Пол Андерсон
Волна мозга
– Вы включаете в это число американскую идею «прогресса»? – усмехнулся китаец.
– Почему бы и нет? Она уже в прошлом, среди прочей древней рухляди, вместе с глупостью, алчностью и самодовольством. Несомненно, все наше прошлое осталось там, позади. Я не оспариваю и того, что это страшно и несправедливо. Но скажите мне, – почему вы считаете, что человек не сможет прийти к новому равновесному состоянию? Вы полагаете, что мы не сможем создать новой культуры с характерными только для нее красотой, радостью и богатством? Что мы, едва вылупившись из нашего кокона, должны вернуться обратно? Вы считаете, что люди, исполненные сил и надежд на будущее, люди, живущие в сегодняшнем мире, захотят вернуться назад? Я заявляю вам – вы ошибаетесь – кроме вас этого не хочет никто! То, что вы держали все в глубочайшей тайне, Может означать лишь одно – вы понимали это, как никто другой! Что мог предложить прежний мир девяноста процентам его населения? Тяжкий труд, невежество, болезни, войну, гнет, нужду, страх – и так от рождения до смерти! Если вам посчастливилось родиться в богатой стране, вы будете сравнительно сыты и, возможно, получите в свое распоряжение несколько ярких игрушек, но при этом вы будете лишены и надежды, и видения, и цели. Тот факт, что одна цивилизация за другой бесследно исчезали в бездне времен, говорит о том, что мы по самой своей природе всегда были варварами. Теперь у нас появилась возможность повернуть колесо истории и оказаться в совершенно ином месте – где именно – никто сейчас не знает, да и не может знать! Важно одно – мы должны держать глаза открытыми, а не закрывать их, как это предлагаете сделать вы! – Мандельбаум перевел дух и, повернувшись к детективам, буркнул:
– Заберите их, ребята.
Заговорщиков завели на плот, причем сделано это было достаточно тактично. Плот стал медленно подниматься вверх, к приемному шлюзу звездолета.
Мандельбаум проводил его взглядом и вновь уставился на диковинное устройство, лежавшее на земле.
– Какой, однако, героизм, – сказал он, качая головой. – Глупо, но мужественно. Хорошие ребята, – ничего не скажешь. Надеюсь, их быстро приведут к норме.
Коринф криво усмехнулся:
– Да. Ведь мы же абсолютно правы… Мандельбаум захихикал:
– Прошу прощения за свое импровизированное выступление. Старая привычка – ничего не смог с этим поделать. Хотя, полагаю, человеческая раса избавится от подобных вещей уже в ближайшее время. Привычки, условности, мораль и все прочее.
Физик посерьезнел.
– Какого-то рода мораль должна существовать, иначе человек перестанет быть человеком.
– Разумеется! Куда мы без нее? Я имею в виду крестовые походы, объявление иноверцев еретиками, помещение недовольных в концлагеря и тому подобное. Больше личного и меньше социального – вот о чем я говорю! – Мандельбаум зевнул и потянулся так, что захрустели все его кости. Плотик вновь опускался вниз. – Столько лететь и так скучно закончить – даже пострелять не дали. Я за то, чтобы немного поспать. С этой железякой мы сможем разобраться и утром. Согласен?
– Не знаю… – ответил Коринф. – Я слишком устал. (Мне нужно подумать.) Пойду прогуляюсь по берегу.
– Хорошо, – улыбнувшись ответил Мандельбаум. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Коринф повернулся и пошел к морю, Хельга молча последовала за ним.
Они оставили джунгли позади и вышли на песок, который в свете луны казался покрытым инеем. За рифом ревели волны, то тут, то там вода время от времени начинала фосфоресцировать. Высоко вверху мерцали огромные звезды. Коринф почувствовал свежее, пахнущее солью дыхание моря. За его спиной тихо шелестели кронами деревья, под ногами еле слышно поскрипывал песок. Он чувствовал все это с поразительной ясностью, все, что составляло его самого, вдруг исчезло – остались лишь образы окружающего мира.
