bannerbannerbanner
Звонкий ветер странствий

Андрей Бондаренко
Звонкий ветер странствий

Полная версия

Только один раз из вечернего сумрака кто-то невидимый отдал короткую команду:

– Ефимов и Тыртов, кончайте здесь отсвечивать, бездельники! Следуйте к восточному крылу дворца, так видели кого-то подозрительного. Ну, быстро у меня, морды!

Послушался неясный шум, издаваемый двумя парами торопливо бегущих ног, и снова всё вокруг стихло.

«Понятное дело, это Гаврюшка Бровкин заблаговременно отгоняет охранных сотрудников от царских беседок», – одобрительно пояснил чуткий внутренний голос.

Где-то рядом весело замелькали три жёлто-оранжевых огонька-светлячка, по деревянным ступеням беседки чуть слышно прошелестели лёгкие женские шаги.

– Доброго вам здоровья, милые принцесс! – глубоким и мелодичным голосом по-русски поприветствовала присутствующих нарядная Екатерина – в девичестве Марта Скавронская – крепко сжимающая в ладони правой руки позолочённый подсвечник с тремя ярко-горевшими восковыми свечами, прикрытыми сверху специальными стеклянными колпачками.

Видя, что турчанки вскочили с мест и, сложив под чадрами руки на груди, начали безостановочно, очень меленько – словно заводные немецкие фарфоровые куклы – кланяться, Егор поспешил последовать их примеру. Пожилой же евнух, и вовсе – как подкошенный – бухнулся на колени, звонко приложившись при этом лбом о дубовые доски пола.

Не дождавшись ответа, Екатерина, мило улыбнувшись, повторила приветственную фразу на немецком и английском языках.

– Они вас совсем не понимать! – глухо сообщил с пола евнух на ужасном английском. – Турецкая женщина – говорить только по-турецки! Извините, Небеснородная!

– Что же, оно и к лучшему, – неотрывно глядя на Егора (под чадрой), негромко произнесла Екатерина на немецком языке. – Я думаю, дорогой сэр Александэр, что всё непременно сладится и получится. Я помогаю вам – в память о моей безвременно ушедшей подружке Луизе де Бровки. Ну, и из безмерного уважения к моей второй подруге – Светлейшей княгине Александре Меньшиковой – потерянной навсегда… Удач вам, мой добрый друг! Кстати, минут через двенадцать-пятнадцать незаметно подойдите ко второй маленькой беседке. Там вы услышите нечто весьма интересное и примечательное… Прощайте, храбрый охранитель! Извините, но подсвечника вам оставить не могу. Тем более что сейчас темнота – ваш главный друг и единственный помощник…

С этими словами Екатерина покинула беседку. Затихли звуки её почти невесомых шагов, мелькнули и скрылись за искусно подстриженными шаровидными кустами три добрых светлячка-огонька.

«Это что же такое получается, блин московский, не очень-то и свежий?», – захлебнулся в сомнениях ошарашенный внутренний голос. – «Выходит, этот бестолковый дуралей Алёшка всё рассказал царской жене о предстоящей операции? О двух пожарах, о трёх – как минимум – убитых охранниках, о подброшенном постороннем трупе? Зачем, спрашивается? Или он попросил у Екатерины о помощи только в общих, так сказать, чертах? Ладно, потом разберёмся с зарвавшимся маркизом, объясним, каково это – предпринимать серьёзные действия без однозначного начальственного одобрения. Хотя, какой ты, братец, Алёшке – начальник? Так, уже – насквозь – бывший…».

Выждав некоторое время, Егор упруго поднялся со своего места и внушительно сообщил евнуху:

– Теперь, морда наглая, безбородая, сядь и помолчи. Если будешь мешаться под ногами, то придушу – как стамбульского бродячего пса. А могу ещё, по-простому, нажаловаться Медзоморт-паше. Он тебя, мерзавца толстозадого и речистого, разрежет на маленькие кусочки и скормит любимым аквариумным рыбкам…

Егор бесшумно подобрался ко второй маленькой беседке и осторожно отодвинул в сторону гибкую ветку садового боярышника.

