Анатолий Савин Степан Разин. Вольному – воля. Историческая повесть в стихах. Часть 3
Глава 3 Арзамасская дева
Кто она по имени Чьего замеса – посева Из коего рода – племени Эта арзамасская дева?
Были ли отец и мать Или аист нашел в копне? В далекой, лесной стороне Остается только гадать Вестимо и тебе, и мне
Но доверимся сказам Как в местах глухих – по слухам Где – то под Арзамасом Жили старик со старухой Ожидая смертного часа
Бедней их в округе всей Верно, не было никого Но это, ни ее, ни его Не волновало вовсе
Тесна избенка, худа крыша Нигде ни присесть, ни прилечь Слава богу, что есть печь Да и та, на ладан дышит
Ко всем их бедам Как бывает часто Еще бог и детей не дал Старикам несчастным
Но, как – то, собирая травы В нежных, утренних лучах Восходящего солнца Старуха, и впрямь, боже, правый Нашла в духмяных копнах Сладко спящего младенца
Ни заглянув даже Какого дитяти пола Она в счастливом раже Обернув подолом
Как полотенцем Голенькое тельце Поспешила, что есть мочи Благодарная судьбе С теплым комочком К своей дырявой избе
Так в Выездной Слободе Враз на душу боле стало Летом ни думали о еде Ягод и грибов хватало
Зимой намного хуже Боярин, знамо, все отберет Но затянув пояс потуже Ели, что бог пошлет И за лето даст огород
Девочку назвали Аленой Ну, а как же еще При виде пухленьких щек Розовых, нежных что шелк Да и господом дарена
Теперь отец лапти плел Уже на три пары ног Без одежки – ты гол как сокол Но можешь шагнуть за порог
Надев шапку или платок Это еще – куда ни шло А, как быть, в зимний денек Когда все снегом замело Выйти босым – упаси, бог?
Так и жили ни один год Много ли Алене нужно? Где водицы попьет Где хлебушка пожует Главное, в семье дружно
Старики уже забыли Как смерти просили Теперь у них все было Что прежде не хватало
Малая крестьянка Вскоре обучилась всему И вставать спозаранку И растопить печь в дому
А к восьми годам умеет Замесить по – бабьи тесто И ухватом так владеет Что чугунок летит на место Ослушаться не смея
Немало и иных забот По сельскому быту А сколь в поле хлопот Пока поспеет жито?
Да собрать, да обмолоть Да уберечь от зноя, града Стонет к ночи живая плоть А трудиться малой надо
Обидно только – приходит срок И тут же, как Христа ради С рукой стоит жадный дядя Чтоб все забрать на оброк
Старик поворчит слегка Погладит дочь по головке И молча, из доброго лыка Начнет ей плести обновку
Но вот отца не стало И той же проклятой зимой Так матушка затосковала Что и сама ушла на покой
Осталось сиротка одна Одна – одинешенька Потому и так холодна И так голодна Выдалась эта зимушка
Но зазвенела весна Стало солнышко припекать К тому времени и она Хозяюшкой успела стать
Потом ни много, ни мало А, вымолив, у селян бычка Сама свой надел вспахала Старинной сохой дедка
Так с десяти годков Дева в полной мере познала Тяжелый труд бедняков И значимость в нем орала
Урожай с межи короткой Оказался, ни беден Да и рожь обмолоть сиротке Помогали соседи
Но радость была недолгой Боярский приказчик – тут, как тут И пять мешков муки идут В счет погашенья долга
Даже охнуть не успела Как он подкатил на телеге А дорожная пыль съела Ее мешки – обереги
Не тронут последний – шестой То ли приказчик не заметил То ли увидел, что с дырой И по пути разнесет ветер Но сердечко детское сжалось При виде добра, что осталось
Пережила бы она зиму Или было бы ни по силам? Остается загадкой Но поздней осенью мимо Ее избенки шаткой Монахиня проходила
Шла, видать, издалека Устала, просит водицы Глядь, выносит ковш черноока Не то, дитя – не то, девица
Пока старица пила Оглядела девчонку Уж зело скудной была На ней одежонка
Но, коса густая, до пят Очи глубоки, как колодцы И так пронзительно глядят Что взором можно уколоться
Ладен и девичий стан Не по летам славный Вот шушун и сарафан Не с ее плеча – явно
Глядит на избу – крыша худа Видать, сирота – ни дать, ни взять А ведь скоро холода До зимы – рукой подать
Повалит снег, задует Ветер северный, хладный Того и гляди – хворь, какую Будь она ни ладна Схватит по скудности всуе
– Пропадет девка ни за грош От нищеты и глада А в монастырь приведешь Игуменья будет рада
Кому не нужны руки Молодые, умелые Монастырски – то наделы Вестимо чай, велики —
И решила старица На обратном пути Заглянуть к девице Уговорить с ней пойти
Селяне даже ни видели Как старица ее забрала Но с тех пор дева обрела Приют в святой обители
В живописных местах На берегу Мокши – реки От Темникова в трех верстах И потекли ее деньки В тишине и молитвах
По церковной книге дева Хотя и самозванна Прошла как Нефедова Елена дочь Ивана
Видать, почивший в бозе Тот старик селянин Был Нефедов Иван, как и все Тут переселенцы – славяне
Оглядев ее подняв бороду Пономарь дописал – И лет тринадцати от роду — А про себя прошептал – Мене бы, никак ни дал —
У монастыря под боком Большое озеро Санаксар Что как и Мокша, спокон века Спасали людей от наскока И сибирских племен, и татар В те времена особо Когда Русь была слаба
Были те – озеро и река И панацеей от рока Как то – глада иль пожара Что опасней, чем татары
В голодные – то годы Рыба здесь была подспорьем Не только для их подворья Но и простого народа Хлебнувшего по край горя
Монастырь уже привык Что в годину испытаний Когда голодомор велик Голь спешит сюда заране
Никто и ни дивится Что монахи «за спасибо» Готовы всем поделиться С любым, кто бы ни был
Надо сказать, что земля эта С древнейших времен Знала набеги диких племен Со всех сторон света
С девятого столетья Сюда двинулись булгары Спасаясь по лихолетью От Каганата хазаров
Изгнанны с родных мест Райского Причерноморья Булгары нашли себе «нашест» В Волжско – Камской акватории
Сами же, в свою очередь Прибыв из такой дали Вытеснять старожил стали Славян, мордву и прочих Сгоняли с обжитых вотчин
Вековечная чехарда Длилась в Среднем Поволжье До тех пор, пока сюда Сея смерть и безбожье Ни пришла, куда большая беда Татаро – монгольская орда
Подавляя мир долги годы Подмяв под свои вериги Орда озлобила народы Всех рас, кровей и религий
А как рухнуло, распалось Царство Астраханское Потом и Казанское Тут и Русь с силой собралась И, ни жалея, босых ног Подалась на Восток
Где время, удила закусив Галопом, никого ни спросив Вновь мчится смешать народы С бегущей от гнета Руси И все быстрей – год от года
Вот и Выездная Слобода Ни стала здесь исключеньем Русских с родных мест сюда В дремучи веси, города Гнало тем же теченьем
И на древних селищах Как по волшебству Вставали новы городища Теснившие мордву
Тут в Волжско – Камском подоле Уже заматеревшей Руси Слетевшись, словно гуси Все варились в одном котле
Где и православные И масульмане, и иные Имевшие корни вековые Сплетались в тугом узле
