Андрей Иванович Алексеев
Над Землей
Боль не утихала, ему хотелось свернуться калачиком, но чем чаще он сгибался, тем больнее ему становилось. Неожиданно перед ним появились два больших красных глаза, которые он уже видел, когда Эон отправлял его в Хогвартс. Как и в прошлый раз они быстро исчезли. Вместо них появилось очертание демонического тела с длинными пальцами, которое тоже испарилось. Если бы не странный женский голос, он точно отложил бы в памяти разузнать о нем подробнее, но очередной раз выкинул это из головы.
– Кто? Кто ты?! Почему я должен о тебе думать? Избавь меня от боли!
– Я Альфа и Омега, Небо и Земля, вездесущая вода. Просто прими свою боль. Доверься мне. Не беги от своего креста, неси его с достоинством. Думай о вселенной.
Глеб упал на пол, раздвинул руки в обе стороны, воображая, что он летит. Боль не утихала, он смерился с тем, что его больше не существует и, кажется, через несколько мгновений ему предстоит расщепиться на микроскопические частички. В этот момент пол окончательно рассеялся. Пока последние остатки Хогвартса улетали далеко за горизонт, он парил по пустому пространству в полуобморочном состоянии.
Его покинул не только Хогвартс, вся планета начала расплываться в разные стороны. За этой картиной стало приятно наблюдать, потому что боль потихоньку утихала, тело начало обретать прежнюю форму.
– Свершилось! – Сказал таинственный женский голос.
Глеб увидел, как Солнце начало поглощать Луну, сперва она стала овальной, затем обрела очертание расплавленного цилиндра и, наконец, сгорела. Некоторые ее части откололись, они хаотично разбросались по Солнечной системе. Планеты остались на своем месте, это стало понятно по их привычному расположению. На каждой из планет появились маленькие пятна из частей континентов исчезнувшей Земли.
– Глеб, сейчас ты познаешь мир волшебства. Земля заковала человечество в цепи научных законов, за пределами Земли нет ничего кроме магии.
– Теперь это мир магии?
– Земля отформатирована, она разбросана по знакомым тебе планетам. Отныне вам доступны порталы, с их помощью вы будете перемещаться по кусочкам бывшей Земли. Магия станет обыденностью. Рептилоидов больше нет, ваша задача не допустить возрождения тьмы.
– Значит Хогвартс со мной навсегда? – Его голос выдавал некоторые нотки тревоги.
– Он был всего лишь спутником, который помог тебе уничтожить планету. У твоего талисмана две кнопки и две функции. С помощью первой ты совмещал управление космосом и жизнью на Земле, с помощью второй путешествовал по узлам – связующим эмоциям и чувствам человечества. Скорее всего ты не заметил, третья маленькая кнопка расположена на обратной стороне, она способна перемещать твое тело по спутникам. Талисманом с третьей кнопкой обладают только синие. Человек не может включить ее самостоятельно. Октахор слишком хорошо тебя знает, он понимал, что ты не откажешься отправиться к спутнику «Хогвартс», поэтому приготовился заранее.
Как ни странно, Глеб легко заглушил свое расстройство, потому что его одолевало любопытство:
– Но кто же тогда ты? Если я не ошибаюсь, ты моя галлюцинация… Альфа и Омега… Небо и Земля… вездесущая вода… Как это понимать?
– Меня зовут Ева, надеюсь мы с тобой еще увидимся, сейчас я всего лишь голос в твоей голове.
– Ты настоящий человек? Что значит надеешься?
– Меня нет в вашем мире, я известный тебе религиозный спутник, если синие дадут добро, ты увидишь меня по-настоящему. После Адама я долго ждала наступления новой эры с новой по-настоящему глобальной миссией.
– Как кто-то может быть настоящим и одновременно выдуманным? Это же безумие. Наверное, тебя не существует, вместо тебя со мной женским голосом разговаривает Эон, – Глеб все время задумчиво смотрел на галактики, со стороны казалось, что он разговаривает сам с собой. Разные цвета галактик были похожи на новогодние гирлянды.