Внутри резного деревянного сооружения было достаточно светло, благодаря десятку горящих свеч, расставленных в разномастных подсвечниках тут и там. За прямоугольным столом – друг напротив друга – сидели Пётр и Антон Девиер.

– Что же, господин подполковник, спасибо за справную службу! – подвёл царь черту под уже завершающимся разговором. – Значит, бешеное золото сокрыто в горах североамериканской Аляски? В те края ещё моим отцом, Алексеем Михайловичем, посылалась разведывательная экспедиция под руководством служивого человека Семёна Дежнева. Вот, только отчёты по ней, видимо, затерялись где-то – в суете бестолковых боярских приказов… Надо будет срочно озаботиться этим наиважнейшим вопросом. Особенно это касается географических карт и планов, составленных Дежневым. И о новых экспедициях следует крепко подумать… Идём далее. Получается, что Алексашки на борту фрегата нет, чего, собственно, и следовало ожидать. Следовательно, он высадился где-нибудь на прибалтийском берегу и скоро будет у нас – на Москве…

– Поймаем гада зловредного! – истово заверил Девиер, преданно выпучив водянистые, светло-серые глаза. – Выследим и спеленаем – как миленького! Даже пикнуть, гнида легкомысленная, не успеет…

– Не мели, Антошка, языком попусту! – неодобрительно и сердито посоветовал Пётр молодому голландцу. – Алексашка, он хват нешуточный! Его голыми руками не взять – обучен всякому, умён, сообразителен, осторожен. Тут – без серьёзной крови – не обойтись. Ладно, иди, с этой проблемой я и сам – как-нибудь – разберусь. Позови там других, которые дожидаются очереди…

«Что же, наш Пётр Алексеевич, бесспорно, человек очень даже обстоятельный и разумный!», – уважительно хмыкнул внутренний голос, любящий всё увиденное и услышанное тут же анализировать и раскладывать по полочкам. – «Только, вот, эта его фраза: – «С этой проблемой я разберусь сам»… Что она, собственно, означает? А? Интересно, каким-таким образом царь собирается, братец, разобраться с тобой?».

В переговорную беседку поднялись и – по знаку Петра – расселись напротив него царевич Алексей, Медзоморт-паша и Алёшка Бровкин.

– Что же, высокородные господа, рассказывайте подробно о ваших договорённостях, трудностях, сверках и планах, – вежливо предложил царь. – Короче говоря, обо всём, что сочтёте нужным мне рассказать. Я вас слушаю очень внимательно…

Медзоморт-паша и царевич Алексей по очереди, с пониманием и уважением поглядывая друг на друга, начали рассказывать – на английском языке – о тонкостях российско-турецких отношений. Тысячи пудов отборной русской пшеницы, голландские гульдены, русские рубли, фрахт, плата за риск, динамика развития капризных европейских рынков сбыта…

Цифры, сменяя друг друга, звучали нескончаемой чередой, царь задумчиво хмурился и многозначительно молчал.

«До начала операции осталось минут двадцать – двадцать пять», – неожиданно занервничал внутренний голос, обычно совершенно спокойный и невозмутимый в минуты смертельной опасности. – «Зачем же тогда государева жена посоветовала тебе, братец, подойти к этой долбаной беседке? Чтобы послушать эти пшенично-денежные разборки и торговые планы на будущее? Неспроста это всё, ох, неспроста… Может быть, коварная ловушка? Пошли-ка отсюда, поближе к приоткрытым дворцовым дверям. Предстоящую операцию ещё никто не отменял…».

Егор – под турецкой чадрой – скорчил кислую гримасу, обозначающую сильнейшую степень досады, но, всё же, решил остаться на прежнем месте и дослушать до конца эту абсолютно скучную и пресную беседу.

