Анатолий Сигов
История шпиона
Их городок был тихим. Здесь мало, что происходило. Не то, что в больших городах, таких как, например, в ближайшем к ним Вашингтоне или Балтиморе. Кого там удивишь тем, что подросток накурился марихуаны? Но у них это было темой для осуждения, и нанятый им адвокат всячески пугал, что судья может по-всякому посмотреть на этот случай. От простого штрафа до тридцати дней тюрьмы. Девочка была подростком, и возраст, конечно, должны принять во внимание. Но у Свена было тяжело на душе. А что, если тюрьма? О дальнем размышлять не хотелось.
Плюс собственная ситуация. Сидел и ожидал сигнала, чтобы сорваться, бросив всё. Кому охота сесть? Как его в своё время обучили в бывшем КГБ, придётся рвануть по «коридору». В то время использовали Канаду. Но это было много лет назад. А как поступали сейчас?
Однако прошло уже несколько дней, а там молчали. Каждое утро Свен просыпался в пять утра и лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к звукам с улицы. Обычно ФБР приходило рано утром, чтобы взять кого-то. Потом брёл на кухню, чтобы приготовить себе что-нибудь поесть, всё ещё поглядывая в окно. Затем появлялась с работы жена, говорила вместо приветствия: «Господи, как я устала! Как мне всё надоело!» Выхватывала у него что-то пожевать, наливала себе бокал вина, без которого не могла уснуть, и направлялась в спальню со словами: «Чтобы никто не шумел, а то я за себя не отвечаю!»
Свен и сам мог бы подписаться под тем, что всё смертельно надоело. Сонный город, чьи-то поломанные автомашины, дом, в котором прошло почти двадцать лет жизни, и который состарился вместе с ним. Он же инженер по электронным системам, а копается в грязных двигателях старых колымаг. Что он видел за все эти годы? После женитьбы ещё выезжали на озёра, чтобы там порыбачить, потом даже это прекратилось. Дети, работа, выплата кредитов. Даже ни разу не съездил в соседний Вашингтон, чтобы как простой турист побродить по городу, зайти в конгресс, в музеи.
Жаль девчонок. Как-то не сложилось. Сначала всё пошло наперекосяк с женой, ну, и они, глядя на их отношения, стали отдаляться. А теперь у них своя жизнь, куда ему хода нет. Свен не жалел ничего из того, что придётся тут бросить, кроме них. Особенно сейчас, когда старшая попала в подобную передрягу. Если ему сегодня вдруг дадут сигнал, то как он её оставит? Жена поорала пару дней после того случая, а потом заявила: «Ну, вот теперь пусть с тобой разбирается твой папочка! Я тут тянула дом все эти годы, а сейчас настала его очередь». И после этого умыла руки и сказала, чтобы больше её не тревожили.
– Па! Ну, чё там с адвокатом? – Всего лишь однажды поинтересовалась дочка.
Свен стал объяснять, что требовалось собрать письма от тех, кто её хорошо знал, в которых они бы положительно её охарактеризовали. Юрист уверял, что судьи это любят. Хорошо, если бы это были её учителя.
– Ты что? Они же недоумки, – был ответ.
Свен понял, что с письмами может быть провал. Он, конечно, знал соседей по именам, но не настолько, чтобы просить их написать в суд. Жена была с ними в лучших отношениях, чем он, но пока палец о палец не ударила, чтобы помочь девчонке.
И тут пришёл сигнал о связи. Свен, сгорбившись, сидел в кресле и смотрел на свои сцепленные руки. Как же так? Именно за несколько дней до суда. Но с другой стороны, лучше получить срок? Ему уже почти пятьдесят. Впаяют лет двадцать в федеральной тюрьме, а там нет амнистий или условно-досрочного. Отсидишь от звонка до звонка. Сколько ему будет, когда выйдет? Если, вообще, выйдет. Внуки будут в нынешнем возрасте его дочерей.
Времени до сеанса давали мало, поэтому стал собираться, чтобы найти подходящее место. Было обеденное время, поэтому потенциальных клиентов не удивит, что его мастерская закрыта в это время. А вот для тех, кто его пасёт? Свен никогда не отлучался, чтобы перекусить. Но ничего не оставалось делать, и приходилось следовать инструкциям из Москвы.
