Андрей Шляхов
Главврач
Ника беспокоилась, что семейные хлопоты помешают Константину работать над диссертацией, но ее опасения оказались напрасными. Во-первых, при необходимости Константин всегда мог задержаться в Центре и поработать в спокойной «послерабочей» обстановке. Во-вторых, после рождения Марианночки, он вежливо, но твердо объяснил научному руководителю, что период «черного рабства» аспиранта Иванова окончился. Слава Богу – половину оттрубил, так что хватит на мне ездить, дорогой товарищ профессор. Теперь уже можно было позволить себе подобную строптивость, не опасаясь фатальных последствий, потому что верховное кафедральное и клиническое начальство было прикормлено икоркой и балычками, получаемыми от тещи. Верховное начальство скорее бы согласилось лишиться ничем не примечательного профессора Макарышева, нежели аспиранта, могущего доставать дефицитнейший дефицит практически в любых количествах. Прозрачные макарышевские намеки насчет того, как хочется «чего-нибудь вкусненького к праздничку», Константин демонстративно игнорировал – знай наших! Бабушка, старавшаяся сохранять со всеми хорошие отношения или, хотя бы, их видимость, такого поведения не одобрила бы. Сказала бы: «не обостряй, Костик, не плюй в колодец». Но бабушка была далеко, а Макарышев близко и уесть его хоть чем-то было очень приятно.
Защитился Константин со скрипом, то есть – с перевесом в два голоса, хотя ожидал, что против не будет ни одного. Даже Макарышев, по логике вещей, должен был проголосовать «за», поскольку он был научным руководителем Константина. Однако же вот – едва не завернули… А один из выступавших, незнакомый Константину хмырь с лошадиным лицом и неприятно щелкавшей вставной челюстью, сказал, что гормональная регуляция липолиза,[8] которой была посвящена диссертация, на сегодняшний день изучена хорошо, в отличие от разных других тем. Понимай так – лучше бы ты делом занялся, друг ситный, чем из пустого в порожнее переливать.
Но черт с ними со всеми, злопыхателями ядовитыми! Главное, что защитился, «окандидатился»! Дух бы перевести, а там можно будет и о докторской подумать…
Жизнь – известная ехидна. Подкинет одну плюшку, а следом отвесит дюжину плюх – не радуйся хорошему, пока лиха полной ложкой не хлебнул. На родной кафедре эндокринологии Константина не оставили, хотя и обещали ему должность ассистента. Заведующий долго блеял-мекал, отводя глаза в сторону – и хотели бы, и с радостью, да нет возможности, единственная свободная ставка обещана племяннику министра. Короче говоря, заходите через годик, там видно будет.
На недавно созданной кафедре эндокринологии факультета последипломного образования Первого меда с Константином даже разговаривать не стали – сразу же дали от ворот поворот и это при наличии двух свободных ассистентских ставок и одной лаборантской! Сказать, что Константин недоумевал, означало не сказать ничего. В запасе оставалась возможность устройства врачом в одно из отделений Центра. Не самый лучший вариант для свежеиспеченного кандидата наук, но хоть что-то, не в поликлинику же идти, в конце концов. Однако заместитель директора Центра по лечебной работе Юлианова, с которой Константин ради укрепления отношений никогда не брал плату за тещины «гостинцы», приняла его крайне сухо. Свободных ставок нет, те, что пока не заняты, уже обещаны, извиняй-прощай.
Два дня подряд Константин напряженно анализировал предыдущие месяцы своей жизни, пытаясь понять, что он сделал такого плохого. Почему от него все отвернулись? Потому что защитился со скрипом? Чушь! Кстати, а почему было столько голосов «против»? Голову сломал, но так ничего и не понял. Спасибо теще, пристроившей в поликлинику Министерства финансов на Ильинке, а то бы ведь пришлось в обычной районной «кузнице здоровья» работать, не приведи Господь.
Со временем вся эта история если не забылась, то отошла куда-то на задний план, на далекие задворки памяти, чтобы всплыть оттуда десять лет спустя, в 2002 году, когда к главному врачу медсанчасти Константину Петровичу Ива́нову пришла проситься на работу одна из бывших ассистентов его родной кафедры эндокринологии. Константин ее, разумеется, не взял, потому что она была дурой, и вообще он не любил нанимать старых знакомых, тем более тех, которых помнили его аспирантом. Ну их к чертям! Если жизнь развела в разные стороны, то нечего и сходиться. Однако, чайком угостил. Посидели, повспоминали прошлое и к слову Константин сказал, что он так и не понял, какая муха тогда перекусала все начальство.
