Андрей Круз
Эпоха мертвых. Прорыв
Объект, который словно специально напрашивался на место ночлега, увидели примерно через час. Прямо посреди поля за полуразрушенным бетонным забором виднелись два вытянутых здания с воротами в торце. Ферма, причем явно заброшенная давным-давно, от запаха навоза и всего такого прочего и следов не должно остаться. А ворота большие, можно въехать на машине прямо внутрь, и со стороны не видно будет нашего лагеря.
– Давай туда, – скомандовал я Шмелю, на что он лишь кивнул и вывернул руль.
Колея до поваленных ворот вела уже едва заметная, почти заросшая, машина на ней раскачивалась, как лодка в зыбь, стебли прошлогодней травы хлестали по бамперу. Не доезжая метров пятидесяти, встали.
– Шмель, не глуши. Леха, проверим. Большой, прикрываешь с пулеметом, – быстро раздал я указания, выпрыгивая на дорогу.
Две другие машины остановились поодаль, у съезда с дороги. Правильно действуют.
– Давай прогуляемся, – пробормотал я, включая фонарь на «сто пятом».
Гулять долго не пришлось – запах мертвечины почувствовали почти от ворот и сразу замерли как вкопанные.
– Чуешь? – спросил Леха, потянув носом воздух и настороженно оглядываясь.
– Ага, – ответил я, направляя острый луч фонаря в темноту за распахнутыми воротами. – По-любому нам делать здесь нечего, если даже мертвяков нет, то дохлятиной воняет. Не нюхать же до утра.
– Я тоже так думаю, – с готовностью поддержал он меня. – Давай лучше еще что-то поищем.
– Соображаешь, – кивнул я, давая задний ход.
В луче фонаря мелькнуло что-то движущееся, закрытое подгнившими досками полуразваленного загона, и я крикнул Большому:
– Движение видишь за досками? Дай туда пару раз.
– Движения не вижу, но дать – дам, – ответил он.
ПКМ прогрохотал очередью патронов на десять, выбив тучи пыли и щепок из ветхого дерева и явно кого-то спугнув. Что-то быстро метнулось от нас в дальний край здания, и Большой это движение засек, выпустив вслед еще одну очередь. А мы между тем уже грузились в машину.
– Шмель, давай на фиг ходу отсюда. Нечего здесь ловить.
«Уазик» решительно рванул с места, развернулся прямо по траве, давя сухие стебли, и поехал обратно к дороге, к ожидавшей нас колонне. В битву мы не рвемся, у нас другие дела.
Сергей Крамцов
6 мая, пятница, утро
Вчера с вечера костерок разожгли, поставили на таганок котелок с водой для чая. Пусть хоть что-то горячее за день в брюхо упадет, а то в пути все больше бутербродами обходились. После неудачной попытки пристроиться на ночлег на заброшенной ферме ехали еще не меньше часа, пожалуй. Когда почти стемнело, нашли пустующие пакгаузы возле какой-то железной дороги, выглядящей давно и совершенно заброшенной. Там было абсолютно, идеально пусто, как в кармане у нищего, но при этом строения были вполне капитальными и даже шифер на крышах оставался почти целым, хоть и не везде. Под одной такой дырой в потолке костерок и разожгли.
Машины удалось упрятать между близко стоящих складов, разве что фишку организовать на крыше не получилось, слишком велик был риск ее продавить и полететь вниз, но потом решили ограничиться наблюдением в окошки. Вокруг одни поля, не должны на нас ночью большими силами люди нападать, а вот всяких мертвяков с морфами как раз лучше встречать за стеной. Надежней. И разбудить всех будет просто, благо легли здесь же, вповалку, расстелив матрасики прямо на бетонном щербатом полу и завернувшись в спальники.
В первую смену караулить поставили сестриц. Они, можно сказать, в тишине и относительном комфорте всю дорогу ехали, в салоне «буханки», вытянув ноги и развалившись в креслах, разве что на Пашку жаловались – курит много, всю машину продымил. Ну пусть курит, недолго осталось. У него запас сигарет к концу подходит, и где их брать, он не знает, а мне на эту тему и размышлять неохота. Курить – здоровью вредить, бросать пора.
