Анджей Сапковский
Геральт (сборник)

Полная версия

– Бесчеловечно и безбожно, – поддакнул присутствовавший в канцелярском покое ратуши богослужитель Крепп. – Так бесчеловечно, что любой дурак догадается, кто за этим стоит. Да, ипат. Хиреадана мы знаем оба, а этому, выдающему себя за ведьмака, недостало бы Силы, чтобы так уделать ключника. Это все работа Йеннифэр, богомерзкой ведьмы!

За окном, как бы подтверждая слова Креппа, громыхнуло.

– Она, и никто другой, – продолжал богослужитель. – Несомненно. Кто ж, если не Йеннифэр, вздумал бы отыграться на государевом советнике Лавроносике?

– Ха-ха-ха! – расхохотался ипат. – На это-то я как раз меньше всего злюсь. Лавроносик подкапывался под меня, на мое место метил. Теперь его уже люди слушать не станут. Как вспомнят, как он по заду отхватил…

– Недоставало еще, чтобы вы начали аплодировать сему преступлению, милсдарь Невилл, – поморщился Крепп. – Напоминаю, если б я на ведьмака не наслал бесогонного заклинания, то бишь экзорцизма, он поднял бы руку на меня и на достоинство храма…

– А ведь ты тоже скверно отзывался о ней в своих проповедях, Крепп. Даже Берран жаловался. Но что правда, то правда. Слышите, поганцы? – Ипат снова повернулся к Геральту и Хиреадану. – Нету вам прощения! Не подумаю потакать таким фокусам! Ну, давайте говорите, что у вас есть в свое оправдание, потому как если нет, то я начихаю на все ваши религии и устрою вам такое, что вы до смерти не забудете. А ну выкладывайте все немедля, как на духу!

Хиреадан тяжко вздохнул и глянул на ведьмака многозначительно и с вопросом. Геральт тоже вздохнул, откашлялся.

И рассказал все. Ну, скажем, почти все.

– Стало быть, вон какие пироги, – произнес богослужитель, немного помолчав. – Хорошенькая история. Злой гений, освобожденный от заклятия. И чародейка, которая заимела на этого гения зуб. Недурственная комбинация. Это может скверно кончиться, очень скверно.

– Что такое гений? – спросил Невилл. – И что надобно этой Йеннифэр?

– Волшебники, – пояснил Крепп, – черпают свою мощь из сил Природы, точнее, из так называемых Четырех Основ, сиречь элементов, популярно именуемых стихиями: Воздуха, Воды, Огня и Земли. У каждой из сих стихий имеется свое Измерение, на колдовском жаргоне Плоскостью именуемое. Существуют, стало быть, Плоскость Воды, Плоскость Огня и так далее. Измерения сии нам недоступны и заселены существами, именуемыми гениями…

– Именуемыми в легендах, – прервал ведьмак. – Потому что, насколько мне известно…

– Не прерывай, – обрезал его Крепп. – То, что тебе известно мало, было ясно уже с самого начала твоего рассказа, ведьмак. Так что помолчи и послушай тех, кто умнее тебя. Итак, гении. Их четыре рода, как и четыре Плоскости. Существуют д’йини, существа воздушные, мариды, связанные со стихией Воды, ифриты, кои есть гении Огня, и д’ао – гении Земли…

– Ну, тебя понесло, Крепп, это называется словесный понос, – вставил Невилл. – Тут тебе не воскресная школа, не учи нас. Говори кратко: чего Йеннифэр хочет от того гения?

– Такой гений, ипат, есть живой сборник магической энергии. Волшебник, имеющий возможность по желанию призывать гения, может эту энергию направлять в виде заклинаний. Ему не надо тяжким трудом вытягивать Силу из Природы, за него это делает гений. Тогда могущество такого чародея становится огромным, почти безграничным.

– Что-то я не слышал о всесильных магах, – поморщился Невилл. – Совсем даже наоборот, сила большинства из них явно преувеличена. Этого не могут, то не в силах.

– Волшебник Стаммельфорд, – прервал богослужитель, снова впадая в менторский тон и встав в позу лектора, – некогда передвинул гору, коя заслоняла ему вид с башни. Никому ни до, ни после не удавалось совершить подобное. Ибо Стаммельфорд, как гласит молва, пользовался услугами д’ао – гения Земли. Сохранились записи о подобных действиях других магиков. Гигантские волны и катастрофические проливные дожди, несомненно, дело рук маридов. Огненные столбы, пожары и взрывы – работа огненных ифритов…

– Смерчи, ураганы, полеты над землей, – проворчал Геральт. – Джеоффрей Монк.

