bannerbannerbanner
Россия в эпоху постправды

Андрей Мовчан
Россия в эпоху постправды

Полная версия

Матильда

Ложная повестка – один из излюбленных приемов генераторов постправды. Суть его в том, чтобы заставить слушателя спорить о совершенно второстепенном вопросе, в то время как рассказчик будет исподволь убеждать его в своей правоте по вопросам действительно важным. В советское время идею ложной повестки хорошо выражал всем известный анекдот про зеленую кремлевскую стену. Суть его сводилась к тому, что, когда Брежнев вызвал дух Сталина посоветоваться, тот дал три совета: расстрелять всех членов Политбюро, сослать в Сибирь в лагеря всех инженеров и перекрасить Кремль в зеленый цвет. Когда же Леонид Ильич удивленно переспросил: «Зачем же в зеленый?», Сталин ответил: «Ну, хорошо, что по первым двум пунктам возражений нет».

Если вы читаете эту книгу сильно позже 2017 года, то вряд ли помните историю с фильмом «Матильда» – проходной картиной, в несколько лубочном стиле показывавшей историю романа императора Николая II с Матильдой Кшесинской. Вокруг показа фильма развернулась настоящая борьба – нашлось немало оголтелых охранителей, требовавших запрета «пасквиля, порочащего святого императора всероссийского». Дискуссия о том, действительно ли Николай имел балерину-любовницу (спойлер – действительно имел, исторический факт) и допустимо ли об этом говорить, стала частью российского шапито (про дискурс шоу – моя статья чуть дальше) и волшебным образом закрыла вопрос о личности самого Николая II, критика которого была крайне неприятна власти в России – уж слишком много возникало в 2017 году параллелей с началом XX века. Несколько слов об этом я написал в Facebook в сентябре 2017-го.

Ложная повестка (false agenda) – коммуникативный прием, один из лучших способов заставить собеседника отвлечься от важной темы и невольно принять твою позицию по ней; это аналог ложной атаки У-цзы, метод, хорошо разработанный и часто применяемый в политических манипуляциях общественным мнением. Если бы студенты спросили меня, как объяснить, что такое ложная повестка, я бы ответил так.

Представьте себе, что некий человек, облеченный абсолютной властью и ответственностью за страну, которая только-только выросла до возможности создания нового общественного устройства и экономического уклада и всерьез готова конкурировать (в хорошем смысле) с ведущими странами мира:

● Начал правление с того, что даже не отменил дальнейших торжеств после гибели 1500 людей на церемонии своего назначения.

● Ввязался в бессмысленную кровавую войну на востоке с противником, который ожидаемо оказался намного сильнее, что привело к большим жертвам, позорному поражению и экономическому кризису.

● Позволил расстрелять мирную демонстрацию, что было началом двухлетних беспорядков, которые, впрочем, так же жестоко подавлялись.

● Провалил все попытки реформ, сведя их к декоративным действиям; собрал и разогнал несколько созывов представительного органа власти, дискредитировав идею и восстановив против себя всех без исключения умеренных оппозиционеров и сторонников европейского пути развития.

● Развил и укрепил репрессивные органы, которые оказались не в состоянии справиться с реальными угрозами режиму, зато восстановили против этого режима широкие слои среднего класса и пролетариата и в конечном итоге стали играть свою игру, уничтожая даже высших чиновников и заигрывая с самыми опасными элементами.

● В течение долгого времени принимал решения под влиянием полуграмотного знахаря, откровенно обогащавшегося и продвигавшего своих протеже, чье вызывающее и развратное поведение стало притчей во языцех и привело к полной дискредитации морального образа режима, сделало страну посмешищем.

● Допустил значительный рост коррупции, при этом сохранив местничество, раздачу должностей на основании семейных связей и протекции.