Он посмотрел на Хельгу, которая так и держала его за руку. Распущенные светлые ее волосы развевались на ветру, и от этого она казалась еще более прекрасной. Тени их сливались. Она стояла так близко к нему, что он слышал звук ее дыхания.
Им не нужно было говорить. Они прекрасно понимали друг друга и без слов, столь многое было пережито и прожито ими вместе. С ними говорило море, взметавшее огромные валы, что ударяли в коралловый риф раз за разом и раз за разом отступали назад. Ветерок пошумливал и посвистывал в высоком небе.
Гравитация
(солнце, луна, звезды, поразительное единство, именуемое пространством – временем)
+ Кориолисовы силы
(а планета все кружится, все кружится, нанизывая мили и годы)
+ Жидкостное трение
(океаны, вздыбившиеся волнами, полные течений и водоворотов, ярящиеся в узких проливах, бросающиеся на скалы)
+ Разность температур
(свет солнца, теплый дождь, мороз и тьма, тучи, туманы, ветер, буря…)
+ Вулканизм
(жар в планетных недрах, подвижка гигантских каменных масс, дым и лава, образование новых гор с шапками снега на склонах)
+ Химические реакции
(темную набухшую почву животворит отработанный воздух, пестрота пород – красное, синее, охристое, жизнь, грезы, смерть, новое рождение – надежды новые…)
РАВНЯЕТСЯ
Нашему миру, замечу, – прекрасному.
И все же он чувствовал себя усталым и одиноким, и тогда он повернулся к стоявшей возле него женщине.
– Легко, – сказал он вслух. (Все было так легко для нас и для них. Те люди были ведомы святым духом. Все должно было закончиться иначе. Огонь и ярость, ярь, уничтожение всего и вся и непомерная гордыня человека.)
– Нет, – ответила она. – Так было лучше. – Спокойно, тихо. (Сострадание и помощь. Теперь мы перестали быть зверьми, нам скалить зубы не пристало.)
«Да. Это – будущее. Забудь о том, что волновало твою кровь прежде».
– Но что ждет нас завтра? – спросил он. (У наших ног обломки старого мира. Мы стоим пред пустотою, которую предстоит наполнить нам самим. И здесь нам никто уже не поможет.)
– А как же судьба? (Бог, рок, дерзанье?)
– Возможно, и они всему причиной, – кивнул Коринф. – Но как бы то ни было, в итоге мы получили в свое распоряжение весь этот мир.
Она не стала задавать ему главного вопроса, понимая, что для ответа на него нужна немалая смелость. Имеем ли мы право воспользоваться этим или же нужно согласиться с Грюневальдом и предпочесть всему бессмысленную жестокость случая, холодную однозначность причинных связей, воду жиденьких мыслей в ступе разума?
– Не надо думать, что будет какой-то определенный момент торжественного принятия нами своей судьбы, – сказал он ей. – Мы никому не будем навязывать своей воли – нет! Мы будем незримыми проводниками и охранителями свободы. Построение новой цивилизации – вот к чему мы должны стремиться!
«Овеликая судьба! О славный удел! Разве можно печалиться в такую ночь? Но почему-то у меня в глазах стоят слезы…»
Она заставила себя сказать то, о чем просто не имела права молчать:
– Несколько дней назад Шейлу выписали из больницы. «Мой милый, я скорблю вместе с тобой…»
– Да, – кивнул он. – Это произошло у меня на глазах. (Она вела себя, словно малое дитя. Протянула руки к солнцу и засмеялась.)
– Она нашла ответ на свой вопрос, теперь очередь за тобой. Его разум играл с прошлым так, как играет с костью собака.
– Она и не подозревала, что я за ней наблюдаю… «Это было утром – ясным холодным утром. Красный лист клена слетел ей на голову и застрял в ее косах. Когда-то она любила украшать себя цветами – я это помню».
– Она уже стала забывать меня…
– Ты просил Кирнса помочь ей забыть о тебе, – сказала она. – Это самый смелый поступок, на который ты только мог решиться. Для того чтобы быть действительно добрым, потребно мужество. Но скажи, хватит ли у тебя сил на то, чтобы быть добрым к самому себе?