– Верно. Однако, вижу, кое-что ты все-таки знаешь. – Крепп посмотрел на него благосклонней. – Говорят, старый Монк нашел способ заставить служить себе и д’йини – гения Воздуха. Ходили слухи, что не одного. Он якобы держал их в бутылях и использовал по мере надобности, по три желания от каждого гения. Потому что гении, дорогие мои, исполняют только три желания, а потом свободны и смываются в свои измерения.

– Тот, над рекой, ничего не исполнил, – решительно сказал Геральт, – сразу схватил Лютика за горло.

– Гении, – задрал нос Крепп, – существа зловредные и коварные. Не любят тех, кто загоняет их в бутылки и велит передвигать горы. Они делают все, чтобы не допустить произнесения желаний, и выполняют их таким способом, которым трудно овладеть. И предвидеть. Порою выполняют буквально, поэтому надо следить за тем, что говоришь. Чтобы гения захомутать, нужна железная воля, стальные нервы, могучая Сила и немалое умение. Из сказанного тобою следует, что твои умения, ведьмак, были невелики.

– Слишком малы, чтобы эту дрянь обуздать, – согласился Геральт. – Но все же я изгнал его, да так, что воздух выл. А это чего-нибудь да стоит, Йеннифэр, правда, высмеяла мой экзорцизм…

– Какой экзорцизм? А ну повтори.

Ведьмак повторил слово в слово.

– Что?! – Богослужитель побледнел, потом покраснел и наконец посинел. – Да как ты смеешь! Охальник!

– Простите, – пролепетал Геральт. – Честно-то говоря, я не знаю… значения этих слов.

– Так не повторяй, коли не знаешь! И где только ты мог их услышать!

– Ну, довольно, – махнул рукой ипат. – Напрасно теряем время. Ладно. Теперь мы знаем, зачем волшебнице понадобился ваш гений. Но вы говорили, Крепп, что это скверно. Что именно скверно? Да пусть она его поймает и убирается ко всем чертям, мне-то какое дело. Я думаю…

Никому не дано узнать, что в этот момент думал Невилл, если даже это не было хвастовством. На стене возле гобелена с Пророком Лебедой неожиданно возник светящийся четырехугольник, что-то сверкнуло – и на середину комнаты вывалился… Лютик.

– Он невиновен! – крикнул поэт чистейшим звучным тенором, сидя на полу и водя кругом дурным взглядом. – Невиновен! Ведьмак невиновен. Я желаю, чтобы в это поверили!

– Лютик, – ахнул Геральт, удерживая Креппа, явно собиравшегося выкрикивать экзорцизмы, а может, и заклятия. – Ты откуда свалился… Лютик?

– Геральт! – Бард вскочил с пола.

– Лютик!

– Это еще кто такой? – буркнул Невилл. – Черт побери, если вы не прекратите колдовать, я за себя не поручусь. Я сказал, здесь, в Ринде, колдовать нельзя! Сначала надо подать письменное прошение, потом оплатить пошлину и налог на имущество… Эй! А это, случайно, не певец, заложник ведьмы?

– Лютик, – повторил Геральт, держа поэта за руки. – Как ты сюда попал?

– Не знаю, – признался бард с глупейшим и обеспокоенным выражением на лице. – Честно говоря, я не совсем понимаю, что со мной творится. Помню немного, но провалиться мне, если знаю, что тут было явью, а что кошмаром. Однако припоминаю миленькую чернулечку с горящими глазами…

– Нашли время болтать о чернулечках, – прервал Невилл. – К делу, уважаемые, к делу. Ты кричал, что ведьмак невиновен. Как это понимать? Что, Лавроносик сам себя высек? Потому что ежели ведьмак невиновен, то иначе быть не могло. Разве что коллективная галлюцинация.