● Ничего не сделал с хроническим голодом в стране (8 млн жертв только за 10 лет, до 30 млн человек на грани смерти), продолжая вывозить за рубеж более 30 % производимого зерна, а выручку используя на финансирование роскоши двора, обогащение приближенных и вооружение (как оказалось – бессмысленное).

● Ничего не сделал для улучшения предпринимательского климата, в результате чего достаточно высокие темпы роста экономики реализовались практически исключительно за счет добычи природных ресурсов и создания транспортной логистики для их перевозки.

● Поддержал антисемитизм в качестве государственной политики, в том числе в виде дальнейшего сужения черты оседлости, сокращения квот на обучение. Закрыл глаза на (или поддерживал?) массовые погромы, происходившие при участии армии и полиции, фактически толкнув тысячи молодых евреев в революционное движение. Всячески потворствовал развитию радикальных православных групп и распространению идеологии черной сотни.

● Принял катастрофическое для страны решение ввязаться в мировую войну, неучастие в которой было уникальным шансом страны на опережающее развитие. Взял на себя командование и руководил военными действиями так, что страна терпела поражение за поражением от противника, имевшего намного меньше ресурсов и воевавшего на два фронта.

● Своим отказом слышать и видеть проблемы и что-либо менять довел свой рейтинг в стране до близкого к нулю уровня, допустил деклассирование большой доли населения, фактически полностью потерял управление страной, в которой уже бесчинствовали вооруженные дезертиры и радикалы всех мастей.

● Наконец, отдал власть не под напором неприятеля или разъяренной толпы, а под давлением, казалось, всей страны, включая ближайших советников и высших чиновников, которые все без исключения видели и писали о бездарности его руководства страной и вреде, наносимом ей таким руководителем. Но сделал это катастрофически поздно, в результате чего в череде переворотов в стране к власти пришли левые радикалы, утопившие страну в терроре, одной из жертв которого он скоро стал и сам, вместе со своей семьей.

Представили такого человека? А теперь представьте, что вам усиленно предлагают подраться на тему, была ли у этого человека в 25 лет (еще до брака) любовная связь с балериной – или это грязные слухи.

Надеюсь, студенты бы поняли.

Пост этот получил живой отклик – совершенно в стиле, о котором уже много написано выше. Возмущенные граждане агрессивно отказывались понимать, о чем написан материал, предлагали свои собственные и затертые до дыр чужие мифы с упорством одержимых, гневно обличали. Пришлось написать второй пост.

Я имел простодушие написать пост про то, что Николай II – спорная личность и потому вычленять из его не-дай-бог-кому-биографии эпизод с юношеским романом и мусолить вплоть до поджогов и запретов фильмов – это типичная подмена повестки, отвлечение народа от реальных тем и проблем. В ответ я получил по полной программе от верующих всех мастей – в «истинную историю», в «великую Русь», в «жидовский заговор», в «святую веру русскую» и так далее. Зато теперь я точно знаю, как все оно было. Правда, я не уверен, что вся эта правда умещается в моей голове, поэтому хочу ею с вами поделиться.

Вот что я понял из постов возмущенных специалистов по истине:

● За время правления Николая II в России случился небывалый промышленный подъем и расцвет, Россия стала сильно опережать страны Европы, население невероятно улучшило свою жизнь. И все было бы хорошо, но помешали возмущенные крестьяне, солдаты, рабочие, буржуазия и интеллигенция, которые сделали революцию.

● Николай II выиграл Первую мировую войну, и русские войска вошли бы в Берлин, если бы только армия не разбежалась, провиант не кончился и линия фронта не находилась так далеко от Берлина и так близко к Петербургу.

● Николай II не был лично знаком с Распутиным, и царица не была знакома с Распутиным, и вообще никто не был знаком с Распутиным – Распутин сам придумал сказки про свое знакомство с царской семьей, а большевики эти сказки распространили, и в них поверили все, включая царя и его семью. Николай II не действовал по указке Распутина, просто все верили, что он так действует, поэтому, когда Николай II хотел кого-то продвинуть по службе, этот кто-то нес Распутину деньги или его жена шла к Распутину, и потом продвижение случалось, потому что этого хотел Николай, и эти продвижения были очень разумными, а не теми, что предлагал Распутин.