Неожиданно Пётр вытянул правую руку вверх, призывая собеседников к тишине, и произнёс – совершенно бесцветным голосом:

– Спасибо, господа, за подробный доклад. Всё было очень дельно, вы проделали большую и серьёзную работу. Готовьте тексты новых мирных и торговых Соглашений, я потом их внимательно просмотрю и подправлю – ежели что… Высокородный Медзоморт-паша, у вас же есть необходимые полномочия для подписания таких важных и судьбоносных документов? Отлично! Не утруждайте себя – прямо сейчас – поиском соответствующих бумаг, передадите мне ваши верительные грамоты через несколько дней, так сказать, в торжественной и официальной обстановке. С нашей же стороны все необходимые документы подпишет царевич Алексей. Вести все южные дела – от имени России – я поручаю именно ему… (Царевич – в знак благодарности и признательности за оказанное доверие – коротко, с чувством собственного достоинства кивнул головой). Да, вот ещё, любезный мой Медзоморт-паша… Я приглашаю вас – вместе с вашими прекрасными жёнами, естественно – провести три-четыре дня, оставшиеся до официального приёма, в моём Преображенском дворце. Поболтаем немного в спокойной обстановке о делах земных и небесных, поиграем в шахматы, в нарды, в русское домино… Вы же, надеюсь, не будете против?

Медзоморт-паша – бывший забубённый пират, опытный и битый лис, дипломат до мозга костей – только невозмутимо погладил седую, аккуратно подстриженную бороду и забормотал вежливые слова благодарности.

«Вот, пожалуйста, ещё одна неожиданность!», – обречённо поморщился внутренний голос. – «Хотя, может быть, после предстоящих пожаров Пётр Алексеевич передумает и отменит это решение?».

Пётр, тем временем, вежливо попрощался с царевичем Алексеем и турецким посланником, а адмирала Бровкина (с незабываемыми интонациями Мюллера – из телевизионного сериала про разведчика Штирлица) попросил задержаться.

Ещё через полторы-две минуты, дождавшись, когда царевич и Медзоморт-паша отойдут подальше, царь властно обратился к темноте, окружавшей беседку:

– Эй, дядя, подходи-ка к нам!

По песчано-гравийной дорожке, ведущей от двустворчатых дверей дворца, послушался негромкий скрип-треск. Это послушно перекатывался под подошвами чьих-то сапог мелкий гравий. Жалобно скрипнули деревянные ступени беседки под грузными и уверенными шагами…

В желтовато-призрачных отблесках горящих свечей возле стола появился князь-кесарь Фёдор Юрьевич Ромодановский собственной персоной, ведущий за руку маленького, светленького и – визуально – очень шустрого мальчишку.

«Это же Шурик! Вырос-то как, родненький, кровиночка наша…», – зачарованно выдохнул растроганный внутренний голос. – «Что же теперь делать? Совсем скоро в казарме охранной Службы начнётся неслабый пожар. Дальше-то что? Операция уже сорвана, сто один процент! А после пожара царь, наверняка, решит отправить Сашутку в совершенно другое место. Отправит обязательно, гнида осторожная…».

 

Адмирал удивлённо охнул, а мальчишка, ловко вырвав крохотную ладошку из огромной лапищи князя-кесаря, бросился к Бровкину, восторженно вопя:

– Дядя Алёша, ура, ура! А где мои папа и мама? Где Катенька, Петька, дедушка Иван Артёмич и Лизок? Где они?

– Они немного задерживаются, племяш, извини. Но ты их всех ещё увидишь. Обязательно увидишь, обещаю…, – смущённо, растроганно и очень неуверенно забормотал Алёшка.