– Нет, – тут же ответил он. – Я по-прежнему люблю ее и не хочу ничего иного. Прости меня, Хельга, но это так.
– За Шейлой будет вестись наблюдение, – сказала она. ~ Она, разумеется, об этом и не подозревает. Наблюдатели будут следить за каждым ее шагом и направят ее в нужную сторону. К северу от города есть одна многообещающая колония… слабоумных. Недавно мы смогли помочь им, причем они этого даже не заметили. Колонией руководит один хороший человек – сильный, но спокойный. На роль основательницы рода Шейла подходит прекрасно, думаю, ты с этим не станешь спорить…
Он промолчал.
– Пит, – прошептала она, – что же ты медлишь? Я – твоя…
– Понимаешь, Хельга. Все может измениться… Вдруг ты захочешь меня оставить? Понимаешь…
– Ты ведь знаешь, пока я тебе нужна, я тебя не оставлю! Пит, поверь, ты тоже стал бояться жизни как огня!
На сей раз тишина установилась надолго, лишь море и ветер сохраняли дар речи. Луна была уже возле самого горизонта, свет ее теперь казался им нестерпимо ярким. Коринф отвернулся в сторону и расправил плечи.
– Помоги мне! – пробормотал он, взяв Хельгу за руки. – Я не могу быть один, понимаешь? Помоги мне, Хельга!
«Слова утратили всякий смысл. Есть вещи, о которых не расскажешь».
Их разумы встретились и, слившись воедино, устремились ввысь.
«К любви, нежности и славе, пока смерть не разлучит нас».
Древняя, старая как мир история, лучше которой в мире не было и не будет. Все как надо – море, звезды и полный диск луны в придачу.
Глава 21
Вновь пришла осень, в воздухе запахло зимой. Опавшие листья лежали грудами под голыми черными деревьями, ветер то и дело начинал играть с ними, перенося с места на место. Все стало серым, лишь кое-где все еще виднелись желтые, бронзовые и алые пятна чудом сохранившейся листвы.
По небу в южном направлении потянулись огромные стаи диких гусей. На сей раз птиц было куда больше, чем обычно. Брок решил, что это связано с тем, что охотников теперь стало поменьше. Гусиный крик был исполнен надсады и скорби, – птицы дружно горевали о чем-то таком, чего не дано знать людям. Небо стало белесым, солнце – по-прежнему яркое – уже не грело, но лишь освещало пустынные земные просторы. Ветер раскачивал верхушки деревьев и ворошил шумливую листву. Он пах снегом.
Брок вышел из главного здания усадьбы, шурша жухлой травой. По пятам за ним следовал Джо. Из сарая слышались удары молота по наковальне – Мехитабель и Мэк трудились не покладая рук над созданием газификатора для древесного угля. Запасы бензина подходили к концу, поэтому их энтузиазм можно было только приветствовать. Часть народа ушла в город, другие отсыпались после сытного воскресного обеда. Нигде не было ни души.
Брок хотел было войти в сарай и немного поболтать с Мехитабель, но, вспомнив, что она была за собеседник, передумал. Помимо прочего, он не хотел мешать и работе. Он решил немного прогуляться по лесу. День уже клонился к вечеру, сидеть же в такую погоду дома ему как-то не хотелось.
Рядом с одним из коттеджей он заметил Эллу Мэй. Она смотрела куда-то в сторону и тихо хихикала.
– Приветик, – пролепетала Элла.
– Здравствуй, здравствуй… – ответил он на ее приветствие. – Как у тебя дела?
– О, все прямо прекрасно! Может, войдешь? У меня сейчас никого.
– Нет, нет, спасибо, – замотал он головой. – Мне изгородь надо чинить.
– А можно я пойду с тобой? – покраснев, спросила Элла.
– Лучше не надо. Ты же знаешь, там водятся свиньи. Лучше с ними не встречаться, ты же понимаешь.
