Андрей Леонидов
Кейнс и левое кейнсианство для России
Сообщение сотрудника «Vossische Zeitung» от 5 июня 1919 года, который сопровождал миссию Гувера1 в Рудные горы: «Я посетил крупные сельские округа, в которых 90 % всех детей страдали рахитом и где трехлетние дети едва начинали ходить. Заглянем в любую школу. Вы думаете, что это детский сад для малюток. Нет, это дети семи и восьми лет. Крохотные лица с большими унылыми глазами, с огромным выдающимся рахитическим лбом, слабые руки, представляющие одни кожу и кости, а над искривленными ногами живот, вспухший от голодного отека… Этот ребенок, объяснил дежурный лечащий врач, получает достаточно хлеба, но не становится сильнее. Я выяснил, что он прячет хлеб под свой матрац. Страх голода так вкоренился в его душе, что он собирает запасы пищи, вместо того, чтобы ее есть.»
Кейнс горько замечает, что все же находятся люди, которые думают, что во имя справедливости подобные существа должны платить дань до сорока или пятидесятилетнего возраста, чтобы облегчить бремя налогов британских граждан.
[ 1 – Ге́рберт Кларк Гу́вер, (1874-1964) – американский сенатор, позднее (с 1929 по 1933) 31-й президент США от республиканской партии. С началом 1-й мировой войны помог организовать возвращение на родину 120 тыс. американцев, находившихся к началу войны в Европе. Осенью 1914 года Гувер создал и возглавил комитет помощи Бельгии (Committee for Relief in Belgium), оккупированной немецкими войсками. Он убедил немцев разрешить поставки продовольствия в Бельгию и не реквизировать их для своих нужд, а англичан убедил пропускать поставки через установленную ими морскую блокаду Германской империи. Довольно быстро комитет вырос в крупную организацию, закупавшую продовольствие в Америке и Австралии и доставлявшую его в Бельгию, с собственным флотом, состоявшем из нескольких десятков кораблей. Гувер несколько десятков раз пересекал линию фронта, наладив таким образом важный неофициальный канал связи между воевавшими сторонами. А после официального вступления США в войну в апреле 1917 года, Гувер был назначен главой продовольственного управления США президентом Вильсоном.
В 1918-23 годах Гувер возглавил Американскую администрацию помощи (ААП) – английская ARA (American Relief Administration), оказывавшую продовольственную помощь разорённым войной европейским странам, в том числе «Белой» России.
В 1921-22 годах в Советской России в результате засухи разразился массовый голод, который охватил 35 губерний с общим населением в 90 миллионов человек, из которых голодало около 40 миллионов. Горький 13 июля 1921 года обратился с воззванием, ставшим впоследствии известным как «Ко всем честным людям», с просьбой помочь продовольствием и медикаментами.
Француз Жозеф Нуланс, бывший военный министр, министр финансов, посол в российской империи, который в 1917 проводил политику непризнания и игнорирования Советской власти, а в 1918 организовывал интервенцию стран Антанты в Архангельске и Мурманске и подстрекал контрреволюционеров на восстания, организовал комитет государственной помощи, который выдвинул к правительству Советской России ультиматум признания довоенных и военных долгов царской России, и тем самым блокировал все попытки официальной помощи на Брюссельской (1921) и Генуэзской (1922) конференциях со стороны европейских правительств. Кроме того, Нуланс выдвинул требования самостоятельного доступа представителей его организации для «исследования ситуации на местах».
Ультиматумы Нуланса были отвергнуты правительством Советской России [2, c. 116, c. 549]
Герберт Гувер, вопреки своим консервативным взглядам, принял милосердное решение помочь стонущей от голода Советской России. Но он поставил два условия: чтобы ARA было позволено действовать самостоятельно, доставляя продовольствие непосредственно до населения, и чтобы граждане США, содержащиеся в советских тюрьмах, были выпущены на свободу.
