Андрей Анисимов
Тариф на друга
– Хорошо, Сева. Мне подъехать, или ты на Чистые Пруды заглянешь?
– Давай, Петр, пообедаем вместе. Принимать пищу во всех случаях надо – совместим приятное с полезным.
Подполковник улыбнулся. Поесть Сева любил и умел. Трапезничать в его компании было приятно:
– Идет. – Согласился Ерожин, и они договорились встретиться в городе.
В офисе Петр Григорьевич застал Грыжина и Глеба, беседующими с огромным бородатым клиентом.
– Не помешаю? – Спросил он, присаживаясь на свободное кресло.
– Как директор может помешать подчиненным? – Съязвил Грыжин и подмигнул подполковнику. Петр Григорьевич знал, что огромного бородача зовут Семой и он «заказал» своего сотрудника. Начальник одного из отделов его фирмы последнее время вел себя странно. Прибыль из отдела непонятным образом исчезала. И сейчас Глеб докладывал заказчику результаты расследования. Сотрудник Семы страдал азартом игрока. Михеев выдал бородачу расписание заездов на ипподроме, где тот проигрывал деньги и привел суммы этих проигрышей за месяц.
– Вот, бляха-муха, в чем дело. Жаль, способный мужик. – Огорченно вздохнул бородатый великан: – Придется уволить, а у него трое детей.
– Да, азарт иногда хуже водки. – Со знанием дела произнес Грыжин. Сема расплатился за работу и невесело пошутил, что гонорар сыщикам – это последний ущерб, который нанес ему азартный работник.
– Хочешь пять капель? – Спросил генерал Ерожина, пока Глеб пошел провожать клиента.
– Я и так, как сонная муха. – Отказался Петр Григорьевич. Генерал извлек из своих карманов плоскую фляжку с неизменным армянским коньяком «Ани» и налил себе четверть стакана.
– Дело хозяйское, а я по случаю гонорара себе позволю. Кстати, зарплату не желаешь получить?
– Неплохо бы. Никогда не думал, что младенцы – такое дорогое удовольствие. Памперсы, доктора, витамины. – Пожаловался он Грыжину. Генерал выпил свой коньяк, крякнул и полез в сейф:
– Да, теперь рожать детишек разорительно. – Заметил он, отсчитывая купюры: – Вот тебе, Петро десять тысяч, корми наследников, особенно Ванечку. Он мужик.
– Мне теперь и зарплату получать совестно. Вы работаете, а я вроде мебели. – Признался Ерожин, но деньги взял.
– Не кокетничай, подполковник. Если бы не твое имя, к нам бы никто не зашел. Клиент на Ерожина бежит, да и Глеб без тебя в каком-нибудь гараже гайки бы крутил, а теперь он настоящий сыщик. А Ванечка и Леночка скоро начнут спать по пятнадцать часов в сутки, и ты опять станешь молодцом. – Успокоил директора Иван Григорьевич.
– Жалко бородача. Видно, добрый мужик, переживает за своего игрока. – Сказал Михеев, возвращаясь в комнату.
– Жизнь штука сложная. – Философски изрек Грыжин и снова достал свою фляжку: – Давай, Глеб, ты заработал, факты собрал грамотно и выложил их достойно. Можешь себе позволить.
– Так закуски же нет. – Отказался Михеев, оглядывая пустые столы: – Может, мы всем коллективом пойдем заправимся?
– Вы идите, а я сегодня с родственником обедаю. Кроткин совета просит, не могу свояку отказать. На его «Саабе» катаюсь.
– Ну, положим, машину ты честно отработал, но родственнику отказывать грех. – Согласился Грыжин и обратился к Глебу: – Насчет закуски не переживай. Мне Варя целый бидон своих фирменных щец выдала. Тут и заправимся.
Супы домработницы Грыжина Вари давно снискали горячих поклонников в лице всех хоть раз их отведавших. Глеб хмыкнул и направился за тарелками. Петр Григорьевич пожелал своим сотрудникам приятного аппетита и вышел из офиса.