● Николай II просто не мог не начать Русско-японскую войну, ему бы не позволили обстоятельства. И Россия бы победила, если бы Макаров не подорвался на мине. Но даже после этого Россия победила, просто большевикам надо было опорочить Николая II, и они написали, что она проиграла, и все поверили, включая японцев, которые поэтому забрали у Витте пол-Сахалина.

● Николай II был за реформы и созыв Думы. Просто в Думу все время собирались не те депутаты, образования им не хватало, и Николай должен был их разгонять. Образованные депутаты так и не собрались, но Николай в этом не виноват.

● Никакой коррупции во времена Николая II не было. Это доказано комиссией при Николае II, которая не нашла никаких случаев коррупции.

● Никакого голода во время царствования Николая II не было. Кроме того, о голодающих очень хорошо заботились многочисленные общества помощи. А Лев Толстой, когда писал о голоде в 1906 году, имел в виду голод 1891 года, но забыл это указать. И голодных смертей не было, потому что есть книжка Сергеева, где сказано, что их не было.

● Николай II был мудрым правителем, и благодаря ему Россия процветала. А проигранные войны, революции, погромы, голод, репрессии, коррупция и местничество и прочие страшные проблемы, из-за которых Россия развалилась, случились по вине министров и приближенных, которые состояли в масонской ложе и не давали Николаю II ничего сделать, и поэтому он никак не влиял на ситуацию в России.

● Никаких погромов при Николае II не было, это придумали евреи. И никакой революции бы не было, если бы евреи не решили отомстить за погромы, которых не было, и не сделали революцию руками русского народа, который был против революции. И они же весь русский народ и перебили в Гражданскую, потому что уже в Гражданскую, когда евреи пришли в России к власти, конечно, были страшные погромы, и правильно, что были погромы, потому что евреи перебили всех русских.

 

● Все плохое о России и Николае II написано в «Кратком курсе истории партии». Во всех других книжках написано о нем только хорошее. «Краткий курс истории партии» – это очень плохая книжка, потому что писали ее соратники германского агента Владимира Ульянова, который сверг Временное правительство английского агента Александра Керенского и захватил власть в русской России, которой до того успешно управлял русский царь Николас Гольштейн-Готторп с женой Викторией Алекс фон Гессен. Если что-то плохое написано о Николае II в других книжках, то это просто потому, что они позаимствовали в «Кратком курсе» или «Краткий курс» списан с них.

● Николая II любил весь народ России. Его свергла кучка приближенных к нему английских агентов, которые обманули народ, который потому весь и выступил за его отречение, что был обманут.

Ну и на десерт:

● Не вам говорить об императоре после того, как ваши выскочили из-за черты оседлости и уничтожили страну, которая была самой успешной в мире. Это общеизвестный факт, об этом даже по-английски пишут, вот вам ссылка. Говорите на своем языке, а не на нашем русском.

Я вот думаю с некоторым страхом: все вышеизложенное уже написано в школьном учебнике или там пока еще «совковое вранье»?

Терроризм. Мы и они

Постправда – явление интернациональное. В развитых обществах тенденция к упрощению, плоскому восприятию фактов и/или их игнорированию, преувеличенному вниманию к менее значимым, но более громким факторам также имеет место. Большим плюсом развитого мира является умение вести общественную дискуссию и развитая конкуренция за власть – они порождают пресловутый плюрализм и заставляют даже самых яростных сторонников того или иного мифа слушать оппонентов. Даже если речь идет о событиях трагических – как, например, гибель редакции французской газеты Charlie Hebdo, по следам которой написана следующая статья. (Опубликована в Republic 15 ноября 2015 года.)

