Андрей Шиканян
Байки из Зоны. Убежать от себя
– Да так, знакомцы покойного брата.
– Они бандиты?
– Ну, что-то вроде того.
– Миш, мне страшно.
– Испугалась, маленькая? – Суворовцев обнял подругу.
– С тобой ничего не боюсь! – ответила Мина и поцеловала парня. Потом решительно взяла его за руку: – Поедем отсюда. Бабушка уехала на дачу, и ее квартира свободна.
– А папа не заругает? – улыбнулся Михаил.
Ответом был долгий поцелуй.
Суворовцев расплатился, они вышли из кафе и, поймав такси, укатили по названному Миной водителю адресу.
Таксист – грузный усатый дядька лет сорока с деревенским выговором – попался знающий. Несмотря на то что бабушка Мины жила на самой окраине города, автомобиль домчал молодых людей быстро и без задержек. Миша и Мина сразу загрузились на заднее сиденье и всю дорогу целовались. Водитель на протяжении всей дороги не отвлекал парочку от их столь увлекательного занятия. Только когда машина остановилась, прибыв на место назначения, таксист деликатно напомнил:
– Приехали.
Суворовцев с трудом – надо признать, немалым – оторвался от Мины, расплатился, молодые люди покинули такси и поспешили в подъезд. Однако, спешно поднявшись на этаж, парочка обнаружила на лестничной площадке компанию из нескольких молодых людей кавказской наружности, центральной фигурой в которой ярко выделялся Ильяс Дауров.
«Твою мать, – с досадой подумал Суворовцев. – Как же он достал! Спасу даже здесь нет! Везде его морда. Не дай бог он еще окажется соседом Минкиной бабушки».
К досаде примешалась злость. Михаилу уже порядком надоело соперничество с этим настырным горцем, которое почему-то начало распространяться за пределы ковра.
– О, Мища! – с показной радостью Ильяс раскинул руки, показывая, как он рад видеть своего давнего соперника. Суворовцев с Миной едва успели выйти из лифта. Но двери кабины еще не закрылись.
– Привет, Ильяс, – ответил Михаил и подался назад, чтобы не попасть в захват. При этом Мина отступила в сторону. В результате девушка оказалась среди горцев, а Суворовцев – в кабине лифта. Подругу Михаила тотчас же оттеснили в глубь площадки и затолкали в угол.
Суворовцев рванулся было на помощь, но наткнулся на Даурова и еще какого-то невысокого, но крепкого парня.
– Нэ дергайса, – сказал незнакомец, при этом ткнув Михаила кулаком в грудь.
Суворовцев среагировал моментально. Схватив парня за руку, он дернул того на себя, метя локтем в голову. Однако тут вступил в схватку Дауров. Быстро схватив Мишку за голову, горец с силой ударил его о стенку лифта. В голове Михаила словно взорвалась граната. Он застонал и осел на пол кабины.
– Мы, горцы, не проигрываем, – делая указательным пальцем правой руки такие же движения, какие делает учитель, выговаривая нашкодившему ученику, начал Ильяс.
– Точнее, не умеете и не любите проигрывать, – несмотря на боль в голове и слабость в ногах, Суворовцев не смог удержаться от реплики. Стоило признать, что раунд оставался за Дауровым. Но Миша не боялся горца, хоть был сейчас в положении абсолютно для него невыгодном с любой точки зрения.
– Не проигрываем! – настаивал на своем Ильяс, а ударивший Михаила незнакомец, то ли в подтверждение слов своего старшего товарища, то ли разозлившись на излишнюю говорливость Суворовцева, пнул последнего в грудь ногой. Михаил зашелся жутким кашлем. Боль скрутила мгновенно. Удар у противника был что надо.
Краем сознания он заметил, что двери лифта автоматически пытаются закрыться, но всякий раз грохают, наткнувшись на ботинок того самого незнакомого горца.
– Так вот, – как ни в чем не бывало продолжал Ильяс. – Мы засчитаем твою утреннюю победу как случайность. Я не выспался, мне нахамили в автобусе, я встал не с той ноги. Ну, в общем, ты понял. Поэтому бороться мы с тобой будем снова. Завтра, на пустыре во дворе фабрики. В это же время.
