Андрей Григорьевич Спасский
Чистый дом

Глава 22

Юрий Георгиевич подъехал на служебной машине к своему дому. Солнце, сиявшее еще высоко над горизонтом, приветливо пускало зайчиков, отражаясь от зеркальных поверхностей. Это было непривычно для профессора, ведь, как заметил Михаил Петрович, последние дни он возвращался домой, когда уже давно было темно. Юрий Георгиевич заглушил двигатель, поправил букет цветов, который по дороге с работы купил для жены, и пошел в сторону двери.

– Марина, я дома, – весело окликнул он.

– Не может этого быть! – радостно приветствовала его супруга. – А я-то подумала, что ты ошибся, набирая текст. Как обычно, хотел написать «буду поздно», а получилось «я тебя люблю». Очень рада, что ты пришел сегодня пораньше.

– Сегодняшний вечер только наш с тобой, любимая. А это тебе, – Юрий обнял Марину за талию, поцеловав в губы, и подарил букет из гербер и тюльпанов.

– Это мои любимые цветы, спасибо тебе! А я уже и забывать стала, что значит быть женщиной.

Хоть Марина последнюю фразу произнесла шутя, ее слова тяжелым молотом легли на сердце профессора, и весь разговор с Михаилом Петровичем вновь пронесся перед его взором. «Неужели я настолько забыл о семье в последние недели? – поразился он. – Как я до этого докатился, ведь что может быть проще, чем купить букет цветов и сказать несколько ласковых слов. Я совсем замотался с работой. Но ведь и она очень важна, я тружусь на благо всего человечества. Эх, если бы только можно было все рассказать Марине. Она бы все поняла».

Юрий прошел в гостиную. К его удивлению, стол был накрыт на две персоны, горели свечи. «А как же дети?» – промелькнуло у него в голове.

– Они сегодня переночуют у бабушки, – словно прочитала его мысли Марина.

– Ты все предусмотрела, – улыбнулся Юрий, снова целуя Марину, после чего про себя добавил: «Боже, как давно мы вот так просто не стояли и не обнимались».

Юрий прижался к Марине всем телом и провел рукой по волосам жены. По спине пробежали мурашки, как тогда, много лет назад, когда он впервые ее поцеловал. В тот год они были студентами, учились в одном университете, но на разных факультетах. Юрий уже тогда грезил космосом. А Марина была подающим надежды журналистом.

Но в тот день весь мир словно перевернулся для него. Юрий, будучи прилежным студентом, стал прогуливать пары, предпочитая проводить время с любимой девушкой, допоздна засиживался за компьютером или телефоном, общаясь с ней. Весь мир будто исчез. Он думал, что так будет всегда. Только он и она. А позже еще и дети.

В какой-то момент из отличника он попал в списки на отчисление, но Марина вовремя заставила его взяться за ум. Благодаря ее помощи и усердию ему удалось погасить все долги по учебе и с успехом окончить университет.

А что же теперь? Теперь он допоздна пропадает на работе, домой приходит уставшим. И вместо того, чтобы обнять жену и поговорить о том, как прошел ее день, он все больше предпочитает тихо, наедине с самим собой посидеть в кресле, почитать или посмотреть телевизор.

Но ведь еще несколько лет назад все было по-другому. Он ловил каждый момент, чтоб пообщаться с Мариной, отсчитывал каждую минуту до встречи с ней. Теперь же, когда она рядом, ее словно и нет.

И ведь нельзя сказать, что Юрий разлюбил Марину. Нет, его чувства к ней были даже сильнее, чем прежде. Просто что-то произошло, совсем незаметное для него, после чего его отношение к жизни, к любви как таковой и к общению между мужчиной и женщиной изменились.

– Я тебя очень люблю, – прошептал Юрий.

Вечер прошел замечательно. Давно уже супруги не оставались наедине. Дети и работа практически не оставляли им свободного времени друг для друга. Развалившись в кровати с прохладительными напитками, они проговорили до поздней ночи. Юрию очень хотелось поделиться с Мариной всем о его новой работе, о том, над чем он и коллеги сейчас ломают голову, и с глубоким сожалением не мог этого сделать. Напоследок, уже ложась спать, Марина сказала:

– Знаешь, Юра, я рада, что ты пришел раньше. Мы провели чудесный вечер. Но если бы ты сегодня пришел, как всегда, после девяти, я бы чувствовала себя полной дурой со всем этим ужином, свечами. И я бы, наверное, разочаровалась в тебе. Но ты пришел. И ты сегодня другой, не такой, как всегда. А как раньше, в молодости. Ты был таким, каким я в тебя влюбилась. Спокойной ночи, любимый.

