Андрей Панченко
Болотник. Книга 3
– Ах-ха-ха!!! Ой бля… Аж слёзы из глаз потекли – Толян почти валяется под столом.
– Ладно Толян. Я в РОВД поехал. Есть там у меня дело, к начальнику…
– Домой не зайдёшь? Алёнка, наверное, уже в курсе, что ты в посёлке.
– Екарный бабай! Ну вот что я за человек такой?! – я хватаюсь за голову – про жену то и забыл совсем. Нет мне оправдания. Конечно, сейчас домой, как раз переодеться надо и в РОВД.
Алёна меня ждала. Молодец, в контору не пошла, знала про ЧП и то, что меня пока отвлекать не надо. Обнялись, поцеловались, поплакала моя жёнушка как заведено, и я рванул переодеваться. Мишка на своем «козлике» уже ждал меня за воротами. Вернусь вечером, и я жену утешу, раза три, не меньше!
Полковник принял меня не сразу. Ждать себя заставил гадёныш. Ну ничего, подождём. Хрен я от сюда уйду, пока с тобой не поговорю. А разговор у нас долгий будет, это как пить дать.
– Заходи Найденов – через час, наконец поняв, что я никуда не уйду, полковник сам, лично позвал меня в кабинет.
– И тебе здорова Федор Константинович.
– Чем обязан? – ухмыляется «оборотень в погонах».
– Сам догадайся. Ладно, всё время забываю, что ты в милиции работаешь. Подскажу, так и быть. Лось, снегоход, полянка в лесу. На какие-нибудь мысли наводит? Подожди, не морщи лоб! Последнюю извилину, что от фуражки осталась сотрешь!
– Ты ох…л? – полковник спокоен. Всё же, не зря своё кресло занимает. Если я так с ним разговариваю, значит могу себе позволить.
– Не спорю. Но и ты тоже! Какого х…я?!
– А такого. Надо так!
– А чего это только тебе надо? Мне тоже надо, а ты про меня забыл! Нехорошо.
– Как догадался то?
– Читать умею. Они у меня путевки брали, все пятеро. Это раз. Снегоход надо было хотя бы для вида в РОВД забрать. Это два. Зря ты начальника дознания за группой отправил, нужно было сержанта послать. Это три. Мой человек их опознал, только вашим не сказал. Это четыре. Такая одежка только караульным местной колонии выдается. Это пять. Там еще до хрена есть, до десяти точно дойду. И фамилии прям такие знакомые, одна как у тебя, а другая как у прокурора города, да и ружьё, знакомое…
– Перепили пацаны. Молодые ещё. Чего им жизнь портить… – не смотрит в глаза палкан, значит есть ещё совесть. Стыдно ему за сына.
– Ну да, ну да… А если бы парня подстрелили? Да и имущество казённое. Ты подумай Фёдор Константинович, сегодня они по пьяни чуть человека не убили, и им за это ничего не было, а завтра? Потом хуже не будет? Не пожалеешь? – полковник морщится, но молчит – Кто остальные трое, я тоже знаю, и знаю, что вы сделаете всё, чтобы дело замять. Но вот только вам в посёлке бунт тоже не нужен. Ты знаешь, там мужики суровые, и за своего до конца пойдут. Конева вспомни. А ведь если мы с тобой сейчас не договоримся так и будет – блефую я – ну и куда Кирюшин перевёлся, мы все знаем.
– Говори, не тяни из меня душу.
– Ну хорошо, по пунктам пойдём. Лось, хрен с ним с лосем. Завалили с азарту, не одобряю, но понимаю. Лось мне был никто, и за него я говорить не буду. Хотя… Отработают, все пятеро, на охотхозяйство по заготовке кормов, и сами же их по прикормочным базам разносить будут всю зиму, авось и выживет какой-нибудь сохатый. Это по лосю. Снегоход восстановлению не подлежит, купите «буран», можно с рук.
– Так там же «лайка» была…
– Похер. Я сам на нем слово «лайка» напишу, а если надо, то и нарисую. Но я ещё не закончил. Перед егерем пусть эти пи…., хм, пионеры извинятся, если он захочет в морду им дать, терпеть и сопеть в две дырки молча, и на лечение ему подкинете. С тебя отстрелочный участок, ну и со всех вас, дружба и полное взаимопонимание со мной. Ты понимаешь, о чем я говорю. По-моему, вполне приличный вариант. Как думаешь?