Не торопясь, поехал на своём грузовичке по маршруту до ближайшего ресторана из сети Вендис и встал в очередь под указателем Drive throu. По дороге поглядывал в зеркальце заднего вида, но не обнаружил ничего подозрительного. Хорошо маскировались?
Комп, который ему передали, тут же поймал WiFi ресторана. Но чтобы его не засекли, Свен, как предусматривала инструкция, соединился с адресом прокси сервера, полученным из Москвы. Но связи пока не было. Сзади пристроился какой-то седан, но он его не приметил по время поездки.
Свен благополучно сделал заказ и проехал в очередь для получения своего пакета через окошко выдачи. В этот момент он увидел на экране, что произошло соединение. Это было так неожиданно, что он даже вспотел.
«У нас есть две минуты. Почему вы дали сигнал?»
Прошло какое-то время прежде, чем он осознал прочитанное. Текст был на русском языке, а для него это было проблемой. Двадцать с лишним лет он ни слова не сказал по-русски. Поэтому набрал на клавиатуре по-английски:
«Признаки внешнего наблюдения, плюс детектор сработал перед «ящиком».
Секунды шли, но ответа не было. Там, видимо, совещались.
Свен передвинулся на следующую позицию в очереди для получение своего пакета.
«Камеры наши. Читайте инструкцию!»
Свен стал читать, медленно двигаясь к заветному окошку.
«Сеанс закончен. Ничего не оставляйте в памяти и немедленно покиньте это место!» – пришло из Москвы, и там отключились.
Он поблагодарил девочку в окне раздачи заказов и тронулся, всё ещё под впечатлением того, что произошло. Свен напрямую общался с Москвой. Впервые за двадцать с лишним лет. Но чем дальше он отъезжал от Вендис, тем больше он был озадачен полученной инструкцией.
«А как же те двое, которые посетили меня и разыграли спектакль с поломками?»
Ну, не мог же он ошибиться! Они оба не вписывались в категорию его клиентов и явно были приезжими. И на вопрос, кто они были на самом деле, напрашивался только один ответ. А в подобных случаях полагалось исчезнуть. Так его учили. Почему же тогда ему приказывают продолжить работу? И говорят, что использование электроники его обезопасит. Какая, к чёрту, безопасность, если его пасёт ФБР? Уж, они-то найдут способ заглянуть ему через плечо, чтобы узнать, что он там мудрит со своей электроникой.
Подъехав к дому и вспомнив о текущих проблемах, попытался успокоить себя, что, мол, может быть, из Москвы виднее, что происходит вокруг него. Они могут знать то, что неизвестно ему. И ещё у него появлялось время, чтобы заняться адвокатами и судами. Но так и смог убедить себя. Мысль о том, что происходило нечто, что не вписывалось в обычный порядок вещей, не покидала его.
А дома его встретила жена, у которой был выходной, и швырнула на стол пару листков бумаги. И она явно была во взвинченном состоянии.
– Ничего не можешь сам сделать. Всё свалил на меня.
Это были письма для судьи.
Дочь в это время стояла на кухне и безучастно жевала какую-то булку. Говорить ей о том, что у неё и так избыточный вес, было бесполезно. Здесь никто его не слышал. В этом доме, вообще, никто и никого не слышал. Это был дом глухих друг к другу.
– Меня не ждите! – Прокричала жена, и за ней захлопнулась дверь.
А он подумал, что её действительно здесь никто не ждёт. Ни он, ни её собственная дочь, которую, как казалось, ничего не волновало. Даже собственное будущее. На данный момент булка была важнее.
Свен повернулся, вышел из дома и побрёл в сторону своей мастерской. Там был его мир, в котором он чувствовал себя комфортно, несмотря на камеры, которые, очевидно, понаставили в мастерской фебеэрешники.
«Ну, вот так проходит ещё один день моей жизни в городе Сентрвилль, штат Виржиния, – думал он, когда брёл к месту своей работы. – Всем на меня наплевать. И здесь, и в Москве».