Сева ждал Ерожина у Петровских Ворот. Петр Григорьевич подъехал к маленькому ресторанчику в начале бульвара и отметил среди других иномарок знакомый «Мерседес» мышиного цвета. Приткнув свою машину рядом, подполковник вошел в зал ресторана и огляделся. Кроткин сидел в уголочке и уже что-то жевал. Ерожин улыбнулся и направился к его столику. Быстро помяв пухлой пятерней руку подполковника, Сева указал Петру Григорьевичу на кресло рядом, и начал торопливо перечислять блюда, по его мнению, заслуживающие внимания. Ресторан держали южане и кухня здесь имела кавказский привкус.
– Полностью полагаюсь на тебя. – Заверил Ерожин.
– Давай закусим сациви, на первое похлебаем супчика пяти, а на второе покушаем осетринку на вертеле. Рыбка у них славная. Свеженькую с Каспия получают. И кофейком турецким закончим. Пить будем Нарзан. Мы за рулем, и нам алкоголь не показан. Согласен?
Ерожин утвердительно кивнул, Кроткин плотоядно потер руки и вызвал официанта. Через минуту их стол, помимо перечисленного Севой меню, заполнили блюда с сыром, зеленью, помидорами, огурцами, гурийской капустой и маринованным чесноком.
– Куда столько? – Изумился Ерожин.
– Пусть. Люблю, когда всего много. – Ответил Кроткин и сосредоточенно принялся за еду. Петр Григорьевич понял, что пока родственник не насытится, разговора не будет и последовал его примеру.
– Ну, вот, теперь за кофейком я тебе расскажу, за чем звал. – Сообщил молодой человек, удовлетворенно отваливаясь на спинку кресла и вытирая пухлые пальцы красной салфеткой с вензелем ресторана.
– Я еле живой, боюсь, усну, так облопался. – Вздохнул Ерожин.
– Много? Я только червячка заморил. – Удивился Кроткин. Петр Григорьевич покачал головой и решил не отвечать.
– Я сегодня пообедал скромно. Меня очень беспокоит дело, о котором я тебе расскажу. От него у меня и аппетит пропал. – Пожаловался Сева.
– Не завидую я Вере. Такого мужика прокормить работа еще та. – Усмехнулся подполковник.
– Веришь, Петя, дома меня морят голодом. Верка придумала диету и пытает меня ей ежедневно. Если бы я следовал ее предписаниям, давно бы ноги протянул. Но слава Богу, мне по работе часто приходиться вести переговоры за столом. – На полном серьезе поведал Кроткин.
– Ладно, хватит о жратве, выкладывай свою проблему. – Попросил Ерожин. На еду он смотреть больше не мог.
– Я, Петя, кажется, сделал большую глупость. – Начал Сева, прихлебнув кофе. Ерожин тоже взял чашечку. Темный густой напиток приятно взбодрил сыщика. Кофе тут варить умели. Ерожину захотелось покайфовать, он подумал и, позвав официанта, попросил сигарету.
– Я курю редко, поэтому пачку нее надо. Пожертвуйте мне одну хорошую сигаретку на ваш вкус.
– Официант полез в карман, вынул пачку с незнакомым названием и протянул Ерожину:
– Это наши бакинские. Табак настоящий.
Ерожин поблагодарил и, прикурив у официанта, приготовился слушать. Сева говорил как всегда точно и по делу. Он выдал большую сумму на выкуп похищенного бизнесмена и теперь сомневался, правильно ли поступил. Необычную свадьбу в бане он описал особенно подробно.
– Ты совершил благородный поступок, и это само по себе похвально. – Резюмировал Ерожин: – Что ты теперь хочешь от меня?
– В том-то и дело, что благородство это смахивает на дурь. Деньги я дал на эмоциональном порыве, а для человека бизнеса такое не простительно. Понимаешь, у меня появились сомнения во всей этой истории.
– Тогда давай по порядку с самого начала. Где ты познакомился с Натаном Марковичем? Что вас связывает? В каких проектах вы сотрудничали? Одним словом, выкладывай все.