Уснули все быстро, я даже удивился – ожидал, что все еще трепаться перед сном будут, раз под одной крышей собрались, как обычно и бывает, но нет – кто-то что-то сказал, кто-то ответил – и наступила тишина. Относительная, конечно: кое-кто похрапывал.
Мне по графику выдалась «собачья вахта», против чего я, собственно говоря, не возражал. Рано лег, поэтому и проснулся легко. Откинул спальник, обулся быстро. Вообще-то свежо с утра пораньше. Даже холодно. Кивнул разбудившей меня Татьяне с благодарностью и быстро перебрался на ее пост.
За ночь здесь постарались, устроили что-то вроде высокой лавки напротив окна. И не уснешь, потому что свалишься, но и на ногах больше топтаться не надо. Ну и молодцы. Было темно, лишь у самого горизонта появился какой-то намек на рассвет. Скоро начнется, пять утра, пора, май на дворе.
Где-то вдалеке ухала сова, а больше никаких звуков над всем мирозданием. Тишина. Привыкать к ней стали уже, кстати. Поначалу так странно и непривычно было, особенно в городе, а теперь вроде как и нормально. Замерла жизнь, та, которая осталась.
В общем, смену отсидел спокойно. Никого не видел, никого не слышал, никто нас не беспокоил. Никому не понадобилась кучка старых кирпичных пакгаузов у черта на рогах, у линии ржавых и просевших рельсов, которые, наверное, и не ведут никуда.
Побудка тоже прошла относительно легко, растолкали всех быстро. Спокойно расселись, зябко поеживаясь в утренней прохладе, снова вскипятили воду под чай, позавтракали. Можно, конечно, с ходу по машинам и ломиться дальше, но едем все равно очень медленно, регулярно останавливаемся, проверяем дорогу, так что лишний час погоды не делает.
Километрах в трех от нас деревня. Я ее только с утра в бинокль разглядел и заметил, что многие трубы дымят: значит, в домах печки топятся. Ну или плиты, тут уж кому что. Похоже, что в деревне люди живут, а не мертвяки, иначе такой идиллии не было бы. Впрочем, истину мы уже давно вывели – чем глуше деревня и дальше от больших городов, тем больше вероятность того, что в ней все живыми останутся. К тому же крестьянин не только хитер и достаточно умен, чтобы выживать в любой ситуевине, но еще и служили из мужиков местных все. Это не городские, отмазываться от армейской лямки у них особых возможностей не было.
Вопрос тогда такой: кто мы для деревенских? Городские дурачки, да еще столичные, – законная добыча? У нас ведь и техника, для села идеальная, и стволы, и вообще имущество всякое. Или мы все же выжившие в конце света, как и они? Вот вопрос вопросов, и рано или поздно, но прояснять его придется. Если бы знать, что деревня будет не враждебной, то можно было бы туда смелее заезжать, а то и на ночлег проситься.
Но теперь не до того, выяснять некогда, надо ехать. Мы хоть и прошли вчера немало, но реально лишь Москву обогнули и только-только начали двигаться в нужном направлении. Это по прямой пятьсот верст, а наш маршрут куда длиннее в силу своей вихлястости.
Наш дозорный УАЗ выскочил на дорогу, мы огляделись. Сумерки уже ушли, день обещал быть солнечным, видимость до самого горизонта нормальная. В общем, колонна пошла. Мы немного ускорились, отрываясь от нее, уходя в головной дозор.
А вообще поездка спокойно пока проходит, тьфу-тьфу-тьфу, подумалось мне. На морфа мы вчера разве что почти нарвались, но ушли спокойно, блеснули разумом, так сказать. Интересно только, «людской» это был морф или какого-то зверя версия? Думаю, что когда-нибудь диссертации еще будут защищать по «морфологии морфов». Вообще-то тема интересная, учитывая, что даже люди меняются довольно разным образом. Согласно условиям обитания или как?
Ну еще от собак дохлых напряг был, да и тот издали, можно даже вовсе это не считать. А пока под зубастыми покрышками нашего вездехода похрустывает асфальт какого-то «междеревенского» двухполосного шоссе, мотор под капотом урчит ровно, бак почти полный, живем помаленьку. И жить будем еще как минимум час, а вот затем… затем надо будет идти к шоссе, пересекать реку, потому как других мостов на этом направлении нет. А мост по понятиям хоть тактическим, хоть стратегическим, хоть военным, хоть варначьим, да и просто по жизни – узкое место, перекрыть его легко, я уже об этом говорил, да и вообще такая мысль возвращается в голову регулярно.
