Андрей Милованов
Про Россию
«Марата вижу я улыбку…»
Марата вижу я улыбку,
Открыл знакомую калитку,
Меня в объятия забирает,
И крепко-крепко обнимает.
Садимся мы за стол большой,
Такой знакомый нам, родной,
Он начинает разговор:
«Как там работа, как там двор?»
Я отвечаю: «Все в порядке,
Работа, двор наш, как в тетрадке,
Господь в ней жизнь нам написал,
Дорогу в вечность указал.
Я той дорогой дорожу,
К тебе нет-нет, а прихожу,
Дорогой этой мы гордимся,
Друг друга потерять боимся.
Жизнь без друзей – сплошная мука,
Зачем дурная нам разлука,
Куда деваться без друзей?
Да только к черту в мавзолей.
Когда споткнулся ты, упал,
Кто быстро так тебя поднял?
Конечно друг, сомнений нет,
Спасет и даст тебе совет,
Двойных дорожек не бывает,
Есть старший друг, он это знает,
Когда есть ум, а лучше два,
Понятней друга мне слова.
Представь, что кто-то без друзей:
Он в жизни просто прохиндей,
Он вечно лезет с кем-то в споры,
Надежды в жизни нет, опоры.
Кто в жизни даст ему советы,
А он – на люд простой наветы,
Затем кусает себе локти,
Как волк, грызет от крови когти.
Как можно дело начинать?
Когда совет нам негде взять,
Нет близких у тебя друзей,
Ты с каждым днем все злей и злей.
Жизнь без друзей – потеря дней,
Начать работу все трудней,
Себе опору не находишь,
С ума ты потихоньку сходишь.
Марат сказал: «Ты прав, мой друг,
Жизнь без друзей сплошной недуг,
Я без друзей, как сирота,
Мир не видать мне, слепота.
Друзей нет рядом, я тоскую,
Работу делаю любую,
Но та работа будней тень,
Мне без друзей работать лень.
Я Армянин, ты Русский парень,
А наша дружба твердый камень,
Её ничем не разобьешь,
Я загрущу, тут ты придешь.
А если что с тобой случится,
В дом твой ненастье постучится,
Я здесь, я рядом на пороге,
Не быть беде в твоем чертоге.
С постели утром я встаю,
Христа всегда благодарю:
«Спасибо, Бог наш, за друзей,
С друзьями мир всегда светлей».
Весна, погода позволяет,
С небес нам солнышко сияет,
Идет народ к Марату в гости,
Есть радость в лицах, нету злости.
Меню не просят, все тут знают,
Вкусней нигде не угощают,
Харчо, салат, шашлык свиной,
Графин с кристальною водой.
Есть пиво, водка, есть вино,
Бутылки в ряд, прям как в кино,
Есть прохладительный напиток,
Его привозят нам в убыток.
Да под горячий шашлычок
Пить будут только коньячок,
Зачем напитком прохлаждаться,
Есть пиво, можно им добраться.
Я стал Марату помогать,
Народ за столики сажать,
Заказ я также принимаю,
С почтением к людям выполняю.
Весною в парке все красиво,
Все расцветает, просто диво,
В душе есть праздник у людей,
Зовут к Марату всех друзей.
Рабочий день уж завершился,
Народ от дел освободился,
Им нужно вечер скоротать,
Идут к Марату отдыхать.
Идут друзья на званый ужин,
Чужой в компании не нужен,
Здесь можно хорошо покушать,
И друга лучшего послушать.
Тут громко можно тост поднять,
Друзьям здоровья пожелать,
Поставить перед ним задачу,
Скорей поймал чтоб он удачу.
Затем от друга пожелание,
Свое он помнит воспитание,
Здоровьем друга окрестит,
Стареть ему он запретит.
Подходит вечер к завершению,
Все сыты, слава угощению,
Уже звучит: «На посошок,
По крайней выпьем, мой дружок».
С гостей мы деньги получили,
И чеки в кассе всем пробили,
Гостей всех чинно провожаем,
Здоровья, радости желаем.
Вот и уборка завершилась,
Вокруг все чистотой накрылось,
Все как всегда, у нас с Маратом,
Бурчит под нос он что-то матом.
Я монолог его прервал,
И твердым голосом сказал:
«Давай-ка сядем, чай попьем,
И монолог твой разберем?»
В стаканы чаю мы налили,
Ватрушки рядом разместили,
С лица Марата возмущение:
«В душе моей растет сомнение,
Директор нынче приезжал,
Такую новость мне сказал –
В стране грядет Олимпиада,
Для нас, для торгашей, засада.
От жизни мы навек отстали,
Для нас дни черные настали,
В мозгах генсека стадионы,
Закрыть велели павильоны.
У нас затоптаны все тропы,
Отстали мы от всей Европы,
Кафе полно там, ресторанов,
Полно там и коктейльных баров.
Вот и решили нас закрыть,
В кафе всю утварь разместить,
Открыть там бар и дискотеку,
Зачем ходить в библиотеку?
Порыв сегодня в ногу с модой,
Мы к молодым со всей угодой,
Нельзя от Запада отстать,
Своё нам нужно развивать.
Решили общепит закрыть,
Зачем в столовую ходить,
В кафе накормят нас обедом,
А вечер встретим здесь с соседом.