– Это Макарышев постарался, – поведала гостья из прошлого. – Он всем нашептывал, что ваш тесть – главарь бандитской группировки, что вы ему угрожали и вообще вы очень опасный человек, и что он буквально считает дни до вашей защиты, чтобы навсегда с вами расстаться.
Константин оценил красоту игры. Идеальная в своей пакостности сплетня! Пугает не по-детски, но, в то же время, не располагает к уточнениям. Не спросишь же у доктора Иванова: «а правда, что ваш тесть – мафиози?». Чего доброго, зять или тесть, а то и оба вместе, обидятся и убьют за такой невинный, в сущности, вопрос. Но иметь среди подчиненных бандитского зятя не захочет никто. Константин и сам бы не захотел.
Спровадив расчувствовавшуюся от воспоминаний гостью, или, скорее – просительницу, Константин спросил у Гугла Всеведущего про профессора Макарышева. Очень уж захотелось встретиться, посмотреть в глаза и поговорить по душам. Но вышел облом. Оказалось, что подлый негодяй уже второй год покоился на Востряковском кладбище. Ловкая бестия! Напакостил и сумел удрать от возмездия туда, где его не достанешь.
Глава третья
Метод перекрестного опыления
Летом 1992 года, вскоре после защиты Константина, теща приватизировала свой магазин. Точнее, приватизировал его коллектив, но теща сразу же принялась выкупать у народа доли. Платила она хорошо, а одновременно еще и запугивала сотрудников теми расходами, которые придется понести для того, чтобы вывести магазин в прибыль. Вкладываться в дело никому, кроме тещи, не хотелось – гораздо проще получить деньги за свою долю и разбежаться.
На эпопею с магазином ушли практически все семейные сбережения. Константину казалось, что у человека, проработавшего тридцать с лишним лет в торговле, сбережений должно было быть гораздо больше, но Ника объяснила, что отец со своими строительно-ремонтными проектами часто садится в лужу. То сроки не выдержит, то работяги дорогие материалы испортят, то украдут все, что только можно и сбегут, а расплачивается за все мамина кубышка. Но отец из нее только таскает, а пополнять не думает. Если у него заводятся лишние деньги, хотя деньги никогда лишними не бывают, он тащит их в другую семью. Опять же, тещин любовник-бухгалтер моложе ее на десять лет, а это весьма затратный расклад. Ну и вообще, кто много зарабатывает, тот привыкает много тратить, соря деньгами налево и направо… Так что удивляться нечему.
В сентябре у тестя случился очередной геморрой, посерьезнее тех, что были раньше. Началось все хорошо – тестю удалось получить подряд на внутреннюю отделку трехэтажного коттеджа какого-то суперкрутого бизнесмена.
– Это не коттедж, а царский дворец! – завистливо восхищался тесть. – Хермитаж! И участок соответствующий – три гектара на берегу Клязьмы! Имение!
Особо радовала тестя произведенная им экономия, которая позволяла положить в карман две трети полученных денег. Незадолго до выгодного подряда, тесть разогнал своих давних мастеров-москвичей, которые совершенно зарвались и с каждым днем требовали все больше и больше денег, причем не в рублях, а в долларах или, на худой конец, в немецких марках (кто сейчас помнит такую валюту?). Вместо «бо́рзых козлов» тесть нанял молдаван и украинцев, готовых работать по гораздо меньшим расценкам и не претендующих, как москвичи, на расчет после каждого отработанного дня.
Но у дешевого есть неприятная изнанка – оно чаще всего оказывается сердитым. Когда почти все работы были завершены, в санузле третьего этажа (вот нет бы на первом!) прорвало плохо прикрученную трубу. Работяги, занятые обустройством подвальной сауны, заметили неладное только после того, как вода достигла первого этажа. А когда заметили, то всей гурьбой поперлись наверх и долго глазели на фонтан, вместо того чтобы сразу выключить водяной насос.
Короче говоря, второй и третий этажи надо было полностью отделывать заново, а первый нуждался в частичной отделке. Стоимость восстановительных работ вместе с материалами полностью легла на тестя, а, кроме того, разъяренный заказчик наложил на него штраф в двадцать тысяч «зелени» и предупредил о суровых карах в случае невыплаты. Двадцать тысяч долларов и по нынешним временам сумма немаленькая, а в девяносто втором году она была невероятной, можно сказать – космической.
