Андрей Кивинов
Почти идеальный герой
Ключ настойчиво буравил скважину.
– Я ключ в замке оставила…
Снова вор? Вряд ли. Такой плотности воров на квадратный километр в их районе не бывает. Если только не месячник 158-й статьи. И вор бы сначала позвонил.
Какая сволочь сочиняет поговорки про снаряды? Падают, суки, в одну воронку, еще как падают. Ну и денек! Так не бывает!
Или бывает?!
А вот и звонок! Потом стук. Бах! Судьба стучится в дверь. Или Бетховен. Хотя какая разница?!
– У тебя пистолет с собой?
– Что?
– Пистолет есть? – шепотом переспросила бледнолицая Элька.
– А… Нет… В сейфе…
– Ну тогда пипец. Это Стас. Мотя, он сумасшедший! Он убьет! Что делать?
– К Китаю Тайвань приделать… Одевайся! Скажем, за бумагами приехали!
– Не поверит! Он к каждой собаке ревнует.
– Тогда замри. Мол, ключ забыла в замке, а дверь захлопнула.
Элька не успела ответить. Запел брошенный на кровать смартфон древним хитом «О боже, какой мужчина!». На экране высветилось «Любимка». Секретарша тут же бросилась грудью на «любимку», приглушив предательскую мелодию.
– Ответь! Скажи – на совещании!
– Услышит! Мотя, я боюсь, – заплакала несчастная, – он убьет нас! Насмерть! Я не хочу умирать, я слишком молода, чтобы умереть.
Где-то он уже это слышал… Ах да, от Аллы… А кто, блин, хочет?
Опять в шкаф? Или на балкон? Нет, плохая идея. Третий этаж, перелом гарантирован. Особенно если выкинут вместе со шкафом.
А тут и любимка голос подал.
– Элька! Открывай, сука! Я знаю – ты дома!
И снова «бах»!
Нет, это не снаряд. Это подлый стук. Без вариантов. Заложить могли запросто. Матвей соврал – на место Хромова минимум трое претендентов, тот же Гуляев. Не считая варягов. Убрать конкурента – дело святое. А маскировались они с Элькой не то чтобы очень. Стас – КМС по боксу, не успеешь и рожу прикрыть, как в нокауте ляжешь. Вон, сплошные вымпелы и медали на стене. Сам виноват – сколько на свете незамужних баб?! А все неймется. Все на замужних тянет. Потому что с ними проще. Проще, да не совсем. За все приходится платить. Это словно кредит. Тратить легко, но расплата ждет рано или поздно.
– Элька, открывай по-хорошему! Хуже будет! Ноги вырву!
Да уж куда хуже…
Неожиданно удары стихли. Это давало надежду на спасение.
– Ушел, походу… И нам пора.
Матвей натянул пиджак, пригнувшись, словно солдат в окопе, прокрался в прихожую, заглянул в глазок.
Черт! Стас о чем-то разговаривал с мужиком из квартиры напротив. Мужик, выслушав просьбу, ушел внутрь и через минуту вернулся с небольшим гвоздодером и молотком.
Говорят, в минуту смертельной опасности мозг работает в разы эффективней, чем в расслабуху. И это не досужие домыслы. Спасительное решение пришло мгновенно.
Матвей, так же пригнувшись, вернулся в спальню, плотно прикрыл дверь, вытащил смартфон и накрылся с головой одеялом. Набрал номер.
– ОВД «Северное», Степанов, – раздался родной голос дежурного.
– Димыч, это Бердяев. Бумажная, три, квартира девять. Попытка взлома. Брать жестко, никаких разговоров. В машину и в отдел! Людей побольше пришли, он опасный. Только не стрелять. Он живым нужен! Быстрее, быстрее!
Не дав ответить дежурному, Матвей отключил связь, стащил одеяло и подкрался к окну. Лишь бы приехали те, кто не знал Стаса. Он иногда захаживал за Элькой на работу. С Матвеем они пересекались и даже обсуждали спортивные новости. И не сказать, что боксер в неадеквате. Нормальный мужик. А оказывается, домашний насильник.
А дверь под руками нормального мужика начала сдаваться. Хоть и железная. Матвей видел качественные взломы. Дверь трактором не вырвать, а умельцы обычной фомкой вскрывали, словно банку консервную.
Быстрее, быстрее, братцы! Спасайте своего будущего короля. До отдела пять минут пешком, на машине столько же, потому что светофоры и пешеходы.