Дождавшись, когда порыв родственных чувств слегка утихнет, Пётр вновь забрал нить разговора в свои сильные и уверенные руки:

– Ладно вам, дядя и племянник, угомонитесь! Кому я сказал? Ну? У вас очень скоро будет в достатке времени для общения. Ещё – непременно – успеете надоесть друг другу… Я могу говорить? Вот, спасибо, уважили! Итак, Алексей Иванович Бровкин, вице-адмирал, маркиз де Бровки, я принял окончательное и бесповоротное решение. Причём, принял его под беспрецедентным давлением – практически со всех сторон… Ну, и на основании собственных долгих и муторных размышлений… Итак, адмирал Бровкин, забирай племянника и прямо завтра выезжай – через Урал и Сибирь-матушку – к славному российскому городу Охотску. Там уже хваткие ребятки построили крепкий двухмачтовый ял, заложили трёхмачтовый фрегат. Короче говоря, достраивай тот фрегат, иди на нём к этой тайной Аляске и отыщи там Алексашку.… Только сперва, Алексей Иванович, дай мне честное слово, что после этого ты – вместе с дочкой Лизой – сразу же вернёшься назад, в Питербурх!

– Государь, да я…

– Ну, адмирал, слово?

– Вернусь, государь! – обречённо выдохнул Алёшка. – Честное благородное слово!

– То-то же! – довольно, словно сытый кот, своровавший с хозяйского стола кусок парного мяса, усмехнулся в реденькие кошачьи усики царь. – Продолжаю… Найди на Аляске лагерь нашего Данилыча и хорошенько запомни это место. Не просто запомни, но постарайся и карту – какую-никакую – составить. Понял меня? Потом отдай бывшему Светлейшему князю его отпрыска, забери свою дочь и поспешай назад… Ах, да, ещё же выкуп… Похоже, что со ста пудами – я погорячился немного. Забери у Алексашки золото, которое у него будет в наличии. Будет половина запрашиваемого – отлично. Только треть? Да, и чёрт с ним! Так и быть, верни ему сына… Я ведь царь, а не жадный лавочник! Что смотришь так удивлённо, как будто узрел чудо чудное? Интересуешься, наверное, с каких таких вкусных и сочных пирожков я заделался слюнявым мизантропом? Да, просто всё, верный соратник! Во-первых, пока Шурик здесь проживает, то и Александр Данилович будет неустанно вертеться вокруг Москвы, а его фрегаты – тупо курсировать по седой Балтике туда-сюда. Азбука… Это может очень долго продолжаться. Опять же, и кровушка русская, наверняка, прольётся – звонкими ручьями… А так Алексашке, хочет он того или нет, придётся-таки плыть к Аляске, благо это совсем недалеко от Охотска, и золотишко там добывать усердно. Во-вторых, некие прекрасные и нежные наяды – после вашего отъезда – перестанут, надеюсь, на меня дуться и изображать из себя холодную февральскую льдинку. В-третьих, и с моей души (с царской души!) спадёт тяжёлый камень… Так что, собирайся в дорогу, адмирал! Подробности отъезда мы не будем держать в секрете, а нужные бумаги тебе с самого утра князь-кесарь выправит… Да, место-то «золотое», секретное, не забудь хорошенько запомнить и старательно нанести на карту…

«Какая-то шарада неразрешимая! Что теперь делать, а?», – искренне возмутился окончательно сбитый с толка внутренний голос. – «Медзоморт-паша с жёнами должен трое-четверо суток находится в Преображенском дворце, а Алёшка с Шуриком уже завтра отбывают на Охотск… Если улизнуть из дворца, взять у маркиза Сашутку и рвануть к Кёнигсбергу, то, что у нас получается? Во-первых, это откровенная подстава – и в отношении Медзоморта, и в отношении адмирала. Любой здравомыслящий индивидуум всё это легко сопоставит и сразу же поймёт, что к чему. Во-вторых, если Алёшку взять с собой, то это очень плохо отразится на судьбе остальных Бровкиных – и Гаврюшки, и тестя нашего, Ивана Артемича… И, наконец, в-третьих, Антошка Девиер и князь-кесарь всё сразу и однозначно просекут и тут же перекроют дороги – большие и малые – ведущие на запад. Однако, дела… Может, пусть всё будет, как предлагает Пётр Алексеевич? Для четырёхлетнего пацана так будет гораздо безопасней – не придётся пересекать два безбрежных океана, что сопряжено с серьёзными опасностями. Тем более что Шурик очень плохо переносит качку… Да, и стоит ли нарушать очередной приказ царя, который, в принципе, всех устраивает? Пётр же может разозлиться уже и по-настоящему, тогда только держись, половина страны – между делом – кровью умоется.… А так, Шурёнок – в сопровождении родного и любимого дяди – прокатится по всей России с запада на восток, увидит много чего любопытного, полезного и познавательного. А к Охотску мы и сами, братец, подплывём, чего уж там…».