Кроткин допил кофе, поставил чашечку на блюдце и тщательно вытер губы:
– Познакомился с Веселым я два года назад. Мне порекомендовал его человек из администрации президента. Этого человека я знаю давно и полностью ему доверяю. Натан Маркович купил акции производства по переработке мусора и хотел от меня помощи в переоборудовании этого производства. Он желал получить современную западную технологию, но, не имея опыта в данной отрасли, опасался самостоятельно выбрать фирму-поставщика. Мы подписали контракт. Я сделал серьезный анализ и вычислил немецкую компанию, которая и поставила на его производство несколько автоматических линий. Мы сотрудничали без проблем и остались друг другом довольны. Такой значительный контракт требует, как ты догадываешься, частого общения. Встречаясь с генеральным директором, я проникся к нему искренней симпатией. Этот человек не совсем обычный и очень к себе располагающий. Он не мелочен, старается помочь людям, если к нему обращаются, иногда рискует, но всегда с успехом. Не случайно и свою компанию он назвал «Риск». Это умный мужик, и немного артист. Но артист в хорошем смысле. Ты меня понимаешь?
– Ерожин затянулся сигаретой, сбросил пепел и утвердительно кивнул. Сева на мгновенье замолчал, собираясь с мыслями:
– Мы сделали еще одну совместную работу. Переоборудовали цех завода по изготовлению упаковки. Веселый выкупил значительную часть акций этого завода и хотел превратить его из кустарного, в высоко рентабельное современное предприятие. Этот проект нам тоже удалось реализовать, и я опять убедился, что партнер Натан Маркович надежный, и наш фонд вполне прилично заработал. Кроме бизнеса, мы нередко встречались на всяких тусовках и раутах. А последние полгода иногда и просто обедали вместе. Не могу сказать, что мы стали друзьями, но к этому шло. При последнем свидании Натан Маркович пригласил меня на свадьбу дочери. Я с удовольствием это приглашение принял. Наша взаимная симпатия росла, мы решили познакомить наших жен и встречаться домами. Веселый много старше меня, но ты знаешь, что уж так повелось, все мои друзья на поколение старше. Видно, я сам молодой старичок. С одногодками мне скучновато. – Виновато улыбнулся Сева: – Вот и вся предыстория нашего знакомства.
– Какие факты в общении с этим господином навели тебя на мысль, что он человек необычный? Постарайся припомнить. – Попросил Ерожин и затушил сигарету.
– Ничего не желаете? – Поинтересовался официант. Ерожин хотел категорически отказаться, но не успел. Сева потребовал повторить кофе и принести им по пирожному.
– В меня больше ничего не влезет! – Взмолился подполковник.
– Не справишься, я помогу. – Заверил Кроткин и дождался, когда официант удалится:
– Ты спросил, что необычного я усмотрел в персоне Натана Марковича? Во-первых, он не жмот. Согласись, что среди новых богатеньких такое встречается не часто.
– Пожалуй, если только это не поза. – Согласился подполковник.
– Суди сам. На презентацию по поводу запуска немецкого оборудования мы договорились скинуться. Заказали загородный ресторан. Прием обходился в пять штук. Утром я послал в Салтыковку Рудика, чтобы он внес нашу часть в две с половиной тысячи. Рудик вернулся, выложил мне деньги и сообщил, что Веселый уже расплатился. Я позвонил Натану Марковичу и поинтересовался, в чем дело. «Разве мы договаривались пополам?» – удивился он. «Ладно, в следующий раз ты заплатишь», – и заговорил о другом. Тогда ни он, ни я не знали, что наше сотрудничество скоро продолжится. Это мелочь, но согласись, о человеке она говорит многое.
– А если он уже решил заказать твоему фонду новый проект и хотел тебя подмазать? – Предположил Ерожин.
– Не думаю. Акции завода по изготовлению упаковки он приобрел случайно и два месяца спустя.
– Теперь припомни, как звучало само приглашение на эту свадьбу. – Ерожин извлек из кармана свой блокнот и что-то в него записал.
– Веселый позвонил мне примерно за неделю и предупредил, что торжество назначено на воскресение. «Когда принесут пригласительный билет, пожалуйста, не удивляйся, если тебе он покажется шуткой. Там все будет всерьез». Я запомнил его слова и, когда пригласительный принесли, без шока воспринял приписку, что на свадьбу надо явиться в плавках. Я уже усвоил для себя, что Натан Маркович любит курьезы.
– Курьезы? – Заинтересовался сыщик: – Это любопытно. Почему у тебя сложилось такое впечатление?