Гибель человека – всегда трагедия. Когда гибнут сотни людей, это становится шоком, переворачивающим сознание и вызывающим не только скорбь, но и агрессию, жажду мести и желание что-то изменить раз и навсегда, чтобы подобное не повторилось.

Агрессия в ответ на агрессию, сепарация в ответ на сепарацию, ксенофобия в ответ на ксенофобию – естественный ответ, первая реакция человека. Но это именно та реакция, которой заказчики терактов и хотят добиться. Стоит ли идти у очевидных врагов на поводу? Что, если умерить свои естественные чувства гнева, страха и сострадания и вместо поспешных выводов и действий остановиться и проанализировать ситуацию? Для такого анализа ведь не надо быть специалистом в исламе, профессионалом антитеррора или знатоком международной дипломатии. Достаточно здравого смысла, знания истории и официальных данных, которые (спасибо нынешним свободам) публично доступны.

Каждый теракт в Европе (и России) вызывает к жизни одну и ту же риторику, состоящую из 5 пунктов:

1. Терроризм – это форма войны архаичной, жестокой, агрессивной культуры против нашей цивилизации. Это война «их» против «нас». Они хотят нас уничтожить.

2. Терроризм – страшная угроза нашему обществу. Если ничего не делать, террористы его уничтожат.

3. «Мы» – не такие, как «они». Мы – гуманны по природе, они – убийцы, не ценящие ни свою, ни чужую жизнь. Мы не договоримся.

4. Причина разгула терроризма – наша мягкость и излишняя свобода. Закрыть границы, ввести тотальный контроль, поступиться свободами ради безопасности – вот необходимые меры, не приняв которые мы потеряем Европу.

5. Европе объявлена война. Надо, наконец, вести войну – лучше на территории врага, причем активно, жестко и до полной победы. Сегодня по Европе ударил ИГИЛ – значит, надо уничтожить ИГИЛ (запрещенную в России террористическую организацию).

Начнем с первого пункта.

Кто с кем воюет?

По статистике, терроризм распределен очень неравномерно. В Европе, обеих Америках, Австралии и Океании происходит около 2,1 % от общего числа терактов, причем только 2 % из них совершаются исламистами (хотя жертв исламистских атак, конечно, намного больше). Когда-то давно, в 1950–1970-е годы, доля терактов в развитых странах была значительной, но не теперь. С 2001 года в Европе (без России) произошло всего 4 исламистских атаки, повлекших гибель более 10 человек: Мадрид (2004), Лондон (2005), Париж (январь 2015-го) и, наконец, нынешний теракт; из них всего 2 теракта, унесших жизни более 100 человек.

Мы эгоистичны. Мы делим людей на «нас» и «не нас», исходя из своего страха оказаться на их месте. Тысячи трупов в Азии нас не волнуют, пока это не наши туристы. А самолет с туристами и теракты в Париже (а кто же не любит ездить в Париж?) – это ужасно, это вызывает сочувствие.

Что мы чувствуем, когда это случается не в «нашей» зоне? В 2014 году, когда в Европе в результате исламистских терактов погибло всего 4 человека, общее число жертв террористов в мире составляло 32 700 человек (и около 39 000 ранено). В месяц погибало по 2700 человек, почти по парижскому теракту в день. Правда, 78 % погибших приходится на 5 стран: Ирак, Афганистан, Сирию, Нигерию, Пакистан. Но и в англоговорящей и рвущейся в развитый мир Индии в 2014 году погибло 426 человек. Сколько юзерпиков с индийскими флагами вы видели в Facebook? Кто скорбел по пакистанцам или нигерийцам?

За время войны в Сирии погибло более 200 000 человек. Мы не только не в курсе, сколько мирных жителей погибает во время каждого налета российской авиации, мы даже не думаем на эту тему. Установление демократии в Ираке стоило 600 000 жизней. Сколько юзерпиков с иракским флагом вы видели?