Но забудем об истории И вернемся в обитель Где, хлебнув сиротского горя Объявился юный житель
Да, какой! – Не нарадуется На послушницу новую Игуменья – настоятельница И в работе бедовая В первых рядах значится Ни от какой, не прячется А делает со стараньем И должным послушаньем
Все в ее руках «горит» Спорится да ладится Сделав одно дело – бежит За другим – к старице
И, все – то, ей по душе Чтобы ни поручили Игуменья дивится уже – И как без нее жили? —
Всегда в молитвах, трудах Не чует послушница Как стремглав время мчится А она взрослеет на глазах
И вот, мать – игуменью Переводят под Арзамас А по ее повеленью Всех, на кого положит глаз
Так наша дева мигом Хотите того – не хотите Обрела новую обитель Где стала ожидать пострига
Как крещенья таинство Ведет в новую жизнь вас Так и постриг в монашество В вериги святые рядясь Безо всякого сомненья Считается вторым крещеньем
Вводя в совершенный образ Все греховного очищенья Чрез благословенный экстаз Что и сподвигает как раз К христианскому служенью
Но канул пострига обряд Жизнь вошла в свою колею Приняв новоиспеченных чад В монашескую семью
Казалось бы, чего нужно Еще сиротке безродной? Живи в семье дружной Средь сестер богоугодных Не будешь ни голодной Ни холодной – зимой вьюжной
Только она сердешная Не находит успокоенья В тихом умиротворенье Монастырской жизни неспешной
Тянет все за ворота Ноги сами туда несут На крестьян поглядеть охота На их тяжкий, сельский труд
Не забыла еще Алена Голодное детство, знать И любящих, отца и мать И зимушки студены И вьюги вихрем кручены
Что со свистом и гиком Мечутся из конца в конец И лапти из доброго лыка Что на зиму плел ей отец
Не забыла и боярина Что, ни раз, аки чума Налетал хуже татарина На их нищие закрома
Освоив азбуку сначала Научилась читать и писать Но и того ей мало И она пробует врачевать
Откуда у сироты это Но через пару лет вдруг Овладевает секретом Лечить и тяжелый недуг
Ее монастырская келья Ломится от мазей, трав И прочего зелья Из коего сама собрав В лугах и зарослях лесных Готовит целебный состав Для немощных и больных
Вскоре она уж и костоправ Да, такой, что многие К ней на леченье попав Поднимаются на ноги
Так не ходящие калеки С Арзамасской паперти Что обречены навеки Сиднем до самой смерти Под церковной стеной Сидеть с протянутой рукой
Вдруг встают, верьте – не верьте И, заспорив, с судьбой Начинают, мал – по – помалу С сестринской помогой На костылях сначала Выходить на дорогу А, потом и вовсе, ни боясь Ступать без оных, плача и кстясь
Вот где пригодилась Не только ее смекалка Но и крестьянская закалка И сила, что в руках водилась
И пошел от края до края Слух по мордовским просторам Как монахиня молодая Оказывает помощь хворым
Тогда и потянулись сюда Толпы болезных и калек Что на Руси из века в век Не переводятся никогда
И к каждому она Находит душевный подход С рассвета и дотемна Идет и идет к ней народ
Врачуя недужное тело В нищей, одежке драной И скобля гнойные раны Она, как бы между делом
Кого о семье спросит Кого о сторонке родной Да так, что каждый уносит Тепло ее сердца с собой
Нет границ, ни простоте Ни материнской доброте Ни евангельской любови Ко всем, кто в гольной нищете И беспросветной нужде С покорностью воловьей Прозябает на белом свете
Откуда бы ни был ходок Везде на Руси те же нравы И то ж крепостное право И тот же кабальный оброк
Вот и задумалась о том Монахиня молодая – А так ли уж Русь святая Праведна нынче во всем?
Неужто, господу надо Когда одни божьи чада Живут сыто до преклонных лет А других понукает нужда Со дня появленья на свет И конца – края тому нет Ужели так буде всегда?
Нешто, не видит господь Кто от темна и до темна Не сходит с полей, с гумна Денно, нощно истязая плоть? —
А мать – игуменья молчит Слушая такие речи С вопросами смелыми Дивясь неуемной натуре – Надо же, до всего есть дело Этой молодой фурии? —
Разве игуменья могла знать Она же ни провидица Что ее любимица Едва успев постриг принять
Вдруг вот так вздыбится И ее, как кобылицу Понесет из края в край – То лечить калек, подавай То, и вовсе, пугать крамолой Монастырских богомолов —
И ведь понесло так, что впору Принявшую священный обряд Теперь из монастырских врат Да изгонять в город
Как игуменья ни билась Ни увещевала ее как Монахиня ни сдавалась Ссылаясь на небесный знак Иначе, зачем ей во снах Богородица являлась С тихой улыбкой на устах
– Разве она не зовет Помочь убогим и нищим Кто давно спасенья ищет От обезумевших господ? —
И не угрозы, не уговор Уже удержать не могли Монахиню с этих пор В святой обители
Не успела выйти Алена За монастырские ворота Как ее с большой охотой Принял под свои знамена Первый же атаман Мятежных крестьян
Это было время, как раз Когда, только – только Разин Вышел на Волгу без боязни На челнах – почуяв свой час
И тогда, три года тому Толпы крестьян взяв дубье, вилы Потянулись к нему Как подсолнухи к ярилу
Словно сойдя с ума Поднялась крестьянская Русь Скинуть с плеч непосильный груз Опостылевшего ярма
Запретам церкви вопреки Всюду зачесали кулаки Доведенные до отчаянья Побором и истязаньем Разгневанные мужики
Зашевелились как пауки В дремучих скитах, схронах И беглые мужики Что всегда на подъем легки Вылезли из нор потаенных
Наконец – то, на свет белый Слава богу, теперь есть дело И для них обреченных Жить за родным пределом
Огляделись вокруг И жаждой мести ведомы Сойдясь в дружины, вдруг Пошли жечь господ хоромы
Забушевали пожары Ни ведая пощады По весям и градам Будь – то Пенза иль Чебоксары
Везде, где ни спроси По всей матушке Руси Запылали усадьбы у тех Кто подвел людей к черте За кой и белый свет им Становится невыносим
В одну из сих дружин вот Наша дева и попала Где через неполный год И сама верховодить стала Когда в одной из атак Погиб их прежний вожак
Судите сами – еще кому Как ни ей, отряд принимать Если по храбрости и уму Лучше нигде не отыскать
Так за год поднаторела Она в искусствах боевых Что из ружья палила смело И заряжать сама умела Что было непростым делом В ту пору для рук мужских
И острой саблей владела И ударом кулака «под дых» И все это, ни хуже других Ибо бог, не скупясь за двоих Вложил ей силушку в тело
А в стрельбе из лука Ей и вовсе равных нет Словно этой науке Обучалась с малых лет
Десять из десяти, не мене Попаданий в яблочко Это за двадцать – то саженей До означенной на горочке Учебной мишени
Где всем на удивленье Ей и ветра дуновенье Ни мешает поодиночке Все стрелы вгонять в точку Даже на таком удаленье
Кому такое по силам? И, вскоре, в сказах и песнях Слава о ней воспарила Над градами и весями Как птица сизокрылая