– Чтобы проверить на вшивость своего бухгалтера Сысоева, Натан повез его в Тушино и прыгнул с ним на парашюте.
– Сколько лет бухгалтеру? – Перебил Севу Ерожин.
– Под шестьдесят. Я с ним познакомился на свадьбе.
– Выходит, твой Натан – мужик жесткий. Бухгалтер мог со страху отдать концы. – Усмехнулся Ерожин.
– Сысоев служил в авиации. Натан об этом знал. – Ерожин и это отметил в своем блокноте:
– Как реагировали гости на пленку с обращением Натана Марковича? Не припомнишь чего-нибудь необычного – реплики, высказывания?
– Удрученно, но без паники. Только Анне Табаровской стало плохо. Я тебе уже говорил, что Анну Яковлевну знаю несколько лет. Мы с Верой старались ей помочь и увезли к себе. Переводчица ночевала у нас на Плющихе. Она полночи не давала жене спать, рассказывая о том, какой Натан Маркович замечательный человек. Бедной Вере пришлось нелегко. Она сумела уложить гостью лишь в четвертом часу ночи. Анна Яковлевна пребывала в таком состоянии, что оставить ее одну раньше не удавалось. Заместитель Веселого назначил на следующее утро сбор друзей Натана Марковича с целью собрать средства для его выкупа. Мне предстояли заранее запланированные важные переговоры, которые я был не в силах отменить, и вместо себя послал Рудика. Он внес пятьдесят тысяч долларов от нашего фонда, о чем и получил расписку бухгалтера Сысоева. Освободившись, я приехал к себе в офис, и что-то меня забеспокоило. Не могу объяснить почему, но я по разным каналам решил проверить, как идут дела компании «Риск». И выяснились интересные детали. Акции предприятия по переработке мусора Веселый месяц назад продал. Избавился он и от акций завода по производству упаковки. Причем оба предприятия наращивали прибыль и продавать их акции сейчас крайне невыгодно. С заводом по переработке мусора Московское правительство собирается заключить долгосрочный договор. Через полгода Веселый мог бы выручить за него вдвое больше. Эти и еще некоторые штрихи показали мне, что компания «Риск» возможно, находится плачевном состоянии. Что там происходит, я пока не знаю, но по тем шагам, что компания предпринимает, Веселый или на грани банкротства, или затеял какой-то финт ушами… Вот я и засомневался, не трюк ли вся эта история с похищением? Полмиллиона черного нала, который должны собрать для выкупа директора его приближенные, может оказаться последним шансом для Натана Марковича удержаться на плаву.
Официант принес кофе с двумя эклерами, и Кроткин смолк. Петр Григорьевич смотрел, как его свояк принялся за десерт, и подумал, что сестра жены Вера не зря ограничивает мужа в еде. Дай Кроткину волю, он не войдет в дверь квартиры.
– Почему не берешь пирожное? – Поинтересовался Сева и, получив заверения подполковника, что он больше есть не в силах, с удовольствием подвинул тарелочку с вторым эклером к себе.
– Ты хочешь выслушать мое мнение об этой истории или поручить расследование? – Спросил сыщик.
– Понимаешь, я намекнул Табаровской, что мой родственник классный сыщик. Но она очень испугалась. Ведь Натан просил не обращаться в органы. Я объяснил, что ты не официальный следователь, и о твоей помощи никто не узнает. Но Табаровская и слышать об этом не хотела. Она кричала, что Натана тут же убьют. Поэтому я не знаю, как поступить. Пятьдесят тысяч для меня большие деньги. Ведь я выдал всю личную свою заначку. Потерять их мне бы не хотелось. С другой стороны, если похищение произошло на самом деле, бандитов злить опасно. Вот я и жду, что ты скажешь?
– Чтобы делать выводы, у меня очень мало информации. Но вся эта история выглядит достаточно странно. Ты дословно помнишь обращение похищенного? – Ерожин взял чашечку – кофе его уже остыл – и выпил его залпом.
– Не уверен, что помню каждое слово. – Кроткин смешно наморщил лоб и засопел: – Но общий смысл я тебе передал верно.
– Если я правильно понял, похищенный деньги для выкупа от бандитов просит вручить своему заместителю? – Переспросил сыщик.