Реальность отличается от нашего о ней представления. Нет никаких «нас», с которыми «они» ведут войну. К нам залетают случайные снаряды – свидетельства той страшной бойни, которая идет у «них». «Мы» внесли изрядный вклад в то, чтобы эта бойня началась и не заканчивалась, – колонизацией, агрессивным и неумелым вмешательством в «их» традиции, культуру и социальные нормы, искусственными и часто противоестественными границами, которые «мы» нарезали на их территории, последующим взращиванием радикальных группировок, которые, как «мы» надеялись, будут бороться «за нас» с нашими идеологическими противниками, наконец – военными кампаниями с целью «демократизации» (или в борьбе за нефть?). Тут нет разницы между Россией и Западом – все мы отметились одинаково. Это не «они» развязали с «нами» войну. Это «мы», бесконечно балуясь с огнем, все время удивляемся, что искры прожигают «нам» дорогие костюмы.

Насколько тотальна угроза террора?

Второй вопрос тоже имеет вполне четкий ответ. Статистика говорит, что за 10 последних лет около 140 000 человек в мире погибло в результате террористических атак. Эта впечатляющая цифра тем не менее меркнет на фоне других – тех, о которых мы мало заботимся.

В год от пищевых отравлений и инфекций в мире погибает 350 000 человек – в 10 раз больше, чем от терактов. По одной из оценок, 24 000 человек умирает от удара молнии – сравнимо с жертвами терактов.

За 15 лет в Европе от рук террористов погибло менее 500 человек. Меньше, чем в авиакатастрофах. Зато в 2014 году в Европе 25 700 человек погибло в дорожных инцидентах и более 200 000 остались инвалидами. За 4 года количество погибших в ДТП в Европе снизилось на 15 %, и Виолетта Балк, комиссар по транспорту, назвала это «выдающимся результатом», хотя в ДТП погибает 70 человек в день – как один теракт в Париже каждые два дня. Никто не объявляет траур по погибшим на дорогах, хотя это такие же невинные гражданские лица. В 2013 году 2042 человека в Европе погибли из-за инцидентов на железной дороге – президент Франции обсуждал этот вопрос с правительством? Или он предложил объявить войну поездам?

Но, может быть, молнии, ДТП и отравления не кажутся такими ужасными потому, что становятся результатом случайности, а не злой воли? Вряд ли – в Европе в год 22 000 человек погибают в результате преднамеренных убийств. Это 60 человек в день. Кто объявляет ежедневный траур? Американская статистика говорит о том, что риск умереть от врачебной ошибки для жителя развитой страны в 6000 раз выше риска погибнуть от руки террориста. Кто-то уже предлагает изгнать из Европы всех врачей (готов поспорить, что доля врачей, совершающих фатальные ошибки, выше доли мусульман в Европе, совершающих теракты)?

Почему мы так относимся к терактам? Нас впечатляют события неожиданные, в то время как события ожидаемые, стандартные не производят впечатления, какими бы они ни были. Возможно, поэтому тот факт, что в безопасной Европе каждые два дня погибает от рук убийц столько же людей, сколько в последнем теракте в Париже (впервые за 10 лет), нас не трогает, так же как не трогают постоянные теракты на Ближнем и Среднем Востоке. Это наводит на грустную мысль: чтобы мы перестали ужасаться терактам в Европе, они должны стать постоянными, а количество жертв – сильно вырасти. Но и обратное верно: наш ужас – лучшее свидетельство того, что в Европе с терроризмом нет острой проблемы: теракт – это крайне редкое, шокирующее явление. Даже если случится невозможное и количество жертв терактов вырастет в 100 раз, ущерб от них все равно будет в 2 раза меньше, чем от вождения в нетрезвом виде.

Такие ли мы разные?