Служба внешней разведки России.
Отдел США
Борис оторвался от экрана.
– Всё. Время вышло.
– Ну, и чудесно! – Была реакция его непосредственного начальника. – Не понадобились все твои вопросики.
Акцент был явно сделан на «твои».
«Скотина», – подумал о нём про себя Борис.
Для сеанса связи он два дня готовил ответы на все возможные вопросы, которые мог бы задать Артур за те две минуты, которые отводились ему на связь с Центром. Даже о его родственниках. Тот уже десятилетия не был на прямом контакте с СВР, раньше с КГБ. Конечно, Борису хотелось доказать всем, на что он способен. Именно поэтому он схитрил и принёс начальнику свой документ за полчаса до сеанса связи, сказав, что это – простая «шпаргалка», и не оставив тому время для согласования и утверждения. Начальник всё ещё всего боялся. Он просто забрал написанное, чтобы иметь контроль над тем, что Борис будет передавать, и во время сеанса всё время заглядывал ему через плечо. Но вместо диалога Артур вдруг взял паузу и исчерпал отпущенное ему время, и в результате доказать то, на что он способен, Борису так и не удалось.
«Ну, и чёрт с ним! – Подумал тогда со злостью. – Было бы, кому доказывать».
А начальник, между тем, не унимался:
– Значит так! Продолжим в том же духе!
В его понимании начальник был косноязычен, и не отличался особыми способностями. Единственным объяснением, как он смог подняться одной ступенькой выше в должности, было наличие «руки» где-то в руководстве. Их организация не была исключением в государственной машине. Борис знал это из собственного опыта. Без тестя-хозяйственника он никогда бы не попал сюда после военного Иняза.
– Будешь играться с ним и делать вид, что всё идёт путём!
Борис продолжал смотреть в одну точку, которая находилась на стене за спиной начальника.
– Каким путём? – Изобразил он тупого.
– А таким, что мы всему верим, – начал выходить из себя его руководитель.
– Ну, а если он просто передаёт то, что ему подсовывают в тёмную?
Борис, таким образом, пытался подавить в себе чувство, которое вызывал его собеседник.
– Передаёт, не передаёт. Тебе-то какая разница? Он что? Твой родственник?
– Для меня не понятна одна вещь. Почему он сообщил о камерах над «ящиком»?
– А просто, чтобы попасть сюда. Такая вот задумка. Ещё не понял?
Начальник уже был по-настоящему раздражён, и Борис решил больше не испытывать судьбу. Кто-кто, а он мог нагадить перед командировкой в Америку, если бы пожелал.
– На Лубянке имеется такое же мнение, – услышал он в конце разговора.
А вот теперь всё становилось на свои места. Если бы Артур появился здесь, то с ним пришлось бы заниматься ребятам из ФСБ. Чем он дышит? Чем занимается? Работает на американцев или нет? А нет человека, и нет проблемы. Оставляя его там, они просто снимали с себя головную боль. И его непосредственный начальник просто выражал позицию, которую выработал их ещё больший начальник, пообщавшись с соседями – с ФСБ. Теперь все будут довольны и спать спокойно, кроме него, потому что имелась одна маленькая деталь. Это было зафиксировано документально? Естественно, что нет. Переговоры начальников между собой к делу не подошьёшь. А если завтра Артура возьмут в Америке? И именно перед каким-нибудь саммитом или встречей двух президентов? Кто виноват? Он ещё помнил чистки, которые последовали после того, как взяли группу, которую сдал полковник Потеев. Опыт показывал, что он сам будет первым кандидатом на вылет в случае осложнений. На нём отыграются по полной программе. Тем более, что от Артура пришёл сигнал о камере видеонаблюдения над «ящиком», а они его заставили соврать, что это была их аппаратура. Этот приказ тоже нигде не зафиксирован. Его начальник от всего открестится. Это, уж, точно. И тогда какая Америка? Кем он устроится, если турнут? Тут никакой тесть не поможет. Он уже давно в отставке. Придётся наниматься охранять какой-нибудь супермаркет. Стоять на выходе в здоровенных бутсах и в чёрной униформе.
