Андрей Сальников
Союз молодёжи
Учитывая то, что их лагерь теперь находился на высоте почти трёх с половиной тысяч метров над уровнем моря, подъём на гребень до высоты в три тысячи семьсот метров налегке не составил для них большого труда. Через тридцать минут неспешного передвижения по некрутой осыпи из камней среднего размера они стояли обнявшись и смотрели на окружающие их со всех сторон грандиозные горы, доминантой которым здесь был пик ледяной горы Союз молодёжи.
В долине были видны густые тёмные тени от плотных облаков, мерно плывущих в холодных потоках синего неба, и едва заметная нить реки на дне ущелья, несущей по нему чистейшую воду. Вокруг – бурые остроконечные скалы, покрытые многовековым льдом и свежим снегом. И бескрайняя даль, простирающаяся до самой кромки горизонта.
Маша видела подобные картины не впервые, но каждый раз удивлялась, как тёплый оранжевый свет заходящего солнца превращает эту грозную и неприветливую среду в восхитительный дружелюбный мир. Закаты в горах были её слабостью.
– Глянь-ка туда, Маш! – сказал Вадим, прервав её молчаливый десятиминутный акт созерцания, и кивнул на правую сторону ущелья. – Сможешь найти то место, где мы сегодня утром были?
Маша прищурила глаза, медленно окинула взглядом склоны хребта и уверенно показала рукой в правильном направлении.
– Озеро за тем перегибом, вот в том ледниковом цирке, – ответила она и самодовольно посмотрела на Вадима.
– Правильно! – сказал он улыбаясь, потом повернулся на девяносто градусов и, глядя на гору Союз молодёжи, спросил её: – А здесь какими бы маршрутами ты пошла, исключив те две «единички», о которых мы уже говорили?
– Думаю, это от количества дури в голове зависит и от здоровья! – иронично сказала Маша. – Можно, наверное, и здесь пролезть, – она провела пальцем линию по самому крутому месту на горе, почти по центру ледника, вывела её прямо на вершину и звонко засмеялась.
– А чего ты смеёшься? То, что ты показала – это «троечный» маршрут. Красивый и совершенно логичный. А дурь здесь совсем ни при чём, главное – техника, ну и физическая форма, как ты подметила, – утвердительно произнёс Вадим и потрепал её волосы.
– Мы что, по нему полезем? – испуганно спросила Маша и уставилась на Вадима округлившимися глазами.
– Нет, конечно! – ответил Вадим. – Мы с тобой «единичками» траверс вершины сходим.
Маша обиженно приподняла брови, скривила губы и шутливо сказала:
– Я что, третий разряд получила, чтоб «единички» ходить?
Вадим рассмеялся, поцеловал её в макушку и ответил:
– А говорила, что не за галочками в зачётной книжке сюда пришла.
– Так не за галочками, конечно! Мы же маршрут не заявляли нигде.
Вадим снова посмотрел на гору, внимательно прошёлся взглядом по всему её северному склону и сказал:
– Думаю, вот здесь полноценная «двойка» вырисовывается, – и провёл пальцем сложную линию в воздухе. – От пологого языка ледника вверх до скального выступа, потом чуть левее вдоль острого ледового среза до восточного гребня, а дальше по нему вправо и до самой вершины.
– Ого! Как круто до гребня будет! – удивлённо сказала Маша.
– Ну, а как ты хотела! Крепкая «двойка»! – ответил Вадим. – Но давай об этом завтра поговорим. Уже в лагерь пора, темнеет.
Они быстро спустились с отрога, осторожно прыгая с камня на камень, и подошли к своей палатке, когда на горы уже опустились сумерки. Приготовили на ужин гречку с вяленой курицей, приправив её сушёным зелёным луком и укропом, наелись досыта и улеглись спать.
После активного дня Маша спала как убитая. Утром, когда солнце заглянуло в их ущелье через хребты, она встала, не разбудив Вадима, вылезла из палатки и, стоя на морене напротив горы Союз молодёжи, долго смотрела на тот маршрут, который вчера показывал ей Вадим. Потом заварила и выпила кофе, приготовила кашу на завтрак, залила в термос горячий чай и забралась в палатку.
– Сурок, вставай! – тихо прошептала она мужу на ухо и нежно провела подушечкой указательного пальца по его губам. – Может, мы это?..
Вадим открыл глаза и посмотрел на неё.
– Чего это? – непонимающе буркнул он.
– Ты забыл уже, что ли? – обиженно спросила Маша.
Вадим встрепенулся, улыбаясь, приподнялся на локтях, крепко обнял жену и повалил её на бок.
– Дурачок! – весело сказала она, высвободилась из его объятий и, выскочив из палатки, звонко добавила: – Давай твою «двойку» сегодня пролезем. Смотри, какая погода опять хорошая, а я акклиматизировалась уже полностью.
Вадим, обескураженный неожиданным пробуждением, выполз из своего спальника, выбрался наружу из палатки и, зевая, сказал:
– Мы же отдыхать сегодня весь день собирались…
– Дома отдохнём! – возразила она. – Иди умывайся!
Он нехотя доплёлся до маленького озерца в нескольких шагах от палатки, расколол лёд, образовавшийся на его поверхности за ночь, зачерпнул в ладони холодной воды и, фыркая, умыл лицо. Потом вернулся к Маше и язвительно спросил:
– Я смотрю, ты руководство в свои руки решила взять?
– Так ты спишь долго, Сурок, пришлось взять, – ответила она, закончив раскладывать еду по мискам. – Садись, каша стынет.
