Андрей Олегович Макаров
Подарок для любовницы. Сборник рассказов

Плоды сирени

Мой первый коммерческий опыт был основан на жесточайшей маркетинговой эксплуатации наиболее социально уязвимых слоёв населения. Я думаю, все уже догадались, о ком идёт речь. Конечно же, о младших братьях. Это сейчас у нас всякие гуманитарные педагогики, психологии и прочая галиматья. Тогда же бесправнее младшего брата в семье могло быть только домашнее животное. Конечно, само провидение велело на этом немного подзаработать. Уж мне – так точно.

У каждого из нас был свой собственный набор ценных вещей: краски, открытки, игрушки и так далее. Имущество это охранялось хозяевами пуще глаза, и любые несанкционированные попытки завладеть чужими драгоценностями на корню пресекались обращением в вышестоящие органы. То есть обычно истошным криком звали маму. Эта локальная полиция быстро наводила порядок, с которым не всегда были согласны обе стороны, особенно агрессор в лице старшего брата, который хотел отщипнуть себе дополнительный кусочек от общих благ, а ему этого делать не давали. Видимо, он считал, что дополнительное ему положено по праву рождения.

Так что прямыми действиями чужим имуществом было не завладеть. Поэтому мной был разработан гениальный план захвата оного, включающий в себя, как мне ни стыдно сейчас в этом признаваться, элементы мошенничества и подлога, а также кустарное изготовление фальшивых денежных средств. Сторона, впоследствии признанная потерпевшей, была мною убеждена в том, что листки отрывного календаря являются не чем иным, как самыми настоящими деньгами, и на них можно купить что угодно. В результате была осуществлена коммерческая сделка – прошу заметить, обеими сторонами добровольно, без какого бы то ни было принуждения с чьей-либо стороны! – по обмену чудесных нетронутых новых красок на кипу по факту бесполезной бумаги. Я был доволен полученной прибылью. Фактически маржа составила 100 %, поскольку листки эти, конечно, никому нужны не были.

Но, к сожалению, радовался я недолго. После официального разбирательства надзорный орган сделку не одобрил, признал ничтожной и обязал стороны её расторгнуть, а материальные активы вернуть изначальным владельцам. Короче, пришла мама, отобрала у меня краски и вернула их младшему брату. И это всё было бы не так обидно, если бы и мне обратно вернули листки отрывного календаря. Мне они, конечно, не были ни за какой надобностью, но ведь дело не в надобности, а в справедливости! Но брат их, к сожалению, уже куда-то дел. Мне тогда было лет, наверное, шесть.

Следующий мой коммерческий опыт состоялся в десять лет. Это было совместное предприятие на паевых началах, кооперативного типа, с дерзкой, агрессивной маркетинговой политикой. Я и еще несколько друзей решили немного подзаработать на весне. А именно на сирени. К слову сказать, сирень тогда росла везде, буквально на каждом шагу, и была в абсолютно свободном доступе. Весь воздух был пропитан этим чудесным запахом весны. Запахом скорого окончания школьных занятий. Запахом приближающихся огромных летних каникул. Так почему бы на этом чудесном запахе ещё и не подзаработать? Труда добыть ветки сирени и сделать из них букет не было никакого. Основной задачей корпорации было наладить сбыт. Тем более что спрос на продукцию явно был. Это мы видели по бабушкам, сидящим рядом с автобусной остановкой и торгующим ровно тем же самым. Да, это были наши прямые конкуренты. Матёрые, опытные и опасные. Но, как это часто бывает с лидерами рынка, уж больно неповоротливые и негибкие. Наш консорциум решил сполна воспользоваться этим обстоятельством.