– Мне ничего не ведомо ни о… э… высечении, ни о галлюцинациях, – гордо проговорил Лютик, – ни о лавровых носиках. Повторяю: последнее, что я помню, была моднючая женщина, со вкусом одетая в черное и белое. Вышеупомянутая дама грубо кинула меня в светящуюся дыру явно магического портала. А до того дала четкое и ясное указание: по прибытии на место я должен был немедленно сообщить, цитирую: «Желаю, чтобы мне поверили, что ведьмак не виновен в том, что произошло. Таково, а не иное мое желание». Конец цитаты. Буквально так. Да, я спросил, в чем дело и зачем все это. Чернулечка не дала мне говорить. Обругала неизысканно, взяла за шиворот и кинула в портал. Это все. А теперь…

Лютик выпрямился, отряхнул куртку, поправил воротник и фантазийное, хотя и грязное жабо.

– …соблаговолите мне сказать, как называется и где находится лучший в этом городе кабак.

– В моем городе нет плохих кабаков, – медленно произнес Невилл. – Но прежде чем убедиться в этом, ты познакомишься с лучшей в моем городе ямой. Ты и твои дружки. Вы еще не на свободе, паршивцы, напоминаю! Гляньте-ка! Один плетет небылицы, другой выскакивает из стены и кричит о невиновности, чего-то желает, верещит, требует, чтоб ему поверили. Он имеет нахальство желать…

– О боги! – Богослужитель вдруг хлопнул себя по лысине. – Понял! Я понял! Желание! Последнее желание!

– Что с тобой, Крепп? – насупился ипат. – Прихворнул?

– Последнее желание! – повторил богослужитель. – Она заставила барда высказать последнее, третье желание. Гением нельзя было овладеть, пока он не исполнил этого желания. А Йеннифэр поставила магическую ловушку и, вероятно, поймала гения, прежде чем тот успел сбежать в свое измерение! Господин Невилл, необходимо обязательно…

За окном громыхнуло. Да так, что задрожали стены.

– Черт, – проворчал ипат, подходя к окну. – Близко громыхнуло. Только б не в какой-нибудь дом, мне еще пожара не хватает… Боги! Взгляните! Вы только взгляните на это! Крепп!!! Что это?

Все кинулись к окну.

– Мамочка! – воскликнул Лютик, хватаясь за горло. – Это он! Тот сукин сын, который меня удушил!

– Д’йини! – крикнул Крепп. – Гений Воздуха!

– Над корчмой Эррдиля! – закричал Хиреадан. – Над крышей!

– Она его сцапала! – Богослужитель высунулся так сильно, что чуть не вывалился. – Видите магический свет? Волшебница упекла гения в ловушку!

Геральт молча глядел.

Давным-давно, еще будучи совершенным сопляком, когда он обучался в Каэр Морхене, в Обиталище Ведьмаков, он и его дружок Эскель поймали большого лесного шмеля и привязали к стоявшему на столе кувшину длинной ниткой, вытянутой из рубашки. Глядя, какие штучки выделывает шмель на привязи, они надрывались от хохота до того момента, пока их не накрыл на этом деле Весемир, воспитатель, и не отделал ремнем.

Джинн, круживший над крышей будущего трактира Эррдиля, вел себя точно как тот шмель. Он взлетал и опускался, взмывал и пикировал, яростно гудя, носился по кругу. Потому что джинн, как и шмель из Каэр Морхена, был привязан скрученными нитями из ослепительно ярких разноцветных лучей света, плотно оплетающих его и оканчивающихся на крыше. Однако джинн располагал бульшими возможностями, нежели привязанный к кувшину шмель. Шмель не мог разрушать окрестных крыш, разваливать трубы, разносить в пыль и прах башенки и мансарды. Джинн мог. И делал это.

– Он уничтожает мой город! – взвыл Невилл. – Это чудовище уничтожает мой город!

– Хе-хе! – засмеялся богослужитель. – Сдается мне, нашла коса на камень! Это исключительно сильный д’йини! Воистину реку, не знаю, кто кого поймал, ведьма его или он ведьму! Ха, кончится тем, что д’йини сотрет ее в порошок, и очень хорошо сделает! Справедливость восторжествует!

– Наклал я на справедливость! – рявкнул ипат, не обращая внимания на то, что под окнами могли собраться потенциальные избиратели. – Гляди, Крепп, что творится! Паника, руины! Этого ты мне не сказал, лысый дурень! Умничал, языком трепал, а о самом главном ни-ни! Почему не сказал, что демон… Ведьмак! Сделай что-нибудь! Слышишь, невиновный колдун? Наведи порядок! Прощаю тебе все прегрешения, но…

– Тут ничего не сделаешь, господин Невилл, – фыркнул Крепп. – Вы не обращали внимания на то, что я говорил, вот и все. Никогда не прислушивались к моим словам. Это, повторяю, невероятно сильный д’йини, иначе б чародейка его уже взяла. Я вам говорю, ее заклятия сейчас ослабнут, и тогда д’йини раздавит ее и сбежит. И наступит покой.