Второй мост здесь тоже имеется, но он железнодорожный. Черт знает, сумеем ли мы на него вообще с машинами подняться и проехать по нему? Или мы там просто застрянем? Лучше и не проверять. А то так даже проедешь, а потом выяснишь, что с насыпи не съехать, и покатишь, куда рельсы ведут. Кому такое надо?
Проскочили через несколько деревень, в большинстве из которых жили люди. Нам смотрели вслед, враждебности никакой не проявляли, хоть во взглядах сквозила настороженность. Действительно, мало ли кто мы такие?
В одной же деревне на улицах лежали обгрызенные трупы, в поле зрения попались несколько мертвяков. И опять стая дохлых собак, попытавшихся было увязаться за колонной. Это они живых почуяли или остатки памяти от прошлых сельских кабыздохов работают, которые облаивали все, что едет мимо? Выяснять не стали, не до этого. Просто уехали от них подальше. Что случилось в этой деревне, что она так «озомбела»? Странно, мне казалось, что деревням-то мало что угрожает. Хотя в некоторых только старики и живут, у иных и сил-то защититься не будет, случись там зомби появиться. Но все равно странно.
Когда добрались уже до околицы, я краем глаза увидел что-то справа, поодаль.
– Стой! – окликнул я Мишку. – Погоди секунду.
Взялся за бинокль. Непонятное сразу приблизилось, и я выматерился оторопело. А затем скомандовал:
– Давай туда поближе, осторожненько, слышишь?
– А чего там? – спросил Мишка, сворачивая в поле и приглядываясь, щуря свои маленькие глаза.
– Да там трупов куча, – ответил я, после чего скомандовал в рацию: – Колонне продвинуться на километр и ждать нас.
Нечего тут, рядом со стаей дохлых собак, особенно мельтешить, пусть из поля зрения исчезнут.
По мере приближения к страшному месту мы снова учуяли запах. Мерзкий, тяжелый, липкий и уже привычный аромат разлагающейся мертвой плоти. А затем мы увидели трупы. Четырнадцать человек, взрослые, дети, мужчины, три пожилые женщины, выложенные в неровный ряд. Пятна крови на одежде, кровь в грязи и грязь на ранах, посиневшие лица, изуродованные выстрелами, мелкие белые черви, копошащиеся на трупах.
Волосы зашевелились под шлемом, я почувствовал, как волна слабости накатывает на меня, в глазах потемнело. Вздохнул несколько раз подряд глубоко, пытаясь восстановить сознание.
– Это что? – тихо спросил Большой.
– Не знаю. Прикройте меня, – ответил я и полез из машины.
На всех трупах пулевые ранения, а на некоторых еще и ножевые. У всех прострелены головы. У одного ребенка, мальчика лет шести, голова расколота сильным ударом, почти расплющена. Многие частично объедены, но почему здесь нет морфов?
– Стреляли в голову после обращения, – сказал Леха, остановившись рядом со мной. – Видишь?
Да, это не перепутаешь, цвет кожи трупов говорит сам за себя. Что-то меняется в зомби настолько, что даже разлагающийся труп отличается. И этих людей кто-то перестрелял и перерезал. Затем, когда они обратились, всем выстрелили в голову – кто-то не хотел раскармливать морфов.
– Тот, кто это сделал, – недалеко, – сказал я. – Совсем недалеко.
– С чего ты взял? – спросил Леха.
– Если кто-то истребил людей в деревне и при этом подумал, как сделать, чтобы не появились морфы, – его это почему-то волнует. Моральную сторону отбрасываем сразу. Вывод – морф опасен для них самих.
– А зомби в деревне? – спросил он. – А собаки?
– Они еще и просто стреляли в людей, как мне кажется. Те пытались или разбегаться, или отбиваться. И собак перебили. А этих поймали, вывезли сюда и перебили.
– Зачем?
– Откуда я знаю? – вздохнул я. – Уроды потому что. Грабили, может быть. Поехали отсюда, все равно ничем не поможем.