Была разработана и формализована чёткая система продаж. Такой системе позавидуют даже гербалайфовцы. Они-то со своим узким мышлением и неспособностью выйти за рамки не придумали ничего лучше, чем заходить в любой магазин, офис, ресторан и там предлагать свою продукцию обслуживающему персоналу. О, неразумные! О, несмелые! О, непоследовательные! Мне их даже немного жалко. Со своей стороны, мы не собирались ограничиваться полумерами. Нет, агрессивный маркетинг – значит, агрессивный маркетинг. По сравнению с нами адепты «Гербалайфа» выглядели брошенными на произвол судьбы беспомощными котятами. Мы предлагали нашу продукцию каждому встречному. Это был тотальный террор. Население городка было повергнуто в шок и трепет. По нашей улице боялись ходить, и несчастным гражданам приходилось делать приличный крюк, только чтобы не попасть под этот артобстрел. Представьте себе ораву 10–11-летних мальчишек, не очень чистых, у каждого в руках по несколько букетов сирени, они подходят ко всем прохожим подряд с единственной, но очень ёмкой и конкретной фразой: «Купите сирень!» Впрочем, был ещё и другой вариант, который звучал так: «А сирень купите!»

Но это ещё даже не вся соль происходящего геноцида. Дело в том, что рвения и желания продать у нас было хоть отбавляй, в отличие от разума и критического мышления, поэтому мы не просто подходили к каждому прохожему, а – внимание! – каждый из нашей оравы подходил к каждому прохожему. Мы это делали по очереди. Логика была такая: если не купили у него, то это совершенно не значит, что не купят и у меня! И вот идёт, например, мирный, ничего не подозревающий житель, который наивно полагает, что война закончилась сорок лет назад и можно наслаждаться спокойствием и уютом мирного времени, как вдруг на него набрасывается толпа головорезов, нагло требующих у него войти в положение угнетённого рабочего класса и поддержать малый бизнес и отечественного производителя. Прямо скажем, не всем по душе пришлась такая оккупация, в результате чего весть о минном поле облетела полгорода, и мы начисто лишились всех клиентов.

К этому времени мы поняли, что некогда эффективная рабочая стратегия себя изжила. Но ведь дети – это не взрослые. И опускать руки было не в наших правилах. На общем собрании акционеров была разработана новая тактика действий. И, как обычно у детей, нововведение тут же было принято на вооружение. План был простой донельзя, нам даже самим было неловко, почему мы сразу до него не додумались. Заключался он в том, чтобы дежурить рядом с бабушками, продающими сирень на остановках. В тот момент, когда потенциальный покупатель хотел приобрести у них букет, мы быстро подходили и говорили: «Купите лучше у нас. У нас дешевле!»

Бабушки были разорены начисто. Они на собственной шкуре основательно прочувствовали, что такое чёрный пиар, недобросовестная конкуренция, а главное – детская смекалка и незашоренность мышления. А также что такое кризис перепроизводства, неликвидные складские остатки и утрата продукцией товарного вида.

В тот день мы были счастливы. Я не помню, сколько мы букетов продали. Но я точно помню, что каждому хватило на «Сникерс». И даже не на обычный, а на тот, в котором 20 % даётся бесплатно.

Сладкая жизнь

Но, конечно, не все обитатели нашего и соседних дворов обладали такой незаурядной экономической жилкой. Прямо скажем, были и другие наклонности. Причём свойства весьма нежелательного и, как сказали бы наши бабушки, ведущие по скользкой дорожке и непременно под уклон. В свою очередь, я ни в коей мере такие наклонности не одобряю и не оправдываю, но в то же время серьёзным и правильным взрослым не стоит забывать, что дети – это всего лишь дети, и многие поступки они совершают, не вполне осознавая всю их глубину и не вполне представляя себе весь масштаб потенциальных последствий.

В-общем, были и другие способы добывания желаемого. Апофеозом стал совсем незначительный вроде бы случай, занявший буквально три секунды, но разошедшийся у нас, можно сказать, на цитаты.

Дело было вечером, после целого дня на улице всем хотелось есть, но домой по понятным причинам заходить никто не хотел, ибо, как известно, «загонят», то есть из дома сегодня больше не выпустят. Это, кстати, была универсальная отговорка в любое время дня и ночи на просьбы товарищей типа «вынеси воды попить», а также на весь каскад подобных просьб. И так как все были очень голодны, а денег, естественно, ни у кого не было, оставалось нам, как говорится, одно: пропадать. Но вопреки неблагоприятным внешним обстоятельствам среди нас нашёлся герой с пылающим сердцем, который несмотря ни на что всё же вызвался добыть нам еды. Вся компания малолетних бандитов была погружена в полнейшее недоумение, ни у кого не было ни малейших догадок, как можно провернуть подобную сложнейшую операцию в столь неблагоприятных полевых условиях.