– Задача ясна? – Вернул его в это мир строгий голос начальника. – Тогда вперёд! Действуй!
Разговор был завершён, и Борис поднялся.
– Да, кстати! – Начальник сделал вид, что вспомнил. – Ты когда уезжаешь?
Этот вопрос он задавал с завидной регулярностью.
– Ещё не знаю, – ответил Борис, что было правдой.
Кадры, как всегда, темнили.
Направляясь к себе, просчитал, что интерес начальника, скорее всего, связан с тем, что он намеревался кого-то устроить на это место в случае его отъезда в командировку в Америку. А вот будет ли это ему по силам? Со злорадством подумал, что тут могут быть задействованы люди со звёздами на погонах и покруче, чем у его выскочки-начальника. Уж, он-то знал от своего тестя-полковника, как тому пришлось повертеться, чтобы пристроить самого Бориса в их организацию. Да, ещё и в отдел США. А это было несколько лет назад! Сейчас ставки уже другие.
«Потянешь такое, начальничек долбанный?»
Хотя кто его знает. Может быть, и потянет. В последние годы у них много чудного происходило с карьерными перемещениями некоторых сотрудников. Как и везде в госаппарате.
Когда пришёл к себе, на дисплее высветился телефон Карины. Она звонила, пока он был занят. И тут были свои проблемы. Даже не с её работой, о которой она так беспокоилась. Проблема заключалась в ней самой. Борис считал, что он знал о жене всё, но, как оказалось, ошибался. «А как там будет с…?» И так десятки вопросов в день об их будущем проживании в Америке. Он раздражался, потому что приходилось по несколько раз объяснять очевидное или отвечать, что, мол, разберутся на месте. Но чем дальше, тем больше задавалось подобных вопросов, и тем более нервной становилась обстановка в семье. Дочка чувствовала напряжение, и начинала капризничать. Атмосфера стала просто взрывоопасной. Об этой непростой ситуации задумался Борис прежде, чем набрать номер жены.
– Ты приедешь? – Был первый вопрос.
Он всегда приезжал, чтобы забрать её с работы и дочку из продлёнки. С этим не было проблем. Или почти никогда не было. Зачем спрашивать? Но подавил раздражение и попытался сделать так, чтобы его голос звучал обыденно:
– Конечно. Как всегда.
Ответом было молчание. Она отсоединилась.
«Да! Дела. Раньше такого не было».
Борис в раздумье положил трубку на место.
Она явно нервничала. Такая резкая перемена всего уклада жизни. А Карина этого не любила. Чувствовалось, что каждый раз она просто заставляла себя выйти из их хотя и маленькой, но такой уютной в её понимании квартирки, чтобы пойти в гости или ещё куда-то. А, уж, поездка на отдых к морю на две недели вызывала просто чувство страха. Единственный аргумент, который на неё подействовал в том случае – они едут ради дочки. Там она считала дни до возвращения домой. А тут надо переезжать в другую страну и на три года. Борис видел, что её начинало просто трясти от подобной перспективы. Все её разговоры о потере любимой работы были лишь прикрытием, чтобы не показать ему, как её ужасает подобная смена обстановки. И, уж, он помалкивал, с какими ограничениями ей придётся столкнуться там, в Штатах, когда её жизнь будет строго регламентирована. В их организации ходило много баек о жёнах сотрудников, командированных за границу, и о том, где потом оказывались мужья провинившихся. Хотя кое-кто довольно потирал руки. Вакансия появилась, чтобы пропихнуть своего.
«Ну, и что мы будем делать? Плыть по течению и смотреть, куда оно нас вынесет?»
На данный момент других вариантов не просматривалось, и требовалось приступить к текучке, чтобы вовремя выехать и забрать Карину. Она приходила в бешенство, если приходилось пользоваться общественным транспортом. Борис и так потерял полдня на общение со своим начальником и на разговор с Артуром, который оказался бессмысленным. Что с ним делать уже решили между собой наверху, и ему оставалось лишь делать вид, что всё в порядке. «Он что? Твой родственник?» Так выразился его начальник.