– А тем временем город превратится в развалины?

– Надо ждать, – повторил богослужитель. – Но не сложа руки. Отдайте приказ, ипат. Пусть люди покинут окрестные дома и приготовятся тушить пожары. То, что там сейчас творится, пустяк по сравнению с адом, коий разверзнется, как только гений покончит с волшебницей.

Геральт поднял голову, встретил взгляд Хиреадана, опустил глаза.

– Господин Крепп, – решился он вдруг. – Мне необходима ваша помощь. Я говорю о портале, которым сюда прибыл Лютик. Портал все еще соединяет ратушу с…

– Портала уже и след простыл, – холодно проговорил богослужитель, указывая на стену. – Не видишь?

– Портал, даже невидимый, оставляет след. Заклинанием можно этот след стабилизировать. Я пройду по нему.

– Да ты никак не в своем уме! Даже если такой проход не разорвет тебя на куски, то чего ты хочешь добиться? Оказаться в центре циклона?

– Я спрашиваю, вы можете произнести заклинание, стабилизирующее след?

– Заклинание? – Богослужитель гордо поднял голову. – Я не безбожный колдун! Я не произношу заклинаний! Мое могущество проистекает из веры и молитв!

– Можете или нет?

– Могу.

– Так за дело! Время не ждет!

– Геральт, – вклинился Лютик, – ты и впрямь сбрендил! Держись подальше от этого чертова удушителя!

– Прошу тишины! – проговорил Крепп. – И серьезности. Я молюсь.

– Пропади ты со своими молитвами! – не выдержал Невилл. – Я бегу собирать народ! Надо что-то делать, а не стоять и впустую молотить языками. О боги, что за день! Что за отвратный день!

Ведьмак почувствовал, как Хиреадан тронул его рукой. Повернулся. Эльф посмотрел ему прямо в глаза, потом потупился.

– Ты идешь туда… потому что должен, правда?

Геральт замялся. Ему показалось, что он улавливает аромат сирени и крыжовника.

– Пожалуй, да, – помедлил он. – Должен. Прости, Хиреадан…

– Не извиняйся. Я знаю, что ты чувствуешь.

– Сомневаюсь. Потому как и сам этого не знаю.

Эльф улыбнулся. Улыбка получилась не очень радостной.

– В том-то и дело, Геральт. Именно в том.

Крепп выпрямился, глубоко вздохнул.

– Готово, – сказал он гордо, указав на едва видимый контур на стене. – Но портал неустойчив и долго не протянет. К тому же нет никакой уверенности в его прочности. Может разорваться. Прежде чем туда ступить, господин ведьмак, подумайте о своих прегрешениях. Могу, конечно, благословить, но отпустить грехи…

– Недостанет времени, – докончил Геральт. – Знаю, господин Крепп. На это всегда не хватает времени. Выйдите все из комнаты. Если портал взорвется, у вас лопнут барабанные перепонки.

– Я останусь, – сказал Крепп, когда за Лютиком и эльфом закрылась дверь. Он пошевелил в воздухе руками, создавая вокруг себя пульсирующую ауру. – На всякий случай небольшая защита. А если портал взорвется… Попытаюсь вытащить, господин ведьмак. Тоже мне великое дело – перепонки. Перепонки срастаются.

Геральт взглянул на него приветливей. Богослужитель улыбнулся.

– Мужественный вы человек, – сказал он, переходя на «вы». – Хоть и ведьмак. Хотите ее спасти, верно? Но мужество вам вряд ли поможет. Джинны – существа мстительные. Чародейке конец. Да и вы, если пойдете туда, тоже погибнете. Подумайте, чиста ли у вас совесть.

– Уже подумал. – Геральт встал перед слабо светящимся порталом. – Господин Крепп?

– Слушаю?

– Тот экзорцизм, который вас так взбудоражил… Что они значат, те слова?

– Да уж, самое подходящее время для шуток и забав…

– Прошу вас, господин Крепп.

– Что делать, – сказал богослужитель, прикрываясь тяжелым дубовым стулом ипата. – Ваше последнее желание. Отказать не могу. Это значило… Хм… Хм… «Топай отсюда и… оттрахай себя сам».