Сказывали – У нее и лук Кой – то особый, не простой На другие не похожий Где не всякому – силы рук Хватит, чтоб совладать с тетивой Из сыромятной бычьей кожи
Что, будто бы, она сама Еще в монастырской келье Неделя за неделей Ладила тетиву «до ума» Дубленьем в неком зелье
Рецепт коего случайно В древней книге нашла А завладев этой тайной Над луком и власть обрела —
И еще молва идет Что, встав за народно дело Супротив бесчестных господ Ее сердце не очерствело
И в честном бою Лишив живота боярина Ни подобится татарину И, как ордынец, на корню Ни губит всю его семью
Все это вместе взятое Будоражит крестьянские умы И зовет к ее пенатам – Ужель от боярской чумы Как от тюрьмы и сумы Можно избавиться когда – то? —
Потекла мужицкая лава По тропам непролазным С окрестных весей разом Чрез стрелецкие заставы Обходя посты, облавы С надеждой – в лагерь девы
А когда эхом прокатилась И весть, что добилась От батьки чина есаула То, слава ее шагнула Уже далеко за Арзамас И как догадались вы Вскоре дошла до Москвы
А оттуда воеводе Леонтию Шайсукову Шлют приказ – в этом годе Схватить «горе луковое» Из – за кого стало в моде У воровского отродья Жечь боярские угодья
Но как сделать это? Если шайки летучие Накатываются как тучи Обычно перед рассветом
Когда солдаты, стрельцы И иноземные чины Еще видят сладкие сны А те до крепостной стены Проходят за ночь концы Что под силу лишь коннице
Но вот случай представился Как – то узнает воевода Что дева идет походом К Шацку, кой давно славился Своим мятежным народом
Значит, теперь жди беды Еще большего масштаба Уездный град возьмет баба И пополнит свои ряды Разбойным людом не слабо
Но с другой стороны Идти верст, сто двадцать, не мене Значит, силы ее истощены Будут маршевым бдением Еще до нападения
И решает воевода Чуя, что его час пробил Идти вдогонку походом Заходя деве в тыл
С гонцом шлет приказ он Поставив щит из пушек, мортир Вывезти весь шацкий гарнизон Из городских квартир И ударить с двух сторон Враз в порыве едином Деве в лоб и спину
Князь, ни одного гонца послал А двух – так велика тревога Один по тракту поскакал Второй окольной дорогой
Не ровен час, кто попадет В засаду к окаянной Тогда другой уж довезет Его приказ и планы
И, вот наскоро, собрав обоз И, помолясь, на дорогу Воеводу черт понес К Щацку на подмогу
С ним под тыщу стрельцов Все, в основном, пешие В руках у молодцов Блестят наточены бердыши Без них стрелец, как без души Ни жить, ни драться не готов
Окромя самих стрельцов Еще сотен пять иных Иноземных бойцов Сиречь, европейских Гольштинских, свейских И, прочих, невесть каких
Средь них и рейтары видны Хотя их немного – под сотню Зато и солдаты, и чины Все закованы в броню Как водится – на корню
Щеголяя друг пред другом В седлах, что на параде Звеня латами, кольчугой Они на всех, сверху глядя
Самодовольства ни пряча Чуют себя в отряде Белой костью – не иначе Что, конечно, с неких лет Ни для кого не секрет
Сам воевода на жеребце Сидит в доспехах, шеломе Суровость, решимость на лице Как бы кажут, что на уме У него нет ничего, кроме Страстного желанья загнать В капкан мужицкую рать
А на самом деле – шквал чувств Будоражит вояку – Вот дожил, как вьюнош лечу Ввязаться с бабой в драку
И когда, такое бывало На Руси со времен она Чтоб монашка люд поднимала Рушить царевы законы
И отколе такая сила В ее правде и речах Чтоб одолев пред властью страх Чернь к ней, как в храм валила? —
Давят сии мысли на темя Омрачают княжье чело – Уж ни смутное ли время На Русь опять набрело? Если царской воле назло Даже бабы лезут в седло Истреблять боярско семя За что, за грехи какие Гонят силы небесные Нас из огня да в полымя? —
Но, дума – думай, а вперед Отряду двигаться надо И князь суровым взглядом Глядит на тех, кто отстает
Однако случилось иначе Чем воевода наметил И один гонец был схвачен Не домчав до Шацка и трети Наезженного пути
Хотя тот и не вез письма И мог бы придержать язык Но, попав в плен, гонец сник И, верно, от страха без ума
Ниц преклоненный Пред девой, как пред иконой Потупив виноватый лик Тут же раскололся вмиг Как воевода ни суров Но ей гонец врать не готов
Познав князя замыслы Дева останавливает ход И, выбрав место, где заросли Сама стала готовить налет
И вот жарким, летним днем Когда солнце в зените И, хотите вы – не хотите А потянет вас в водоем
Одолев очередной подъем Князь решает остановиться Отдохнуть, коней попоить Да самим воды напиться Сколь же можно спешить? Тем паче, что невдалеке Виден пологий спуск к реке
Они два дня в пути И уж порядком сомлели А еще идти и идти Верст пятьдесят до цели
Место райское, птицы поют Кругом тишь да благодать Сам воевода не прочь тут Старые кости размять
Но не успел он с коня слезть И выставить охрану А стрельцы присесть Расстегнув кафтаны
На травке зеленой Как из кущи напротив Где встали по своей охоте Из – за дерев с густой кроной
Летит вдруг зловещая весть В виде стрелы каленой Что мятежники уже здесь А вот им, приспичило присесть Как раз у их схрона
И как дева угадала Что князь выберет место Именно тут для привала До сих пор неизвестно
Но молва утверждала Что провидицы как она Сия сторонка ни знавала В стародавние времена
Первой же меткой стрелой Возле князя стрельца убило А, потом, стрелы взвились стеной Заслонив, и само ярило
Когда же, что дождь отшумели Стрельцы и охнуть не успели Как разверзлись кущи Пока они цепенели И толпы мужиков бегущих На них, что медведи насели
И все предметы быта вмиг Кои, верно, до сей поры Не покидали их дворы Но чем живет простой мужик
Как – то: мотыги, багры Косы, вилы, топоры Наконец, рогатины Да крепкие дубины Все это в руках умелых Пошло на ратное дело
Во главе крестьянской голи В монашеском одеянье Путаясь в длинном подоле Верно, со скоростью лани
Бежит дева, грозя крестом Как небесным перстом Тем, кто ни с покаяньем Явился к ней, а с мечом
В другой руке держит клинок За спиной, как всегда лук Удар – и стрелец летит с ног Выпуская бердыш из рук
Еще удар – второй упал То ж кровушкой насытив Травку, что собой подмял Он, видно, много повидал Сражений и событий И потому не ожидал От бабы такой прыти
А мужики все прут и прут От крови, что ль осатанели? Вот тех, кто в панике бегут Догнав, уже на вилы вздели
А вот рогатиной мужик Сбил рейтара с коня И добивает, слыша крик – Глянь, в броне доброй ратник А истукан, не смелей пня —
Слышны крики, ругань – там и тут Тяжелораненые стонут И кони пуганые ржут Мечась, скользя по красным лужам Спешат покинуть этот ужас И напролом отселе прут С пустыми седлами Истыканными вилами
Но вот забухали пищали Ужель стрельцы в себя пришли? И, очумевшие, вначале Сопротивляться черни стали?