Срочно продали все, что только можно продать – кирпичный гараж у дома, дачу в Одинцовском районе, почти все тещины цацки, кроме тех, что она надевала ежедневно. Вторая жена тоже подключилась (общая беда сплачивает людей) – отдала какие-то сбережения, а также сумму, вырученную за продажу дачного участка, на котором пока еще ничего не успели построить.
Несмотря на все старания, денег не хватало. Зашла речь о том, чтобы продать Никину однушку, где они жили втроем. Константина сильно задела бесцеремонность, с которой тесть принял решение о продаже их квартиры. Мол, я тут самый главный и мне решать, когда что продавать. Ну и переезжать в панельную «трешку» Никиных родителей тоже не хотелось… Однако, устраниться от решения проблемы было невозможно – свой человек, отец жены, дед дочери.
«Если настигла беда далеко от дома, то ищи земляка», гласит узбекская пословица. Константин отыскал бывшего школьного приятеля, который свел его со своим двоюродным братом, шурин которого держал подпольную ссудную кассу (в Средней Азии это всегда было в порядке вещей). Проценты, конечно, были грабительскими, других у теневых ростовщиков не бывает, но Константину пошли навстречу как самаркандцу, хорошему человеку и врачу. Получив пять тысяч долларов, через десять месяцев он должен был отдать «всего-навсего» восемь тысяч. А ведь могло бы быть и пятнадцать. При самых же неблагополучных раскладах сумма долга ежемесячно удваивалась.
– Ты ничего не решил, а просто переложил с больной головы на здоровую, – упрекнула Ника, характер которой в последнее время заметно изменился, причем – совсем не в лучшую сторону. – Разве мы можем откладывать по восемьсот долларов в месяц? Особенно сейчас…
Режим жесткой экономии не предусматривал оплату няни, а без нее Ника не могла подрабатывать переводами, потому что Марианночка постоянно требовала внимания и буквально не слезала с рук – разбаловалась у доброй Ольги Григорьевны.
– По восемьсот долларов в месяц – это мало, – заметил Константин. – Откладывать нужно с запасом, как минимум по тысяче. Мало ли что может случиться…
– Напомни-ка, сколько ты заколачиваешь в месяц в своей поликлинике? – ехидно прищурилась жена. – Чует мое сердце, что нам все равно придется переезжать к родителям!
«Можно подумать, что это мой отец по уши вляпался в долги», подумал Константин и решил, что по-хорошему нужно ежемесячно откладывать по полторы тонны «зелени». Тысячу в семейную кубышку, а половину – в свою личную, о которой никому больше знать не нужно, даже Нике.
Сразу же вспомнился один случай из самаркандской жизни. Соседка Лариса Ивановна рассказала бабушке о том, что ее сын Толик, живущий отдельно с женой и сыном, принес матери двести рублей и попросил приберечь их до нужного момента. А через месяц принес еще сто. Толик работал таксистом, да еще и спекулировал потихоньку, так что размеры откладываемых сумм удивления не вызывали, да и вообще в Самарканде у каждого был свой приварок, даже у мамы-библиотекаря. За то, чтобы получить без очереди дефицитную книгу или журнал, читатели платили рубль, а неделя задержки сверх положенного срока стоила два рубля. Худо-бедно, а вторая зарплата слева набегала всегда, даже в малочитающие летние месяцы.
– Наверное Толик своей Жанночке хочет к Новому году шубу купить, – предположила Лариса Ивановна. – Сюрпризом. Вот и копит втихаря денежку-то.
Вот скажите – зачем нужна шуба в Самарканде, где лютыми зимними холодами считаются три градуса мороза? Причем столбик термометра опускается ниже нуля далеко не каждую зиму, чаще всего зима проходит при плюсовых температурах, а вместо снега выпадают дожди. Однако же любая уважающая себя взрослая жительница Самарканда имела в своем гардеробе как минимум одну шубу. А жены и дочери очень уважаемых людей – обкомовских и райкомовских секретарей, директоров рынков, начальников ремонтно-строительных управлений, прокуроров и высшего милицейского руководства – имели по семь шуб. Недельный, так сказать, запас.
– Он ей другой сюрприз готовит, – возразила бабушка. – Разводиться собрался, вот и завел у тебя, Лара, копилку.
Так и оказалось, бабушкины прогнозы вообще имели обыкновение сбываться. А Лариса Ивановна перестала общаться с бабушкой, посчитав, что это она «накаркала» ее сыну развод.