– Да, про деньги я запомнил точно. – Подтвердил Сева.
– Мне самому это дело любопытно. Я им займусь. – Вдруг заявил Ерожин.
– Текущие расходы на себя возьму. – Обрадовался Кроткин: – Я так и знал, что ты не утерпишь.
– Давно не было ничего стоящего, а тут можно размяться. – Ухмыльнулся Петр Григорьевич: – Только Наде одной трудно. А с малышами от меня проку мало.
– Хочешь, я поговорю с Верой и она переедет на некоторое время к вам? Это тебе развяжет руки. – Предложил Сева.
– Не надо. У меня появилась другая мысль. Но за желание помочь я тебе очень благодарен.
Кроткин подозвал официанта, расплатился по счету, и они с Ерожиным вышли на улицу. Возле машин подполковник записал в свой блокнот адрес офиса компании «Риск», забрал у Севы визитку Владимира Игнатовича Сазонова и попросил описать его внешность.
– Немного выше среднего роста, интеллигент, тип европейский, по-мужски довольно красив. Человек вполне светский, хороший оратор. Глаза серо-голубые. Возраст между сорока и пятидесятью, ближе к полтиннику. Волосы аккуратно зачесаны назад.
– Спасибо, Сева. Тебе бы в органах работать. – Улыбнулся Ерожин.
Усевшись в «Сааб», Петр Григорьевич достал из кармана мобильный телефон и позвонил в Самару. К телефону подошла Шура.
– Алексей к вам собирается. – Сказала она Петру, очень обрадовавшись его звонку.
– Это хорошо. Но я звоню по другому поводу. Шура, как ты думаешь, Дарья не согласится приехать к нам, помочь жене с малышами? Мне трудно работать. Надя одна не справляется. Она и так спит на ходу.
Голос Шуры на минуту пропал и Ерожин уже решил, что это неполадки в связи. Но Шура задумалась.
– Зачем тебе Дарью от дома отрывать? Привози Надю к нам. Алеша будет счастлив, да и я без внука скучаю, а тут двое. Мне в радость с ними возиться. Я получше Дарьи управлюсь.
Петр Григорьевич услышал в ее голосе искреннее желание получить его двойняшек и улыбнулся:
– Я посоветуюсь с Надюхой и тебе перезвоню.
В офис подполковник заезжать не стал, а направился прямо домой. Надя купала Ваню и казалась усталой. Леночка, уже завернутая в одеяло, после купания выглядела довольной. Она сосредоточенно мяла деснами соску и ухватила Ерожина за палец.
– Ты не хочешь пожить немного у Алексея и Шуры? – Осторожно спросил он, когда Надя запеленала и мальчика.
– Я не думала об этом. – Ответила жена без всякого выражения. Ерожин заметил, что в последнее время Надя часто стала ко всему безразлична.
– Шура тебе даст немного отдохнуть. Она умелая женщина и очень любит детей. Своих у нее не было. – Развивал мысль Ерожин: – А у меня тут наклевывается интересное дело.
– Конечно, ты со мной не можешь работать. Так мы скоро по миру пойдем. – Грустно сказала Надя: – Когда ехать?
– Алексей собирается в Москву. Может, мы с ним вместе вас отвезем. – Ответил Ерожин. При упоминания Алексея, Надя наконец улыбнулась.
– Папа Алеша едет? Как я рада!
– Вот и прекрасно. Тогда я звоню Шуре, что ты не против.
Алексей Ростоцкий прилетел в шесть утра вместе с женой. Шура первый раз была в Москве у Ерожина. Она сразу взялась за малышей, и Надя только просыпалась, чтобы их покормить и тут же засыпала снова. К вечеру она порозовела и ожила.
– Я, кажется, не хочу спать?! – С удивлением сказала она за ужином. На следующее утро Ерожин послал Глеба за билетами на самолет, а сам занял наблюдательный пост у квартиры Сазонова. Он прождал с восьми до десяти, но человека, которого описал ему Сева, выходящим из квартиры, не дождался. Тогда сыщик набрал номер домашнего телефона и, услышав женский голос, попросил Владимира Игнатьевича.
– Его тут нет. – Раздался истерический крик.
