь, – ответил Костя. – А вы выздоравливайте. С давлением не шутят. Закрывайте свою контору и домой. Если надо будет, я вас найду.
– Калинина двадцать девять. Это мой адрес. Телефон запомни: два тринадцать сорок.
Народ собирался домой после работы, как правило, часам к семи вечера. Немирович, после вечернего совещания у Ильина, взял Витю Бауэра и поехал к дому Нечипоренко.
– Смотри, Витя, – говорил Немирович, стоя перед домом. – Три подъезда. На двоих не делится. Пойдём вместе, или ты – первый, я – второй, а третий как получится?
– Давайте разделимся, – предложил Виктор. – Я сегодня обещал с Надей в парке погулять. Не приду, обидится.
– Ух ты! – воскликнул Костя и посмотрел на часы. – А я ведь тоже обещал Вере. Вообще из головы выскочило.
Обход занял около часа. Обошли почти все квартиры. Результатов никаких. Немирович и Бауэр вышли на улицу.
– Зря время теряем, – подвёл итог Виктор.
– Похоже ты прав. Поехали. Подбросишь меня к Вериному дому?
– Подброшу.
Виктор надел шлем и завёл мотоцикл. В эту секунду, прямо в голову Бауэру прилетел футбольный мяч.
– Чёрт! – ругнулся Витя. – Хорошо, что шлем успел надеть.
Костя поймал мяч и покрутил головой, пытаясь понять, откуда он прилетел. В углу двора стояла хоккейная коробка. Костя увидел, как через бортик перемахнул резвый мальчишка и побежал в его сторону. Немирович замахнулся, чтобы ударить по мячу и вернуть его мальчишкам, но паренёк громко закричал:
– Дяденька, не надо, не надо!
– Что не надо, – спросил Костя.
– Не надо бить по мячу, – пояснил, подбежав мальчуган. – А то, как позавчера будет.
– А как было позавчера.
– Да дядя тоже здесь стоял, – пояснял мальчик, забрав из рук Константина мяч. – Как дал по мячу, и стекло вон там разбил.
Мальчишка указал в сторону подъезда на первом этаже, где была квартира Нечипоренко.
– Стекло разбил? – переспросил Костя.
– Да.
– А в какой квартире?
– Да вот в этой, – мальчик показал на кухонное окно квартиры Сергея.
Костя и Виктор переглянулись. Стекло-то было целым.
– Там же ничего не разбито?
– Дядя этот его сразу вставил. Добрый такой дядька. Сказал, что в ЖЭКе работает. Просил никому не говорить. Узнают, говорил, накажут.
– А как же он в квартиру попал?
– Не знаю. Наверное, с хозяином договорился. Только стекло уже к вечеру было на месте. Мы с пацанами с речки вернулись, уже стояло.
– Как тебя зовут, мальчик? – спросил Немирович.
– Димка.
– А фамилия?
– Казаков. Я вон в том доме живу, – мальчик указал на дом напротив.
– Дима, а ты этого дядю хорошо запомнил?
– Ну да.
– Как он выглядел? В чём одет?
– Он высокий. Выше вас. Вот как он, – Дима показал на Бауэра. – В шляпе был. Она ему не по размеру.
– Почему?
– На ушах висела. Смешно. Очки такие круглые, тоже смешные и щека надута.
– Как понять надута?
– Зуб, наверное, болел.
– Флюс?
– Не знаю, может и филюс.
– А если увидишь – узнаешь?
– А то!
– Дима, – Костя достал своё удостоверение и показал мальчику. – Мы из милиции. Ищем этого дядю с больным зубом.
– А он кто? – с испугом спросил Дима.
– Он, – Костя наклонился к мальчику и шёпотом сказал, – хулиган. Стёкла бьёт в домах. Люди жалуются.
– Так он же вставил.
– Это он здесь вставил. Тебя напугался. А в других домах не вставлял.
– А!
– Ты рано утром встать сможешь?
– Смогу. Мы с папкой на рыбалку в четыре встаём.
– Хорошо. Завтра в семь мы за тобой приедем. Отвезём тебя в ЖЭК. И там посмотрим, есть такой дядя или нет. Договорились?
– Замётано! – залихватски бросил паренёк.
Мальчишка побежал играть в футбол.
– Вот теперь заводи, – сказал Немирович Вите.
«CZ» завёлся с пол-оборота. Через десять минут Витя остановился около дома Веры Моховой.
– Завтра в шесть тридцать забери меня, – попросил Костя.
– Отсюда?
– Нет. Из дома.
Виктор уехал, а Константин вошёл в подъезд, поднялся на второй этаж и нажал кнопку звонка. Дверь, как и вчера, открыла Раиса Семёновна.
– Дежавю! – сказала она, увидев перед собой Немировича. – Торт где?
– Приказал долго жить ещё вчера, – ответил капитан. – Вера дома?
– Нет Веры, – грубовато ответила женщина. – Ушла.
– Да? – Костя посмотрел на часы. Девятый час. – Ну тогда я пошёл. До свидания.
Немирович не стал дожидаться ответа, развернулся и пошёл вниз по лестнице.
– Что-то ты быстро сдался, – услышал он голос Раисы Семёновны.
Костя обернулся.
– А чего вы ждали? Хотели, что бы я как школьник начал мучить вас вопросами. Куда ушла? С кем? Когда придёт?
– Зайди. Дома она. Сидит, злится. Думаю на тебя.
Костя прошёл в квартиру. В зале на диване сидела Вера. Она была в лёгком домашнем халатике. Вера взглянула на Костю.
– Мы хотели погулять сегодня в парке, – сказал Константин.
– Хотели, да перехотели, – ответила Вера, отвернувшись от гостя.
– Тогда я пойду, – спокойно ответил Костя и повернулся, чтобы выйти.
– А тебе не кажется, что ты ведёшь себя по-хамски? – громко вслед Немировичу спросила Мохова.
– Не кажется. Я не мог прийти раньше. Работал. Поверь, не пиво пил в забегаловке.
– Мог бы сказать, чтобы я не ждала тебя как дура в отделе.
– Слушай, Вера, мы знакомы с тобой два дня, а ты предъявляешь мне претензии, будто я твой муж.
– Имею право, – Вера встала и показала рукой в сторону спальни. – Я там его заслужила. Мог бы отказаться.
– Понятно.
Костя готов был разразиться тирадой, но его останавливало присутствие в квартире Раисы Семёновны. Поэтому Немирович решил взять паузу.
– Обсудим это завтра. До встречи.
После этих слов Немирович быстро вышел из квартиры. Вера ещё что-то бросила вслед, но Немирович уже не слышал.
Без четверти восемь утра Немирович, Виктор и свидетель Димка Казаков сидели на лавочке недалеко от входа в ЖЭК.
– Смотри, Дима, внимательно, – инструктировал мальчишку Немирович. – Если узнаешь этого дядю, тихонько ткни меня в бок. Только ничего не говори. Звуков не издавай. Понял?
– Понял, – ответил Дима и зевнул.
Работников ЖЭКа оказалось не так уж и много. А мужчин вообще меньше десятка. Долговязого в очках среди них не было.
– Ты вот что, Витя, – распорядился Немирович, – отвези Диму домой и возвращайся. А я поговорю с местным начальством.
Начальник ЖЭКа был в отпуске. Замещала его бойкая невысокая женщина, главный инженер, которая представилась как Екатерина Николаевна. Она прервала утреннюю планёрку. Всё-таки представители уголовного розыска совсем не часто появляются в их конторе.
– Это я вовремя зашёл, – сказал Немирович и спросил у начальницы. – Здесь все ваши работники?
– Почти все, – ответила инженер, – кроме слесарей, плотника, тех, кто в отпуске и болеет.
– Замечательно. Тогда вопрос: есть ли среди ваших работников мужчина, высокий, выше меня ростом, примерно лет сорока, в очках. Возможно, он плотник.
– Есть, – не задумываясь, ответила Екатерина Николаевна. – Митрофаныч. Геннадий Митрофанович. Плотник наш. Он, правда, очки надевает только когда работает. Должен быть у себя. В плотницкой. Он три дня на отгулах был. Сегодня должен выйти.
Плотницкая оказалась закрыта.
– Где он? – спросил Немирович.
– Не знаю, – Екатерина Николаевна пожала плечами. – Митрофаныч мужик дисциплинированный. На работу редко опаздывает.
– Значит, всё-таки опаздывает?