Пока яблочко не надкусишь – вкуса его не поймешь. Со стороны поликлиника Министерства финансов выглядела истинным Клондайком – ведомственная, крутая, с оказанием коммерческих услуг. Константин рассчитывал быстро набрать клиентуру, которой будет достаточно для безбедной жизни. А дальше… А дальше можно и по административной линии расти, тоже неплохой вариант, да и с докторской возиться не придется. Надежды были самыми что ни на есть радужными, но они разбились вдребезги в первую же неделю работы.
Ведомственные клиенты смотрели на врачей свысока, как на официантов или какую-то иную обслугу. «Это наша поликлиника», любили повторять они, делая ударение на слове «наша». О дополнительных частных консультациях и каком-либо стимулировании врачей и речи быть не могло. Финансисты умеют беречь копейку и не склонны тратиться там, где можно все получить даром. С коммерческими клиентами дело обстояло еще хуже. За свои деньги, уплаченные в кассу поликлиники, люди желали получить максимум удовольствий. Финансовые работники, по крайней мере, были воспитанными людьми – не тыкали, не матерились, а, если хамили, то изящно, по-московски. А среди коммерческих попадались и брутальные хамы, и отмороженные уголовники, и явные психи. Один при медсестре семиэтажным матом обложит, другой пообещает уши отрезать, если у него сахар за неделю до нормы не снизится (и по глазам видно, что исполнит угрозу), третий закатит такой скандал, что на Красной площади будет слышно… Зарплата так себе, особенно с учетом галопирующей инфляции, а на премии рассчитывать не стоит, потому что деньги текут в поликлинику не полноводной рекой, а скудным ручейком.
Коллеги тоже не радовали – идиот на му…ке сидит и придурком погоняет. В первый же день работы Константин получил по ушам от уролога и невропатолога – с какой стати вы к нам своих диабетиков направляете? Лечите их сами, мы же наш контингент к вам не шлем! А ничего, что у одного пациента с диабетом присутствует выраженная полинейропатия, а другой никак свой хронический цистит вылечить не может? [9]
Направил к кардиологу даму с ишемической болезнью на фоне диабета – получил очередной втык. То же самое повторилось с гастроэнтерологом и окулистом. Только хирург Башаров спокойно принимал всех, кого к нему посылал Константин, но лечение назначал по одной и той же схеме, без учета возраста, пола, выраженности симптомов и прочих индивидуальных особенностей.
Попытка переговорить с заведующей консультативным отделением не увенчалась успехом. Яростно сверкнув глазами, непосредственная начальница, ожесточившаяся от своего женского одиночества мегера, объяснила Константину, что в чужой монастырь со своим уставом лезть не стоит – у нас свои традиции и своя специфика. А если кому-то что-то не нравится, то скатертью дорога. И вообще, дайте спокойно доработать до пенсии!
«Ага – доработать! – подумал Константин, глядя в блеклые водянистые глаза заведующей. – Ты до нее еще семь лет назад доработала, да никак не уйдешь, грымза старая».
Перспективы не радовали, уходить было некуда, а тут еще и в долги пришлось влезть. Хороший расклад, ничего не скажешь! Константин начал всерьез обдумывать идею выведения из запоев на дому. Идея была заведомо гнилой – мало на кого нападешь, да мало как процесс пойдет, иногда выводимый и отдуплиться может – и требовала расходов на покупку автомобиля, потому что на себе весь наркологический арсенал таскать невозможно. Опять же, чаще всего вызывают по ночам, когда общественный транспорт не работает, а если раскатывать на такси, то будешь работать в ноль. На тестеву «девятку» зариться не стоило, поскольку тот без нее никак не мог обойтись. А где деньги на машину взять? Снова одалживать? Да и с навыками вождения у Константина дело обстояло не очень-то хорошо. Права он получил в школе, в рамках профессиональной подготовки учащихся. Во время обучения несколько раз поводил грузовик по полупустым самаркандским улицам – вот и все навыки. Для Москвы, с ее адским трафиком, их явно было недостаточно. Но что поделать? Счетчик-то тикает…
От собрания, посвященного разбору итогов прошедшего месяца, Константин ничего хорошего не ждал. Заведующая отделением чуть ли ни каждый день ныла по поводу низкой загруженности и пугала грядущим сокращением штатов. Сокращения Константин не боялся, поскольку в любой уважающей себя ведомственной или коммерческой поликлинике непременно должен быть эндокринолог, причем – в каждую смену, потому что в уважающих себя поликлиниках пациентам не говорят: «приходите к специалисту завтра, сегодня он уже отработал». А в поликлинике Минфина было всего два эндокринолога – Константин и доктор Шипульская, близкая подруга главного врача Валерия Николаевича. Если уволить доктора Иванова, то Шипульской придется сидеть на приеме с девяти утра до восьми вечера. У нее же тогда сил не останется на то, чтобы одаривать главного своей пылкой любовью. А вот от гастроэнтерологов или пульмонологов запросто можно отказаться, переложив их функции на терапевтов.