– А когда он будет?.
– Не знаю! Володя ушел из дому. – Рыдающим голосом сообщила женщина и бросила трубку. Петр Григорьевич хмыкнул и поехал на Коммунистическую. Остановив машину неподалеку, так, чтобы иметь в поле зрения подъезд особняка компании «РИСК», он набрал служебный номер Сазонова.
– Заместителя директора сейчас нет. Что ему передать?
– С кем я говорю? Спросил Ерожин.
– У телефона секретарь генерального директора Северцева.
– Передайте Владимиру Игнатьевичу, чтобы он позвонил домой. Его супруга очень волнуется. – На ходу придумал Петр Григорьевич.
– Заместитель директора будет через полчаса. Я обязательно ему передам. Звонко отрапортовала Северцева: – А с кем я говорю?
Сыщик поспешил отключить мобильный и, спрятав его в карман, стал ждать. Он старался держать под наблюдением всю улицу, потому что не знал, с какой стороны должен приехать Сазонов. Черный «Мерседес» возле подъезда Ерожин отметил сразу. Он даже вышел из своей машины и, проходя мимо парадного, незаметно потрогал капот «Мерседеса». Двигатель был холодным. Подполковник догадался, что это лимузин похищенного генерального.
Сазонов прибыл на жигулях. Ерожин признал заместителя директора сразу. Сева описал его точно. Углядев, что Владимир Игнатьевич расплачивается с водителем, подполковник сообразил, что Сазонов приехал на частнике. – Странно, что он не пользуется машиной фирмы… – Отметил для себя сыщик и внимательно оглядел заместителя похищенного Натана Марковича.
– Приятно познакомиться. – Сказал он сам себе. Теперь Ерожин знал Сазонова в лицо. Если предположение Кроткина верно, и Веселый свое похищение инсценировал, то, по мысли Ерожина, Владимир Игнатьевич должен быстро вывести сыщика на место, где затаился хитроумный Натан.
* * *
Анна Яковлевна вышла из офиса компании «Риск» с сухими глазами. После оскорбительного заявления бизнесменши Трусовой, что она вешается на Натана, а теперь, когда для его спасения нужны деньги, смотрит им в руки, Табаровская убежала в туалет и там полчаса проплакала. Затем она собралась, умылась и достала косметичку. Находиться с этими людьми под одной крышей женщина больше не желала. Она брела по улице и думала, как мелки и ничтожны те, кто окружает ее любимого. «Как можно, имея деньги, торговаться и жадничать, если жизни человека угрожает опасность!? Да еще человека, который им всем помог!» Анна Яковлевна была уверена, что каждый, кто знает Натана Марковича, прослышав про его беду, тут же выложит все до последней копейки, лишь бы ему помочь. Столкнувшись с ужасной реальностью, она была потрясена черствостью и эгоизмом людей. «Теперь, – решила Анна Яковлевна – Натан поймет, что все его продали. И единственный по-настоящему преданный ему человек – это она». Тут Табаровская вспомнила о существовании законной жены Веселого.
«Почему Элеоноры не было в конференцзале? Вдруг Элеонора решила показать себя и найти полмиллиона долларов полностью?» На ее месте Анна Яковлевна именно так бы и поступила. Это соображение не оставляло Табаровскую, и женщину потянуло в дом Веселого, чтобы убедиться в верности своей догадки.
Конечно, она понимала, что такой великодушный поступок супруги еще больше привяжет Натана к жене. Но перед лицом смертельной опасности для самого дорогого человека Табаровская с мыслью, что не она спасительница любимого, мирилась. «Лишь бы он остался жив», – думала Анна.