Уже слышно дыхание любимки. Так раненый бык пыхтит перед последним броском на матадора.
Ух, наконец-то! Стремительным арбузом вкатился полицейский «козлик» во двор. Выскочили из него знакомые лица. Гуляй, водитель Бориска, участковый Метелкин и постовой Гриша, фамилию которого Матвей не помнил. Группа захвата. Всей гурьбой в подъезд. Блин, если Гуляй узнает Стаса, всё – смерть.
Оставалось молиться и верить… Только не выучил Матвей ни одной молитвы, ибо был круглым атеистом.
Но зато слыл везучим, что не раз отмечали коллеги, родные и близкие.
– Стоять, полиция! – распознал он визгливый тенор Гуляева.
– Пошел на хер! – огрызнулся любимка.
И началось… Битва медведя с волками. Пока без стрельбы, но с кровью. Завязалась на площадке, продолжилась на улице.
В «козлик» Стаса грузили минут пять. У Гуляя фейс в крови, Метелкин вообще возле дверей пал. И совсем уж была близка победа качества над количеством, кабы не живот Бориски. Не смог его пробить натренированный кулак. А Бориска к таким захватам привычный, поднаторел на бытовых скандалах. Обхватил любимку сзади по-борцовски и затолкал в «козлика», словно мешок с картошкой. А постовой еще и дубинкой успел по жопе добавить. Это у них на инстинкте. Задержать и не ударить? Нонсенс.
Матвей вытер одеялом пот.
– Фу, пронесло… А говорят, наша полиция ничего не может. Врут. Придем в отдел, скройся в архиве и не высовывайся, пока не позвоню.
В отдел он вернулся вторым, после Эльки. Страшновато. Если Стасу стуканули, позора не избежать. Да и должность после такого приключения обломится. В отделе сразу в дежурку.
– Ну чего, Димыч?
Дежурный зло сверкнул золотой коронкой.
– Моть, ты охерел?! Это ж Элькин муж! – кивнул он на камеру для задержанных.
– Да ладно! – Бердяев произнес реплику с правильной интонацией опытного разведчика. – Во блин… Накладочка, однако.
– С чего ты взял, что он вор?
Версия была заготовлена в пути.
– Так… Знакомый позвонил, дескать, мужик дверь ломает.
– А почему опасный?
– Вообще-то любой вор опасный. Не аниматор детский.
С этим не поспоришь.
– С рапортами что? – кивнул Димыч на бумаги, сложенные рядом со шнурками и ремнем на пульте. – Штамповать? Мужики в травму поехали, побои снимать. У Гуляя нос походу сломан.
– Погоди. Он там? – кивнул Бердяев на камеру.
– Нет, блин, в Бразилии на карнавале.
Матвей переместился в соседнее помещение, где находились купе для временных пассажиров, на дверях которого кто-то нацарапал гвоздиком «Насрали в душу? Звони, отмоем! 334-43-34. Адвокатское бюро Сулейманов».
Любимка, держа мокрый платок на ссадине скулы, сидел на нарах, словно боец в паузе между раундами. «Тренер, не останавливай бой, я убью его!»
– Стас… Не понял…
Если бы дело происходило в театре, Бердяев сорвал бы аплодисменты и получил народного артиста, не сходя со сцены. Само удивление и сочувствие…
Любимка не бросился с кулаками. Значит, есть шанс, что опять случайность, что никто Стасу не стуканул.
– Привет… Чего там понимать?! Со сборов раньше отпустили, а Элька с хахалем. Как чувствовал… Начал дверь ломать, тут ваши мудаки. Даже объяснить не успел, они сразу в рожу. Я ответил, ну и пошел замес.
Блин, пронесло. Но больше никаких «чаю с мачо». Только с незамужними.
– Эльвира с хахалем? Что за бред? Во сколько?!
Нет, не народный артист! «Оскар»!
– Да с полчаса назад где-то.
Матвей присел рядом со Стасом.
– Ты не путаешь? Она все время здесь. В архиве. У нас проверка на носу. Головы не поднять. Какой хахаль?
– Ага, а ключ изнутри сам вставился.
Матвей достал мобильник, набрал номер.
– Эльвира Сергеевна, а вы в отделе? Зайдите, пожалуйста, в дежурную часть. Срочно.
Стас задал тот же логичный вопрос, что и дежурный.
– А ваших-то кто вызвал?