– Я так понимаю, о правилах мы не говорим, – через силу усмехнулся Суворовцев.
– К чему правила? – оскалился в усмешке Дауров и пожал плечищами. – Будем бороться, а там как Аллах решит.
– Я не мусульманин, – напомнил Мишка.
– Тем хуже для тебя, – пожал плечами горец. – Аллах гяурам не помогает.
– Что, свою свору туда же притащишь? – ухмыльнулся Михаил.
Незнакомец, стоявший рядом с Ильясом, снова наметился пнуть Суворовцева. Миша видел, как тот даже занес ногу. Но Дауров в этот раз не позволил.
– Какая же это свора, Мища? Это все мои братья. Они тоже будут, чтобы убедиться в том, что ты будешь бороться честно.
Но в глазах горца парень прочел совсем не то, что услышал: «Если ты снова будешь побеждать, мои братья позаботятся о том, чтобы ты проиграл».
– Кстати, чтобы ты не увильнул, дэвушку мы оставим у себя. До завтра. Отдадим тебе ее после нашей схватки, если сможешь держаться на ногах.
– И в палыцыю не звани, бэспалэзно, – заявил новоявленный родственник Даурова.
Двери кабины, отпущенные нападавшими, свободно закрылись, и лифт поехал вниз. Суворовцев как сквозь вату слышал, как южане, шумно гогоча, скатились по лестнице на первый этаж. С учетом слабой силовой установки лифта обогнать кабину на спуске мог даже ребенок. Так что не стоило и думать перехватить горцев на первом этаже.
С трудом поднявшись на ноги, Михаил выбрался из лифта и, по минимуму приведя себя в порядок, вышел вон из подъезда. Он даже не пытался гнаться за Дауровым со товарищи. Все равно это бесполезно. Сейчас следовало не торопясь продумать дальнейшие действия. Присев на лавочку, он попытался привести в порядок скачущие мысли. Первое, что всплыло в голове спустя десять минут: даже если он немедленно отправится в полицию, то все, что в дежурной части сделают, это зафиксируют обращение. Пропавшего человека все равно начнут искать не сразу, а через трое суток. К тому же искать Мину не нужно. Суворовцев и так знал, где она находится. Во всяком случае, у кого – он знал точно. А уточнить адрес – дело времени.
Был вечер. На город постепенно опускались сумерки. В мае хоть и длинные вечера, но и они в конечном итоге сменяются тьмой. Суворовцев довольно бодро двигался по направлению к центру города. Ловить машину он не стал. В голове уже роились идеи.
В квартиру номер пять в доме двадцать один по улице Копылова Миша ворвался как ураган. Сначала он долго звонил в дверь. Открывшего молодого парня Суворовцев просто снес, не дав тому даже мгновения на удивление. Промчавшись по длинному коридору, свернул влево и толчком открыл дверь в угловую комнату. В ней находились человек восемь, и все дружно курили. Дым, что называется, стоял коромыслом. Его клубы витали в воздухе, сталкиваясь со стенами и потолком, и смешивались, порождая немыслимые иллюзорные фигуры. Впрочем, это великолепие также было недолговечным и распадалось от первого же движения воздуха, ненавязчиво напоминая собравшимся о недолговечности окружающего бытия.
Все присутствующие дружно повернули к Михаилу головы. Люди были явно недовольны его вторжением. А недовольство таких субъектов могло вылиться для нежданного пришельца серьезными неприятностями. Все присутствующие в комнате были как на подбор крепкими, широкоплечими парнями двадцати пяти – тридцати лет. И при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что мало кто из них был обременен сколь-либо развитым интеллектом.
– Че за…. – ближайший парень шагнул к Суворовцеву.
Глазки здоровяка под низкими бровями злобно блестели. Толстая, увенчанная широкой татуированной кистью с короткими сарделькообразными пальцами рука потянулась к Михаилу. Одновременно сзади возник парнишка, которого Суворовцев снес при входе.
– Бизон, завянь. Артик, вали на пост, – властный голос, раздавшийся из глубины комнаты, остановил пыл бугая. – Это братан Васьки Косого. Ты заходи, Мих, и давай сюда.