Квартира четы Веселого находилась рядом с Тверской в Каретном переулке. Анна Яковлевна оглянулась. За своими мыслями она забыла, сколько времени шагает и где находится. Оказалось, что она уже возле Таганской площади. Она немного постояла, размышляя, как поступить, и направилась на Садовое кольцо. Там она добралась до остановки и села в десятый троллейбус. Тихоходный общественный вагон медленно плыл в потоке машин. Пассажиров в нем ехало немного, и Анна Яковлевна уселась у окна, возле водительской кабины. Около Курского вокзала троллейбус надолго застрял в пробке. Нетерпеливые пассажиры попросили водителя, и тот, открыв двери, выпустил желающих. В салоне осталось всего несколько человек. Анна Яковлевна никуда не опаздывала, и потому не пошевелилась. Она глядела в окно и вспоминала все, что связывало ее с Натаном Марковичем с первого дня их знакомства. Она помнила их первую встречу, словно это было вчера. За ней тогда ухаживал Сазонов. Володя ей даже нравился. Он был красив, остроумен, правда, немного циничен, но ему это шло. На Сазонова девушки заглядывались, но он, кроме Анны, никого не замечал. В тот вечер они собирались пойти в кино, и договорились встретиться у памятника Маяковского. Натан и тогда жил в Каретном переулке. Квартира принадлежала его отцу, который в Москве почти не бывал, потому что всегда руководил какой-нибудь гигантской стройкой. Натан и родился не в Москве и даже не в России, а в Египте, где отец строил электростанцию.
Анна шла к Володе Сазонову, как всегда на десять минут позже назначенного срока. Она считала, что для девушки немного опаздывать на свидание – хороший тон, а приходить минута в минуту неприлично. Сазонов нервно разгуливал вокруг памятника с белой гвоздичкой в руках. Аня даже погоду в тот осенний день запомнила. Дождя тогда не было, но все шли по улице с зонтами. Еще дул ветер и Аня волновалась за свою широкую юбку, которую ветер норовил задрать. Она так и подошла к Сазонову, придерживая юбку у колен. Володя протянул ей цветок, она его взяла не сразу и ветер гвоздичку попортил. В кино они тогда не пошли. «Мне надо навестить друга, он упал с мотоцикла и сломал ногу».
«Вот еще? Я твоего друга не знаю и навещать его мне неудобно». – Уперлась Аня, и Сазонов принялся долго и нудно ее уговаривать. Он много рассказал тогда о Натане. Сазонов вместе с Веселым учились на одном курсе в МГУ. Володя говорил о друге с завистью и восхищением. Аня узнала, что Натан бесшабашный и отчаянный парень. Он и ногу сломал потому, что решил съехать на мотоцикле с Ленинских гор. Девушку это заинтересовало и она дала себя уговорить.
Квартира Веселого Табаровскую поразила. Эта была непривычно большая отдельная квартира, что в те времена имели не многие. Но не только размеры жилья потрясли Аню. На стенах, буфетах и книжных полках она увидела множество вещиц со всех концов света. Там было и чучело крокодила с Кубы, и черные африканские маски, и огромная шкура бурого медведя из Сибири, и еще бог весть что. Все это были подарки и сувениры отца Натана. Но больше всего подействовали на девушку фотографии на стенах. Они тоже запечатлели разные страны и континенты, но самое интересное в них было то, что сам Натан рядом с отцом на многих фото присутствовал.
– Ты был в Африке? – Спросила Аня, когда молодой хозяин квартиры с перевязанной головой, на костылях, сопроводил их на кухню и угощал чаем.
– Он и в Австралии был. – Ответил за Натана Сазонов. Аню удивило, что молодой человек вовсе не кичился этим, хотя в те времена далекие страны казались волшебной сказкой, а за границей бывали избранные. Наоборот, Натан очень смешно над собой подтрунивал. Аня до слез смеялась над его рассказом о падении с мотоцикла. Натан поведал, что, кроме ноги, рассек еще голову и в ней, к удивлению врачей, оказались опилки. Он очень комично просил это держать в тайне. Аня влюбилась с первого взгляда.