– Спасибо Кирилл… Эти гондоны поступают в твоё полное распоряжение, на всю зиму! Пора их научить родину любить! По остальным пунктам тоже принимается. По рукам?
– По рукам – по рукам то по рукам, но вот «лайка» у меня в складе постоит, пока не будем её ремонтировать, да и Лехины документы о снятии телесных повреждений и другие бумажки (объяснительные на моё имя), да тот же журнал, у меня годик в сейфе полежат. Посмотрим, какая у нас дружба выйдет.
Я реально оцениваю свои силы, поэтому и не давил особо. Сыновья прокурора, начальника РОВД, директора швейной фабрики, заместителя по воспитательной работе местной колонии строгого режима и брат секретаря районного комитета комсомола – попали в жёсткий блудняк. Виновны по всем статьям, но вот только родительский инстинкт не даст их отцам мирно сидеть на жопе пока их отпрысков будут сажать в тюрьму. Может они и сядут, но вот только вскоре сядет и Лёха, найдут за что, и я, несмотря на весь свой опыт и знания. А может и из родни кто. Глаз за глаз, зуб за зуб. Коррупция? Да, она и есть, и я теперь в системе. Но я укрепил свои позиции. Пользоваться или нет, таким путём приобретенными связями – это только вопрос совести. А я надеюсь, она у меня есть. Пока тут по другому не выжить.
Глава 6
Раз уж сдернули меня с участка, можно сделать перерыв. Отдохнуть дома, заняться делами охотхозяйства. Тем более уже и новый год на носу. На участок я обязательно вернусь, там у меня куча недоделанных дел. Те же заготовленные шкурки я с собой не захватил, да и самоловы остались заряжены. Слишком уж неожиданно я сорвался с заимки.
В посёлке почти пусто, на улицах можно встретить только одних женщин, ребятню и стариков. Но в заготовительной конторе довольно оживлённо. Сезон заготовки и обработки шкур в разгаре. То один, то другой, охотник заглядывает в контору, чтобы сдать свои трофеи, закупится нужными ему товарами и поскорее вернуться в тайгу.
В заготовительной конторе, помимо приемки, действует и магазин. Снабжение охотников необходимыми товарами играет важную роль в организации охотничьего промысла. Тут торгуют специфическим товаром: охотничьими боеприпасами, орудиями лова (капканами, сетями и т.д.), ружьями и снаряжением для организации охоты и рыбалки. Боеприпасы, в основном только для нарезного оружия и мелкашек, патроны для гладкоствола народ снаряжает сам, и для них в продаже есть два вида пороха (дымный и бездымный), капсюли (центробой и жевело). Есть в продаже и пули с дробью и картечью, да много чего есть. Только вот свободно продают только самое необходимое, остальное по предзаказу.
Магазином заведует продавец, он же штатный мастер оружейник. Но старый дед-инвалид, ветеран войны, сидит почти без работы по своей второй должности. Мужики свои любимые игрушки предпочитают чинить сами. К нему идут только в самых сложных случаях, да и то, если под рукой нет дефицитной запасной части.
Основная работа сейчас у мездрильщиков. Сейчас, в СССР, обработка пушно-мехового сырья и сырых кож частными лицами запрещена. Меха и кожи диких животных, подлежат выделки только государственными и кооперативными предприятиями и должны иметь фирменное клеймо (штамп), без которого продажа их запрещена. Работа тут чисто мужская, очень тяжёлая физически. Первый этап обработки шкуры убитого зверя – съемка шкур с забитого животного и небольшая первичная обработка, делается охотником. А вот дальнейшая их обработка, а затем удаление с нее подкожного слоя – мездры (подкожной клетчатки), сала, остатков мяса производит мездрильщик шкур. Мездра удаляется при помощи мездрильной машины, но часто мездрильщику приходится работать вручную с помощью скобы, шабера, дискового ножа. Одно неосторожное, неточное движение, и шкурка может быть испорчена. Эта работа требует от мездрильщика твердой руки, точного взгляда и хорошей координации. Затем шкурки и кожи уходят скорнякам для последующей обработки. Бригада моих скорняков и мездрильщиков сейчас занята по полной программе. Каким-то чудом их не зацепили репрессии, направленные на бывшего начальника, а ведь все они были полностью в теме, пострадал только заведующий заготовительной конторы. И вот сейчас в моем кабинете сидит бригадир скорняков, с очень щекотливым вопросом. Дядька интересный, бывший охотник, которому не повезло близко познакомится с рысью и остаться на всегда хромым на одну ногу.