25 июля Горький от имени советского правительства принял это предложение, а 21 августа в Риге ARA официально подписала с Максимом Литвиновым договор о предоставлении помощи «под контролем правительства Советской России» [2, c. 179, c. 555]. Первоначально была оказана помощь, эквивалентная 18,6 млн долларов, которые выделил для этого Конгресс США. Позже к этой сумме добавились частные пожертвования, а также 11,3 млн долларов, вырученных самим советским правительством от продажи золота. К моменту окончания своей деятельности ARA поставила продовольствия и других товаров в пользу России, в общей сложности, на 61,6 млн долларов (или 123,2 млн золотых рублей).]
Средства восстановить Европу
Кейнс пишет, что в предшествующих главах критиковал договор и деятельность политиков в Париже и в мрачных тонах изобразил вероятное настоящее и будущее положение Европы, чтобы избежать самого худшего. Прежде чем переходить к своим предложениям, которыми можно улучшить состояние Европы, Кейнс предложил читателям мысленно сопоставить два контраста – Англию и Россию.
В Англии Кейнс не предвидит возможности катастрофы. В результате войны Англия сделалась беднее, но не сильно истощила. Богатство страны в 1919 близко к ее богатству в 1900. Торговый баланс неблагоприятен, но не так уж серьезно. Дефицит в бюджете значителен, но не до такой степени, чтобы твердое и разумное управление не могло найти из него выхода. [Рабочие добились сокращения рабочего дня, но рост производительности труда способен привести к сохранению прежних объемов производства.]
Кейнс отмечает, что всякий, кто знает английского рабочего, не может сомневаться, что при желании и удовлетворенности своими условиями существования он может выработать за более короткий день не менее, чем вырабатывал ранее за большее количество часов.
Он подчеркивает, что «экономические мотивы и идеалы прежних поколений более не удовлетворяют нас; мы должны найти новый путь. И нам снова приходится ощущать недомогание, связанное с муками рождения нового индустриального порядка.
Другой полюс состояния хозяйственной жизни дает взгляд на Россию, Турцию, Венгрию и Австрию, где самые страшные бедствия, голод, холод, болезни, война, убийства и анархия свирепствует во всей силе, представляя из себя характер несчастий, против дальнейшего распространения которых следует искать средства, если только такие существуют.
Переходя к своим предложениям Кейнс горько констатирует, что в Париже политики упустили удобный случай для смягчения ситуации, который давали шесть месяцев после перемирия, и теперь «ничто уже не может исправить сделанное там зло». [Имеется ввиду именно «Мирный Версальский договор», который, по факту, явился не первым актом мира, а последним актом войны.] «Общество неизбежно должно подвергнуться большим лишениям и большему риску… Все, что можно сделать – это по возможности дать иное направление основным экономическим тенденциям, составляющим подоснову ежедневных событий, и таким образом содействовать восстановлению благосостояния и порядка, вместо того чтобы все глубже повергать нас в несчастье» [1, c. 44]
Людям, которые [как и он сам] думают, что Версальский мир не может войти в жизнь [то есть мертво рожден], через несколько месяцев после его подписания, Кейнс предложил обсудить программу, состоящую из четырех пунктов:
Пересмотр мирного договора.
Погашение взаимной задолженности союзников.
Интернациональный заем и реформа денежной системы.
Отношение Центральной Европы к России.
1.1. Пересмотр мирного договора. [ 7.1. книги 1 ]
Приступая к изложению системы необходимых корректировок, Кейнс предоставляет слово американскому Президенту Вильсону и английскому генералу Смэтсу, как главным творцам новой международной организации безопасности Лиги Наций, которые верят, что образовании Лиги Наций компенсирует многие недостатки других частей договора и подчеркивали, что цивилизация должна ожидать от Лиги постепенного улучшения условий жизни Европы.