– Соседи мне позвонили. Я там у вас знаю кое-кого… Мол, мужик дверь ломает, я людей и отправил.
– Что за соседи? – рогатый муж сжал кулаки.
– Нет, извини. Чтоб ты потом людей покалечил… Стас, да успокойся. Здесь она была. Ладно Эльвире – мне-то веришь?
Да как не поверить с такой игрой? Тут уже не «Оскара», а «Золотого орла» впору дать.
А тут и виновница конфликта прибыла. И тоже стала претенденткой на кинопремию. Какие артисты пропадают!
– Стас? Ты чего здесь? Что случилось?
– Скажи лучше, кто дверь изнутри запер? – муж смотрел жене прямо в глаза, словно сопернику перед боем.
– Я ключ в замке забыла, а дверь захлопнула… Вечером МЧС хотела вызвать, чтоб вскрыли. Господи, а кто тебя? Ты же на сборах.
Эльвира бросилась к мужу. Обняла и приласкала.
– Чего трубку не брала? – не повелся муж на ласку.
– В приемной оставила… Матвей Александрович, кто его?
– Хм… Потом объясню… Все нормально. Идите к себе.
Эльвира тут же выскочила, боясь переиграть и вместо «Оскара» получить «Малину».
– Вообще-то не очень нормально, – Матвей потер подбородок, – мужики злые, рапорта заштамповали. Формально – триста восемнадцатая. Сопротивление, побои. Но не переживай, мы своих не сажаем. Короче, пишешь чистосердечное, мол, был поддатый, не в настроении, все такое, черт попутал… А я со следователем договорюсь, чтоб прекратил дело по 28-й. Деятельное раскаяние… Мужикам по бутылке.
Матвей умел рубить палки даже там, где, казалось, это невозможно сделать в принципе. Поэтому не зря он висел на почетной доске вместо наставника Гуляева. Прекращение дела по 28-й все равно давало плюсик в статистике.
Стас убрал платок со скулы.
– А по-другому нельзя?
– Поверь, бро… Это самый лучший вариант.
Вернувшись в дежурку, Матвей кивнул на рапорта, велел их заштамповать и не забыть внести его в сводку о раскрытии. День прожит не зря.
Возле кабинета ждала засада. И вновь кровь прилила к голове, застучало в висках, пересохло во рту, заурчало в животе, задрожало в руках.
У дверей на лавочке сидела массажистка Алла Телегина. Героиня утреннего приключения. И не одна, а со своим бандосом Телегиным. Видимо, были на допросе у следователя. А у мужа в руках белый пакет. И не пустой. Возможно, оружие. Ибо взор его не отличался рождественским позитивом. Такой взгляд бывает у тигра в клетке, перед которым детишки строят рожицы.
– Вы… Ко мне? – выдавил из себя виновник торжества.
Телегин тут же поднялся.
– Бердяев? – голосом Джигурды поинтересовался Витек.
– Д-да… Не… Да.
– И как это понимать?
Матвей бросил взгляд на Аллу. Та сидела, не поднимая глаз. Все понятно – призналась.
Зараза. Хотелось убежать обратно в камеру и попросить защиты у Стаса и адвоката Сулейманова. Но все-таки решил уточнить.
– Что – это?
– Ворюгу поймал, а от презента отказался. Тебя чо, уговаривать надо?
Это было неожиданно. Совсем неожиданно. Жизнь внезапно продолжалась. Как же она чудесна… И тремор пропал.
– А… Вы об этом… Просто нам запрещено принимать подарки. Борьба с коррупцией, все такое.
– А это не коррупция, – Телегин протянул пакет, – это благодарность. За отличную работу. Держи. Удачной службы.
Пришлось взять.
– Ну… Спасибо.
– Во как надо, а не сопли жевать, – посмотрел на жену Витек. – Пошли.
– Если хотите массаж, заходите, сделаем бесплатно, – сухо, по-деловому добавила Аллочка, но улыбнулась так, что кровь у Матвея вновь пошла вниз.
– Обязательно зайду. Массаж не помешает.
В кабинете извлек подарок из пакета. Все традиционно. «Хеннесси» в коробке. Очень кстати. После работы есть чем снять стресс. Матвей не алкаш, но сегодня просто необходимо.
Однако не судьба. Ибо вернулся из травматологического пункта бывший наставник. С печальным диагнозом и пластырем на носу. Легкий вред здоровью.