Глаза Эллы Мэй наполнились слезами, и она печально склонила свою безобразную голову.
– Ты со мной никогда и минутки побыть не хочешь! – сказала она с упреком.
– Понимаешь, все как-то не до того, – поспешил ответить ей Брок. – Я постоянно чем-то занят и конца-края этому не предвидится.
Брок поспешил ретироваться.
«Надо бы ей мужа подыскать, – подумал Брок. – Таких, как она, сегодня хоть пруд пруди. Иначе она так и будет за мной ходить».
Он криво улыбнулся. Быть главным – работа тяжелая и неблагодарная. Кем только он не был – командиром, судьей, учителем, врачом, исповедником – теперь, похоже, настало время быть и сватом.
Он наклонился и потрепал голову Джо своей большой заскорузлой рукой. Собака лизнула его ладонь и радостно завиляла хвостом. Порой человеку становится так одиноко, что ему не могут помочь и такие верные друзья, как Джо. В этот день, наполненный ветром, ярким светом и шелестом летящих листьев, когда земля прощалась со своим летним домом, чтобы вступить на неведомую дорожку, ему было тяжело, как никогда – одиночество перестало быть чувством и стало острой мучительной болью.
«Нет, так нельзя» – мысленно одернул себя Брок.
– Джо, дружище, – пойдем пройдемся.
Собака неожиданно приняла стойку, уставившись куда-то в небо. Брок поднял глаза – зависший над ними металлический предмет сверкал так, что на него было больно смотреть.
«Воздушный корабль! Он приземляется!»
В лицо ему дохнуло холодным ветром, и в тот же миг он услышал рев двигателей диковинного летательного аппарата. Сердце его готово было выскочить из груди. Брок поежился.
«Главное – спокойствие. Ничего страшного не происходит. Это просто один из Них. Он кусаться не станет. Если нас до сих пор не трогали, то теперь-то и подавно не тронут…»
Медленно, словно упавший с дерева лист, корабль опустился на землю. Формой он походил на яйцо, при этом у него не было видно ни крыльев, ни какого-либо подобия двигателя. Брок направился к месту посадки, чувствуя, что ноги отказываются служить ему. На поясе у него висела кобура с пистолетом, но от этого он должен был выглядеть еще смешнее – малое, неразумное дитя, да и только…
В душе его вдруг шевельнулось что-то странное. «Уж пусть они принимают нас такими, какие мы есть на самом деле. Я не стану лезть из кожи вон, чтобы ублажить какого-то там туриста».
Боковая поверхность корабля засветилась, и из него вышел человек. Он прошел сквозь стену! Брок, однако, тут же почувствовал что-то вроде разочарования – в незнакомце не было ничего необычного. Склонный к полноте человек среднего роста с маловыразительным лицом, одетый в твидовый спортивный костюм. Стоило Броку подойти поближе, как он заулыбался.
– Здравствуйте!
– Здрасте…
Брок смущенно потупился. Джо, тут же почувствовав, что с его хозяином что-то не так, тихонько зарычал. Незнакомец протянул Броку руку.
– Меня зовут Льюис. Нэт Льюис из Нью-Йорка. Вы уж извините меня за это вторжение – меня прислал сюда господин Россман. Он чувствует себя не лучшим образом, иначе он прилетел бы сюда сам.
Услышав имя Россмана, Брок подал незнакомцу руку. Если тот знаком с его бывшим хозяином, значит, все не так уж плохо. Господин Россман всегда был в высшей степени порядочным и приличным человеком. Брок заставил себя посмотреть в глаза собеседнику и назвал собственное имя.
– Я уже и так узнал вас, – ответил Льюис. – Россман мне вас описывал. Он хотел узнать, как у вас идут дела. Только не подумайте, что он вновь хочет завладеть этой собственностью, нет. Им движет обычное любопытство или, точнее, дружеская заинтересованность. Я работаю в его Институте и, честно говоря, немало заинтересован происходящим здесь и сам.
Брок пришел к заключению, что Льюис человек неплохой. Достаточно было того, что он говорил с ним, как с равным.