– А-а-а, – пробасил моментально смутившийся Бизон. – Прости, брат. Заходи, стало быть.
Суворовцев шагнул внутрь комнаты, разрезая, словно ледокол торосы, висящую дымовую завесу. Со всех сторон потянулись руки. Знакомые и не очень ребята хлопали Суворовцева по плечу, норовили пожать ладонь или каким иным способом поприветствовать, выразить дружелюбие.
Через пару минут Михаилу удалось пробиться к позвавшему его субъекту, известному в определенных кругах как Блин. Коренастый, широкоплечий, коротко стриженный, с шеей и замашками профессионального борца, он был главарем местной группировки и по совместительству другом и сослуживцем покойного брата Мишки – Василия Суворовцева. На нем были широкие военного покроя брюки, полосатая майка. На ногах – берцы. Мужчина сидел на диване, вертя между короткими пальцами правой руки нож. Клинок рыбкой скакал в руке, то прячась, то выказывая свое жало в самом неожиданном ракурсе.
– Здорово, братуха, – главарь поднялся с дивана и обнял Суворовцева. В приближении оказалось, что Блин был ниже Михаила на голову, зато шире почти вдвое. – Как сам, как родаки?
Блин жестом пригласил Михаила присесть и сам плюхнулся на диван. Суворовцев последовал примеру хозяина. Здесь можно было приличий особо не соблюдать. Главное, не задеть пацанскую гордость.
– Выпьешь? – Блин потянулся к стоящему рядом с диваном столику на колесах, на котором громоздились разнокалиберные бутылки. Этикетки в основном были не отечественные.
– Спасибо, все хорошо, – сдержанно ответил Михаил.
– Ты по делу или просто так заглянул? – Блин пристально поглядел в глаза парню.
– Извини, по делу.
– Ну так чего ломаешься? Давай базарь, че от старых братовых корешей надо? – улыбнулся Блин. В этой гримасе Суворовцев уловил нотки торжества. Но отступать было поздно.
Когда-то Блин, в миру – Сергей Паликовский, и Васька Косой – старший брат Михаила – были хорошими друзьями. Сидели за одной партой, учились в одном техникуме. Боролись у одного тренера. Даже в армии в одной части служили – в полку ВДВ. Когда же демобилизовались, то оказалось, что половина предприятий в городе закрыты. Работы не было. На рынках заправляли выходцы с Кавказа. Да и не только на рынках. Вся торговля была занята бойкими чернявыми горбоносыми бизнесменами. В городе появились наркотики. Стайки крепких молодых людей от нечего делать занимались мелким грабежом. В общем, два демобилизовавшихся парня со средним специальным образованием не могли найти себе места в новом для них обществе. Тогда они организовали банду. ОПГ, как ныне принято такие называть. Возглавил группу Василий Суворовцев. Дела у друзей шли вполне успешно. Подмяв под себя несколько более мелких банд, они расширили сферу влияния на всю западную часть города. Банда Суворовцева контролировала несколько рынков, пару крупных магазинов и казино. Даже два предприятия, которые еще работали, попали в сферу интересов Васьки Косого и Блина.
Родители – люди интеллигентные – были против криминальных занятий старшего сына. Отцу, конструктору «старой школы», было абсолютно непонятно, как можно зарабатывать себе на хлеб, разрушая, а не создавая что-то. Но родные ничего поделать не могли. Старший сын увяз в криминальном бизнесе крепко. Родители только взяли с Василия слово, что младших братьев тот в банду не потянет. Тот сдержал обещание, строго-настрого запретив Михаилу даже думать о бандитских делах. А когда тот, ослушавшись, попытался втереться в банду через Блина, Васька выпорол Мишку, как нашкодившего подростка. Просто перегнул его через колено и отходил своим широким солдатским ремнем по заду, благо что не голому. Мишка тогда страшно разозлился на брата. Но потом между ними состоялся разговор, и Михаил понял, почему так против старший брат. А через полгода Васька погиб. Погиб глупо и ни за что. Его застрелил снайпер из конкурирующей ОПГ. Конечно, братва отомстила, но это не вернуло Мишке брата, а родителям – сына. Блин тогда сам приглашал Мишку в банду, но тот, памятуя о наставлениях покойного, отказался.