– Сладких снов, – провел Юрий рукой по щеке Марины.

Но он еще долго не мог заснуть. Ее слова вместе с советами Михаила Петровича не давали ему покоя. Юрий впервые взглянул на семейную жизнь со стороны. Словно с его глаз убрали пелену и все предстало в своих красках, без воображений и домыслов: как есть. И ему не понравилось, то, что он увидел.

– Надо что-то менять. Нужно уделять больше времени семье, а Марине помогать по дому, – с этими словами Юрий обнял жену и вскоре уснул.

Глава 23

– Привал! – выкрикнул Фрэнк. – Отдыхаем час, после чего снова в путь. Сержант, – обратился он к одному из солдат, – возьми с собой девять человек и поставь караул по периметру. Через тридцать минут вас сменят. Особенно удели внимание северной стороне.

Отряд, состоящий из стариков, женщин и детей, облегчено вздохнул. В отличие от солдат, гражданские не привыкли к таким переходам и физическим нагрузкам. Поэтому приказ Фрэнка устроить привал был как никогда кстати. Люди начали быстро расходиться по сторонам, укрываясь под тенью деревьев. Некоторые доставали продовольственные запасы, желая поесть; кто-то, облокотившись о дерево и надвинув шляпу на глаза, предпочел немного поспать; а другие решили провести отведенное время за игрой в карты и кости.

– Поешь, нам еще предстоит долгий переход, так что силы понадобятся, – Фрэнк протянул Дмитрию флягу и тарелку с едой, усаживаясь на траву. – Кто бы мог подумать, что нам вот так придется оставить крепость Розенборг. Можно сказать, просто бежать из нее.

– А что в этом такого?

– Даже не знаю, можно ли тебя считать патриотом. Тебе неведомо чувство, когда приходится оставлять на растерзание врагам то, что дорого сердцу и памяти. Наши деды отвоевывали у зверей каждый клочок земли, метр за метром. После там жили наши отцы и матери. А теперь туда, в дома, войдут геты. Конечно, ненадолго. Вскоре прибудет наша армия из города и прогонит их обратно в болота. Но сам факт осознания того, что эти мрази хоть какое-то время, пусть даже самое незначительное, будут попирать своими ногами нашу родину, уже вселяет бурю негодования, что даже дыхание сводит. – Фрэнк посмотрел на Дмитрия, после чего добавил: – Но у тебя нет врагов. Ты даже не представляешь, что это такое. Не знаю, было ли у тебя вообще что-то родное. Так что тебе не понять, что значит для меня оставить крепость Розенборг.

– Мне трудно осознать, что ты чувствуешь, но я разделю твои волнения, – положил Дмитрий руку на плечо Фрэнка. – Если я смогу чем-нибудь помочь, то всегда буду рад оказать услугу.

– Не вовремя ты к нам свалился с небес, пришелец, очень не вовремя. Не до тебя сейчас, – сказал Фрэнк словно самому себе. – Не с тобой я нянчиться должен, а стоять на стене крепости, плечом к плечу с Капитаном.

– Не знаю, по какой причине вы меня держите в качестве пленника, но даю свое слово, что не сбегу. Да и куда?

– Я не Капитан, – изменился в голосе Фрэнк, – и не питаю иллюзий в отношении тебя. Поэтому твое слово для меня ничего не значит, парень. Не заслужил ты моего доверия. У меня есть приказ, и только он не позволяет мне расправиться с тобой прямо здесь и вернуться в крепость. Если бы не Капитан, я давно бы связал тебя по рукам и ногам и бандеролью отправил в город под присмотром какого-нибудь солдата.

После этого короткого разговора Фрэнк пошел осматривать территорию, приказав двоим солдатам стеречь пленника.

Слова Фрэнка о том, что ему не доверяют, задели Дмитрия. Ведь он привык к тому, что люди искренни, и если человек дал слово, то он его обязательно сдержит. Его так воспитывали родители, потом учителя. И в любом общественном месте всегда были напоминания о том, что обман является непозволительным проступком, караемым по всей строгости закона. Сам Дмитрий не умел не доверять человеку, он даже не знал, как это – усомниться в чьей-либо честности. Он считал, что если человек что-то сказал, то так оно и есть, а если что-то пообещал – то, несомненно, сдержит слово.