– Насколько я знаю, вы проделали титаническую работу, – сказал Льюис.
– Не знаю, что вы имеете в виду… Я… Мы… – Брок смущенно замолчал.
– Понимаете, за вами, начиная с какого-то времени, велось едва ли не постоянное наблюдение. Конечно, у нас хватало и собственных проблем, но вы тем не менее всегда были нам небезынтересны. Позвольте предложить вам сигару?
– М-м-м… Спасибо.
Брок с благодарностью принял сигару, но раскуривать ее наотрез отказался. Сам он не курил, но мог подарить ее кому-то из знакомых. Он с удивлением отметил, что зажигалка Льюиса не тухнет на ветру.
– Вы наверняка заметили, что все окрестные города опустели, – сказал Льюис, сделав глубокую затяжку.
– Да, – кивнул Брок. – С той поры прошло уже несколько месяцев. Мы там порой бываем – берем кому что надо.
– Все правильно. На самом деле при желании вы могли бы поселиться в любом из них. Комитет по делам колонии принял решение отселить от вас всех соседей, с тем чтобы они не могли помешать вам. Люди против этого не возражали – на нынешней стадии развития им совершенно безразлично, где жить – здесь или в каком-то другом месте. – Льюис вздохнул. – Это одна из наших потерь – для нас совершенно исчезло понятие родины. Мы больше не привязаны к земле…
Это признание подействовало на Брока успокаивающе. Конечно, Льюис мог просто подыграть ему, но даже и в этом случае Брок был благодарен ему…
– Те же, кто решил остаться здесь, получали поддержку. Мы помогали им выйти на вас, причем делали все так, что они и не догадывались об этом. Мы действовали, что называется, ненавязчиво. Если вы не станете возражать, мы будем продолжать эту практику и в будущем. У вас появятся новые рабочие руки, у них – дом и чувство безопасности.
– Очень мило с вашей стороны, – пробормотал Брок.
– Что вы… Сказанное мною не означает, что мы делаем за вас вашу работу и охраняем вас от всех бед. Нет, главное происходит, конечно же, у вас. Мы – как бы это сказать попонятней – время от времени предоставляем вам некие возможности, которые могут использоваться вами. Только и всего. Ни о каком грубом вмешательстве не может быть и речи.
– Я понимаю.
– На большее мы и не способны. Дел у нас слишком много, а нас, увы, слишком мало. И еще. В каком-то смысле наши и ваши пути здесь расходятся: дальше вы пойдете своей, а мы своей дорогой. Но, прощаясь, мы должны пожелать друг другу счастливого пути, верно?
Брок улыбнулся. Конечно же, он не хотел оказаться под пятой у всесильных богов, так же как он не хотел оказаться и под их опекой. Льюис не стал распространяться на тему, в чем именно состояло различие меж ними, но в нем не чувствовалось ни малейшего превосходства. Льюис держался с ним на равных.
Гость внезапно услышал удары молота, доносившиеся из сарая, и вопросительно посмотрел на Брока.
– Там работают шимпанзе и один идиот. Они пытаются сделать агрегат, который позволил бы нам раз и навсегда разрешить все проблемы с топливом, – пояснил Брок. Слово «идиот» к этому времени совершенно утратило негативный оттенок. – Вообще-то, сегодня у нас выходной, но они, как видите, решили потрудиться.
– Сколько вас здесь всего?
– Десять мужчин и шесть женщин в возрасте от пятнадцати до… примерно шестидесяти. Ментальное развитие – начиная имбецилами и кончая идиотами. У нас уже родилась и пара детишек. Конечно, трудно сказать, где кончается человек и начинается животное. Обезьяны или, скажем, Джо куда сообразительнее и полезнее имбецилов. – Джо, явно польщенный этой похвалой, изящно завилял хвостом. – Я решил не делать различия меж теми и другими – каждый делает то, на что он способен, в остальном же все примерно равны.
– Вы, однако, играете здесь роль руководителя, так?