Зрелище придавило. Может, и не так, как при иных обстоятельствах, потому что перед нашими глазами прошли уже тысячи трупов, привыкли ко всему, но это… Вспомнился бандит Толя, которого кастрировали и повесили возле Солнечногорска… Ему бы еще вот этих в компанию, которые здесь порезвились.
– По машинам, – пробормотал я и полез на переднее сиденье. – Отъедем на пару верст и встанем, надо подумать, прежде чем дальше соваться.
Дорога завиляла, уводя нас от мертвой деревни, поле закончилось, и с двух сторон нас стиснул густой ельник. Мы встали, и я, подхватив планшет с картами, направился к нашей «кашээмке», где и встретился с Сергеичем.
– Про мост думаешь? – сразу спросил он меня.
– Про мост, – кивнул я. – Там деревню всю истребил кто-то. Люди ведь сделали.
– Думаешь, что они могут мост контролировать? – уточнил он.
– Могут. И почти наверняка контролируют.
Я развернул карту на брезенте, закрывавшем прицеп с горючим. Подошли еще и Леха с Машей и Викой, а водители и стрелки остались в «уазиках», на всякий случай.
– Аня, – заглянул я в недра «буханки», – обмен какой-нибудь есть?
– Давно нет ничего, со вчерашнего дня еще, – ответила сидящая у раций девушка. – Тишина полная кругом, как в пустыне.
Ксения подтвердила ее слова кивком. Но это ничего не значит, у банды, если это банда, может и не быть раций, а может, им просто болтать в эфире не о чем. Например, они не разделяются на группы, так о чем тогда говорить?
Километров пять до моста осталось, того самого, которого я давно опасаюсь. Очень он стратегически выгодно расположен, его не объедешь ниоткуда, только через него дальше идти. А если идти, то надо разведывать, чтобы не нарваться.
– Леха, – повернулся я к другу, – опять нам с тобой прогуляться придется. Готов?
– А что, есть другие варианты? – усмехнулся он.
– Не думаю. Давай, в общем, «лохматки» и оружие с ПБС. Как понял?
Ну вот и пригодились подарки Пантелеева. Тихо на разведку сходить – оно в самый раз. И Леха таким же образом вооружился, авось не нашумим лишнего, если что приключится. Тут же помимо врага еще моментик – напорешься где-то на мертвяка, а то и морфа, который мог из деревни убрести, и придется стрелять. И тем самым обозначить себя на местности для любой враждебной твари в радиусе нескольких километров. Оно кому надо?
Пошли лесом, стараясь не терять из виду дорогу слева. Она у нас за путеводную нить была, потому что вела, если верить карте, прямо к мосту. Шли неторопливо, часто осматриваясь, а еще основательней прислушиваясь. Но слышали только птиц, которые словно сговорились шуметь как можно больше, а видеть вообще ничего не видели, что привлекло бы внимание. Шли себе и шли. Когда впереди за деревьями первый просвет появился, замерли.
– Давай вдоль опушки, там осинник густой, – сказал я, указав направление движения.
Осинник в этих местах в лесу как чума. Зарастает им хвойный лес, а потом и вовсе прилипчивый подлесок душит большие деревья. Но нам эти заросли сейчас на руку, уже все зазеленело, листвой ветки одело.
Шли тихо, все время старались держать между собой и потенциально возможным противником кустарник, пни, стволы деревьев. Лесок слева от дороги вскоре заканчивался, заваливаясь по береговому склону к реке, а справа тянулся дальше, и по нему мы подобрались к мосту метров на сто пятьдесят, не наглея и не вылезая на опушку.
– Не ошиблись, – шепнул Леха. – Тусняк на мосту.
– Точно. Понять бы кто, – прошептал я в ответ, укладываясь на землю за кустами и доставая бинокль. – Ладно, наблюдаем, делаем выводы.
Я глянул на солнце. Оно было еще на юго-востоке, от нас чуть сзади и слева, бликов от нас не будет. Поднял бинокль, приложил к глазам, навел на мост.