Вечерний бар открыт с пяти,
Заплатишь, можешь ты пройти,
Там светомузыка играет,
Бармен коктейль всем наливает.
В бар три рубля билет на вход,
Коктейль, орешки, фрукта плод,
Входной билет за все оплата,
Хороший вечер, как награда.
Столы здесь рядышком накрыты,
Не все порой приходят сыты,
Их нужно ужином кормить,
Из бара что-то им налить».
Марат на чай свой налегает,
Беседу дальше продолжает:
«Директор проявил заботу,
Мне предложил в кафе работу,
В мозгах моих уже измена,
Мне должность предложил бармена,
Престиж работы бьет все планки,
Не будешь знать труда доярки.
Зарплата будет хороша,
Процент твой будет с барыша,
Не нужно рано просыпаться,
К обеду должен ты добраться.
Я знаю то, что перемена,
Она, как дряхлая измена,
Но жизнь на месте не стоит,
Ужалить вечно норовит.
Еще и то, что коммунисты,
У нас в народе, как артисты,
Моча им голову пробьет,
Тогда лишь только он поймет,
Нам нужно всем остепениться,
К чему-то новому стремиться,
Нельзя от мира отставать,
Прыть нашу нужно показать.
Мы им не немцы, не евреи,
Мы не французы, не пигмеи,
У нас в порядке с головой,
В стране есть нашей рулевой.
В стране политика одна,
Так если пить и ту до дна,
У нас в Союзе свой размер,
Нам заграница не пример.
Вот и решил наш секретарь,
Все подвести под свой алтарь,
Забыл он Русские обычаи,
Бармен за стойкой их приличие.
Нам наплевать на заграницу,
Зачем за ними лезть в петлицу,
У нас есть Русский паритет,
Для всех не русских он секрет.
Нам скажет сверху рулевой:
Страна, идите все за мной!
На стройки едем мы, на БАМ,
Теперь приедут гости к нам.
Марат! Какой уж никакой,
Нам секретарь для всех родной,
Подумай и прими решение,
Мы подождем, у нас терпение».
Я на Маратика смотрю,
И тихо, внятно говорю:
«Я молод, чтоб тебе перечить,
Но должен я тебе заметить,
Как скучно жить без продвиженья,
Есть человек и есть сомнение,
Да, страшно что-то начинать,
Зачем на месте нам стоять?
Мы впереди должны бежать,
Кто критикует – наплевать,
Мы рождены не для потех,
Все новое для нас успех.
Мы рождены для продвижения,
Не может быть у нас сомнения,
Есть путь, к нему дана звезда,
Ведет вперед она всегда.
На месте если нам сидеть,
Глаза все можно проглядеть,
Тебя возьмет клещами скука,
А это, брат, дурная сука.
Беги бегом и соглашайся,
В друзьях своих не сомневайся,
Придем, поможем и подскажем,
Кто навредит, тому укажем.
Директор классный у тебя,
Он знал, упрашивать нельзя,
Дал время должность ту продумать,
Бог нам велел все время думать».
Марат из кружки чай свой пьет,
От чая пар наверх идет…
«Как сложно будет расставаться,
Решил я сам себе признаться.
Здесь все свое и все родное,
А там все новое, чужое,
Здесь свежий воздух, парк, река,
Четыре стенки там, тоска.
Здесь белки, птицы, барсуки,
Там тараканы, моль, клопы,
Здесь на углях шашлык свиной,
Там сковородка с отбивной.
Аллеи видишь здесь, каштаны,
А там для крыс одни капканы,
Здесь воздух свежий нам всегда,
А там плита, на ней еда.
Я для себя уже решил,
И чистый лист опять открыл,
Стою я здесь, как у причала,
Я жизнь свою начну сначала».
«Ну, вот и ладно», – я сказал,
Марата-брата я обнял,
Тебя в кафе нам не забыть,
К тебе все будем приходить.
Чай мы допили, стол убрали,
Угли в мангале разметали,
Все крышки здесь на сковородках,
Закрыли двери мы в подсобках.
Закрыл Марат входную дверь,
Ком в горле, а из глаз капель.
Скрепит кассета в магнитоле,
Поет навзрыд о Русской доле.
«Наш магазин зовут стекляшка…»
Наш магазин зовут стекляшка,
Вот домик мой, пятиэтажка,
Марат к подъезду подкатил,
«Спасибо, брат», – ему гласил.
Мамане он привет послал,
Здоровья, счастья пожелал:
«На ужин приходи ко мне,
Я буду рад всегда тебе».
Я помахал ему рукой,
Спешу в подъезд, такой родной,
Дым не исчезнет никогда,
Там полутьма царит всегда,
Соседи постоянно курят,
Нас, молодых, немного дурят,
В окно дым ветром занесло,
Отсюда света нет, темно.
С соседями живем мы дружно,
Ругаться с ними нам не нужно,
В подъезде радость и печали,
Друг другу все мы помогали.
Сосед хороший – это счастье,
Нас с ним не проберет ненастье,
И руки никогда не сложим,
Друг другу мы всегда поможем.
Добрался до родных дверей,
Маманя: «Проходи скорей,
Все спят, один ты полуночник,
Прости, Господь, он мой помощник.
