Андрей Федин
Новая жизнь тёмного властелина. Часть 2
– Нет никакого секрета, – сказал я. – Меня нашли в гостинице «Столичная». В Реву приехал только вчера. А вообще я в вашем королевстве всего несколько дней. Приплыл с острова Кординия. Меня зовут боярин Кир Силаев. Я… внук той самой Ильсинии Силаевой, которую ты когда-то поцеловала.
Зеленоглазая прищурилась.
– Что, прям настоящая колдунья с острова? – сказала она. – Целая боярыня? Правда? Обалдеть. И можешь это доказать? Или я должна поверить в твои сказки из-за того, что ты нацепила дурацкий наряд и прилепила на плечо медведя? Вы ждали, что я завизжу от восторга от того, что ты якобы родственница Ильсинии? Вот только тётушка забыла, что боярыни носят нашивки и на другом плече. Напомни ей об этом при встрече.
– А ты-то о нашивках откуда знаешь?
Женщина горделиво приподняла подбородок.
– Мои предки приплыли сюда с острова. Давным-давно. В нашем архиве до сих пор хранятся дневники предков. Начиная с записей тех, что пожили ещё на острове. Так что о Кординии я знаю побольше некоторых. Могу и тебя просветить… боярыня.
Последнее слово зеленоглазая произнесла с явным пренебрежением.
– Не боярыня, а боярин, – сказал я. – Кир Силаев. Чем ты слушала? Мужчина – не женщина. А нет второй нашивки… Да потому что я не воитель. Бывает и такое. Не всем же мечом махать. Я вот всё больше песенки пою, да струны дёргаю. И говорят, что у меня это неплохо получается.
Женщина на соседнем балконе усмехнулась.
– Потому и вообразила себя мужчиной? – сказала она. – Чтобы не махать мечом? Все колдуньи в Кординии мечтают стать воительницами. Я читала об этом. А у тебя удобная отговорка, чтобы объяснить, почему не носишь нашивку. Но теперь хоть понятно, почему ты здесь.
– Почему?
– Чтобы ты побыла в компании себе подобных.
– Мужчин? – спросил я.
На мужика зеленоглазая точно не походила.
– Ага… – сказала она. – Безумцев! Разве тебе не говорили, что я сумасшедшая?
Снова увидел на её лице усмешку.
– Брось, не может такого быть. Да об этом всему королевству известно. Не дадут соврать. А может уже и в этой твоей Кординии обо мне сплетничают. Что, не так? Только не строй из себя наивную дуру. Или тётушка тебе запретила говорить со мной на эту тему?
– На какую тему? – переспросил я. – Да кто ты вообще такая?
Женщина ответила не сразу. Склонила на бок голову, повела бровью. Какое-то время вглядывалась в моё лицо, словно пыталась прочесть на нём мои мысли.
– Ты… издеваешься надо мной? – спросила она. – Или… и впрямь не знаешь?
Должно быть, ответ увидела на моём лице.
– Обалдеть, – сказала зеленоглазая. – Ты… действительно можешь быть убедительна. Надо же. И правда талантливая артистка. Сделаю вид, что поверила тебе, певунья.
Она ушла в свою комнату, но вскоре вернулась на балкон.
– Кто я такая, говоришь? Держи.
Бросила мне маленький предмет из жёлтого металла.
Тот блеснул в полёте…
Я поймал его, разжал пальцы, посмотрел на ладонь. Увидел на ней золотую монету. Не привычную, с изображением очертаний берегов острова Кординия, а маленькую, отчеканенную на Ягварском королевском монетном дворе.
Глава 7
Подбросил монету на ладони – новенький жёлтый кругляш снова блеснул.
– Спасибо, конечно, – сказал я. – Что мне должен подсказать твой щедрый жест?
– Глянь на монету, идиотка, – сказала зеленоглазая. – Посмотри на портрет!
Выразительно приподняла брови.
– Ничего не замечаешь? – спросила она.
Я взглянул на отчеканенный на золоте женский профиль. Прочёл сделанную мелкими буквами надпись: «Великая Государыня Каталиния Семнадцатая, королева Ягвары». Перевёл взгляд на зеленоглазую.
