Андрей Арсеньев
Господин со шляпой
Я некоторое время, не глядя на него, молчала и злилась. Господин со шляпой не стал дожидаться моего ответа и присел. Я резко встала.
– Постойте.
Его рука в серой кожаной перчатке ухватилась за моё предплечье. И тут я повернула голову и хорошенько взглянула в лицо незнакомца. Лет ему было за тридцать. Взгляд сквозь очки казался напуганным и каким-то странным. Борода начиналась чуть ли не с самых глаз. Тёмные волосы на голове были далеко не короткие и зачёсаны за уши.
– Пожалуйста… не уходите. – Я не знаток иностранных языков, но акцент господина мне показался почему-то немецким. И я тут же вспомнила: «Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах…» Хотя в моём случае уже началась осень и закат скрылся в сумеречной тьме. Надо заметить, что здесь, сейчас, я впервые за долгое время хоть что-то почувствовала – страх, волнение? – и опустилась на скамью. Но отбросить совет Михаила Афанасиевича всё же не решилась: «Никогда не разговаривайте с неизвестными».
Господин со шляпой облегчённо вздохнул. А потом его дыхание облеклось волнением, восклицательным знаком обозначая наше молчание. Через какое-то время я снова посмотрела на господина со шляпой: он сидел с приоткрытым ртом, заламывал пальцы, глядел перед собой, вдаль, в никуда, и часто с громким звуком сглатывал ком слюны, отчего его сильно выпирающий кадык вскакивал, как тарелочка от удара кувалды в аттракционе.
Сумерки переодевались в ночь.
– Хорошая погода, правда?
Я сидела, смотрела вперёд и ничего не отвечала. Ненавижу разговоры о погоде.
– Для прогулки лучше не придумаешь.
Снова тишина, которой не преминул воспользоваться дятел на ближайшем дереве. Что значило его постукивание? Злорадное нагнетание обстановки или то была спасительная морзянка?
– Вы когда-нибудь любили? – Я почувствовала его взгляд на себе. Мне стало не по себе. Эти странные вопросы. – У вас не бывало так, что… всё хорошо, а потом вдруг резко… буц… и… вам уже не так хорошо, как раньше. И вернуть всё назад… уже не получается.
Гена.
Воспоминания нахлынули на меня, противоположные чувства сталкивались друг с другом. А господин со шляпой сверлил меня своими очками. В реке что-то издало звук.
– Река… – проговорил незнакомец и задумался. – Ненавижу реку… – Его покоившиеся на коленях ладони сжались в кулак. – А вы?
Я вскочила со скамейки и двинулась вперёд. Стук каблуков отдалял меня от места, где я планировала окончить свою жизнь. Но звуки исходили не только от моей обуви. Господин со шляпой догонял меня.
– Стойте! – Он хотел было снова остановить меня за руку, но не стал и спешно засеменил сбоку. – Пожалуйста, простите, я совсем не хотел вас пугать.
Я сама не заметила, как ночь резко накрыла всё вокруг своим одеялом. Я старалась не замечать господина со шляпой, но боковое зрение обмануть было трудно. Взгляд уставила прямо перед собой, на тротуарную плитку. Неровный марш. Я глубоко дышала. Впереди засветились глаза животного. Я вскрикнула. Кошка. Зашипела и пробежала мимо. Чёрная кошка перебежала дорогу. Господин со шляпой тоже остановился. Пару секунд передохнула и заспешила вперёд. Незнакомец последовал за мной. Впереди на нас двигались прохожие. Страх достал из рукавов пару увесистых гирь и подкинул их на одну из чаш весов, после чего мне захотелось позвать на помощь. Я сделала рывок к прохожим, когда почувствовала, что незнакомец ухватил меня под руку и насильно поволок за собой. Прохожие отшатнулись. Не успев опомниться, я услышала неразборчивые слова:
– Я живу здесь рядом.
Не знаю, сколько длилось это «рядом», но двигаясь закоулками и дворами мы достигли небольшого среднеэтажного дома. Господин со шляпой, уже умерив свой пыл, подвёл меня к подъезду.
– Я не хочу вас пугать.
В данной ситуации страшней слов на ум мне не приходило. Господину не с первого раза удалось приставить ключ к замку. Когда дверь отворилась, на меня хлынула жажда жить. Вот так вот получается: страх умереть от чужой руки спасает от суицида.
Мы поднялись по порожкам, повернули направо и тут же слева нас ждала дверь квартиры под номером 36, но, как я заметила, шестёрка находилась уровнем ниже тройки и слегка качнулась, когда незнакомец открыл её.
– Пожалуйста, проходите, – умоляюще слетело с его губ.
Серая перчатка указывала мне путь внутрь. Я боялась глядеть на лицо незнакомца и смотрела на пол. Глаза наполнились влагой. Я шагнула вперёд, и вскоре дверь за моей спиной закрылась. Незнакомец повернул замок.
Странный неприятный запах тут же обрушился на меня удушливой волной.
– Давайте, я вам помогу.