«А ведь действительно. Кто он мне?»
Центральное разведывательное управление США.
Отдел России и Европы.
Джону долго пришлось выжидать, пока Марк оторвётся, наконец, от своего монитора, чтобы передохнуть. А причиной был его начальник, который вдруг вызвал его в свой кабинет по какому-то незначительному поводу. Одно это настораживало. Они видели его, в основном, на брифингах раз в неделю, на которых он производил накачку, а в остальное время обменивались бесконечными меморандумами через электронную сеть. Подумал, что, скорее всего, опять возникли ребята из ФБР.
– Слушай, Джон! – Перешёл Макриди к вопросу, ради которого, очевидно, он ему понадобился. – Ну, ты, в общем-то, правильно ведёшь себя с теми ребятами.
Он выразительно кивнул на стенку, и Джон понял, что его предположения о причине вызова подтвердились.
– У них свои проблемы, а у нас свои, – продолжил его руководитель. – Делай, что говорят, но инициативу не проявляй!
Джон подумал, что ради этого не стоило вызывать его в кабинет, и не ошибся. Разговор продолжился.
– А не пора ли тебе поработать «в поле»?
Это было неожиданностью. Так у них называлось пребывание на их «станциях», расположенных по всему миру, в основном, под крышей посольств.
– Москва? – Предположил он.
– Ну, конечно. Где же ещё?
Они оба замолкли на какое-то время.
– Там у нас освобождается одна вакансия. Подумай! Пора тебе оторвать задницу от кресла и погулять по свету. В карьере это всегда учитывается. И платят там хорошо.
Видя, что Джон не отвечал, продолжил:
– Подумай! Но не тяни! Время начинает поджимать.
И неожиданно сменил тему:
– Кстати! У тех, – и он опять кивнул на стенку, – хорошее мнение о твоих способностях.
Разговор был окончен, но оставил много вопросов. И вот теперь, чтобы получить ясность по одному из них, он стерёг Марка. Конечно, подобные разговоры лучше вести за пивком, однако Джон никогда не видел его в «Крокусе», поэтому приходилось довольствоваться общением на работе. Наконец, тот оторвался от работы, отъехал в кресле, вытянул ноги и застыл с руками, сцепленными за затылком.
– Марк! Как ты можешь в двух словах охарактеризовать работу в Москве?
Тот с трудом оторвался от созерцания чего-то в пространстве и медленно повернул к Джону своё удлинённое лицо. В глазах насмешка, на губах кривая ухмылка.
– Что? Получил предложение, от которого нельзя отказаться?
– Отказаться всегда можно.
– Можно, – подтвердил он. – Но стоит ли? Начальство этого не любит.
– И всё же. Как в Москве?
Марк задумался.
– Тебе бы понравилось быть букашкой, которую всё время рассматривают под лупой?
Не дождавшись ответа, продолжил:
– Русские наблюдают, чтобы зацепить на чём-то. Это – их работа. ФБР рассматривает на предмет, не зацепили ли они тебя. Тоже работают. Плюс собственная контрразведка и твой непосредственный начальник, чтобы потом с него не спросили, как это он проглядел, что тебя зацепили. И все при деле. Деньги за это получают. И всё за то, что присматривают за тобой.
Марк продолжал насмешливо глядеть на него.
– И налево не сходить и не выпьешь, с кем хочешь. Дипломаты на тебя смотрят свысока. Ты не из их круга, а пришлый. А свои до чёртиков надоели на работе, чтобы ещё пересекаться с ними потом. Ну, как? Нравится?
Он сделал жест: «Вот так, мол».
– В каком-нибудь долбанном Кишинёве и то лучше. Кому мы там нужны?
И, уже придвигаясь обратно в столу, добавил со злорадством в голосе:
– Готовься!
Разговор был окончен.