Троллейбус наконец тронулся и Анна Яковлевна вздрогнула. Она так погрузилась в воспоминания, что снова забыла где находится. Мимо проплыл Разгуляй, затем Красные Ворота. Перед поворотом к трем вокзалом троллейбус снова застрял. Анна Яковлевна продолжала жить прошлым…
На другой день Табаровская навестила сокурсника Сазонова сама. Натан вовсе не удивился ее приходу. Молодой человек жил один. Отец в очередной раз пропадал на далекой стройке, и мать на несколько недель уехала к мужу. Веселый не сообщил родителям о своем переломе, и мать возвращаться раньше намеченного срока не собиралась. Аня прибралась в квартире и осталась на ночь. Эта была ее первая ночь с мужчиной. Она тогда сама разделась почти донага и лишь с трусиками никак не могла расстаться. Натан молча их сорвал. Любовник с гипсовой ногой, да еще первый мужчина в жизни – опыт не ординарный. Вспомнив об этом, Анна Яковлевна покраснела и оглянулась по сторонам. Ей показалось, что ее интимные мысли кто-нибудь сможет прочитать. Но в салоне дремал грязный бомж, а на задних сидениях увлеченно беседовали две дамы преклонного возраста. На Табаровскую никто не обращал внимания. Анна Яковлевна облегченно вздохнула и снова отвернулась к окну.
До приезда матери Натана она все свободное время надеялась провести рядом с любимым в Каретном переулке. Но ее обожание молодому человеку скоро наскучило. Однажды она позвонила в дверь, и ей не открыли. Натану сняли гипс, и больше находиться в обществе влюбленной девушки он не пожелал. Когда Аня со слезами на глазах дождалась его в подъезде, он прямо ей сказал, что хочет жить свободно, а Анне предложил свою дружбу. С тех пор они и «дружат».
Троллейбус наконец добрался до площади Маяковского. Анна Яковлевна вышла на улицу и зашагала в сторону Каретного переулка. В этот дом она всегда входила с щемящим сердцем. Здесь она была единственный раз в жизни счастлива с мужчиной. Тут прошли ее самые светлые и самые трагические минуты. Табаровская набрала код и вошла в подъезд.
Элеонора открыла ей дверь и, кивнув, ушла в гостиную. Анна Яковлевна сняла туфли, нашла тапочки, которые за много лет считала своими, и проследовала за хозяйкой. С тех далеких времен, когда Анна Яковлевна молоденькой девушкой впервые переступила порог, квартира сильно изменилась. По настоянию Элеоноры Ивановны, Натан сменил мебель, сделал банальный евроремонт и жилье свою индивидуальность безвозвратно утратило. Теперь все тут скорее напоминало шикарный номер в отеле, нежели обитель живого человека. И лишь фотографии и часть заморских вещиц напоминали о былом.
– О нем ничего нового? – Спросила Анна Яковлевна, присаживаясь на краешек кресла. Супруга Натана сидела за журнальным столиком и раскладывала пасьянс.
– А что может быть нового? – Без особого выражения поинтересовалась она.
– Эти бандиты не проявились?
– Зачем я им нужна? – Удивилась Элеонора Ивановна. Им нужны деньги, а у меня их нет.
– Почему же ты тогда не пришла в офис? Я думала, что ты нашла эти проклятые доллары сама. – Анна Яковлевна резко встала и подошла к журнальному столику.
– Я нашла?! Нашла полмиллиона? – Переспросила Элеонора и расхохоталась.
– Почему ты смеешься? – В ужасе отшатнулась Табаровская.
– Фамилия у меня по мужу Веселая, вот и смеюсь. – Ответила она и сразу сделалась такая же равнодушная, как и прежде.
– Они не набрали всей суммы. – Сказала Анна Яковлевна шепотом.
– Конечно, нет. Кто же даст все свои деньги. – Спокойно согласилась Елеонора Ивановна.
– Его же убьют! – Воскликнула Табаровская. Спокойствие супруги Натана Марковича ее пугало.
– Не думаю. Наверное, он, как всегда, выкрутится. Хотя, может, и убьют…
– Ты понимаешь, что говоришь!? Ты же его жена. – Анна Яковлевна совсем растерялась.
– Ну и что, жена? У меня есть триста долларов на еду до конца недели. Эти деньги я могу отдать, хотя сидеть голодной мне бы не хотелось. А больше у меня нет. – Усмехнулась Элеонора Ивановна.
– У тебя есть сбережения, драгоценности! Есть квартира Вики, наконец. – Недоумевала Анна Яковлевна.
– Ты что, дура!? Какие сбережения? Натан покупал мне шмотки и кормил. А квартиру Вики я и не подумаю продавать. Во-первых, она стоит тысяч пятьдесят, а потом, где же молодые будут жить? У меня на голове? Нет уж, изволь. – Элеонора Ивановна смешала карты и встала:
