Андрей Олегович Макаров
Небесный адвокат
– Да какая разница, что там было конкретно. Главное – как обстоятельства сложились.
– Хм… – проговорил судья. – Дайте подумать.
Некоторое время он листал страницы дела, опять при этом хмыкая и угукая. Через пару минут он оторвался от чтения и произнёс:
– Да, действительно. Возражение принимается. Грех не засчитан.
И уже обвинителю:
– Ничего не поделаешь, дорогой мой. Обстоятельства! Давай дальше.
Обвинитель стоял весь красный. Он явно не ожидал такого отпора от мальчишки. И кто ему только дело давал читать?
– Хорошо. А что вы скажете по поводу заповеди «Не прелюбодействуй»? Вот посмотрите, в деле все факты налицо. Неоднократно причём. И ребёнка первого именно подобным образом нагуляла. Внебрачные половые связи.
Судья вопросительно посмотрел на адвоката. Он явно проникался уважением к этому пареньку, который так лихо отражал все нападки обвинителя.
– Так ведь это было по любви… – Анна не смогла сдержаться.
– Какая нам разница, по любви или не по любви. Факт нарушения налицо. И вообще, вам, подсудимая, никто слова не давал, – обвинитель, как ему казалось, начинал склонять чашу в свою сторону.
– Согласно прецедентному праву, – начал адвокат, – необходимо констатировать, что в судебной практике постоянно наличествуют различные разногласия по поводу трактовки данного пункта правил. В частности, не понятно, что считать прелюбодеянием. Любовь к другому, когда ты замужем, или отношения с мужем без любви? Закон однозначного ответа на это не даёт. Позволю себе напомнить уважаемому суду, что в 2008 году разбиралось подобное дело опытным судьей, и суд не пришёл к однозначному решению. А так как у нас, как известно, презумпция невиновности, а сторона обвинения доказать грех не может, получается, что греха и нет как такового.
Судья уже смотрел на адвоката с нескрываемым интересом:
– И откуда вы всё это знаете, молодой человек?
– Ваша честь, я заранее взял дело, ознакомился с ним, ну и подготовился как следует.
– Весьма похвально, молодой человек. Далеко пойдёте. Были бы у нас все адвокаты такими, так, пожалуй, в раю побольше душ было бы, чем сейчас. Но тем не менее у нас уже время на исходе. Что, тогда определяем подсудимую в рай?
Он уже начал подниматься со своего места и занёс молоток для последнего утвердительного стука.
– Если, конечно, господину обвинителю нечего нам добавить, – произнёс он, вставая.
Но тут обвинитель хищно улыбнулся и с удовольствием ответил:
– Так точно, Ваша честь, мне есть что добавить.
– Ну так давайте скорее уже, говорите, что там у вас, – судья со вздохом опустился обратно на стул.
– Это не у меня, – начал обвинитель, – это у неё. Заповедь «Не убий». Нарушена. В семнадцать лет аборт. Пять недель. Всё предельно однозначно. Или вы опять будете выкручиваться, господин адвокат?
Анна поняла, что это конец. Это было очень давно, она почти забыла, она очень хотела забыть. Она была тогда совсем молодая и совсем глупая, а он такой красивый и так соблазнительно говорил. Мать бы её убила на месте, если бы узнала. Кое-как назанимав у подруг на операцию, она нашла полуподпольную клинику, где ей всё и сделали. Даже сейчас, почти двадцать лет спустя, воспоминания об этом больно кололи ей где-то в области груди.
Она была искренне благодарна своему защитнику, но глядя на довольное лицо обвинителя и слега растерянное лицо адвоката, чувствовала, что тут уже делу ничем не поможешь. И значит, предстояло ей отправляться в ад. А ей туда ох как не хотелось.