Да, так и есть, но лишь местами Кто ни мирясь с судьбой Вину, почуяв за собой Вступает с мужиками Похоже, что в последний свой Теперь уже неравный бой
По большей мере перебиты Стрельцы ни о себе тужат Пред ними зрелище похуже – Пошто, так подло и открыто Бегут собратья по оружью?
Маршировали – то, как чинно В парадном блеске стальных лат А что осталось от солдат? Токмо мелькающие спины Между дерев, что ловит взгляд Ни зря ж про свейца говорят
Что он за тем служить идет Чтоб златом набивать карманы А на Руси терять живот Не входит в его планы —
Да и сам воевода Получив укол вилами Собравшись с силами Тоже поспешил дать ходу
Слава богу, что вынес мерин Когда в спасение не верил Ни зря души, ни чая в нем Он с рук кормил коня зерном
Вот так бесславно сей поход Закончился для воеводы Теперь запомнится на годы На что сподобится народ Во имя правды и свободы
Да и для девы самой Это был ее главный бой Не идущий в сравненье Ни с каким сраженьем
Ибо одержан впервой С редкостным уменьем Почти безоружной толпой Ввязавшейся в неравный бой С войсковым соединеньем
Теперь деве, вкусив такое И окрыленной победой Казались смешными беды Что были болью головною Для них все эти годы – Выходит, побить воеводу Можно, дело – то наживное
И если немного наддать Еще по градам и весям Не далек час, вовсе сломать Хребет боярской спеси
А разгромив боярство Будет уж рукой подать До воли, всеобщего братства Без нищеты и рабства Что Разин и хочет всем дать —
А пока простоволоса На пне сидя с горящим взором Дева ведет допросы Бойцов, сдавшихся с позором
Не получив всего от гонца Она теперь не торопясь Хочет разобраться до конца Кой силой еще владеет князь И чего ей опасаться
Ни ставя пленных на колени Ничем ни грозя никому Дева без тени презрения Подзывает всех по одному
И каждого расспрашивает Без «металла» в голосе Тем самым и страхи вовсе Из пленного изгоняет
У нее нынче улов не плох Все, кто дубьем ни побиты Либо на вилы ни вздеты Либо ни скрыл чертополох
Стрельцы, рейтары, солдаты Кого внезапным накатом Мужики застали врасплох И кто или ни успел Или уже ни захотел Противиться лесному брату
Все они, бравые когда – то Теперь, заполонив поляну Стоят под солнцем и ждут Томятся, когда их позовут Иные в рваных кафтанах
А кто, ни потеряв застежки Только помят немножко Но всяк с дрожью на деву зрит Забыв про свой былой вид
Головы опущены вниз Лица серы, губы сжаты Стоят тихо, как ягнята Чуя, что любой бабий каприз Может стоить жизни солдату
Но, слава богу, дева тиха Что уж и говорить И ни берет на душу греха Пока ни пытать, ни казнить
Гневаться ей нет причин Скорей счастлива она Ибо свой есаульский чин Нынче оправдала сполна
Прежде было в привычке Покуда ни окреп отряд Затевать малые стычки С постами стрельцов и солдат
Налетать как бестия Жечь барские поместья Иногда громить заставы Нападать на караулы А теперь – о, боже, правый! Вот на войско посягнула
Самого воеводу пнула Да так в том преуспела Что, заодно, и овладела Его обозом с оружьем
Получив все, что хотела Бердыши, пистоли, ружья Даже каленые стрелы И четыре новых пушки О чем и мечтать, не смела Ужель свейские братушки Их тащили для матушки?
Только латы не пойдут в дело Мужики же ни солдаты В броне драться тесновато – Будто – бы недужит тело —
Да и сама Алена Не жалует кольчуги – Движенья в них стеснены Как у коня в подпруге Да и в бою от натуги Не раззудеться упоенно Младым чреслам сжатым оной Заморской броней
Нет, ей не нужны они Все мы ходим под богом И если сочтены твои дни То и броня ни помога — Вот так – ни много, ни мало Дева и рассуждала
Но как, ни велика победа Она понесла и утраты Двести душ простого люда Отлетели без возврата В небесные дали Где их, верно, и не ждали
Да и раненых не мене А сколь тяжко увеченных? – Так что и думать неча Ей нужно пополнение —
Но вот дева, как раз Завершает пленных опрос Из чего ясно, что Арзамас Куда, видать, князь ножки унес
Как и прежде его оплот И предмет царских забот Туда уже ни один год Москва подкрепленье шлет
Где остался гарнизон На полторы тыщи стрельцов Да иноземных спецов Пушкарей, солдат, их чинов
Коими так наводнен град Что, посчитав всех, аккурат Кого и по щелям отыщешь Будет еще не мене тыщи
А учтя крепостные стены Да количество пушек там То ясно, что для Алены Арзамас пока ни по зубам
Другое дело Шацк – град Где с полтыщи стрельцов Да столько же солдат И где, в конце концов Князь и задумал ее охват Огневым кольцом
Или Темников – град Где ее приютили Когда – то в обители Там тоже стрельцы стоят
И свейцы – все честь по чести И крепость на месте Хотя стены и поуже И ни столь высоки
Но, и здесь, шансы невелики На успех, похоже – Не привыкли еще мужики Города тревожить Да лезть на стены под пушки —
Так, куда идти – вперед, назад В Шацк или Темников – град? На что получить ответ Дева и хочет, собрав совет Заодно, обсудить вопрос Как с пленными быть Отпустить или казнить
А пока надо убитых Как водится – земле предать Ямы уже нарыты Осталось тела покидать
Что сразу и делать стали Тут, сложив своих – там стрельцов А заморских удальцов И вовсе снесли подале Не поставив даже крестов
Едва мужики обтерли пот После тяжкой работы Зарыв без особых хлопот То, что было бравой пехотой
Как дева сама проделала Весь погребальный обряд Что не хуже попа умела И всех усопших отпела Как того каноны велят
А сделав благое дело И, погрузив, раненых в обоз Она снова на пенек села Чтоб обсудить главный вопрос
Куда же ей вести отряд В Шацк или Темников град? Иль уж куда глаза глядят И как с пленными быть Помиловать или казнить?