– Если ты намекаешь… – сказал я, сравнивая профили. – Это не ты. Есть что-то общее… но точно не твой портрет. Или тому, кто тебя так изобразил, нужно настучать по рукам.
– Конечно не я, – сказала женщина. – Это портрет моей мамы. В молодости. Но мне говорили, что мы с ней очень похожи. Разве не так?
Она смотрела на меня, горделиво запрокинув голову: должно быть, дожидалась моей восторженной реакции.
Не стал её разочаровывать.
– Интересно девки пляшут, – сказал я. – Так ты у нас целая королева?
– Великая Государыня Каталиния Восемнадцатая, – сказала зеленоглазая.
И добавила:
– Сумасшедшая.
* * *
Не успел расспросить зеленоглазую, в чём проявляется её сумасшествие. Потому что меня отвлекли – в мою дверь постучали. Причем, судя по реакции Великой Государыни Каталинии Восемнадцатой, к ней постучали тоже. Мы с королевой обменялись взглядами; не прощаясь, вернулись в свои комнаты.
Принесли ужин.
Выпроводил ликт-служанку, полюбопытствовал, чем именно меня собирались кормить. Не баландой. Не иначе как королевские повара постарались. Вот что значит всего разок оторвать руки. Счистил всю еду на одну тарелку – отнёс в уборную, где избавился от ароматной пищи без малейшего сожаления.
Возможно я и перестраховался. Но раз у меня появились недоброжелатели (моё присутствие в башне об этом и говорило), то приходилось заботиться о том, где и что я ем. Умирать от яда неприятно – в этом я убедился на собственном опыте. Тратить на лечение ману тоже не хотел: в последние дни расходовал энергии больше, чем накапливал. Когда ещё устрою нормальный концерт…
Глодать не собирался. О том, где и как раздобуду пищу, позаботился заранее.
Для того чтобы сплести «скрепы» входа в эльфийское жилище не понадобилось много времени. Точно такой же вход я оставил в номере гостиницы «Столичная». Той энергии, что влил в него, хватит на трое суток, не меньше – дольше я торчать в этой башне не собирался.
На мой фокус с внезапным возвращением Васелеида отреагировала спокойно. Не расспрашивала, как он мне удался. Все её вопросы касались моих дальнейших распоряжений.
Перед повторным арестом я запретил Васе питаться в ресторане гостиницы. Кто знает, что ей могли там подсунуть – теперь она не просто иностранная туристка, а слуга арестанта. Велел прогуляться по продуктовым лавкам, закупиться съестными припасами.
Вернулся в гостиницу – там меня дожидалась корзина с продуктами и кувшин с молодым вином. Всё это перенёс в башню. Но прежде успокоил Васю: объяснил, где меня держат; велел ей не особенно светиться за пределами «Столичной», ждать моего возвращения.
Была у меня мысль показать Васелеиде столицу королевства с высоты Мужской башни. Но всё же решил не форсировать события. Пусть Вася сперва привыкнет к тому, что я умею исчезать в стене. Потом уже приучу её саму проходить через эльфийский дом. Не всё сразу.
* * *
– Эй, певица, ты ещё там?
Я вышел на балкон с ароматным кольцом колбасы в руках и кувшином вина. Колбаса, на мой вкус, оказалась излишне острой, а вино слишком сладким. Но разыгравшийся аппетит помогал смириться с этими неприятностями.
Отсалютовал королеве кувшином.
– Твоё величество.
Каталиния Восемнадцатая помахала знакомой пузатой бутылкой. Икнула.
– Силаева, или как там тебя, – сказала она. – Раз уж ты здесь, может споёшь что-нибудь? Только не эти тоскливые стоны на языке камышовых котов. Что-то из Ильсинии, раз уж ты её поклонница. Порадуй… безумную королеву, ведь для этого тебя здесь и поселили.
Я хмыкнул, приложился к кувшину.
– А знаешь, такой вариант я не рассматривал.
Затолкал в рот кусок колбасы.
– Но он имеет право на жизнь, – сказал я с набитым ртом. – Думал, что нарушил законы вашего королевства. Потому меня и затолкали сюда. Но возможно ты и права. Быть может я здесь, чтобы не позволить тебе скучать. Кого только я должен был развлекать в том подвале? Или там мне хотели устроить прослушивание?
