Андрей Анатольевич Кулинский
Птицы
– Это водка, – сказал вождь. – А ты молодец. Ноа.
Все так же посмеиваясь, они отправились вниз по птичьей тропе, а Ноа сидела, закрыв глаза, стараясь отдышаться, а дождь шел все сильнее.
– Ноа, – услышала она голос Абеля сквозь шум в ушах. – Пойдем, Ноа, пойдем.
Он поднял ее и повел к автостоянке. У машины она почувствовала себя совсем плохо, села на сырой асфальт, дышать было тяжело. Несмотря на дождь, ей казалось, по лицу ее бежит один лишь пот, все вокруг расплывалось, боль в ноге и груди застилала ей зрение и вновь ее начало тошнить. После этого приступа дышать стало легче.
– Может уже поедем? – спросил Абель.
– Рут знала меня, – сказала Ноа, отплевываясь. – Когда ты меня к ней привел, она меня знала. Иногда она говорила про какую-то болезнь, а я ее не слушала… Ты все подстроил с самого начала?
– Не говори ерунду, какая еще болезнь? Тебе стало плохо в тот день, перед грозой, и я нашел Рут. Она помогла тебе. А теперь мы поедем?
– Нет, – голос Ноа срывался. – Сначала расскажи мне правду. И не держи за дуру. Вождь только что сказал про обман, про то, как мы наврали про мою болезнь Рут… Ты заранее все подстроил. Приехал сюда, познакомился с ней. Мерзавец. Ты искал пути, как проникнуть в резервацию, потому что на тропе мы бы ничего не нашли… Все было ложью, как и твой рассказ про шпионов и коллекционера. Ты врал мне с самого начала, использовал меня!
– Прекрати.
– А Шейла и Лорена? За этим, наверное, ты пригласил трех женщин в эту экспедицию. До последнего момента не знал, кто сыграет твою бедную женушку, у которой не может быть детей…
– Как тебе это в голову все пришло? – нервно усмехнулся Абель. – Шейлу и Лорену пригласил президент университета, ты это знаешь.
– Как будто сложно было это устроить, для такого пройдохи, как ты. Выбирал между нами, пока не узнал, что дочь Рут зовут, как меня. Так проще было играть на ее чувствах, заставить помогать тебе… А на тропе, когда мне стало плохо, ты что-то добавил в мою еду?
– Заткнись.
– Нет. Вот скажи, ведь Лорена была бы готова сыграть все, что ты предложишь, а Шейла, она ведь…
– Да потому что ты такая дура, веришь любому слову! – не выдержал Абель. – И имя не играло важной роли, но когда я узнал… У Шейлы внешность, как у этих индейцев, ведь она откуда-то с востока, но как-то у меня не получалось с ней нормально общаться, а Лорена… нет, ты подходила больше других… А Тео прихватил, чтоб вещи таскал, но этот идиот напился до белой горячки. Были бы со мной нормальные люди, но нет же…
– И перо подбросил, когда мы приехали. Какой ты умный стратег, да? А коллекционер? Это ведь ты выдумал тоже? Как все было на самом деле? Шейла говорила, про слухи о тебе, что ты знаешь дельцов на черном рынке.
– Шейла… Зря я вообще ее пригласил. Ну ничего, и тебе и ей я устрою хорошенькую жизнь, когда мы вернемся. Вылетите из университета обе!
Абель сжал кулаки, как будто собирался ударить Ноа, плюнул и сел в машину.
– До озера доберешься как-нибудь сама, – сказал он прежде, чем уехать.
Ноа проводила его машину взглядом. Совсем никого кругом, тихие улочки окраин города, видневшиеся с птичьей тропы, были безлюдны. Дождь закончился и сквозь тучи стало видно солнце. Взглянула на часы, восемь утра и медленно побрела в сторону города.
К отелю у озера она пришла через несколько часов. Машин здесь не было, и людей как будто тоже. Нога болела так, что все тело пробирала дрожь, а еще Ноа чувствовала, что простыла, нос и пальцы рук были ледяными.
Дверь женского дома оказалась заперта. На стук никто не отвечал, ключей у Ноа не было, и она села в кресло у дверей, закрыла глаза и решила уснуть и больше уже не просыпаться.
Сознание погрузилось во тьму, но не надолго. Она услышала женский голос и почувствовала, как чьи-то ладони тормошат ее плечи. Это была Шейла.
– Ноа, ты где была? – спросила Шейла. – Что с тобой такое? Тебя что, кто-то бил?