– Да, – инженер виновато пожала плечами, – пил он раньше. Запойный был. Но уже пару лет как завязал. Один раз опоздал и то по болезни.
– Знаете, где живёт?
– Знаю. Тут рядом, через три улицы. Пешком десять минут.
Небольшой частный дом в глубине двора. На калитке резной барельеф головы овчарки с надписью под ним: «Осторожно, злая собака». Костя постучал в калитку. Злая была собака во дворе или нет, но загавкала громко с пугающим рыком.
– Кто там, – послышался женский голос.
– Нина, это Катя Вершинина, – громко ответила инженер.
Через несколько секунд калитка отворилась. На пороге стояла полная женщина в ситцевом халате и фартуке. Лицо женщины было усталым и потным, волосы спрятаны под косынку.
– Это товарищ из милиции, – кивнув в сторону Немировича, пояснила инженер.
– Чего надо товарищу из милиции? – с явным недовольством спросила Нина.
– Геннадий Митрофанович где? – в свою очередь спросил Костя, попутно показывая Нине удостоверение.
– Где ему быть? Дома он.
– А чего на работу не пришёл? – возмутилась Екатерина.
– Чего, чего, – Нина закрыла лицо подолом фартука и заревела. – Сорвался он! Запил опять! Морда козлиная!
– А взглянуть на него можно? – спросил Костя.
Нина махнула рукой, приглашая гостей в дом. К комнате висел тяжёлый похмельный смрад. Митрофаныч лежал на постели, отвернувшись к стене лицом. То и дело он издавал какие-то мычащие звуки. Костя взял плотника за плечо и развернул лицом к себе. Небритое, измученное пьянкой лицо, с закатившимися глазами, предстало перед сыщиком.
– А очки его где? – спросил Немирович.
– Вон, на тумбочке – показала рукой Нина.
На тумбочке лежали очки в роговой оправе прямоугольной формы. Мальчик говорил про круглые и большие.
– А другие есть? – задал следом вопрос Костя.
– Нет. И не было никогда. Эти всегда носит, – пояснила жена.
– А флюс где?
– Какой флюс? – удивилась Нина.
– Зуб у него болел? – пояснил Костя и показал рукой на щёку.
– Ничего у него не болело. У него только мозги с запоя болят.
– Давно запил-то?
– Четвёртый день сегодня, – ответила Нина и опять захныкала.
Немировичу без Димки сложно было определить этот ли, лежащий перед ним человек, разбил стекло в квартире Нечипоренко и, следовательно, мог проникнуть в жилище, или это был не он. Судя по тому, что Митрофаныч ушёл в запой как минимум три дня назад, не мог он быть во дворе. Но совпадение! Совпадение всё же есть. Сомнения мог развеять только сам Димка.
Мальчишку привезли через час. Показали ему полуживого Митрофаныча.
– Не-а! – покрутил головой Дима. – Тот другой был. Моложе и причёска другая. Не, это не тот дядя.
Не срослось. Мальчишка говорил уверенно. Ему невозможно было не верить.
– Костя, – встретив Немировича в коридоре отдела, сказал Глущенко, – тебя Ильин искал. Сильно пыхтел. Зайди к нему.
Ильин действительно всем своим видом напоминал чайник со свистком. Да ещё и красный, то ли от злости, то ли от жары.
– Где тебя носит? – грубо встретил он Немировича.
– Расследую убийство Нечипоренко. Такой ответ вас устроит, – дерзко парировал Костя.
– Я жалею, что тебя назначил вместо Мантуленко. Послушал бугров из области. Глущенко надо было назначать. Всё шло бы по плану. Убийство Нечипоренко расследует Бычков, – чуть ли не орал Николай Иванович. – А ты должен организовывать работу отдела по другим делам. Вот, – Ильин начал трясти перед собой листом бумаги с напечатанным текстом, – справка. У нас две кражи, тяжкие телесные в парке. Кто этим занимается?
– Я разберусь.
– Будь любезен.
– Но это ещё не всё.
Николай Иванович откинулся на спинку стула и широко открыл глаза.
– Что ещё?! – спросил Ильин.
– Незаконное проникновение в жилище.
– Ты мне загадками не разговаривай! В какое ещё жилище?
– В квартиру Нечипоренко.
– Чёрт! Откуда ты это взял?
– Есть свидетель.
– Свидетель чего?