Третий тезис – о нашей разности – могут поддерживать только люди, вообще не знающие истории. Не будем ворошить прошлое – нам хватит и XX века. Большевизм в России, перекинувшийся на Кавказ, Среднюю Азию, в Восточную Европу, был религией более жесткой, чем самый радикальный ислам. Его апологеты убивали и умирали намного легче, его «эмиры» отправили миллионы не на милосердное отрубание головы, а на мучительную медленную смерть в лагерях. Агенты большевизма наполняли все страны мира, если не устраивая теракты, то совершая убийства. Официальной целью большевизма – прямо как у радикального ислама – было провозглашено покорение всего мира и установление всемирной жесточайшей диктатуры. Европейский фашизм от большевизма отличался лишь тем, что внес национальный фактор в радикальную идеологию.

Затем был Китай – маоизм, уничтоживший десятки миллионов жизней. Европа, казалось, излечилась, но совсем недавно на Балканах православным хватило территориального спора, чтобы начать вспарывать животы беременным католичкам и убивать детей на глазах родителей в количествах, которым позавидовало бы ИГИЛ. И уж совсем недавно 10 000 человек (включая 200 пассажиров малайзийского самолета) недалеко от центров православия и великой русской культуры погибли просто потому, что пара олигархов делила собственность, а пара политтехнологов зарабатывала начальнику рейтинг.

Нет, мы не разные. Мы все – обезьяны в тонкой человеческой коже. Стоит обстоятельствам чуть-чуть ее поскрести, и мы готовы резать, взрывать, умирать и посылать на смерть. Сегодня просто очередь ИГИЛ.

Проблема даже еще глубже. «Мы» и «они» – лучший способ сделать задачу неразрешимой. Пока мы не научимся ценить жизнь человека одинаково, вне зависимости от того, где он живет и на каком языке говорит, мы не сможем даже подойти к решению проблемы терроризма. Сегодня для нас терроризм – чудовищный акт агрессии, дикость и ужас. А для тех, кто приходит на территорию развитого мира с желанием убивать, гибель мирных граждан, женщин и детей – обычное событие: у многих убиты родственники, некоторые потеряли близких в результате демократизирующих авианалетов. Еще большее количество убеждено пропагандой, что все зло, весь ужас, вся боль и смерть, их окружающая, вызваны безбожниками из Европы и США, которые сперва их земли колонизировали, а потом, вынужденные покинуть их территории, тем не менее все время продолжают на них нападать. Не стоит упрекать их в близорукости – США никогда не колонизировали Россию, никогда не атаковали ее территорию, никогда не убивали ее солдат и мирных жителей, и тем не менее пары лет плохо сделанной пропаганды оказалось достаточно, чтобы большинство населения стало считать США врагом, бояться и ненавидеть американцев.

Впрочем, я бы даже не стал обвинять пропаганду. После Афганистана, Ирака, Ливии, Сирии отношение к западным странам как к агрессорам закономерно. Сталин был не лучше Каддафи, а большевики в СССР очень напоминали ИГИЛ. И тем не менее отражение фашистской агрессии считается у нас великим подвигом. Да, конечно, прямые аналогии некорректны: сегодняшние США, Франция и Россия – совсем не гитлеровская Германия. Но как это понять местным жителям, на головы которых сыплются бомбы? Да и мы сами – стали бы мы сегодня с пониманием относиться к интервенции США с целью установления демократии или все-таки начали бы бороться с оккупантами по старой российской традиции – любыми средствами? Наверное, боролись бы?

 

Это разделение на «они» и «мы» не дает адекватно смотреть даже на беженцев. Да, они – оборванные, вырванные из социума, в котором привыкли жить, не знающие языка, не знающие, куда идут и что их ждет, – ведут себя как не принято у нас: оставляют мусор, крадут, нарушают административные нормы. Многие будут грабить. Кто-то – даже убивать. Среди них в Европу будут проникать террористы, наркоторговцы, просто бандиты, для которых Европа – новое, более богатое общество, которое легче грабить. Но и в этом нет ничего нового – нищие и лишенные своей земли часто ведут себя так же. Итальянские и еврейские беженцы в Америке (вслед за ирландскими) создавали мафии и банды и убивали намного больше, чем арабские беженцы в Европе.