Именно поэтому сейчас Блин чуть не прыгал от нетерпения, спрашивая, что же Суворовцеву-младшему надо. И Михаил рассказал. Все без утайки. Про Мину, про Даурова, про похищение. Когда Суворовцев закончил, Блин вопросительно смотрел на парня.
– В итоге, что ты хочешь? Бабу вернуть? Зверька наказать?
– Зверька я сам накажу. Мне Мину вернуть надо да семью прикрыть от возможной мести.
– Под Дауровыми здесь почти полгорода, – задумчиво почесал нос Блин. – И некоторые из мэрии с его рук кормятся.
– Мне только понять, где Минку держат.
– Слушай, брат, – вздохнул Блин и положил на плечо Михаила свою тяжеленную ладонь. – Дауров здесь сила. Причем слишком большая. С ними считаются многие в городе. Связаться с этими горцами – огрести проблем на всю башку. Отступись лучше. Не думаю, что твоя Мина сильно против отношений с ним. Иначе бы отбивалась.
Суворовцев вспыхнул:
– Не хочешь помогать, так и скажи. А то «обращайся, если что». Вот оно, наступило. А ты меня отговариваешь.
Щеки Блина пошли багровыми пятнами. Но он сдержался.
– Меркуй, о чем базаришь, баклан, – резко оборвал он Суворовцева. – Выступить против зверей много ума не надо. Положить своих ребят впустую не хочу. Ты сам подумай. Вспомни, как все было. А я пока пацанам скажу, чтобы пробили по каналам ситуацию. Ты говорил, горец слюни по твоей бабе пускал? Жениться обещал?
– Мина говорила, да, – хмуро ответил Суворовцев. Он был недоволен своей несдержанностью и вообще жалел, что пришел за помощью именно сюда.
– Значит, засылал сватов к ее предкам, – подытожил Блин. – Дальше – похищение невесты, как у зверьков принято. До кучи отличился – унизил своего соперника.
– Он меня вызвал, – сказал Михаил. – Назначил место и время встречи. И при любом исходе мне совсем не хочется встречаться на его территории и подчиняться его правилам.
– Давай так, – предложил Блин. – Что бы ни случилось, пацаны тебя завтра подстрахуют. Это я обещаю. Во всяком случае, бить тебя гуртом никто не позволит. Остальное по ситуации.
– Пусть так, – согласился Михаил. Он уже успокоился и начал анализировать ситуацию.
– А братва пока прощупает основные моменты, – добродушно заметил Блин и стал раздавать команды: – Ша, пацаны. Слушай сюда. Надо вот что пробить…
Озвучив основные директивы, главарь предложил Суворовцеву на выбор – либо транспортировку домой, либо ночевка в «малине». Михаил решил ехать. Ему нужно было кое-что обдумать. Отвезти брата бывшего главаря вызвался один из бойцов старой гвардии, которые еще помнили Суворовцева-старшего.
Проводив Михаила, Блин с удовольствием потер ладони. Младший Суворовцев четко шел к нему в руки. А заполучить в команду неплохого бойца, а главное, неглупого человека было не таким уж простым делом. Оттого так радовался бандит. Ведь за помощь надо платить. Услуги Блина со товарищи стоили дорого. А поскольку Михаилу платить было особо нечем, то придется расплачиваться собой – вступать в банду.
Автомобиль остановился у подъезда Мишкиного дома. Молчаливый водитель повернулся к сидящему на переднем сиденье пассажиру:
– Приехали, Миш.
– Спасибо, Джин. – Суворовцев протянул руку старому соратнику брата, которого знал лично.
– Ты бы подумал еще, прежде чем под помощью Блина подписываться, – вдруг сказал Джин, пожимая своей лапищей ладонь парня. – Дороговато тебе встанет эта помощь. Может, ну его…
– Разберемся, – махнул рукой Михаил, открыл дверцу и полез из салона.
2. Телескопчик
Автомобиль бибикнул, мигнул фарами и скрылся в темноте спального района. Суворовцев взлетел по ступенькам на свой этаж, открыл ключом дверь и застыл на пороге. В прихожей сидел младший брат Семен. Как-то странно сидел. Парнишка скрючился и тихо, стараясь не разбудить родителей, всхлипывал.