Так она делала всегда Собирала общий сход Когда в том была нужда И слушала свой народ
И часто, в час смятенья Когда было особо туго Им загнанным в угол Находить верное решенье А, значит, и спасенье Помогал локоть друг друга И братское общенье
Вот и сейчас, решать надо Уже и арсенал имея Даже пушками владея Куда же их отряду
Направлять нынче стопы Ведь вороги не глупы Напугавшись до икоты Силой мятежных отрядов Они укрепят вороты И стены ближайших градов
Да и самим не охота Почуяв победы вкус Опять прятаться в болотах Где заедает мошка, гнус
Но вот все в сборе Пленных отвели подале Чтобы не слыхали О важном разговоре
И наперед выходит дева Хороша на диво! Груди как чаши – черноброва Гордая осанка, упруга стать Что и монашки одеянье При всем ее старанье Уже не в силах скрывать
Лик счастливый Волос, что ворона крыло Как смоль, с блестящим отливом Спадая, обрамляет чело Гладкое, чистое Словно росой омытое После всего, что было
Чуть выше среднего роста Но, ни красуется, как пава А на всех взирает просто Будто это ни ее слава Что колокольный звон Отсель, обгоняя версты Летит за победой вдогон
Чрез веси, грады, погосты Озер и рек глубины, отмель По просторам, русских земель До самой, дремучей глуши Будоража людские души
Дева всех оглядела И громко произнесла – Братья мои! Христовы чада! Ратоборцы православные Раздавив боярского гада С его свейским сбродом Вы вписали листы славные В летопись борьбы народа За волюшку и свободу
Так трепещите тираны! Вырванное у вас жало Ружья, пушки, ядра, запалы Что веками окаянно На людей страх нагоняло
Таперь в наших руках А сметки нам ни занимать И, одолев, вековой страх Мы обучимся сим воевать Чтоб врага обратить в прах
Не так ли, братья мои? — – Так, матушка, уста твои Воистину, то глаголят Без чаво не видать воли —
– Братья, помолимся богу Всевышнему слава, хвала Ибо нынче наша взяла Ни без его помоги —
Все кто вокруг стояли На коленях наземь пали Закончив моленья Поднялись с коленей
– Братья, и потери велики Кажи – ка о них Матвей? — Мужик, что с правой руки Стоял – поклонился ей
Сам крупный, крепкий Ручища с лопату Такой легко, как репку Стащит с любого бахмата Хоть князя – хоть солдата
– Матушка, покуда – то да се Сбирали битых, ямы рыли Кроме тех, кто в драке сгибли Ещо двадцать душ почили Разуменье мое Шибко остро у солдат копье
А раненых буде поболе Изувечены многие Токмо божьей, да твоей волей Их можно поднять на ноги
Матушка, чай, всем известно От велика до мала Как повсеместно Ты горемычных спасала
Иной заморыш готов почить Ан, нет – попьет настой из трав И учнет ножками сучить Так богу душу и не отдав —
– Добре братья, раны подлечим А кто уснул вечным сном С тем ужо делать неча Давайте их и помянем Нехай буде пухом сыра – земля Всем, кого не дождалась воля — И, подняв руку, окстила высь Куда их души унеслись
– Ещо, братья, вопрос не решен Как поступить с теми Стрельцами и свейцами Кого взяли в полон
Матвей, сколь всех кажи мне? — – Матушка, так ить, кто в броне Тех, верно, под сотню буде Верно ли, кажу люди? —
Голос – Матушка, так и есть Коль и калеченных счесть — – А стрельцов можа и под две Ты ж намаялась с опросом? —
– Ладно, Матвей, так вот вопрос Что мне задавать ни внове И ни удумать одной голове Как же с ними поступить Помиловать или казнить? —
Голос – Матушка, отпустить Служивых стрельцов бы надо Чай, православные чада А свейцам казню учинить Дабы пресечь их прыть И чтоб неповадно было С иноземным – то рылом На нашу землицу ходить
Какова они здесь рожна? Ишь, чаво удумали Как токмо оскудеет мошна По пьяному делу ли
Или ещо по какому? Поди – разбери, по – простому Так они ужо, тут как тут Царю батюшке бух в ножки И поклоны кладут Мол, обнищали трошки
Прими послужить годок – другой Как отказать – все с броней Да в жалезных латах А кто со своим бахматом Вот так, верно – где мытьем А где катанием И попадают в солдаты? —
Дева, дослушав мужика Ловит себя на мысли о том Как смел взгляд земляка На отношения с царем Некого свейского чужака Прибывшего бить челом
Ей нравится и горячность С кой вступился за стрельцов И что молвит, не прячась За спины, а глядя в лицо
– Вот ведь мужицкое сердце Доброе, всем открытое Всегда распахнет дверцу Униженному, битому
Ясно, что и просит, ни за всех А токмо за народец свой? Свейцу надо мекать головой А не искать себе утех За злато на сторонке чужой Впадая в великий грех —
Наступила тишина Подождав чуть, вновь молвит она – А ты мекаешь как, Матвей? — – Матушка, на все воля божья И ей противиться не гожа Сколь там ни разумей Но вот служивого пожалей
Да и у царя – батюшки Глядишь, на Москве Можа мысль в головушке Мелькнет – по такой молве
Что тут вышли не бродяги С кистенем за пазухой Коль князя одним махом Смяли в передряге А после не стали плахой Грозить стрельцу – бедолаге
Матушка, то буде и посыл Царю, чтобы нас простил Ну, а свейских чинов, солдат Он сам пожалеет навряд Зная, про их с совестью разлад —
– Матвей, сего ведать не могу Да и ни молву царь слышит А тех, кто на каждом шагу Ему в темечко дышит
То бишь думных бояр Да князей, да воевод Кто люду похлеще татар Буде в самый лихой год
Братья, тут речь, ни о том Что о нас разнесет молва И, что потом, скажет Москва А как быть сейчас со стрельцом И тем же заморским бойцом Миловать или казнить Как мне с ними поступить? —
Вновь наступила тишина Измученные усталые Мужики молчат – страшно стало Пленных – то сотня не одна Такого еще не бывало – Нет, нехай решает она Матушка, кому и пристало —
Чуя, что ответа не будет Дева обращается к людям – Братья, так вот, казнить не станем Коль сам господь их оставил Живыми на поле брани Лишать живота мы не вправе
А в знак нашей победы Отпустим стрельцов и солдат Пущай, куда очи глядят Уходят миру поведать Как великодушно прощать Умеет и мужицка рать
Может быть наше прощенье Вразумит, в конце концов И стрельцов, и свейских бойцов Толкнет их – не на путь мщенья А на тропу прозренья
Что войну ведем ни с ними Они лишь попали под удар А со сворами борзыми Очумевших от власти бояр
Братья, мекаю и государь В неведенье пребывает Ни чуя, что божья тварь В боярском обличии В вотчинах вытворяет Упиваясь величием От делать нечаво
Так вот, чтоб поставить на место Князя со сворой ненасытной Пойдем с вами вместе К царю с челобитной Где рекой, где озерами Где вольными просторами
Как пойдем братья? — Крики радости, объятья – Пойдем, матушка К царю – батюшке С тобой пойдем Поведаем ему обо всем! —
Когда смолкли крики Успокоились мужики Дева молвит опять – Братья, а таперь о том С чаво и надо было начать Куда нам отсель путь держать На сем повороте крутом? Разве могли мы знать
Что все обернется так Когда шли к Шацку – граду Разве это ни божий знак Что нам ворочаться надо?