– Моть, это Элькин муж, что ли?
– Да… А ты не знал?
– Он вообще-то не представился… Я не понял, что вы за цирк с конями устроили?
Матвей уже окончательно пришел в себя, окреп духом, поэтому отвечал спокойно и уверенно, как подобает настоящему Штирлицу.
– Какой цирк? Он ломал дверь, позвонили граждане.
– Димон сказал, ты звонил. Моть, не стесняйся, все знают, что ты Эльку пашешь.
Да, все тайное становится явным в маленьком сплоченном коллективе.
– Не отрицаю – звонил я. А мне граждане. А Элька? Если ее не буду пахать я, ее будут пахать солдаты НАТО. И узнают все наши секреты. В том числе и твои. Враг не спит. Поэтому, Леха, не пахота это, а служебная необходимость, – Бердяев вздохнул и мрачновато добавил: – Иногда с риском для жизни.
Гуляев закатил глаза к потолку и театрально сжал виски руками.
– Ах, ну это совсем другое дело! Конечно, служба! Дни и ночи! Я сразу понял по твоим носкам, которых нет! Прости, прости, Мотя! Но кто возместит ущерб за мою разбитую рожу? Министр или майор Хром? Надо рапорт написать! Это же по службе! Бумагу, бумагу!
Засранец. Но, как говорится, наставников не выбирают.
– Погоди, – Бердяев поднял пакет с коньяком, – держи лекарство. Лучшее в мире. Завтра – никаких синяков.
Гуляет взял пакет, заглянул внутрь.
– Белорусский?
– Обижаешь. Франция.
– Я не беру подгонов, но принципы дороже.
Он быстро исчез. Матвей упал на стул и наконец перевел дух. Надо шепнуть Эльке, чтоб убрала носки из-под кровати.
Все это наводило на логичную мысль. Пора искать единственную и неповторимую. Чтобы не разориться на носках.
И словно по волшебству раздался звонок. Маша из галантерейного магазинчика на соседней улице. Хороша, мила, умна, и румяна, и бела. Но тоже замужем. За злым мужем.
– Привет… Может, заскочишь сегодня? Мой с мужиками на охоту уехал, я что-нибудь приготовлю.
Нет уж, хватит.
– Извини, Машуль, не могу. Был трудный день. Да и носков.
Глава вторая
Прекрасное июньское утро принесло новые и никому не нужные проблемы. С другой стороны, не будет проблем – не будет движения к прогрессу. Диалектика.
Часов в восемь разбудил Гуляй, дежуривший на сутках по отделу. Заявочка не то чтобы тревожная, но с перспективой.
Ранним утром на дорожке в парке Гагарина, разбитом на вверенной Матвею территории, беспокойный таджик-газонокосильщик обнаружил черный «Рафик», то есть РАФ-4 с приоткрытой дверью. И, как честный гастарбайтер, решил заглянуть в салон. Вовсе не с целью наживы. Денег и ценностей не увидел, но заметил подозрительные потеки на бежевой обивке переднего сиденья. Понюхал. Вином не пахло. А чем пахло, хорошо знал, потому что воевал еще в Афгане, причем не на нашей стороне. Быстро вызвал полицию. Соотечественник вряд ли бы вызвал, но бывшие душманы – другое дело. Они бдят.
На зов приехал Гуляев. Вроде бы пока ничего страшного, события преступления нет. Мало ли что с хозяином тачки? Может, кровь носом пошла. Или не носом, если это хозяйка. Но Леха, как опытный боец, понимал: не дай бог, потом выплывет криминал – спросят с него: «Почему не отреагировал, не закрепил следы и не принял меры к розыску?» Да и ножевой порез на спинке сиденья наводил на тревожные мысли. Поэтому вызвал криминалиста и быстренько приступил к составлению протокола осмотра места происшествия. Заодно позвонил Бердяеву, мол, приезжай, принимай эстафету – твоя земля, тебе и разбираться.
Матвей закинулся кофе с холостяцким бутером, помылся, побрился, надел новые носки и запрыгнул в синий «Солярис», купленный в прошлом году у того же Гуляева в рассрочку. На престижную машинку не хватало денежных знаков. Майор Хром нещадно боролся с нетрудовыми доходами в рядах подчиненных. Сам не брал и другим не давал. Как собака на сене.