Выступление главного врача по духу походило на плач Ярославны в Путивле. Все плохо, да так, что хуже некуда, скоро зарплату начнем задерживать, как в других местах, может хоть тогда вы почешетесь… А что сотрудникам «чесаться»? Они работают по заведенному стандарту: «бери меньше, кидай дальше и киряй пока летит». Никто не хочет принять «лишнего» пациента, но каждый жаждет великих премий. Откуда взять деньги? А об этом пусть Валерий Николаевич думает, на то он и главный врач.
Константин еще на собеседовании понял, что руководитель из Валерия Николаевича как из фекалии боеприпас. По лицу видно, что слабохарактерный, да еще и мямля. К месту вспомнилось из чеховского «Рассказа неизвестного человека»: «это была натура рыхлая, ленивая до полного равнодушия к себе и плывшая по течению неизвестно куда и зачем». «Явно чей-то ставленник», подумал Константин и не ошибся – Валерий Николаевич был зятем министерского управдела. По уму такому тюфяку полагался активно-пробивной начмед,[10] но начмед была как две капли воды похожа на непосредственную начальницу Константина – шестьдесят лет, мало ума, сволочной характер плюс боязнь любых перемен. Мы в глубокой ж. пе, но менять ничего не хотим – как вам такой оксюморончик?
«А что, если помочь человеку?», подумал Константин, когда главный врач закончил свое унылое выступление.
Мысль выглядела крайне соблазнительной, но в случае неуспеха Константину грозили серьезные неприятности – грымза-заведующая непременно отыграется на наглеце, покусившемся на ее место. Житья не даст – выживет. И куда тогда идти?
«А никуда! – зло сказал самому себе Константин. – Срывов быть не должно. Отступать некуда – позади восьмитонный долг!».
Слова обретают силу, когда попадают на бумагу. Вечер Константин посвятил созданию замечательного плана с цветными диаграммами (он вообще любил диаграммы и графики, потому что наглядное способствует пониманию). Для пущей убедительности нужен был яркий пример со стороны. Недолго думая, Константин придумал себе однокашника, работавшего в мидовской поликлинике и снабжавшего его инсайдерской информацией. Поликлиника Министерства иностранных дел была у всех на слуху и говорили о ней с завистливым придыханием. А как не завидовать, если тамошние медсестры получали вдвое-втрое больше «минфиновских» врачей?
Инсайдерскую информацию Константин высосал из пальца – пойди проверь, как оно там на самом деле. Для хорошего начала требовалась эффектная фраза. Поразмышляв, Константин остановился на: «никто не поможет нам, кроме нас самих!».
Ознакомившись с планом, главный врач задумчиво пожевал губами и сказал:
– Выглядит соблазнительно, но Клавдия Ефимовна на это никогда не пойдет.
Клавдией Ефимовной звали заведующую консультативным отделением, непосредственную начальницу Константина.
– Не пойдет, – согласился Константин. – А вот я – пойду.
Главный врач посмотрел на него с недоверчивым удивлением.
– Есть еще одно… хм… обстоятельство, – быстро сказал Константин. – Если вы назначите меня заведующим и предоставите полную свободу действий, то ежемесячно будете получать хороший бонус. Точных цифр назвать не могу, но на штуку баксов можете рассчитывать твердо.
– Вы меня покупаете? – недоверчивости во взгляде главного врача прибавилось.
– Да, – кивнул Константин. – А вы разве против?
Утром следующего дня Клавдию Ефимовну госпитализировали по «скорой» из кабинета главного врача, где она закатила истерику, плавно перешедшую в сердечный приступ. Ничего удивительного – на седьмом десятке не стоит давать эмоциям слишком много воли. Исполняющим обязанности заведующего консультативным отделением главный врач назначил Константина. Спустя месяц, сразу же после выплаты первого «бонуса» в размере полутора тысяч долларов, Константин стал полноправным заведующим.