– Ты нам скажи, Владимирович, сколько шкур в брак списывать? А то мы сидим, и не знаем, чего делать. Ты распоряжений не даешь, а народ волнуется.
– Не понял вопроса. А сколько обычно брака выходит?
– Сколько скажешь, столько и выйдет – гнёт свою линию бригадир.
– Я тебя спрашиваю не об этом. Сколько шкур вообще без брака вы выпустить можете?
– Ну бля… Да все без брака можем. Народ у нас опытный, шкуры, если без дефектов, все без брака можем гнать. Да мы так и делаем, только часть списываем, это как уж заведено. А тут к нам почему-то с заготовки сейчас шкуры идут только с пометкой первый или второй сорт, их тяжело списать в брак, но хрен с ним, мы спишем. Химикаты там просроченные или ещё чего придумаем. Сделаем короче. Только ты и их предупреди, так не пойдёт, надо им у мужиков хотя бы часть шкур и в третий сорт и как не кондицию принимать. Ну так сколько в брак списать? И передавать кому?
Вот на сколько Палыч систему отработал, и сколько она просуществовала, что народ себе жизни по-другому не представляет даже. Своей жизнью система жить продолжает.
– Ты помнишь ещё, что летом было? Это хорошо, что помнишь. Всех на допросы тягали? Ещё хочешь? За нами теперь глаз да глаз будет. Каждую мелочь проверят и учтут. Так что работаем без брака. Гоним всё что можно, и только самого высшего качества.
– Так это получается, что? Доплаты по окончании сезона не будет что ли? – бригадир удивлён и расстроен.
– Отработаете без брака, получите премию и почетные грамоты, а со своего кармана я вам доплачивать не буду. Палыч эти шкуры куда девал? Продавал контрабандистам, за что и получит по заслугам. Вас эта чаша пока минула, хотя могли, и вы под молотки попасть. Так что пока работаем как передовики труда. И не вздумайте саботировать! Всё ещё и назад откатится может.
Проводив расстроенного бригадира, я задумался. А ведь в этом сезоне, учитывая то, что брака станет намного меньше, показатели конторы существенно возрастут. А значит и моё положение укрепится. Нужно усилить контроль за приемкой и обработкой. Как бы, несмотря на моё предостережение эти бандерлоги на накатанную схему снова не скатились. Но одно ясно, план в этом году мы перевыполним.
В целях повышения заготовок для каждого хозяйства устанавливают планы закупок промысловой пушнины в рублях. То есть количество и сортность пушнины может разнится, но в денежном эквиваленте хоть убейся, но план сделай. Пусть это будет хоть вся пушнина второго сорта, но если её много, то ты на коне. А если у нас все шкуры выйдут первого, и часть второго сорта, а количество останется прежним или даже немного ниже чем в прошлые года, то и план мы спокойно делаем. Улучшение качества обработки и снижение «брака» приведут не только к выполнению гос заказа но и к тому, что мы можем добывать меньше зверя, а значить, таким образом и увеличить его популяцию на будущее. Это надо серьёзно обдумать. На следующий промысловый сезон нужно как следует подготовится. При Палыче план-наряды выдавались по минимальным нормам, и контора сдавала план едва, едва. Но это и понятно почему. Весьма немаленький личный бизнес мешал основной работе. А если сделать всё по уму?