Через двадцать минут «Солярис» замер на той же грунтовой парковой дорожке позади «козлика», за рулем которого кемарил пузан Бориска, окончательно превратившийся в самовар на ножках и америкофоба.
Криминалист Эдуард, предпенсионный муж с богатым прошлым, сделал первые выводы, лизнув палец.
– Кровь свежая, максимум сутки.
– Ты вампир? – уточнил Матвей.
– Нет, я больше по пиву… Судя по брызгам, ударили ножом. Или чем-то вострым.
– Тогда б тут все залито было.
– Не факт. Я как-то на убийство выезжал. Прямое ножевое в сердце. И почти без крови. Тут как повезет.
Матвей просканировал салон. Ничего особенного. Елочный аромат дезика. Губная помада на коврике, бутылка воды в подстаканнике, телефонная зарядка. Небольшой порез на сиденье, но вряд ли от ножа. Скорее всего, старый.
– Пальцы есть?
– Да, на руле, рычаге коробки и бутылке. Наверняка хозяйские. Я снял. В салоне ничего.
– И на помаде?
– Смазаны. Я ж говорю – ничего. Было бы – сказал.
С этим не поспоришь. Эдуард – авторитет в криминалистической среде. Практически пахан.
– Следов других машин нет. Либо вынесли на руках, либо сам ушел. Или улетел.
Бердяев бросил взгляд на дорожку. Грунт не очень плотный. Действительно, только две колеи. И никакой крови.
Подошел Леха, закончивший написание детектива «Кровавая „Тойота“». Поведал, что хозяина установил по пропуску на парковку. Некий Китаев Анатолий Борисович. Как Чубайс. Узнал номер мобильника. Позвонил – никто не ответил. Домашнего телефона нет. Заявлений о розыске пока тоже.
– Китаев? – переспросил Матвей. – Это, часом, не блогер? Дай-ка пропуск.
Да… Он самый. Только этого не хватало. Толик Китаев. Появился в дебрях Ютуба пару лет назад, открыл канал «Китайский городовой». Раскручивался на невинных вещах – обзор сериалов и фильмов. Но набрав первую сотню тысяч подписчиков, тихонько и как бы невзначай поменял тематику. Встал на скользкую дорожку борьбы с городским раздолбайством и мздоимством. И тоже вроде бы ничего особенного – тут асфальт развалился на следующий день после ремонта, там остановку автобусную открыли. За пять миллионов бюджетных денег. Нормальная ситуация по нынешним временам. Но делал это Толик достаточно талантливо и забористо, и число подписчиков достигло уже полмиллиона, что для родного Новоордынска приличная цифра. Получил почетное звание либерала со всеми вытекающими. А тут еще и предвыборная страда подоспела.
Самое хлебное время для такого рода болтунов. И вот уже кандидаты в губернаторы стали героями «Китайского городового». И, поговаривали, не только тяга к правде двигала Толиком. Прикупил он квартиру в престижном районе, там же обустроил студию. И вряд ли на донаты и рекламные контракты. Одним словом – молодец!
Соответственно, появились и недруги. Тот же Илья Алмазов, местный капиталист, тайно надзирающий за таможенным терминалом в аэропорту, минеральными источниками и прочими доходными объектами города, в частности свалками. Главный конкурент нынешних властей, чьи рекламные постеры наводнили улицы. Пара сюжетов про его махинации с землей под свалку вызвали живой интерес в прокуратуре. Еле-еле замяли. «Эх, Анатолий, – писал в комментариях обеспокоенный люд, – не умрешь ты своей смертью. Умрешь чужой».
Вот и случилось. Умер. Не своей. Да еще на территории Матвея. Стало быть, даже без наличия трупа не сегодня-завтра возбудят дело уголовное по непростой статье. И начнутся беспокойные проверки и заслушивания. Прискорбно. Еще и ФСБ подключится – наверняка Толика опекали как оружие массового информационного поражения. Блин, это ж сколько бумаги уйдет на справки… Если, конечно, не объявится баламут в ближайшее время.
Вывод один: нужна собака. Или пес. И кинолог. Аромат «Елочки» для собаки – что пиво для алкаша. По крайней мере, в парке имени Гагарина.
Но Гуляев охладил пыл.
– Не дадут собаку. Это ж просто брошенная тачка. А пока опросим родню, все запахи улетучатся.
С этим тоже не поспоришь. Вот сначала докажите, что это смертельное убийство, будет вам хоть собака, хоть боевой дельфин. А пока нюхайте сами и идите по следу.