Не знаю, они ли перебили людей в деревне или нет, но публика на мосту мне не понравилась. Там стояли два армейских «Урала» поперек движения и белый «крузак», такой, как у Лехи, старой восьмидесятой модели. Вокруг машин люди, все повально с АК-74. Автоматы средненько так вытертые, как в нормальной части бывает, но при этом далеко не старье, у всех рыжие бакелитовые магазины. Кто в камке, а кто и по гражданке одет. Но в камуфляже мало, сам камуфляж – стандартная уставная «флора». Банда все же или вроде нас «партизаны»? Местная самооборона? Они людей убили или защищаются от тех, кто убил?
Перекрыли подъезды к своим краям? Грабят проезжающих? А кто проезжает? Нет никого на трассе. Все же закрылись от кого-то? Перекрыли мост, чтобы мертвяки на тот берег не лезли? Что угодно может быть. Но проверять экспериментальным путем у нас желания нет, не те времена теперь. Пусть их бабай проверяет, если ему надо.
Прямо под насыпью дороги, в траве, вповалку с десяток трупов. И кто это такие? Могли ведь проезжими быть, а могли и мертвяками, кто теперь разберет? Хотя… непокусанных мертвяков почти не бывает. Если видишь двух, то можешь быть уверен, что хоть один из них должен нести на себе следы того, что его когда-то ели. А каждого третьего ели долго и с аппетитом, мало что на нем оставив. А эти? А эти в такой густой траве, что ни черта не видно. Правда, одеты все по-осеннему, а у мертвяков такая однородность редко встречается. Там же кто откуда – кто из дома, кто с работы, а кто вообще из ванной. Вот так, уже нового опыта набрались, даже в живых мертвецах разбираемся. Скажи мне кто об этом месяц назад… Но все равно, ранений не разглядев, судить трудно, тем более с такого расстояния.
Стоящие на мосту болтали о чем-то, некоторые курили. Что-то в голове навязчивое крутилось, как будто какая-то мысль ускользала, как будто напрягись чуть-чуть, и все поймешь, кто они такие и откуда. Стрижки у всех короткие, ни усов ни у кого, ни бороды. Морды у некоторых явно уголовные, но тут еще и стрижки впечатления добавляют. Зэки? Но не все на зэков похожи.
– «Кум» и отрицалово – близнецы-братья, – прошептал рядом Леха.
Ну точно ведь! Ну баран я, что еще сказать? Вертухаи с контингентом, все же как на блюде выложено. Какие выводы? Выводы простые: ехать через мост, да еще с женщинами в команде, – трындец. Ждать, когда уйдут? А они не собираются никуда. Сколько их там? Я уже семнадцать насчитал, а может, не всех и вижу?
Так, сколько у нас до другого моста отсюда? До железнодорожного… сто верст примерно, если с этого места, насколько я помню, я уже прикидывал альтернативный маршрут. Сто верст не так страшно, если обменять этот крюк на отсутствие проблем, но там дальше несколько плохих мест будет, а здесь только мост проблемный. Да и что на том мосту нас ждет, кто знает? Я же говорил, что он железнодорожный, и говорил, что может выйти так, что мы с машинами на него и не вскарабкаемся.
– Что думаешь? – шепнул Леха.
– Ничего пока не думаю, – вздохнул я. – Посмотреть надо. Их там взвод, считай. Чего они стоят как бойцы – без понятия, но взвод с автоматами – это по-любому сила.
– Пулеметы или что-то такое видишь? – спросил Леха. – Я не вижу.
– Тоже не видел, – подтвердил я. – Я специально высматривал. Все с «калашами», и ничего больше.
– Что у вертухаев в оружейке может быть? – размышлял вслух Леха. – Эсвэдэхи есть? Пулеметы? Ну там с вышек палить и так далее?
– Я знаю, что ли? – удивился я вопросу. – Без понятия. У Сергеича спросить можно, он в «вованах» служил. Раньше они зоны охраняли, может, и знает.
– Так это когда было!
Наплевав на радиомолчание, запросили Сергеича по радио, благо дальность короткой связи еще позволяла, но он нас не просветил совсем. Он все больше по строевым частям проболтался, закончил службу в Дзержинке, нынешнем ОДОНе. А вертухаи теперь вообще вне структуры МВД, их уже во ФСИН[15] давно передали. В любом случае именно с содержимым караулки он знаком был плохо.