За 10 лет фашизм уничтожил 6 млн только евреев (где уж тут «Исламскому государству»!). Миллионы стали беженцами. Они были такими же нищими, оборванными, собирающимися в толпы, готовыми воровать и даже грабить, рвущимися к безопасности. Про них можно было сказать все то, что сейчас их потомки говорят про беженцев с Ближнего Востока: и одеты они были странно, и говорили странно, и обычаи несли с собой свои, и, конечно, среди евреев-беженцев искали агентов Сталина, и, конечно, большевики и фашисты внедряли своих агентов. (И, конечно, в Палестине евреи организовывали теракты против «британских оккупантов».) Культурные европейцы и американцы тогда были циничны – англичане не пускали корабли в Палестину, возвращали беглецов в Германию. Сегодняшние радетели за «гибнущую Европу» и противники приема беженцев просто не выучили урок.

Принимающие же беженцев знают, на что идут. И принимают не потому, что питают иллюзии, а потому, что так правильно. А правильно так совсем не потому, что ущерб от «нашествия» беженцев пренебрежимо мал – любой ущерб чувствителен. Правильно потому, что только так в этой длящейся уже века истории взаимодействия миров, в которой европейцы часто выглядели похуже, чем исламские экстремисты, а еще чаще были просто опасными идиотами, можно не скатиться обратно в душный подвал прошлого, а выстоять и сохранить еще очень слабое гуманитарное общество, которое Европа только-только построила.

Пожертвовать свободами?

И четвертый тезис не выдерживает критики. Есть ли хоть какая-то опасность «гибели» Европы под ударами террористов? Конечно, нет. В военном отношении «ненавистники Европы» отстают от НАТО почти как отряд кочевников с луками от танковой бригады: даже то устаревшее оружие, которое у них есть, куплено у развитых стран (несмотря на многомесячные процедуры проверки рисков, парализующие нормальную финансовую деятельность, ИГИЛ продает нефть, а деньги террористов идут на оплату оружия, и оружие поступает куда надо). Сил террористов хватает на пару больших терактов в десятилетие, и вряд ли можно ожидать роста их возможностей.

Европа – слабая, сентиментальная, общество «терпил», как ее называют гордые своими воинственными замашками российские комментаторы, создала мир, в котором самый высокий подушевой ВВП сочетается с самым низким уровнем преступности. Уровень насилия и опасности в Европе в разы ниже, чем в стране гордых и обидчивых борцов со всем миром и особенно – с карикатуристами. Что нужно было бы сделать Европе, чтобы догнать Россию? Скорее всего, то же, что сделали в свое время в России: пожертвовать свободами личности во имя призрака стабильности и мифического сильного государства, превратиться в царство ксенофобии и шовинизма.

Война не решает проблему

Пятый тезис – о необходимости полномасштабной войны – вообще ни на чем не основан. Последние крупные теракты в Европе были в Испании в 2004 году и в Лондоне в 2005-м. Никакого ИГИЛ тогда не было, войну было вести не с кем, организовала теракты ячейка «Аль-Каиды» в Йемене. С Йеменом никто не воевал, но терактов не было 10 лет. 11 сентября – тоже не на совести ИГИЛ, напротив – ИГИЛ вырос из войны с Ираком (который к событиям 11 сентября был непричастен). Истина в том, что нет ни сокращения, ни увеличения количества терактов ни в результате действий антитеррористической коалиции развитых стран, ни в результате бездействия. Силы, организующие теракты, заинтересованы в конфликте – равно внутри Ближнего Востока, Африки, Среднего Востока и между развитыми странами и странами этих регионов. Теракты – провокация конфликта, но не его причина и не его следствие. Нет сомнений, что развитые страны могут вести вечную войну с постоянно видоизменяющимися террористическими движениями и государствами, и это дает возможность кому-то рапортовать об успехах, а кому-то зарабатывать деньги. Но это не только не решает проблему, это ее даже не затрагивает.