Внедренный им метод работы, Константин про себя поэтично называл «методом перекрестного опыления». Суть его заключалась в принципе: «заработал сам – дай заработать коллеге». Все пациенты, и ведомственные, за которых платило министерство, и коммерческие, оплачивающие все «удовольствия» из собственного кармана, вне зависимости от их диагнозов, направлялись на консультацию к кому только можно. Дело же нехитрое. И весьма прибыльное.
Допустим, пациент пришел к невропатологу с жалобами на боли в пояснице, явно вызванные остеохондрозом позвоночника. Консультация терапевта для исключения заболеваний внутренних органов нужна? Нужна, однозначно. Кардиолог тоже не помешает, потому что инфаркт миокарда иногда маскируется лучше Штирлица, проявляясь болями самой неожиданной локализации. Консультация уролога для исключения мочекаменной болезни? Обязательно! Гастроэнтерологу тоже не помешает показаться, поскольку заболевания кишечника часто маскируются под остеохондроз. Мимоходом можно (и нужно!) спросить про сухость во рту и под этим соусом направить к эндокринологу, поскольку этот симптом наблюдается при сахарном диабете. Окулист нужен всем подряд, поскольку в наше время найти взрослого человека без какой-то «зрительной» патологии практически невозможно. И у кого хоть изредка не шумит в ушах? А это повод для назначения консультации отоларинголога. Аллергологу тоже нужно показаться, поскольку аллергия часто служит фоном для развития других заболеваний. Ну для полного комплекта не помешает консультация проктолога – вдруг это опухоль прямой кишки проявляется болями в спине? Что у нас осталось? Диетолог? К диетологу направлять всех без исключения, поскольку правильное питание – основа здоровья! Жаль, конечно, что пациент – мужчина, а то можно было бы и гинекологу его показать…
Константин строго-настрого предупредил врачей, что тот, кто станет закрывать консультацию одним осмотром без назначения каких-либо обследований, вылетит из поликлиники впереди собственного визга. В диагностическом отделении работают наши коллеги, которые тоже хотят жить хорошо. Так что сознавайте и соответствуйте! На первом приеме назначили обследование, на втором – оценили результаты и даже в том случае, если придраться совершенно не к чему, извольте назначить контрольную явку через три месяца. Про физиотерапию и лечебную физкультуру тоже забывать нельзя. Вдох глубокий, руки шире, наклонились, присели – это никому не нужная самодеятельность. Правильные занятия физкультурой, занятия, которые лечат, а не калечат, возможны только под руководством опытного врача и только по индивидуальному плану, для разработки которого нужно посетить ряд врачей-специалистов.
На третьем месяце своего заведования Константин поднажал на главного, чтобы тот поднажал на своего тестя с целью получения средств на переоснащение лаборатории. В результате получилась не лаборатория, а конфетка. Точнее, не конфетка, а курочка, несущая золотые яйца, да еще и с пулеметной скоростью. Мощности обновленной лаборатории позволяли брать анализы на стороне. Оценив перспективы, Константин (руками главного врача, разумеется) заменил заведующую лабораторией на знакомую и крайне вменяемую даму, прежде работавшую в Центре эндокринологии. С ней стало возможным делать деньги буквально из воздуха – набирать заказы на стороне и передавать их за процент в другие лаборатории. Дел на копейку, прибыли – на сто рублей!
Константин мог бы погасить свой подпольный кредит заранее, но уговор не предусматривал снижения суммы в случае досрочного погашения, так что торопиться не было смысла. Погасил день в день, имея в придачу пару тысяч долларов в семейной кубышке и шесть тысяч в личной-потаенной. Наличие потаенной кубышки было продиктовано не стремлением к разводу с Никой, а нежеланием «закрывать» будущие косяки тестя (в том, что они последуют не было никаких сомнений).
Жизнь вошла в колею и катилась по ней гладко. Когда сумма ежемесячных «бонусов» выросла до трех тонн «зелени», Константин сказал главному врачу, что это еще не предел, но в заведующих отделением ему тесно, нет возможности развернуться вовсю. Спустя три дня он стал заместителем главного врача по медицинской части (хорошо, что на сей раз обошлось без вызова «скорой» – предшественница тихо сложила в коробку личные вещи и ушла навсегда).
– Костик, а как же наука? – спрашивала едва ли не при каждом телефонном разговоре бабушка, мысленно видевшая внука действительным членом Академии наук и лауреатом всех существующих премий.
– Наука подождет, Полли! – отвечал внук. – Времена нынче не научные, а практические.