Кампания по контрактации пушнины обычно заканчивается за пять – десять дней до начала промысла. Сумма договора с сезонными охотниками может составлять такие же нормы как установлены республикой для всего района. С охотниками-любителями договор можно заключать на любую сумму. Для штатных охотников устанавливать повышенные нормы. Лицензионные виды (куница, норка, соболь) распределять в первую очередь среди наиболее квалифицированных охотников (штатных, постоянных договорников). Средняя сумма договора в нашей заготконторе у штатных охотников тогда повысится до пятьсот семьдесят, у сезонников – сто восемьдесят рублей. Этим мы поднимем доход у населения посёлка, что несомненно укрепит мой авторитет. Кроме того, есть и ещё один момент. Для охотников, занимающихся промыслом осенне-зимних видов пушных зверей, ежегодно объявляются Всесоюзные конкурсы охотничьих бригад и охотников-промысловиков. Победителями в конкурсе признаются охотники: лично добывшие и сдавшие в осенне-зимнем сезоне охоты наибольшее количество пушнины, но не менее четырех сезонных норм, утвержденных для охотников данного района; выполнившие обязательства по добыче и сдаче обусловленных договором видов шкурок пушных зверей; сдавшие пушнину высокого качества, без дефектов от первичной обработки; обучившие технике охотничьего промысла одного-двух учеников (при задании заготконторы). Мы всегда пролетали мимо призовых мест, а вот если поднапрячься… Если братья охотники притащат, как и было заведено, излишки… То искусственно создать несколько претендентов на премию мы сможем, просто все излишки записав на одного человека или бригаду. А записав всех троих моих егерей в ученики, например, к Семёну, сможем претендовать и на звание «учитель года». Помимо звания и почетных грамот, победителям конкурсов выдаются и денежные премии, это тоже для мужиков важно.
Решено. Через неделю, как раз после нового года, два новых егеря выдвигается к Семёну, на учебу. С собой я тоже одного заберу, когда на участок буду возвращаться. Вот как раз Лёху, как наиболее толкового и возьму. Я, как начальник охотхозяйства, могу начинающих охотников в порядке индивидуального ученичества прикрепить на один промысловый сезон к опытному охотнику-инструктору. Инструктору за обучение полагается выплата двадцать рублей за сезон на одного ученика, ученику же выдается единовременное пособие в размере десяти рублей. И в конкурсе сможем поучаствовать, и своих егерей я деньгами поддержу, особенно Семёна. Пару лет назад, когда он учил меня, я в штате не состоял, и Семён с деньгами пролетел, но в этом году я ему отплачу с лихвой, всех троих на него запишу.
Перед праздниками собрал коллектив на небольшую гулянку. Не всех, только конторских. Надо приучать народ к совместному проведению досуга. Стол накрыли, закуску немудренную, ну и выпить немного. Двинул я как полагается начальству, первый тост. Ничего особенного, обычное поздравление коллектива. Мне в ответ тоже много тостов сказали, особенно тост охотоведа запомнился. Как выпьет, совсем другая личность в нем просыпается. Зверь, просто! Опасный и непредсказуемый как серая, амбарная крыса.
– Спасибо за поздравления, дорогой наш Кирилл Владимирович! Мы всем коллективом, от души благодарим вас за заботу и пожелания. Вы не сомневайтесь, оправдаем ваше доверие! Вы всегда идёте впереди коллектива, прокладывая нам путь в светлое будущее, но знайте! Если вдруг впереди случится опасность, препятствие или преграда, только прикажите, и вперёд пойду я! Закрою вас своей грудью и первый приму вражеский огонь!
Бля… Ну что за человек? Лизнул, так лизнул. Аж до гланд почти добрался. Не люблю я этого, аж воротит. Я ему это припомню… Первым у меня пойдёшь, не сомневайся даже. Весь праздник испортил гадёныш.
В этот новый год у меня дома шумно и весело. Большая компания собралась. Толик с подругой, четыре моих дембеля, Савельич и Иваныч с жёнами. Не хватает только Семёна и Андрея, но с ними всё понятно. Семён как обычно предпочел семейному празднику тишину и уединенность своего участка, а моё ангел хранитель, тащит свою опасную службу в неведомых мне краях.
Двенадцать человек, один пёс и один хорёк, дружная и весёлая компания. Пацаны слегка смещаются в присутствие своего бывшего и нынешнего начальников, но потихоньку вливаются в коллектив. Они, теперь моя опора, и бросать их в такой праздник одних, я посчитал неправильным. Да и под присмотром будут, очень уж поселковые парни на них не добро посматривают, как бы не подрались снова.