Я огляделся вокруг. Дорога от моста уходила вдаль прямо, без бугров и впадин, видимость должна быть на километр примерно, не меньше. У нас есть оружие с оптикой, а у тех, на мосту, я такого не вижу. С поправкой на отсутствие у контингента реального опыта, могу сказать, что дистанция боя даже в триста метров для них – область фантастики, они с этого расстояния в слона не попадут, даже если тот будет стоять на месте, окрасится в оранжевый цвет и увешается мишенями. Не попадут, потому как будут торопиться, будут целиться по центру, будут лупить очередями, много что делать будут, чего делать не надо.
А вертухаи сообразят? Если сообразят и тем скомандуют, то могут по закону больших чисел в кого-то из нас попасть. Это уже хуже. Хотя сомнительно мне, что кто-то из вертухаев большую практику в стрельбе поимел, не та служба, не те должности.
Что мы имеем? Мы имеем пулеметы с отличной дальностью ведения огня, стреляющие старыми длинными патронами от трехлинейки. Мы имеем «Тигра», а по факту, учитывая модернизации, – СВД с такими же патронами, для которого четыреста метров – оптимальная дистанция боя. Мы имеем отличную снайперскую «мосинку» и хороших стрелков с ними. У нас есть «Мухи», но отсюда и под таким углом не попадем толком ни во что: фермы моста мешают. Что имеют они? До взвода людей, с автоматами, возможно, с кучей патронов. Что еще? Да что угодно, кроме бронетехники, ее в кузов «Урала» не спрячешь.
В чем наше преимущество? Нас пока для них нет, нас не обнаружили. Если распределим позиции, цели, приготовимся, прицелимся, то первым залпом можем вывести в расход половину их личного состава. А если они так хором помрут, то вторая половина в момент в штаны накидает, это я гарантирую. И дерьмо в штанах будет мешать им думать о битве.
– Леха, будем воевать, – сказал я, опуская бинокль.
– Есть идея?
– Есть, – заявил я. – Они на середине моста стоят, маневра по фронту у них ноль, так?
– Так.
– Укладываем тебя дальше по дороге, внагляк, прямо на обочине, метров за четыреста, и кого-то с «мосинкой» рядом. Меня, например. Начинаем постреливать по этим. Их реакция?
Он подумал секунду, затем ответил:
– Сначала ввяжутся в бой, потом, когда будут потери, попытаются атаковать. По крайней мере, выйти с моста на эту сторону, рассредоточиться. Бежать не станут, скорее всего, западло все же, да и смысл бегать от двух стрелков?
– Точно! – обрадовался я такому совпадению мыслей. – К этим кустам метров на сто подойдут. Что с той стороны дороги – не вижу, сейчас разведаем, но думаю, что тоже до леса недалеко. Организуем засаду с двух сторон. Ставим все, что имеем, пулеметы, карабины с оптикой, «Мухи» возьмем. Их, по моим подсчетам, там семнадцать.
– Я восемнадцать насчитал.
– Может быть, – согласился я. – Значит, если ты не безрукий, к тому моменту, как они с моста соскочат, из них можно сделать двенадцать или тринадцать. Им только до конца моста метров пятьдесят бежать, так?
– Так.
– Дальше, – продолжил я излагать свою стратагему. – В голову не стрелять вообще, бить в тело. Объяснять надо?
– Хочешь, чтобы жмурики поднялись?
– Именно. Им дополнительный гемор. А если прощелкают воскрешение, то хороший мертвяк и сам кому-нибудь глотку перегрызет. У них же ни шлемов, ни броников, верно?
– Дальше по ходу все понятно.
– Ну и пошел я дальше, раз понятно. Надо подступы разведать и маршруты выдвижения.
Леху так и оставил наблюдать, полез шарить по окрестностям сам. Осторожно, «шепотом» ходил, замирал подолгу. Больше часа у меня ушло на разведку подступов к мосту. Пришлось уйти далеко по шоссе, там переползти на противоположную сторону, снова подойти ближе, а потом возвращаться в обратном порядке. Но разведал, даже кроки набросал, дальномером расстояния померил. Леха же наблюдал, сообщая, что противник ведет себя лениво, но уходить с моста никуда не собирается. Понятно, постоянный пост устроили. На их месте я бы тоже устроил.