– Эй, что с тобой? – Михаил шагнул к брату, попутно включая свет.
– Ничего, – прохрипел тот и поднял лицо.
Михаил отшатнулся. Из-под кровавой маски, в которую превратилась правая половина лица Семена, глядел почти заплывший глаз.
– Тебе тут привет джигиты передали и предупреждение, чтобы ты не очень сильно завтра дрался с Дауровым, – прохрипел Сеня. – Обещали меня вовсе прибить.
Было видно, что парню больно. Очень больно. Но Семен не боялся. Напротив, в его взгляде сквозили дерзость и вызов.
– Твари. – Михаил до хруста сжал кулак. Если бы не позднее время, парень бы врезал по косяку. Но родителей будить не хотелось. Да и пугать не следовало.
– К ментам и в больничку обращался?
– А смысл?
– В больницу – еще какой. Не побои снять, так подлатать и провериться.
– Да я и без медиков знаю, что у меня сотрясение мозга и треснуты пара ребер. Били-то не насмерть. Так, чтобы послание донес. – Сеня ухмыльнулся разбитыми губами и тут же скривился от боли.
– Ладно, разберемся, – процедил Михаил, одновременно ставя еще один пунктик в долге Даурова. – Иди умойся. Потом заходи ко мне. Лицо подрихтуем. Предкам скажешь…
– Что споткнулся в темноте, – привычно закончил Семен. – Плавали, знаем. Не в первый раз.
Братья разошлись.
В своей комнате Суворовцев первым делом включил свет и кинулся к комоду. Покопавшись на дне, извлек сверток серой ткани. Развернул, достал небольшой продолговатый металлический предмет с рифленой рукоятью, кастет и длинный кинжал в чехле. Вдохнув запах машинного масла, разложил арсенал на столе, отодвинув попутно стоявший там же телефонный аппарат. Взял рифленый металлический цилиндр в кисть, как кастет, и резко взмахнул рукой. Телескопическая дубинка с лязгом раскрылась, явив миру свое опасное нутро. Оружие ударно-дробящего действия. Как гласит Уголовный кодекс, максимальные санкции за незаконный сбыт такового – до четырех лет со штрафом в размере до восьмидесяти тысяч рублей. А уж сколько за применение дадут, зависело исключительно от результатов использования. Об этом думать не хотелось.
Скрипнула дверь. Михаил дернулся, но это был Семен.
– Фу ты, чертяка. Я уж думал, предки.
– Предки спят сном праведников, – проворчал младший брат.
– Вот и пусть спят, а я тебе лицо обработаю. – Михаил положил телескопическую дубинку на стол и пошел за аптечкой.
– Воевать готовишься? – Брат рассматривал разложенное на столешнице оружие.
– Не то чтобы воевать, но с Дауровым встречусь, – ответил Миша, ставя на стол коричневую сумку с красным крестом в белом круге.
– Так он же один не ходит.
– Потому и извлек на свет божий все это великолепие. С ним все сподручнее.
– Откуда у тебя все это? – Семен задумчиво перебирал предметы, лежащие на столе.
– Что-то от Васьки-покойничка осталось. Что-то сам нашел. Кинжал, например, когда под Винницу ездил с патриотическим клубом.
– Ну, да. Тут известная символика. – Семен рассматривал рукоять. Затем извлек клинок из ножен и сделал пару движений, словно режет и колет кого-то. – Не, это не боевое оружие. Скорее, церемониальное. Хреново с балансировочкой, да и рукоять неудобная.
– Брось, а то мне придется перевязывать еще и резаные раны, – усмехнулся Михаил. – Он острый как бритва. А ты садись. Лечить будем.
– Уж ты налечишь, – поморщился Сеня, отложил кинжал и сел на стул. – Эскулап.
Суворовцев споро обработал раны брата. Они все были поверхностными – синяки да ссадины. Крупных рассечений не было, так что шить не пришлось. Навыков, полученных в военно-патриотическом клубе, вполне хватило.
В ночи противно заверещал телефон. Суворовцев взглянул на аппарат, стоящий на столе, почти с ненавистью.