Джон делал скидку на то, что в Москве у его соседа не сложились отношения в семье, поэтому он обозлён и на город, и на весь остальной мир. Однако кое-что из того, что сказал Марк, он уже в той или иной форме слышал и раньше от тех, кто поработал в России. А, уж, упоминание о ФБР напомнило ему о втором вопросе, который засел в мозгу. Насторожила фраза, которой начальник завершил разговор. Почему она прозвучала? И совсем некстати. Про «тех» и об их высоком мнении по поводу его способностей. Возникал вопрос, а не означало ли это, что ни кто иной, как «те» могли инициировать его отправку в Москву. И причиной являлось лишь желание продолжить свои игры с русскими, используя его, как болванчика. Ведь до недавнего времени не было никаких разговоров о поездке. Что? Опять будет происходить то же самое, только за границей?
Настроение было совсем скверным, и Джон едва дождался пятницы. Прошлая завершилась феерически. Рут оказалась большой искусницей. Не очень красивая, с несколько нескладной фигурой, но она заводила в постели так, что он потом сам удивлялся своей прыти. Даже не ожидал от себя таких способностей. Когда отдышался, в голове зашевелилась мысль о том, который час. Но никак не мог заставить себя подняться с постели. Как будто угадав, о чем он думает, Рут сама спросила:
– Тебе уже пора?
– Думаю, что да. Но совсем не хочется. – Сознался он.
– Давай! Топай! Я не хочу разрушать твоё семейное гнёздышко.
– А откуда ты знаешь, что я женат?
– Это нетрудно. У вас, у всех испуг в глазах.
Он сделал вид, что это его развеселило, но на самом-то деле порадовался, что она не стала создавать никаких проблем.
По пути домой заскочил и купил банку пива, которую быстро высосал перед тем, как подъехать к дому, чтобы потом правдиво выглядело объяснение причин задержки. Мол, засиделся с друзьями. Там было жарко и шумно, поэтому снял пиджак и не услышал её звонка. Видел на дисплее, что жена набирала его один раз. В ту пятницу пронесло, и она не стала задавать неудобных вопросов. Потом лежал в темноте и улыбался, припоминая приключение.
И вот теперь направился прямиком в «Крокус», потому что требовалось доказать самому себе, что он чего-то стоит. Когда уходил от неё, Рут сказала: «До пятницы». И вот теперь, наконец, наступила пятница, и эта девочка была ему очень нужна.
И она появилась. Но значительно позднее, чем он предполагал. За эти полчаса Джон успел опрокинуть пару рюмок водки и допивал пиво, наливаясь злостью. Стоял в компании ещё двоих парней из секции восточной Европы и пытался поддерживать ленивый трёп на тему перспектив субботнего матча.
Он сразу же увидел её на входе, но не стал торопить события и решил сосредоточиться на теме разговора. Выждав пять минут, отвалился от парней, чтобы заказать ещё пивка и осуществить свой замысел, ради которого пришёл. Но Рут проигнорировала мысленный сигнал, который Джон ей послал, уставившись на неё, когда стоял, облокотившись на стойку бара. А она была в компании ещё двух женщин и что-то оживлённо с ними обсуждала. Джон опять стал наливаться злобой. Решила с ним поиграть? Наконец, она оторвалась от беседы, обвела взглядом зал и, завидев его, подняла бокал в знак приветствия. Но на этом всё закончилось, и она вновь повернулась к собеседницам.
«Играет. Точно играет».
А, между тем, время шло. И быстро. Вернее, его оставалось всё меньше и меньше. Не хотелось бы потом лететь пулей домой, как это было в прошлый раз. Штрафы за превышение скорости зашкаливали. Поэтому Джон со своим пивом прошествовал к компании и воскликнул:
– Привет, Рут!
Потом обвёл взглядом двух других женщин. Рут не стала его представлять, и они всё поняли, отвернулись и продолжили беседу между собой.
– Ты уже заканчиваешь со своим пивом?
– Совсем нет. Я хотела бы ещё здесь покрутиться.
– Ищешь свой шанс?
– Он всегда имеется. Столько мужчин!
– Один из них сейчас стоит перед тобой.
– Ты не шанс. Ты – развлечение.
– Ну, так развлекись сегодня! Разве тебе не понравилось в прошлый раз?