Еще почти полтора часа ушло уже на занятие позиций. Тем более что каждого до его места чуть не за ручку вел, потому как полагаться на догадливость было нельзя. Я все разведывал, я за все и отвечал.
Когда позиции были почти заняты, а мы с Лехой наполнили песком два рюкзака, раскопав пехотными лопатками склон маленького лесного оврага, и тащили их к обочине, то увидели, зачем реально стоит этот заслон на мосту.
Откуда-то издалека послышался звук мотора, а вскоре мимо нас проехал грузовичок УАЗ с двумя мужичками в кабине. Сообразить, что не надо на мост соваться, они не успели. Их остановили, выволокли из машин под прицелом. Отобрали две двустволки. Быстро обшарили карманы, подвели к склону и застрелили. Стреляли в грудь, кстати. Затем несколько бандюков встало вокруг них, явно дожидаясь, когда те встанут, и затем добили, уже выстрелами в голову, а потом сбросили тела в реку. Все прошло быстро и деловито.
Грузовичок загнали за один из «Уралов», где и оставили. Похоже, что идет самый банальный грабеж. Странно то, что на первый взгляд транспорта им хватает и без этой машины. Значит, их больше? Может быть, зона неподалеку, с сильным дефицитом транспорта? Значит, если проскочим мост, то дальше надо будет валить без оглядки.
До этого долго думал, кого уложить с трехлинейкой рядом с Лехой, и лучше себя никого не придумал. Маша стреляет не хуже, скорее даже лучше, но она будет нужна в кустах, с фланга, чтобы вступить в дело тогда, когда противник в атаку пойдет или начнет за фермами укрываться. Обнаружат ее не сразу, а стреляет она быстро, так что много дел натворит со своим СКС с оптикой. А мощнее ей и не нужно, дистанция ведения огня вообще детская.
Вправо от дороги заслал Сергеича с пулеметом и с ним Таньку и Вику, которые на свои «74М» оптику нахлобучили. Слева от моста Большой за пулеметчика пристроился с Машей и Шмелем, у которого три «Мухи» с собой. В общем, в три огня взяли, все четко.
Собрал доклады о готовности, после чего уже дал команду нам двоим на выдвижение. Напряглись, вытолкнули на дорогу самый наш сюрприз – эти самые два рюкзака с песком, завернутые в куски масксети. Типа передвижного бруствера получилось, автоматная пуля точно не пробьет, и закрывает это все нас до самых глаз, и под винтовки отличная опора.
Вообще-то, если бы те, кто на мосту, смотрели вдаль внимательней, то уже должны были заметить, что возле дороги, прямо на обочинах, два новых бугра появилось. Но не заметили, расслабились, да и наблюдателей у них не было, так, просто тусовка.
Ветра вообще не было, травинка не шевелилась, что упрощало задачу. Целься самую малость выше. Падение пули меньше полуметра, здесь ноль на трех сотнях. Итого семнадцать кликов вертикальной поправки. Можно было полторы тысячных вниз по сетке «Мил Дот» взять, но стрелять надо будет быстро и часто, так что не стану этого делать, крестом буду целиться.
– Леха, готов? – спросил я, закончив щелкать барабанчиком и приладив винтовку на рюкзаке с песком.
– Давно уже, – фыркнул тот.
– Начинаем. Ты справа, я слева, к центру. Сосредотачиваемся на вертухаях, которые в камках, они в бою потолковей могут быть.
– Понял.
Я передернул затвор, мягко скользнул патрон в казенник.
– Огонь, – скомандовал.
Выстрелили мы с Лехой одновременно практически. Его результат я не видел, но свой разглядел хорошо. Моя пуля ударила в середину груди мужика в камке и военной кепи, он дернулся и завалился назад. Ранений от такого попадания иных, кроме смертельных или очень тяжелых, быть не может, броников я ни у кого там не видел.
Я передернул затвор, попутно выцеливая следующего в камке. Вот он, присел на колено у капота «Урала», пытается пристроить автомат на бампере. Грудь закрыта, видны голова и все ниже груди. В голову не попаду, пожалуй. Ему я вогнал пулю в живот. Эффект был тоже что надо, тот резко скорчился, схватившись за себя руками, и повалился на бок, поджав колени.