Сынок, что будешь вечереть,
Картошку, суп тебе согреть,
А может парочку котлет,
Достану с ними я пакет».
«Не нужно, – маме я сказал,
На чай зеленый указал, –
Я был сегодня у Марата,
Там скушал мясо, два салата.
Поклон тебе передавал,
Спокойной ночи пожелал,
С ним говорил, расстроен он,
Покинет скоро павильон».
Маманя: «Как, что за дела,
Кого измена пробрала,
Неуж-то кто-то подавился,
А может комсомол напился?
А может первый секретарь,
В районе нашем он главарь,
Стал павильон его позорить,
Решил Марата он уволить»?
Тогда я маме объяснил,
Нет у Марата темных сил,
На повышение он идет,
Зарплата, должность его ждет.
Все старое пора забыть,
Объятья новому раскрыть,
Вперед должна вести дорога,
У всех она одна от Бога.
Маманя чай мне заварила,
«Ну, слава Богу, – говорила, –
У нас, что лидер, так больной,
К Марату я со всей душой».
Я чай зеленый пью вприкуску,
Печенье, мармелад в закуску,
А за окном давно стемнело,
В постель на отдых тянет тело.
Маманя мне: «Иди-ка спать,
Ведь завтра рано нужно встать,
Постель вся взбитая давно,
Пусть сон твой будет, как в кино».
«Спасибо», – маме я гласил,
Посуду за собой помыл,
Пошел я в ванную, умылся,
День мой на этом завершился.
«Прилег я вскоре на подушку…»
Прилег я вскоре на подушку,
Провал, не чувствую макушку,
Стал одеялом накрываться,
В сон дивный начал погружаться.
И вновь мне снится Млечный путь,
Нельзя с него никак свернуть,
Босой иду я по цветам,
Цвет радуги и тут, и там.
Дуга семи цветов сверкает,
Наш дом, что ниже, освещает,
Я руки вверх к ней поднимаю,
Себя тем цветом согреваю.
Нет здесь дождей и нет ненастья,
Есть только цвет и только счастье,
Нет здесь агрессоров, врагов,
Нет здесь ни тюрем, ни оков.
Не может здесь обман случиться,
Не может горе обнажиться,
Нет скверны здесь и нет наветов,
Нет здесь и жизненных советов.
Здесь дан один всем верный путь –
Из жизни в смерть, нам не свернуть,
Рождаясь, должен ты смириться,
А умирая, вновь родиться.
Между рождением и смертью,
Должны пройти дорогу с честью,
Дать людям то, что Бог вам дал,
Делиться тем, что ты познал.
Ты Млечный путь тогда пройдешь,
Когда ты долго проживешь,
Когда отдашь себя народу,
Душа почувствует свободу.
И жизни Млечный путь таков,
Река течет, двух берегов,
А если берега зальет,
С пути жизнь Млечного уйдет.
Ты берега свои отдал,
Путь тебя Млечный не признал,
Пойдешь дорожкою кривой,
Бог не пойдет по ней с тобой.
Да, ты богат, тут спору нет,
Пока во тьме ты видишь свет,
Но ты, как перст один в ночи,
Ты в дверь к Иисусу не стучи.
Тебе Господь наш не поможет,
Грехи простить, нет, он не сможет,
Сошел ты с Господа пути,
Кому теперь кричать: «Прости!»
Во сне кричу: «Господь, прости!
Другого нет у нас пути,
Он Млечный, значит он прямой,
К Тебе иду, Ты наш родной».
И слышу я: «Ступай, ступай,
Ко мне идешь, а значит в рай,
Немного ты остепенись,
Смотри, дорогой не споткнись».
Взгляд бросит Он, а я замечу,
О, Боже мой, идет навстречу,
Теплом своим всех согревает,
Меня он радужно встречает.
Святой идет ко мне, Святой,
Он мне с рождения родной,
Объятья мне вновь раскрывает,
Три раза в щеки лобызает.
Я, как дитя, прильнул к груди:
«Прости, Святой, всех нас прости,
Живем сегодня мы в тревоге,
Ушла страна с твоей дороги.
Нам чужды стали все морали,
Войну с соседом развязали,
Хоронит Родина сынов,
А мы кричим: «Физкульт-здоров!»
Гробы идут к тебе с рабами,
Нельзя смириться с их годами,
Кладут их в землю, как дрова,
Они из Храмов ждут слова.
За что, скажи мне, мой Святой,
Прошла смерть с острою косой,
По нашей матушке-России,
Мы Млечный путь все так любили.
Звезда нам освещала путь,
Мы не могли с него свернуть,
Столкнули всю страну с него,
В стране есть черт, политбюро.
Но парень, двадцать лет ему,
Пошел он биться на войну,
Ему военный был приказ,
Сам секретарь им дал наказ.
Тот секретарь с бокалом в тосте,
А парень Русский на погосте,
Его никто не отпевал,
Нашел он на пути причал.
Теперь пирушка на сносях,
Олимпиада на костях,
Один на поле погибает,
Другой медали получает.
Страна гроб с телом на погост,
За здравие спортсмену тост,
Одним война пошла в зачет,
Другим вершины и почет.
Скажи, родимый мой Святой,
Что нужно делать со страной?
Как человеку нужно жить?
