Андрей Собакин
Спящая красавица. Из записок психиатра
Мы вошли в дом. Там, действительно, было чем поживиться – картины разные, вещи… Бобёр сначала отказался подниматься по лестнице, но Колян так свирепо на него посмотрел, что тот тут же начал карабкаться по ступенькам. Наверху Бобёр показал нам на приоткрытую дверь, а сам остался возле лестницы. Я вошёл туда вслед за Коляном. Это была спальня. Окно было открыто, и задёрнутые почти прозрачные шторы слегка колыхались на ветру. Наверное, из-за отрытого окна трупный запах не был таким сильным; но пахло… Девушка лежала на постели. Она была совсем голая, и откинутое Бобром одеяло открывало жуткое зрелище – полуразложившийся труп, пролежавший неизвестно сколько дней… Странно, но лицо девушки оказалось совсем незатронутым тлением. Оно было бледным, спокойным и умиротворённым – казалось, что девушка просто спит… Её правая рука свешивалась с постели, и на запястьи блестели изящные золотые часики… От увиденного меня чуть не стошнило, а Колян снова накинул одеяло на труп, закрыв им и лицо девушки. Бобровые штаны лежали на полу возле опрокинутого стула. Я нагнулся, чтобы взять их, а когда поднял голову, то увидел, как Колян снимал золотые часики с торчавшей из-под одеяла руки. «Не хрена добру пропадать», – сказал он мне. Я отдал штаны Коляну, и мы вышли из комнаты. Бобёр стоял на верхней ступеньке лестницы и тревожно на нас поглядывал. Колян швырнул штаны ему в лицо и хотел было что-то ещё добавить на словах, но произошло непредвиденное – пытаясь поймать штаны, Бобёр оступился и с грохотом полетел вниз по лестнице. Когда мы с Коляном подбежали к краю, Бобёр уже лежал внизу раскинув руки и приложившись головой к стене. Несколько секунд мы просто тупо смотрели на него, а потом вдруг ясно услышали позади нас какой-то шорох. Мы оглянулись и сразу поняли, что шорох доносился из спальни, где мы только что были… «Что за чёрт…», – пробормотал Колян, и тут послышалось какое-то постукивание – словно кто-то поднял с пола и поставил стул, который Бобёр опрокинул при падении… Больше мы не выдержали – не сговариваясь, мы с Коляном бросились вниз по лестнице. Перешагивая через лежащего Бобра, Колян схватил эти проклятые штаны и вместе с ними побежал к выходу. Когда я спустился вниз, то я заметил, что Бобёр вроде был ещё жив – он застонал и как бы попытался пошевелиться… Однако я был так напуган, что не задерживаясь помчался следом за Коляном… В машине Колян вытащил всё содержимое из Бобровых штанов – кошелёк, документы и ключи, а сами штаны выбросил через окно к забору. Я сказал ему, что Бобёр вроде жив, и что он, возможно, вот-вот прибежит. «Мне по фигу!» – отрезал Колян, завёл мотор и мы уехали… Вечером Бобёр не появился. Мы его больше вообще никогда не видели. А потом случилось ещё…
Аркадий замолчал, как-то странно поёжился и опасливо огляделся. Я выжидающе посмотрел на него, и он продолжил свой рассказ:
– В тот вечер, так и не дождавшись Бобра, мы с Коляном хлебнули водки, что-то там съели и отправились спать. Колян спал в спальне, а я – на диване в большой комнате. Ночью мне приснился странный сон… Причём всё было очень реалистично, ярко, но почему-то абсолютно без звука – словно немое кино… Будто иду я к тому самому дому… Совершенно один… Подхожу к воротам, открываю дверь, иду через сад по дорожке к дому… Вдруг вижу – справа от дорожки, чуть в стороне, стоит Бобёр и смотрит на меня… Нехорошо как-то смотрит – взгляд пустой и улыбка недобрая… Подхожу ближе к дому и вижу, что Бобра уже нигде нет, а прямо передо мной закрытая дверь. Я тяну руку к ручке и медленно открываю дверь, но не успеваю что-нибудь там увидеть… Знаете, доктор, в тот момент мне стало страшно… За всю мою жизнь я не испытывал такого ужаса… Мне показалось, что даже сердце остановилось… Я проснулся весь в холодном поту, сердце колотилось где-то в ушах, трудно было дышать, словно на груди кто-то сидел…
Ну что ж, теперь, кажется, понятно, почему он хотел видеть психиатра.
– Это у вас был приступ панической атаки, – сказал я.
– Я тогда ещё подумал «Ни хрена се – так можно прямо во сне и в яшик угодить», – продолжал Аркадий, – Полежал немного, подождал пока сердце чуть-чуть успокоится, и вдруг вижу – на кухне свет горит. Что за чёрт, думаю, забыли погасить что ли… Ну, пошёл посмотреть, а заодно и водички попить… А на кухне, на табуретке Колян в одних трусах сидит, а в руке у него бутылка водки, и там на дне где-то плещется… «Колян, ты что?» – спрашиваю. А он на меня как-то странно посмотрел и говорит: «Да приснилось хрен знает что…». Ну, я тоже на табуретку присел, а Колян вдруг мне слово в слово мой сон рассказывает… Ну всё точно как я увидел! Я ему, однако, про мой сон не стал рассказывать… Тут смотрю, а на столе перед Коляном золотые часики лежат – те самые, что он с покойницы в том доме снял. «Можно посмотреть?» – спрашиваю. Ну, беру в руки – хорошие часики такие, изящные. Марки никакой нет, а на циферблате какая-то ящерица себя за хвост кусает. Стрелка секундная бегает, но не скачками, а плавно… «Хорошая вещь», – говорю и кладу часики обратно на стол. «Да, за такие много дадут…» – и Колян тоже часики взял посмотреть поближе. «Только батарейку в них надо поменять, – говорит, – А то вот – встали…». Я взял у него часики, смотрю на секундную стрелку – и правда, встали… И тут меня как сковородкой по голове ударили! «Колян! – говорю, – Это же механические часы!» Тот не сразу понял, а я покрутил колёсико подзавода, и секундная стрелка вновь побежала по циферблату. «Колян, всё это очень странно, – говорю, – Механические часы надо заводить каждый день, ну или через день… А эти вот остановились только сейчас…» Колян всё равно ничего не понял, и я ему объяснил: «Тот труп пролежал явно больше чем день или два… А если часы встали только сегодня, то это значит, что кто-то их заводил! Что кто-то был в том доме за день до нас!..»