После завтрака начали собираться. В рюкзак Вадима положили всё снаряжение, необходимое для ледового восхождения, аптечку и термос с горячим питьём. В маленький, специально привезённый для этого дня, штурмовой рюкзачок Маши бросили два фонаря с батарейками, бутылку воды, четыре бутерброда, которые они брали с собой в самолёт, пару конфет и тёплую кофту. Пристроили к рюкзакам кошки, надели страховочные системы, в руки взяли ледорубы и вышли из лагеря.
К началу маршрута подошли около десяти, что, по мнению Вадима, было очень поздно, и он, уже сильно сомневаясь в том, что сегодня стоит идти на штурм горы, недовольно сказал:
– Скоро снег на леднике прогреется и ручьями начнёт течь по склону. Может, ну его, Маш? Завтра проснёмся пораньше, выйдем затемно и…
Но Маша перебила его и задорно ответила:
– Не сахарные, не растаем! – она села на камень, посмотрела на Вадима и, уже пристраивая к ботинкам кошки, добавила: – И вообще, где мой уверенный в себе Сурок, с которым я познакомилась когда-то на скалах? В палатке храпит до сих пор, что ли? – рассмеялась она.
Настойчивый оптимизм Маши сделал своё дело.
– Ладно, – наконец сдался Вадим, прогоняя тревожные мысли. – Погода нормальная. Маршрут пройдём часа за четыре. Два часа на спуск. Ещё один на отдых и прочее. Думаю, к шести вечера вернёмся в лагерь.
Маша подскочила к Вадиму, коротко поцеловала его в губы и, нежно глядя ему в глаза, тихо сказала:
– Не волнуйся, Сурок, у нас всё получится!
– Но, чур, не ныть, если что! – строго добавил Вадим и достал из рюкзака всё необходимое для маршрута оборудование и верёвку.
Распределив и развесив на себе альпинистский инвентарь, они вышли на пологий язык ледника без трещин, страхуясь пока лишь ледорубами, и быстро дошли до участка, на котором была необходима нижняя попеременная страховка вплоть до самого выхода на гребень. Вадим посмотрел на склон, оценил его крутизну и сухо сказал:
– Первые две верёвки идёшь лидером. Я страхую.
– Поняла, – коротко ответила Маша.
Вадим снял с рюкзака основную верёвку, передал один конец жене, чтобы она привязала его к своей системе, потом заправил верёвку в своё страховочное устройство и, как тогда на скалах, когда они впервые встретились с Машей, с нежностью подумал: «Ну, красавица, теперь наши жизни одной верёвкой связаны!»
– Пошла! – скомандовал он.
Маша уверенно двинулась в лоб по смёрзшемуся фирну, установила по пути несколько промежуточных точек страховки и в умеренном темпе, выбрав первые пятьдесят метров верёвки, добралась до открытого льда.
– Вся! – громко крикнул Вадим. – Закрепись!
Маша соорудила на льду станцию из двух ледовых буров и верёвочной петли, пристегнулась к ней карабином и закрепила основную верёвку, чтобы принять к себе Вадима с верхней страховкой.
– Готово! – крикнула она вниз.
– Пошёл! – ответил Вадим и двинулся вверх.
Он быстро преодолел отрезок, крутизна которого пока была небольшой, и подошёл к Маше. Пристегнулся карабином к петле станции и спросил её:
– Ну как? Вторую верёвку пойдёшь?
– Пойду, – уверенно ответила она.
– Хорошо, – сказал Вадим и передал ей собранные им по пути ледовые буры, используемые в качестве промежуточных точек страховки.
Маша двинулась дальше, но вскоре склон стал круче. Теперь в некоторых местах ей приходилось вырубать ступени в рыхлом льду или передвигаться на передних зубьях кошек, отчего она шла медленнее и осторожнее, чаще останавливаясь, чтобы отдышаться и отдохнуть.
– Стой! – крикнул Вадим, когда до конца второй верёвки осталось три метра. – Закрепись!
Маша остановилась и, держась на склоне только на кошках и ледорубе, долго восстанавливала дыхание.
– Закрепись! – чуть громче повторил Вадим.
– Поняла, – ответила Маша и принялась делать очередную станцию.
Вадим облегчённо вздохнул и расслабился, когда она наконец стала на самостоятельную страховку. Он дождался от Маши команды о готовности принять его и пошёл вверх.
– У тебя всё нормально? – озабоченно спросил Вадим, когда поднялся к ней. – Ещё верёвок десять идти…
– Всё хорошо, не волнуйся! – ответила Маша, глубоко вдохнула и на выдохе сказала: – Скоро втянусь…
– Может быть, вниз? – провокаторским тоном спросил Вадим, зная, что этот вопрос не остановит её, а лишь подстегнёт в ней азарт. – Всего пара «дюльферов» – и мы снова в лагере.
Она едко посмотрела на него и дерзко произнесла:
– Давай «железо», умник! Третью тоже я пойду!
Вадим, ухмыляясь, пристегнул к поясу Маши ледовые буры и снова приготовился страховать её.
Эту часть пути она действительно прошла быстрее и гораздо увереннее, хотя угол склона стал немного больше. Вадим поднялся к уставшей, но довольной собой напарнице, закрепился на станции, обнял её и похвалил за отлично проделанную работу. Дальше лидером пошёл он.
Пройдя четыре верёвки подряд по самому крутому участку глетчерного льда, Вадим добрался до скального выступа, служащего переломным этапом на их маршруте. После него – только вверх до гребня, даже если им вдруг придётся сойти с дистанции.
Каждый раз Вадим встречал Машу, поднимающуюся к нему на станцию по перилам с помощью зажима для верёвки, широкой улыбкой и кусочком кураги, пару горстей которой он положил в карман в лагере, когда собирались утром.
– Смотри, – сказал он, жуя сухофрукты, и показал на отрог, где они стояли вечером прошлого дня, – мы уже выше, чем были вчера. На три восемьсот примерно.