С пути Святого не сходить?»
Святой опять меня обнял,
«Давай смотреть, – он мне сказал, –
Ты видишь этот Млечный путь,
Нельзя его нам вспять загнуть.
Легко всем плыть нам по течению,
Не только нам, и поколению,
Но если против поплывешь,
Затрату времени найдешь.
Но здесь вода, она стремится
Обратно в реку возвратиться,
Дорога Бога не простая,
Иди вперед, судьба такая.
Назад дорога приведет,
Вот только через смерть пройдет,
А если в сторону уйдешь,
Проблемы ты себе найдешь.
Пойми меня ты, раб послушный,
Ты в этом обществе не нужный,
Здесь Крест сменили на звезду,
СССР зовут страну.
А к другу в парк когда пойдешь,
Ты мимо Храма не пройдешь,
Ты вспомнишь всех, кто мир создал,
Кто на Кресте за вас страдал.
Ты вспомнишь Бога вознесение,
Людей на Пасху в воскресение,
Ты вспомнишь правильную Русь,
Я каждый день о ней молюсь.
Молюсь о том, чтоб Русь очнулась,
Народом к Богу повернулась,
Молюсь о Вере, что забыли,
Молюсь за вас Святой Марии.
Народ ваш помнит все года,
Россия с Богом навсегда,
Сегодня крен в умах народа,
Вам стыдно вспомнить про Бога.
Ты, раб, о Боге все тоскуешь,
Сам в этой жизни ты рискуешь,
Найдется недруг, донесет:
Тебя в тюрьму, ему зачет.
Я над тобой всегда родной,
Ты знаешь, я над головой,
Нельзя отнять у Русских волю,
Тебя обидеть не позволю.
А что касается страны,
Она хотела той войны,
Теперь страдают два народа,
Есть прихоть старого урода.
Вождям в России все неймется,
Народу плохо там живется,
Его давно поработили,
Ввести войска они просили.
А кто просил, вы покажите,
О нем вы в прессе напишите,
Быть может, в той стране найдется,
Кому ужасно там живется.
Да если верили вы Богу,
В Храм проложили бы дорогу,
Спросили вы свою Святую,
Марию, для вас всех родную,
За что сегодня воевать?
Народ наш Русский убивать,
На горе ваших матерей,
Хоронят что своих детей.
В России горюшка хватает,
Француз, иль немец нападает,
Вы им даете по зубам,
У вас погост, то тут, то там.
Природой можно наслаждаться,
В России есть за что сражаться,
Ничто не вечно под луной,
Для нас Россия край родной.
Вот Млечный путь, дорога к Богу,
Ведет нас к светлому порогу,
Не всем дано к нему пройти,
Есть те, кто хочет обойти.
Есть магазин, есть черный ход,
Прилавок есть, а есть «из-под»,
Есть парень бравый, он рубаха,
А есть блатной, тот доходяга.
Здесь нет блатных, нет доходяг,
Да, ценят тут ребят-трудяг,
С какой бы не был стороны,
Все перед Богом вы равны.
В стране вы ждете праздник спорта,
Людей изгнали ниже сорта,
Убрали всех и диссидентов,
Вы не учли простых моментов.
Войну с соседом развязали,
В миру бумагу подписали,
Бойкот России объявить,
И спорта празднику не быть.
Прости, мой раб, за прямоту,
У вас есть трудности в быту,
Должны вы их преодолеть,
Вас ждут, как праздники, так смерть.
Бог не на вашей стороне,
Агрессоры вы на войне,
Легло проклятье на ваш род,
Вы смерть несете в тот народ.
Войну всегда легко начать,
Затем в гробах детей встречать,
Вам жить всем нужно осторожно,
Войну закончить невозможно.
Ты детство, армию прошел,
Закалку жизни в них нашел,
Тебя ведут твои Святые,
Тобой гордятся все родные.
Твои друзья тебе все рады,
Достойней нет у них награды,
Ты с ними жизнь их проживешь,
Да скоро сам ты все поймешь.
Тебе, мой раб, одно скажу:
Страна подходит к рубежу,
«Дом престарелых» вами правит,
Господь их скоро в путь направит.
В последний путь уйдут с почетом,
Кресты поставят им зачетом,
Их имена увековечат,
Святую Русь тем искалечат.
Дорога в рай для них закрыта,
В Храм дверь гвоздем давно забита,
Святые с неба не прибудут,
В церквях их отпевать не будут.
Кто первый топал за спиной,
Придет руководить страной,
Народ страны его не примет,
Смерть очень скоро опрокинет.
Вас непростые ждут года,
Мой раб, но я с тобой всегда,
Работай, маме помогай,
Друзей своих не забывай.
Ну вот, раб Бога, рассветает
Заря, уж красками играет,
Пора с тобой мне расставаться,
Давай, раб, будем обниматься».
Я подошел, и мы обнялись,
Три раза в щеки целовались,
Меня Святой перекрестил,
Челом ему я низко бил.
Наш Млечный путь вдруг разорвался,
Он вверх пошел, а я остался,
Святого взглядом провожаю,
Был разговор, переживаю.
Недолго вслед смотрел Святому,
Во сне иду к родному дому,
Родное вижу я крыльцо,
Весенний свет мне бьет в лицо.