– О чём ты говоришь?
Махнул колбасой.
– Не заморачивайся… твоё величество.
А ведь я знал, что местная королева сошла с ума, не помнил только из-за чего (что-то связанное со смертью её матери?). Об этом упоминала тогда, в столовой, Кишина; рассказывали о безумной королеве и в дилижансе – слышал, что за неё сейчас страной правит регентша. Но пока никаких признаков психического расстройства у зеленоглазой я не замечал – разве что ранние симптомы алкоголизма.
Королева снова икнула.
– Споёшь? – сказала она.
На ногах королева держалась уже не так уверенно, как при нашей первой встрече. Как бы не свалилась с балкона. Объявят потом, что я довёл скорбную умом правительницу до самоубийства. Тогда точно придётся убираться из королевства. А ведь я пока здесь ничего толком и посмотреть не успел.
– Что пьёшь? – спросил я.
Мой вопрос прозвучал так, словно я передразнивал королеву. Но та не обратила на это внимания. Судя по мутному взгляду, со вниманием у неё уже наметились проблемы.
Посмотрела на бутылку в своей руке.
– Это? – сказала она. – «Слёзы милийской девы». Крепкая штука. Любимый напиток моей мамы… был. Обалденно вставляет, не дадут соврать. Напрочь убирает из головы все дурные мысли. Хорошо помогает… при моём сумасшествии. Рекомендую.
– Последняя бутылка, или есть ещё?
Королева сопроводила ответ характерным жестом.
– Полно, – сказала она. – Мне сюда перетащили половину дворцовых запасов «Слезы». Чтобы поскорее спилась… или чтобы набралась решимости… освободить тётушке трон. Трусихи. Сделали бы уже всё сами, не дожидались… пока я тут скопычусь от выпивки.
Не спешил расстаться с колбасой.
– Тогда бери пару бутылок и приходи ко мне, – сказал я. – Посидим. И выпьем, и споём. А там, глядишь, ещё и станцуем.
Зеленоглазая покачала головой.
– Я ж сумасшедшая, ты забыла? – сказала она. – Меня тут держат под замком. Боятся, что сбегу. Словно мне есть куда бежать.
Усмехнулась.
– Думают, наверное, что мои укусы заразны – заражу безумием всю столицу.
Помахала бутылкой.
– Так что если не боишься, сама приходи ко мне. Если, конечно, можешь. Поделюсь с тобой… своим богатством. Я не жадная. Хоть чем-то пока могу распоряжаться сама. Будем спиваться вместе.
Икнула – вздрогнула всем телом.
– Отчего не прийти? – сказал я. – А вот и приду. Не дурак: не откажусь попробовать выпивку из королевских запасов. Да и с королевами давно не пил. Тем более с сумасшедшими – думаю, с тобой скучно не будет. Погоди немного, твоё величество. Возьму инструмент – и к тебе. Не выпей там всё без меня. И не вздумай свалиться с балкона! Верну твою душу в тело, заставлю тебя взбираться по стене обратно.
* * *
Я распихал по карманам сыры и колбасы, закрепил на спине карауку.
Чтобы перебраться на соседний балкон, решил использовать «кошачьи лапы». Забираться с их помощью можно было только вверх, но если отклоняться при этом в сторону, то несложно оказаться и над балконом соседки.
Та с интересом наблюдала за моими потугами; смотрела, на меня, запрокинув голову и приоткрыв рот.
– Долго будешь там стоять? – спросил я. – Сейчас спрыгну. Отойди.
Смотрел на королеву из-под самой крыши. Балкон отсюда казался совсем крохотным.
Не промахнуться бы. Иначе придётся расходовать энергию на одно из затратных плетений. «Левитация», «воздушный пузырь» или та же «паутина» жрали чудовищное количество маны. Придётся пойти на жертвы: лучше потратить все запасы энергии, чем превратиться в кровавую кляксу на земле.
Каталиния Восемнадцатая спряталась в комнате.
Развеял «лапы», в полёте чиркнул одеждой по камням стены.
Падение получился недолгим. А приземление мягким. Рефлексы не подвели, балкон не развалился.
Выпрямился, отряхнулся, проверил карауку – инструмент не пострадал.