Подписывая договор, генерал Смэтс2 в своем выступлении подчеркнул свое, и не только свое, особое мнение: «В договоре имеется постановление о территориальных границах, которые требуют пересмотра. В нем имеется требование гарантий, которые, как мы все надеемся, скоро будут признаны несогласующимися с новым миролюбивым настроением и разоружением наших прежних врагов. В нем предусмотрены наказания, большинство которых при более спокойном отношении должно быть предано забвению. В нем предписаны такие способы вознаграждения победителей, которые не могут не принести ущерба делу оживления Европы и которые в общем интересе было бы желательно сделать более сносными и умеренными. Надеюсь, что Лига Наций еще укажет Европе способ избавиться от разорения, причиненного войной». [1, c. 44]
[ 2 – Ян Христиан Смэтс (1870-1950) – неординарная личность, военный и политический деятель Южно-Африканского Союза, в молодости – активный участник англо-бурской войны (1899-1902) в Трансваале, командовал крупным партизанским отрядом буров, активно участвовал в процессе объединения южноафриканских колоний в Южно-Африканского Союз и в получении им статуса доминиона. Во время 1-й Мировой войны был военным министром ЮАС и руководил захватом германской Намибии; после командовал Британскими экспедиционными силами в Северо-Восточной Африке. На Парижской конференции был одним из представителей Британской имперской периферии, оказался вовлечен в "большую" политику и сумел добиться признания и высокой оценки своих заслуг на широком поле военной, административной и дипломатической деятельности. Включился в теоретическую разработку и практическое воплощение идеи создания международной организации безопасности. На него была возложена задача по разработке устава Лиги Наций, предложил мандатную систему.
Позднее дважды (с 1919 по 1924 и с 1939 по 1948 годы) был премьер-министром ЮАС.
Занимался исследованиями флоры Южной Африки. Стал одним из создателей оригинальной философской системы – холизма.
Выступил пропагандистом создания Организации Объединенных Наций, и был автором преамбулы к уставу ООН.
В итоге Ян Смэтс оказался единственным человеком, который утверждал уставы Лиги Наций и ООН. Кроме этого, он был единственным человеком, который принимал участие в подписании мирных договоров, которые заканчивали Первую и Вторую мировые войны.]
Говоря о возможности пересмотра мирного договора Кейнс отмечает, что такая возможность, в принципе, имеется, и ее создает учредительный Договор Лиги Наций.
Статья XIX устава Лиги Наций гласит, что «время от времени собрание может рекомендовать пересмотр членам Лиги тех договоров, которые сделались неприемлемыми, и рассмотрение международных отношений, продолжение которых могло бы представлять опасность для общего мира.»
Однако статья V договора предусматривает, что «за исключением случаев, специально оговоренных в данном договоре…, решения всех заседаний Собрания и Совета, требует согласия всех членов Лиги, представленных на таком заседании.»
Кейнс, иронизируя, подчеркивает, «не превращает ли это постановление Лигу в учреждение для потери времени во всем, что касается пересмотра какой-либо статьи мирного договора?»
Тем не менее Кейнс призывает осуществить усилия по пересмотру условий договора «через посредство Лиги Наций в надежде, что сила общего мнения сможет заставить строптивое меньшинство отказаться от использования его права вето.»
«Хотя в Версальском Мирном договоре «имеются много частных определений, которые делают его неприемлемым», главным, по мнению Кейнса, является вопрос о репарациях: «Если сумма, требуемая для репараций меньше той, на которую союзники имеют право с силу строгого истолкования условий мирного договора, то излишне перечислять отдельные ее статьи или приводить объяснение относительно ее отдельных составных частей».
Кейнс предложил ограничить репарации с Германии суммой в 2000 миллионов фунтов стерлингов, что немного, но зато реалистично и вдвое больше репараций Франции Германии после франко-германской войны 1871, пленения Луи Наполеона и Парижской коммуны. Кейнс не питал иллюзий относительно гибкости консервативных правительств, действия которых сначала привели к войне, а затем допустили принятия такого малоприемлемого «Мирного» договора. Он рассчитывал на смену правительств и на то, что «новые правительства в главных союзных странах обнаружат более глубокую мудрость и большее великодушие, чем их предшественники».
[Следует напомнить представленные во введении суммы репарационных требований с Германии, рассматриваемые на Парижской конференции. Первоначально французы затребовали 44 млрд золотых довоенных фунтов (220 млрд золотых долларов), британцы – 24 млрд фунтов, а американцы – 4,4. После признания необходимости учета только прямого нанесенного ущерба от принесенных разрушений, объем требований стал составлять 8-9,4 млрд фунтов стерлингов. В итоге в 1921 специальная комиссия установила объем репарационных платежей в сумме 132 миллиарда марок, что составляло около 6,6 миллиарда фунтов стерлингов или 33 миллиарда долларов. Причем в итоговой цифре платежей были включены и погашения дополнительных займов, предоставленных Веймарской республике. По факту, собственно репарационные платежи были существенно меньше и оказались близки «цифре Кейнса».]