– Блин, в два часа пополуночи! – воскликнул Сеня, глянув на часы.
– Кого, интересно, разбирает на ночь глядя? – проворчал Михаил, откладывая вату и йод.
Он делал это нарочито не спеша. Вдруг неизвестному абоненту надоест, и звонки прекратятся. Но аппарат продолжал настырно трезвонить. С учетом того, что телефонная сеть была раскидана по всей квартире, звонок мог разбудить родителей. Это не было бы страшно, если бы лицо Семена не оплывало фиолетовым. Именно поэтому Михаил поднял трубку.
– Алло! – спросил он вполголоса, собираясь разнести звонившего в пух и перья.
– Извини, что так поздно, – это была Таня. – Но время не терпит.
– Что, гормоны опять замучили? – ядовито начал Суворовцев.
Парень пришел в тихую ярость. Совсем малолетка сдурела! Уже среди ночи названивает! Интересно, и откуда у нее домашний телефон квартиры Суворовцевых.
– Дурак, при чем тут мои гормоны? Тебе из города валить надо.
Суворовцев даже опешил от таких речей.
– Не понял? – прозвучало из трубки. – Тебя мой папаша слил, дубинушка. Сдал дяде Даурова, как стеклотару. Вали из города, если жить хочешь.
– Так, стоп, по порядку давай, – сказал Михаил.
– Вот тебе порядок, – продолжила Татьяна, но уже почему-то вполголоса. – Чем наш папаша занимается, ты знаешь. Научно-прикладные исследования в области водоочистки. Дядя Даурова, того самого, кто у тебя Минку отбивает, работает в мэрии на не последней должности. Папе нужны городские заказы, чтобы его контора жила. Но для этого надо подмазаться под этого Даурова. Ведь через него и идут эти контракты. А племянничек этого чиновника слюни по сеструхе моей пускает. Совсем как ты. Вот и сговорились папа мой и дядя Дауров, что породнятся.
– А Мина? – У Михаила перехватило дыхание.
– А что Мина? Она не против. Ильяс – жених видный. Красавец. Спортсмен. Денег – завались. Хата своя, коттедж за городом, машина дорогая. Пока дядя у власти, племянничек обеспечен поддержкой. Да и без дяди его семья небедная. А у тебя что есть? Комната в квартире родителей? Деньги? Власть? Нищий ты, Мишк. – Татьяна была жестока. Она била в самые больные места – благосостояние.
– Заноза ты, – только и выдавил Суворовцев.
– Я спасти тебя хочу.
– Ты все это откуда знаешь?
– Телефонный разговор подслушала. Жить хочешь – вали из города. И никуда завтра не ходи.
Вдруг тон ее изменился.
– Ну, все, Светулька, пока. Спать давно пора. Завтра пересечемся, потрещим. Чмоки-чмоки. Похоже, родаков разбудила.
Связь оборвалась. Суворовцев швырнул трубку. Та рухнула на аппарат так, что его корпус дал трещину.
– Не злись, – сказал Сеня. Он почти не слышал разговора, но многое додумал сам. – Сам понимаешь, многое не в наших силах.
– Ну уж дудки, – ответил Михаил.
– Что, со всей горской диаспорой разбираться из-за девки будешь?
– А почему нет? Тут уже вопрос не в Минке. Хотя ее бы я спросил.
Михаил уже понимал, что столкновение с Дауровым потеряло всякий смысл. Оказывается, «похищение невесты» было спланировано и об этом знали все фигуранты, кроме самого Суворовцева. И родители давно сговорились. Минка, выходит, просто играла с ним в игры. Ни любовью тут не пахло, ничем другим. Парень чувствовал себя даже не обманутым. Было такое ощущение, что над тобой просто посмеялись. Жестоко, гнусно, безнаказанно и от этого еще более обидно.
– Сволочи! – выдавил из себя Михаил. – Гады, ублюдки и мерзавцы!
Он сжал кулаки. Костяшки пальцев громко хрустнули.
– Ты прям как Брюс Ли, – сказал брат.
– И мстить буду так же, как он, – решительно ответил Михаил.
– Ты придержи лошадей, Рэмбо, – сказал Сеня. – Морда у меня, конечно, болит, но не настолько, чтобы бросаться на горцев в одиночку. Ты хоть к корешам братовым заскочи.