«Глаза открыл, в окне рассвет…»
Глаза открыл, в окне рассвет,
Будильник мне кричит: «Привет!»
С постели быстро поднимаюсь,
Бегу и в ванной умываюсь.
Мой завтрак с ночи на плите,
Записка – это, сын, тебе,
Еду свою разогреваю,
И с чаем, хлебом уплетаю.
Моя семья ещё вся спит,
Обняв подушку, брат сопит.
Моя работа. Рано встать!
И в типографию бежать.
Я завтрак быстро доедаю,
Посуду мою, вытираю,
Прическу в ванной уложил,
В метро на поезд поспешил.
При входе гривенник меняю,
Два пятака в звон получаю,
Один бросаю в турникет,
Иду вперед, проблемы нет.
К платформе поезд подкатил,
К нему бегом я поспешил,
Народу утром не так много,
Все смотрят друг на друга строго.
У каждого свои проблемы,
Кому-то прок, кому дилеммы,
Кому-то чай и торт на блюде,
Кому-то хрен в пустой посуде.
Есть люди, выпили вчера,
Их голова болит с утра,
Есть, книжки по ночам читают,
В вагоне утром засыпают.
В ладони также я зеваю,
Немного есть, недосыпаю,
Наступит скоро выходной,
Я досмотрю свой сон ночной.
А в целом наш народ трудяга,
В любой семье есть работяга,
Страна героев примечает,
В Кремле на праздник награждает.
У нас не цех, доска почета,
Коллеги высшего полета,
У всех медали, ордена,
Вручили им за их дела.
Спасибо Богу я сказал,
За то, что в этот цех попал,
У всех коллег я на виду,
Свой коллектив не подведу.
К Арбатской поезд подкатил,
К дверям я быстро поспешил,
Мне по проулкам пять минут,
На проходной я тут как тут.
А на работе есть рутина,
Моя кормилица-машина,
Я с ней при встрече обнимаюсь,
Иду домой и с ней прощаюсь.
Печатаю сегодня в радость,
Труд Ильича, такая гадость,
Все на вьетнамском языке,
Приходит к ним он в каждом сне.
Абрамыч, вижу, суетится,
Ему в конторе не сидится,
Опять задумал он крамолу,
Мне, интересно, иль другому?
Я сделал вид, не замечаю,
Сижу, задание изучаю,
А глаз косит в его сторонку,
Да, видно мерзкую душонку.
Внутри, как видно, все кипит,
Разряд мой он мне не простит,
Ошибки будет собирать,
Начальству кляузы писать.
Сосед, коллега, мне кричит:
«Опять копает мерзкий сыч,
Я думаю, что он дождется,
К врачу пойти ему придется».
«Да ладно, – говорю соседу, –
Ему к врачу, так к логопеду,
Чтоб букву «Р» он пригасил,
Рычит Абрамыч, нет уж сил».
Сосед смеется во весь рот:
«В семье же должен быть урод,
Иначе скучно будет жить,
Мы станем без него тужить».
В стране у нас всегда прогресс,
У нас в печати свой процесс,
Семьсот листов, как на приемке,
Я вижу образ комсомолки.
Грудь, как всегда, колени бьет,
Идет, как будто сталь кует,
Абрамыч карандашик точит,
Он кляузы все время строчит.
Я сделал вид, не замечаю,
С приемки лист жду и снимаю,
Смотрю на оттиск, на марашки,
Строчит Абрамыч по бумажке.
Вся типография в огне,
Она опять пришла ко мне,
Глазами мило улыбнулась,
И вновь чуть носом не споткнулась.
Абрамыч со всех ног спешит,
Под руку взял её, дрожит:
«Споткнулись вы, могли упасть,
Нам не нужна хромая власть».
Она: «Спасибо, кавалер,
Вы им в цеху всем как пример,
Не то, что эта молодежь,
Не дай Бог рядом упадешь».
Абрамыч взгляд свой ей на грудь,
Глаза не может отвернуть,
Достоинством своим трясет,
Абрамыч вот-вот упадет.
И кто кого ведет, не знаю,
Куда идут, я не гадаю,
Абрамыч ей, как доброволец,
Один в цеху не комсомолец.
Ко мне та пара подошла:
«Ну, здравствуй, я к тебе пришла,
С ухабами была дорога», –
И матернулась, так, для слога.
Я ей послал тогда в карьер:
«У вас Абрамыч кавалер,
Он вас на руки может взять,
И крепко-накрепко обнять.
Вы посмотрите, каков парень,
Не руки, а булыжник, камень,
Он вас поднимет, как пушинку,
Проложит в отчий дом тропинку.
Ваш он завидит силуэт,
В цеху рождается дуэт,
Абрамыч голосом сопрано,
Поет, как форте, так и пьяно.
Где вам такого еще взять,
Наш цех готов его отдать,
Да, не простая вы затея,
Наш цех ждет скромная потеря.
Но мы все стройными рядами,
Абрамыч, как всегда, за нами,
Любую стену он пройдет,
Любовь свою он в вас найдет».
Абрамыч тут при всех расплылся,
В лице своем переменился,
А взглядом сверлит её грудь,
Дыханье сперло, не вздохнуть.