В родимые края Где каждая елка своя А всякий холм и бугор Нам и дом, и забор Скрывающий от вражьих очей Моих верных бородачей
Токмо вернемся ни в чащу А спробуем взять Темников – град Проверим себя в настоящей Осаде его стен и врат
Братья, так как вернемся? — Тут же зашлись радостью лики Послышались крики – Матушка, вернемся Темников – град воевать Ему таперь не устоять! —
– Добре, так тому и быть А покуда встанем в селе Дабы раненых подлечить Вижу одной недели Может и не хватить Токмо не будем спешить В сем богоугодном деле —
Десять дней денно, нощно Забыв про еду и сон Дева лечит, делая, что можно За флаконом флакон
Опустошает настой из трав Кой заботливо припасен Был еще с неких времен Она и хирург, и костоправ
И простая санитарка Но все в руках умелых У нее споро и ярко Словно она раздает подарки А не хворь изгоняет из тела
Необычен и лазарет Кого здесь только нет Солдаты, стрельцы, мужики Немощны, бледнолики Кто спознал жало пики А кто с неких пор Крестьянские вилы, топор И все лежат вперемешку Безо всякой насмешки
А, она, как ангел витает С кого кровь обтирает Чистой тряпицей У кого пулю вынимает Кому плечо вправляет И всюду поспевает Наша мастерица
Но сколь веревке ни виться А конец все – таки будет И стали крепнуть люди На ноги подниматься Раны рубцеваться Битые срастаться кости Тут оказалось – не все здесь гости И, кое – кто, решил остаться
Так один пушкарь – умелец Живущий в «Европах» Но ей мастерски заштопан Забыл, что он европеец А не русский «Емеля»
Когда очухался еле И с ним случилось то Что дева, ни раз, сотворила С евангельской охотой Врачуя свою пехоту Верно, и тут свейца пленила Забота, с какой лечила
Ни говоря уж о стрельцах Их десятка два дали ходу И, наплевав, «в сердцах» На своего воеводу Сменили службу на свободу
– А это, как ни смотри Уже случай небывалый Пусть пока числом малым Но первые пушкари
Должны положить начало Той силе, что в кои веки Слава богу, рать набирала — Рассуждали так мужики И гордясь матушкой своей Уже шагали вдаль веселей
Но вот, едва осень пала И дева, как обещала С окрепшим отрядом Явилась к Темникову – граду
Град древний, ей давно знаком Ибо недалече обитель Где она обрела себе дом После смерти родителей
Стоит на высоком бугре На реке Мокше – брег левый Со старой церковью в центре Св. мученицы Параскевы В народе мученица Еще именуется Пятница
Леса дремучие кругом Темные – сосна да ель Что в сплетенье вековом Как – будто тянутся отсель
Вдаль сквозь чащу бесконечно И, кажется, сама вечность Не прочь в столь месте глухом Обзавестись тайным гнездом
Темников – деревянный сплошь Везде куда ни пойдешь Даже церкви и града стена И те из доброго бревна
А что вы хотели Вкруг только сосны да ели Устремленные ввысь Вали себе – не ленись
Но теперь дева шла сюда Уже не с толпой, как всегда По лесам и долам ходила С дубинами да вилами
А с дружиной боевой О какой мечтала Хорошо вооруженной И ни чем попало
А тем, что перепало От царского воеводы Лучшим оружьем в те годы И, кое, без хвастовства Свейскому уступит едва
Да еще и впервые С зарожденья отряда Все шли ни кучей, а как надо Встав в ряды строевые Видать, ни зря хлеб ели Стрельцы, что у них осели Хоть этому обучили
Вот уж, верно, и смех, и грех Было со стен наблюдать Как вскинув бороды вверх В лаптях пыжиться шагать Силясь удержать равненье Мужицкое ополченье
А позади на подводах Везут грозные чушки Свейские четыре пушки Изъятые у воеводы Как достояние народа
Но, как, ни смешны мужики А, всех, под две тыщи будет У них копья да клинки Что всякому пыл остудят У страха – то глаза велики
Еще не забыли ведь те Кто был там на поляне Как дерутся крестьяне Убежденные заране В своей правоте
Вот только ядер в рати Мало – как ни досадно И для долгой осады Конечно, не хватит
Но дева так рассуждала – Нехай ядер мало Допрежь вовсе не бывало Так что, слава богу
Ещо есть чем погрозить Да погреметь немного Главное, осажденным вбить В сознанье страх, тревогу
Чтоб сделать бойцов квелыми Посеять в рядах панику А потом взяться за дело Привычное мужику
Долбить крепостную стену Доверясь доброму бревну День два, а то и боле Угадаешь, что ли?
Сама бы не сподобилась Так рассуждать с хитрецой Но, ни зря ж, оказалось В их рядах столько стрельцов
А уж кому, как ни им Служивым и бывалым Да ни знать, способом каким Сила силушку сминала Так что теперь и она Смекалкой не обделена Будет сему обучена
Однако ни строевой шаг Лапотных мужиков Ни пальба из четырех стволов Не стоят тут ни гроша
И не пугает ни стрельцов Ни иноземных бойцов Те выкатывают не спеша На стены свои пушки Да так бьют с верхушки Что в мужицких порядках У всех душа летит в пятки
И дева быстро поняла Что обольщаться не стоит А схватка, что с князем была Токмо разминка пред боем А бойня, что называется Только сейчас начинается
И что не взять с ходу град Поменяв вилы на пики О чем ясно говорят Со стен грозные лики Защитников – стрельцов, солдат
Это, видимо, и спасло От разгрома ее пехоту Ибо мужиков уж понесло С бревном на ворота
Храбрости им не занимать Это дева хорошо знает Но, так же, и легко потерять Все чем она располагает
То есть пустить под откос Ее трехлетнее детище А с ним оружейный обоз Что будет еще горше
Мужики хоть и обозлились Войдя в боевой азарт Но по команде откатились От городских врат назад
Оставив град в покое Дева подле лагерем встала Так, чтоб ядро никакое До них не долетало
Тут сгодились и палатки Что с обозом вместе Можно сказать, честь по чести Им достались после схватки
Каково было изумленье Простых мужиков Когда за одно мгновенье Поднялись в лесу столь домиков И не из самана иль бревна А из плотного полотна И связующих его шнурков
– И хотя этого баловства — Как их мужики назвали Было на триста душ едва ли Но тут же разнеслась молва
Что мятежная дева Встав станом для осады Темникова – града Теперь направо, налево
Ладит шатры, роет канавы Под крепкие бурдюги Потому как – о, боже, правый Ожидает себе подмоги Что уже давно в дороге
Слыша это в граде чины Места себе ни находят Мало того, что окружены И продукты на исходе
Еще и колодцы осушены Будь они ни ладны Вроде и лето прохладно И с водой быть бы должны
Ан, нет – ни коня не напоишь Ни сам вдоволь не попьешь Даже к реке не подойдешь Что особенно горько Ибо град на пригорке А, значит, все как на ладони Сидят, будто в загоне
Иногда из главных ворот Вылазки предпринимали Но мужики их загоняли Не дав продвинуться вперед Зело ловко ядра кладет Мятежный пушкарь по ним Кому нипочем – ни гарь, ни дым
Так попробовав, раз – другой Потеряв с десяток стрельцов Они решили, в конце концов Отсиживаться за стеной
Надеясь, что мужицкая рать Все – таки снимет осаду Ибо и им где – то надо Хлеб насущный себе искать
Только дева знает давно Что речка тут вечный кладезь И, значит, ей Христа ради С рукой не ходить все равно
Как это уже бывало Прячась в схронах, болоте Река крестьян выручала И, худо – бедно, но давала Пищу для живой плоти И рыба, и раки тогда У них бывали всегда
Прошло две недели Уже гуси к югу летят Осажденные, как сидели Взаперти, так и сидят
Как говорится, ни дать – ни взять Патовая ситуация Одни выйти вовне бояться Другие их атаковать
Постреливают изредка От нечего делать Скорее для порядка Чем для пользы дела
Когда со стен убили двоих То, осерчав, на городских Мужики взяли в руки Подзабытые луки И, сложив, пред собой стрел ворох Чтоб не пользовать порох
Город засыпать стали В отместку стрелами Может в кого и попали Но что увидать за стенами?