– Всё Кирюха, я теперь пенсионер. Как раз позавчера приказ вышел – Савелич вышел со мной покурить из-за праздничного стола – аж не привычно, столько лет в армии…
– Ну и отлично! Выходи на работу сразу после выходных. Место тебя ждёт. Я постоянно в отлучках, мне там свой человек, на которого можно положится, кровь из носу нужен. А то они там, без пригляда, по старинке начинают работать.
– Ладно. Уговорил. Даже отдохнуть не даёшь старому, больному человеку – ворчит отставной прапорщик.
– На том свете отдохнём. Вообще, ищи человека, который на склад вместо тебя станет. Желательно тоже армейца. А ты, как поймёшь, что к чему, заготовительную контору возглавишь. Самое гнилое место во всём охотхозяйстве.
– Вот спасибо тебе, хороший человек, всегда мечтал говно за другими разгребать. За хорошим завскладом дело не встанет, есть у меня дружок, с вертолётного полка, как раз тоже на пенсию собрался. Ты там что, собрался новый полк из отставников формировать? Архаровцы твои, водитель, я, теперь ещё один отставник…
– Мне старый, дисциплина нужна, а не вольница как в Гуляйполе. Я не Махно, меня анархия не устраивает. А там как раз она и есть. Вояки службу знают, и настроят её как положено по уставу. Надоело мне каждого контролировать лично. Мишка вон, сейчас водитель пока, но за главным механиком присмотрит, а там глядишь и его место займёт.Семён с Коневым и «бандитами», за охотниками присмотрят, на охотоведа надежды нет, он хоть и специалист, но как руководитель ноль. А мне зам нормальный нужен! Если Семёна уговорю, на заочке в техникуме отучится, он у меня охотоведом будет. А я его уговорю, не проблема. Это он думает, что ему не надо ничего, а вот жена его как раз противоположного мнения. Я ей уже свои мысли и перспективы довёл, она всеми руками за, а значит и у Семёна нет шансов. Ну а за складом и конторой вы присмотрите. Главбуха пока не нашёл только, и заведующего производственным участком. Но и на этот счет у меня мысли есть. Конева пока на производственный участок исполняющим обязанности поставлю, может и потянет, а за главбуха пока наш бухгалтер побудет, присмотрюсь к ней, она вроде тянет и взаимопонимание мы тоже вроде нашли. Пока такие планы.
– Ну дай бог в помощь. Главное не зазнайся, ну а я подсоблю, чем могу. А вот с Семёном ты конечно жестко… Не жалко мужика?
– Жалко. Но он мне потом спасибо скажет. Не всю же жизнь ему по тайге от проблем и жены прятаться. Да и потом, а чего это одному ему должно быть хорошо? Страдать так вместе. Ха-ха.
– Ага. У соседа корова сдохла, мелочь, а приятно. Говнюк ты Кирюха. И это, я тебя по имени отчеству называть не буду.
– А ни не надо, Кириллом зови, тебе по сроку службы положены небольшие плюшки.
Сегодня поговорил с Алёной. Вошла моя супруга в профсоюзную деятельность как будто там всю жизнь жила. Горит на работе, только про неё мне и рассказывает, как раньше про коров своих. Нравится мне в ней эта черта, за что не возьмётся, везде ей лучшей надо быть. Талантливый человек, талантлив во всём. Вот и принялся я у неё выяснять, не поменялись ли у неё планы на жизнь?
– Ты подумай хорошо любимая, с этого сезона и я и Семён, несколько пар молодняка куницы привезём. Помнишь наш разговор, про звероферму? Та вот, если их привезём, то заниматься зверями придётся тебе. Пока неофициально. Я открою звероводческий, экспериментальный участок, и заведовать им будет начальник производства. Но у тебя есть ещё шанс отказаться. Я настаивать не буду, там работа тяжёлая, а ты же уже привыкла в платье и на каблуках на работу ходить. Так что думай хорошо. Если пойдёт, я буду к начальству обращаться, с просьбой организовать отдельную звероферму. Я знаю, что в нескольких районах уже открыли ондатровые хозяйства, так что думаю тут проблем не будет. А о назначение тебя его главой, побеспокоится наша комсомольская организация, там тоже уже есть договорённость.