На тайном общем собрании членов совета безопасности было принято решение послать за добровольцем соглядатая, с тем чтобы узнать великую тайну добывания еды без денег, что и было тут же исполнено. Потянулись минуты тягостного ожидания. И каково же было наше удивление, когда мы увидели возвращающегося гонца с победно вскинутыми руками, в одной из которых был зажат… барабанная дробь… настоящий батон. На все вопросы по поводу источников происхождения данного чуда невиданного наш рыцарь без страха и упрёка только хитро щурился и отводил глаза в сторону. А посланный за ним шпион всё так и не появлялся.

Конечно, ничего мистического в пропаже соглядатая не было, его просто случайно увидели родители и загнали домой. А так как сотовых телефонов тогда ещё не было, то все перипетии произошедшего стали нам известны только на следующий день. Рассказ разведчика был короткий, но очень ёмкий.

Оказывается, наш добытчик встал рядом с хлебным киоском, дождался, когда хлеб купит наш ровесник, подошёл к нему сзади и низким тембром громогласно произнес: «Отдай батон!» Мальчик от удивления потерял дар речи и выпустил батон из рук, чем и воспользовался наш, как мы думали до этого, классический Дон Кихот. Он схватил хлеб и был таков.

Я до сих пор вспоминаю эту историю, но даже не её саму, а представляю, что могло бы быть, когда бедный мальчик вернулся домой. Вот как ему сказать родителям (а время было совсем нищее), что денег у него нет и хлеба нет? Но не потому что он их потерял или украли, а потому что к нему сзади кто-то подошёл и прокричал: «Отдай батон». И если у родителей по предыдущему опыту были хоть мельчайшие основания сыну не доверять, то они в жизни не поверили бы в эту историю. А ведь это чистейшая правда.

Но случай с батоном – это ещё полбеды, всё же это хлеб и голод, и с огромной натяжкой такое простить можно. Да и больших барышей на такого рода операциях не заработаешь. Да и вообще – это всего лишь булка хлеба.

Были и иные индивиды, видимо, презирающие мелочность и мещанство, мыслящие широко и масштабно, но при этом полностью игнорирующие все нормы морали и этики современного общества, а также, видимо, абсолютно не боящиеся возможного воздаяния за поступки свои в виде домашней порки ремнём по попе. Это сейчас считается, что детей бить нельзя, а тридцать лет назад это был единственный способ воздействия на неокрепшие детские умы, способ для родителей совсем необременительный и в то же время чрезвычайно эффективный. Я ни в коей мере не призываю к карательному воспитанию, но в его защиту могу сказать, что во многие детские аферы я встревал именно потому, что знал, что наказание в виде ремня мне не грозит: так, поговорят по душам, протарахтят что-то там про ум, честь и совесть, да и отпустят с миром. Кстати, в отличие от некоторых товарищей, которые отказывались участвовать в различных мероприятиях именно из-за боязни суровых репрессивных мер со стороны родителей.

Но, конечно, боялись их далеко не все.

Каково было моё удивление, когда одним чудесным летним утром мой приятель помахал у меня перед носом огромной бумажкой с большим количеством нулей на ней. Я совершенно не помню, о какой сумме шла речь, но помню, что это была самая большая из существующих купюр. И хотя она была всего одна, для нас это было просто неслыханное богатство. Лет нам было, наверное, семь-восемь. Но по степени воздействия такого капитала на детские умы и с поправкой на нынешнюю акселерацию я бы сравнил это событие с тем, что шестилетнему ребенку дали пять тысяч рублей. Я думаю, любому здравомыслящему человеку понятно, что ничего хорошего из этого не выйдет.

На все вопросы, откуда такие капиталы, приятель отвечал, что ему их подарила бабушка или что-то типа того. В общем, основной упор в рабочей легенде был сделан на легальность располагаемых денежных средств и полнейшую законность их происхождения. А раз так, то грех не потратить честно нажитое непосильным трудом. Короче, мы пустились во все тяжкие.