От слов моих он озарился,
Улыбкой на лице умылся,
Готов он здесь пуститься в пляс,
Абрамыч – цеховой паяц.
Коллеги все мои смеются,
В цеху аплодисменты льются,
Абрамыч знатный карьерист,
Для нас сегодня он артист.
Грудь комсомолки напоказ
Ввела Абрамыча в экстаз,
Не может взять запретный плод,
От нас он вдохновенье ждет.
Тут комсомолка разошлась:
«Я, что вам моды здесь показ,
Или туземка погремушка,
Я лидер здесь, а не игрушка.
Меня должны вы уважать,
Встречать и чинно провожать,
Вести со мною разговоры,
Платить партийные поборы.
Я обо всех должна все знать,
Мне нужно истину узнать,
Кто с нашей партией, кто нет,
Вопрос поставлен, где ответ?»
Народ наш начал расходиться,
Зачем пред нею суетиться,
Абрамыч все к ней пристает,
Она его с ума сведет.
Я сделал вид, не замечаю,
На тот вопрос не отвечаю,
Абрамыч на ухо ей в шепот,
А я им обеспечил грохот.
Она удав, гюрза, змея,
Все взглядом смотрит на меня,
Абрамыч тоже тот змееныш,
Ужом весь вьется, как гаденыш.
Один ей на уши плетень,
Она мне свои формы, тень,
Один ей сплетни и доносы,
Она мне каждый день вопросы:
«Когда вольешься ты в ряды?
У нас один лишь с Богом ты,
Я здесь пороги обиваю,
К уму его все призываю.
Давно уже пора понять,
Что партия родная мать,
А комсомол её ребенок,
В него стремимся мы с пеленок.
У нас в цеху беда, крамола,
Один юнец без комсомола,
Ты «Слава Богу» все кричишь,
Ты партию совсем не чтишь.
Нам партия родная мать,
Как утром без неё нам встать,
Прожить не сможем белым днем,
В постель мы ляжем, не уснем.
Детей мы с партией рожаем,
Затем в детсад их отправляем,
И в школе партии звонок,
Ведет на первый наш урок.
У нас партийные позывы,
На БАМ, военные призывы,
Отряд студентов удалой,
Клич – партия наш рулевой!
У нас сейчас в стране бравада,
В страну идет Олимпиада,
Сегодня всем нам не до сна,
Есть партия, она одна.
Нам нужно комплексы отстроить,
Народ на праздник весь настроить,
Всем нужно здравицы кричать,
И вспоминать родную мать.
Один лишь ты у нас тревожный,
В народе просто не серьезный,
Не хочешь в комсомол вступать,
Стране не хочешь помогать».
Абрамыч рядом веселится,
В руках его сейчас синица,
Он ей кивает, одобряет,
Сам о другом в мозгах мечтает.
Она стоит, его отрада,
Грудь комсомолки, как награда,
Боится, к ней он прикоснется,
А завтра утром не проснется.
Я на машине за приемкой,
Абрамыч рядом с комсомолкой,
Рулады пары не стерпел,
Мозг в голове моей кипел:
«Кто жизнь вам в этом мире дал?
Наверно Маркса «Капитал»?
Наверно Ленин вас зачал?
А Троцкий в церкви вас венчал?
Сродни вас партия пригрела,
Вам песни в колыбели пела,
Вихри враждебные, воют над вами,
В бой роковой вы вступили с врагами.
Скажите, кто у вас враги?
Те, у кого свои мозги,
Те люди, кто сегодня верит в Бога,
Те, у кого своя дорога.
Враги у нас, кто воевал,
Страну от немцев защищал,
Враги закончили войну,
Отстроили затем страну.
Враги отстроили заводы,
Вспахали пашни, огороды,
Все проложили магистрали,
А вы себе на грудь медали.
В больницах лечат нас враги,
А в школах учат упыри,
На страже Родины стоят,
Врагов бесчисленный отряд.
В глазах я ваших также враг,
Безродный, просто так, варяг,
В моем кармане есть просвет,
В нем не лежит ваш партбилет.
Отец мой также был врагом,
Из танка в немцев бил огнем,
И мать врагом в народе слыла,
Подранков в госпиталь носила.
Пиджак врага в шкафу повешен,
Весь орденами он увешен,
В войну он был простым танкистом,
Для вас врагом, не коммунистом.
Устроили мне здесь театр,
А мама, враг ваш, педиатр,
Детей в больнице исцеляет,
Душой своей всех согревает.
Когда в семье больные дети,
Вы проклянете все на свете,
Болеет детский организм,
Где детский доктор «коммунизм»?
Вон грудь твоя вся нараспашку,
Абрамыч смотрит под рубашку,
Боится только прикоснуться,
От счастья утром не проснуться.
Ильич заметит его страсть,
Абрамыч может здесь упасть,
Прической кафель он поправит,
И Богу весточку отправит.
Так кто же здесь в цеху наш враг,
Абрамыч, нет – с родства варяг,
Грудь лидера его смутила,
Смотри беднягу как скрутила.
Его всего заворожило,
И грудь врага мозги пробила,
Он видит партии оплот,
Здесь рядом, но запретный плод.
Зачем сюда вас занесло,
Абрамыч для меня трепло,
Вы здесь мешаете процессу,
Ильич печатается в прессу».