Увидел изумлённое лицо королевы. Почудилось, что моя выходка помогла той слегка протрезветь. Её взгляд прояснился.
– Так ты и правда колдунья из Кординии? – спросила Каталиния. – Обалдеть! Мои предки, наверное, тоже могли, как ты, взбираться по стенам. Читала в их дневниках, что у них был… этот, как его… Дар. Но новому поколению, что родилось уже в королевстве, он не достался. Мы стали обычными – не колдуньями. Жаль. Хотя… я раньше думала, что предки в своих записях привирали. А они… вон как… Теперь понятно, почему они так быстро и легко подмяли под себя королевство. Каталиния Первая, говорят, умела метать молнии! А что ты ещё можешь? Если бы я умела колдовать… Ух! Я бы им всем показала!
– Стоп, стоп, стоп.
Я поднял руки.
– Пригласишь меня к себе?
Королева посторонилась.
– Заходи, – сказала она.
Её комната мало отличалась от той, что выделили мне. Разве что хлама здесь было побольше. Да ещё в шкафу имелись запасы пыльных зелёных бутылок.
Я взял одну с полки, спросил:
– Можно?
– А ты умеешь бросать молнии? А огонь? Я читала, что колдуньи…
– Погоди, – сказал я.
Не дождавшись разрешения, откупорил бутылку, сделал из неё глоток для пробы. Сладковатая, с привкусом мяты жидкость приятно обожгла горло. Прислушался к ощущениям. Не гномья росса, но значительно крепче того вина, что купила Вася.
Организм не протестовал, не жаловался на отравление, не попытался вернуть порцию «Слезы» в большой мир. Я одобрительно кивнул… и жадными глотками опустошил бутылку до дна. Откупорил следующую.
Заметил изумление на лице королевы.
– Это чтобы мы с тобой лучше понимали друг друга, – сказал я. – А то уж очень разные у нас с тобой были… уровни восприятия. Неплохой напиток. Одобряю.
Бросил на кровать карауку, плюхнулся в кресло.
– Вот теперь можно и поговорить. Но сразу напомню: я не колдунья, а колдун. Мужчина. Это чтобы потом… между нами не возникло недопонимания. Боярин Кир Силаев, внук Ильсинии Силаевой. Присаживайся, королева, не маячь. Так из-за чего, говоришь, тебя считают сумасшедшей?
* * *
Со слов Каталинии Восемнадцатой (слово за слово, и я переименовал её в Катю – королева на это не обиделась) понял, что причина её несчастий – неправильное воспитание. С малых лет мать растила из неё мудрую правительницу. Но мудрую не в житейском плане, а умудрённую огромным запасом плохо применимых в реальной жизни знаний.
Вместо того чтобы учиться выстраивать отношения с окружавшими её людьми, девочка проводила время с давно оторванными от нормальной жизни престарелыми мудрецами, что пичкали её стерильными теориями о том, как построить идеальное государство. Штудировала трактаты по истории, экономике и философии. Готовилась стать «настоящей» Великой Государыней: умной и справедливой – идеальной, такой, какой мечтала быть её мать.
И начала своё правление с того, что сняла с основных постов в королевстве ставленниц покойной матери. Потому что видела: они плохо справляются со своими обязанностями – всё их достоинство в славных предках и знатной родне. Поставила у руля королевства известных учёных льер, распределила руководящие должности между лучшими выпускницами столичной Академии.
Лично разработала план развития экономики королевства на двадцать лет вперёд. По расчётам, уже через три года после начала её правления благосостояние подданных королевства должно было совершить значительный взлёт. А доходы бюджета увеличиться в пять раз – в первую очередь за счёт правильного расходования средств казны и искоренению воровства.
Но уже через полтора года после похорон матери Катя оказалась в Мужской башне.
Среди подданных разошёлся слух о её неизлечимой болезни. «С ума сошла». По-иному они не смогли объяснить желание королевы распахать заброшенные ещё при её предках поля (это вместо того, чтобы как прежде закупать зерно за границей на добываемое в шахтах Ягвары золото).
«Только сумасшедшая могла допустить к власти простолюдинок», – так говорили о ней благородные льеры, вернувшиеся на министерские посты. Они присылали ей пожелания скорейшего выздоровления. И воздавали похвалы её тётушке, объявившей себя регентшей при слабоумной королеве.