– Пожалуй, что так. Они сами поручили мне эту роль. Я здесь далеко не самый умный, но наши, так сказать, интеллектуалы оказались людьми совершенно бесхарактерными.
Льюис кивнул:
– Такое случается частенько. Одного интеллекта маловато – необходимы собранность, воля и элементарное умение принимать решения и, что не менее важно, доводить их до конца. – Он взглянул на своего рослого собеседника. – Вы – прирожденный лидер. Вам это известно?
– Да ну что вы! Я делаю то, что в моих силах, и только…
– Именно это и делает вас лидером, – усмехнулся Льюис, окидывая взглядом округу. – Вы построили что-то сказочное, иначе и не скажешь.
– Нет, – признался Брок. – Все обстоит совсем иначе. Льюис посмотрел на него, удивленно подняв брови, однако не проронил ни слова.
– Давайте будем смотреть правде в глаза, – сказал Брок. – Когда-нибудь эти люди, возможно, и будут счастливы, пока же мы озабочены проблемами выживания – что называется, не до жиру. Среди нас немало уродов, остается нерешенной и проблема убийства животных… Всего сразу и не скажешь.
– Скажите, вы женаты? – поинтересовался Льюис. – Вы уж меня простите, все дело в том, что мой вопрос вызван отнюдь не праздным любопытством.
– Нет. Я так и не нашел для себя пары. Помимо прочего, у меня столько дел, что о таких вещах я даже не думаю.
– Все понятно…
Льюис надолго замолчал. Тем временем они подошли к амбару и, не договариваясь, уселись на скамеечку, стоявшую возле него. Джо плюхнулся у их ног, ни на миг не спуская с них своих живых коричневых глаз.
Льюис затушил сигару и вновь заговорил. Он смотрел прямо перед собой.
– Вы и ваши животные нашли оптимальный выход из создавшейся ситуации, – сказал он задумчиво. – Пока, надо признать, дела в мире идут не очень-то гладко. Скажите мне, вы хотели бы вернуться в прошлое?
– Нет. Мне бы этого не хотелось, – покачал головой Брок.
– Я так и думал. Вы приняли эту новую реальность со всеми ее безграничными возможностями и стали, что называется, подгонять ее под себя. Тем же самым занята сейчас и та часть человечества, которую я здесь представляю. Вполне возможно, вы сумели достигнуть большего, чем мы. Я этого не знаю и, видимо, так никогда и не узнаю – человеческий век для этого слишком короток… Мне хочется сказать вам одну важную вещь. Я побывал в космосе, я летал к далеким звездам, то же самое уже успели проделать и другие. Мы нашли, что Галактика полна жизни, и при этом жизни, похожей на ту, что мы видели прежде здесь, на Земле: множество форм, множество цивилизаций, но ничего сколь-нибудь близкого к человеку. Средний Ай-Кью космоса равен примерно ста. Конечно, я могу ошибаться, но, скорее всего, дело обстоит именно так. Возникает вопрос, для чего нужны так называемому нормальному человечеству все эти силы разума? Где новый окрыленный разум сможет найти соперника себе под стать? Я думаю, единственный ответ на этот вопрос звучит так: в мире звезд. Только не подумайте, что я говорю о создании какой-то галактической империи. Жажда завоеваний – пустое ребячество, уже и теперь оставленное нами. Мы не будем брать на себя и роль «ангелов», пестующих незрелые цивилизации, взращивающих их до «взрослого» состояния, нет. Всего этого не будет. Мы будем заняты сами собой, собственной цивилизацией, которая распространится по всей Галактике и будет иметь какие-то свойственные именно ей цели, надежды и задачи. Люди при этом будут оставаться людьми. Я думаю, у этой цивилизации будет своя величественная задача, которая будет состоять в объединении жизни, рассеянной по всему миру, результатом чего станет немыслимая прежде гармония мироздания. Мы не будем ни богами, ни даже наставниками. Мы будем дарить возможность, свершаться же все будет уже не нами, но самими обитателями планет, миллионами сознательных существ, способных подобно нам любить и бороться, смеяться и скорбеть. Нет, мы не станем олицетворением Судьбы, скорее мы будем персонификацией Удачи или даже самой Любви…
Льюис довольно улыбнулся и покачал головой:
– Не обращайте на меня внимания, – что-то я не в меру разболтался. Как говорится, осенний воздух пьянит, подобно вину… – Он повернулся к Броку. – Мы, наш подвид, скорее всего не останемся здесь, на Земле.