Ни раз, деве предлагали Поджечь непокорный град Но тут же отступали Напоровшись на гневный взгляд
Да, и как, не гневаться Толкают – то на великий грех Оставить без крова тех За кого и пришла драться Наша соколица
Таких же, как и она сама Куда им с детьми деваться? Когда погорят их дома Ведь ни за горами зима
Так, верно бы, и стоял Ее отряд под стеной Если бы вдруг, не прискакал Дорогой столбовой Как – то утром рано Посыльный от атамана
Федор Сидоров – свой, местный И хорошо известной От Цны до самой Свияги Любому бродяге Кто ищет спасенья От нужды и угнетенья
Сам из крепостных крестьян Князей Долгоруких Он смолоду слыл как смутьян Ни раз, приложивший руки
И к поджогам имений И к ряду нападений На захмелевших стрельцов Возле кабаков и шинков
Где выбрав место потише Когда не было ни души Отбирал сабли и бердыши Делая все в одиночку Как правило, темной ночкой
Случалось, грабил и купцов Не без того, конечно Но, все мы, люди грешные В конце – то концов
Еще у многих на слуху Как однажды, он был пойман И даже повешен на суку Но лопнула вроде пройма Под тяжестью крепкого тела И он ухитрился умело Сбежать чрез речную пойму
Но время летит, что птица Успевай отсчитывать годы Он взрослел – и, как говорится Пройдя и огонь, и воду
И медные трубы Что, верно, и есть сугубо Круги чистилища ада То бишь скитаний, глада, хлада
Поимок, пыток нещадных Будь они трижды ни ладны Но всегда до жизни жадный Он, познав все, мал – по – малу Из одиночки – бродяги Превращается сначала В вожака местной ватаги
А потом и отряда С кем никому нет сладу Наконец, вырвав у судьбы Право самому решать Как жить, куда направлять Отныне свои стопы
Так вот, гонец привез две вести И обе деве радуют ухо Первая – что Разин по слухам У Синбирских предместий И вскоре здесь будет сам
Вторая – что их атаман Считает за большую честь Покинув насиженный стан Прибыть сюда, чтоб насесть На их общего супостата
И клятвенно обещает ей Через распутицу и грязь Появиться здесь скорей Чем сделает это князь
Посыльный тут же ускакал Даже не отведав ушицы Увидев как духом воспрял Отряд легендарной девицы
И, впрямь, мужикам по горло Сытым толчеей на месте Неожиданно поперло На добрые вести
– Да, какие – мать – царица Чаво на свете твориться! — Восклицали они Оседлав у палаток пни
– В кои – то веки Сходятся сюда как реки Два атамана и оба Почитай, на подходе Один с Мурома вроде А другой и вовсе особый Что матушке так долгождан Сам батька Разин Степан —
И у девы очи светятся Радостью потаенной Скоро, бог даст, и свидится Она со своей иконой
Но уже, ни на палубе Боевого струга А на миру, в толпе Узнавая друг друга
И мысли ее уносили Туда – далеко отсюда Где батьки ладьи плыли Являясь людям, как чудо
Вроде тех, кто в осаде Когда воды нет в граде Подойдет и дождевая И самим вдоволь попить И коней напоить
Но, есть те, кому дождь – беда Мало, что нагоняет Скуку и тоску как всегда Еще и отодвигает Этим сдачу им града
А там всяко может статься – Глядишь, по туманам Да князь сподобится Здесь с войском появится Опередив атамана? —
Кроме того сырость – кругом Вода по щиколотки Ее не вычерпать лаптем Из шалаша или палатки Разве только сапогом
Но где их взять – одни мужики Куда взор ни кинь А им про сапоги Даже думать не моги Ни того эти ребятки Как говорится – достатка
Многие ушли в бурдюги Там еще, куда ни шло И ни так сильно текло Будут сухие хоть ноги
Одно что спасает – костер Сделав широкий навес Мужики с неких пор Кучкуются только здесь
Дева живет в палатке Что тоже под навесом С дождей – то, взятки – гладки Распоясались « бесы» Чуя, что скоро осень Их, как листву сбросит
Прошла еще неделя В ожиданье атамана Но сколь вдаль, ни зрели Кроме дождя и тумана Ничего не углядели
Одно радует все же Что и к осажденным князь Чрез непролазную грязь Не шибко спешит, похоже
Наконец, похолодало И на брегах Мокши – реки Подули с севера ветерки Солнце появляться стало Повеселели и мужики Известно, что без светила Житие скучно и постыло
И надо же такому быть Порадоваться не успели Что дожди перестали лить Как телеги заскрипели Лошади заржали И пред ними предстали Те, кого ожидали
Атаман на вороном коне В плаще добром, кафтане Османская сабля на боку За поясом нож в ножнах Сидит, как влитой, и казаку Позавидовать можно
С – под шапки волос светел По вискам облит сединой Лик с широкой бородой Где той же седины пепел
По виду, как есть, мужик – хват Рослый, под сажень аккурат Будет на первый взгляд Взор ясный, прямой А очи с голубизной Как у молодых чад
– Так вот ты, каков брат! — Дева не в силах глаз отвести От того – про кого говорят Что он и у князя в чести Недаром же, кой год подряд Боярин не желает чтоб Сошлись они лоб в лоб
За атаманом верховые Их десятка три не боле Следом повозки гужевые Его обоз что ли?
Стволы пушек на подводах Пяти головных – топорщатся Даже не прикрываются А позади – пешим ходом Мужики еле тащатся
Все в лаптях, армяках Подпоясанны веревкой На чем навешены ловко Ножи и сабли в ножнах А копья и пики в руках Словом у каждого – хоть что – то Без чего не воюет пехота
Атаман с жеребца слез И, сняв шапку, не торопясь Поклонившись деве в пояс Громко произнес – Здраве буде, матушка Не серчай, что запоздал гость Заждалась, небось? —
– Здраве буде и ты, батюшка! — А у самой щечки зардели Дыханье прервалось Сердечко опустилось А что вы хотели?