«Вполне предсказуемый поворот», – так отреагировал на Катины жалобы я.
* * *
– Могу помочь тебе отсюда сбежать, – сказал я.
«Слёзы милийской девы» подействовали: меня стали интересовать не только глаза королевы. Сумасшедшая Каталиния Восемнадцатая, или нет, но фигура у неё неплохая. Руки так и чесались пройтись по манящим изгибам и выпуклостям.
– И куда я пойду? – спросила Катя. – Кто меня ждёт? Что буду делать? Работать в шахте? Я ведь только и умею: править страной. Думала, что умею. А оказалось… что я просто сумасшедшая.
Она сделала глоток из горлышка бутылки.
Как у неё это… хорошо получилось.
– Все эти россказни учительниц оказались полной ерундой. Рассуждения о благе королевства – полная чушь. Никому это королевство не нужно – не дадут соврать. Я точно сумасшедшая, раз думала иначе. А ты почему здесь очутилась?
– Очутился.
Катя скривила рожицу, махнула бутылкой.
– Я здесь дожидаюсь льеру старшую дознавательницу, – сказал я. – А вот зачем ей понадобился – точно не знаю. Есть пара предположений. Одно из них, кстати, подсказала ты.
– Какое?
Королева запрокинула голову, вливая из бутылки в горло остатки «Слёз». Одежда на её груди натянулась, чётко очерчивая манящие округлости. Края блузы разошлись, предъявив мне белую кожу с парой родинок.
Я сощурился, точно притаившийся в засаде кот, увидевший канарейку.
– Забыла? Сама ведь предположила, что меня приволокли сюда, чтобы тебя развлекал.
– Кстати!
Катя указала вверх пальцем.
– Ты обещала мне спеть, – сказала она.
– Обещал.
– Какая, блин, разница…
– Действительно, – сказал я. – К разнице мы вернёмся позже. Обязательно. Раз уж я сюда пришёл. Ну… а раз обещал – значит, спою.
Потянулся за караукой.
* * *
– Обалдеть! А это что у тебя такое?
– Говорил же, что я мужчина.
– Обалдеть. Оно шевелится!
– Можешь потрогать. Не бойся.
– Я не боюсь. Вот ещё. Дай-ка сюда эту штуку…
* * *
Проснулся от головной боли. Она пульсировала в голове, грохотала в ушах. Открыл глаза, увидел в вышине над собой покрытый сеткой трещин серый потолок. Скастовал противопохмельное заклинание – выучил его ещё на первом курсе академии. Боль исчезла – грохот остался.
Пучок золотистых волос щекотал мне щёку. Я повернул голову, упёрся взглядом во взлохмаченную женскую голову. Катя прижималась щекой к моему плечу, морщила во сне посыпанный едва заметными веснушками нос. Мы с ней оба лежали без одежды, покрытые мурашками – сквозь открытую нараспашку дверь балкона в комнату проникал прохладный утренний воздух.
Интересно девки пляшут.
Вспомнил, что происходило ночью; в мельчайших подробностях. С одобрением посмотрел на соседку по кровати. Местная королева в постели, оказывается, не хуже чем… компаньонки. Трудилась усердно, хоть и не за деньги. Потому что сумасшедшая, или из-за того, что я такой привлекательный? Спасибо «Слезам милийской девы» – замечательная и очень полезная штука.
– Это к тебе долбятся, – сказала, не открывая глаз, Каталиния Восемнадцатая. – Гадины, голова и без них болит. Спать мешают. Рано же ещё.
Бросил «нет похмелью» и в королеву.
Та улыбнулась.
Сообразил, что стук звучал не в моей голове – за стеной, в коридоре. Около двери в мою комнату. К звукам ударов добавились встревоженные голоса.
Королева удерживала глаза закрытыми, прижималась ко мне, продолжала говорить.
– Сейчас вышибут дверь, – сказала она. – Не дадут соврать. Мою уже дважды выбивали, когда я не хотела никого впускать. Вломятся… а тебя там нет. Обалдеть. Любопытно было бы взглянуть на их рожи.