Брок молча кивнул. Картина, открытая ему, была слишком грандиозной, для того чтобы он мог так сразу осознать ее.
– Вы ничуть не пострадаете, – сказал Льюис. – Через несколько лет, когда все будет готово, мы просто исчезнем в небесах. Земля останется вам – вам и животным. Вы будете вольны делать с ней все что угодно – ваша судьба будет в ваших руках. Порой вас будет выручать элементарное везение, но это будет нечасто.
– Спасибо, – еле слышно пробормотал Брок.
– Не надо благодарить ни меня, ни кого-то еще. Такова логика событий – только и всего. Что до меня, то я искренне желаю вам всего самого лучшего. – Льюис поднялся со скамейки и направился к своему кораблю. – Мне пора. В начале нашего разговора я был не совсем честен. Россман не посылал меня к вам, меня привело сюда отнюдь не его любопытство. Я хотел полететь сюда сам по вполне определенной причине… Видите ли, я хочу, чтобы вы приняли в свою колонию еще одного члена. – Брок изумленно уставился на Льюиса. Тот, остановившись возле своего корабля, продолжил:
– Это одна моя хорошая знакомая. История ее достаточно трагична, рано или поздно она расскажет вам ее сама. От себя же замечу: она – замечательный человек, мы – те, кто так или иначе был знаком с ней, – хотим, чтобы она была счастлива.
Металл обшивки корабля вновь засветился. Льюис пожал Броку руку.
– Всего хорошего, – сказал он за миг до того, как исчезнуть внутри. Прошло еще одно мгновение, и корабль исчез за горизонтом.
Брок вздохнул и посмотрел на здание усадьбы. Солнце уже заходило, чувствовалось, что ночь будет холодной. Сегодня им придется развести огонь в камине. Если действительно появится новенькая, они достанут из погреба остатки эля и попросят Джимми немного побренчать на гитаре. Песни, которые они пели, были грубоватыми и безыскусными, но им нельзя было отказать в искренности и своеобразной красоте.
Он посмотрел на дорогу, и сердце его замерло. Она была невысокой и стройной, красивое юное лицо окаймляли бронзовые пряди длинных волос. Чувствовалось, что на дорогах она провела уже не один день – об этом говорил и загар на ее лице, и обтрепанная одежда. Она стояла совершенно неподвижно. Брок сломя голову бросился навстречу ей, однако, подбежав поближе, напрочь забыл то, о чем хотел ей сказать.
– Здравствуйте, – сказала она робко. Он неловко кивнул в ответ. Ему и в голову не приходило, что к нему вот так, запросто, можно обратиться.
– Я слышала, что здесь можно найти прибежище.
– Все правильно. Вы издалека пришли?
– Из Нью-Йорка. – Она поежилась то ли от холода, то ли от того, что ей вспомнилось что-то страшное. – Меня зовут Шейла.
– А я – Арчи. Арчи Брок.
Он пожал предложенную ему крепкую руку. Она явно доверяла ему. Чувствовалось, что она обладает недюжинным умом и сильной волей.
– Можете чувствовать себя здесь как дома, – сказал Брок. – Появление новых колонистов для нас всегда событие. Но предупреждаю – многое покажется вам странным, и еще – здесь каждый обязан работать, это закон.
– Я таких вещей не боюсь, – ответила она. – Не боялась и не боюсь.
Он взял у нее тяжелый рюкзак и направился к дому. Запад окрасился алым и золотым.
– Я очень рад знакомству с вами, мисс… Как, говорите, вас зовут?
– Шейла, – ответила она. – Просто Шейла. Они шли по дороге бок о бок, по пятам за ними следовали собака и ветер. Они шли к дому.