– Почему же! Было неплохо. Только быстро. Я так не люблю.
Ему стала надоедать игра в слова. Шло время.
– Рут! Ты мне нужна сегодня. Давай свалим отсюда!
– Ого! Так ты скоро и в любви начнёшь признаваться.
Она уже откровенно над ним смеялась. Такого он сегодня не переживёт. Он что? И здесь будет лузером?
– Давай завтра! – Одна мысль пришла ему в голову. – У меня будет одно дельце с утра, а потом мы где-нибудь пообедаем.
Действительно перед уходом с работы его начальник, Макриди, передал ему флешку с информацией, которой предстояло скачать русскому агенту в субботу. Даже не передал, а, молча, швырнул, а фебеэрешник ещё и сказал вслед: «Будь на месте вовремя!», как будто Джон когда-нибудь опаздывал. Уходя, он даже не удосужился попрощаться с ними, настолько был взбешён. Теперь, вспомнив об этом, понадеялся, что вся процедура завтрашней передачи не займёт много времени.
Ему показалось, что Рут была искренне удивлена.
– Ну, это уже звучит серьёзно. Придётся согласиться.
– Будь готова! Я тебе позвоню.
Оставаться здесь дольше было выше его сил. Он, не отрываясь, допил своё пиво и бухнул пустым бокалом о стойку так, что стоящие рядом женщины испуганно вздрогнули. После этого не оставалось ничего другого, как повернуться и молча направиться к выходу, по дороге проклиная ФБР, собственное начальство, русских и, вообще, всё на свете.
Сентрвилль, штат Виржиния, США
Вот и наступил день суда. Выехали на машине жены, и всю дорогу просидели молча. Дочка безучастно уставилась в окно, как будто ей было очень интересно то, мимо чего они проезжали, и собственная судьба её не волновала. Она в последние дни перед судом так и не задала Свену ни единого вопроса о том, как двигались дела с адвокатом. Приходила из школы, запиралась у себя, переписывалась с кем-то, болтала по телефону и хихикала. Спускалась вниз, только чтобы быстро перехватить что-то из еды и опять исчезнуть наверху.
«Надо же! И это моя жизнь. Моя нынешняя жизнь. Чем я её заслужил? – Постоянно думал Свен. – Но однажды всё может круто измениться. Запрут в клетку, и там будет ещё хуже».
Зато вдруг разговорилась жена. Давненько он не слышал от неё столько слов в минуту. И все на одну тему. О том, как она устала, и как ей всё надоело. И эта жизнь, и бесконечная работа с противными пациентами и глупыми начальниками, и, конечно же, он сам.
–Ты же ничего не можешь. Ни дома, ни на своей долбанной работе.
Вообще-то, он мог, и вот уже почти двадцать лет как пахал, чтобы платить ипотеку за дом и зарабатывать на жизнь.
– Я теперь больше получаю, чем ты.
Действительно. С началом кризиса дела пошли резко вниз, но вливания из Москвы всё же помогали сводить концы с концами в бизнесе, хотя за это можно было крупно поплатиться.
– И, вообще, ты мне больше не нужен. От тебя нет никакой пользы. Я всё делаю сама.
А вот с этим Свен не мог не согласиться. Это чувство было взаимным. Он сам перестал чувствовать, что ему нужна эта женщина и этот дом. Не говоря, уж, об этом городе и о его работе. Дочки? С его стороны сохранилось чувство, что они – его кровь, его наследницы. Девочки останутся на земле после того, как он уйдёт из этого мира. А они сами? Что они чувствовали в отношении него самого? Скорее всего, ничего. Он стал для них частью обстановки в доме, из которого они мечтали убежать и как можно скорее. Весь вид обоих говорил ему об этом.
«Ну, ты меня доведёшь», – думал каждый раз про себя Свен, отражая наскоки жены, а в большинстве случаев просто игнорируя нападки, что заводило её ещё больше. Ей требовался партнёр для разрядки, а он молчал. Поэтому всю дорогу до суда он тихо радовался тишине в машине. Ведь из неё не выйдешь, как он это делал в доме, чтобы избежать скандалов с женой.