– Не хочу пропустить это зрелище, – сказал я. – Пойду.
Катя перестала улыбаться. Вздохнула.
– Иди, – сказала она. – Что, интересно, им от тебя в такую рань понадобилось?
Глава 8
Спрыгнул со стены на балкон в то самое мгновение, когда раздался треск древесины – капитулировали дверные запоры. Заглянул в комнату, увидел ворвавшихся в неё стражниц. Те заметили меня, замерли в нерешительности, обменялись вопросительными взглядами.
– Вы зачем дверь сломали? – спросил я. – Могли просто постучать – я бы сам открыл.
– Мы… стучали.
– Правда? Не слышал. Птицы на крыше раскричались. К дождю, наверное.
– Боярыня Кира Силаева, вас желает видеть льера старшая дознавательница. У нас приказ доставить вас к ней. Сейчас.
– Сейчас, так сейчас, – сказал я. – После того, как умоюсь. И съем что-нибудь. А вы, красавицы, погуляйте пока в коридоре. Буду готов – позову.
– Льера старшая дознавательница велела…
– Хорошо, что велела. Я её второй день жду. Так что и она немного подождёт.
– У нас приказ…
– Забыли, кто я и откуда? Хотите, чтобы я вас сглазил? Сделал так, что бы вы к завтрашнему дню покрылись коростой и облысели? Есть такое желание, красавицы? Могу устроить.
Стражницы побледнели. Попятились. Должно быть о том, как я умею отрывать руки, они слышали.
– Не хотите? – сказал я. – Вот и умницы. Погуляйте пока. За дверью. Постараюсь завершить свои дела побыстрее, обещаю. Угостил бы вас кофе, но чего нет – того нет. Знал бы, что вы ко мне утром заглянете – обязательно подготовился бы.
Стражи порядка нерешительно переминались с ноги на ногу. В глаза мне не смотрели. Но и выходить из комнаты не спешили.
– Что вы такие хмурые, девочки? – спросил я. – Не расстраивайтесь. Скажете потом начальнице, что я оказал сопротивление. Что приволокли меня к ней, рискуя своими жизнями. Станете в глазах начальства и сослуживиц героинями – справились с настоящим колдуном из Кординии. Кто из них на такое отважился бы? Так что помечтайте пока, красавицы. В коридоре. Я скоро.
* * *
К льере старшей дознавательнице меня не повезли на карете – повели по длинному подземному коридору, что соединял башню с дворцом. Свет ярких, но редких алхимических ламп баловался с нашими тенями. Он то удлинял их, растягивая вперёд, подобно корабельному тарану, то прятал их нам за спины, делая тени похожими на волокуши.
Шагавшая впереди меня молодая стражница изображала храбрую воительницу. Но временами с опаской оглядывалась. Вздрагивала, натыкаясь на мою улыбку, царапала копьём стены. Её сослуживицы шли за мной следом, сохраняя между нами почтительное расстояние, держали строй. Чувствовал на спине их пристальные взгляды.
Что бы ни хотела от меня старшая дознавательница, я уже понимал, что побыть в королевстве простым незаметным туристом не получится. Сам бы на месте властей не позволил свободно разгуливать по столице человеку, наделённому сверхъестественными способностями, чьи мотивы и желания совершенно непонятны, а возможности пугают. Уж точно присматривал бы за ним.
Одним только фактом своего пребывания на территории королевства я буду заставлять его правителей нервничать. И дело не только в моём умении творить колдовство – хотя и оно играло роль. Как выяснил, боярыни в Реве нечастые гости. Они редко покидали пределы Кординии. Их больше интересовали внутренние споры, нежели бесцельные путешествия.
Отсюда напрашивалась мысль: а что если мой визит в королевство неслучаен? Что если я здесь по заданию своего боярского рода, который подобно предкам нынешних королев подумывает перебраться на материк? К чему может привести такая миграция, в Ягваре, по словам Кати, хорошо помнили. И это весомый повод для власть имущих, чтобы как минимум занервничать. Тем более что престол под регентшей и без того пошатывался.
* * *
Впервые в этом мире видел женщину в очках. Льера достала их из деревянного футляра после моего появления. Протёрла бархатистой тряпкой стёкла, закрепила очки без дужек на переносице, слегка надавив на пружины. Заставила меня всё это время стоять у порога. Словно проверяла пределы моего терпения, нащупывала границы моей самоуверенности.