– Если бы ты не родился, твое тело все равно бы числилось в лаборатории жизни, мы называем ее Сагуной. Существуют сотни триллионов вероятностных личностей. Лаборатория хранит чертеж каждого из них, кто-то воплощается, кто-то нет. Я представляю из себя чертеж, который не воплощен в осязаемом мире, но оживился религиозным спутником, этот спутник придуман вашими мудрецами. Вернее, его придумала их интуиция. Но даже без мудрецов моя личность как один из вероятных чертежей существовала всегда.
– Откуда тебе это известно? – Его тон выражал недоверие. Он почти поверил себе, что на самом деле общается с Эоном.
– Ты же помнишь, что я вкусила из древа познания.
– Стоп! Хватит! Конец света состоялся, как мне дальше жить? Где я могу найти своих родителей?
– Там же где и всегда, на том же месте. Произнесенным заклинанием ты вмешался в прошлое. С твоей помощью лаборатория жизни изменила множество неблагоприятных обстоятельств, но она оставила человечество в том же составе. Никто кроме тебя не знает, что апокалипсис окончен, только ты видел старую Землю овальной формы. Возвращайся в свою обычную жизнь, тебя ждет сложная адаптация. – После этих слов всё вокруг погасло, через мгновение он уже был в Калининграде.
***
Глеб стоял у подъезда своего дома, в его квартире на 7 этаже светились окна. Двор ни в чем не изменился, та же растительность того же размера и та же самая детская площадка. Даже одежда прохожих соответствовала своему времени. Однако в лифте его ждал сюрприз, он открылся без вызова, внутри не было ни одной кнопки, зато крупным шрифтом на стене вырисовывались цифры.
«Как же я попаду на 7 этаж?», – подумал Глеб и как только он посмотрел на цифру «7» лифт начал двигаться вверх. В длинном коридоре ему повстречалась знакомая женщина, он был убежден, что это его соседка.
– Здравствуйте, – сухо сказал Глеб.
– Здрасьте, здрасьте. Мы с тобой уже на Вы?
– Извините, но вы же взрослый человек, я к вам всегда так обращался.
– Ты часом башкой не стукнулся?
– Не понял, почему?
– Когда в прошлый раз ты обращался ко мне на Вы?
– Всегда. Тёть Света, вы чего, разыгрываете меня?
– Баа, пади и правда с дубу рухнул. Твою мать зовут Ольга Владимировна, а не тётя Света.
– Что вы сказали?! – Глеб быстро забежал в свою квартиру, как ни странно дверь была открыта. Он посмотрел в зеркало – видимо мир магии его пощадил, внешность осталась почти такой же, только цвет глаз оказался светлее и длинный нос чуточку втянулся.
Мать вернулась за ним. – Вась, наш сынок, кажется, стукнулся, маму родную не узнает.
– Да я сам себя не узнаю! Почему зеркало не ровное, оно у вас как прозрачная вода!
– У нас? Ты сам сказал, чтобы мы купили водяное зеркало, потому что оно показывает настоящие эмоции. В его отражении ты напуган больше, чем видят мои глаза.
– Оболтус, ты чего шалишь? Купил, что я тебя просил? – Из комнаты вышел тёска его привычного отца, Глеб увидел этого мужчину впервые в жизни.
– Что ты просил?!
– Новый астрономический атлас, что же еще!
– Пап, ты всё так же увлекаешься астрономией? Это же ты в первом классе отвел меня на кружок астрономии?
– Мать, нет, он точно головой ударился. Кто же, как не я?!
– Мам, вы с батей познакомились в самолете, когда он чуть было не разбился. Я прав?
– Да, в самолете, но самолеты не разбиваются. Что ты такое несешь?!
– А как же порталы? Зачем нам вообще самолеты?
– Порталы предназначены только для дальних расстояний. Ты что, заболел?
– Мам, больше всего ты любишь сладкую булочку с маком и подсахаренный арбуз?
– Слава богу, хотя бы здесь прозрел!
– У вас обоих любимый цвет синий?
– Да. И твой тоже! – В унисон с нервозностью ответила чета Сычевых.