«Да кто посмел и как могли,
В цеху здесь лишние мозги,
Тебе доверить труд такой,
Кто здесь не дружит с головой?» –
Кричит грудастая солистка,
В цеху у нас она артистка.
«Для партии тот злейший враг, –
Кричит она машине в такт, –
Того врага сейчас найдем,
К ответу быстро призовем,
Лишится премии квартальной,
Он мышью станет аморальной.
Ему поставим мы на вид,
Для всех трудяг он паразит,
Мы в должности его понизим,
Прилюдно, здесь в цеху, унизим.
Мы партсобрание соберем,
Врага к порядку призовем,
Запомнит промах свой надолго,
Работать будут здесь недолго.
Да, надо ж так рубить с плеча,
Доверить речи Ильича,
Кому! тебе! не комсомольцу!
Парнишке, просто добровольцу!»
Абрамыч вышел из экстаза,
Убрал он руку с её таза,
Смотрю, он медленно рычит,
Прорвало, он теперь кричит:
«Вы как посмели сомневаться,
Да кто осилит с ним равняться,
В руках его огонь горит,
Не парень он, а монолит.
Разряд ему достойный дали
И передовиком назвали,
Он слов на ветер не бросает,
И звезды с небо не хватает.
Ему в цеху все доверяют,
Приходит утром, обнимают,
Он постоянно весь в работе,
Не то, что ты в своем полете.
Не любит парень суеты,
Он с нашей техникой на ты,
Ему бы я печатать дал,
Любимый Маркса «Капитал».
Его директор уважает,
При встрече руку пожимает,
А самый главный инженер,
Всем ставит нам его в пример.
Здесь речи пылкие звучали,
Вы молодежь врагом назвали,
А это нужно доказать,
Не нужно парня обижать.
Вопрос поставлю на парткоме,
Порядок пусть пребудет в доме,
Скажи мне, как ты проживешь,
Любить нам нужно молодежь.
Мы пол Союза обойдем,
Такие кадры не найдем,
А вы ему грудь нараспашку,
Не смотрит он к вам под рубашку».
А я в работе весь, но слышу,
Абрамыч злится, сносит крышу,
Своей рукой он подписал,
Мне Ильича в работу дал.
Он на ответственность давил,
Меня совсем не удивил,
Ждал наш Абрамыч, ошибусь,
В поту холодном я проснусь.
А он к начальству на поклон,
Пойдет трезвон со всех сторон,
Мне наказание, понижение,
Ему по службе продвижение.
Выходит, я меж двух огней,
Мне нужно выбраться скорей,
Столкнуть двух паразитов лбами,
Пускай врагами станут сами.
Я ей: «Абрамыч подписал,
Он мне работу эту дал,
Здесь дифирамбы мне поет,
А сам ошибки моей ждет.
Над Горьким можно ошибиться,
Над Маяковским чуть зашиться,
Но ошибиться над вождями,
Прибьют к кресту тебя гвоздями.
Он спит и ждет моей ошибки,
А я ему в ответ улыбки:
«Гляди, Абрамыч, не проснешься,
Моей ошибкой захлебнешься.
Так сделай вывод, комсомолка,
Украсит грудь твою марлевка,
Абрамыч все глаза сломал,
Смотри, пойдет на криминал.
Вы о врагах своих твердите,
Что вы добиться тем хотите,
Один в цеху за мной следит,
Другая ходит, мне хамит.
Мол, в комсомол ты не вступаешь,
Нам показатель занижаешь,
У вас ко мне одно стремление,
Мое вам нужно заявление.
Сегодня в кадры я пройдусь,
Пред дверью встану, помолюсь,
Там напишу я заявление,
У вас пусть будет облегчение.
Пойду в «Науку» я работать,
Там так же можно заработать,
Мне не придется прятать глаз,
О, праздник! я забуду вас.
Там нет людей с таким заносом,
Там грудью не трясут пред носом,
И мастеров таких там нет,
Абрамыч в твой припев, куплет.
Ну, все, давайте расходиться,
Начальство вон ко мне стремится»,
«Нет, нет, постойте, подождите,
О чем молва, мне расскажите».
Начальник басом им заметку,
Абрамыч сел на табуретку,
«Мне срочно поступил сигнал,
В цех вы несете криминал.
Вы что к нему все пристаете,
В свой комсомол его зовете,
Вы посмотрите на свой вид,
Совсем уж потеряли стыд.
В публичный дом вам бы комсоргом,
В нем пол и связь с большим парторгом,
Мужчин пришедших раздевают,
Всех комсомолки принимают.
А ты, Абрамыч, ей здесь в пару,
Даете здесь в цеху вы жару,
Должны вы молодежь любить,
А вам бы руки им отбить.
За всем, за этим наблюдаем,
Давно поймать тебя желаем,
У всех людей свое терпение,
Как лопнет, будет ускорение.
Твоя работа помогать,
Ошибки быстро исправлять,
А ты своей гнилой душонкой,
Связался с этой комсомолкой.
Вы, дама, сняли бы значок,
Вождь в нем в томате, как бычок,
Он грудью вашей весь помят,
Глаза от этого грустят.
Одна стоит, другой сидит,
У вас плачевный вижу вид,
В работе парня вы помеха,
Балласт для цеха и прореха.