И лишь завершив процедуру с очками, холодно поздоровалась со мной; не предложила – велела присесть на деревянный стул в центре её кабинета. Перекладывала на столе бумаги, изображая погружённость в дела. Вновь заставляла меня ждать.
Стул подо мной заскрипел – вот если бы развалился, тогда бы моё терпение тут же иссякло. Пока же я изображал миролюбие и покорность: надел на лицо маску вежливой внимательности, растянул губы в приветливой улыбке. Забросил ногу на ногу, прицелившись в хозяйку кабинета носком сапога.
Первый же вопрос старшей дознавательныцы отчасти подтвердил мои догадки.
– Зачем вы приехали в королевство, льера Силаева? – спросила она. – Какое задание вы получили от главы вашего боярского рода? Или вы выполняете распоряжение Совета?
Зыркнула на меня поверх линз очков.
Уловил в её голосе угрозу.
Попытался понять: мне намеренно её продемонстрировали, или старшая дознавательница угрожала по привычке. Всё же, судя по её уверенному поведению, она на своём посту не новичок. Должна понимать, когда, с кем и как можно себя вести.
Или в моём случае она ещё не определилась, продолжала выяснять границы дозволенного?
Не собирался играть с ней в игры. Поленился доказывать самому себе, что я опытнее и умнее этой вряд ли прожившей больше пяти десятков лет женщины: не самое интересное занятие. Но и брать инициативу в разговоре тоже не спешил.
– Вам должны были сообщить, льера, что я не боярыня, а боярин, – сказал я. – Мужчина. Кир Силаев, внук небезызвестной Ильсинии Силаевой и в какой-то степени её наследник. Меня интересует музыка, льера старшая дознавательница. Приехал в Реву, чтобы посетить ваш знаменитый театр…
– Посетили?
– Пока нет: не успел. Ваши подчинённые вчера не дали мне времени познакомиться ни с театром, но со столицей королевства.
– А вот на другие дела вы времени не пожалели, – сказала старшая дознавательница.
Показала мне исписанный мелким почерком лист бумаги.
Её увеличенные линзами глаза излучали не угрозу – равнодушие и усталость.
– Вот у меня заявление от некой льеры иль Гише… – сказала хозяйка кабинета. – Известна вам эта льера? Она сообщила, что вы нанесли ей визит…
Заглянула в бумагу.
– … позавчера. Как я могу судить, сразу же, как только прибыли дилижансом в Реву.
Отыскала в стопке другую записку, провела пальцем по строкам. Шевелила губами, словно вновь перечитывала нужный отрывок. Подняла на меня взгляд.
– Промежуток между вашим заселением в гостиницу «Столичная» и поездкой к льере иль Гише совсем небольшой. Достаточный лишь для того, чтобы освежиться с дороги, да пообедать… что вы и сделали, судя по докладу нашей осведомительницы.
Посмотрела на меня сквозь линзы очков. Чуть склонила на бок голову.
– Данный визит вам показался важнее, чем посещение театра, – сказала она. – Не правда ли, льера Силаева? Что в нём было такого важного? Почему вы так спешили его совершить? Толком не отдохнули с дороги – представляю, как вы устали: путь от побережья до нашей столицы неблизкий. Но вы пренебрегли отдыхом, поспешили к льере иль Гише. Почему, льера Силаева?
– Не льера, а льер.
– Как скажете. В этом я могу пойти вам навстречу. Льер Силаев, вы ответите на мой вопрос? Удовлетворите моё любопытство?
– Меня попросили передать льере письмо… – сказал я.
– Попросила штос-офицерша Лукория иль Гише, как я понимаю, – перебила меня старшая дознавательница. – Вот это письмо?
Она вынула из стопки очередной лист. Продемонстрировала его мне.
Я разглядел на нём знакомый почерк. Это с середины комнаты! Моё зрение явно улучшилось: раньше не замечал у нового тела такой зоркости.
– Не знаю, – сказал я. – Наверное. Я не заглядывал внутрь конверта. И да, конверт мне вручила льера Лукория – пообещал доставить это послание её сестре. Так… вы из-за письма меня сюда позвали?