«Выданные Германией военный и коммерческий флот и подводные кабели, выданные ей согласно условиям перемирия военные материалы, государственная собственность на уступленных ею территориях», оценены в 500 миллионов фунтов.
Оставшаяся сумма в 1500 млн. фунтов не должна приносить процентов и должна гасится в течение 30 лет по 50 млн. фунтов ежегодно. Репарационная комиссия должна стать подконтрольной Лиге Наций. Исключаются всякие попытки получить возмещение убытков от Австралии. Союзники должны отказаться от своих притязаний на уголь, представленный в дополнении 5 к Мирному договору, но требование Германии возместить Франции ее потери угля вследствие разрушения копей должны остаться в силе. Относительно Саарского бассейна временная уступка его не заносится в счет уплаты Германии, которая получит и копи и территорию назад через 10 лет. Однако взамен Франция должна взять на себя обязательство поставлять половину от того количества лотарингского железа, которое ввозилось из бассейна в Германию до войны. Уже учрежденная Угольная комиссия должна войти в структуру Лиги Наций, расширив ее состав за счет представителей Германии, государств Центральной и Восточной Европы, а также нейтральных северных государств и Швейцарии. Должен быть организован свободный торговый союз под покровительством Лиги Наций при отсутствии протекционистских пошлин.
Определение суммы платежей по возмещению убытков в соответствие с платежеспособной возможностью Германии сделает возможным возрождение надежды и предприимчивости в этой стране, позволит избежать постоянных трений и ненужного давления на Германию, вытекающего из статей договора, которые невозможно исполнить.
Смягчение предписаний по углю и железу создаст для Германии возможность дальнейшей промышленной деятельности и ограничит пределы сокращения производительности.
«Если мой взгляд на нации и их отношения друг к другу будет принят демократиями Западной Европы и финансовую поддержку США, то небо да поможет нам всем!»
«Мы все должны строить нашу деятельность на светлых ожиданиях и верить, что процветание и счастье одной страны приносят то же самое и другим, что человеческая солидарность не является фикцией и что нации еще способны видеть друг в друге своих ближних и братьев». [1, c. 50]
1.2. Погашение взаимной задолженности союзников. [7.2. книги 1]
Предлагая изменение условий возмещения убытков, Кейнс стоял на точке зрения интересов Германии. «Однако справедливость требует, чтобы столь значительное сокращение суммы репараций сопровождалось ее перераспределением в среде самих союзников… Области, пострадавшие от вторжения неприятелей, должны получить возмещение в первую очередь.» Поэтому «Англия должна отказаться от претензий на денежное возмещение в пользу Бельгии, Сербии и Франции».
«Разрешив таким образом вопрос о репарациях, будет возможно с большей легкостью и большей надеждой на успех поставить на очередь два финансовых предложения, которые одинаково рассчитывают на щедрость со стороны Соединенных Штатов. Первое из них имеет ввиду полное уничтожение межсоюзнической задолженности, вызванной потребностями войны.»
Кейнс был представителем английского казначейства в Совете Антанты и приводит примерную таблицу задолженности, которую мы воспроизводить не будем. Соединенные Штаты выдали кредитов, примерно на 1890 миллионов фунтов. Англия задолжала США 842 млн. фунтов, а сама ссудила другим 1740 млн. Франция должна 1058 млн. фунтов США и Англии почти поровну и ссудила другим 355 млн. Италия задолжала 827 млн. в основном США и Англии почти поровну. Долги России составляют 766 млн. фунтов и в основном приходятся на Англию (568) и Францию (160). Долги Бельгии – 268 млн. почти поровну между тремя кредиторами. Долги Сербии (Югославии) – 60 млн., но имеется договоренность на дополнительный кредит от США еще более чем на 100 млн.
Часть долгов являются безнадежными. По мнению Кейнса, если союзники простят друг другу все перечисленные долги, то чистый убыток США «на бумаге будет означать отказ от суммы около 2000 млн. фунтов, а для Англии около 900 млн.» Франция и Италия выиграют.