– А что с родней?
– Вот и выясняй. Твой материал.
Матвей спрятал пропуск и, принюхиваясь, прогулялся по кустам с целью поиска трупа или каких-либо следов. Но ничего, кроме собачьих фекалий и ранних поганок, не вынюхал. Камер наблюдения здесь не водилось. Еще один скверный симптом. Знали, где убивать.
Картина рисовалась веселая. Приехал сюда Анатолий Борисович на встречу с неизвестным гадом, получил ножиком в сердце и был вынесен с глаз долой. Логичный вопрос – почему бы не оставить труп в машине? Логичный ответ – нет тела, нет дела. Мало ли что случилось? Может, в запой ушел или на дно залег от страха. А труп – это скандал, который никому накануне выборов на хрен не нужен.
И пока не началась шумиха, надо поторапливаться.
Вернулся в отдел, на сходке доложил о происшествии. Майор Хром разделил опасения коротким юридическим термином «Бля». С ударением на «Б». Он вообще все эмоции мог выразить с помощью этих трех незатейливых букв. Радость, гнев, ярость, раздражение и даже оргазм. И все было понятно.
Родню Китаева найти труда не составило. Личность публичная, википедийная. Родом из Загуглевска, это километрах в ста от Новоордынска. Детдомовский, родители погибли в ДТП. Есть младшая сестра Татьяна, двадцати пяти лет от роду. С нее Матвей и начал. Через полчаса раздобыл номер мобильника и пригласил в отдел. На вопрос: «А что случилось?» ответил универсальным: «А сами на догадываетесь?» Ответа не последовало, значит, догадывается.
Пока она добиралась, просмотрел пару выпусков «Китайского городового». Да, парень жег напалмом, не стесняясь комментариев. А последний сюжет вообще намекал на скорую сенсацию.
«…И теперь самое интересное. Господа, о которых я поведал, умеют договариваться. Со всеми. Но не со мной… И в ближайшем выпуске я подкину угля в костер, на котором греется моя сковородка. И никто не сможет отвертеться. Подписывайся, и ты увидишь, как поджарятся упыри. Пока».
Подкинул. А Матвею отдуваться.
Заглянула Эльвира. Голосом диктора, объявляющего о начале очередной мировой, поведала, что Стас написал чистосердечное. Мол, был пьян, напал на сотрудников, перепутав их с демонами, но глубоко раскаивается и готов искупить. Материал Хромов отправил в местный отдел Следственного комитета, ибо преступления в отношении сотрудников – их подследственность.
– Моть, ты точно договоришься?
– А ты его любишь?
– Какая разница? Он мой муж.
– Тогда договорюсь, не волнуйся.
Матвей не лукавил, со Следственным комитетом у него никаких конфликтов, зато совместных выпивок не одна. Решит вопрос.
Эльвира немного успокоилась, но на «чай» больше не намекала. Теперь уже, наверно, не скоро и намекнет.
В дверях она столкнулась с помощником дежурного.
– Матвей, к тебе тут… Китаева.
Ужель та самая Татьяна?
Что говорят учебники по тактике проведения допросов? В первую очередь в симпатичной женщине честный сотрудник должен видеть свидетеля, подозреваемого, обвиняемого и так далее. И только во вторую – женщину. Иначе не допрос это будет, а предательство интересов дела. Но, увы, Матвей, хоть и честный сотрудник, постоянно нарушал сие строгое правило. И ничего не мог с собой поделать. Инстинкт сильнее правил. Кто их вообще сочиняет? Как можно загонять иголки под ногти с дорогим маникюром?
Не сказать, что Татьяна была модельной красавицей. Но внешность, без сомнения, притягательная. Правильные черты, нос с небольшой, но изящной горбинкой, стройная фигура, хладная бледность в сочетании с румянцем от переживаний. Прямо – яблоки на снегу. Деловой, но стильный прикид. Пиджак, блузка, шарфик, юбка средней длины. Очки. С небольшим минусом. Очень ей идут. Волосы, убранные в забавный пучок с торчащей из него спицей. Какая-то завораживающая хмурость. Есть лица, которым идет именно хмурость. Ей очень шла. Но, главное, она до зубовного скрежета напоминала ему Катьку – студенческую и, как это часто бывает, неудачную любовь.