Немирович коротко изложил начальнику суть дела. Также он рассказал, как они с Бауэром вышли на след Митрофаныча, но след оказался ложным.
– А ты упёртый, капитан, – сказал Ильин после доклада Константина. – Скажи, только честно, ты что, и правда не веришь, что Нечипоренко убил жену?
– После того как под ванной нашли нож – не верю! Николай Иванович, очевидно же. Обреза подставляют. На него так просто списать это убийство. Но это ещё пустяк.
– А что же не пустяк?
– А не пустяк это то, что человек, то есть убийца, настоящий убийца, знает, как это сделать. А Бычков и рад, что землю рыть носом не надо. Грамоту заработать мечтает.
– Но-но! Ты на Алексея Ивановича не гони волну, – Ильин погрозил пальцем. – Он человек заслуженный. Бычков не одно убийство раскрыл.
– Ну если так же как это…
– Помолчи, Немирович! Не тебе судить, – Ильин вытащил стеклянную пробку из графина и отпил прямо из горлышка. – Хотя твои доводы это серьёзно. Но чтобы убедить Каракуля, этого мало.
– Завтра вернётся Строкова, подруга Ольги Нечипоренко. Поговорю с ней.
– Что это даст?
– Нечипоренко к ней заходил, когда приехал из совхоза. Это может быть его алиби.
– Ладно, поговори. Только вот что, Немирович, ты в адвоката-то не превращайся.
– В адвоката не буду. Но и в палача тоже.
Глава пятая
Лажа
Утром Немирович стоял около кабинета экспертов. Он ждал Веру. Мохова появилась в конце коридора, заметила Немировича и опустила голову, дабы не встречаться с Константином взглядами. Да, женщины умеют помнить обиду.
– Здравствуй, Вера, – поздоровался Костя, когда Мохова приблизилась.
– Здравствуйте, капитан, – неприветливо ответила Вера и открыла дверь в кабинет.
– Мне помощь твоя нужна.
Вера опять закрыла дверь и повернулась к Константину.
– Вот как. И что же вам от меня надо?
– Давай сейчас съездим на квартиру Нечипоренко. Там я всё объясню.
– Нет уж! Объясни сейчас.
Немирович рассказал о том, что в квартиру было проникновение и, возможно, на оконной раме или стекле остались следы пальцев преступника.
– Это всё? – с надменной ухмылкой спросила Мохова.
– Всё.
– Знаете что, товарищ капитан, – Вера, не моргая, смотрела в глаза Немировичу. – У нас тут не шарашкина контора. Идите к следователю. Даст распоряжение – поеду. А обслуживать вас по вашему желанию я не буду. Понятно?
– Понятно, – Немирович сделал шаг в сторону. – Извини, что обратился.
Костя быстрым шагом стал удаляться.
– И вообще, – громко в спину сыщику крикнула Вера. – Я слышала, ты хочешь выгородить этого мерзавца. Не выйдет! Не Москва тут тебе!
Константин не стал оборачиваться и отвечать. Он понимал, что в женщине говорит гнев, и теперь она из союзника капитана превращалась в его врага. Значит, так этому и быть. Переубеждать разъярённую дамочку сегодня было бессмысленно. Но Константин всё же решил пойти к Бычкову. Что-то надо было предпринимать. Этот всеобщий «одобрямс» Костю не устраивал.
Бычков был в кабинете один. Повезло. Можно было поговорить спокойно, без посторонних ушей. Алексей Иванович сидел напротив вентилятора, расстегнув рубашку до пупка, и часто дышал. С его комплекцией переносить местную жару было непросто.
– С чем пожаловал, Станиславский? – неожиданно спросил Бычков.
Костя был немного ошарашен. Здесь, в Прибрежном, о его московской кличке никто не знал. Сам он никому об этом не говорил. Это прозвище к Немировичу приклеил сам Кривошеев, его московский начальник. Молодым опером Немирович занимался делом об ограблении и убийстве директора магазина. Тогда подозрения пали на таксиста. Таксиста, бывшего спортсмена, к тому же судимого, должны были приговорить к большому сроку, а может быть и к высшей мере. Но Немирович каким-то внутренним чутьём почувствовал, что мужчина невиновен. Тогда он на совещании у высокого начальства громко заявил: «Не верю!». В итоге оказался прав. Убил директора совсем другой человек. С тех пор, с лёгкой руки Кривошеева, Костю стали называть «Станиславский».