В суде он, кажется, волновался больше всех. Ожидая в зале заседаний своей очереди к судье по делам несовершеннолетних, он вдруг представил себе, как и он будет стоять перед судьёй в арестантской робе, и адвокат будет пытаться доказать недоказуемое, отрабатывая те гроши, которые он получал от государства, так как в Америке полагалось, чтобы у обвиняемого был защитник. Даже передёрнуло от подобной перспективы. Там, в зале заседаний суда, Свен окончательно решил, что предстоит сделать, чтобы лишить их удовольствия запереть его в клетку.
– Нет, ребята. Хер вам, – вдруг вспомнил он русский, который, как ему казалось, уже забыл за столько лет пребывания в этой стране.
Понадеялся, что произнёс достаточно тихо, чтобы не услышала жена, сидевшая рядом.
Наконец, появился адвокат и плюхнулся рядом на скамейку, отполированную тысячами задниц, которые восседали здесь за десятилетия существования здания суда.
– Я как раз вовремя, – шепнул он, доставая кипу бумаг из портфеля.
Чтобы не обострять ситуацию, Свен не стал говорить, как он перенервничал из-за опоздания юриста. А, уж, количество бумаг вовсе вывело его из себя. Из-за одного джойнта, который курнула глупая девчонка, наплодили столько документов. Да ещё и сделали богаче ублюдка-адвоката, который даже не удосужился придти к назначенному времени.
– Штат Виржиния против Софии Н. Андерсен, – наконец, возвестил служитель суда в форме.
Так, в честь матери, он предложил назвать первую дочку, и жена согласилась, не спрашивая, почему. Самой девочке оно совсем не нравилось, и она велела называть себя как угодно, только не этим именем, что всегда раздражало Свена.
Адвокат резво вскочил на ноги, и, кивнув дочке, чтобы следовала за ним, ринулся к судье, всем своим видом показывая, что он готов к процессу защиты интересов свой клиентки. Он так распрямил грудь, что, казалось, подрос на целую голову. Прокурор даже не удосужился повернуть голову к новой обвиняемой и начал монотонным голосом зачитывать текст обвинения. Когда закончил, вступил адвокат, напирая на ошибку, которую совершила очень положительная во всех отношениях девушка в самом начале пути, и за которую нельзя карать, чтобы не поломать её дальнейшую жизнь.
«А ведь это – спектакль, который шуты разыгрывают перед аудиторией, чтобы оправдать своё существование. Да, ещё за мои деньги. Адвокату я заплатил, а на содержание суда с меня дерут налоги», – думал в это время Свен.
Между тем, судья прочистил горло и начал читать лекцию провинившейся о том, что ей грозит. Адвокат, понурившись, глядел в пол. Дочка смотрела в пространство перед собой. Все исполняли свои роли в игре в правосудие. Хорошо ещё, что по совету адвоката она надела свитер с длинными рукавами, чтобы прикрыть татуировку, которую успела сделать на плече и на руках, и удалила пирсинг.
«Хоть бы кивала головой, – думал Свен, глядя в спину дочери. – Ну, не стой же ты, как столб!»
Наконец, лекция судьи завершилась, провинившаяся кивнула головой в знак согласия, что никогда больше не будет этого делать, и он отпустил её, тут же занявшись следующим делом. Время поджимало.
Напряжение отпустило. Хотя адвокат и уверял, что по первому разу, как правило, не сажают, но, всё же, переволновался.
Они вышли из зала суда, где адвокат скороговоркой проговорил поздравления, пожал всем руки и убежал по коридору.
«Теперь меня ничего не связывает. Теперь я свободен». – Думал Свен, когда они шли к стоянке, где оставили машину.
Дорога домой опять прошла в гробовом молчании. Дочь отрешённо глядела в окно, жевала резинку и, очевидно, тоже тихо радовалось тишине. Но как только вышли из машины возле дома, жену прорвало:
– Ты что? Опять будешь молчать? Ничего не скажешь этой дуре? – Кивнув в сторону дочери, которая безучастно направлялась к дому, чтобы опять там запереться в своей комнате.