Геральт вступил в ничто, и холод приглушил сотрясающий его смех.

8

Портал, ревя и бушуя, как ураган, стремительно выбросил его, выплюнул с разрывающей легкие силой. Ведьмак бессильно рухнул на пол, с трудом ловя воздух раскрытым ртом.

Пол дрожал. Вначале он подумал, что трясся он сам после путешествия сквозь разрывающий ад портала, но быстро понял ошибку. Вибрировал, трясся и трещал весь дом.

Он осмотрелся. Это была не та комнатка, в которой он последний раз видел Йеннифэр и Лютика, а большая общая зала ремонтируемой корчмы Эррдиля.

Увидел ее. Она стояла на коленях между стульями, склонившись над магическим шаром. Шар излучал сильное молочное сияние, просвечивая красным сквозь пальцы колдуньи. Свет, отбрасываемый шаром, создавал мигающую, колеблющуюся, но ясную картину. Геральт видел комнатку со звездой и раскалившейся сейчас добела пентаграммой, начертанной на полу. Видел вылетающие из пентаграммы разноцветные потрескивающие огненные струи, исчезающие вверху над крышей, откуда доносился яростный рев пойманного джинна.

Йеннифэр увидела его, вскочила и подняла руку.

– Нет! – крикнул он. – Не надо! Я хочу помочь тебе!

– Помочь? – зло фыркнула она. – Ты?

– Да.

– Несмотря на то, что я тебе сделала?

– Несмотря.

– Странно, но в принципе не важно. Мне не нужна твоя помощь. Убирайся немедленно.

– Нет!

– Убирайся! – взвизгнула чародейка, зловеще скривившись. – Тут становится опасно! Я не могу его взять, не понимаю, но мерзавец не слабеет. Я поймала его после того, как он выполнил третье желание трубадура. Ему уже полагается сидеть у меня в шаре. А он вообще не ослабевает. Похоже, становится еще сильнее! Но все равно я его… осилю, сломаю…

– Не осилишь, Йеннифэр. Он убьет тебя.

– Меня не так легко убить…

Она осеклась. Потолок корчмы вдруг разгорелся и заблестел. Картина, которую проецировал шар, расплылась. На бревенчатом потолке вырисовался большой огненный квадрат. Чародейка чертыхнулась, подняла руку, из ее пальцев посыпались искры.

– Беги, Геральт!

– Что происходит, Йеннифэр?

– Он нащупал меня… – простонала она, краснея от усилия. – Хочет до меня добраться. Создает собственный портал, чтобы пробиться сюда. Разорвать нити он не может, но сквозь портал пройдет. Я не могу… Не могу его удержать!

– Йеннифэр!

– Не отвлекай! Мне надо сосредоточиться… Геральт, беги. Я раскрою свой портал. Для тебя. Будь внимателен, это случайный портал, на другой у меня нет ни сил, ни времени… Не знаю, где ты опустишься… но ты будешь в безопасности… Приготовься…

Большой портал на потолке вдруг ослепительно разгорелся, раздался вширь и деформировался, из пустоты возникла знакомая ведьмаку бесформенная, хлопающая обвислыми губами пасть, воющая так, что заныло в ушах. Йеннифэр вскочила, замахала руками и выкрикнула заклинание. Из ее руки вырвалось полотнище света, охватившее джинна словно сеть. Джинн зарычал и выдал из себя длинные лапы, которые, словно нападающие кобры, потянулись к горлу чародейки. Йеннифэр не отступила.

Геральт кинулся к ней, оттолкнул и заслонил собою. Джинн, опутанный магическим светом, выскочил из портала, как пробка из бутылки, кинулся на них, разевая пасть. Ведьмак стиснул зубы и ударил его знаком, без видимого результата. Но гений не напал. Он повис под самым потолком, раздулся до гигантских размеров, вытаращил на Геральта белые глазищи и зарычал. В этом рыке был как бы приказ, распоряжение. Геральт не понял какое.

– Сюда! – крикнула Йеннифэр, указывая на портал, который она выколдовала на стене у лестницы. По сравнению с порталом гения ее портал выглядел бедно, невзрачно и даже кустарно. – Сюда, Геральт! Беги!

– Только с тобой!