– Мам, пап, у меня есть девушка?
– У тебя жена, дурачок. Кстати, нужно позвонить Еве, надо спросить, что с тобой случилось. – взволновало ответила мать.
– Еве?!
– Ты словно никогда о ней не слышал! – Ужаснулся отец.
– Звоните быстрее!
Мать похлопала правой рукой по поверхности пальцев левой руки, перед ней возник водянистый голографический монитор, на мониторе высветилось имя «Ева», пошли знакомые телефонные гудки. Через несколько секунд появилось изображение его жены. Это была красивейшая девушка с густыми темными волосами, слабо подкрашенными натуральными бровями, по-настоящему синими глазами и белоснежной кожей. Сложно было оторвать взгляд от ее отточено ровных черт лица.
– Здравствуйте, Ольга Владимировна.
– Ой, тут такое дело, с мужем твоим что-то неладное. Родных не узнает.
– Как не узнает? Покажите мне его поближе, видимо с ним-что-то не так, мне самой кажется, что перед вами другой человек.
– Спроси его сама, кто ты и как вы познакомились? – А ну подойди к экрану!
– Поверьте мне, с ним что-то не так. Ну и как же мы познакомились? – Волнительно поинтересовалась Ева, с прищуром всматриваясь в монитор.
– Эмм… в космосе.
– Очень смешно, фыркнул отец.
– Что смешно?
– Кажется он искренне не понимает. Разве на протяжении жизни мы находимся не в космосе? – Спросила мать с чувством нарастающего страха. – Тебе задали конкретный вопрос, дай на него конкретный ответ!
– Извините, я не знаю, что ответить, – уныло сказал Глеб.
– Я сейчас буду, буквально минуту, – вмешалась Ева, резко оборвав связь.
Василий Петрович позвал жену с сыном на кухню. У них на глазах три прозрачные чашки самостоятельно заполнились молотым кофе. Глава семейства занял свое место, хмуро посмотрев сперва на сына, затем на жену:
– Всё это твое воспитание. Слишком избаловали.
– Мое? Это ты сделал из него современного стилягу, он же у нас не такой как все.
– Я делал из него то, что в свое время из меня лепило государство, а ты отдала его на растерзание обществу. Наше общество поощряет всякие глупости.
– Хватит о государстве, скажи спасибо, что власть тебя не посадила.
– Аж некуда, посадила… ты бы лучше разобралась в истории страны.
– Может хотя бы сейчас не будем поднимать эту тему, а?
– Да ну тебя! Что если сыночек нас разыгрывает? Не забывай, что на дворе третье апреля, как он любит у нас говорить «весь апрель никому не верь», – Василий Петрович ехидно улыбнулся половиной своего лица, другая половина выдавала нотки самодовольства. Не успела Ольга Владимировна высказать свое мнение, как в дверь раздался стук.
– Я открою! – уверенно крикнул Глеб. Его старания были напрасны, Ева постучалась для приличия, дверь, как и в прошлый раз, была открыта. В этот момент он по-настоящему осознал, что находится в мире волшебства. В прошлой жизни ему о такой жене и мечтать не приходилось. Одним только взглядом можно было чуть ли не физически почувствовать насколько нежна ее белоснежная кожа. В сочетание с идеально скомбинированными женскими формами вплоть до длинной шеи и четко выделенных ключиц, она казалась нарисованной.
Незначительным дефектом ее внешности можно назвать небольшую ямочку между челюстью и нижней губой, но в восприятии Глеба ямочка наоборот выделяла губы, как бы призывая скорее их поцеловать. Казалось, что она надменно задирает свой отточенный нос, недовольно приспуская нижнюю губу. На самом деле ее пронзительный взгляд не позволял ей опускать голову, это не было гордостью или самодовольством. Она постоянно осматривала пространство вокруг себя, анализировала ситуацию и делала разные выводы. В какой-то мере ее взор можно было назвать благородным.