Где-то за Преображенским дворцом неожиданно полыхнуло, к небу взметнулись оранжевые всполохи, тут же со всех сторон предсказуемо зазвучало:

– Пожар! Пожар! Горим!

В темноте – с подсвечниками и факелами в руках – бестолково забегали-засуетились какие-то непонятные фигуры, зазвучали резкие и отрывистые команды офицеров.

Пётр на это безобразие отреагировал неожиданно и совершенно непредсказуемо:

– Вот, понимаешь, не успел! Ну, надо же, а… Голову даю на отсечение, что данный пожар – это Алексашкина работа! Он у меня такой…, – в голосе царя послышались нотки нежной гордости, впрочем, он очень быстро взял себя в руки и громко проорал в темноту: – Девиер, Антон, мать твою голландскую! Быстро ко мне!

Через две-три минуты бледный Антошка был уже в беседке и уверенно докладывал:

– Ничего страшного, государь! Это просто горит казарма охранной Службы. Сейчас ветра нет, поэтому пожар не сможет перекинуться на дворец. Совершенно ничего опасного, высокородные гости могут безбоязненно оставаться за столами…

– Хватит, господин подполковник! Помолол языком – чушь свинячью – и тут же остановился! – сердито прервал Девиера царь. – Я тебя позвал совершенно по другому поводу. Выдели-ка два десятка надёжных драгун – для охраны адмирала Бровкина и сего мальца. Прямо сейчас выдели! Чтобы из дворца они отправились уже под надёжным эскортом. Ну, и дальше пусть драгуны сопровождают моих добрых друзей, то бишь, до самого Охотска. Дальнего такого городка… Озаботься, чтобы все служивые людишки уже завтра поутру были экипированы знатно и получили все нужные бумаги, довольствие денежное и продовольственное. Командира им самолично подбери – надёжного и весьма дельного…

Наконец, Пётр остался в беседке один. Нерешительно покряхтев, он сердито откашлялся и объявил:

– Выходи-ка, Алексашка, на свет Божий! Я же знаю, что ты где-то рядом, сучий потрох… Выходи, не трону! С каких это пор – ты стал труса праздновать, а?

Егор, недовольно поморщившись под чадрой, покорно поднялся по ступенькам лесенки в беседку.

– Ха-ха-ха! – молодым жеребцом заржал царь. – Смотри-ка ты, он чадру напялил! Ай, молодец! Сообразительный, сукин кот… Ну-ка, высунь личико из-под этой накидки. Хочу удостоверится в твоей личности… Ага, молодец, прячься снова. Бледный ты какой-то, Алексашка. Наверное, от переживаний избыточных. Ладно, пошли в мой тайный кабинет, поболтаем немного – о делах наших непростых…

Через двустворчатые, распахнутые настежь двери дворцовых покоев безостановочно и бестолково сновали туда-сюда растрёпанные и испуганные люди обоих полов, поэтому на бесформенную фигуру в тёмной чадре, покорно семенящую за царём, никто особого внимания и не обратил. Пётр уверенно прошёл по широкому коридору, свернул в узкий, снова – в широкий, вновь – в узкий…

Наконец, он дошагал до заветного тупичка: деревянные тёмно-фиолетовые планки морёного дуба, между планками – изумрудно-зелёный бархат. Царь, тревожно оглядевшись по сторонам, зашёл в нишу, уверенно нажал на нужную планку. Лицевая сторона тупика послушно и почти бесшумно отошла в сторону.