Йеннифэр, водя в воздухе руками, выкрикнула заклинание, разноцветные нити с треском рассыпали искры. Джинн закружился, словно бочонок, напряг узы, растянул их. Медленно, но верно он приближался к чародейке. Йеннифэр не отступала.

Ведьмак подскочил, ловко подставил ей ногу, схватил за талию одной рукой, другой вцепился в волосы на затылке. Йеннифэр грязно выругалась и ударила его локтем по горлу. Он не отпустил. Резкий запах озона, порожденного заклинанием, не заглушил аромата сирени и крыжовника. Геральт подсек чародейке ногу и прыгнул, унося ее прямо в опалесцирующее и мигающее ничто меньшего портала.

Портала, ведущего в неведомое.

Они вылетели, слившись в объятиях, упали на мраморный пол, заскользили по нему, перевернув огромный канделябр, а затем стол, с которого с грохотом и звоном посыпались хрустальные кубки, вазы с фруктами и огромная миска, заполненная толченым льдом, водорослями и устрицами. Кто-то взвизгнул, кто-то запищал.

Они лежали в самом центре ярко освещенной бальной залы. Богато разодетые мужчины и блистающие драгоценностями дамы, прервав танец, ошарашенно глядели на них. Музыканты на галерке оборвали мелодию разрывающей уши какофонией.

– Ты кретин! – крикнула Йеннифэр, пытаясь выцарапать ему глаза. – Идиот! Ты мне все испоганил! Я его уже почти поймала!

– Хрен ты поймала! – крикнул в ответ он, не на шутку обозленный. – Я спас тебя, глупая ведьма!

Она взвизгнула, как взбесившийся кот, ее руки сыпанули искрами. Геральт, отвернувшись, вцепился ей в кисти рук, и они принялись кататься среди устриц, засахаренных фруктов и толченого льда.

– У вас есть приглашения? – спросил вальяжный мужчина с золотой цепью камергера на груди, глядя на них сверху с высокомерной миной.

– Прочь, идиот! – снова взвизгнула Йеннифэр, все еще пытаясь выцарапать Геральту глаза.

– Это безобразие! – укоризненно проговорил камергер. – Поверьте, вы немного переигрываете со своей телепортацией. Я буду вынужден подать жалобу в Совет Чародеев. Я потребую…

Никто не узнал, что потребует камергер. Йеннифэр вырвалась, раскрытой рукой влепила ведьмаку по уху, изо всех сил пнула в лодыжку и прыгнула в угасающий на стене портал. Геральт кинулся следом, уже опробованным на практике движением схватив ее за волосы и талию. Йеннифэр, тоже поднабравшаяся опыта, хватанула его по локтю. От резкого движения у нее лопнуло платье под мышкой, открыв красивую девичью грудь. Из роскошного декольте выскользнула устрица.

Они влетели в небытие портала. Геральт еще услышал слова камергера:

– Музыка! Продолжайте играть! Все в порядке. Прошу не обращать внимания на достойный сожаления инцидент.

Ведьмак был уверен, что с каждым очередным полетом через портал увеличивается вероятность несчастья, и он не ошибся. Они попали в цель, в корчму Эррдиля, но материализовались под самым потолком и, переломив поручни лестницы, с оглушительным грохотом свалились на стол. Стол не мог этого выдержать и не выдержал.

В момент падения Йеннифэр оказалась внизу. Геральт был уверен, что она потеряла сознание. Он ошибся.

Она ткнула его костяшками кулака в глаз и бросила прямо в лицо целую гроздь оскорблений, которых не постыдился бы краснолюдский могильщик, а краснолюдские могильщики были несравненными охальниками. Ругань сопровождалась яростными и беспорядочными ударами, наносимыми вслепую, куда попало. Геральт схватил ее за руки и, стараясь избежать удара лбом, вжался лицом в декольте чародейки, пахнущее сиренью, крыжовником и устрицами.

– Пусти, – крикнула она, извиваясь, словно угорь. – Идиот, глупец, насильник! Пусти, говорю! Привязь сейчас лопнет, ее надо усилить, иначе джинн сбежит.

Геральт не ответил, хотя очень хотелось. Он сжал ее сильнее, пытаясь притиснуть к полу. Йеннифэр отвратительно выругалась, рванулась изо всей силы и ударила его коленом в промежность. Прежде чем он сумел вздохнуть, она вырвалась, крикнула заклинание. Он почувствовал, как чудовищная сила поднимает его с пола и бросает через всю залу, а потом, не в силах вздохнуть, он саданулся о резной двухдверный шкаф и развалил его на мелкие кусочки.