А вот уже кто-то командовать догадался, рукой машет, но не в атаку зовет, а укрыться от огня требует. Хотел я его сшибить, но не успел: Леха постарался. На мосту заметались, пытаясь найти укрытие, хотя для полутора десятков человек на трех дорожных полосах это нереально. Только за колесами машин, но это, в данном случае, так себе укрытие для такой толпы.
Потом искрами тут и там замелькали дульные вспышки, они нас все же засекли. Но я опять прав оказался, пули все больше в дорогу бились метрах в двухстах перед нами или, наоборот, шли намного выше, тихо посвистывая. Опасаться следовало лишь рикошета от дороги, и то близкого.
Я навел винтовку на еще одного камуфляжного, лежащего за колесом «Урана», выстрелил. Твою мать, все же нервничаю, из «мосинки» да снайперским патроном грех промахиваться на такой дистанции – попал в диск колеса, судя по искрам. И противник совсем укрылся.
Снова передернул затвор, поискал целей. Все цели за мостовыми фермами укрылись, им самим стрелять невозможно, но и нам они не видны. Мой прогноз про атаку не оправдывается, недостаточно военным у них командование оказалось, не бросило их в атаку, они так и будут с моста отстреливаться до конца света.
– Фланги, цели наблюдаете? – запросил я.
Фланги наши пока в драку не вступали, ждали команду.
– Наблюдаем чисто, как на ладони, – ответил Сергеич.
– Как в тире выставились, – ответил Шмель.
– Тогда огонь по готовности. Стрелять в тело, все помнят?
Я снова навел перекрестие с крохотным красным кружочком на скрещении волосков, размером в угловую минуту на ста метрах, на укрывающегося за колесом, снова выстрелил. И попал на этот раз в руку. Должно хватить, энергии у этой пули достаточно. Хреново ему сейчас.
Услышал пулеметную очередь, перекрывшую басовитостью «калаши» обороняющихся, вторую, наложившуюся на нее, звонко захлопал СКС, я увидел, как из-за ферм моста на проезжую часть с обеих сторон начали выпадать убитые. И вот теперь там явно запаниковали. Трое в гражданке побежали, не скрываясь даже, вдаль от нас, кто-то заметался, пытаясь укрыться. Одного бегущего свалил Леха, попав в спину.
– Шмель, давай в них одну «Муху», чтобы обделались окончательно, – сказал я в микрофон. – Хоть в опору, лишь бы шутку оценили. Придави их.
– Сделаем, – послышалось в эфире.
Я увидел, как двое пытались отстреливаться в сторону Шмеля, присев за высоким бетонным бордюром, но при этом открывшись мне. Одного, как мне показалось, Маша убила, второму пулю в бок вогнал я. Он выронил автомат вниз и свалился навзничь. Перезарядка у меня, а кабина одного из «Уралов» тем временем расцвела взрывом, но не красивым, как в кино, а просто пыхнуло, вспыхнуло, подпрыгнуло, полетели ошметки. Было загорелся тент, но сразу погас. Не брезент там, а что-то вроде клеенки, негорючее, видать.
А вот и первый результат приказа не стрелять в голову: поднялись сразу двое, оба за спиной тех, кто еще отстреливался. Тот, которого я убил первым, и еще один, в камуфляжных штанах, кроссовках и гражданском свитере. За грузовиками пошла какая-то суета, судя по всему, кто-то успел обернуться, застрелили камуфляжного, я видел, как он завалился, но тот, который в свитере, набросился на кого-то сверху.
Кто-то начал перебегать, показал спину из-за колеса, в которую влетели сразу две пули, моя и Лехина. Я начал заталкивать по одному патроны в магазин, вынимая из патронташа на прикладе, а тем временем еще один встал, из убитых Сергеичем, судя по всему, на мосту пошла паника, кто-то за кем-то гонялся, с флангов по всем постреливали наши, внося еще большую суматоху. Я прицелился в тех, которые бежали уже в дальнем конце моста, прикинул падение траектории, выстрелил. Промахнулся, суета моя ненужная, мать ее. Снова перезарядил, выстрелил. Попал, причем на этот раз явно в позвоночник, у того ноги как будто на бегу отнялись.