– Заходи, Алексашка, – вполголоса предложил Пётр. – Располагайся, как в прежние времена…

Егор, сбросив чадру на пол, уверенно нащупал на маленьком столике коробок со спичками конструкции Меньшикова-Брюса, поджёг одну.

«Ничего не изменилось в тайном кабинете нашего Петра Алексеевича, такой же несусветный бардак, как и прежде», – недовольно поморщился внутренний голос, обожающий порядок во всём. – «Вон же, братец, подсвечник с толстыми огарками. Зажигай свечи быстрее, а то, не дай Бог, пальцы обожжёшь…».

Царь расположился в видавшем виды кресле с прожжёнными подлокотниками и, небрежно указав правой рукой на стул, предложил:

– Присаживайся, Алексашка, присаживайся.… Давай, я буду говорить, а ты, соответственно, будешь молчать и слушать?

– Как скажешь, мин херц…

– Серый тамбовский волк тебе, вражине, «мин херц»! Ладно, проехали… Погорячился я, короче говоря. Вспылил, вот, и издал Указишко этот. Бывает… А теперь уже ничего не попишешь. Не отменять же, в самом деле… Опять-таки, и тебе, морде наглой, так будет спокойней и безопасней. Вот, сам посуди. Допустим, что Указ, наплевав на все правила, я отменю. А потом как-нибудь – по приличному поводу – напьюсь в дымину. При этом, естественно, вспомню все былые обиды, да и велю – в пьяном угаре – отрубить тебе буйну голову… Может такое случиться?

– Запросто, – подтвердил Егор.

– Не сметь – так ехидно ухмыляться! – вспылил Пётр. – Деятель из Будущего, понимаешь! Кем ты там был-то? Военным телохранителем? Оно и видно… Слушай сюда, господин Охранитель! Поплывёшь на свою Аляску и добудешь там золота – сколько сможешь. В Охотске сто пудов сдашь в казну. Там тебя будет ждать мой новый Указ, мол, старые грехи прощаются, и Александр Данилович Меньшиков назначается…, э-э-э, ещё не придумал кем… Воеводой восточных русских земель? Топорно как-то звучит… Восточным Наместником? Чести много. Ладно, потом решу… Живи в тех краях, Алексашка, властвуй. Прибирай под российскую корону новые земли… Чтобы ещё полезного извлечь из твоего плавания? Ага, ага… Ты же, небось, планируешь посетить шведский Стокгольм? Мол, с друзьями старинными надо повидаться, то, да сё…

– Были такие мысли, – честно признался Егор. – Хотел я у Карлуса попросить пару дельных кораблей. Так, на всякий случай. Для усиления экспедиционной мощи.

– Молодец! – одобрил царь. – А не подарить ли шведскому королю – по поводу встречи – русскую рогатину для охоты на медведя?

– Зачем, мин херц?

– Затем, что очень надо! Рогатина-то будет непростой… Умельцы Антошки Девиера её древко подпилят – где надо, а после замажут специальным клеем, чтобы надпил был полностью незаметен. Карл – юноша отважный и сумасбродный. Зимой обязательно отправится на медведя… Понимаешь, о чём я толкую? Высокая политика, как ты сам меня учил, дама грязная и коварная…

Уже в самом конце разговора, Егор поинтересовался:

– Государь, а почему ты ничего не спрашиваешь про Будущее?

– Ну, его – в одно неприглядное место! – помрачнел Пётр. – Не хочу я этих знаний. Вернее, опасаюсь. Ничего хорошего это мне не даст, кроме головной боли и душевных терзаний…

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24 
Рейтинг@Mail.ru