Выводы

Я не претендую на глубину и профессионализм анализа, подвластный опытным дипломатам и мастерам контртеррористических служб. Но выводы, по крайней мере те, которые можно сделать на основании вышеприведенной статистики и истории, сильно расходятся с интуитивными реакциями.

Терроризм – это тип преступной деятельности, мало отличающийся от других форм организованной преступности – разве что в его основе лежит больше идеологической составляющей, чем в торговле наркотиками. Как и другие виды оргпреступности и бандитизма, терроризм концентрируется в зонах с низким уровнем жизни, слабыми институтами власти и общества, низким образованием населения. Терроризм изначально не имеет национальности или религии – просто по стечению обстоятельств сегодня почва для развития терроризма значительно плодороднее в части мусульманских стран. В том, что это так, есть доля вины развитых стран. Это не повод для самобичевания, но важный факт, не осознавая которого мы не сможем справиться с терроризмом. То, что происходит в странах, серьезно страдающих от терроризма, является, по меркам развитого общества, перманентной гуманитарной катастрофой. Теракты в развитых странах – всего лишь отголоски этой катастрофы, а не война против этих стран.

Терроризм в развитых странах – явление значительно менее опасное, чем банальная преступность, врачебная халатность или даже нарушение техники безопасности на железнодорожном транспорте. Из этого никак не следует, что с терроризмом не надо бороться. Борьба с террором должна идти так же, как с любой организованной преступностью, – усилением оперативной работы и охраны потенциальных объектов атаки, работой с подверженными радикальным идеям членами общества. Речь об ограничениях свобод, об изменениях устоев общества идти не может – ничего из этого не делается для борьбы с преступностью, и Европа не только жива, но и последовательно сокращает эту самую преступность.

Ни в коем случае нельзя даже думать об ограничении или отмене основополагающих принципов, которые сделали Европу Европой, например – принципа презумпции невиновности, заставляющего смотреть на беженцев не как на потенциальных террористов, а как на требующих защиты и помощи людей. Те, кто навязывает идею «смертельной опасности терроризма для Европы», опасны для Европы больше, чем террористы. Закрытие границ, ограничение информации и свобод, расширение полномочий силовых органов не защитят Европу от редких взрывов. Они быстро превратят Европу в подобие того мира, откуда терроризм сегодня выходит. Этого и хотят организаторы терактов – их интересует не смерть отдельных европейцев, а смерть всей Европы. Их теракты – комариные укусы; настоящий план состоит в том, что страх перед укусами заставит Европу уничтожить себя самостоятельно.

«Мы» – практически такие же, как «они». Между нами – стена кровавых ошибок и обид, сцементированная коммерческим интересом преступных групп и соперничающих режимов немусульманского мира и безумием немногочисленных фанатиков (которые, как правило, успешно совмещают фанатизм с коммерческим интересом). Конфронтация только надстраивает стену, а цемент всегда в избытке. Надо искать пути взаимопонимания и взаимодействия. Вышесказанное, конечно, не касается ни исполнителей терактов, ни их заказчиков, ни организаторов. Все они – банальные особо опасные преступники. Бандиты – не «мы» и не «они». Понимать, жалеть, помогать, объединяться нужно до момента, когда человек становится преступником. Мы – не враги мусульман, жителей Ближнего Востока, мы не должны вести с ними войны, изолироваться, отказывать в помощи. Это не противоречит уничтожению террористов – вне зависимости от пола, возраста и причин, побудивших их совершить теракт. Это не противоречит поимке и наказанию тех, кто подстрекает к совершению теракта, и тех, кто публично поддерживает совершение терактов, – точно так же, как в случае других преступлений. Но это противоречит любым действиям в отношении террористов, которые мы не делаем в отношении других особо опасных преступников – например, введению ответственности членов семьи.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42 
Рейтинг@Mail.ru