Я вам скажу без дурака,
Вы в нем увидели врага,
Идеи лишь у вас в мозгах,
А парень с детства в мастерах.
Его вам стержень не сломать,
Лишь зубы можно обломать,
Да, он крещенный, верит в Бога,
У каждого своя дорога.
Нет человека на Земле
Без Бога в собственной душе,
Когда вы что-то натворите:
«Прости нас Бог», вы говорите.
Когда вы сильно заболели,
Вы оду Господу пропели:
«Ты исцели меня, родной,
Я болен сильно головой».
Когда с родней беда случится,
В дом залетит шальная птица,
Бежите в Храм вы свечки ставить,
Бог может только все поправить.
Не приведи Господь, скончался,
Родной ваш с Богом повстречался,
Где отпевать его собрались?
Наверно там, где вы венчались.
Вам Бог детей дал народить,
Скажите, где вам их крестить,
В райком пойдете комсомола?
Или к стенам Святым Собора?
Там, на том свете, нет партийных,
Там нет послушных и строптивых,
Придаток к телу там душа,
Получит все свое сполна.
Идите с Богом и творите,
К нему сюда не подходите,
Управа и на вас найдется,
Без вас с работой разберется».
Пошла, покачиваясь, пара,
Как после жуткого пожара,
Мечтали, все сойдет им с рук,
А здесь звонок к ним в дверь и стук.
Взорвался цех, аплодисменты,
Визит разобран на фрагменты,
Со всех машин мне взмах руками,
Я им в ответ кричу: «Я с вами».
Ко мне начальник подошел,
Машину взглядом обошел:
«Тебя ругать сейчас я стану,
Ты терпишь эту обезьяну,
Ты посмотри, она верзила,
Абрамыч рядом с ней, горилла,
Грудь оголила в зоопарке,
Ей срочно нужно к той доярке.
Мы встанем за тебя стеной,
В цеху ты самый молодой,
Тебя в обиду не дадим,
Мы коллективом победим.
Ко мне ты должен подходить,
На них не нужно доносить,
Мне нужно знать, когда идут,
Возьмусь тогда за свой я кнут.
Я отхожу их по спине,
Тебя увидят лишь во сне,
С волками жить, по волчьи выть,
Их нужно один раз побить.
Кинь кусок мяса воронью,
Увидишь в них тогда свинью,
Увидишь подлость и подвох,
Услышишь и последний вздох.
Есть у свиньи свое корыто,
Их рыло грязью все умыто,
Не приведи Господь, умоют,
Заблеют твари и завоют.
Они болеют головой,
В тебе есть Бог и он Святой,
У них звериные повадки,
К таланту у тебя задатки.
Да, у тебя разряд высокий,
У них есть сон, он не глубокий,
Спать не дает твоя зарплата,
Тебе все в плюс, у них утрата.
У нас народ перекрестился,
Когда в цеху ты появился,
И ты ни в чем нас не подводишь,
Одну с ума, комсорга сводишь.
Ты на неё совсем не смотришь,
Её ты стороной обходишь,
Она тебе грудь нараспашку,
А ты свой нос в свою рубашку.
За ней давно мы замечали,
Ей чужды Русские морали,
Абрамыч в роли примака,
Комсоргу нужно мужика.
В душе её Святого нет,
Есть грудь, а между, партбилет,
Ей не дано с людьми дружить,
Ох, трудно будет с кем-то жить.
Да, что-то здесь я распинаюсь,
Жизнь в твою голову вложить стараюсь,
Ты парень умный и простой,
Задел есть с детства трудовой.
А то, что Бог всегда с тобой,
Я только за, он наш Святой,
В рождение выйдем из чертога,
Умрем и вновь в руках у Бога.
Он позволяет нам прожить,
Россию-матушку любить,
В ней засыпать и просыпаться,
Ни перед кем не унижаться.
У каждого проложен путь,
Ни влево, вправо не свернуть,
Назад дороги так же нет,
Ступай туда, где белый свет.
К нему идешь, а он все дальше,
Жизнь нужно честно жить, без фальши,
Когда её ты проживешь,
Свой свет в руках ты понесешь.
Осветит он твоих детей,
Сестер, братьев, их матерей,
Он в них вольет твою частицу,
Осветит в доме всю водицу.
Осветит полностью и дом,
Осветит двери, окна в нём,
На свет родные все пойдут,
И в Храме светлом помянут.
Там теплый свет идет от свечки,
Дым собирается в колечки,
Затем над вами он летает,
Святых людей напоминает.
У каждого в глазах свой свет,
Идем к нему мы много лет,
Дошли, в пути своем устали,
Вам сверху – отдохни, сказали.
Мы отдыхать в тот свет уйдем,
В рай или в ад мы попадем,
Всем по заслугам воздадут,
Кому-то мед, кому-то кнут.
Да, что-то я разговорился,
Обед на голову свалился,
Затем собрание проведем,
В цеху достойных изберем.
Тебя в цеху все уважают,
Здоровья, счастья все желают,
А эти двое отщепенцев
Пусть фильмы смотрят про индейцев».
Поклон начальнику отбил,
Спасибо, нас он обучил,
Как в жизни нашей разбираться,
На что плевать, а с чем сражаться.