Губы старшей дознавательницы изогнулись в хитрой улыбке.
Линзы очков блеснули.
– То есть, вы утверждаете, что не знакомы с содержанием письма, отправленного штос-офицершей Лукорией иль Гише?
– Нет, – сказал я.
– Но вы ведь догадываетесь, о чём написала своей младшей сестре ваша сообщница?
Слово «сообщница» опровергло предположение Каталинии Восемнадцатой. Мужскую башню меня привезли не для того, чтобы развлекать пристрастившуюся к спиртным напиткам королеву. Потому что у привлечённого для выступлений перед монаршей особой артиста не может быть сообщников.
Зато они бывают у преступников.
Значит, в подвал Дома правопорядка меня возили не по ошибке.
– О чём же она написала? – спросил я.
Хозяйка кабинета покачала головой. Всем своим видом она показывала, что её терпение не безгранично. Но сдерживается, ведёт себя вежливо… пока.
– Только не нужно изображать невинную овечку, льера… льер Силаев, – сказала она. – Младшая льера иль Гише выразила готовность сотрудничать со следствием. Она сама!..
Подняла вверх палец.
– Слышите? Сама обратилась к нам, проявив гражданскую сознательность и доказав верноподданнические чувства. И не только передала нам письмо своей сбившейся с пути сестры. Но и подробно изложила на бумаге содержание той беседы, что вы с ней вели.
– Да неужели?
Я покачал носком сапога.
Сомневаюсь, что льера иль Гише написала о том, как пыталась меня изнасиловать. И вряд ли жаловалась на вновь обретённую девственность. Скорее уж, обвиняла меня в пропаже чего-либо ценного.
– Представьте себе, льер Силаев. Что бы вам ни наплели заговорщицы, могу вам ответственно заявить: подданные королевства любят своих правительниц. Они жалеют свою больную королеву. И уважают льеру регентшу, которая бесстрашно взвалила на себя в трудное для всей Ягвары время тяжелейший… я подчёркиваю: тяжелейший груз ответственности за страну.
Пожал плечами.
Заговорщицы. Это уже не воровство серебряных ложек.
– Поздравляю вас, – сказал я. – Что же наговорила обо мне льера иль Гише?
Старшая дознавательница вновь порылась в бумагах, выудила нужную.
– Эта уважаемая и заслужившая наше доверие женщина, – сказала она, – сообщила, что не только сестра в своём письме, но и вы лично, льер Силаев, склоняли её принять сторону врагов королевства. Вы уговаривали её примкнуть к заговору против королевской власти. Целями которого значатся убийство льеры регентши и похищение Великой Государыни Каталинии Восемнадцатой, с намерением…
Она подсмотрела в доносе.
– … лишить королеву медицинской помощи. Эта достойная женщина… я не побоюсь этого слова: патриотка страны!.. подробно расписала нам все планы заговорщиц. Как и для чего те хотят выкрасть нашу монархиню, описала придуманные ими способы воздействия на помутившийся разум Великой Государыни. А главное: сообщила о степени вовлеченности в заговор иностранных государств. В частности – боярских родов Кординии, чьим представителем являетесь вы, льер Силаев.
Я сохранил на лице серьёзное выражение.
– И какова же моя… степень вовлеченности во все эти ваши дрязги? – спросил я. – Ну… по мнению вашей патриотки, разумеется. Хочу понять, насколько глубоко я погряз в этом… ужасающем заговоре.
Льера старшая дознавательница сделала вид, что не заметила в моих словах иронию. Постучала пальцем по столу. Намекая на то, что её терпение на исходе.
– Не в нашем заговоре, – сказала она. – В вашем.
– Ну да, – не стал я спорить. – В их заговоре.
Хозяйка кабинета поправила на носу очки. Сдвинула брови.
Представляю, какое сильное впечатление обычно производит на несчастных женщин этот её строгий взгляд.
Краем глаза заметил, как вытянулись по струнке стоявшие около двери стражницы. Услышал, как испуганная муха в истерике забилась об оконное стекло. Отметил, что солнце на небе трусливо нырнуло за тучу, а деревья пугливо отшатнулись от окна кабинета.
