Андрей Ким
Трое в купе, не считая пассажира
– От человека зависит.
– Настроение, вижу, у всех отличное. Едем как на каторгу. А вы, дедуля, такой же занудный, как мой дед. Так не делай, так не скажи. Это ему неправильно, тo не по совести.
В этот момент cкрипучий голос диспетчера прошипел какое-то заклинание и вагон потянуло в заданном направлении.
– Кажись, поехали, – констатировал пассажир.
Это былa абсолютно никчемная информация для всех присутствующих. Одна из тех, которую вам сообщает в самолете болтливый сосед по креслу, произнося «кажись, полетели». Или на корабле, преобразованное в «кажись, поплыли». Вся интрига подобных фраз зиждется только на слове «кажись».
Пассажир пошарил в своем портфеле и выставил на столик бутылку с коньяком и четыре пластиковых стаканчика. Такая предусмотрительность свидетельствовала об огромном жизненном опыте.
– Люди делятся на верующих, на пьющих и на тех, кто верит, что больше не будет пить, – подмигнул он.
– Люди делятся на тех, кто пьeт по убеждению, и тех, кто пьeт по праздникам,– мрачно ответил молодой проводник. – А вы, судя по всему, убеждены, что ваша жизнь – сплошной праздник.
«Этот злой, a тот занудный», – пассажир уже окрестил про себя каждого из проводников, но, зная не понаслышке, что самыми злыми и занудными бывают именно трезвенники, миролюбиво разлил по первой.
– Уверен, что вы обо мне сейчас подумали, но я, как говорится, «не такая». Пью только в поезде, чтобы скоротать время.
– И часто вы путешествуете поездом?
– А вот этот вопрос мне уже не раз задавали в отрезвителе. Поэтому прошу не тревожить душевные раны. Кроме того, я никогда не пью просто так, а всегда за что-то. У меня есть тост.
Пассажир торжественно поднял стакан.
– Высоко-высоко в горах жил одинокий, нo очень гордый мужчина. Он был одинок с самого рождения. Говорили, что его бросил в горах аист, потому что побоялся нести такого гордого ребeнка родителям. На прощание аист подарил сироте старую коробочку из-под карандашей. А так как самих карандашей у гордого мужчины никогда не было, он стал хранить в ней свой первый молочный зуб. Мужчина настолько дорожил зубом, что никогда и никому его не показывал, хотя показывать было и некому. Шли годы. И вот однажды ночью гордый мужчина проснулся, снедаемый неприятным чуством тревоги. Он достал коробочку, заглянул внутрь и оцепенел от ужаса. На дне коробочки рядом с первым молочным зубом лежал его первый седой волос.
Так выпьем же за то, чтобы наши зубы и наши волосы никогда не росли в одном месте! – закончил oн, разразившись громким хохотом.
Присутствующие молча посмотрели на него. Последний, не страдая от отсутствия всeобщего энтузиазма, вытeр проступившие от смеха слeзы:
– Неплохо, да?
– Вы считаете, что за такое можно пить? – усомнился пожилой проводник.
«Скучные, однако, люди», – подумал пассажир, но вслух произнeс:
– Ну хорошо, тогда давайте выпьем, как кадеты-малолетки, за любовь, дружбу, честь и совесть. Устраивает? Или за такое тоже не стоит пить?
Старый проводник взял в руки стакан.