И вот теперь, так неожиданно Бычков называет Костю этим московским прозвищем.
– Откуда вы знаете? – спросил после небольшой паузы Константин.
– Что знаю? – не отклеиваясь от вентилятора, переспросил Бычков.
– Что в Москве меня называли Станиславским?
– А! Справки про тебя навели, – ответил следователь и хихикнул. – А ты что думал, мы тут с соломенными головами? Нет, дружок, мы тоже связи имеем.
Бычков, наконец, отвернулся от вентилятора, застегнул рубашку и уже серьёзно спросил:
– Чего пришёл?
– Я пришёл рассказать, что есть новые обстоятельства.
– Не пугай меня, Станиславский.
Костя выложил Бычкову всё о свидетеле Диме Казакове и о неизвестном мужчине, который, возможно, и подбросил нож под ванну.
– Бред, – сделал заключение Бычков. – Ну и что? Разбил какой-то мужик стекло. Потом вставил. Ты спал сегодня хорошо? Не перегрелся?
– Надо проверить. Надо дать распоряжение экспертам…
– Надо головой думать, капитан, – грубо прервал Немировича следователь. – Ты на показаниях какого-то мальчугана, хочешь развалить дело?
– Я хочу найти убийцу.
– И я хочу того же. Только у меня есть убийца, а для тебя он невидимка. Мы тут вообще тебя не понимаем. Ты чего добиваешься, Немирович? Ты третий день в городе, а уже всю воду взбаламутил.
– Невиновный человек не должен сидеть, – настаивал на своём Константин.
Бычков встал со стула и подошёл к Немировичу.
– Послушай, Костя, – Алексей Иванович сменил тон на дружеский. – Давай вскроем все карты. Мы же делаем одно дело. Так?
– Так.
– Посмотри на мой стол, – Бычков показал рукой на стопку папок с делами на краю рабочего стола. – Это то, что мне надо разгрести до отпуска. А отпуск у меня через три недели. В кои-то веки мне дали путёвку в Сочи. Я хочу взять жену и поехать к морю. Я хочу отдохнуть. Я имею право?
– Имеете.
– Вот. Мы уже начали понимать друг друга. Садись, – следователь выдвинул стул. Костя сел. – Сам Нечипоренко себя защищать не хочет. Он вообще молчит. Если ему всё равно, то почему мы должны расшибиться в доску и выгораживать бандита? Да и потом, если Обрез невиновен, как ты говоришь, то суд его оправдает. Ведь оправдает?
– Я вас понял, Алексей Иванович. Отпуск, Сочи, море, это, конечно, очень важно. Вам действительно надо отдохнуть.
Немирович встал, задвинул стул и посмотрел на потное, измученное лицо Бычкова. Этот человек, сидящий перед ним, уже давно забыл, что своей рукой, своим росчерком пера, решает судьбы людей. Он превратился в конвейер. Ему всё равно, что будет на выходе. Главное, чтобы всё было по лекалам, по технологии. А там, на выходе, есть контролёр, вот он и разберётся. А если контролёр даст осечку, то тогда всё– брак. Только этот брак уже не обменяешь, обратно не вернёшь. Потому что это человеческая судьба.
Костя хотел высказать своё мнение Бычкову, но понял, что это пустая трата времени. Надо искать другой путь.
– До свидания, Алексей Иванович, – бросил Немирович и быстро вышел из кабинета.
Немирович в своём стремлении найти правду остался практически один. Единственным его союзником был Витя Бауэр. Костя побрёл в отдел. Он специально свернул к набережной и пошёл вдоль Волги. Ветерок был небольшой, и поэтому река не разжилась волнами. Набережная пустынна. Ещё бы, в такую полуденную жару кому охота выползать из убежища. Лишь только беспечные мальчишки, загорелые живчики, прыгали в речную воду с бетонного пирса. Доплывали до берега, снова забирались на пирс и снова прыгали. Эта карусель позабавила Костю.
Немирович завидовал загорелым, беззаботным мальчуганам. Он оглянулся. Вокруг никого. Костя зашёл на пирс и спросил у пацанов.
– Ребята, здесь глубоко?
– Метра два, – ответил один из ныряльщиков.