9

– Что там творится? – Лютик, вцепившись в подоконник, пытался пробить взглядом завесу ливня. – Скажите, черт побери, что там происходит?

– Дерутся, – крикнул один из глазеющих бродяг, отскакивая от окна корчмы словно ошпаренный. Его дружки-оборванцы тоже кинулись бежать, шлепая по грязи босыми ногами. – Колдун и ведьма дерутся!

– Дерутся? – удивился Невилл. – Они там дерутся, а этот затраханный демон тем временем превращает мой город в руины! Глядите, он повалил еще одну трубу! И раскидал черепицу. Эй, люди! Бегом туда! О боги, счастье, что дождь, был бы пожар как пить дать!

– Долго это не протянется, – угрюмо произнес богослужитель Крепп. – Магический свет ослабевает, привязь сейчас лопнет. Господин Невилл! Прикажите людям отступать! Там сейчас разверзнется пекло! От дома останутся развалины! Господин Эррдиль, над чем вы смеетесь? Это ж ваш дом. Что вас так развеселило?

– Я развалюху застраховал на кучу денег!

– С учетом магических и сверхъестественных случаев?

– Конечно.

– Разумно, господин эльф. Очень разумно. Поздравляю. Эй, люди, прячьтесь. Кому жизнь мила, не подходите близко!

Из Эррдильева хозяйства донесся оглушительный гул, сверкнула молния. Толпа попятилась, прячась за столбами.

– Зачем Геральт туда полез? – охнул Лютик. – На кой черт? Зачем уперся спасать колдунью? Зачем? Черт побери, Хиреадан, ты это понимаешь?

Эльф грустно улыбнулся.

– Понимаю, Лютик, понимаю.

10

Геральт отскочил от очередной оранжево-огненной стрелы, вылетевшей из пальцев чародейки. Она явно утомилась, стрелы были слабые и медлительные, он увертывался от них без особого труда.

– Йеннифэр! – крикнул он. – Успокойся! Да пойми же ты наконец, что я хочу тебе сказать! Ты не сможешь…

Он не докончил. Из рук волшебницы вырвались тоненькие красные молнийки, впились в него в нескольких местах и буквально обмотали. Одежда зашипела и задымилась.

– Не смогу? – процедила она, встав над ним. – Сейчас увидишь, на что я способна. Достаточно, если ты просто полежишь и не будешь мне мешать.

– Сними это с меня! – зарычал он, пытаясь вырваться из огненной паутины. – Я горю, черт побери!

– Не шевелись, – посоветовала она, тяжело дыша. – Это жжет только когда двигаешься… Я не могу уделить тебе больше времени, ведьмак. Пошалили – и будет, хорошего понемножку. Я должна заняться джинном, он готов сбежать…

– Сбежать? – крикнул Геральт. – Это ты должна бежать! Джинн… Йеннифэр, послушай меня. Я должен тебе кое в чем признаться… Должен сказать тебе правду. Ты удивишься.

11

Джинн рванулся на привязи, облетел круг, натянул удерживающие его нити и смел башенку с дома Бо Беррана.

– Ну и рычит! – поморщился Лютик, непроизвольно хватаясь за горло. – Как рычит! Жуть! Похоже, он чертовски взбешен!

– Ибо взбешен, – произнес богослужитель.

Хиреадан быстро взглянул на него.

– Что?

– Он взбешен, – повторил Крепп. – И неудивительно. Я бы тоже взбесился, доведись мне в точности выполнять первое желание, которое случайно высказал ведьмак…

– Что? – крикнул Лютик. – Геральт? Желание?

– Ведь у него в руке была печать, которая удерживала джинна в бутылке. Гений выполняет его желания. Поэтому волшебница и не может одолеть джинна. Но ведьмаку не следует ей об этом говорить, даже если он уже догадался. Не следует.

– Черт, – буркнул Хиреадан. – Я начинаю понимать. Ключник в подвале… Лопнул…

– Это было второе желание ведьмака. У него осталось еще одно. Последнее. Но, боги, он не должен выдавать этого Йеннифэр!

12

Она стояла неподвижно, наклонившись к нему и не обращая никакого внимания на джинна, мечущегося на привязи над крышей корчмы. Дом сотрясался, с потолка сыпалась известка, мебель ползала по полу, лихорадочно тряслась.