– Что ж, вынуждена признаться мы немного вас разыграли, – широкое улыбаясь, произнесла Ева. – Это была моя идея, Глеб не совсем удачно ее исполнил, – обняв его за талию, она немного отвела руку и сильно дернула за задний карман джинсов, как бы призывая подыграть ей.
– Эмм, да… Что-то пошло не так, я сплоховал.
– Извините, ничего не понимаю, – тихим шепотом ответила мать.
– Мы всего лишь хотели разыграть сцену будто Глеб лишился памяти, а я помню всех кроме него. По нашему замыслу вы должны были связаться с моими родителями, устроить семейный совет, потом мы обязательно признались бы, что разыгрывали вас, чтобы две семьи наконец-то собрались вместе. Мы ведь почти не видимся. Эмоциональное потрясение должно было заставить вас задуматься о ценности нашего союза, да и мой муж ну просто не может без шуток вначале апреля. Вы это знаете.
– Ха-ха, в этом весь я, – Глеб попытался как можно искреннее улыбнуться.
– Понимаете, по нашему обговоренному сценарию ему нужно было ответить, что мы якобы случайно увиделись в Софии на родине моих родителей. Вы бы, конечно, напомнили, что на ваших глазах мы еще подростками впервые встретились на Тихом озере в Светлогорске, ну и дальше мой выход… Видимо Глеб ожидал услышать вопрос не от вас, а только от жены. Он растерялся и ответом о космосе сбил меня с толку.
– Мда, сильно заработался, пересаживать почки, чуть ли не ежедневно спасая чью-то жизнь, не самый легкий труд, – хмуро произнес отец, – Глеб с удивлением посмотрел на жену в ожидании пояснений, но в какой-то момент одумался.
– Ну и шутники, можно было нас всех собрать более простым способом, – возмутилась мать и, разводя руками, посмотрела на отца.
– Этого больше не повторится, – с кривой ухмылкой прошептал Глеб.
– Ольга Владимировна, Василий Петрович, пожалуйста, простите нас. Прямо сейчас нам нужно быть в порталиуме, осталось около тридцати минут, нам надо быстрее попасть в наш портал. У нас забронирован тур на Галф-Шорз. Будем на связи, – Ева дернула за руку мужа, стремительно направившись в сторону двери. Он почувствовал приятный хруст ее тела от плеча до пальцев руки, вместе с ними хрустнули локоть и кисть. Это не было чем-то случайным, чтобы в этом убедиться он задержался на секунду. Жена дернула его еще сильней, хруст повторился, на этот раз звук был сильнее, к звонкому хору костей подключилась еще хрупкая шея. Ее анатомические особенности усиливали сексуальное влечение: "если помять ее как следует в постели, возможно, она вся завибрирует", – возбужденно размечтался Глеб.
– Куда же вы собрались? Я хотела угостить вас своим домашним мороженным Сандэ, вы не предупреждали о поездке в Алабаму, – строго сказала Ольга Владимировна. Как только Глеб услышал «Галф-Шорз» и «Алабама» и него дважды ёкнуло сердце. Он с самого детства испытывал слабость к провинциальной Америке, особенно к Южной Дакоте, Юте, всем землям региона Дикси и больше всего к Алабаме.
– Пожалуйста, извините, можете сами проверить прогноз погоды. На Нептун надвигаются кометы, мы должны были вылететь позже, но если мы не полетим сегодня, в этом году уже не получится. В моем фитнес-клубе короткие отпуска. Будем на связи! – Ева захлопнула за собой дверь и, не отпуская руки Глеба, быстро повела его в лифт.
– Мне столько нужно тебя спросить, но пока не забыл, меня интересуют порталы. Через них из одного места перемещаются в другое сразу в пункт назначения. Как нам могут помешать кометы?
– На носу конец света, а его интересуют всякие мелочи, – с улыбкой ответила Ева. – Это не полностью магический мир, в чем-то он волшебен, а в чем-то остался прежним. Порталы перемещают пассажиров поступательно в несколько этапов. В перерывах они перезагружаются, затем продолжают свой путь. Здешняя авиация еще не ориентируется на световые минуты и уж тем более на световые года.
– Теперь я окончательно запутался! Какой еще конец света, я только что его пережил!