– В компанию возьмёте? – спросил мальчишек Костя.
– Раздевайся, дядь.
Немирович получил добро. А почему бы не поплавать, не понырять, не вспомнить беззаботное детство. Костя разделся, сложил вещи на пирсе. Разогнался и нырнул. Это блаженство. Вода была настолько комфортной температуры, что Немировичу захотелось задержаться в реке до вечера. Он в эту секунду забыл обо всём. Не было здесь в ласкающей волжской воде, ни убийств, ни преступников, ни сложных коллег. Здесь было приятно и легко.
Немирович заплыл очень далеко. Увидев перед собой высокий красный буй, он остановился и оглянулся на берег. Мальчишки всё ещё продолжали прыгать с пирса, но были они уже совсем маленькими. Костя сделал вывод, что уплыл он метров на пятьсот. Надо возвращаться.
Добравшись до берега, Константин забрался на пирс и увидел, что около его вещей лежит, вывалив длинный красный язык, большая дворняга. В этом не было бы ничего страшного, но эта псина успела позабавиться с одной туфлей капитана. Позабавиться так, что новенькие, кстати, довольно дорогие туфли из «Берёзки», теперь можно было только отнести на мусорку.
– Ты что наделал?! – возмущённо воскликнул Костя. – Ты, папуас безмозглый!
Собака, по тону владельца импортных туфель, поняла, что сейчас последует исполнение наказания. Она виновато заскулила и рванула с пирса, поджав облезлый хвост. Это была катастрофа. Как быть? Не надевать же сейчас, в летнюю жару зимние ботинки. Другой обуви на замену у Константина не было.
Костя с укоризной посмотрел на мальчишек. Они продолжали беситься и нырять с пирса. Мальчуганам было по барабану, что за туфлю грызёт дворовый пёс. Упрекнуть загорелых чёртиков Немировичу было не в чем. Костя надел погрызенную туфлю и пошёл в отдел.
– Константин Сергеевич, честно я не знаю, где можно купить такую обувь, – разводил руками Витя Бауэр. – У нас только в универмаге обувь продаётся. Там отдел есть.
Костя держал в руках изуродованную туфлю и абсолютно безнадёжно смотрел на Виктора.
– Да, – прочитал взгляд капитана Бауэр, – в нашем универмаге такую обувь не купить.
В эту минуту распахнулась дверь, и в кабинет вошёл Ильин.
– Обувайся, – громко приказал он Немировичу. – Поехали! Каракуль вызывает.
Когда Немирович с начальником милиции вошли в кабинет прокурора, то Костя тут же вспомнил текст Пушкина: «Пуще прежнего старуха вздурилась. Не дает старику мне покою…». Побагровевшее лицо Регинского, бледные губы и в гармошку сдвинутые брови, красноречиво говорили о том, что сейчас будет разнос.
– Ильин, – положив обе ладони на стол, начал Регинский. – подумай над тем, как избавить моих следователей от нравоучений вот этого товарища, – прокурор кивнул в сторону Немировича.
Ильин медленно повернул голову и посмотрел на Костю.
– Я вас понял, – не уточняя деталей, ответил Николай Иванович. – Я проведу работу.
– Товарищ старший советник юстиции, – официально обратился Константин к прокурору, – если вы по поводу моего сегодняшнего визита к следователю Бычкову, то слово «нравоучения» вы использовали неправомерно.
– Ты видишь! – Регинский вскочил со стула и трясущейся рукой указал на Немировича. – Ты видишь, Ильин, он и меня пытается учить.
– Я вас не учу, – опередил начальника Костя. – Я отстаиваю свою точку зрения. Это же не запрещено? Все доказательства, собранные следователем, просто лажа. Это моё мнение.
– Теперь, – Регинский перешёл на зловещий шёпот, – я понимаю, почему тебя хотели турнуть из партии. Я понимаю, почему тебя сослали сюда. Если бы не твой родственник, давно бы такого работника в угрозыске не было.
– Вы опять ошибаетесь, – не уступал Костя. – Если бы не мой родственник, генерал Савельев, вы же на него намекаете, то я бы сейчас работал в Москве, в своём отделе. В том, в котором начинал.