Привал подходил к концу. Настало время собираться в путь, чтобы успеть до темноты преодолеть место, где дорога пересекалась со старой охотничьей тропой. Фрэнк посмотрел на часы и отдал приказ солдату поднимать гражданских и готовиться к выступлению.

– Как-то тихо сегодня в лесу, Фрэнк, не находишь? – спросил молодой сержант.

– Очень странно. Я тоже обратил на это внимание. Обычно в такое время птицы не умолкают.

– Гроза будет вечером. Небо с севера заволакивает тучами. Может, птицы ее почуяли и разлетелись.

– Рано они исчезли. Да и перед грозой обычно вьюны летают. Тут дело в чем-то другом. Не нравится мне все это. Отправь двоих, пусть разведают, что впереди.

Не успел Фрэнк закончить последнюю фразу, как откуда-то из леса раздался выстрел. Пуля влетела в затылок молодого сержанта, прошла сквозь череп и, вылетев через лоб, застряла в дереве рядом с Фрэнком.

– Засада!

Крик Фрэнка потонул в диком реве, донесшемся из леса. Следом из-за кустов выбежало несколько десятков вооруженных гетов. «Не успели», – процедил сквозь зубы Фрэнк и, схватив топор, бросился навстречу врагу.

Мирные жители крепости Розенборг, волею судьбы оказавшиеся в западне, бросив все вещи, ринулись бежать кто куда. Каждый пытался хоть где-то найти укрытие. Но пули и ножи гетов достигали своих целей.

Женщины прятали детей за своими спинами, пытаясь уберечь их от неминуемой участи. Старики пытались оказать хоть какое-то сопротивление, которое, впрочем, ничем не могло помочь.

Завязался бой. Конечно, в отдельности любой из солдат отечественной гвардии Бенгалии был намного сильнее гета, а Фрэнк стоил десяти бойцов. Но силы были слишком неравны. Геты нападали со всех сторон, взяв небольшой отряд военных с гражданскими в кольцо.

Геты никогда не считались порядочными воинами. Это был, наверное, самый подлый и безжалостный народ на континенте. Даже звери так себя не вели. Для гетов не существовало ничего святого, поэтому они без тени сомнений и переживаний всегда убивали не только воинов противника, но и мирных жителей, включая беспомощных детей. Они никогда не брали пленных, для них не существовало различий между военным и гражданским, мужчиной и женщиной, стариком и младенцем. Этот народ уничтожал все, чего только мог коснуться, оставляя после себя горы трупов и руины.

При этом надо отметить, что подлость и безжалостность гетов всегда шли нога в ногу с их трусостью. Как довольно часто встречается, беспощадные люди по своей природе являются крайне закомплексованными. За злобой и ненавистью они пытаются скрыть собственную ущербность. То же самое касалось гетов. Они нападали только тогда, когда их силы заметно превосходили врага. Геты делали засады, нападали исподтишка и всегда старались атаковать с разных сторон одновременно. Если это удавалось, то они с важным видом победителей крушили все подряд. Но стоило им только встретить достойное сопротивление, как в их рядах сеялась паника, а в глазах появлялся страх. На равный по численности вражеский отряд геты никогда не осмеливались напасть.

Вот и сейчас, окружив бенгальцев со всех сторон и поймав их врасплох, геты с чувством собственного превосходства наносили смертельные удары старикам, женщинам и детям.

Двадцать солдат отечественной гвардии под предводительством Фрэнка пытались оказать сопротивление, но их ряды быстро редели. После первых минут боя с Фрэнком остались только около десяти боеспособных воинов.

– Отходим назад! – скомандовал Фрэнк.

Но идти было некуда. Отовсюду раздавались выстрелы, доносились крики и стоны, кровь лилась рекой.

Фрэнк поднял над головой свой тяжеленный топор и, размахивая им, побежал в ту сторону, где, как он предполагал, должен был находиться Дмитрий. Солдаты последовали за ним. Оглушительные удары топора сваливались на головы гетов. Острое лезвие проходило сквозь тела врагов, словно нож через топленое масло.