«Европа имеет право ожидать такого проявления великодушной щедрости при условии, что она со своей стороны приложит честные усилия … и будет избегать войны … в экономическом смысле и будет работать над восстановлением хозяйственной жизни всего континента. Финансовые жертвы Соединенных Штатов с сравнении с их богатством были неизмеримо меньше, нежели жертвы европейских государств.» [1, c. 53]
«Европа никогда не должна забывать совершенно исключительной помощи, оказанной в течение всей первой половины 1919 года деятельностью Гувера и Американского комитета помощи… Только Американский комитет помощи видел в истинном свете положение европейских дел и относился к ним так, как подобало людям. Гувер был единственным человеком, вышедшим из ордалии парижского общественного мнения с более громкой репутацией. Эта натура с внешностью утомленного Титана, с пристальным взором, видящем всегда настоящие и важные факты европейского положения, привносила в Советы Парижской мирной конференции, когда он принимал участие в заседаниях, именно ту атмосферу деловитости, знания, великодушия и бескорыстия, которая могла бы дать настоящий и приемлемый мир, если бы она была свойственна также и другим окружающим.» [1, с.54]
«Так предполагала и сама Америка, давая деньги, она делала это не для выгодного помещения капитала.»
«Если не будет сделано попытки такого соглашения, то результат войны выразится в создании целой сети тяжких податей, которые одни союзники должны будут платить другим.» [1, c. 55]
Факт огромных финансовых долгов повсюду является угрозой устойчивого финансового положения. Каждый оказался должен соседу огромные суммы.
«Необходимо повсюду зажечь праздничные костры [из долговых расписок]; это является столь настоятельной необходимостью, что если мы не сумеем сделать этого в добром порядке и общем хорошем настроении, причем никто не причинит другому серьезной обиды, то, когда дело дойдет до крайности, может вспыхнуть такой [революционный] пожар, который истребит не только эти бумаги, но и кое-что другое поважнее.» [1, с. 57]
«Европе в течение долгого времени придется зависеть от своего ежедневного труда, а не от щедрости Америки; но, с другой стороны, она не согласится, чтобы плоды этого труда отдавались другим.» [1, c. 58]
1.3. Международный заём. [ 7.3 книги 1 ]
Второе предложение, касающееся финансов, избавит Европу от непосредственных бедствий настоящего времени, заключающегося «в превышении европейского ввоза над вывозом, от неблагоприятного денежного курса и расстройства денежной системы. Европейское производство весьма трудно будет запустить в ход без временных мер внешней помощи, … за который уже высказываются в некоторых кругах Франции, Германии, Англии а также Америки». [1, с. 59]
При этом Кейнс делает исходное замечание, что при том положении, какое существует ныне, он не ссудил бы ни пенса ни одному из нынешних европейских правительств в отдельности. Никто не может в такой степени, как пишущий эти строки, сознавать, как справедливо было бы при виде безумия и неуступчивости европейских политиков сказать им так: продолжайте же разлагаться в атмосфере вашего собственного злопыхательства и предоставьте нам идти своей дорогой.
«Если случится то, чего мы должны желать всеми силами, если народы Европы в течение этой же зимы [1919/1920] отвернутся от ложных кумиров, вызвавших эту войну и переживших ее , если в их сердцах вместо ненависти и национализма, во власти которых они еще находятся, займут иные помышления и надежды, надежды на счастье и согласие всей европейской семьи, тогда чувство уважения и сыновней любви могли бы побудить народ Америки отказаться от мелочных возражений и личных выгод и завершить спасением Европы то дело, которое народ Америки начал, избавив Европу от угрожающей ей тирании организованного насилия Германии.» [1, с. 60]
«Главные линии всех возможных схем международного займа с сущности совпадают. Те страны, которые могут оказать содействие, т.е. Соединенное Королевство (Британская Империя) и Соединенные Штаты, должны будут обеспечить иностранный кредит для всех участвующих в войне стран континентальной Европы, как принадлежащих к Антанте, так и ее бывших врагов. … На первое время, например, можно много сделать, располагая суммой в 200 млн. фунтов… при непременном условии возвратности долга.» [1, c. 61]
«В распоряжении Европы окажется необходимый минимум мобильных средств, необходимый для того, чтобы оживить ее надежды, обновить ее экономическую организацию и дать возможность ее внутреннему богатству снова начать функционировать во благо ее тружеников.»