Были куплены горы самого дорогого мороженого, которое до этого мы в жизни никогда не пробовали, килограммы элитных вкуснейших конфет и литры самого сладкого лимонада. И в качестве вишенки на торте – вот до чего доводит лёгкая красивая жизнь и неограниченный бюджет – были куплены самые дорогие сигареты в киоске на углу. Из нас никто не курил, но иметь столько денег и не купить сигареты нам казалось просто кощунством. Пришлось начинать.

Современному жителю нашей державы будет тяжело в такое поверить, но в девяностые сигареты и алкоголь продавали всем, в том числе и глупым восьмилетним детям, лишь бы покупали. Никакого регулирования торговли и в помине не было.

Развязка истории, конечно, вполне предсказуема, но от этого не менее драматична. Преступление и наказание. В самый разгар элитарного времяпрепровождения, когда мы шли по улице словно два барона, у каждого в одной руке дорогущая сигарета, в другой бутылка лимонада, а из всех карманов торчат шоколадки и конфеты, нам навстречу попался человек, в одночасье положивший конец всей нашей буржуазной жизни. Это была его мама. Которая проснулась утром и не обнаружила денег на продукты, которые она с вечера положила зачем-то на холодильник. Всего одну купюру. Но самую крупную.

Конечно, влетело моему приятелю по первое число, так как его родители не были поборниками гуманного воспитания. И сидеть он не мог долго. Но на мой теперешний взрослый и, я смею надеяться, трезвый взгляд, виноваты в произошедшем обе стороны конфликта. Ибо не искушай.

Лимонад для чемпионов

Как я уже упоминал, в футбол в 90-е играли все. Все мальчишки, разумеется. И глядя на сегодняшние трансгендерные отношения, когда мальчики и девочки играют все вместе, в том числе и в футбол, совершенно забываешь, что так было далеко не всегда. В наше время ни одному пацану, если он в здравом уме, не пришло бы в голову дружить с девчонкой. Даже дёргать их за косы было ниже нашего достоинства, не говоря уже о том, чтобы мирно во что-то поиграть. Да сойди кто-то с ума и подружись с девчонкой (хотя это было и совершенно немыслимое дело) – он бы стал просто прокажённым, и с ним не дружил бы уже ни один мальчишка, словно боясь подхватить невидимую заразу.

Так что в футбол играли все мальчишки, но только мальчишки. Причём независимо от возраста. Начиная, наверное, лет с 5–6 и до 13–14. Причём зачастую играли все вместе, но в определённый момент произошло социальное расслоение: более взрослое поколение, которое было старше на 3–4 года, потихоньку интерес к подобного вида развлечениям стало утрачивать в пользу забав совершенно иного толка, которые, честно говоря, не хочется даже упоминать. Скажу лишь, что такие увлечения до добра ещё никого не доводили. Мы же по-прежнему продолжали самозабвенно пинать кожаную сферу, получая от этого огромное удовольствие. Да и сказать по правде, других развлечений и не было.

И вот как-то у нас разгорелся спор со старшими, кто лучше в футбол играет – мы или они. Конечно, каждое поколение отстаивало свою точку зрения, и этот узел таки пришлось разрубить: была достигнута договорённость о контрольном матче, который и расставит все точки над «и». А чтобы с обеих сторон присутствовала максимальная мотивация и никто не играл спустя рукава, было принято решение о призовом фонде для победителя, расходы на организацию которого берёт на себя проигравшая сторона. Если выиграем мы – они нам покупают сколько-то там литров лимонада, если выиграют они – мы им покупаем ящик пива.

Прошу обратить внимание на то, что, по сути, команда игроков в возрасте, когда пиво ещё не пьют, собиралась играть с командой игроков в возрасте, когда пиво уже пьют. Ни этот факт, ни то, что призовые были очевидным образом несоразмерны, нас нисколько не останавливало. Наша уверенность в победе просто зашкаливала, и если бы был прибор, который измеряет степень пренебрежения к сопернику и собственную самоуверенность, то он бы просто лопнул, так как на шкале не нашлось бы подходящего деления. Для нас это был просто халявный лимонад. Безо всяких рисков.