– Нечего там делать. Дорого стоят услуги бандюков. Ты же помнишь. Братан-то наш тем еще ухарем был. Так что самому придется.
– Тогда я с тобой пойду, – решительно поднялся Семен, покряхтывая.
Михаил покачал головой. Смотрелся младший брат более чем жалко. Лицо распухло, так что глаз видно не было, поплыло сине-желтыми оттенками. Рассеченные губы были похожи на оладьи.
– Ты отдыхай лучше. А я свои проблемы сам как-нибудь разрулю.
– Разрулит он, – проворчал младший, и Михаил вдруг увидел, насколько Сеня похож на старшего брата.
– Во сколько у вас стрела со зверьками? – спросил Семен.
– В шесть вечера на заброшенной фабрике.
– Не сцы, братан, подгоню своих фантиков. Подмогнем.
– Мне свалка не нужна, – хмуро ответил Михаил, недовольный тем, что приходится прибегать к помощи младшего брата. Ведь должно быть наоборот!
– А свалки и не будет. Ребята с фирмы просто присмотрят, чтобы зверьки не поступали по традиции.
– Это как?
– А то ты не знаешь, – ухмыльнулся Семен разбитыми губами. – Это когда все на одного.
– Не стоит! – отрезал Михаил. – Как-нибудь сам.
И не слушая возражения брата, заявил:
– Все, спать. Завтра день тяжелый. Надо отдохнуть. Предкам скажешь, что с байка навернулся. Так оно солиднее будет, чем мордой о косяк.
– Да понял, не дурак. – Семен поднялся и отправился в свою комнату.
Михаил же, потушив свет, рухнул на постель не раздеваясь. Несмотря на сонливость, вызванную общим утомлением организма, спать не хотелось вовсе. Нервная система была слишком перегружена возбуждением. Тогда парень попытался представить свои действия на следующий день. Чем сильна диаспора Даурова? Сплоченностью, звериной жестокостью по отношению к не членам клана, а еще готовностью драться до конца, до самой смерти. То, что честной схватки может не получиться, Михаил не сомневался. Слишком уж неравны силы. Он один. А за Дауровым только молодых парней человек двадцать. Не исключено, что поединок может не состояться вовсе. Накинутся все разом, и дело с концом. Ильяс-то парнишка с трусинкой. Не зря пришел сегодня не один, а с кунаками. Стало быть, надо прийти на условленное место пораньше. Не забыть захватить пару сюрпризов для горцев – нож, телескопчик, кастет. Те-то наверняка заявятся при оружии.
На помощь Блина и братовых друзей из фанатской фирмы Михаил не рассчитывал. Смысла не было. В любом случае каждая из организаций потребует расплаты, а цена окажется неимоверной. К тому же в непобедимость дауровской компашки Суворовцев не верил. Когда они все вместе – это сила. Но стоит их растащить по одному, и шансы Михаила возрастут в разы. Теперь осталось только решить, как это сделать.
Горечи ситуации добавляло предательство Мины. Как она могла, думал Михаил, возвращаясь мысленно к словам Татьяны. Ведь они с Миной встречались, у них были совместные планы на ближайшие каникулы, во всяком случае. А в результате его променяли на горца. Да еще таким образом, что Дауров разом удовлетворит все свои комплексы и обиды на Михаила. Вон, дело даже до вызова на поединок дошло. Вместе с тем Михаил пытался оправдать свою девушку. Она могла и не знать о последствиях, ей могли сказать, что все это похищение – не более чем игра. Для Мины, как выясняется, это так и было. Но для Суворовцева в результате игра превращалась в угрозу жизни. И потом, знала ли девушка, какую боль она причиняет Михаилу своим предательством? Ведь иначе произошедшее назвать нельзя.
Михаил из последних сил пытался представить ситуацию таким образом, что Мина тут вовсе и ни при чем, но выходило так, что она играла в происходящем не последнюю роль. Ведь она все знала. Но тем не менее не подала парню никакого знака, сигнала, ни словом не обмолвилась о грозящей опасности. Зачем? На этот вопрос Суворовцев ответить не мог, но очень хотел задать его своей бывшей девушке, хоть в свете текущих событий понимал, что, скорее всего, этого сделать не удастся.