– К сожалению, вместо лучшего мира мы попали в мир промежуточный. Рептилии по-прежнему среди нас. Дерьмо случается.
– Но как? Что произошло? – Тон Глеба неожиданно смягчился. Слово «дерьмо» в интонации Евы звучало без намека на экспрессию, высокомерие или злобу, зато намекало на ее простоту. От одного этого слова ему почему-то показалось, что рядом с ней он может быть самим собой. Когда перед ними распахнулся лифт, она еще крепче сжала его руку и огляделась по сторонам, как бы опасаясь, что кто-то на него нападет.
– Это нам и предстоит выяснить. Сейчас полетим по воздуху бизнес-классом, нам некогда ездить на земле, – продолжила Ева на крыльце подъезда, слегка постукивая левой рукой по поверхности правой, – судя по всему, зеленые рептилоиды успели использовать талисман в своих целях. Каким-то образом они внесли в наши планы помехи.
– Постой! Разве зеленые могут управлять талисманом без человека? Одно дело включить его, другое дело управлять.
– В этом и суть. Они кого-то завербовали, значит, у тебя появился враг. Я сама не знаем ответы на все вопросы, нам предстоит во многом разобраться.
– Плевать, с тобой с тобой хоть на край света, – Глеб неуклюже улыбнулся, но его глаза были наполнены уверенностью. – Только скажи мне, почему ты назвала себя Альфой и Омегой, Небом и Землей и, кажется, вездесущей водой?
– Да так… спонтанный философский оборот. Таким образом, я назвала себя любовью. В данном случае твоей любовью. Синие не случайно свели нас вместе.
– Любовь? Я никогда в нее не верил. Точнее очень сомневался в ее существовании. Но во что я точно верю, так это в мое к тебе влечение, – Глеб почему-то чувствовал, что перед ним давно знакомый человек, которому можно высказать любые мысли.
– Не торопись, всему свое время. Секс у нас точно будет. Что касается любви, это не так уж сложно понять, у нее есть простое научное объяснение.
– И какое же?! – В этот момент откуда-то сверху к ним подлетело такси со сверкающей платформой без колес. С первого взгляда сложно было понять, как работал механизм платформы, он больше напоминал фантастику из фильмов. В будущем Глеб узнает в таксисте своего друга Санта-Клауса из психиатрической больницы.
Ева пропустила вперед Глеба, села вслед за ним на заднее сидение и как ни в чем не бывало, при постороннем человеке продолжила философскую беседу:
– Любовь имеет три основы: базис, психофизическую тягу и идеологию. Базис – это секс, на него отведено примерно 40% от составляющей любви. Пара должна по-настоящему хотеть друг друга. Примерно еще 30% отведено на психофизическую тягу: когда приятно смотреть на улыбку человека, наблюдать за его жестикуляцией, просто держать за руку и даже, когда у вас общий вкус на музыку или еду.
– Наверное, этого вполне достаточно. Только я бы разделил ваш базис и психофизическую тягу поровну, – с веселым тоном вмешался полноватый розовощекий таксист. Глебу почему-то стало неловко.
– Ненаучно, – нейтральным тоном ответила Ева. – Кстати, нам лететь до порталиума. Ну так вот, остальные 30% занимает идеология. Это общие представления об идеальном, но не просто какие-то совпадающие мысли, а конкретные действия. Как у Бонни и Клайда.
– Кто они такие? – Не успокаивался разговорчивый таксист.
– Неважно. Будем считать, что пришельцы из другого мира, персонажи моей книги.
– Ах вот как, вы пишите романы о любви?
– Эмм, да.
– Но твои Бонни и Клайд разбойники, – возмутился Глеб.
– Что же поделать, любовь бывает причудлива. Не будешь же ты отрицать, что почти каждое их преступление имело идеологическую основу?
– Какую же?
– Государство тоже беспринципный преступник, оно грабит население на легальных основаниях, причем в грандиозных масштабах. Всякий банк, каким бы частным он не был, подчинен одной системе, имеет свой старший банк и охраняется законом. Бонни и Клайд хотели быть свободными от капитализма, да и грабили они по мелочам.
– Вот это да: государство преступник, а банки бывают частные. Во имя любви вы слишком много нафантазировали, лично для меня достаточно обычной крепкой семьи. Но мне почему-то нравится ход ваших мыслей. И этот ваш капитализм, что это такое? – Не унимался таксист.
– Если выйдет моя книга, вы сами всё узнаете, я рассчитываю на популярность.
– То есть достаточно просто вдвоем чего-то сильно хотеть? – Спросил Глеб.
– Еще раз повторяю – этого недостаточно. Совместные действия и только действия активируют идеологию влюбленной пары, без действий любовь неполноценна. Люди не могут объяснить, что такое любовь, поэтому перестают в нее верить. Большинство не способно выдержать ее силу, у них не хватает духовных сил. Любовь существует сама по себе как надмирная реальность, эта реальность не обязана посещать каждого человека. Она может вообще никого не посещать, – Глеб грустно посмотрел вниз на город. Где-то там остались его родители, он верил в их любовь, а теперь философия жены намекает на несовершенство их отношений из-за одного глупого исторического спора.
– А вот скажите мне, автор: вижу вам легко рассуждать о неком «базисе» и «психофизической-тяге», но как же быть с теми, кто скажем так, не вышел внешностью? Выходит, им не дано испытать любви? – На серьезных тонах спросил таксист.
– К сожалению, да. Как я и сказала, любовь не обязана посещать каждого. Она гораздо глубже, чем, кажется на первый взгляд. Если по каким-то причинам ваша вторая половина вас не хочет, и вы не провоцируете у нее психофизической тяги, по-настоящему любить не получится. Красивым людям обрести любовь проще, – после ее слов, таксист недоверчиво ухмыльнулся.
– Ох уж несправедливая штука эта твоя любовь, а ты говоришь она глубже, чем кажется. Это ли по-твоему «глубже»? – Тяжело вдыхая прокомментировал Глеб.
– Всё верно. Она протестует против самого Люцифера. Бог придал Люциферу изуродованный вид, но дьявол пошел на хитрость. Будучи обезображенным, красоту земного мира он взял себе, а духовная красота осталась Творцу. Теперь он контролирует форму, за Богом осталось содержание. Красивые люди чаще более высокомерны, богатые менее отзывчивы. Люди с не самой примечательной внешностью и не обладающие большими капиталами чаще бывают добрее. Любовь выдает протест, она стремится вернуть Богу, в том числе форму нашего мира. Ей нужна красота. Хотя бы субъективная, чтобы один из партнеров визуально восхищался своей половинкой.
– Говоришь форму… Ева, то есть ты тоже в курсе о пирамидах?!
– Каких еще пирамидах? Чувствую себя в психушке, хе-хе. Кстати, вот и ваш порталиум. Прилетели. С вас 250 рублей. Аккуратнее, не спешите, мне еще нужно приземлиться на парковку. Вашу пару Бонни и Клайда мне долго не забыть.
– Нуу, пирамиды другая тема разговора, – поспешил ответить Глеб. Ева расплатилась привычной для Глеба наличностью, считала ладонью с кресла водителя его контактную информацию, и они вышли из машины.
– Ева, куда мы держим путь?
– Нам срочно нужно попасть в космический центр Маршалла. Мы едем в Хантсвилл, Алабама. Гальф-шорс отменяется.
– Что мы там потеряли? – Глеб настолько был запутан, что не обратил внимания на странный вид порталиума, не имеющий ничего общего с аэропортом. Вместо большого помещения для пассажиров, перед ними сверкал огромный портал, испускающий ярко-оранжевый цвет. Он выполнял функцию главного входа.
– Там мы потеряли ответы на наши вопросы. Не совсем понятно, как мы оказались в промежуточном мире. В Алабаме Октахор припрятал Сагуну – лабораторию жизни, о которой тебе уже известно. Рептилоиды тоже хорошо следят за этой местностью. В Хантсвилле расположена точная копия Сагуны, она отражает всё, что содержится в ее оригинале. В каком бы мире мы не оказались, копия Сагуны всегда расположена в Хантсвилле. Где находится оригинал мне неизвестно. Пошли скорее, – она еще раз взяла его за руку и повела к сверкающему как солнце порталу.
Глава V Small Talks
Погружение в портал не было похоже на мгновенное перемещение. Они стояли на одном месте, весь остальной мир крутился вокруг них. Повсюду мелькали города, закаты, горы, леса и океаны. С непривычки у Глеба началась потеря ориентации. Температура становилась ниже, весна перетекла в зиму, зима быстро сменилась летней жарой. Перепады температуры пульсировали всё быстрее, неизменно теплой оставалась только нежная рука Евы. Когда ему показалось, что он вот-вот упадет в обморок, температура нормализовалась. Они оказались в большом помещении, оно не было похоже на аэропорт.
Глеба удивили кристально прозрачные стены, полы и потолок. Особенно пугало, что нигде не было видно ни одного крепления, полностью монолитная конструкция из стекла создавала иллюзию полета в открытом космосе. Под ногами на относительно близком расстоянии вертелся квадратный кусочек планеты, которую принято называть Австралией. В обычной жизни прозрачные полы считаются экстремальным аттракционом, но толпы бегающих туда-сюда пассажиров напоминали о безопасности. Глеб догадался, что этот порталиум единственный международный аэропорт, откуда можно переместиться в порталы разных стран и городов. В одном из них он недавно побывал. Осталось разобраться, как выглядят стойки регистрации и как найти нужную им стойку.
– Не бойся прозрачных полов, они многослойные. Это не просто плотное стекло, оно увеличительное. Все объекты, которые ты видишь, расположены намного дальше. Об этом можно долго рассказывать, у нас нет времени. В порталиум можно быстро попасть, но выбираться приходится дольше. В отличие от городов он обладает гравитацией, поэтому притягивает к себе все существующие порталы, – с интонацией экскурсовода объясняла Ева.
Она еще крепче сжала его руку, ускорив шаг в сторону большого искусственного водопада у ближайшей стены. Он был похож на декорацию для красивых фото на память, но из него выходили люди, их одежда оставалась сухой. Вода лилась прямо на пол. Чем ближе они приближались к водопаду, тем меньше его брызги мочили путешественников. По бокам от водопада высвечивались две голограммы с одинаковой надписью «Христиане».
– Нам сюда. Может быть, отстоим небольшую очередь, потом сядем в аппарат похожий на знакомый тебе самолет.
– Посмотри направо, почему соседний портал не из воды, он похож на позолоченный зонтик? Пассажиры исчезают не в воде, а под куполом зонта.
– Что тебя удивляет? Взгляни налево, пассажиры перемещаются через полумесяц и пятиконечную звезду. Чуть дальше алфавит деванагари с надписью «ОМ», а вон там Звезда Давида. Эти порталы просто распределяют точные маршруты на других континентах. Например, через позолоченный зонт «Chatta», помимо буддизма ты попадешь в локации даосизма, конфуцианства и синтоизма, а через «ОМ» в редкие локации Зароастризма или Кришнаизма.
Стоявшая перед ними молодая пара погрузилась внутрь водопада. Глеб никак не мог поверить, что оттуда можно выйти сухим. Перед тем как сделать первый шаг, он сильно зажмурился. В отличие от портала всё произошло быстро. Пару секунд казалось, что его облили ледяной водой, но как только они прошли полтора метра, их перенесло в другое помещение, там они моментально высохли.
– Ух ты! Так что же изменилось? Ваши аэропорты или как вы их называете – порталиумы, абсолютно одинаковы.
– Нет. Как видишь, этот не кажется таким бесконечным, все четыре стены пустые без всяких водопадов и зонтов. Чтобы продолжить наше путешествие, нужно использовать любую из них.
– Мы улетим в невесомость? – С легкой насмешкой спросил Глеб.
– Конечно, нет. Пойдем вон к той справа, скоро подлетит порталёт, ты сам всё увидишь.
– Порта… что?
– Порталёт. Если проще, космический самолет.
Они подошли к бегущей дорожке, проехали примерно триста метров до огромной стены. Всё кругом было кристально прозрачным, первые сто метров Глеб не видел ни одного объекта. Даже бегущая дорожка не отличалась от полов, ее выдавали только светящиеся синим цветом поручни. Стены выделялись цифровыми надписями, где сообщалось время до прибытия транспорта. Пассажиров у ближайшей от них стены насчитывалось не менее пяти тысяч. Глеба больше ничем нельзя было удивить, он решил просто наблюдать.
– Так, осталось всего лишь 12 минут, – сказала Ева.
– Ева, я не могу понять, откуда у тебя столько знаний о промежуточном мире? Разве ты не из моей привычной реальности? Ты говорила, мудрецы сотворили тебя в Библии. Библия написана в моем мире. Может ты не человек, а программа?
– Перестань! – Она с ощутимой силой ударила его по плечу левой рукой, не отпуская правой из его вспотевшей ладони, – по большому счету я самая обычная девушка. В твоем привычном мире я бы родилась в пригороде Санкт-Петербурга чуть дальше от метро Дыбенко. Но ты не нашел бы меня там, потому что без вмешательства Октахора меня нет нигде, где присутствуешь ты. Наши узлы и спутники нигде не пересекаются. Так что в Санкт-Петербурге на моем месте живет другая девушка с прической покороче. Ее глаза другого цвета, но ты бы все равно в них влюбился.
– Как это спутники не пересекаются?! Насчет спутников не знаю, но узлы точно пересекаются у всех людей без исключения. Хотя бы на уровне сердцебиения и дыхания!
– Понимаешь ли, я намного более избрана, чем ты. Ты избран в своем порочном мире, а я дитё самой Сагуны: спецагент синих, одно из лучших их творений. Мою сущность внедряют везде, где это требуется. Меня нет в твоем мире, но мне заранее известно место моей реинкарнации, если бы синие этого захотели. Поскольку родился ты, я оказалась лишней. Октахор предпочитает максимальную скрытность. Проблема в том, что в отличие от тебя мне не дано управлять талисманом. У всех свои недостатки.
– Ах да… талисман. Знаешь, мне уже на всё плевать, еще ни один человек не испытывал таких поворотов судьбы. Теперь меня точно ничем не удивить, – Глеб лениво огляделся по сторонам, безразлично посмотрел куда-то вверх и начал без причины смеяться. Можно было подумать, что он либо под веществами, либо на него с запозданием подействовала «Антигравитация». Ева понимала, что на самом деле он продолжает ее слушать.
– Кстати, ты видел Хогвартс моими глазами, тебе понравилось? – С широкой улыбкой спросила Ева.
– Безумно понравилось! Но почему твоими глазами?
– Я вижу его на компромиссе между представлениями каждого читателя и всех зрителей первого фильма. В реальности персонажи говорят на языке, который никто не знает, это только для тебя реальность Хогвартса была адаптирована под русских дублеров.
– Серьезно?! И кому же пришел в голову конкурс «Мертвый обжора»? Было очень забавно, – Глеб еще громче засмеялся, обратив на себя внимание всех окружающих. Когда он успокоился, Ева продолжила.
– Никому. Эмоций кинозрителей и читателей в компромиссе между всеми образовали то, что ты увидел в большом зале Хогвартса. Конкурс «Мертвый обжора», как и дополнительная комната Пуффендуя, наиболее полный образ того, что пропустил через себя коллективный разум. Невозможно объективно познать все эмоции миллионов людей без новых сюжетных линий. Если каждый, кто знаком с миром «Гарри Поттера» увидит то, что повезло увидеть тебе, в моих глазах Хогвартс снова изменится. Объективную картину видит только Сагуна, синие, рептилоиды и я. В реальности любой спутник имеет немного не тот сюжет и не тот внешний вид, к которому ты привык.
– Ба! То есть это своего рода салат из миллионов ингредиентов? – Заинтересованный тон Глеба перебивался нотками безразличия к каждому ее слову.