И неудивительно, что инстинкт и здесь взял верх над служебным интересом. Вместо походного марша в башке заиграла ламбада. Хотелось тут же спросить: «Что вы делаете сегодня вечером?» – а то и сразу пригласить на танец. Но Матвей вовремя вспомнил вчерашние приключения и притормозил. Можно ведь и спицей в глаз получить. Все же первая встреча.
Тем не менее он тут же вскочил и предложил даме стул.
– Здравствуйте… Прошу.
Татьяна не садилась. Волнение. Либо иммунитет к дешевым подкатам.
– Что с Толей? Где он?
Холодное спокойствие в голосе. Видимо, она уже знала, о чем речь. Помощник дежурного тоже не лишен инстинктов и, дабы поддержать разговор в пути до кабинета, выдал служебную тайну.
– Успокойтесь, Татьяна Борисовна. Пока ничего страшного. Присядьте.
Татьяна наконец присела, Матвей вернулся на свое место.
– Меня звать Матвей. Александрович. Я оперуполномоченный уголовного розыска. Что вам успели рассказать мои коллеги?
– Якобы нашли машину Толи со следами крови.
Ах, какой взгляд… Даже сквозь очки прошибает. Хоть картину пиши. Смотрел бы и смотрел… И был бы не против, если она протрет их о его галстук.
– Ну, пока не факт, что это кровь. Просто бурая жидкость. Если не секрет, у вас с братом нормальные отношения?
– Абсолютно.
А ноги… Какие ноги! Всем ногам – ноги. Ух! Тихо, Бердяев! Ты на службе!
– Когда вы видели его в последний раз? Или говорили по телефону?
– Вчера. Часов в пять. Созванивались. На выходные планировали к друзьям в Загуглевск. Мы оттуда. Договаривались, что купить.
– И всё?
– Я хотела поболтать, но Толя сказал, что торопится. На какую-то встречу.
– С кем?
– Не сказал…
Румянец не исчезал. Наоборот. Искреннее волнение. Пальцы теребят ручку сумочки. Интересно, у нее есть кто-нибудь? Наверняка. А какое твое собачье дело, Бердяев? Твое дело брата ее найти. Так это чисто служебный интерес. Установление связей пропавшего.
– И больше не звонил?
– Нет…
Он предложил воды, она отказалась. (Правильно, вода в графине уже цветет от старости.) Спросил, есть ли ключи от квартиры брата. Татьяна утвердительно кивнула.
– Не исключено, Толя дома. Спит и не слышит звонка. Пьяный.
– Он не пьет.
– Смотря как прихватит… Поехали.
В пути Матвей постоянно отвлекался на ее ноги, что сильно мешало задавать правильные вопросы и следить за дорогой. Поинтересовался, есть ли у брата женщина.
– Была. Аня. Мажорка одна. Но они расстались год назад.
– В машине помада. Свежая. Не знаете чья?
– Моя, возможно… Он недавно меня подвозил.
Отлично. Если подвозил брат, значит, подвозить некому. Блин, ну вылитая Катька! Может, родственница? Дальняя?
Бердяев, угомонись! Долг превыше всего!
– Друзей его знаете?
– Друзья в основном в Загуглевске. Здесь приятели, помощники.
– Что за помощники?
– В одиночку блог не раскрутить. Кто-то добывал информацию, кто-то помогал в студии. Я, например, монтировала. Я видеомонтажер. ИП. Свадьбы, корпоративы, юбилеи.
Бердяев, хватит ходить вокруг да около! Спроси прямо – мужик у тебя есть? В конце концов, имеешь право. Проверка связей!
– Угрозы были?
– В комменты писали всякие неадекваты. Но он привык. Сейчас налево.
Она явно умела сдерживать эмоции. По-прежнему холодные ответы без сопливости, заламывания рук и пустой болтовни. Возможно, характер. Либо детдомовское прошлое. Там за спиной никого, там борьба за выживание.
Как сестра и предполагала, брата дома не оказалось. Ни пьяного, ни трезвого. Ни живого, ни мертвого. Матвей, если откровенно, не особо и рассчитывал. Просто отличный повод прокатиться и втереться в доверие. Квартира в буржуйском доме. Все по стандарту – шлагбаум, консьерж в камуфляже (блин, можно подумать, война в Новоордынске идет!), камеры наблюдения. Есть шанс узнать, когда и с кем укатил.