– Конечно давай Кирюша. Мне конечно на фабрике нравится работать, тем более, что в последнее время, наш директор меня сильно хвалит, и даже предлагает возглавить профсоюз, после выхода на пенсию Филиппа Марсовича, это председатель профкома, но от своих планов я не отказываюсь – ещё бы он тебя не хвалил, подумал я, когда его сынок уже вторую неделю, по лесам на санках корма и соль возит, да и в ухо от Лёхи получил не так давно.
– Ну вот и ладненько. Первый год покажет, чего можно ожидать. Ну а теперь веди мужа в баню. Пойдём, попаримся вместе, я тебе массажик сделаю…
– Давай сегодня без бани и массажа обойдёмся? Чего-то я себя нехорошо чествую последнее время…
– Может в больницу тебя отвести?!
– Не надо, само пройдёт. Так бывает у женщин.
Не понял? Неужели наступает тот момент жизни семейных пар, когда жена начинает отказываться от близости? Вот с этого всё и начинается, а потом до стадии «у тебя в этом месяце только брови не болели» дойти может! Или действительно нездоровится? Я кстати тоже заметил, что в последнее время бледная она, какая-то. Как бы не заболела моя красавица. Ну ладно, понаблюдаю за ней ещё несколько дней, и, если станет хуже, насильно в больницу поедет. Церемонится и политесы разводить в этом вопросе я с ней не буду. Есть такая категория людей, которым в больницу ехать или ещё рано, или уже поздно, тут похоже, как раз этот вариант.
Пару дней ещё в душном кабинете провести, и я наконец то вырвусь на свободу. Меня задерживает только то, что Савельича нужно ввести в курс дела и всем остальным объяснить «политику партии» насчет него. Охотоведа я сразу предупредил, что он остается исполнять обязанности начальника только формально, все вопросы и решения ему нужно будет согласовывать с Савельичем. Амёба только этому рад, на работе пить нельзя, а без «смелой воды» он теряет пыл и задор. Да и Савельич командовать привык, и по возрасту старше, так что смог сразу обозначить, кто тут самая большая шишка на ветке. Он вообще круто взялся за дело, сходу нашёл под сотню нарушений на складе и в бумагах по учёту ТМЦ. Сейчас наш кладовщик бегает как наскипидаренный, пытаясь объяснить новому начальству, что он не при делах, а овёс, заготовленный для прикорма оленей и лосей, действительно усох от первоначального своего веса в три раза, как указанно в бумагах на списание, подготовленных им и не глядя подписанных Амёбой в моё отсутствие. Не зря, ох не зря я Савельича вытащил! Подвели бы меня под монастырь эти деятели! Теперь я могу со спокойной совестью оставить своё рабочее место и идти на промысел.
За всеми заботами на работе я забыл не только о домашних делах, я забыл о самых главных своих проблемах. А вот они, похоже, про меня как раз помнило всё это время. И когда, в конце рабочего дня, я увидел на пороге заготовительной конторы незнакомого мне майора с общевойсковыми эмблемами на погонах, сердце моё учащённо забилось.
– Добрый вечер. Где я могу найти Найденова Кирилла Владимировича?
– Здравствуйте. Это я, чем могу быть полезен нашей доблестной армии?
– Вы прозываетесь на краткосрочные учебные сборы. Получите повестку и распишитесь. Вам надлежит прибыть в военкомат Каменногорска не позднее десяти утра завтрашнего дня.
Я на автомате протянул руку и получил повестку. По Закону СССР «О всеобщей воинской обязанности» действовало правило для призыва на сборы для солдат и сержантов запаса в возрасте до тридцати пяти лет, раз в три года, сроком до трёх месяцев. Оно не всегда соблюдалось, и уж тем более никто не трогал начальников предприятий, не имеющих какой-то суперособенной, воинской специальности. Я же только сержант, а по ВУС –механик водитель. Но самое главное было не это. Повестка была подписана не нашим военкомом, хотя печать военкомата и присутствовала. На повестки стаяла красивая завитушка, в которой без труда читалась фамилия подписавшего. Полковник Марцев.