– Я была с Абелем, в резервации, – с трудом ответила Ноа.
Устала она настолько, что говорить было трудно.
– Пойдем в дом, отмоем тебя. У тебя кровь по всей одежде и рвота.
Пока Ноа была в душе, Шейла рассказывала ей:
– Абель говорил, что на тропе вы ничего не нашли и оставаться тут бессмысленно. Никаких следов раскопок. Тео уехал сразу, как только отоспался. Мы с Лореной жили тут еще день, а вчера ближе к вечеру Абель заехал за своими вещами, сказал, чтоб мы тоже собирались. Лорена хотела поехать с ним, но он сказал, что поедет длинным путем, собирается заехать к своим друзьям в другом городе. Лорена обиделась и поехала домой одна, а я осталась тут на ночь. Я позвонила сегодня утром в университет, узнала номер твоей мамы, а она сказала, что ты еще не вернулась. А Абель трубку не берет, сбрасывает все звонки. Вот он козел, да?.. Ноа? Ты жива?
– Да, – послышалось из ванной.
– Ты уже все? Помочь тебе одеться?
Несколько минут Ноа не отвечала.
– Помоги, – едва слышно попросила она.
Ноа прижималась к стенке душа, боясь упасть, до халата дотянуться ей самой не получалось. Ее правая нога покрылась черными синяками от закупорившейся крови. Шейла на миг оторопела от этого зрелища.
– Надо ехать в больницу срочно, – сказала Шейла испуганным голосом.
– Надо, но я пока не могу… – Ноа сжимала зубы от боли. – Сперва позвони в полицию… Абель еще должен ехать… Пускай его задержат…
– За что?
– В машине у него кость пропавшей два года назад индейской девушки. Локтевая кость.
Новость об уходе Абеля из университета застала Ноа в больнице. Прошло две недели с событий в индейской резервации на севере страны. Ноа проходила курс лечения, после операции на ноге.
В то утро Шейла решила прийти к ней, прежде ограничиваясь лишь звонками. Кусочки сухих осенних листьев вплелись в букет, который она захватила с собой. Кроме того, Шейла принесла еще фруктов, шоколадное печенье и несколько журналов.
– Ты теперь улыбаешься, – заметила она, войдя в палату.
– Улыбаюсь, потому что ты наконец заглянула.
Шейла поставила букет в вазу на подоконнике, передвинула стул ближе к кровати и села, взяв ладонь Ноа в свою.
– Похудела, – сказала она.
– Ага. Мне полезно, – ответила Ноа. – Значит… он что теперь свидетель?
– Нет, – Шейла сжала губы. – Ничего не получилось. Он теперь совсем к этому не причастен. Уволился по собственному и уже получил работу в другом месте. Теперь он профессор.
– Ясно…
– И все дело… это несчастный случай.
– Все же знают, с чего все началось, что сыновья вождя продали кость и весь черный рынок стал глядеть на север. А тогда наверно тело еще можно было найти.
– Это никак не доказать, – пожала плечами Шейла.
– Они могли и убить ее.
– Могли. Но они говорят, что нашли кость в лесу. На ней были следы звериных клыков, а еще перья, величина кости была необычной для птицы и они нашли покупателя, а потом уже появились слухи, которыми они воспользовались. И еще, что ловушкам десятки лет, и не они их ставили… Несчастный случай. Дело закрыто.
– Значит, никто не будет наказан?
– Никто.
– А Рут? Ты ездила к ней?
– Ездила, – Шейла опустила взгляд – Я тебе не хотела говорить по телефону. Рут умерла неделю назад.
Ноа закрыла глаза, слушая, как за пределами больницы утро превращается в день. Он собирался быть теплым, светило мягкое осеннее солнце, а дерево за окном отбрасывало на стекло тень пляшущих на ветру листьев.
Шейла сжала ладонь Ноа покрепче.
– Даже не думай, – сказала она.
– А о чем я по-твоему думаю? – не открывая глаз, спросила Ноа.
– Не знаю… Надеюсь о том, что космос такой огромный, а наша жизнь так скоротечна, и почти не имеет смысла все, что мы делаем… Все правила и запреты, все ошибки… И главное это прожить запоминающийся момент, и запомниться другим… Но если по твоему, мы живем лишь в чужих воспоминаниях, то теперь ты живешь в моих.
– Ты слишком хорошо меня знаешь, – Ноа посмотрела на Шейлу глазами, блестящими от слез.
– Ты много говоришь в бреду, – улыбнулась Шейла.