Геты не имели способностей к ведению тактического боя. Их военачальники предпочитали простой навал. Часто это приносило успехи в боях со слабыми племенами и государствами, но всегда приносило огромные потери в живой силе. В такой суматохе, когда все смешалось, Фрэнк с легкостью мог поражать смертельными ударами с близкого расстояния гетов, не получая серьезных ран. Так ему удалось добраться до места, где он оставил Дмитрия с двумя солдатами.

Воины лежали мертвыми с прострелянными спинами, а Дмитрия не было видно. «Ну и влетит же мне от Капитана, – пронеслось у Фрэнка. – Сиделка из меня плохая».

– Кто видит Дмитрия? – крикнул он оставшимся в живых солдатам.

– Вон там, около леса, – указал рукой молодой боец.

Когда началось нападение, Дмитрий лежал на том же месте, где его покинул Фрэнк. При первых выстрелах он подумал, что это гром или упражняются в стрельбе солдаты. За время пребывания в крепости он уже привык к учениям и не обращал внимания на канонаду. Но то, что последовало за выстрелами, повергло его в ужас.

После одного из таких залпов на Дмитрия упало что-то тяжелое. Он открыл глаза и увидел распростертое тело одного из тех солдат, что должны были его сторожить. Дмитрий не понял, что произошло, и попытался приподнять его. Ладонь дотронулась до чего-то теплого и липкого. Он отодвинул от себя солдата и увидел, что у него изо рта течет кровь, а зрачки закатились. Это была первая насильственная смерть, которую Дмитрий увидел в своей жизни. Вид застывшего лица с открытыми стеклянными глазами, словно мраморное изваяние, заставил его содрогнуться. Все вокруг перестало для него существовать. Дмитрий как завороженный смотрел то на солдата, то на окровавленные руки.

Из этого состояния ударом приклада в плечо его вывел другой солдат.

– Беги, – крикнул он.

Ничего не осознавая, Дмитрий бросился бежать куда глаза глядят. Он несся бессознательно, единственной целью было оказаться как можно дальше от этого ужасного места, которое просто не вписывалось в его идеализированный мир. По пути он наталкивался на тела убитых людей, которых еще совсем недавно с любопытством разглядывал, сидя у окна в своей комнате. Это приводило его еще в больший ужас. В одном из убитых он узнал гражданского начальника крепости Розенборг Аминоса. В его груди зияла огромная дыра, через которую просматривались окровавленные мышцы. В руке Аминоса был зажат взведенный пистолет, из которого так и не успели выстрелить.

Крики, стоны, мольбы, грохот, а также издевательский хохот – все смешалось в единый шумовой фон. Дмитрий перестал различать хоть что-то. Перед глазами у него потемнело. Шатаясь, почти в беспамятстве он добежал до дерева, стоящего на обочине дороги и, упав около него, крепко обхватил ствол. Именно в таком состоянии его и нашел Фрэнк.

– Дмитрий, ты меня слышишь? – кричал Фрэнк, пытаясь достучаться до него. – Ответь хоть что-нибудь.

– Похоже, он вас не слышит, – сказал один из солдат. – У него шок и приступ паники. Он сейчас никого не услышит.

– Что ж, прости, Дмитрий, но ты сам напросился.

С последними словами Фрэнк с силой ударил его по голове. От мощнейшего удара Дмитрий потерял сознание. Тело обмякло, он расцепил хватку рук и повалился на землю. Фрэнк, взвалив бессознательное тело на плечо, словно это был не парень в полном расцвете сил, а маленький мальчик, скомандовал оставшимся в живых:

– Отступаем. Назад к Розенборгу.

Глава 24

Прошло чуть больше суток с тех пор, как свыше двухсот человек покинули Розенборг и отправились в сторону города. Возвратилось обратно лишь девять из них: восемь солдат и один пленник.

Крепость представляла собой удручающее зрелище. Апогей битвы уже миновал. В южной части стены зияли две большие бреши, через которые гетам удалось ворваться внутрь. По веренице из лежачих на земле тел можно было проследить, как и откуда враг нападал и в каком направлении двигался. Большинство погибших были гетами, но везде виднелись и воины отечественной гвардии Бенгалии.

Разрушения были колоссальными. Большинство строений в крепости сгорели или просто рухнули от попадания снарядов. Проливной дождь, который только понемногу начал утихать, превратил дороги в массу из грязи и крови.

Геты были внутри крепости. Однако центральную площадь и территорию к северу от административного здания им захватить еще не удалось. Там отстреливались остатки гарнизона, возглавляемые Капитаном.

Ввиду того, что ряды тех, кто оборонял крепость, быстро редели, Капитан перевел солдат, которых ранее отправил защищать северную стену, в административное здание, чтобы усилить оборону центра. Поэтому приход Фрэнка с людьми остался незамеченным.

– Трое к крайним окнам, – командовал Капитан. – Вы двое – на верхний этаж. Поливайте этих гадов свинцом. Так, чтоб они не скоро еще зализали свои раны. Укрепите вход. Таранные орудия сюда не подвести, так что им придется потрудиться, чтоб взломать эти двери. Тери, – крикнул он молодому бойцу, – раздай еще патронов.

– Капитан, с севера движется группа из нескольких человек.

– Геты нас окружили? – заволновался Тери.

– Оставь страх врагам, – сурово посмотрел на него Капитан. – Пусть в их глазах зарождается ужас при виде нашей воли. Ты же солдат Бенгалии! Помни об этом. Как пришли они сюда, так и умрут здесь. Иди, раздай патроны. Покажи, где они, – обратился он к солдату, заметившему неизвестный отряд.

Воин провел Капитана к окну, выходящему на север, и рукой указал на небольшую группу людей, крадущихся в тени того, что осталось от домов.

– Расстрелять их, Капитан?

– Погоди-ка, солдат, расстрелять всегда успеем. Сначала посмотрим, кого нам там неладная принесла. Для гетов отряд слишком малочисленный, – Капитан пристально всмотрелся в группу людей, перебегающих от одного дома к другому, пытаясь увидеть лица. Но уже сильно стемнело, чтобы можно было хоть что-то различить на расстоянии и пятнадцати метров. И только Капитан собрался отдать приказ стрелять, как сама природа пришла ему на помощь – на горизонте снова засверкали молнии. При одной из вспышек Капитан увидел металлический блеск знакомого топора. Он, как маятник для потерявшегося в океане корабля, придал надежду, силы, веру, что еще не все потеряно. Топор друга Капитан узнал бы из миллиона. Фрэнк. – Не может быть. Чтоб зверь меня в бою… Быстро открыть дверь. Впустить их.

Капитан бросился вниз по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек. В мгновение ока он очутился на первом этаже около главного входа и принялся вместе с солдатами отодвигать мебель, которой совсем недавно они забаррикадировали вход.

– Чертовски рад тебя видеть, Фрэнк! – протянул руку Капитан вошедшему внутрь здоровяку. – Забаррикадируйте вход, – обратился он к одному из солдат, после чего продолжил: – Я рад тебя видеть больше, чем мать родную. Быстро вы вернулись. Значит, Макса встретили по дороге? Где войско расположилось? Вовремя вы подоспели, а то тут жарче, чем в аду. Вели Максу обходить с востока. Там у гетов плотность не такая большая…

– Капитан, тут такое дело. – Фрэнк посмотрел на своего начальника отстраненным взглядом, не зная, как донести до него тяжелые вести.

– Что случилось?.. – вдруг взгляд Капитана упал на Дмитрия. – А он что тут делает? Разве я не приказал тебе доставить его в город?! Какого черта ты притащил его обратно?! Тебе что было велено, Фрэнк? Возвращаться только после того, как ты его доставишь в город!

– Не дошли мы до города, – огрызнулся Фрэнк.

– Ну это понятно, что не дошли.

– Да и Максима с войском мы не встретили.

– То есть как? – Капитан начал чувствовать неладное.

– Не успели мы охотничью тропу преодолеть. Геты нас опередили…

– Где гражданские? – голос Капитана стал стальным.

– В общем, нет больше гражданских. Никого нет, Капитан. Всех перерезали. Девять человек – это все, кто уцелел.

– А почему ты живой, Фрэнк, когда все погибли? – Капитан набросился на здоровяка, схватив его за шиворот. Его глаза налились кровью, а голос задрожал от негодования. – Как ты посмел вернуться сюда живым, когда все, кого я вверил тебе, мертвы? Отвечай!

– Не смей обвинять меня в трусости, – Фрэнк оттолкнул от себя Капитана. – Если бы не ребенок, которого ты мне всучил, я бы и сам с гордостью лежал среди братьев. Только из-за этого сосунка я здесь, перед тобой. Они все погибли у меня на глазах, а у меня руки были связаны, чтоб помочь. Ты мне их стянул вот этим мальчишкой…

– Значит, помощь ждать не приходиться, – вмешался в разговор разведчик Марк, чтоб хоть как-то разрядить обстановку. – Что ж, можно говорить, что пришло время подумать о собственном спасении.

– Поскольку с севера скоро прибудут геты, удерживать крепость не имеет смысла, Капитан, – согласился с ним Денис. – Нужно уходить сейчас, пока еще есть такая возможность. Надо оставить Розенборг.

– Оставить Розенборг… Боже мой, неужели до этого действительно дошло… Сколько их там, Фрэнк? – спросил Капитан после непродолжительного молчания, во время которого он пытался собраться с мыслями.

– Отряд был человек в сто, как и говорили Марк и Денис. Половину мы положили, может, больше. А остальные в скором времени подойдут сюда.

– Неужели никто не выжил? – спросил Тери, услышав слова Фрэнка. – Дети, жены, отцы. Неужели все погибли?

– Мне жаль, – Фрэнк положил руку на плечо Капитана. – Мы сделали все, что могли. Но они нас окружили, и было их намного больше. Мы можем с тобой дать последний бой здесь, в нашем доме. И мы славно отомстим проклятым гетам, забрав не один десяток с собой на тот свет.

– Это была бы славная смерть, – согласился Капитан. – Но нельзя. Мы не выполнили еще главный приказ. Дмитрия надо доставить в город во что бы то ни стало. Кстати, что с ним?

– Он не хотел идти, – процедил Фрэнк.

– То есть?

– У него случился приступ паники, – ответил молодой сержант по имени Мэт.

– Приведите его в чувство, – скомандовал Капитан. – Фрэнк, Марк, Денис, Василий, за мной!

Капитан с сослуживцами поднялся в комнату, где еще совсем недавно под стражей содержали Дмитрия. Он встал у окна, жестом велев остальным сесть за стол. Немного обдумав положение вещей, Капитан начал совещание:

– Оставаться далее и ждать подкрепление не имеет смысла. Оно не успеет подойти вовремя. Принять бой и умереть мы не можем. Есть приказ от старейшины отца Петри оберегать Дмитрия и впоследствии целым и невредимым доставить в город. Значит, нужно уходить. Ваши предложения?

– Сколько людей осталось в крепости? – поинтересовался Фрэнк.

– Около двадцати.

– Значит, всего двадцать восемь человек и Дмитрий. Негусто, – проговорил Фрэнк. – На север путь закрыт. Конечно, пятьдесят гетов – это ничто по сравнению с тремя десятками бенгальцев. Но те, кто атакует с юга, ринутся за нами, и мы окажемся в тисках. В сложившейся ситуации в бой вступать бессмысленно.

– На запад и восток идут леса и болота, – добавил Марк. – Прежде, чем мы прорубим дорогу хоть на сто метров, нас всех перебьют.

– Ну, а на юг и подавно нельзя. Что же нам делать? Отрастить крылья и улететь?

– Есть один путь, – обвел взглядом присутствующих Капитан. – Расскажи им, Василий.

– Под ангаром есть ход. Он был прокопан еще при строительстве крепости и выходит, минуя поляну, в нескольких километрах к югу от стены.

– Я впервые о нем слышу, – удивился Фрэнк. – Да и почему на юг?

– Наличие этого хода всегда держалось в строжайшем секрете. Кроме главнокомандующего крепостью и заведующего складами и боеприпасами никто о нем не знает. Прокопан на юг он был для того, чтобы в случае атаки врага можно было пройти к нему в тыл.

– А что же в этот раз не зашли в тыл?

– Врагов было слишком много.

– В каком состоянии проход? Когда им последний раз пользовались? – расспрашивал Фрэнк.

– Давно. Несколько лет там точно никого не было. Но это наш единственный шанс.

– Геты не будут искать нас на юге. Воспользовавшись темнотой и лесами, мы сможем сделать небольшой крюк и через западную тропу выйти к городу. – Марк показал на карте, висевшей на стене, несколько дорожек. – А там, глядишь, и Максим с войском подойдут и сотрут гетов с лица земли.

– Все бы хорошо, Марк, – задумался Денис, – но как нам добраться до ангара? Геты почти вплотную подошли к нему.

– Мы должны прорваться, пока они его не заняли. У нас только одна попытка, и мы не имеем права на ошибку, – сказал Капитан. – Нельзя медлить ни минуты. Василий, созывай всех. Сбор внизу через пять минут. Берите все, что может стрелять, резать, убивать.