– Вот оно что, – прошипела она. – Благодарю. Тебе удалось меня обмануть. Не Лютик, а ты! Так вот почему джинн так борется! Но я еще не проиграла, Геральт. Ты недооцениваешь моей силы. Пока что у меня в руках и джинн, и ты. У тебя есть еще одно, последнее желание? Так выскажи его. Освободи джинна, и тогда я загоню его в бутылку.

– Тебе не хватит сил, Йеннифэр.

– Ты недооцениваешь мои силы. Желание, Геральт, желание!

– Нет, Йеннифэр. Не могу… Джинн, может, и выполнит его, но тебя не простит. Освободившись, он убьет тебя, отыграется на тебе. Ты ослаблена, едва держишься на ногах. Ты погибнешь, Йеннифэр.

– Это мой риск! – яростно крикнула она. – Какое тебе дело до того, что станется со мной? Подумай лучше о том, что джинн может дать тебе! У тебя в запасе еще одно желание! Ты можешь пожелать что угодно! Воспользуйся возможностью! Используй ее, ведьмак! Ты можешь иметь все! Все!

13

– Они погибнут оба? – завыл Лютик. – Как это? Господин Скрепп или как вас там… Почему? Ведь ведьмак… Почему, я просто слов не нахожу, он не бежит? Почему? Что его там держит? Это же глупо…

– Глупо и бессмысленно, – горько проговорил Хиреадан. – Совершенно.

– Самоубийство и обыкновенный идиотизм!

– Это его профессия, – вставил Невилл. – Ведьмак спасает мой город. Призываю богов в свидетели: если он победит волшебницу и прогонит демона, я щедро его вознагражу…

Лютик сорвал с головы шапочку, украшенную пером цапли, плюнул на нее, кинул в грязь и растоптал, повторяя при этом самые разные слова на самых разных языках.

– Но ведь он… – вдруг простонал бард. – У него же в запасе есть еще одно желание. Он мог бы спасти и ее, и себя! Господин Крепп!

– Все не так просто, – задумался богослужитель. – Но если бы он как-то связал свою судьбу с судьбой… Нет, не думаю, чтобы он догадался. И лучше, пожалуй, чтобы не догадался.

14

– Желание, Геральт! Скорее! Чего ты желаешь? Бессмертия? Богатства? Славы? Власти? Могущества? Почестей? Скорее, у нас нет времени!

Он молчал.

– Ты хочешь стать человеком, – вдруг сказала она, мерзко усмехаясь. – Я угадала, верно? Вот чего ты хочешь, вот о чем мечтаешь! О высвобождении, о свободе, возможности быть тем, кем хочешь, а не тем, кем быть вынужден. Джинн исполнит это желание, Геральт. Выскажи его.

Геральт молчал.

Она стояла над ним в мигающем свете волшебного шара, в магическом свете, в розблесках удерживающих джинна лучей, с развевающимися волосами и горящими фиолетовым огнем глазами, выпрямившаяся, стройная, черная, страшная…

И прекрасная.

Она резко наклонилась, взглянула ему в глаза. Он почувствовал аромат сирени и крыжовника.

– Молчишь? Так вот чего ты желаешь, ведьмак! Вот каково твое самое потаенное желание! Ты не знаешь или не можешь решиться? Поищи в себе, поищи глубоко и тщательно, ибо, клянусь Силой, другой возможности тебе не представится!

А он вдруг обрел истину. Он знал. Знал, кем она была когда-то. О чем помнила, о чем не могла забыть, с чем жила. Кем была в действительности, прежде чем стала волшебницей.

Потому что на него смотрели холодные, пронизывающие, злые и мудрые глаза горбуньи.

Он ужаснулся. Нет, не от осознания правды. Он ужаснулся от того, что она читает его мысли, знает, что он угадал. И никогда ему этого не простит. Он приглушил в себе эту мысль, убил ее, выкинул из памяти навсегда, без следа, чувствуя при этом огромное облегчение. Чувствуя, что…

Потолок лопнул. Джинн, опутанный сетью уже угасающих лучей, повалился прямо на них, рыча, и в рычании этом было торжество и жажда убийства. Йеннифэр кинулась ему навстречу, из ее рук вырвался свет. Очень слабый свет.

Джинн разинул пасть и протянул к ней лапы. А ведьмак вдруг понял, чего хочет.

И выговорил желание.