– Смелый, – ухмыльнулся Регинский. – Очень смелый. Но я посмотрю, как ты будешь повышать раскрываемость с таким подходом к делу. Я посмотрю. Мы вернёмся к этой теме в конце месяца. Вот тогда и похвалишься результатами. Свободны!
Регинский небрежно махнул рукой, давая понять, что не намерен больше продолжать разговор. Ильин с Немировичем вышли.
– Ты чего в бутылку полез? – спросил Ильин, усаживаясь в «буханку».
– Терпеть не могу самодуров.
– Мой тебе совет, Константин, держись от Регинского подальше. Каракуль человек мстительный. Он тебе этого разговора не забудет. Даже родственник твой не поможет.
– И вы туда же.
– Ты хочешь сказать, что генерал Савельев тебе не помогал? Не двигал по службе?
– Начнём с того, – ответил на ехидный намёк Ильина Костя, – что Савельев мой тесть. Уже бывший тесть. Фактически бывший. Во-вторых, он никогда не вмешивался в мою карьеру. Я сам этого не хочу. Это родство мне больше мешает, чем помогает.
– Ладно тебе байки травить. Чем оно может тебе мешать.
– Я не хочу об этом говорить. Это долго и неприятно. В другой раз, хорошо?
– Хорошо, – согласился Николай Иванович и, посмотрев на испорченную туфлю Немировича, спросил. – Это ты что, под бульдозер попал?
– Можно и так считать.
– Зачем к Бычкову попёрся?
– Рассказал ему о новых обстоятельствах. Думал…
– Плохо ты думал. Ты что, капитан, до сих пор не понял, как работает система?
– Понял я, всё понял. Не понимаю другого. Все вы это видите, а ничего не делаете. Вы сами мне говорили, что Бычков хороший следователь. Что ему можно верить. С ним можно работать. А на деле что?
– А на деле, Константин Сергеевич, раскрытое убийство, причём быстро, по горячим следам.
– Ха! – усмехнулся Немирович. – Раскрытое! Я посмотрю, что Каракуль и Бычков будут делать, когда Нечипоренко посадят, а убийца продолжит своё дело.
– Тьфу на тебя! – махнул рукой Ильин. – Ты чего мелешь? Я в этом городе уже тридцать лет живу, никогда такого не было.
– Ну-ну! – многозначительно сказал Немирович и отвернулся к окну.
Знал бы Костя, каким словом обзовёт его Ильин уже на следующее утро.
Валентин предупредил Немировича, что универмаг закрывается в восемь вечера. В половину восьмого Костя вышел из автобуса на остановке «Универмаг». Современное двухэтажное здание универмага располагалось на центральной улице. В вечерние часы, перед закрытием, покупателей было много. Советские люди на генетическом уровне умели мгновенно организовываться в очереди. Костя остановился сразу после входа. Над лестницей, ведущей на второй этаж, висело большое информационное табло. Костя пробежался взглядом и наткнулся на нужное слово «обувь». Первый этаж, секция номер два. Значит, Немировичу туда. На пути к секции извивался хвост очереди. Константин стал его обходить. Вдруг кто-то схватил его за рубашку.
– Вы последний? – спросила женщина с круглым лицом. – Что дают?
«Что дают?» Не продают, а именно дают. Так почему-то принято было спрашивать. А ещё Костю смешило расхожее выражение тех лет: «В ЦУМе выбросили югославские сапоги». Он всегда задавался вопросом, почему выбросили? Для Кости это звучало смешно, для многих других – призывом к действию.
– Так вы последний или нет! – домогалась гражданка.
– Нет, я не из этой очереди, – вежливо ответил Костя и пошёл дальше.
Он быстро нашёл обувной отдел. Там тоже стояла очередь. Видимо, «выбросили» какой-то дефицит. Немирович посмотрел на часы. До закрытия магазина оставалось чуть больше двадцати минут. Эх, если бы Костя был сейчас в Москве. Разве покупка новых туфель стала бы проблемой. Конечно, нет. Он бы тот час позвонил Жене Биркину, своему приятелю и по совместительству директору «Берёзки», и Евгений Александрович в короткий срок переобул бы оперативника.
С Женей Немирович познакомился несколько лет назад. Правда, слово «познакомился» здесь не очень подходит. Это был первый случай, когда в своей милицейской практике Константин в корне не согласился с утверждением своего начальника подполковника Кривошеева. А дело обстояло так.