* * *
Михаил торопливо шел по улице Копылова. Это был самый короткий путь к заброшенной фабрике, где была назначена встреча. До этого знаменательного события оставалось еще часа четыре. Но Михаил, как и решил, шел пораньше. Нужно было разведать пути возможного отхода, места вероятных ловушек, которые можно было бы использовать в своих целях.
Затренькал мобильник. Михаил посмотрел на дисплей. Звонил Блин.
– Але, – Суворовцев нажал на кнопку приема.
– Мих, это Блин, – сказала трубка. – Извини, но братва решила, что со зверьми связываться себе дороже. Мы не подписываемся.
Последовавшие вслед за этим короткие гудки вполне ясно давали понять, что помощи ждать неоткуда. Собственно, Суворовцев и сам собирался отказаться, но страх бандитов перед кавказцами насторожил Михаила. Он припомнил, что Блин вчера вел себя совсем иначе. Бравада это была или еще что-то, Суворовцеву было неинтересно. Брат-покойничек и тут оказался прав. Когда возникают проблемы, ты всегда остаешься один. А все, даже те, кто минуту назад клялся тебе в вечной любви, дружбе или преданности (нужное подчеркнуть), отходят в сторону и с интересом наблюдают, выживешь ты или нет.
Михаил шел на драку со спокойным сердцем. Как на вчерашние соревнования. Он не чувствовал ни вины перед кавказцами, ни какой-либо обязанности искупать какую-то оплошность. Суворовцев шел отстаивать свою правду, свое право существовать так, как он считает нужным, не оглядываясь на людей, желающих ограничить его в этом. Парень не думал о своей уже бывшей невесте. Она сделала свой выбор, и оспаривать его Михаил не планировал. Он не горел ненавистью к своим обидчикам, как это было вчера. Он вообще не испытывал никаких сильных эмоций ни к кавказцам, ни к кому бы то ни было вообще – даже к не поддержавшим его бывшим подельникам брата. К горцам он вообще относился спокойно, считая некоторых из них вполне славными, добрыми и отзывчивыми ребятами. С некоторыми даже был в приятельских отношениях. Поэтому он шел драться не с горцами вообще, а с Ильясом Дауровым и его командой в частности.
Суворовцев проник на территорию, используя дырку в заборе, о которой ему сказал Семен. Этим местом часто пользовались приверженцы новомодного течения под названием «паркур», который предполагал передвижение по городу с использованием акробатических трюков и строений. А проще говоря, ребята прыгали через препятствия довольно экзотическим способом. Для этого нужна была недюжинная физическая подготовка и практика таких вот лазаний. Чтобы не эпатировать честных мещан своими выходками и не раздражать работников органов внутренних дел, паркурщики мирно удалялись сюда, где и предавались своим упражнениям в высотной акробатике с элементами промышленного альпинизма.
Обширный двор находился в таком же запустении, что и сама фабрика. Все пространство от решетчатых ворот до дверей цеха было усеяно разнокалиберным мусором – от мелкого гравия до фрагментов каких-то котлов и станков. В общем, предметов, за которыми можно спрятаться и между какими попетлять, представлялось в избытке. Михаил заглянул в цех. Но там ничего интересного не нашел. Та же пустота разворованного, но некогда процветавшего предприятия. Разбитые окна, проваленная в некоторых местах крыша завершали картину разрухи. Михаила заинтересовали несколько коридоров, которые были достаточно мало освещены, чтобы там в случае чего спрятаться. Вряд ли свита Даурова обзаведется фонарями.
Наметив себе пути движения, Суворовцев кое-где расставил ловушки. В одном месте положил поперек затемненного коридора прут арматуры на уровне колен. В другом расшатал ящик, стоящий в основании целой груды такой же тары, да так, чтобы одним движением можно было завалить всю эту кучу на преследователей. Не покалечит, так задержит. Задачей Суворовцева было не убить Даурова и его дружков, а остаться с Ильясом один на один и при этом не погибнуть. Мишка прикинул в голове, все ли правильно поставил, все ли нормально разложил.