Каково же было наше удивление и разочарование, когда после первого тайма мы проигрывали со счётом 2 : 4. Это было как гром среди ясного неба. Лёгкая прогулка превращалась в тернистый путь, да ещё и с неясным финалом. Ситуация осложнялась ещё и тем, что ящик пива мы даже теоретически купить не могли, потому что денег ни у кого не было. Конечно, когда мы договаривались на матч, никто об этом не думал, потому что ни у кого сомнений в победе не было. А теперь все посмотрели на это с другого ракурса.

Стоит ли говорить, что в сложившийся ситуации у нас не было другого выхода, как победить. И желание выиграть было настолько велико, что даже я, при всех своих футбольных талантах, никогда толком не умевший играть головой, забил гол, срезав мяч в ворота затылком. Причём совершенно сознательно.

Точный счёт я не помню, но лимонад был просто умопомрачительно вкусный. Потому что это был сладкий вкус победы.

Нехорошая квартирка

Будучи ребёнком, я жил в квартирке, которую иначе как нехорошей не назовёшь. Нет, в отличие от булгаковской, люди оттуда, слава богу, не пропадали, но вот животные – с завидной регулярностью. Голову даю на отсечение, что без чертовщины тут не обошлось. Но обо всём по порядку.

Всё началось с попугая. До этого у нас никаких животных не было, но нам с братом, понятное дело, очень хотелось их получить. Было почти всё равно кого – птичек, рыбок, кошечек, собачек – лишь бы кто-то был.

Всё-таки не врут, когда говорят, что мысль материальна. Мы так желали заиметь домашнего питомца, что среди зимы, при морозе минус двадцать пять градусов, через открытую на проветривание форточку в нашу квартиру залетел… не синичка, не голубь и не воробушек. А попугай. Он, конечно, нас изрядно попугал: он, видимо, подмёрз, забился в угол, мы его и не заметили сразу (так как на время проветривания одной комнаты всё семейство перемещалось в другую), форточку закрыли, а ночью он отогрелся, и ему, видишь ли, захотелось полетать. Мы с братом только что на ночь посмотрели фильм про небезызвестного графа Дракулу и тотчас же вообразили, что это вампир. Ну а кто ещё может проникнуть ночью в квартиру через закрытую дверь и судорожно метаться по комнате? Ох и визгу же было.

Для меня до сих пор остаётся загадкой, откуда он взялся у нас посреди зимы. Но, впрочем, долго недоумевать нам не пришлось. Так как клетки у нас не было, попугай за полторы недели загадил нам всю квартиру (мы, признаться, жили не в Лувре, но не до такой же степени!) и как ни в чём не бывало вылетел в ту же форточку, в которую и влетел. Только мы его и видели.

По иронии судьбы попугай этот сыграл роль надкушенного бутерброда. Хотелось ещё. И вот в нашей квартире стали появляться самые разные питомцы. К сожалению, несмотря на то, что в отличие от попугая они появлялись с нашей стороны запланированно и сознательно, исчезали они так же внезапно и непредсказуемо. И к сожалению, зачастую с летальным исходом.

Первой была в этом списке собака, эрдельтерьер, возраст девять месяцев. Причина смерти: собачья болезнь чумка.

Затем были два попугая. Возраст два месяца. Причина смерти: глупое проникновение в пасть собаке. Нашли куда залететь!

Затем аквариумные рыбки. Возраст не установлен. Причина смерти: недостаток кислорода в организме в результате разбиения аквариума, которое произошло вследствие падения последнего на пол. Кто виноват – история умалчивает. Все говорили, что пришли, а уже так было. Кстати, до сих пор никто не признаётся.

Хомячки, две штуки. Возраст – пять месяцев. Бессовестным образом украдены в общественном транспорте. Было подозрение, что с целью последующего выкупа. Скорее всего, злоумышленники планировали потребовать у нас деньги с помощью телефонного звонка. Но их планы были на корню разбиты вдребезги вследствие отсутствия у нас телефона как такового.

После такого калейдоскопа событий мы решили: нехорошая квартирка, и не дожидаясь, чтобы начал пропадать кто-то ещё, благоразумно переехали в другую.

А там уже животных заводить не стали. Чтобы не сглазить.