Само жилище тоже по стандарту – набивший оскомину стиль лофт. Кухня-гостиная, отдельно студия с задником «Китайского городового», спальня. Обычный холостяцкий бардак, так хорошо знакомый Бердяеву. Посуда в раковине, носки у кровати. На тумбочке бабская заколка. Девочек приводил. Что вполне логично. Следов обыска нет. Если только не знали, где что лежит.
– Вроде всё на месте, – Татьяна открыла ноутбук, стоявший на столе в студии. – Матвей Александрович, у меня плохие предчувствия.
– Почему?
– Вы не подписаны на него?
– Нет. Но посмотрел пару выпусков.
«А давайте посмотрим вместе. Вечером. У меня». Угомонись, Бердяев!
– Не про Алмазова, случайно?
– Нет, кажется, про свалку.
– Он и к свалке отношение имеет.
Ну да. Алмазов наше всё. Серьезный перец. В губернаторы абы кто не идет.
– И что?
Татьяна немного помолчала, видимо, прикидывая, стоит ли затрагивать щепетильную тему.
– Скоро выборы… Война компроматов, все такое…
– Понимаю… Толя топит против Алмазова. И не за бесплатно. Верно?
Сестра до последнего боролась за честь семьи, что говорило о высоких моральных принципах.
– Он не говорил… Но… Возможно.
– И Алмазов мог отомстить. Вы это хотите сказать?
– Ну… Вы же знаете, кто такой Алмазов? Разумеется, Матвей знал. Человек с наследием девяностых, без негласного разрешения которого и торговую палатку в городе не открыть. Про таких слагают песни. «Кто был никем, тот стал Газпром». Но при этом ни одного криминального косяка. Даже штрафа за превышение. Меценат, спонсор, благотворитель. Поэт. А теперь еще и политик. Что в нашей стране почти автоматически указывало на темно-бурые пятна в светлой биографии. Главный конкурент действующего губернатора-коммуниста.
– Знаю… Но он не идиот так подставляться, – успокоил Матвей, – слухи всегда гораздо сильнее фактов. А зачем ему такие слухи перед выборами? Алмазов дистанцируется от любого криминала.
– Все они дистанцируются…
«Да, чувствуется, девушка с гонором. Как и Катька. Да хватит о Катьке! Забудь! Нет больше Катьки!»
– Не волнуйтесь, Татьяна… Борисовна. Труп не нашли. Могли угрожать, он и сбежал.
Она выдвинула ящик стола, покопалась в бумагах и извлекла два паспорта – обычный и загран.
– Без документов? И потом… Он бы обязательно предупредил.
– Смотря какие угрозы. Иногда в одних трусах срываются.
Что-что, а это Матвею Александровичу очень знакомо, как и холостяцкий бардак. Посуду тоже моет перед едой.
– А деньги? Как я вижу, он человек не бедный.
– В смысле?
– Кто-то должен ему, кому-то должен он. Кредиты, обратно.
– Нет-нет, он бы рассказал.
Он бы предупредил, он бы рассказал… Прямо идиллия.
– Кстати, Татьяна, вы сами где были вчера вечером? Так, чисто формально…
Еще один прокурорский взгляд, от которого в башке начинает греметь рок-н-ролл. Но зато проглотила отсутствие отчества. Что не могло не радовать.
– Дома… Работала. Срочный заказ.
Звучит гораздо лучше, чем «с парнями бухала».
– То есть алиби нет? Это плохо.
– Почему?
– Потому что, – коротко заинтриговал Матвей.
«Давайте посидим где-нибудь, и я вам объясню. Вы какое больше любите – белое или красное?»
– Еще один момент, – он понизил голос, – Толик в блоге не про кулинарию рассказывал и не про домашних животных. За такими разоблачителями обычно присматривают, чтобы лишнего не раскопал… Ну вы понимаете, о чем я… ФСБ, например… Он не заикался?
Татьяна согласно кивнула.
– Да, один раз к нему приходили… Но якобы чисто формально. Выяснить о каких-то бумагах. Как к нему попали. Не угрожали.
– Выяснили?
– Он не сказал.
Ну понятно. Просто подписку взяли, чтобы не трындел лишнего на действующую власть. Власть, похоже, Алмазова и заказала мочить. После чего бедолага пропал. Да, вроде бы Алмазову это антиреклама. С другой стороны, смотря какую компру накопал. Не исключено, шантажнуть решил. А Илья Викторович хоть и поэт, но команда его исключительно прозаики. В том, что Китаева нет в живых, Матвей уже не сомневался.