Господин со шляпой принялся снимать с меня куртку. Я стояла, как под гипнозом, и не противилась ему. Окончив это, он повесил куртку на один из крючков, который был прикручен к двери. Мы находились в маленькой прихожей: справа в углу висела полка со всякими мелочами – незнакомец уже успел положить туда ключи от квартиры и перчатки, – стена слева скрывалась за двумя раздвижными дверьми – незнакомец сдвинул левую вправо и повесил своё пальто на вешалку, после чего закрыл шкаф, – а рядом висело большое зеркало в человеческий рост. Господин со шляпой – он её не снял – несмело повернулся ко мне лицом, демонстрируя свои невзрачные брюки и свитер. Обои в прихожей были все обшарпаны, оторваны и висели лохмотьями. Справа имелся проём, ведущий в гостиную с солидной стенкой из шкафов. Впереди прихожей существовал крохотный коридор, который вёл на кухню – там стоял обеденный стол, – а по левой стороне коридора находилась запертая дверь, за которой, наверное, располагался туалет.
– Может быть вы хотите чаю или кофе?
Глаза господина поблёскивали сквозь очки и были широко раскрыты. Я не знала что делать в данной ситуации: заговорить или продолжать молчать. Незнание совершало второе.
– Может, пройдём на кухню? – Хозяин квартиры коснулся моей спины. Мой испуганный взгляд был направлен на пол. – Не разувайтесь.
Мы оба, обутые, двинулись вперёд. На кухню. Справа располагался небольшой прямоугольный стол с табуретом, а слева своё место занял кухонный гарнитур, напротив входа имелось окно.
– Пожалуйста, присаживайтесь.
Господин со шляпой подвинул мне табурет, и я вынуждена была сесть спиной к коридору. Потом господин принялся закрывать окно занавесками. Во всех его движениях проглядывали неловкость, волнение и… боязнь. Казалось, он сам страшился того, что делает. Это наводило меня на разные мысли, что а) он не маньяк, а просто очень-очень-очень странный тип; и б) я всего-навсего его первая жертва. Хозяин квартиры вытащил из-под стола второй табурет и сел по мою левую руку, но через секунду ему в этом что-то не понравилось и он передвинул табурет, чтобы расположиться напротив меня, вплотную к стене.
Мы сидели и молчали. Всё это давило на нас обоих. Я вынуждена была разглядывать стоящую передо мной большую круглую тарелку с покоившимися в ней ложкой и остатками еды.
– Ой, что ж это я.
Господин стыдливо вскочил, быстро взял тарелку и хотел было положить её в раковину, но та уже была полна грязной посуды, поэтому господин от нечего делать вернул тарелку на стол и поставил возле своего места. Потом он подошёл к плите, включил чайник и принялся доставать из верхнего шкафа кружки.
– Вам кофе или чай?
Спросил он, с воодушевлением повернувшись ко мне. Никогда не разговаривайте с неизвестными.
– А, ну да.
Я рискнула взглянуть на господина, пока тот наводил кофе.
– Одна к двум, да?
Говорил он, не оборачиваясь, и в его голосе слышалось бодрость.
Одна к двум.
Засыпав нужное количество ложек, господин принялся стоять спиной ко мне, уперев ладони в столешницу и повернув голову к чайнику, который, казалось, будет кипятиться вечность. Поэтому господин взял его, вылил лишнее количество воды в раковину, взболтал содержимое чайника круговым движением руки и снова поместил его над пылающей конфоркой. И мы опять принялись ждать. Скинув многотонный груз с плеч, господин взял клубившийся паром чайник и наполнил две кружки. Затем дребезжание чайной – в данном случае кофейной – ложки. И подача на стол.
Господин со шляпой сидел и глубоко дышал. Его волосатые ладони обхватили кружку. На кавказца господин явно не был похож, скорее на еврея со своей шляпой и бородой. Ногти его по зубам не тосковали, когда в волнении постукивали по кружке, в отличие от моих, потому что с детства страдаю этой грязной привычкой, – грызть ногти. Я к кофе не прикасалась. Господин отпил глоток и заговорил:
– Пожалуйста, выслушайте меня… – Я почувствовала себя священником во время исповеди. – Вы верите в чудеса?.. Не отвечаете? Это всё потому, что вы их не видели… А я видел… – Здесь он задумался, чем бы продолжить свою речь. – А в любовь вы верите? – Это понятие было мне ближе. – Кажется, верите. И я вот верю… Верите, потому что любили, так? И я любил… У меня были две любви. Одна – первая, настоящая. Она была для меня всем… а потом вторая – тоже настоящая. И она была для меня всем. Я любил их обеих… И продолжаю любить. – Мягкий искренний голос господина со шляпой потихонечку воздействовал на меня, и мне уже становилось не так страшно, захотелось взглянуть на говорившего. И вдобавок это гипнотическое позвякивание ногтей по кружке. – А верите ли вы в несчастия? Страдания? Ммм? Можете не говорить. Все мы в это верим. Уж что-что, а это чувствовал каждый из нас. – Господин сделал большую паузу и протяжённо выдохнул через рот. – Я потерял обе свои любви… Одну, к большому сожалению, безвозвратно… Но вот первую… – Он со всхлипом вздохнул. – Скажите, вы любили в детстве?.. По мне в детстве любовь какая-то… не знаю… другая, наверное… на всю жизнь… Может, например, у вас был какой-нибудь любимый питомец? Кролик там, кошка… собака. – В этот момент я почувствовала что-то знакомое, что-то странное исходило от господина со шляпой. Этот голос, который, казалось, знает меня всю жизнь. Я подняла лицо на незнакомца. Его очки лежали на столе, а из глаз обильно текли слёзы. – У меня для вас кое-что есть. – Господин потянулся к шляпе и снял её. Положил на стол и отвязал обрамлявшую её жёлтую ленту. Там скрывался медальон. Господин протянул его мне.