1.4. Отношение Центральной Европы и России. [ 7.4. книги 1 ]
Кейнс отмечает, что в этой книге очень мало внимания уделил России, но в обсуждении вопроса о способах восстановления экономической жизни Европы необходимо иметь в виду некоторые стороны русской проблемы, которые имеют принципиальную важность.
«С военной точки зрения возможность конечного соединения сил России и Германии вызывает серьезные опасения. Однако такое соединение имеет гораздо большую вероятность в случае, если реакционные движения возьмут верх в обеих странах, между тем как действительное единство целей между Лениным и нынешним германским правительством, представляющем по преимуществу средние классы страны, видится немыслимым. С другой стороны, те же самые люди … еще более трепещут перед успехами большевизма. Им приходится признать, что единственными силами для борьбы с большевизмом внутри России являются контрреволюционеры, а вне ее – восстановление порядка и власти в Германии. ». [1, c. 62]
«Германское правительство [, осуществившее безоговорочную капитуляции Германии,] 30 октября 1919 заявило, что оно продолжает держаться политики невмешательства во внутренние дела России «не только принципиально, но также потому, что эта политика оправдывается практическими соображениями. Будем надеяться, что в конце концов Англия и Франция также примкнут к этой точке зрения, если не по принципу, то по крайней мере на основании практических соображений.» [1, c. 63]
«До войны Западная и Центральная Европа получала из России значительную часть необходимого ей зернового хлеба. После 1914 года потеря русского импорта была возмещена отчасти потреблением запасов, отчасти обильными урожаями Северной Америки, доставленными в Европу благодаря твердым ценам Гувера, но главным образом экономией потребления и недоеданием. После 1920 года потребность в запасах России будет даже значительней, нежели до войны; ведь твердые цены в Америке будут отменены, нормальный рост населения с 1914 потребует почти всего внутреннего производства, а почва Европы еще не восстановит своей прежней производительности. Если торговые отношения с Россией не возобновятся, то пшеница в 1920/21 годах (если не будет исключительного урожая) станет редким и очень дорогим товаром. Таким образом, блокада России, недавно провозглашенная союзниками, представляет неразумную и близорукую меру; мы блокируем не столько Россию, сколько самих себя.»
«Не видно иной возможности восстановить производительность [российского сельского хозяйства] в течении мыслимого периода времени, как посредством германской предприимчивости и организации… Германия обладает опытом, побудительными мотивами и в большом количестве материалами для того, чтобы снабдить русского крестьянина благами, которых он лишен в течение последних пяти лет, чтобы реорганизовать систему транспорта.» [1, c. 64]
«Этот процесс абсолютно не зависит от форм правления в России. … Независимо от того, явится ли форма коммунизма, воплощенная советским правительством, на долгое время соответствующей темпераменту русского народа, такие факты, как оживление торговли, удобств жизни и обычных стимулов к экономической деятельности, едва ли будут благоприятствовать крайним выражениям тех доктрин насилия и тирании, которые представляют результат войны и отчаяния.»
«Если мы даже в мелочах станем сопротивляться всем средствам, с помощью которых Германия и Россия могли бы восстановить свое материальное благополучие только потому, что мы чувствуем национальную, расовую или политическую ненависть к их населению или правительству, мы должны также быть готовы принять все последствия подобных чувств… Если мы не позволим Германии обмениваться продуктами с Россией, и таким образом питаться, ей неизбежно придется конкурировать с нами, домогаясь продуктов Америки.» [1, c. 65]
«Банкротство и упадок Европы, если мы позволим им развиваться, будут отражаться на каждом из нас в течение долгого ряда лет… У нас еще будет время, чтобы пересмотреть лежащие перед нами пути и взглянуть на мир другими глазами… Нам дан лишь один способ влиять на эти скрытые течения; этот способ заключается в использовании тех сил просвещения и воображения, которые изменяют мнение людей. Провозглашение истины, разоблачение иллюзий, уничтожение ненависти, расширение и просвещение человеческих чувств и умов – таковы наши средства.»