Когда тебе за двадцать еле Румянца чувственный след Мгновенно сводит на нет Гордыню, монашеский обет Но чтоб понять не успели Что в сердце на самом деле Она тут же молвит в ответ
– Верно, очи проглядели Неделю за неделей Не переставали молиться Людям верить хочется Что в добрый час Господь сводит нас —
– Коль так, принимай обоз Почитай, все тебе привез И ядра, и порох, и свинец И воинов своих, наконец
В них моя сила, матушка А не в ружьях, да пушках Все долгие годы Вместе шли сквозь огнь и воду Но, загодя, хвалить не буду
Вот завтра, как рассветет Не поленись зреть сама Средь них и склизкого налима Что запросто пронырнет
Пораскинув умишком Любого дозора мимо И косолапого мишку Кой наддаст по вратам так
Что вышибет весь косяк И даже хитрого лиса Что будто крот сладит подкоп С любого мыса Коль не возьмем град в лоб
И все это, мой мужик Храбр, умен, многолик Как есть, именно таков На чьих плечах спокон веков Как тяжкий, но бесценный груз И возлежит матушка Русь —
– Ладно, батюшка, сами таки Чай, из одного теста Аль мои мужики Не ставили князя на место? —
– Слыхал, матушка, слыхал Земля слухами полнится Потому сюда и примчал Чтоб вместе с ворогом биться
Знаю, что град воевать Те, матушка, впервой Заодно – не буду скрывать Хочу повидаться с тобой
Слыхал ужо ни однова Гуляя по градам и весям Что величает тя молва Не сироткой безродной А, явившись с поднебесий Заступницей народной —
– Будя, батюшка, люд устал От кабалы и лишений Сколь можно стоять на коленях Разжимая свои уста Токмо для плача и стона И так со времен она
Куда деться от сего креста Непосильного бремени Простому люду – где ниша та Чтоб отдышалась беднота Хоть в одном поколении Даже в церковных лонах Не укрыться от законов Бесовского племени
Так вот всякий, кто здесь Я ли, ты – любой мужик Вставший супротив бояр, и есть Тот народный заступник Кому и хвала, и честь
Ладно, батюшка, время не ждет Пока варят уху мужики Давай пройдем вдоль стен, ворот Глянешь, на сколь крепки —
– Матушка, а сколь в граде врат? — – Двое, одни глядят в реку А другие в обрат Варницы на обоих, кстати Так что хлебнем кипятку А то и смолой окатят —
– Сдюжим, нам не привыкать Цепи я прихватил Буде чем бревна обвязать А там уж, хватило бы сил? —
Подошли, встали невдалеке Она в темном одеянье И темном платке А атаман в армяке Сменил платье заранее Чтоб не привлечь внимание
Но, куда там – в городке Все уже знают Кого дева сопровождает И кто тот в сермяге
Дозорные успели И узреть, и посчитать Какую он привел рать И для какой цели
Оказалось, что поскупился Батька – атаман А может, поторопился Но, пригнал, ни весь свой стан
Граду доподлинно известно Что под Муромом его рать Насчитывает тыщ пять А сколь привел на место?
– Тыщу мужиков от силы Да и пушек – то, с пяток Знать, не дюже грозен ходок И не велик подарок милой
Таперь и воевода Буде к ним поспешать Зная, что атаман походом Вышел Темников воевать —
Верно, в таком роде И рассуждали в граде Теша себя мыслью, что вот – вот Арзамас войска подведет
И забегали стрельцы Туда – сюда во все концы Засуетились солдаты Погнали на стены горожан Всех, кому и не охота Укреплять ворота Дабы сдерживать таран
Время есть – вряд ли, с ходу Мужики пойдут в атаку Надо разгрузить подводы Отдохнуть перед дракой
Так уж повелось на Руси Издавна, испокон века Чтобы боже упаси Не покормить человека Тогда ничего не проси И работа не будет милой И воюет в пол – силы
– Но скоро стемнеет Значит, с рассветом Они возьмутся за это — Так в граде разумеют
И, конечно, угадали Оглядев ров, ворота Атаман с девой ушли В лагерь, где их ждали Приготовлений заботы
Надо поесть, оглядеться Подготовить места для сна Для костров, чтоб погреться Ночка осенняя холодна
Уха удалась на славу Все наелись «от пуза» Многие, склонив главы Будто непосильны грузы
Тут же у костра засыпали Мужиков понять можно Боле ста верст прошагали По местам тревожным Чуя, что знает воевода Про их марш числом небольшим И может во время похода Устроить засаду им
Но, слава богу, обошлось Воевода не сподобился А, может, и войск не нашлось Распыляться на всех и вся
Обговорив с атаманом Кому, какие врата брать Чтоб на пятки не наступать Друг другу утром рано Ибо детальных планов Не привыкли составлять Все разошлись спать – А уж, чей верх тут буде Нехай, господь – бог рассудит? —
Дева спала, как младенец Безмятежно и сладко Словно она, ни в палатке А в детской кроватке Прижав к груди гостинец
Не успела на ноги встать Как ударил с церквей набат Зовя всех, кто стар и млад На стены град оборонять
Костры всю ночь полыхали Подогревая варницы И теперь момента ждали Чтобы вниз пролиться
Но разве кого испугает Известная всем страшилка И дева в азарте пылком Первой к вратам подбегает
А следом за ней напрямки Бегут кучкой мужики Тащат на плечах бревно Обмотав цепями Им тоже, видать, все равно Что парит над головами
Поэтому и в шапках Даже шутят, долбя бревном – Уж, верно, не буде зябко И под проливным дождем —
Дева что ворон – вся в черном В руках лук – колчан за спиной Любого стрельца проворней Шлет стрелы одну за другой Сбивая со стен непокорных Посмевших лить смолой Или кипящей водой
Но вот затрещали ворота Прогнулись и застонали Как – будто живое что – то С дубовой груди вынимали
Бревно еще раз долбануло Для верности, чтоб ни гадать И тут же из леса рванула В атаку и вся ее рать
Ударили пушки с бойниц Забухали ружья, пищали Но раж их, ни знает границ И сотни крестьян побежали Туда где проем увидали
На бегу, заломив шапки Как в праздник, на святки Одолевая ров и подъем Ступая друг другу на пятки Все лезут вперед напролом
За матушкой следом Под сердца сладостный стук Ни чуя – ни ног, ни рук Но, предвкушая победу
А та, закинув за спину лук Будучи и с саблей в ладу Вынимает клинок на ходу И рубит с обеих рук Своим на радость – врагам на беду
Свейцы и впрямь, на нее Как – будто рукой махнули А с ними, видать, и пули Копий и пик острие Забыв назначенье свое От девы – и те, отвернули
Увидев, что мужики прут И справа, и слева Иноземцы бегут К церкви св. Параскевы
Дабы укрыться в ней Хотя бы на время – покуда Им не станет ясней Верх – то на чьей стороне Еще надеясь на чудо И на помощь извне
Только стрельцы бьются И конные, и пешие Матеро, по – настоящему Но кто остановит леших Вырвавшихся из чащи?
Стрельцы видят ныне – Уже ни мужика, а бойца А сколь у него гордыни Разве меньше, чем у стрельца? —
Рассуждая так в бою Служивый на чем свет стоит Клянет и горьку долю свою И того, кем будет побит
Но вот вышибают врата Атамана мужики Теперь и колонна та Обнажив клинки
И выставив пики Рванулась лавиной Под победные крики На другую половину Куда еще не пробилась Матушки дружина
Тут уже и стрельцам И солдатам, и их чинам Становится ясно Что противленье напрасно И если град не сдадут Мужики всех перебьют
Пришлось вольно – не вольно Но ради общего дела Подняться на колокольню Сотнику с простыней белой И сдаться горе – воителям На милость победителей
До сих пор Русь ни знавала Дерзости такого масштаба Чтобы простая баба С боем отвоевала Уездный град столь геройски О коем царское войско Досель слыхом ни слыхало
Заканчивая главу Про Арзамасскую деву Сделаем отступленье Случайно ли так совпало Или на то угодно было Самому провиденью?
Но, как раз, в эти дни Разин и начал осаду Синбирска – града Входя в его сени Что означает – аккурат В слободу и посад
То есть, именно тогда Как утверждает молва Хозяйкой уездного града Древнего Темникова И становится дева
А, значит, и всего окрест Со всей крестьянской голью Взвалив на плечи тяжкий крест Вести за собой люд к воле
Это было, без сомненья Время невиданного подъема Народного самосознанья Можно сказать, его бума Что давало пищу для ума Наставляло к единенью Униженных, бесправных людей Доведенных до отчаянья Безысходной участью своей
Гнев их взывал к отмщенью К борьбе с порабощеньем Против мучителей всех мастей От дьяка норовистого До князя породистого
